Тайна Серебряной долины

      Уже начинало смеркаться. До места назначения оставалось совсем недалеко, и двое подчинённых губернатора Хэтао подгоняли коней, спеша оказаться на заставе Шэньму до темноты. Им навстречу из-за поворота выскочили двое всадников в форме императорской армии и промчались мимо, не сбавляя скорости.       — Командир Ин! — успел окликнуть вслед Цзя Куй, узнавший одного из них.       Тот даже не обернулся и ещё сильнее пришпорил коня.       — Вот чёрт! Он что же, не узнал нас? — буркнул Цзя Куй, остановившись у поворота. — Так спешит, будто за ним целый полк демонов гонится.       — Возможно, просто хочет вернуться в Юйлинь до ночи, — не разделяя возмущение товарища, заметил Дин Жун. — Да и нам бы не помешало поторопиться. Я уже вижу там за поворотом огни на сторожевой башне.       Дорога в этом месте шла почти вдоль Великой Стены, отделявшей территорию Империи Мин от земель, где хозяйничали степные кочевники.       После разгрома основной армии Даян-хана монголы больше не рисковали приближаться к Стене, если не считать отдельных разбойничьих банд, не признававших ничьей власти, включая своего верховного правителя. Остатки войска, собранного Мандухай-хатун, пытались осадить Датун, а жители приграничной части провинции Шэньси тем временем могли перевести дух. Однако ездить по ночам вдоль Стены без надёжного сопровождения всё же никому не казалось удачной затеей.       Цзя Куй согласно кивнул, плотнее запахнул плащ от холодного ветра и поторопил коня, догоняя Дин Жуна.       — Надеюсь, Ин Шуань никуда не свернёт по пути, — заметил Дин Жун, когда его спутник поравнялся с ним на дороге. — Он замешан в махинациях с казной, и вероятно, убил своего сообщника. Магистрат Цзю собирался его арестовать.       — Одной головной болью меньше для нашего командующего, — хмыкнул Цзя Куй. — Главное, чтобы он никуда не влип, пока мы тут будем искать изменника… Нет, подожди-ка, ты же не думаешь, что этот взрыв на заставе странным образом совпал с визитом командира Ина?       Дин Жун неопределённо мотнул головой:       — Рано делать выводы, не зная ничего о деле. Но даже если Ин Шуань как-то замешан в измене, то в Юйлине он точно никуда не денется. Сейчас Цзю Люань вцепится в него мёртвой хваткой, и до возвращения генерала Вана тот будет сидеть под замком в ямэне.       — Хорошо бы, это был не он, — вздохнул Цзя Куй и на безмолвный вопрос Дин Жуна, выраженный быстрым косым взглядом, пояснил: — Когда-то я служил в этих местах, чуть ближе к Датуну, в Пяньгуань. Повидал всяких командиров — и тех, кто умирал за своих солдат, и тех, кто не стеснялся последние сапоги с них содрать, лишь бы самому сидеть в тепле и комфорте. Но каждый раз горько смотреть, как начальники предают своих подчинённых… Не должно быть таких в армии Мин.       Дин Жун ничего не ответил, лишь молча кивнул, и они продолжили путь в тишине до самых ворот заставы Шэньму. Цзя Куй вспоминал молодые годы и службу на границе, а Дин Жун сосредоточенно размышлял о предстоящем ему расследовании и немного беспокоился за Ван Чжи, который остался в Юйлине почти без защиты.       К их удивлению, обстановка у ворот была самой мирной и обычной, на ней ничуть не отразилось недавнее происшествие.       — Странно, что посты не усилены после диверсии, — заметил Цзя Куй, и Дин Жун молча с ним согласился. Вопреки здравому смыслу, это спокойствие на заставе вызвало в его душе смутную тревогу. Ощущение неправильности происходящего. А если задуматься глубже — осознание ошибки и предчувствие беды.       — Кого там несёт на ночь глядя? — удивился стражник на воротах, когда двое императорских служащих придержали коней, чтобы отметиться на въезде.       — Мы приехали из Юйлиня по поручению военного губернатора Вана, — объяснил Дин Жун, совсем не удивлённый таким приёмом. Похоже, во всех приграничных крепостях никто не рад был поздним гостям, даже если на первый взгляд они казались не представляющими опасности.       Он протянул стражнику жетон, подтверждающий его служебное положение, и Цзя Куй молча последовал его примеру. Стражник придирчиво рассмотрел их, коротко поклонился и пропустил путников в ворота.       Дин Жун окинул внимательным взглядом окружающую обстановку, но не обнаружил ничего, что указывало бы на чрезвычайную ситуацию. Все крепостные башни выглядели крепкими, как скала, а солдаты, сменившиеся с караула и направлявшиеся в казарму — спокойными и даже весёлыми.       — Где нам найти командира заставы? — спросил он стражника, закрывшего за ними ворота.       — Командир Ляо должен быть у себя, сейчас как раз проверил посты и пьёт чай в караулке со своим заместителем, — отозвался солдат, который, увидев полномочия нежданных гостей, проникся к ним почтением. Он бросил вопросительный взгляд на начальника караула и, дождавшись от него согласного кивка, добавил: — Если господа позволят, я провожу вас. Вероятно, вам придётся задержатся здесь на ночь. Я покажу, где можно оставить лошадей, а дальше наш командир сам решит, где вам ночевать — в казарме или в его покоях. Хотя, разницы, в общем-то, никакой.       Он проводил приезжих, на которых никто больше не обращал внимания, через площадь к невысокому каменному строению на углу, почти примыкавшему к лестнице на стену.       Цзя Куй и Дин Жун спешились, молча переглянулись в недоумении и, так же молча передав коней на попечение солдата, вошли в широкую дверь караульного помещения.       — Мы прибыли из Юйлиня и ищем командира Ляо, — с порога заявил Дин Жун, заставив двух военных, сидевших к нему вполоборота, повернуть головы и резко вскочить, забыв про дымящийся в пиалах чай. Один из них, тот, что был выше и стройнее, слегка склонил голову:       — К вашим услугам, господа. Я Ляо Минь, командир заставы Шэньму. — И, не сдержав раздражённого любопытства, спросил: — Каким ветром вас сюда принесло? Ваш проверяющий только час назад уехал обратно в Юйлинь, вы с ним должны были разминуться по дороге. Разве командир Ин не доложил, что у нас полный порядок в обороне?       — А разве у вас не взорвался порох в сторожевой башне? — ответил Дин Жун вопросом на вопрос, в то время как лицо Цзя Куя всё больше мрачнело.       — Какой ещё порох? — теперь переглянулись двое военных и синхронно хмыкнули. — Вы что-то перепутали, господа, или кто-то намеренно ввёл вас в заблуждение. И вообще, хотелось бы убедиться, что вы действительно из Юйлиня и имеете официальные полномочия.       Дин Жун резким движением предъявил ему жетон служащего Западной Ограды, однако командир Ляо не смутился и не проявил обычной реакции на этот символ власти — только заинтересованно присмотрелся к незваным гостям и медленно кивнул, принимая информацию к сведению.       — Я — Дин Жун, а мой спутник — Цзя Куй. Мы служим военному губернатору Хэтао, — посчитал необходимым пояснить Дин Жун. — Сегодня в Юйлинь приехал солдат, заявив, что его направило командование заставы Шэньму, и поскольку генерал Ван в отъезде, он доложил губернатору Вану о чрезвычайном происшествии. Диверсия с взрывом пороха в башне, которую необходимо расследовать, потому что это может быть следствием измены.       Командир Ляо слушал очень внимательно, потом нетерпеливо мотнул головой младшему офицеру: «Сун Чжао, пусть принесут чай в мой кабинет» и обратился к Дин Жуну, в котором безошибочно определил главного:       — Похоже, тут действительно всё непросто. Прошу разделить со мной чай — вижу, вы устали с дороги.       В его настороженных глазах всё ещё сквозила подозрительность, но теперь она не была направлена на прибывших из Юйлиня чиновников. Когда они перешли в тесный, но на удивление уютный кабинет в другой части здания, и Ляо Минь, отпустив подчинённого, сам разлил на всех чай, Дин Жун спросил его в лоб:       — Значит, надо так понимать, что никаких происшествий на заставе не было? Вы не направляли солдата к генералу Вану, и мы попались на чей-то обман?       — Здесь действительно не было никаких взрывов и диверсий, — подтвердил командир Ляо. — И я никого не направлял в Юйлинь, потому что проверяющий из Юйлиня и так сидел у меня три дня и делал вид, что занят важной работой. Мои ребята исправно несут службу и не допустили бы, чтобы лазутчики что-нибудь взорвали. Но ваши слова заставляют меня подозревать какую-то интригу, господин Дин. Только ленивый не знает, что главнокомандующий Ван уехал оборонять Датун. Возможно, фальшивый солдат изначально рассчитывал обмануть губернатора? Но зачем ему это нужно?       Дин Жун очень хорошо понимал, зачем. Каким-то шестым чувством он с самого начала заподозрил неладное, когда настоял, чтобы Ван Чжи остался в городе. Как хорошо, что он это сделал!.. Если бы врагам удалось заманить его на петлявшую по степи дорогу — кто знает, на каких разбойников потом списали бы новое покушение…       Шумно отхлебнув чаю, командир Ляо проницательно прищурился, уставившись на гостей.       — Мне следует усилить караулы и ждать каких-нибудь провокаций? Или это касается только ваших дел в городе? Я слышал, что губернатор Ван очень умело распутывает разные заковыристые дела. Этот солдат — он что же, хотел, чтобы губернатор сам поехал в Шэньму расследовать диверсию и по дороге угодил в засаду?       Дин Жун переглянулся с Цзя Куем и, не увидев на его лице возражений, решил быть откровенным с командиром заставы.       — Похоже, вы очень недалеки от истины, господин Ляо. На губернатора уже покушались убийцы после прибытия в Хэтао, и мы решили, что ему не следует лично ехать в Шэньму. Но солдат выглядел вполне достоверно, и только благодаря удаче и моей привычке перестраховываться губернатор не угодил в ловушку.       Ляо Минь нахмурился.       — Да, здесь явно кроется чей-то злой умысел. Но мои подчинённые в этом не замешаны. — Он допил чай и вопросительно посмотрел на Дин Жуна, который, хотя и успел слегка продрогнуть в дороге, так и не притронулся к своей чаше. — Вы сами видели этого солдата? Можете мне его описать?       Дин Жун прикрыл глаза, стараясь сосредоточиться и не упустить никаких деталей.       — На нём была обычная форма рядового, лёгкий доспех и плащ — такой же, как у ваших караульных. Среднего роста, немного ниже Цзя Куя, выглядит молодо и браво. Явно привычен к верховой езде, походка слегка вразвалку. Лицо круглое, маленькие усики и… да, в уголке рта чуть заметный шрам.       Цзя Куй с уважением посмотрел на товарища, молча похвалив его внимательность. Он сам был не уверен, что смог бы на его месте заметить такие подробности.       Ляо Минь прикусил губу и прищурился ещё сильнее, будто о чём-то догадался.       — Что? Вы его знаете, командир Ляо? — две пары глаз впились в его сосредоточенное лицо.       — Чёрт бы меня побрал, если это не так! — Ляо Минь порывисто поднялся, едва не опрокинув стул, выругался себе под нос и уточнил, поднеся палец к своим губам: — Шрам — вот здесь, да? Под усами почти не виден?       Дин Жун напряжённо кивнул.       — Это Бан Шунь. Долбаный дезертир! Я так и знал, что он прибьётся к каким-нибудь головорезам. Значит, в форме и плаще? У ублюдка хватило наглости… Стойте. — Ляо Минь резко прервал ругательства и навис над столом, уперевшись в него мощными кулаками. — Он что, связан с заговорщиками? Покушался на губернатора Хэтао и пытался заманить его в западню? И сейчас он сидит в засаде со своими подельниками где-то у дороги на Юйлинь?..       — Не думаю, что сидит, — нарушил молчание до этого безмолвный Цзя Куй. — Если вы думаете, что мы сможем его схватить… — тут Ляо Минь горячо закивал, — то наверняка его уже предупредили, что план провалился и губернатор остался в городе. А тратить время, чтобы караулить в засаде нас с советником Дином, у него нет резона.       Командир Ляо ненадолго задумался и разочарованно выдохнул:       — Чёрт!.. Возможно, вы правы. Если им нужен господин — не имеет смысла охотиться за подчинёнными. Но хорошо хотя бы, что вы разгадали их планы. Зря только прокатились по такой дурной погоде!..       Дин Жун вспомнил недавнюю пургу, в которую они попали с Ван Чжи, и снисходительно усмехнулся, стараясь заглушить не унимавшуюся тревогу в душе.       — Судя по приметам, снегопада в ближайшие сутки не ожидается, дорога вполне приемлема. Зато теперь мы знаем, кого следует искать. У Бан Шуня были какие-то связи в этом уезде?       — Он сам не местный, родом из Сианя. Подался в бега, когда мы с младшим командиром Суном разоблачили его мелкое воровство. — Ляо Минь разочарованно фыркнул. — Мог бы стать неплохим солдатом, если бы не тянул всё, что плохо лежит. Но он украл у товарища деньги — в общем-то, сущую мелочь, ему грозил трибунал, и он предпочёл оказаться вне закона, сбежав раньше, чем я смог его арестовать. В прошлом году генерал Ван разогнал большую банду, хозяйничавшую в окрестностях Юйлиня — возможно, к её остаткам и прибился этот мерзавец.       — Ясно. — Дин Жун коротко кивнул, ощутив внезапную усталость и одновременно — всё возрастающее беспокойство. — Мы попались на уловку врага, но к счастью, никто от этого не пострадал. Нам нужно как можно скорее вернуться в Юйлинь.       Цзя Куй, насупившись, согласно кивнул.       — Переночуете в гарнизоне, а завтра с рассветом вернётесь. Я дам вам пару солдат в сопровождение, — предложил Ляо Минь, хмуря брови не хуже Цзя Куя. — Не нравится мне это дело. Как бы вам самим всё же не угодить в засаду.       Понимая, что ехать ночью по заснеженной степной дороге глупо и небезопасно, Дин Жун неохотно согласился и коротко поблагодарил за гостеприимство.       — Что ты такой смурной, Дин Жун? — поинтересовался Цзя Куй, когда командир Ляо лично проводил их до комнаты рядом с караулкой, где можно было скоротать ночь, и с поклоном пожелал спокойного сна. — Ты же предусмотрел возможность ловушки и уберёг командующего. Наверняка наши враги рассчитывали напасть на него по дороге, но их план снова провалился, а мы получили кое-какую информацию.       Дин Жун поднял на него встревоженный взгляд.       — Мне бы твою уверенность. Конечно, в засаду по дороге в Шэньму командующий не угодил, но всё равно, я бы предпочёл быть сейчас рядом с ним.       В памяти Дин Жуна внезапно мелькнула прошлая ночь, которую он в буквальном смысле провёл рядом с Ван Чжи, обнимая его и не давая свалиться с кровати в пьяном забытьи, и он вздохнул, окончательно позволив тоске и тревоге завладеть его мыслями.       Если бы он мог быть рядом с Ван Чжи… Но не пожалел ли уже Ван Чжи о том, что позволил им обоим слишком далеко выйти за рамки привычных служебных отношений?.. ***       Ван Чжи всю ночь крутился в постели и уснул только под утро, когда робкие лучи рассвета уже окрасили утренние сумерки розоватым светом на востоке. Ему удалось поспать всего несколько часов, и к утреннему чаю он вышел совершенно разбитым и раздражённым.       Когда управляющий Мао почтительно поставил перед ним приборы для чайной церемонии, Ван Чжи лишь коротко кивнул, давая понять, что предпочитает справиться своими силами. Он не нуждался в слуге, чтобы налить себе чаю. Он нуждался в друге, который сделал бы это с заботой и любовью.       Даже вчера, с трудом придя в себя от последствий ночных возлияний, Ван Чжи чувствовал себя лучше и бодрее — потому что Дин Жун был рядом, и когда их взгляды мельком пересекались, он видел в его глазах затаённую нежность, в которой он не мог ошибиться.       Но он отправил Дин Жуна с опасным поручением, и теперь маялся от беспокойства и сомневался, не следовало ли ему всё же обратиться к коменданту Фаню и перепоручить ему дело, которое возникло у военных. И отправить с Дин Жуном побольше солдат помимо Цзя Куя. И дать поменьше времени на расследование, чтобы не изнывать от неизвестности целых два с половиной дня.       Чай, который мастерски заварил Мао Лэй, на этот раз показался ему невкусным, и Ван Чжи ограничился одной чашкой. Похмелье давно прошло, но голова была тяжёлой от недосыпа и смутной тревоги, и он решил, что наведаться в ямэнь и отвлечься разговорами с неунывающим магистратом Цзю будет вполне своевременно и совершенно безопасно.       Он уже собрался — осталось лишь набросить на плечи плащ, когда Мао Лэй довольно бесцеремонно прервал его мысли настойчивым стуком в дверь. Скоро от этих незваных гостей у Ван Чжи начнётся мигрень. Что на этот раз?..       Мао Лэй с поклоном виновато проговорил:       — Прошу ваше превосходительство меня простить. Знаю, что не вовремя, но там срочное дело. Слуга из поместья Цзоу упросил меня передать вам это письмо. Что-то, связанное с генералом Ваном. Говорит, что очень важно. А если он сам вам понадобится — он сидит на кухне и пытается согреться чаем, но так трясётся, будто ехал голым в разгар зимы.       Ван Чжи нетерпеливо хмыкнул, забирая у управляющего сложенное вчетверо письмо на простой рисовой бумаге. Он быстро пробежал взглядом по строчкам, и его брови нахмурились, а сощурившиеся глаза резко взметнулись на Мао Лэя.       — Веди сюда этого слугу.       Пока управляющий Мао не привёл посланца, принесшего письмо, Ван Чжи нервно расхаживал по кабинету, пытаясь сосредоточиться и отбросить всё лишнее, мешавшее уловить истину в оплетавшей его сети интриг.       Письмо было подписано генералом Ван Юэ. В нём говорилось, что тот, не добравшись даже до Кэланя, угодил в монгольскую засаду и получил стрелу в плечо, из-за чего был вынужден уступить командование офицеру Шэну и остаться залечивать рану в поместье Цзоу, стоявшем как раз у дороги на Датун. Он призывал Ван Чжи немедленно приехать, чтобы обсудить дело, которое не мог доверить бумаге или чужим ушам. Это могло быть правдой, а могло — обманом, и Ван Чжи, вглядевшись в неровные строчки иероглифов, попытался вспомнить почерк Ван Юэ, виденный им лишь однажды. Да, эти угловато оборванные линии и резкие точки напоминали почерк генерала, но как он мог быть полностью уверен?..       Вошедший следом за Мао Лэем слуга бухнулся на колени перед губернатором и дрожащим голосом взмолился:       — Господин, прошу вас, не теряйте времени! Доктор Чжао уже выехал в поместье, но хозяин и жена хозяина, оба говорят, что дела генерала плохи… Он очень хотел вас увидеть. Что-то важное… что-то сообщить, что очень важно для защиты Юйлиня…       — Он сам это написал? — резко спросил Ван Чжи, взмахнув сложенным письмом перед носом слуги и чувствуя, что разрывается между тревогой за Ван Юэ и неясными подозрениями. Это может быть ловушкой. Это, скорее всего, ловушка. Как же проверить, правду ли говорит слуга, и кто на самом деле вызывает его в поместье Цзоу почти на границе двух провинций?       — Да, господин. Он ещё мог писать, когда солдаты привезли его в поместье посреди ночи. Он сразу попросил хозяина послать за вами… Боюсь, как бы к вашему приезду ему не сделалось совсем худо!..       Проклятье.       Ван Чжи видел, как трясутся от волнения руки немолодого уже слуги, и понимал, что так играть невозможно. Неужели Ван Юэ, пройдя через столько сражений и одолев столько врагов, действительно умирает от стрелы, позорно пущенной в спину? Разве Ван Чжи может бросить его в такой ситуации, трясясь за собственную шкуру? Да, он обещал Дин Жуну соблюдать осторожность, но у него есть и другие обязательства, которыми он не может пренебречь.       Если это ловушка — так тому и быть. Но если Ван Юэ ждёт от него помощи и не дождётся — то как потом Ван Чжи сможет не презирать себя за излишнюю осторожность и смотреть тому же Дин Жуну в глаза?..       — Седлай коня, Мао Лэй.       Он принял решение. Есть ситуации, когда собственная безопасность не должна быть приоритетом. И что там генерал имел в виду, когда писал о важной информации для защиты города?..       Слуга и управляющий, кланяясь, быстро покинули губернаторский кабинет, но по дороге Мао Лэй слегка придержал шаг.       — Вашему превосходительству потребуется охрана. Я вытрясу у коменданта Фаня с десяток солдат?       Ван Чжи коротко кивнул.       — Да, это будет не лишним. Я предупрежу магистрата Цзю об отъезде. Через полчаса всё должно быть готово.       С магистратом Цзю он почти столкнулся в дверях его кабинета в ямэне.       — О, как вы удачно меня застали, господин губернатор! Я как раз собирался к коменданту. Командир Ин вернулся, вы уже знаете?       — Цзю Люань, вы хорошо знаете почерк генерала Вана? — проигнорировав слова молодого чиновника, спросил Ван Чжи.       Напряжение в его голосе заставило того резко остановиться и подозрительно прищуриться.       — Что-то ещё случилось, ваше превосходительство? Вообще-то, генерал редко что-то пишет, но у меня как раз завалялось одно его послание.       — Можете сопоставить почерки?       Озадаченный Цзю Люань слегка растерянно кивнул и полез в ящик стола.       — Чёрт, оно же было где-то здесь… почему я не могу найти?.. Точно помню, что видел его недавно… Нет, оно определённо было в левом ящике… А, вот! Но почему в правом? Я что, такой растяпа?..       Он развернул аккуратный лист бумаги, исписанный угловатыми иероглифами, очень напоминавшими те, что Ван Чжи уже видел совсем недавно.       — С чем сравнить? — явно мучаясь от любопытства, но не позволяя себе лишних вопросов, по-деловому спросил Цзю Люань.       — Вот с этим.       Ван Чжи протянул ему письмо.       — Не доезжая Кэланя… получил стрелу… как можно скорее… возьмите с собой карту… не могу доверить бумаге… — магистрат Цзю быстро пробежал глазами по строчкам и поднял на Ван Чжи недоумевающий взгляд, в котором тревога понемногу вытесняла любопытство. — Что это значит, господин губернатор? Вы действительно верите, что наш генерал?.. Или это ловкая западня для вашего превосходительства?       Ван Чжи нетерпеливо фыркнул:       — Вот для этого мне и нужен образец почерка.       Пока он объяснял, Цзю Люань уже положил перед собой на столе два письма, цепким взглядом пытаясь найти несоответствия.       — Вот эти линии очень похожи, а здесь более отрывисто… но это может зависеть от условий. Точка точно похожа. И вот эта закорючка в подписи — никогда не понимал, зачем так резко обрывать иероглиф «Юэ»… Да, это мог написать генерал. Но тогда получается, что до Датуна он не доехал, и ему нужна помощь?       — Доктор Чжао уже в пути, и я последую за ним, — окончательно решившись, сказал Ван Чжи и повернулся к двери.       — Хотя бы солдат возьмите! — окликнул его магистрат Цзю. — Прошу вас, не будьте так беспечны, господин губернатор. А если всё же ловушка?       — Да, это может оказаться ловушкой, — не стал спорить Ван Чжи, но решимость в его голосе не угасла. — Но я не могу подвести Ван Юэ, если он просит меня приехать. Только карту с собой не возьму. Я достаточно хорошо запомнил всё, что там указано.       Ван Чжи снова повернулся к выходу и снова был остановлен коротким возгласом Цзю Люаня.       — Господин губернатор, я с вами!       — Нет, господин магистрат. — В голосе Ван Чжи внезапно прозвучал металл. — Ваше дело — расследование убийства и сбор налогов. Военные вопросы оставьте лучше военным. — Он иронично хмыкнул, отнеся себя к этой категории, и чуть мягче добавил. — На случай необходимости вы должны оставаться в ямэне, чтобы иметь возможность прийти к нам на помощь. ***       Едва рассвет окрасил небо на востоке, Дин Жун и Цзя Куй уже были готовы отправиться в обратный путь. До Юйлиня по хорошей погоде можно было доехать часа за три, и Дин Жун считал неприемлемым терять время, когда губернатору Хэтао, возможно, угрожает опасность.       Умом Дин Жун понимал, что никакой опасности за крепкими стенами губернаторской резиденции не может грозить её хозяину, и рассчитывал на его благоразумие, но червячок тревоги подтачивал его душу, заставляя изнывать от нетерпения.       Цзя Куй, с виду совершенно невозмутимый, оседлал лошадей и предложил послать солдата, чтобы тот доложил командиру заставы об их отъезде.       Вопреки их ожиданиям, командир Ляо явился сам проводить их до ворот, и выглядел так, будто уже давно был на ногах.       — Как раз закончил проверять караулы, — коротко объяснил Ляо Минь на вопросительный взгляд Дин Жуна. — Не знаю, что могут означать все эти интриги, но на всякий случай усилил дежурство и распорядился особо охранять пороховые склады.       — Всё правильно, лучше перестраховаться, — кивнул Цзя Куй, начиная испытывать уважение к начальнику заставы.       — Вы уверены, что вам не нужно сопровождение? — уточнил командир Ляо, коротко окинув гостей из Юйлиня оценивающим взглядом. Вид у них был вполне гражданский, однако он отчётливо ощущал исходящую от Цзя Куя уверенность и силу бывалого воина. И всё же считал своим долгом позаботиться об их безопасности. — Сейчас поедете вдоль Стены, там на каждой сигнальной башне есть стража. В случае нападения не стесняйтесь позвать их на помощь — если, конечно, своими силами не управитесь.       — Постараемся управиться, — не обманул его ожиданий Цзя Куй. — А вы лучше не теряйте бдительности, господин Ляо, и на всякий случай возобновите розыск этого дезертира. Может быть, попадётся где-то случайно вашим людям?..       — Уже распорядился, — серьёзно кивнул Ляо Минь.       Они с Цзя Куем обменялись понимающими взглядами, и путники поспешили откланяться.       — Думаешь, он разыщет этого Бан Шуня? — спросил Дин Жун, когда крепкие стены заставы остались позади.       — Во всяком случае, будет очень стараться, — ответил Цзя Куй без малейших сомнений. — Для него это теперь — дело чести. Схватить дезертира, примкнувшего к заговорщикам, которого он сам прежде упустил. Насколько я понял, командир Ляо — упрямый и целеустремлённый парень. В нём можно не сомневаться.       — Но что, если дезертир сменил военную форму на одежду обывателя и сейчас находится в Юйлине? — продолжил Дин Жун. — Жаль, что я не умею хорошо рисовать, чтобы отдать магистрату Цзю его портрет. Тогда бы городская стража тоже могла присоединиться к розыскам.       — А мы допросим Вэнь Луна, когда вернёмся в город, и тот нам сам всё нарисует, — хмыкнул Цзя Куй. — Наверняка, они связаны, и Бан Шунь — такой же наёмник, как и мерзавец Вэнь. Нам нужно узнать, кто стоит за ними, кто их хозяин.       — Господин Ма Цуншэнь, — почему-то пришло в голову Дин Жуну, и он озадаченно нахмурился. — Осталось только вычислить его среди сотен жителей уезда, никто из которых якобы не имеет связей в столице. ***       Дин Жун и Цзя Куй торопили коней, спеша поскорее вернуться в Юйлинь. На душе у обоих было неспокойно, и Дин Жун ругал себя за то, что попался на такую простую уловку. Хотя, командующий тоже попался — и, хвала небесам, что хотя бы согласился уступить ему возможность рисковать своей шкурой по дороге. Если бы Ван Чжи поехал сам — не исключено, что просто не добрался бы до заставы.       Цзя Куй пытался убедить его — да и самого себя, вероятно, — что, оставаясь в городе и не покидая своей резиденции, командующий вряд ли попадёт в переделку. В Юйлине есть стража, солдаты местного гарнизона и Мао Лэй, который при необходимости может встать на его защиту. Да и не полезут сторонники Белого Лотоса так нагло убивать губернатора в его собственном доме.       Но эти логичные рассуждения совсем не убеждали Дин Жуна, и его не отпускала смутная тревога, причину которой он не мог чётко сформулировать и объяснить своему напарнику. Поэтому он просто сказал ему, что нужно вернуться как можно быстрее, и тот согласился. Они и так уже потеряли целую ночь.       Командир гарнизона Шэньму настойчиво предлагал отправить с ними пару солдат, чтобы обеспечить их безопасность, но они отказались, потому что безопасность границы была важнее. Да и кому нужны двое подчинённых, когда преступники жаждут расправиться с господином?       Цзя Куй предполагал, что враги пытались обманом выманить Ван Чжи за стены Юйлиня именно потому, что в городе у них было мало шансов на успех. Но после короткого обсуждения почти согласился с Дин Жуном, что их целью могло быть просто разделить основные силы и оставить командующего без поддержки, хотя бы на время. И за это время совершить какую-нибудь подлость, устроить ему ловушку и заманить в свои сети с помощью лжи и предательства.       Дин Жун винил себя в том, что до сих пор так и не разобрался в деле с фальшивыми слитками серебра, да ещё и втянул командующего в расследование похищений. Почти наверняка эти дела не были связаны, но двойное расследование удваивало опасность, и теперь приходилось принимать в расчёт не только секту Белого Лотоса, но и монгольскую банду, которая орудовала в Серебряной долине. Или покровителями банды как раз и являлись адепты Белого Лотоса?       Дин Жун пожалел, что не отправил магистрата Цзю немедленно арестовать стражника Вэнь Луна, который наверняка служил кому-то из преступников, но теперь было уже поздно об этом рассуждать. Им повезёт, если Вэнь Лун проявит беспечность и вернётся в ямэнь, но если такое случится — Дин Жун готов был лично следить за ним по ночам, чтобы выяснить, кому тот служит кроме начальника уезда.       Задумавшись о направлениях дальнейшего расследования, Дин Жун и не заметил, что они уже добрались до деревни, располагавшейся как раз на середине пути между Юйлинем и заставой Шэньму. Всадникам пришлось придержать коней, потому что по дороге брели двое пьяниц, норовя в любой момент свалиться прямо им под ноги.       — Посторонитесь, бездельники! — прикрикнул на них Цзя Куй, когда у него с третьей попытки не удалось объехать это препятствие. Он уже собирался свернуть в сугроб на обочине, когда заметил кое-что, заставившее его резко поменять планы. Под неказистой крестьянской курткой у одного из гуляк торчала рукоять короткого меча.       — Дин Жун, вперёд! Засада! — крикнул Цзя Куй, повернув свою лошадь так, чтобы закрыть напарника, и одновременно пытаясь сбить с ног «пьянчужку», крепко ухватившегося за поводья его коня.       Но второй разбойник уже схватил Дин Жуна за ногу, стаскивая с седла. Тот не стал сопротивляться и сделал вид, что падает на дорогу, но в падении утащил за собой и нападавшего, и они сцепились в рукопашной, стараясь помешать друг другу воспользоваться оружием.       Цзя Кую тоже пришлось спешиться — он не мог бросить Дин Жуна одного драться с вооружённым и явно превосходящим его по силам противником. Он быстро разделался со своим нападавшим, уложив его в два приёма, на всякий случай забрал у него меч и вмешался в схватку как раз в тот момент, когда второй преступник уже достал свой кинжал и изловчился царапнуть Дин Жуна по щеке.       Дин Жун из последних сил увернулся и выдохнул с облегчением, уступив Цзя Кую возможность закончить начатое. Тот оттащил бандита за шкирку и, не пуская в ход оружие, навалял ему кулаками по шее и под дых.       — Дин Жун, ты в порядке? — обернулся Цзя Куй, убедившись, что противник обмяк в сугробе и не сделает новой попытки напасть.       Дин Жун медленно поднялся на ноги и слегка поморщился.       — В порядке. Только спиной ушибся.       — Сможешь ехать верхом?       — Да. Но нам нужно сначала передать властям этих бандитов. Похоже, мы всё же ошиблись, и наши ничтожные шкуры тоже представляют интерес для противника.       — Одного бандита, — исправил Цзя Куй, покачав головой, будто не одобрял результат своих собственных действий. — Второго я, похоже, прикончил.       — Это что за безобразие?! — раздался звучный голос у них за спиной, заставив резко обернуться.       Со стороны придорожного трактира, стоявшего ближе всего к месту нападения, к ним почти бегом направлялась группа людей, возглавляемая высоким человеком с седыми усами.       — Драка? Вы все здесь пьяны? Да сколько можно надираться до такой дури?! — потрясая кулаками, усатый старик остановился посреди дороги и осуждающе посмотрел на участников недавней схватки. — Давно не коротали ночи в тюряге, черепашьи дети?       — Мы служащие губернатора Хэтао, — спокойно оборвал его возмущённую тираду Дин Жун и предъявил свой служебный жетон. — На нас напали вот эти двое и пытались ограбить. Мы защищались. И нет, мы не пьяны — а по какому праву вы интересуетесь, господин?..       — Чан Лю, — представился старик, пристально вглядываясь в табличку Западной Ограды, и когда прочитал там написанное, сразу утратил весь свой воинственный пыл и едва не рухнул на колени. — Виноват, господа! Простите ничтожного слугу. Я здешний староста, слежу за порядком и разнимаю драчунов, которые постоянно напиваются в трактире и лезут выяснять отношения кулаками. — Он низко поклонился, не переставая коситься на рукав Дин Жуна, в котором исчез жетон со зловещими иероглифами. — Какой неприятный случай! Господа не пострадали? Чем я могу служить вам?       Процессия деревенских жителей, поняв, что нет необходимости усмирять пьяных односельчан, стремительно разбрелась кто куда, оставив своего старосту наедине с проезжими.       Дин Жун коротко переглянулся с Цзя Куем и спросил старосту:       — У вас найдётся телега и пара крепких парней, чтобы доставить грабителей в город?       — В Юйлинь-то? Найдём, если господам угодно… — Староста Чан подозрительно глянул на лежавшие у обочины тела, и его щека непроизвольно дёрнулась. — А что, они… вы убили их, господа? Ну конечно, защищаясь…       — Только одного. Второй очухается часа через два, — невозмутимо пояснил Цзя Куй. Он перевернул недавнего противника на спину, пощупал на шее пульс и, отвязав от пояса короткую верёвку, пару раз на всякий случай перемотал его руки. — К тому времени он должен быть в тюрьме в ямэне. Начальник уезда Цзю Люань будет вам благодарен, если доставите ему преступника.       — Мы не можем задерживаться надолго, — добавил Дин Жун, забираясь в седло. — Нас ждёт губернатор. Мы предупредим магистрата Цзю, чтобы приготовил камеру для грабителя. И вы тоже не теряйте времени, староста Чан.       — Слушаюсь, ваше превосходительство, — староста почтительно поклонился и, проводив взглядом удаляющихся всадников, громогласно позвал: — Эй, братцы! Хватит сидеть в трактире! Кто хочет поехать в город и услужить самому магистрату Цзю?..       Несколько дюжих парней, раньше сопровождавших старосту к месту драки, тут же откликнулись на его призыв. ***       Небольшой отряд скакал по пустынной дороге уже около двух часов. Чем дальше на восток, тем выше становились холмы, над которыми уже окончательно взошло солнце. Снег блестел, отражая его лучи и мешая всмотреться вдаль, но Ван Чжи упрямо подгонял своего коня, заняв место во главе отряда рядом с младшим офицером, которого направил с ним комендант Юйлиня.       Его снедала тревога, но он сам не понимал, чего больше опасается — засады у дороги, известий с заставы Шэньму, куда он отправил своих помощников совсем без сопровождения, или неприятностей с генералом Ваном. Ему вдруг пришло в голову, что было бы не лишним договориться со всеми своими соратниками об условном знаке, наличие которого в письмах или устных сообщениях подтверждало бы их подлинность. Но, как обычно, умные идеи приходят с запозданием.       Если генерал Ван не писал то письмо и уже благополучно прибыл в Датун — Ван Чжи бы лишь возблагодарил небеса, но узнать это можно было только добравшись до отдалённого поместья Цзоу. Старый слуга остался в городе, сославшись на здоровье, не позволявшее тут же пуститься в обратный путь, и не у кого было спросить, долго ли ещё им ехать.       Ван Чжи обернулся на сопровождавших его солдат и слегка придержал коня.       — Что-то не так, ваше превосходительство? — тут же оказался рядом молодой офицер.       — Сколько нам ехать до поместья? Нет ли дороги покороче?       — Так мы и едем самой короткой, — хмыкнул сопровождающий. — От главной дороги, где обычно путешествуют все торговцы, ещё пять ли по степи петлять, но мы едем по прямой. Примерно часа два осталось. А вот за теми холмами будет небольшая деревня.       Офицер махнул рукой куда-то вперёд и в сторону, но Ван Чжи ничего там не увидел, кроме сверкавшего на солнце снега с редкими тёмными зарослями кустов.       — Хорошо. Тогда прибавим шагу.       Он пришпорил коня, и отряд продолжил свой путь, двигаясь навстречу солнцу — на восток, в сторону Датуна. Вскоре заросшие кустарниками холмы подступили к самой дороге, и офицер, ехавший на полкорпуса впереди Ван Чжи, резко остановился.       — Что?.. — Ван Чжи не успел спросить, потому что и сам увидел, что остановило его спутника.       — Засада!       В то же мгновение в них полетели стрелы, пущенные возникшими будто из ниоткуда всадниками в монгольских одеждах.       — Бегите!.. — успел прохрипеть офицер, падая с коня в окрасившийся кровью снег на обочине.       Отряд, вытянувшийся на узкой дороге, не успел перестроиться и ответить на нападение монголов, мчавшихся наперерез с ближайшего холма, солдаты падали на землю под громкие вопли врагов. Укрыться было негде, стрелять против солнца было бессмысленно, и несколько нападавших, спрыгнув с коней почти на скаку, уже размахивали изогнутыми мечами чуть ли не перед носом Ван Чжи. Он вспомнил, что у него есть пистолет, но что можно сделать с одним пистолетом против группы лихих разбойников, осаждавших его со всех сторон?       Ван Чжи поднял на дыбы коня, заставив его заржать и копытами отбиться от двух особенно наглых монголов, рискнувших подобраться к нему слишком близко. Он мысленно поблагодарил небеса за бесценный опыт, полученный в походе к Вэйнин хайцзы, и уже развернулся обратно, чтобы отчаянно рвануть к Юйлиню, уповая только на милость богов и скорость лошади, когда услышал за спиной гортанный крик:       — Не стрелять! Брать его живым!       Ветер свистел в ушах от быстрой погони, грязная полоса дороги мелькала впереди, а сзади гиканьем подгоняли коней бандиты, и в голове Ван Чжи пулей промчалась мысль: «Нельзя им сдаваться! Лучше пусть убьют!.. Дин Жун... прости, я обманул тебя…» Он понимал, чувствовал спиной и затылком, что расстояние до преследователей сокращается, и на скаку нащупал одной рукой рукоять короткого меча. Он никогда не учился боевым искусствам и взял его просто потому, что Ван Юэ советовал никогда не покидать город, не вооружившись до зубов. Пусть он не такой опытный вояка, но он дорого продаст свою жизнь, раз уж умудрился так облажаться и угодить в западню.       Какая-то неведомая сила заставила его обернуться назад как раз в тот момент, когда ближайший монгол раскрутил над головой аркан, собираясь набросить на него, как на дикую лошадь. Ван Чжи резко дёрнул коня, уводя его в сторону, но не успел завершить манёвр. Крепкая верёвка, просвистев над головой, обвилась вокруг его плеч и выдернула из седла. Ван Чжи полетел на землю, невольно зажмурившись в момент падения, и последним, что он почувствовал, была нестерпимая боль в плече.       Он уже не слышал, как второй монгол, неторопливо спешившись, ругал своего товарища:       — Если угробил его, мудак, хозяин с нас три шкуры спустит!       — А если бы упустили — что бы он с нами сделал, старший брат? — возразил тот, кто бросал аркан.       — Ладно, вроде живой… — сдёрнув с бесчувственного Ван Чжи грязный плащ и приглядевшись внимательнее, проворчал старший. — Давай закинем его поперёк седла да поедем потихоньку.       Они так и сделали и не спеша вернулись по дороге к месту битвы, где их ждали оставшиеся монголы.       — Мы с добычей, — доложил старший братец, слегка поклонившись человеку с тонкими усиками на круглом самодовольном лице. — Куда теперь? В то поместье?       — Да, там его вся императорская армия не найдёт. Оплата — когда приедем. А потом убирайтесь куда подальше, чтоб лишний раз возле города не светиться.       Монголы молча кивнули и потрусили следом за человеком, обещавшим им жирный куш за хорошую работу. ***       — Уехал? Куда уехал? — Дин Жун резко остановился в дверях и повернулся к смутившемуся управляющему Мао. — Почему ты его не удержал?..       Последний вопрос был следствием его растерянности, и они оба это понимали — как мог какой-то слуга запретить губернатору Хэтао покинуть резиденцию? Ведь это не тюрьма, и он не заключённый.       Мао Лэй виновато потупил взгляд и начал рассказывать о том, что предшествовало отъезду их господина из города. Дин Жун и Цзя Куй слушали молча, почти не перебивая, и только изредка переглядывались и всё сильнее хмурили лбы.       — Господин Ван взял с собой солдат из гарнизона и сообщил всю информацию магистрату Цзю. Я не знаю, что было в том письме, кроме сведений о засаде, в которую попал наш генерал. Но, конечно же, господин Ван не мог бросить его в беде.       Дин Жун едва не застонал. Какая тонкая уловка! Как умело враги воспользовались ситуацией. Кем бы ни был их противник, он хорошо понимал характер Ван Чжи и сделал всё для того, чтобы выманить его из города. Очевидно, узнав, что первоначальный план не сработал, этот ублюдок быстро сориентировался в обстановке и решил воспользоваться случаем, чтобы уничтожить их поодиночке. Конечно, Ван Чжи взял с собой отряд — но что значат пять-семь солдат, среди которых даже нет Цзя Куя, против быстрых и умелых монгольских воинов, знавших эти места как свои пять пальцев?..       Версию, что генерал Ван действительно был ранен, попав в засаду, и просил помощи у Ван Чжи, Дин Жун даже не рассматривал. Слишком уж удачным для их врагов было бы такое совпадение. И вряд ли главнокомандующий стал бы подвергать риску своего соратника, отлично зная, что в степи скрываются монголы, жаждущие с ним расправиться.       — Сколько времени прошло? — уточнил он на всякий случай.       — Почти два часа, господин Дин, — сокрушённо покачав головой, ответил Мао Лэй.       — Где эта усадьба Цзоу? По дороге на Датун?       — Да, примерно в семидесяти ли отсюда, немного не доезжая до Кэланя.       — Поедем? — Дин Жун бросил взгляд на Цзя Куя, но по его сосредоточенному лицу понял, что зря так горячится. Необходимо выяснить до конца все обстоятельства и принять кое-какие меры, чтобы не пойти по ложному следу.       Цзя Куй медленно покачал головой и бросил сердитый взгляд на Мао Лэя, но тот опустил глаза в пол, и без него уже догадавшись, что стал причиной крупных неприятностей.       — Я в ямэнь, а ты — к коменданту, — бросил Дин Жун, разворачиваясь к выходу.       В другое время Мао Лэй, должно быть, напомнил бы им об остывающем чае и помог собраться в дорогу, но по их напряжённым лицам, выдававшим тревогу и нетерпение, можно было понять, как неуместны сейчас эти простые радости бытия.       — Да, губернатор Ван оставил мне это письмо, — подтвердил магистрат Цзю, когда Дин Жун спросил его напрямик. — Мне показалось, что это может быть ловушкой. Да он и сам это понимал, но это могло оказаться правдой, и тогда наш генерал напрасно прождал бы помощи от губернатора, а там может быть что-то серьёзное. Я хотел поехать с ним, но его превосходительство мне запретил.       — И правильно сделал, — согласился Дин Жун, как бы ему ни было тревожно за уехавшего в степи Ван Чжи.       Цзю Люань вздохнул и протянул Дин Жуну два письма — точно написанное Ван Юэ и попавшее к магистрату сегодня утром при довольно странных обстоятельствах.       — Вот образцы. Я сравнивал довольно тщательно, и почерки вроде бы похожи — но что, если подделка выполнена мастером?       Дин Жун склонился над письмами, внимательно рассматривая каждую чёрточку незнакомого почерка, но в итоге лишь покачал головой.       — Очень похоже, но не идентично. Может быть связано с условиями написания, а может — со спешкой того, кто подделывал почерк.       — Значит, вам тоже кажется, что здесь что-то не так? — Цзю Люань вскинул покрасневшие от недосыпа глаза на Дин Жуна. — Знаете, что ещё меня настораживает, советник Дин? Я всё никак не мог понять, почему не сразу нашёл письмо в ящике стола. Оно оказалось в правом, хотя я отчётливо помню, что клал его в левый — там у меня все счета и переписка. Но если кто-то взял его, чтобы скопировать почерк, а потом незаметно вернул обратно?       — Такое может быть, — согласился Дин Жун. — Нам нужен Вэнь Лун. Допросите его, магистрат Цзю, и возможно, вам удастся выяснить что-нибудь интересное. А мы с Цзя Куем попробуем догнать губернатора по дороге, хотя прошло уже слишком много времени.       — Я с вами, — не терпящим возражений тоном сказал Цзю Люань, видимо, уставший, что его постоянно оставляют где-то в резерве. — В конце концов, я ориентируюсь в этих местах лучше, чем вы двое. Только оставлю пару распоряжений.       Дин Жун не стал спорить, решив, что помощь местного чиновника точно не будет лишней, если вдруг они случайно собьются с дороги.       Цзю Люань тем временем выглянул во двор, увидел там тренировавшихся с оружием стражников и окликнул старшего из них:       — Бай Цзао!       — Слушаю, ваша честь, — стражник в мгновение ока предстал перед главой уезда.       — Поезжай в свою деревню, найди там Вэнь Луна, арестуй его и запри в тюрьме до моего возвращения.       — О! Так вы всё же его подозреваете?.. — в голосе Бай Цзао прозвучали горечь и понимание, и он, осекшись, коротко поклонился. — Будет сделано, ваша честь.       — Смотри не упусти. Я понимаю, что он твой приятель и сосед, но если он служит преступникам, а не Империи Мин, необходимо пресечь это, — заметив реакцию подчинённого, твёрдым тоном проговорил Цзю Люань. — Я вернусь к вечеру, если ничего больше не случится. ***       Ещё издалека Дин Жун и Цзю Люань увидели место кровавого побоища и, не сговариваясь, пустили лошадей в галоп. Цзя Куй последовал за ними, беззвучно пробормотав себе под нос ругательство. Их худшие опасения начинали сбываться, и судя по тому, что на снегу остались лишь неподвижные тела — вряд ли их командующему удалось спастись.       Первым домчавшись до поворота, у которого развернулась эта бойня, Дин Жун спрыгнул с коня и бросился вперёд, беглым взглядом скользя по распластавшимся на покрытом кровью снегу солдатам. Почти все они были пронзены стрелами с узким монгольским оперением. Это была засада, и не ожидавшие внезапной опасности солдаты были убиты раньше, чем успели сообразить, что происходит.       Место для засады выбрано очень удачно — каким-то незамутнённым краем сознания, продолжавшим анализировать обстановку, отметил Дин Жун. Полуденное солнце, выглядывая из-за холма, не позволяло путникам вовремя разглядеть затаившихся лучников, и те практически беспрепятственно расстреляли весь маленький отряд из шести человек. Хотя, нет — некоторые всё же оказали сопротивление, у двоих руки и спины были рассечены острыми клинками монгольских мечей.       Дин Жун боялся, отчаянно боялся, что одним из лежавших на снегу людей, не подававших признаков жизни, окажется Ван Чжи. Все его давние страхи, таившиеся в ночных кошмарах и болезненных воспоминаниях, резко захлестнули его, мешая сосредоточиться. Сердце колотилось где-то в горле, пульс неистово бился в ушах. Только бы не Ван Чжи! Пусть он будет ранен, избит, похищен — но только будет жив. «Небеса, пусть он будет жив», — стучало в голове Дин Жуна, пока он вместе со своими спутниками переворачивал уже холодные тела и с полным пониманием безнадёжности этой затеи проверял у них пульс.       Ван Чжи среди них не было.       Дин Жун, чувствуя, как от облегчения подкашиваются ноги в осевшем снегу на обочине, всё же понимал, что это только половина удачи. Если Ван Чжи не убит на месте, это не значит, что ему ничего не угрожает и можно расслабиться и возблагодарить всех святых.       Внезапно он услышал откуда-то слева мучительный стон.       — Жив! — радостно возвестил голос Цзю Люаня, и двое сопровождавших его стражников тут же засуетились, поднимая с холодного снега молодого солдата и укладывая его на плащ, который без раздумий пожертвовал магистрат.       — Эй, парень, ты меня слышишь? Держись, сейчас мы отвезём тебя в город, и доктор Чжао тебя подлечит, — уверенным тоном, совсем не отражавшим снедавшую их всех тревогу, обратился к раненому Цзю Люань.       — Ваша честь, монголы… — чуть слышно проговорил тот, и Дин Жун склонился рядом с магистратом Цзю, чтобы не упустить ни единого слова. — Губернатор… его похитили…       — Ты видел, кто на вас напал? Узнал кого-то? — напряжение в голосе Цзю Люаня всё же прорвалось, когда он услышал эти слова.       — Монголы… бандиты… его увезли в поместье… — каждое слово давалось раненому солдату с большим трудом.       — Какое поместье? Пожалуйста, вспомни, от этого зависит его жизнь… и месть за твоих товарищей, — взмолился Цзю Люань.       — Я не знаю… Они сказали — в поместье никто его не найдёт… где-то недалеко… брошенная усадьба…       Голос солдата угас, и он лишился сознания, но даже если бы не лишился, было понятно, что большего он не скажет. Похоже, напавшие на отряд разбойники сочли всех убитыми и проговорились о своих планах — но только тем, кто собирался разрушить эти планы, было не намного легче от столь скудной информации.       — Нужно отвезти его в город, — сказал Дин Жун, поднимаясь с колен. — Магистрат Цзю, вы возвращайтесь, а мы с Цзя Куем попробуем проследить их путь по следам лошадей.       — Ничего не выйдет, — мрачно сказал Цзя Куй, немного сойдя в сторону с дороги и осмотревшись. — Снег уже начал таять на солнце, дорогу развезло, а в степь они не сворачивали — приехали оттуда, с северо-востока, а уехали по дороге, дальше на восток, а может, и обратно на запад.       — Думаю, нам сейчас лучше вернуться всем вместе, — предложил Цзю Люань, окинув скорбным взглядом оставшееся после нападения банды побоище. — Необходимо сообщить коменданту Фаню и позаботиться о… обо всех. Взять ещё людей, вооружиться как следует, и тогда вернуться к поискам. Я думаю, если господина Вана не убили сразу, значит, есть шансы найти его и отбить у бандитов. Хотя искать в здешних местах монголов — всё равно, что ловить ветер в степи.       — А это поместье? — Дин Жун, усилием воли отогнав от себя видение связанного и окровавленного Ван Чжи, перекинутого через седло, постарался мыслить конструктивно. — Может ли это быть тем местом за рекой, где в прошлом году скрывалась банда, которая грабила торговцев на дорогах?       — Похоже на то, — слегка задумавшись, кивнул Цзю Люань. — От Юйлиня до той заброшенной усадьбы примерно полсотни ли, но я не знаю, чтобы где-то ещё было подходящее место.       Дин Жун молча кивнул, уже продумывая план захвата этого разбойничьего гнезда, и принялся помогать своим спутникам устроить носилки для раненого солдата. ***       — Ну что, удачно? — нетерпеливо спросил одетый по-монгольски мужчина средних лет, когда его подельник въехал в полуразрушенные ворота загородной усадьбы с видом победителя.       — Лучше не бывает, хозяин, — хвастливо усмехнулся тот, кивнув на сопровождавшую его процессию из пяти монголов самого бандитского вида. Один из них вёл на поводу лошадь, через седло которой был перекинут какой-то груз. — Вам — добыча, нам — деньги. Господин губернатор собственной персоной.       — Он жив? — насторожился хозяин, подозрительно присматриваясь к фигуре человека, свисавшего с седла. — Бан Шунь, я же велел не убивать его, зараза!       — Очухается к ночи, — беспечно заметил Бан Шунь и, спрыгнув с седла на землю, протянул открытую ладонь, заметив под плащом собеседника кошелёк с деньгами. — Где моя доля?       — Сначала нужно убедиться, что всё сделано как надо, — буркнул в ответ хозяин, жестом позвав его последовать за ним.       Мужчины вошли под покосившуюся крышу здания, похожего на полуразвалившийся сарай, и тот, кто был главным, со звоном выставил серебро на колченогий стол.       — Можешь расплатиться со своими разбойниками, а сам покарауль здесь до вечера. Всё прошло гладко?       — Почти без проблем. Всю охрану перебили, как и рассчитывали, за тем самым поворотом. Двое парней пострадали, но это серебро быстро их излечит. Он пытался удрать, но от моих головорезов даже ветер не убежит.       — Вы его обыскали? — в голосе хозяина мелькнуло напряжение.       — Я забрал пистолет и кошелёк, — с неохотой признался Бан Шунь. — Если хочешь, пистолет забери себе. Слишком приметная штука, чтобы ей пользоваться, а деньги я заработал.       — Сколько?       — Два ляна, — усмехнулся Бан Шунь. — Разве мне не полагается маленькая премия?       — А карта?       — Больше ничего у него не было, хотя я не обыскивал до нижних штанов.       — Хорошо, — медленно кивнул хозяин после короткого раздумья. — Мне понадобится пара сторожей, а остальные пусть уезжают в долину. И скажи Вэнь Луну, пусть возвращается в ямэнь. Нам нужно точно знать, что у них там происходит. ***       — Господин Цзю! — окликнул его стражник Бай Цзао, едва Цзю Люань переступил порог ямэня.       — Что? — коротко и сердито спросил магистрат.       Он был расстроен и раздосадован, в его душе тревога за губернатора Вана перемешивалась с горечью осознания, что в этом уезде он уже ничем не управляет — только уныло следует за событиями, которые устраивает кто-то другой, кто-то дерзкий и умный, принявший сторону зла. Он всегда был уверен, что ему не доведётся расследовать здесь ничего серьёзнее мелких мошенничеств и бытовых преступлений, но столкнувшись с хитрым и могущественным врагом — сектой Белого Лотоса, о которой раньше он лишь читал обросшие небылицами легенды — он понимал, что должен сосредоточить на этой борьбе все свои силы и знания. Как жаль, что нельзя вызвать сюда Западную Ограду или Императорскую стражу, надёжную и привыкшую действовать быстро и организованно…       — Господин Цзю, я арестовал Вэнь Луна, — доложил Бай Цзао, и тоска в его голосе заставила магистрата остановиться и внимательно посмотреть на подчинённого.       — И что же, он сознался?       — Нет, всё отрицал, но… — Бай Цзао вздохнул и решительно сжал кулаки, подняв взгляд на Цзю Люаня. — Я понял, что он врёт, господин Цзю. Я же знаю его с детских лет — как я раньше этого не понял?.. Он всё время врёт, и он больше не служит закону. Он… просто продался им за деньги!       — Кому? — насторожился Цзю Люань. Неужели дело сейчас сдвинется с мёртвой точки?       — Тем, на кого он шпионит, — мрачно буркнул Бай Цзао и снова вздохнул. — Ну и идиотом же я был всё это время! Думал, что мы друзья… А он меня чуть моим же кинжалом не прирезал — помните, когда я прошлой осенью задержал монгольского лазутчика, а его подельника упустил? Тот удар мне ещё показался знакомым. Так вот, это он и был, Вэнь Лун! Я при обыске нашёл у него в шкафу такое… в общем, у него много серебра, в слитках, которыми нам никогда не платили жалованье. А когда я его спросил, он сначала усмехался мне в лицо, а потом заявил, что таким, как я, никогда столько не заработать, потому что я осёл. Вот тогда-то я всё и понял.       — Он сейчас в тюрьме? — отбросив лишнюю сентиментальность, спросил Цзю Люань.       Эти слова подчинённого многое объясняли — и то, как преступникам удавалось получать информацию о происходящем в ямэне, и то, почему той осенью ворота для лазутчика были предусмотрительно открыты, а стражники спали, выпив чай со снотворным. И этому должен быть положен конец.       — Да, я запер его в камере и велел братцу Ду сторожить как следует, — подтвердил Бай Цзао. — Ваша честь желает допросить его прямо сейчас?       — Да, — решительно кивнул Цзю Люань. — По пути зайдём в пыточную камеру, я там возьму кое-что…       Бай Цзао посмотрел на магистрата с опаской и лёгким недоверием. Цзю Люань никогда не был сторонником жёстких наказаний и допросов с пристрастием. Но тот уже уверенным шагом направлялся в сторону тюрьмы, завершавшей комплекс административных зданий, выстроенных вокруг ямэня.       — Если сейчас не скажешь, кому ты служишь, подлый ублюдок, то до официальной казни можешь и не дожить. — В глазах магистрата Цзю горел такой мрачный огонь, что даже сопровождавшие его Бай Цзао и Ду Чэнь испуганно переглянулись.       Цзю Люань стоял прямо перед привязанным к столбу арестантом, с которого уже содрали униформу стражника, оставив его лишь в нижнем белье.       — Я служу… императору, — опасливо покосившись на орудия пыток, разложенные на столе, пробормотал Вэнь Лун. — Вы же не собираетесь меня истязать? Я же ваш товарищ…       — Из-за таких товарищей другие наши товарищи отправились к праотцам. — Цзю Люань скрипнул зубами и, презрительно прищурившись, посмотрел на заключённого. Тот не выдержал этого взгляда и опустил глаза.       — Говори, кто платил тебе серебром за жизни друзей? Ты даже Бай Цзао хотел убить, предатель, но тебе тогда не повезло.       Бай Цзао при этих словах вздрогнул, а магистрат Цзю, не обращая внимания на его реакции и сосредоточившись на заключённом, медленно взял в руки плеть, будто примериваясь, как будет его хлестать.       — Кому ты сливал информацию из ямэня? Кто нанял тебя, чтобы доносить на своих товарищей и строить нам козни, презрев интересы службы?       Вэнь Лун упрямо молчал, не поднимая головы. Тогда Цзю Люань подошёл ближе и рукоятью плети поднял его подбородок.       — Смотри, мерзавец, на тех, кого ты обманывал и предавал всё это время. Мы верили тебе, считали своим другом и соратником, а ты нас продал за несколько фальшивых слитков.       — Они не фальшивые! — не удержался Вэнь Лун и тут же прикусил себе язык.       — Экспертиза покажет, — хмыкнул Цзю Люань, из последних сил стараясь сохранять холодное спокойствие — он знал, что это подействует на арестанта лучше всякой ругани и угроз. — Кто заплатил тебе за гибель губернатора Вана? Императорского служащего, который освободил нашу землю от монгольских набегов и вернул нам мир — твоей семье и землякам, которых ты тоже предал, Вэнь Лун.       Бывший стражник дёрнулся, но верёвки лишь крепче впились в его тело, заставляя оставаться на месте.       — Что, не нравится смотреть со стороны на свои «подвиги»? — Если бы взглядом можно было испепелять, то презрение в глазах Цзю Люаня превратило бы арестанта в груду золы. — Не думай, что твои новые хозяева оценят твою стойкость. Лучше говори. Пока ещё есть возможность.       — Идите вы все к чёрту! Вы ничего не докажете. — В дерзких словах Вэнь Луна всё же явственно послышался страх.       Цзю Люань снова хмыкнул, смерив его оценивающим взглядом, и повертел в руках плётку, словно решал, как лучше ударить.       — Видит небо, мне не нравится этот способ, Вэнь Лун. Но ради тех солдат, которые никогда не вернутся домой, ради похищенных сыновей из честных семей, ради людей, которые верят, что в этой стране ещё остаётся закон — я это сделаю.       В его голосе было столько грозной решимости, что Бай Цзао, стоявший за его спиной, даже слегка отшатнулся, не сомневаясь, что сейчас будет экзекуция.       Плеть со свистом рассекла воздух в нескольких чи перед носом Вэнь Луна. Ещё раз. И ещё, приближаясь с каждым разом к повисшему на верёвках заключённому.       — Я скажу… скажу! — вдруг выпалил тот, понимая, что следующий раз придётся как раз по его лицу и груди.       — Кто?       — Фу Лай. Хозяин постоялого двора…       — Я знаю, кто он такой, — резко оборвал магистрат. — Кто ещё в банде? Каковы их цели? Где они берут серебро, чтобы платить?       — Я знаю только Фу Лая и его зятя, он никогда не говорил мне, кто его покровители. Он предложил мне деньги, много денег, а я хотел жениться и построить новый дом… — начав говорить, Вэнь Лун, казалось, уже не может остановиться. — Я виноват, ваша честь! Я лишь согласился сообщать ему новости из ямэня и не хотел никого убивать. Но когда я понял, что им этого недостаточно, я уже не смог отказаться. Они связаны с монголами за рекой, теми, что моют золото в долине. Фу Лай угрожал выдать меня и рассказать моей семье… Я не хотел становиться предателем…       Он метнул взгляд на Бай Цзао, но тот смотрел прямо перед собой, крепко стиснув зубы.       — Где похитители держат губернатора Вана? — уловив паузу в потоке признаний и оправданий, вставил магистрат Цзю.       — Не знаю. Правда, не знаю, ваша честь! Меня никто не посвящает в такие дела. Знаю только, что Фу Лаю помогает поддерживать связь с монголами один парень, бывший солдат, его зовут Бан Шунь… у него… у него на губе справа шрам под усами…       Арестант повесил голову, больше не в силах выдерживать взгляды бывшего начальника и сослуживцев.       — Ладно. В камеру его, — распорядился Цзю Люань и, небрежно швырнув плеть обратно на стол, вышел во двор.       Там он несколько мгновений молча смотрел на мелькавшее в разрывах туч голубое небо и, наконец, медленно прикрыл глаза и утёр ладонью пот со лба.       — Уффф! А ведь пришлось бы его хлестать, если бы психология не сработала.       — И что теперь? Мы не продвинулись ни на шаг в поисках губернатора, — раздался позади голос Бай Цзао, последовавшего за начальником.       — Да нет же, мы знаем следующий шаг, — с фальшивой бодростью повернулся к нему Цзю Люань. — К Фу Лаю! ***       К постоялому двору «Три дракона», стоявшему за углом от центральной площади, магистрат Цзю подошёл в сопровождении стражников и солдат гарнизона, которых без лишних разговоров предоставил ему комендант Фань. Солдаты по его молчаливому жесту окружили здание и заняли места у главного входа и у запасного, чтобы предотвратить попытку бегства.       Цзю Люань повернулся к Бай Цзао, всё ещё мрачному и расстроенному обнаруженным предательством своего давнего приятеля.       — Возьми двух солдат и следуй за мной. Никаких разговоров. Только арест и обыск.       — Слушаюсь, — коротко кивнул стражник.       Они вошли в просторный зал на первом этаже, где несколько постояльцев играли в карты, рассевшись у низкого стола. Им прислуживала симпатичная девица, разнося вино и закуски.       — Где хозяин?       — Ой, ваша честь, вы меня напугали! — служанка едва не выронила кувшин и быстро отошла от стола, где игроки так сосредоточились на своём занятии, что даже не повернули головы.       — Где господин Фу? Он нужен мне срочно.       — Но господина Фу не будет несколько дней, — виновато промямлила девушка, опустив глаза. — Он уехал по делам… оставил господина Лэ управляться здесь и уехал.       — Когда?       — Прошлым вечером. Мы с госпожой Лэ ещё удивились, куда это он собрался на ночь глядя…       — Куда? — спросил магистрат Цзю, беглым взглядом окидывая внутреннее пространство постоялого двора.       Игроки продолжали играть, за полуоткрытой дверью кухни маячила широкая фигура поварихи госпожи Лэ, возившейся у очага, за стойкой администратора зевал щуплый юнец, которого совсем не насторожил приход уездного начальства.       — Ах, если бы я знала! — сокрушённо покачала головой девица и дерзко стрельнула глазами на магистрата. — Ваша честь, я бы всё вам рассказала, даже то, что нельзя — но я правда не знаю. Хозяин в последнее время такой скрытный стал. Вы же не будете на меня сердиться?       — Бессмысленно, — буркнул Цзю Люань, игнорируя её игривые взгляды. — Кто может знать, куда делся хозяин? Господин Лэ?       — Нууу… он на заднем дворе, чинит повозку… — протянула служанка и улыбнулась, явно не собираясь сдаваться. — А не желает ли ваша честь выпить чаю или чего-нибудь покрепче? Пока господин Лэ освободится…       Не дослушав её болтовню, Цзю Люань решительно направился на задний двор, где на самом деле застал управляющего Лэ, который вместе со слугой ремонтировал поломанную ось.       — Мне срочно нужен господин Фу, — заявил Цзю Люань, стараясь раньше времени не вызвать ненужных подозрений у правой руки хозяина.       — Так он уехал, господин Цзю! Разве эта курица вам не сказала? — Лэ Шан на миг отвлёкся от своей работы, чтобы раздражённо буркнуть: — Безмозглая девчонка, зачем только хозяин её держит!       — Куда уехал, когда вернётся? — магистрат Цзю начал терять терпение.       — Вчера уехал, прямо в ночь, вместе с зятьком своим раздолбаем… — проворчал управляющий Лэ. — Бросил все дела на меня, и даже не предупредил, скоро ли его ждать обратно. Не в первый раз уже так делает, но раньше не пропадал больше, чем на три дня. А вам он зачем? Может, я тоже сгожусь?       — Сгодишься, если скажешь мне, где вы прячете похищенного губернатора.       Лэ Шан оторопел и уставился на магистрата, недоверчиво хлопая глазами.       — Похищенного? Кем, когда? Кто его прячет?       — Знаешь, любезный, мне осточертели все эти уловки. — Цзю Люань с трудом сдерживал раздражение, хотя и понимал, что управляющий может быть вовсе не в курсе всех дел, что творятся у него под носом хозяином заведения. — Бай Цзао, арестуй его и всех слуг, которые сегодня до обеда отсутствовали на работе. Пусть наши люди обыщут здесь всё до последнего угла. И если кто-нибудь хоть что-то знает о монголах и похищении — лучше пусть признается добровольно.       Он резко развернулся и направился в ямэнь, уверенный в том, что подчинённые сделают всё как надо. Теперь, когда изменник в рядах городской стражи был разоблачён, у магистрата Цзю не было причин сомневаться в своих служащих. И у него ещё оставалась куча дел, которые нельзя было упускать из виду, что бы ни происходило за стенами города.       В сгущавшихся сумерках он едва не наткнулся на Дин Жуна, нетерпеливо наматывавшего круги у ворот ямэня.       — Ну что? — с ходу спросил магистрат, хотя по усталому и расстроенному лицу губернаторского советника уже понял, что поиски не дали результатов.       — В поместье за рекой ничего не обнаружили. Цзя Куй говорит, что там никто не появлялся с самого лета — следов пребывания людей и в помине нет. Комендант Фань наметил ещё несколько вариантов, но предложил вернуться к поискам с утра, потому что ночью в степи легче заблудиться самим, чем кого-то отыскать.       Дин Жун поморщился, будто от боли, и по его лицу было видно, что он не согласен с таким решением.       — Вообще-то, комендант Фань прав, — кивнул Цзю Люань, прекрасно представлявший себе ночные поиски в заснеженной степи. — К тому же, солдатам нужен отдых, а бросать на розыски весь гарнизон было бы безответственно, потому что монгольские бандиты могут околачиваться где-то неподалёку и выжидать момент для нападения.       — А что у вас? — переключился Дин Жун, подавив готовые сорваться с губ возражения. — Вэнь Лун сознался?       — Да. Он заявил, что продался Фу Лаю за серебряные слитки, а тот связан с монголами в долине через своего зятя и дезертира Бан Шуня. Но никаких сведений о Белом Лотосе или о том, что слитки могли бы оказаться фальшивыми.       — Вы арестовали Фу Лая? — в голосе Дин Жуна мелькнула надежда. — Ещё не успели допросить?       — Хотел бы, — разочарованно хмыкнул Цзю Люань, не глядя на собеседника. — Но тот успел куда-то улизнуть, и только ветер знает, где его искать. Не исключено, что в эту чёртову долину подался, и зятя прихватил с собой. Слуги говорят, он часто уезжает непонятно куда в последнее время. Я распорядился установить наблюдение за постоялым двором, но сомневаюсь, что добыча попадёт в силки.       Дин Жун кивнул, принимая информацию к сведению, и медленно направился в сторону губернаторской резиденции, а магистрат Цзю ещё какое-то время смотрел ему вслед, отчётливо понимая, что они теряют драгоценное время — но ничего не могут с этим поделать. Он уныло вздохнул и вернулся в свой кабинет, зажёг свечу и взял со стола папку с документами по растратам при закупках военной амуниции. Что бы ни случилось с губернатором Ваном — перед отъездом тот велел ему разоблачить убийцу, и у Цзю Люаня теперь уже не оставалось сомнений, что им был помощник коменданта господин Ин. ***       Ван Чжи пришёл в себя от холода и боли. Он медленно приоткрыл глаза — сквозь расползающийся перед ними туман возникли очертания каких-то ящиков и бочек, грубая каменная кладка и тусклый луч света, пробивающийся откуда-то сверху.       Он лежал на полу узкого подвала, рядом с кучей соломы и скомканным плащом. Это был его собственный плащ, правда, утративший былую роскошь, грязный и разорванный, но им всё ещё можно было укрыться, и Ван Чжи почти непроизвольно потянулся к нему. Руку до самого плеча пронзила боль, и ему пришлось прикусить губу, чтобы не застонать. Куда его угораздило влипнуть? Что за подвал? Его захватили разбойники и будут требовать выкуп?..       Ван Чжи, осторожно натянув на себя плащ, прислушался к своим ощущениям и понял, что спина, хотя и ноет, но не мешает движениям, руки и ноги не связаны, а в голове постепенно начинает проясняться.       Он вспомнил внезапное нападение на дороге и погоню, в которой у него не было шансов спастись. Его выдернули из седла и увезли в какое-то место, где будут удерживать, пока не получат то, что им нужно. Кто — монгольские бандиты или наёмники Белого Лотоса, одетые монголами? Зачем они похитили его вместо того, чтобы прикончить вместе с остальными?       Ван Чжи помнил, как один из преследователей кричал подельникам, что нужно взять его живым — значит, он для чего-то нужен тем, кто его пленил. Но чего они добиваются и разве стали бы убивать солдат его величества ради того, чтобы просто потребовать денежный выкуп за влиятельную персону? Но если не выкуп — то почему не убили сразу? Почему держат где-то взаперти и даже не удосужились связать? И что сделают с ним потом, когда нужный похитителям результат будет достигнут?..       Слишком много вопросов роилось в голове Ван Чжи, но у него не было иного ответа, кроме мысли о том, что его наверняка в конце концов убьют — ибо кто же отпускает заложника, когда выкуп за него получен? А если так — нужно попробовать отыскать отсюда выход. Потому что слишком многое в Империи Мин зависит от Ван Чжи, и он просто не может себе позволить вот так нелепо погибнуть, когда генерал Ван…       Проклятье, но ведь это была ложь?! Если письмо было ловушкой, значит, с Ван Юэ ничего не случилось, и он скоро вернётся из Датуна с победой. Для того, чтобы узнать, что его соратник позволил обвести себя вокруг пальца, как недалёкий студент, а не глава Западной Ограды… Непозволительная глупость. И непростительная ошибка, которую необходимо исправить.       Дождавшись, когда шум в ушах немного утихнет и его перестанет мутить, Ван Чжи осторожно опёрся на левую руку, которая почти не болела, и заставил себя медленно сесть. Мысли постепенно приходили в порядок, туман перед глазами рассеивался. Он понимал, что должен выбраться из этой ловушки, чтобы не подвести своих соратников и его величество, доверившего ему такой ответственный участок границы. И Дин Жуна — ведь он обещал дождаться его, а сам…       При мысли о Дин Жуне у Ван Чжи заныло в груди, и он не сдержал глухого стона, понимая, что никто кроме подвальных мышей его не услышит. Дин Жун будет искать его и сам может попасть в беду. Он будет страдать, что не уберёг командующего, и винить себя, хотя здесь целиком и полностью была только вина Ван Чжи. Но Дин Жун наверняка примет всё близко к сердцу, особенно после того, как они…       Воспоминание о пьяном, но таком чудесном поцелуе и последовавшей за ним заботе Дин Жуна заставило Ван Чжи крепче стиснуть зубы и упрямо прищурить глаза. Нет, он не позволит своим врагам расправиться с ним так просто. И для начала попробует выяснить, где же его всё-таки заперли.       Опираясь на шершавую, поросшую мхом стену, Ван Чжи медленно поднялся на ноги — к его удивлению, ему это удалось, и он даже мог стоять, не шатаясь — и осмотрел внимательнее свою тюрьму.       Железная решётка с массивным замком отделяла каменный подвал от узкого коридора, уходившего куда-то в темноту. Прямо над головой в маленькое оконце едва пробивался серый туманный свет — похоже, уже наступили сумерки, но непонятно, утро это было или вечер. Кроме кучи соломы на полу и деревянной тары в подвале больше ничего не было. Нет — вот в углу на пустом ящике стоит треснувший кувшин с водой. Интересно, его оставили для пленника или просто забыли по ошибке?       Значит, пока его действительно не будут убивать. Тёплый плащ и вода свидетельствовали, что ему предстоит прожить некоторое время.       Ван Чжи непроизвольно сунул руку в рукав — как и ожидалось, пистолета там не было. Но было бы совершенно глупо рассчитывать на такую беспечность со стороны его тюремщиков.       Ван Чжи прикинул расстояние до окошка под потолком и понял, что в него не выбраться даже кошке, оно было слишком узким. Но чтобы выглянуть наружу, достаточно подставить туда пару ящиков или большую бочку.       Прислушавшись к тишине, нарушаемой только его собственным дыханием, Ван Чжи подошёл к ближайшему ящику и, не рискнув тащить его травмированной рукой, стал пинками придвигать ближе к окну. Слишком низко. Ему всё же пришлось взгромоздить сверху ещё один ящик, прикусив до крови губу, чтобы боль не вырвалась наружу мучительным стоном. Теперь можно было туда забраться.       Ван Чжи некоторое время постоял, привалившись к стене здоровым плечом и тяжело дыша. Когда боль утихла, он ухватился одной рукой за стену и полез наверх — сначала на нижний ящик, затем выше, и сумел наконец заглянуть в оконце, расположенное как раз на уровне земли. Значит, то место, где он сейчас находился — это действительно подвал. И вокруг — какая-то заброшенная усадьба, судя по покосившейся крыше дома напротив, поломанной телеге во дворе и нескольким явно давно не использовавшимся сельскохозяйственным орудиям. Но вот коновязь, похоже, недавно была занята — снег там притоптан, будто стояла лошадь, и даже не одна…       Ящик под Ван Чжи пошатнулся, и ему пришлось поспешно спрыгнуть на пол, потому что падение с высоты в его состоянии могло бы окончательно его добить.       Значит, брошенное поместье где-то в окрестностях Юйлиня. Хотя бы, не увезли его в Серебряную долину, куда никто не рискнул бы соваться без поддержки мощной армии. А если так, то есть шанс, что Дин Жун всё же отыщет его.       Ван Чжи выпил немного воды из кувшина, почувствовав, как пересохло в горле, и опустился на кучу соломы, укутавшись в плащ. Свет в окне угасал, и было похоже, что наступает ночь. Вдалеке сквозь наползавшую дрёму Ван Чжи послышались голоса и лязг металла, будто отворяли ворота.       Тюремщики решили навестить своего пленника? Тем лучше, значит, сейчас он узнает, кому и зачем понадобилось запирать его в этом заброшенном доме.