Тайна Серебряной долины

      Слуга поклонился господину и почтительно сообщил:       — К вам генерал Ван, хозяин.       — Проводи его в кабинет.       В голосе Сун Фэя мелькнула растерянность, и это было совсем неудивительно.       Главнокомандующий Ван ни разу не переступал раньше порог этого дома, и Сун Фэй ещё мог бы понять, если бы тот явился в лавку, хотя для торговых дел в гарнизоне Юйлиня были комендант и куча его помощников. Но зачем высокопоставленному военному приходить с утра в дом простого купца?..       Сун Фэй слегка нахмурился, вставая из-за стола, где подводил финансовые итоги последнего месяца.       — С ним губернатор Ван, — не поднимая глаз, добавил слуга Люй. — И стражники. Трое.       Сун Фэю показалось, что голос молодого слуги дрогнул — или это его собственное сердце на мгновение замерло, ухнув в пустоту… Что это может значить? Арест? Обвинение? Но он же ни в чём не виноват, и в прошлую их встречу господин губернатор высказался на этот счёт совершенно ясно. К тому же, зачем приходить самим, они бы ограничились стражей, если бы хотели предъявить какие-то обвинения.       — Что случилось, отец? — из-за ширмы с любопытством выглянула Минчжэнь с яркой вышивкой в руках и застыла на месте, будто уловив повисшее в воздухе напряжение.       — Пожаловали губернатор Ван и генерал Ван. Оба сразу. Очень неожиданный визит, — стараясь говорить ровно, отозвался господин Сун и с натянутой улыбкой повернулся к дочери. — Ступай в свою комнату, моя красавица. Мне, видимо, предстоят разговоры о политике и делах, тебе это будет не интересно. А лучше — навести тётушку Лин, она наверняка соскучилась по тебе. А ты, Люй Бо, проводи сюда гостей и принеси чай и фрукты. Что бы их сюда ни привело, в доме Сун не забудут о традициях гостеприимства.       — Генерал Ван? И губернатор Ван? — Минчжэнь слегка задумалась, покачала головой и украдкой улыбнулась. — Ну что ты, отец, вряд ли они могут принести в наш дом дурные вести.       Девушка, что-то напевая, выскользнула за дверь, оставив отца в тревожном ожидании, и господин Сун нахмурился ещё сильнее, когда подумал, что будет с его милой и беспечной дочерью, если нежданные гости всё же принесут в дом беду. Он знал, что не преступал закон и не совершал ничего, что было противно воле императора, но сколько ему известно случаев, когда в угоду политическим интригам в тюрьму отправлялись невиновные… Пусть даже он всегда считал Ван Чжи и Ван Юэ честными служащими императора, но они являются частью государственной системы и не всегда могут принимать собственные решения.       Сдержав вздох, Сун Фэй сделал шаг вперёд и поклонился вошедшим в сопровождении слуги гостям. Его глаза опустились в пол, успев заметить что-то чрезвычайно странное, что его мозг осознал не сразу, но когда осознал… Господин Сун не поверил своим глазам и бухнулся на колени прежде, чем губернатор Ван успел его удержать.       — Господин Сун, прошу вас, встаньте. Вы в доме хозяин, негоже вам валяться у нас в ногах. Тем более, что мы пришли как просители, это мы должны кланяться.       Ван Чжи с лукавой улыбкой поднял с колен Сун Фэя, который лишь ошарашенно хлопал глазами, переводя взгляд с одного важного гостя на другого.       На них были торжественные красные с золотом одежды — даже на генерале, который, похоже, впервые предстал перед кем-то из горожан без своих доспехов, а за их спинами маячил управляющий Мао, сгибаясь под тяжестью даров на широком подносе, и стражники ямэня, тащившие мешки с рисом и зерном. Это волнующее зрелище напомнило господину Суну его далёкую юность, его сватовство к матери Минчжэнь, которая вот уже шесть лет ждёт его в другом мире… как они были тогда молоды и влюблены, с каким трепетом ждали решения родителей невесты… Но ведь не может быть, чтобы эти двое пришли к нему сватать дочь!       Губернатор Ван чуть заметно кивнул генералу Вану, и они оба синхронно поклонились в пояс смущённому хозяину дома.       — Простите меня, достопочтенные господа, — дрожащим голосом произнёс Сун Фэй, не смея поверить в происходящее и с трудом удерживаясь, чтобы снова не рухнуть на колени. — Этот ничтожный торговец не может смотреть, как вы склоняете головы. Прошу вас, присядьте за стол, позвольте предложить вам чаю или вина.       Вина на столе не оказалось, и Сун Фэй метнулся к шкафу, едва не перевернув по дороге стол и стоявший на нём чайный поднос.       — Вот! Старший сын в Сиане сам делает вино, оно у него отменное. Прошу вас, господа, окажите честь отведать.       Ван Чжи покачал головой, пряча усмешку — «Не сейчас», а Ван Юэ взял из рук управляющего Мао стопку расшитой золотом парчи и с поклоном вручил господину Суну.       — Эти скромные дары почтенный господин Цзю Ювэнь и его супруга просят принять в знак уважения и надежды, что вы сможете стать одной семьёй. Они доверили нам с губернатором Ваном представлять их достойный род и просить принять их сына, молодого господина Цзю Люаня, в качестве жениха вашей дочери Минчжэнь.       Ван Чжи показалось, что за плохо прикрытой дверью, ведущей во внутренние покои, раздался тихий мелодичный смех, но он сделал вид, что ничего не заметил.       По команде генерала Вана стражники поставили перед хозяином дома нагруженные рисом мешки и молча скрылись за дверью. Господин Сун, не зная, куда деться от неловкости, стоял посреди комнаты с растерянностью в глазах и с охапкой лучшей сычуаньской парчи.       — Молодой господин Цзю не богат, но его ждёт большое будущее, он честный и ответственный человек и мудрый чиновник, а его семья всегда жила праведно, — добавил Ван Чжи, нагружая Сун Фэя поверх отрезов ткани изысканным ларцом с украшениями. — Семья Цзю, зная от своего сына о несравненных достоинствах молодой госпожи Сун и вашей безупречной репутации, просит вас ответить согласием. А мы с генералом Ваном готовы поручиться, что Цзю Люань будет отличным мужем для вашей дочери и вам не придётся краснеть за такого зятя.       — Да уж, мы видели его в деле, — довольно кивнул Ван Юэ. — Будь у меня дочь на выданье, я бы и сам не отказался от такого зятя. Но моим дочерям рано думать о женихах, а барышня Минчжэнь составит отличную партию магистрату Цзю.       Сун Фэй трясущимися руками сложил дары на край стола и, жестом пригласив сватов за стол, потянулся к кувшину с вином. Опасаясь, как бы он не разлил его, не донеся до рюмки, Ван Чжи решительно перехватил кувшин и с улыбкой налил хозяину.       — Господин Сун, у вас такой вид, что явно не помешает выпить. Тем более, есть отличный повод. Я же вам говорил, что наш магистрат будет достойным зятем.       — Это я его не достоин, я всего лишь купец, пусть даже богат и успешен, а господин Цзю — служащий императора и настоящий герой, — сокрушённо покачал головой Сун Фэй и опрокинул рюмку одним глотком.       — Герой, — кивнув, подтвердил генерал Ван. — И он обожает вашу дочь. Когда он рисковал жизнью, чтобы освободить заложников в Серебряной долине, он наверняка думал о Минчжэнь. И пусть я всего лишь грубый солдат, но могу понять, где истинное чувство, а не притворство ради выгоды и положения в обществе.       — Обычно сваты обсуждают гороскоп и благоприятные возможности для свадьбы, — хмыкнул Ван Чжи, наливая вино хозяину и генералу. — Но в нашем случае не вижу в этом смысла. Молодые согласны, можете не сомневаться. Родители жениха тоже. Если господин Сун согласится выдать дочь за нашего друга, то можно начать подготовку к свадьбе хоть завтра.       Сун Фэй снова выпил вина и зажмурился, помотав головой, будто пытался избавиться от наваждения. Но когда он снова открыл глаза, сваты сидели на том же месте и улыбались, закусывая вино засахаренными фруктами. Просто чудо какое-то.       — Ну так что, господин Сун? Вы согласны? — Ван Чжи наклонил голову и посмотрел на него с нескрываемым лукавством. — И не говорите, что вам нужно подумать ещё неделю. Мы не можем столько ждать. Что, если через неделю его величество вызовет жениха в столицу, чтобы лично наградить за заслуги? А мы так и не определимся с датой церемонии…       Сун Фэй подрагивающей рукой принялся подливать гостям вино, всё ещё не веря своему счастью. Он был рад за Минчжэнь, которая давно уже заглядывалась на молодого магистрата Цзю, рад за свою семью, получившую возможность породниться с таким замечательным человеком и многообещающим чиновником — но где же это видано, чтобы купеческая дочь стала госпожой в доме начальника уезда? Не будут ли другие чиновники смотреть на неё косо и не осудят ли жениха за этот неравный брак? Но господин Ван сказал, что семья Цзю не против, а из чиновников на постоянной основе здесь был только Ши Фу, сам женатый на дочери ремесленника… и эти двое, но они сами пришли к нему просить руки его дочери для молодого магистрата. Так почему бы и нет?       Сун Фэй не даром преуспел в торговле, он умел принимать верные решения в непростых обстоятельствах. Вот и сейчас он поклонился сватам и, вернув своему голосу уверенность, размеренно произнёс:       — Не знаю, как и благодарить вас, достопочтенные господа, что пришли в мой дом представлять семью господина Цзю. Это огромная честь для этого ничтожного торговца и моей дочери. Мне давно известно о чувствах жениха и невесты, и я всей душой желаю им счастья. Конечно, я благословляю их брак и приложу все усилия, чтобы сыграть достойную свадьбу, и чтобы в будущей совместной жизни они ни в чём не нуждались.       — Не думаю, что господин Цзю захочет устраивать роскошный пир, — хмыкнул Ван Чжи, смакуя терпкое вино. — Он скромный чиновник, и лишние слухи ему ни к чему, хотя все мы отлично знаем, что он женится не ради богатства. Кстати, что там с серебряными лянами, которые вы приготовили в приданое, господин Сун? — он хитро прищурился и улыбнулся, давая понять собеседнику, что в его вопросе нет подвоха.       — Все фальшивые ляны, что я обнаружил, проверив сундуки по вашему совету, господин Ван, я передал в ямэнь, а их место заняли новые, честно заработанные и проверенные мной лично. — Сун Фэй тоже улыбнулся, уверенный, что ему нечего опасаться в такой замечательный день. — Я завтра же пришлю уважаемому жениху ответные дары. Жаль, что его родители так далеко, но уверен, они порадуются за сына и позволят ему принять эти подарки и использовать на благо молодой семье.       — Ну что же, тогда передайте их в ямэнь, — кивнул Ван Чжи. — Только предупредите Цзю Люаня, чтобы стражники не приняли их за взятку.       Он остановил руку Сун Фэя, потянувшуюся к почти опустевшему кувшину с вином:       — Благодарю за гостеприимство, господин Сун, но я не должен забывать о делах. Это вы можете праздновать предстоящую свадьбу и радоваться за дочь, а меня никто не освобождал от обязанностей губернатора. Репутация сватов должна остаться безупречной. Поэтому — лучше чаю.       — Да и мне нужно вернуться на службу, — поддержал его Ван Юэ, потянувшись за сладким печеньем. — Надеюсь, что до завтра всё же не придётся садиться в седло.       Когда Ван Чжи и Ван Юэ, довольные успешным выполнением задачи и пребывавшие слегка навеселе, покинули дом Сун Фэя, солнце уже стояло в зените. Они едва завернули за угол и синхронно зажмурились от ослепивших глаза ярких полуденных лучей, когда услышали позади негромкий девичий голос:       — Господа, постойте! Подождите!       Молодая госпожа Сун свесилась с резного балкона и что-то бросила вслед уходившим гостям, и в следующее мгновение к ногам обернувшегося Ван Чжи приземлилась бумажная птичка.       — Это письмо? — удивился тот, поднимая её с земли. — Назначаешь жениху свидание?       — Передайте это Цзю Люаню, — попросила Сун Минчжэнь, слегка покраснев от смущения, и добавила: — Спасибо вам! Спасибо, что устроили наше счастье!       Ван Чжи церемонно поклонился, спрятал записку за отворот рукава и поторопил генерала, который с трудом сдерживал зевок:       — Достопочтенный господин сват, не усните на ходу. У вас же ещё остались дела в гарнизоне!       — Не усну, господин сват, — хмыкнул Ван Юэ. — Просто вино было слишком хмельное, а закуски маловато. ***       Цзю Люань завершил очередной круг по кабинету и озадаченно посмотрел на Дин Жуна, который сидел в его кресле и изучал какой-то древний трактат.       — Брат Дин, что там могло случиться? Почему так долго? Если бы господин Сун отказал, они бы сразу вернулись в ямэнь и не стали бы с этим тянуть, ведь правда?..       — Думаю, он согласился, и теперь сваты и твой будущий тесть пируют и пьют вино, пока ты тут изводишься, брат Цзю. — Дин Жун поднял голову от книги и, прищурившись, посмотрел на молодого магистрата, взволнованно ходившего по комнате. — Ты что, сомневаешься в дипломатических способностях нашего губернатора? Или в том, что отец твоей суженой желает ей счастья?       — Нет. Не сомневаюсь.       — Тогда успокойся и сядь. Давай я заварю чаю.       — Лучше я сам. Прости, я такой дурной хозяин… — Цзю Люань потянулся за чайником, стараясь сосредоточить все свои мысли на этом простом процессе, но тут Дин Жун резко поднялся и хмыкнул:       — Заваривай на четверых. Сваты возвращаются.       Цзю Люань повернулся к окну, увидел мелькнувшие во дворе красные одежды и едва не расплескал кипяток.       — Спокойно. Я вижу, что господин Ван улыбается — значит, всё прошло гладко.       Дин Жун взглядом подбодрил его и забрал у него чайник, чтобы засыпать туда ароматные чайные листья.       — Улыбается? Который из них? — недоверчиво переспросил магистрат.       — Губернатор Ван. Улыбающегося генерала я пока ещё не видел.       В этот момент довольные сваты вошли в кабинет, и Дин Жун увидел двух улыбающихся Ванов, так непохожих на самих себя, привычных его глазам, что он и сам слегка растерялся следом за Цзю Люанем.       — Ну как? Он согласился? — слегка охрипнув от волнения, нетерпеливо спросил жених.       — А куда бы он делся? — самодовольно усмехнулся Ван Чжи, отметил радостный блеск в глазах молодого магистрата и по-хозяйски расположился в кресле, приняв из рук Дин Жуна пиалу с чаем. — Генерал Ван — не тот человек, которому можно отказать.       — Как и губернатор Ван, — не остался в долгу Ван Юэ и шумно отхлебнул свой чай. — Ух, как хорошо! Не буду спорить насчёт вина, но чай здесь лучший на всей границе.       — Кхм… насчёт вина я как-то не подумал… — смутился Цзю Люань, виновато опустив глаза.       — Не надо, мы уже достаточно выпили на сегодня, — посерьёзнев, сказал Ван Чжи. — Если вдруг придут вести о Ло Пэне и его банде, нужно быть наготове.       — До вечера точно не придут, — позволил себе вставить Дин Жун. — За его домом и им самим установлена слежка. Он всю ночь просидел без сна, свет в окнах горел почти до рассвета, так что теперь он спит. Видимо, жена Сюн Тао рассказала ему, что произошло, и он пытался придумать выход.       — Уничтожал компромат, сжигал письма и документы? — насторожился Цзю Люань. Несмотря на радость от принесённого сватами известия, он всё же оставался ответственным чиновником и не мог позволить себе забыть о важных делах.       — Самые главные улики уже у нас, — улыбнулся Ван Чжи, бросив на Дин Жуна взгляд, который можно было назвать ласкающим, если бы не официальная обстановка ямэня. — Мой советник добыл их в логове врага, и теперь Ло Пэну и его брату в столице не отвертеться. Кстати, вам ведь известно, что он и есть Ма Цуншэнь, связанный с Белым Лотосом?       — Да, брат Дин говорил мне, — кивнул Цзю Люань и погрузился в задумчивость.       Ван Юэ тем временем допил чай, прищурился с самым довольным видом и медленно поднялся.       — Что ж, утро удалось на славу! Но если дальше господа намерены обсуждать дела, то и мне пора на службу. Комендант Фань давно ждёт меня, чтобы представить доклад. — Он усмехнулся и, чуть заметно тронув Ван Чжи за руку, громко прошептал: — Достопочтенный сват, вам не кажется, что вы забыли кое-что важное?       — Чёрт, и правда! — встрепенулся Ван Чжи и поспешил вручить Цзю Люаню бумажную птичку, которую из уважения к молодым влюблённым не стал раскрывать по дороге. — Вам просили передать письмо, уважаемый жених.       Цзю Люань порывисто развернул записку, прочитал, улыбнулся до ушей и низко поклонился сватам.       — Спасибо вам, господин Ван! И вам, господин Ван! Вы так много сделали для меня… для нас с Минчжэнь…       — Ну что вы, магистрат Цзю, нам было совсем не сложно, — Ван Юэ сделал вид, что смутился, а Ван Чжи даже и не подумал смущаться и согласно закивал:       — Да, да, мы получили огромное удовольствие от этой церемонии, напились отличного вина, задобрили первую красавицу Юйлиня и купались в почестях. Осталось договориться о дате свадьбы, но я бы советовал вам не спешить.       — Но чего же нам ждать? — удивился Цзю Люань, украдкой пряча в рукав записку возлюбленной.       — Императорского указа, — беззаботно усмехнулся Ван Чжи и, раскланявшись с генералом Ваном, спешившим по своим делам, вернулся за чайный столик.       — Думаете, его величество пришлёт указ, и он будет касаться и меня тоже? — с сомнением спросил магистрат Цзю, не решаясь усесться напротив.       — Конечно, ведь вы разгромили банду в Серебряной долине и принесли Империи Мин кучу золота, — совершенно серьёзно произнёс Ван Чжи и жестом указал собеседнику на кресло. — За это мы тоже выпьем, но пока не пришёл указ — только чаю. Дин Жун…       — Да, мой господин?       — Сколько идёт почта до столицы?       — Примерно пять дней, а если это срочное поручение императора, то может и быстрее.       — Значит, дней через десять можно назначить свадьбу.       — А не лучше ли в таком случае через месяц? — немного замявшись, спросил Цзю Люань. — Мне бы очень хотелось, чтобы родители всё же смогли приехать, ведь неизвестно, получу ли я отпуск, если его величество решит возложить на меня управление приисками.       — Непременно, так и решит, — подтвердил Ван Чжи, вспоминая, как красочно расписал в своём докладе трону заслуги Цзю Люаня. — Тогда определяйтесь сами. Переговорите с невестой и решите — она ведь приглашает вас на свидание, господин магистрат?       Цзю Люань кивнул, улыбнулся и потеребил краешек записки, торчащий из рукава.       — Сегодня вечером. Скромный ужин в доме Сун. Я давно обещал господину Сун наведаться в гости, но погряз в делах, а теперь вроде бы есть повод, хотя это и противоречит традиции…       — Забудьте, — хмыкнул Ван Чжи. — Кому нужны эти традиции, если они не приносят пользу? Пусть сватовство идёт своим чередом, а вы поужинаете в компании будущих родственников и обсудите последние сплетни. Заодно узнаете, что господину Суну известно о загородном доме Сюн Тао, и какие слухи ходят по городу о побеге ростовщика.       — Слушаюсь, — с готовностью кивнул Цзю Люань. — Спасибо вам, господин Ван. Вы так легко решаете все мои проблемы.       — Для того, чтобы создать вам новые, — не удержавшись, фыркнул Ван Чжи и поднялся из-за стола. — Будем надеяться, что до завтрашнего утра ничего не произойдёт и преступники дадут нам немного времени на мирную жизнь. Мы с Дин Жуном как раз собирались провести остаток дня в старой библиотеке господина Инь.       — В библиотеке? — с сомнением переспросил Дин Жун, когда они вышли из кабинета главы уезда. — Я что-то упустил, командующий?       Ван Чжи пожал плечами и с хитрой улыбкой покосился на своего советника:       — Ну, я же не мог ему сказать, что собираюсь провести остаток дня с тобой в спальне.       Дин Жун опустил глаза и залился краской, заставив Ван Чжи развеселиться ещё сильнее. Ван Чжи подхватил его под руку и потащил в сторону резиденции, уже не сдерживая смеха.       — Можешь считать, что я изрядно пьян, но я пьян не от вина! Не только от вина. Молись святой Гуаньинь, чтобы сегодня вечером эти дурацкие бандиты ничего не учудили, и я объясню тебе, что пьянит меня больше, чем спиртное из дома Сун!.. ***       Ставни загородного дома на окраине деревни Мэнцзявань были плотно закрыты, и тусклый свет единственной свечи, освещавшей просторную кухню, не пробивался наружу. Старшая госпожа вместе с сыном и слугами недавно вернулась в город, и у соседей не было причин считать, что дом всё ещё обитаем. Во всяком случае, скрывавшиеся в нём люди прилагали все усилия, чтобы никто их не заметил.       За столом собрались пятеро, один из которых вёл себя по-хозяйски, сверля взглядом сидевшего напротив громилу с суровым лицом, а остальные трое скромно примостились с краю и молча жевали холодный тофу.       — Ты идиот, — холодно заявил хозяин дома, допив свой чай и громко грякнув пиалой о стол. — Умудрился потерять золото! Дорого же нам обошлись эти лошади, если ты потерял кошель именно там, где мы напали на тех ротозеев.       — Подумал бы лучше о себе! — огрызнулся тот, кого бранили, и со злостью нецензурно выругался. — Где теперь твоё серебро, достопочтенный брат Сюн? В ямэне? А где доля, обещанная господину? Её отправил в императорскую казну этот грёбаный магистрат Цзю?       — Заткнись, У Цзинь, — буркнул Сюн Тао, но уже не с холодной яростью, а скорее устало и безнадёжно. — Не до жиру, хорошо хоть сами ноги унесли. Нам нужно убираться отсюда, пока стража не догадалась, где нас искать, или чёртов трус Фу Лай не намекнул им.       — Он не осмелится, — уверенно сказал У Цзинь, вставая из-за стола, и мотнул головой бандитам, по-прежнему молча и безучастно сидевшим в углу. — Пошли вон, нечего тут ушами хлопать. Лучше подумайте, как отсюда выбраться незаметно, и наточите мечи на случай схватки. И позаботьтесь о конях, но так, чтобы никто снаружи вас не увидел. Придётся пробираться в Ганьсу, а это путь неблизкий.       Когда подчинённые вышли, У Цзинь молча прошёлся вдоль стола от стенки до стенки и озабоченно нахмурился.       — Мы теряем время, но нельзя уезжать одним, без господина. Он уже должен вернуться из Сианя, ярмарка закончилась три дня назад. Как думаешь, брат Сюн, он же догадается, где нас искать?       — Ты не оставил ему записку? — спросил Сюн Тао слегка удивлённо.       — Ты дурак? — ответил У Цзинь вопросом на вопрос и скептически хмыкнул. — Стража теперь перевернула наши дома вверх дном! Я не такой тупица, чтобы самому направить их по следу. Если твоя жёнушка ничего не скажет магистрату, то несколько дней в запасе у нас ещё есть.       — Она не скажет, она хорошо понимает, где заканчиваются бабьи сплетни и начинаются серьёзные дела, о которых не стоит распускать язык, — уверенно заявил её супруг. — К тому же, моя жена с характером, ей наверняка не понравилось то, что стража натворила в доме после моего побега.       — Уверен, что не оставил никаких зацепок?       — Никаких, — поклялся Сюн Тао, но спустя мгновение встревоженно сдвинул брови. — Но наш магистрат, хоть и молод, но не глуп, он может догадаться, что мой загородный дом — отличное место для укрытия. Поэтому ты прав, брат У, нужно сматываться отсюда поскорее. Как думаешь, господин Ло не наведёт стражу на наш след, когда решит к нам присоединиться?       — У него хватит опыта и осторожности сбить собак со следа, — заметил У Цзинь и, внезапно насторожившись, прислушался к звукам за окном. — Что там такое? Ветер? Или кто-то стучит в ворота?       — Скорее, скребётся, — понизив голос до шёпота, сказал Сюн Тао. — Пойди-ка посмотри, братец.       У Цзинь, достав из-за пояса длинный кинжал, бесшумно выскользнул из комнаты.       Не прошло и пяти минут, как он вернулся в сопровождении человека, одетого в бедное серое ханьфу и закутанного в потёртый плащ.       — Это ещё кто? Какого чёрта?.. — начал было Сюн Тао, но гость откинул с лица капюшон, и хозяин с облегчением выдохнул: — Ну наконец-то, господин Ло! Что у вас за наряд?       — Пришлось выбираться из города тайком, — устало плюхнувшись в кресло, проворчал Ло Пэн. — Твоя жена рассказала мне обо всём, а ей рассказали слуги. Похоже, плохи наши дела, братцы…       — И ваш брат в столице нам теперь не поможет, господин, — долил масла в огонь У Цзинь. — Ему бы самому спастись. Так что, придётся бежать.       — Куда? — бесцветным голосом спросил Ло Пэн.       — В Ганьсу. Возможно, оттуда — к монголам или уйгурам.       — У нас есть деньги?       — С золотом из долины, увы, беда, — невесело усмехнулся У Цзинь. — Хотя кое-что братец Сюн сумел спасти.       — Да, я немного припрятал на чёрный день, — подтвердил Сюн Тао и подозрительно покосился на сообщника. — А ты, У Цзинь, откуда знаешь?       — Догадался, — ухмыльнулся тот и снова повернулся к своему господину, чтобы доложить: — Здесь трое парней из долины, им удалось скрыться, когда генерал Ван устроил там облаву. Все хорошо вооружены. Немного денег у нас осталось, хватит, чтобы добраться до Ганьсу и кое-кого подкупить. У вас есть лошадь, господин Ло?       — Откуда? — зло рассмеялся Ло Пэн. — Я выбирался из города, как последний нищий, закутавшись в эти лохмотья, — он презрительно сбросил с плеч дырявый плащ, который упал на пол с громким шлепком, заставившим сообщников невольно вздрогнуть. — Везде патрули, стража рыщет по окрестностям вместе с солдатами гарнизона. Просто чудо, что мне удалось сюда добраться и не угодить в засаду. Выйдя за ворота, я слонялся по степи до наступления сумерек, и только тогда решился войти в деревню. Так что, коня ты уведёшь мне у кого-нибудь из соседей, братец У, перед тем, как мы завтра к ночи соберёмся отсюда тикать.       У Цзинь скривился, явно не оценив это поручение, и небрежно поклонился:       — Слушаюсь, хозяин.       — Надеюсь, ты в спешке не забыл кулон, который открывает двери на заставе Динбянь?       — Не забыл. — У Цзинь самодовольно усмехнулся, покрутив в руке небольшой серебряный медальон, болтавшийся на подвеске у пояса. Резное изображение белого лотоса тускло сверкнуло в свете свечи. — Это ценная вещь, хозяин, хотя на границе дорогу скорее откроет обычное серебро.       — Наше серебро досталось выскочке из ямэня, — проворчал Ло Пэн, недовольно посмотрев на ростовщика Сюна.       Тот возмутился:       — Как будто я виноват, что сыщик из столицы выследил нас во время совещания! — и добавил специально для Ло Пэна, подчёркивая роль его помощника: — У Цзинь сам решил прикончить его, не подумав о последствиях, и в какой-то момент всё пошло не по плану.       — Ещё в тот момент, когда из столицы прибыл этот проклятый Ван Чжи, — уточнил У Цзинь, но господин Ло мрачно сверкнул глазами, не принимая оправдания:       — У Цзинь, это твоя недоработка. Нужно было расправиться с ним с самого начала, а не ждать, когда он возьмёт нас за задницу. Так каков же наш план?       — Завтра к ночи выбираемся на большую дорогу и движемся к заставе Динбянь в обход Юйлиня и прочих городов, — подвёл итог У Цзинь.       — Даже не поквитавшись с чёртовым евнухом? — Ло Пэн злобно усмехнулся, будто разрываясь между жаждой мести и желанием поскорее оказаться в безопасности.       — Ну почему же? — спокойно отозвался У Цзинь. — Мы приготовим для него небольшой сюрприз, ведь рано или поздно Ван Чжи догадается поискать в этой усадьбе.       — И что? — не понял Ло Пэн.       — И взлетит на воздух! — с мрачным удовлетворением заявил У Цзинь, погладил подвеску со знаком Белого Лотоса и слегка разочарованно добавил: — Жаль, что мы этого не увидим, но к ночи мы должны будем отправиться в путь.       — К ночи — это не раньше второй стражи? — уточнил Сюн Тао. — Тогда я попробую с утра пробраться в город, позаимствовав одежонку у господина Ло. Если ему удалось пройти мимо караульных…       — Рискованно, — оборвал его Ло Пэн. — Стоит ли совать голову тигру в пасть?       — У меня осталось припрятанным золотишко, до которого ямэнь наверняка ещё не добрался. Да и с женой попрощаюсь. Одним небесам известно, свижусь ли ещё с семьёй в этом мире.       Сюн Тао вздохнул и упрямо хлопнул ладонью по столу, будто давая понять, что этот вопрос не обсуждается.       — Ну, как знаешь, брат Сюн, — не стал спорить Ло Пэн. — Но ждать тебя будем до сумерек, если не успеешь или угодишь в лапы врагу, забудь, что когда-либо знал нас.       Сюн Тао церемонно кивнул и принялся убирать со стола чашки под тяжёлыми взглядами своих сообщников. ***       Наутро Ван Чжи решил, что уже достаточно пытался избегать друзей, и эта тактика ни к чему не приведёт, и решительным шагом пересёк порог кухни, когда Суй Чжоу и Тан Фань как раз заканчивали завтракать.       Увидев Ван Чжи, Тан Фань резко дёрнулся, выскочил из-за стола, но вместо того, чтобы тут же уйти, задержался в дверях, будто не решаясь сделать следующий шаг. Ван Чжи никак не отреагировал на его перемещения и подошёл к Суй Чжоу.       — Надеюсь, вы с Жуньцином ни в чём не нуждаетесь в этом доме, — проговорил он тоном гостеприимного хозяина. — Извини, что не уделяю достаточно времени, но у меня в последнее время много важных дел.       — Проблемы? — коротко спросил Суй Чжоу, чуть заметно нахмурившись. — Я могу помочь?       — Спасибо, Гуанчуань. Я постараюсь разобраться сам. К тому же, ты здесь в гостях, а нагружать гостя работой довольно бессовестно. Правильные гости должны есть, пить, отдыхать…       — И не лезть в хозяйские дела! — послышался от двери удручённый вздох, и Ван Чжи бросил мимолётный взгляд на Тан Фаня, выгнув бровь, будто только сейчас обнаружил, что тот всё ещё стоит на пороге.       — Да, и это тоже. Хорошо, что Жуньцин начал это понимать. — Он усмехнулся с ехидной любезностью. — Надеюсь, твоей голове намного лучше, и ты обретаешь способность мыслить, господин Тан.       Если Тан Фаня и задели эти слова, он не стал привычно возмущаться, а вместо этого покаянно склонил голову.       — Я знаю, что виноват, Ван Чжи. Я хотел сделать, как лучше, но ошибся, и я искренне сожалею. — Его голос звучал всё тише, но он с усилием закончил: — Я не хотел оскорбить Дин Жуна и вовсе не имел в виду… я просто не понимал, пока Гуанчуань не объяснил мне… Но ты ведь и сам не сразу всё понял?..       Взгляд Тан Фаня метнулся к фальшиво невозмутимому лицу Ван Чжи и тут же вновь опустился в пол.       — Он спас мне жизнь, — негромко сказал Ван Чжи, не глядя на Тан Фаня. — И тебе тоже.       — Да, и я обозвал его предателем вместо того, чтобы поблагодарить. Я свинья. Но я… я же не со зла, я просто заблуждался! Я не владел информацией… Тебе так сложно поверить, что я говорю искренне, и помириться?       Голос Тан Фаня звенел и подрагивал, и Суй Чжоу сделал было движение, чтобы подняться из-за стола и утешить его, но неожиданно тяжёлая ладонь Ван Чжи легла ему на плечо.       — Гуанчуань, я, вероятно, должен благодарить тебя за то, что Тан Фань наконец увидел что-то дальше собственного носа. Постой, не сердись, я не пытаюсь уколоть его побольнее — так, как он уколол меня, но мне бы действительно хотелось быть уверенным, что эти слова вызваны раскаянием, а не попыткой сгладить углы до нового «недопонимания».       Суй Чжоу вздохнул, перевёл взгляд с одного своего друга на другого и устало покачал головой.       — Ван Чжи, он раскаивается. Может, попробуешь поверить Жуньцину, хотя бы под моё поручительство? Я достаточно хорошо его знаю, чтобы понимать, что он дорожит твоей дружбой и готов сделать правильные выводы.       Настал черёд Ван Чжи переводить взгляд с Суй Чжоу на Тан Фаня и обратно. То, что он увидел на лицах друзей, видимо, в достаточной мере убедило его в искренности их намерений, и он коротко хмыкнул.       — Что ж, если так, осталось лишь услышать от Тан Фаня то, что ему следовало сказать ещё два дня назад.       — Прости меня, Ван Чжи! — горячо взмолился Тан Фань, подойдя ближе и несмело протянув ему руку. — Я правда раскаиваюсь и сожалею, я не буду больше создавать тебе проблемы и сегодня же извинюсь перед Дин Жуном. Я… мне… мне бы не хотелось, чтобы ты считал меня гадким эгоистом, хотя иногда я действительно таким бываю… Простишь?       — Прощу.       Ван Чжи положил руку ему на плечо, выдохнув почти с облегчением от того, что эта нелепая ссора разрешилась добром, и в то же мгновение ощутил, как крепкая рука Суй Чжоу обнимает его с другого бока.       — Мир восстановлен? Теперь мы можем спокойно обсудить наши планы? — Ван Чжи, слегка смутившись этого искреннего порыва, высвободился и уселся за стол, кивком предлагая друзьям присоединиться.       — К сожалению, нам уже пора возвращаться в столицу, — сказал Суй Чжоу, покосившись на Тан Фаня, нервно дёрнувшего носом. — Время, отпущенное мне его величеством, скоро истечёт.       — Его величество не захочет меня видеть в столице, — насупился Тан Фань, и радость от примирения с другом сменилась на его лице хмурой озабоченностью. — Он не забудет, что я оспаривал его решения, а потом позорно сбежал. Зачем правителю Поднебесной такой ненадёжный чиновник?       — Император — это не проблема, — Ван Чжи снисходительно улыбнулся. — Он знает твои способности, и у него нет готовой замены на должность губернатора Шуньтянь. А прочитав доклад, где я немного приукрасил твой вклад в расследование дела с Белым Лотосом и фальшивым серебром, его величество и вовсе решит, что ты герой и нужно немедленно восстановить тебя в чине.       — Я герой? — недоверчиво уточнил Тан Фань. — Ты правда написал ему, что я помог тебе в деле?       — Ну, пришлось, конечно, приврать, — улыбка Ван Чжи стала тоньше и лукавее, — но ради того, чтобы вернуть тебя домой, можно было и приукрасить истину. К тому же, ты провёл отличное расследование в столице и вычислил пособника Белого Лотоса в Министерстве доходов. Предстоящий арест Ма Сяня — целиком твоя заслуга.       Тан Фань смущённо улыбнулся под одобрительным взглядом Суй Чжоу.       — Я рад, что сумел тебе помочь, Ван Чжи. Вот видишь, я умею не только всё портить и ломать, но и приношу пользу.       — Когда работаешь в кабинете с информацией, а не строишь из себя героя воровского романа, — согласился Ван Чжи.       За дверью раздался топот сапог, и дверь в кухню распахнулась, пропуская управляющего Мао, стражника Бай Цзао и слегка отставшего позади Дин Жуна.       — Господин губернатор, вот вы где! Срочные известия из ямэня!       Ван Чжи выгнул бровь, смерив явившуюся делегацию насмешливым взглядом.       — Что за пожар? Вы пришли сообщить, что с Белым Лотосом покончено?       — Нет, но есть шансы захватить этих бандитов в их притоне, — набравшись смелости, доложил Бай Цзао. — Наши люди, приставленные следить за господином Ло, только что сообщили, что ночью тот покинул город и укрылся в загородном поместье семьи Сюн. Это рядом с деревней Мэнцзявань. Похоже, его там встретил сам Сюн Тао, и с ними прячутся У Цзинь и несколько сообщников. Мы наконец поймали их!       — Пока не поймали, но сделаем это в ближайшее время, — Ван Чжи удовлетворённо хмыкнул и встал из-за стола. — Я знал, что рано или поздно Ло Пэн выведет нас на своих подельников. Или лучше называть его Ма Цуншэнем?       — Ло Пэн привычнее, — осмелился предложить Бай Цзао, отступая в сторону, чтобы пропустить губернатора. — Вы присоединитесь к господину Цзю, ваше превосходительство?       — Нет, я возглавлю облаву, а господин Цзю пусть занимается приисками и допросами арестованных из долины. — Ван Чжи повернулся к друзьям, молча вставшим из-за стола следом за ним, и виновато пожал плечами: — Ничего не поделаешь, служба. Чаепитие придётся немного отложить.       Он уже вышел в коридор и подхватил под руку Дин Жуна, собираясь отдать ему необходимые распоряжения, когда голос Суй Чжоу за спиной остановил его.       — Ван Чжи! Господин губернатор, постой! Думаю, тебе не помешает лишний меч Императорской стражи?       Ван Чжи с сомнением посмотрел на него.       — Суй Чжоу, мне бы не хотелось втягивать тебя в местные разборки, когда его величество дал тебе отпуск.       — Его величество отпустил меня на границу, потому что знал, что я всегда поддержу губернатора Хэтао, если в том возникнет необходимость. Если вы собираетесь штурмовать поместье, где прячутся бандиты — вам наверняка пригодится мой боевой опыт. — Суй Чжоу спокойно улыбнулся Ван Чжи и жестом остановил Тан Фаня, тут же высунувшегося за ним в коридор. — Только возьму меч в своей комнате — и присоединюсь к местной страже. А Жуньцин тем временем отдохнёт, ему ещё рано снова влезать в приключения.       Ван Чжи пару секунд разглядывал спокойное и сосредоточенное лицо главы Северного Двора, почувствовал лёгкое прикосновение Дин Жуна к своей руке, будто знак — соглашайся, и решительно кивнул:       — Через четверть часа сбор во дворе ямэня. Возьмём коней и повозку, пару стражников и указ начальника уезда об аресте преступников. Я ничего не забыл?       — Стражников можно взять побольше, и оружие для осады, если хозяин не пустит нас в дом, — предложил на ходу Бай Цзао.       — Но ты сам останешься с магистратом Цзю и будешь охранять порядок в городе, — разочаровал его Ван Чжи, не удержавшись от усмешки при виде обиженной физиономии стражника. — Нельзя сосредотачивать все силы на одном направлении. Мы не знаем, остались ли ещё пособники Ло Пэна в Юйлине, и что они будут делать, когда мы захватим их главарей. Будешь отвечать за городские ворота и задерживать всех, кто попытается выбраться за стену в восточном направлении.       — Слушаюсь, — привычно поклонился Бай Цзао и покосился на Суй Чжоу, уже успевшего вооружиться и одеться потеплее, заглянув по пути в свою комнату. — Можете положиться на стражу Юйлиня, господа.       — А мне что делать, губернатор Ван? — окликнул вдруг Тан Фань, растерянно замерев посреди коридора и провожая друзей встревоженным взглядом.       — Никуда не высовываться и написать его величеству покаянное письмо с просьбой вернуть тебя на службу, — жёстко распорядился Ван Чжи и, не оглядываясь, чтобы увидеть его реакцию, вышел во двор резиденции. ***       Загородный дом Сюн Тао стоял на краю деревни, немного на отшибе, у подножья зелёного холма в окружении низких сливовых деревьев, с которых уже почти облетел роскошный полог цветов.       Небольшая процессия, возглавляемая Суй Чжоу и Цзя Куем на конях, остановилась прямо перед воротами усадьбы. Суй Чжоу спешился и повернулся к губернаторской повозке, из которой не замедлили явиться сам губернатор Ван и Дин Жун, тенью сопровождавший его повсюду.       — Похоже, здесь никого нет, — предположил Суй Чжоу, окинув взглядом безмятежный весенний пейзаж.       — Или кто-то очень хорошо затаился, — с сомнением хмыкнул Ван Чжи. — Прошлой ночью они были здесь. Если бы они уехали из поместья, дозорный, оставшийся в деревне, заметил бы и сообщил нам.       — Попробуем проникнуть внутрь, — предложил Суй Чжоу и, дождавшись от Ван Чжи согласного кивка, подошёл к массивным воротам и на всякий случай постучал: — Открывайте! Господин Сюн, к вам губернатор Хэтао!       За его спиной из кустов резко вспорхнула птица, но в самой усадьбе никто не отреагировал на грозный голос императорского стража.       — Ломайте! — приказал Ван Чжи трём стражникам ямэня, которых выделил ему в помощь магистрат Цзю.       Парни навалились на деревянные створки ворот и с третьей попытки сшибли их с петель и сами чуть не покатились кубарем по мощёному светлым камнем узкому двору. Вслед за ними во двор вошёл Цзя Куй, беглым взглядом окинул стены и здания во дворе, насторожился, будто почуяв добычу, и жестом указал на скрытую за кустами неказистую пристройку, отделённую от основного двора низкой балюстрадой.       — Там трое. Мечи блестят на солнце.       Суй Чжоу тоже увидел подозрительные блики и, не теряя времени, вместе со стражниками направился туда, придерживаясь каменной стены, окружавшей двор.       — Сюн Тао, выходи, ты не сможешь скрыться от правосудия! — призвал Ван Чжи, встав между Дин Жуном и Цзя Куем и настороженно прислушиваясь к окружавшим его звукам. — Ло Пэн, ты тоже сдавайся! Или лучше звать тебя Ма Цуншэнем? Ваша игра закончена, сложите оружие и выходите по одному.       Суй Чжоу и стражники тем временем вступили в схватку с бандитами, скрестившими с ними клинки в кустах у стены, и лязг металла ворвался в сонную тишину деревенского дня.       — Ма Цуншэнь, тебя ничто не спасёт, твой брат в столице арестован, а дядюшка — бывший министр покаялся перед императором и сдал всю вашу компанию, — насмешливо продолжал Ван Чжи, уверенный, что его главный враг где-то здесь, прячется в тени усадебных построек или выглядывает из-за угла, скрипя зубами от досады. Про дядю — отставного министра он, конечно, приврал, так как не владел информацией о происходящем в последнее время в столице, но ему хотелось как можно сильнее задеть противника, чтобы выманить его на свет.       — Врёшь, мерзкий евнух! — отозвался голос из-под крыши главного дома, звучавший глухо и мрачно, будто принадлежал призраку. — Иди сюда и схвати меня, если хватит духу! Я тебе не сдамся, сопляк.       Ван Чжи уже понял, что у оборонявшихся нет луков и стрел — иначе они бы уже посыпались на стоявших посреди двора представителей закона — и переглянулся с подчинёнными.       — Нужно идти в дом, иначе нам его не схватить.       — Я пойду вперёд, — предложил Цзя Куй. — Похоже, он там один, но всё же, не спешите, командующий. Нужно проверить дом.       Получив согласие начальника, он быстро двинулся через двор к резным деревянным дверям. Ван Чжи, конечно, не утерпел и, посчитав, что стоять на месте, представляя из себя мишень — не лучшее занятие, решительно направился следом. Дин Жун не отставал, готовый в любой момент защитить его от внезапной опасности.       В просторной кухне, наполненной тенями и старинной мебелью, было пусто, и они, невольно задержав шаги и внимательно осматриваясь по сторонам, прошли дальше, в большой центральный зал с массивным столом посередине и тяжёлыми занавесками на окнах.       — Прячешься, как трусливый суслик? Где же твоя гордость, Ма Цуншэнь? Ты же наследник выдающегося рода, — стараясь спровоцировать противника, позвал Ван Чжи.       Ему показалось, что справа занавеска слегка шелохнулась, и Дин Жун, повинуясь его жесту, сделал шаг в сторону и резко отдёрнул её. В тот же миг ворвавшийся в комнату солнечный луч отразился от стального клинка, и Дин Жун едва успел увернуться, чтобы не быть разрубленным пополам. Его противник, не ожидая, что тот уйдёт от удара, пролетел мимо и шумно грохнулся на пол. Дин Жун сверху приложил его подвернувшимся стулом по спине.       — Это не Ло Пэн, командующий.       — Вижу. Ты тоже здесь, У Цзинь? — Ван Чжи почти не удивился. — Ну конечно, ты же последний из Белого Лотоса, ты должен был сохранить богатство секты, но прозевал его, и твой хозяин наверняка на тебя сердит.       У Цзинь по-звериному зарычал, рывком поднимаясь на ноги, бросил в Дин Жуна обломки деревянного стула и метнулся к Ван Чжи, но не успел схватить его за горло, потому что у него на пути встал непробиваемой скалой Цзя Куй. Услышав грохот позади, он успел вернуться в зал как раз вовремя, чтобы вмешаться и спасти своего господина.       — Проклятье! — процедил сквозь зубы У Цзинь. — Откуда ты только взялся?       В руке Цзя Куя тоже блеснул клинок, и противники сцепились в яростной схватке, не уступая друг другу ни в силе, ни в мастерстве.       — Где хозяин этого дома? — стараясь перекричать звон стали, спросил Ван Чжи. — Признавайся, подонок, вам всё равно не уйти!       — Сбежал к чёртовой матери! — буркнул У Цзинь, уклоняясь от меча Цзя Куя и продолжая кружить с ним по комнате перед носом Ван Чжи, лишь немного сместившись в сторону окна.       — А где твой хозяин? Где господин Ма?       У Цзинь грубо выругался — он, видимо, не предполагал, что личность его господина раскрыта. В тот же миг от дальней двери зала раздался голос, которого никто не ожидал услышать:       — Я здесь, Ван Чжи. И я хочу знать, что с моим братом.       Все невольно отвлеклись, повернувшись к возникшему в дверях силуэту Ма Цуншэня. Один У Цзинь не растерялся и, воспользовавшись ситуацией, с шумом высадил окно и выскочил во двор. Цзя Куй, крепче перехватив свой меч, ринулся за ним в погоню.       — Твой братец Ма Сянь разоблачён и арестован, — спокойно сообщил Ван Чжи противнику, заставив себя сосредоточиться на нём и не думать о схватке Цзя Куя с сильным и опасным врагом.       Дин Жун тут же оказался рядом, напряжённо застыв за его спиной, будто опасался, что Ма Цуншэнь задумал какой-то трюк.       — Что ему грозит? — продолжил расспрашивать Ма Цуншэнь. — У него есть шансы избежать казни?       — Зависит от него, — хмыкнул Ван Чжи. — Но намерение убить императорского посланника с помощью яда, лично направленного Ма Сянем сообщникам в Хэтао, конечно, будет аргументом не в его пользу. Ну а чего вы хотели? Заговорщики обычно именно так и заканчивают.       — Ты нашёл наши письма, — скорее констатировал, чем спросил Ма Цуншэнь.       — Нашёл. Поэтому у тебя нет шансов. Ты арестован за участие в банде, организацию убийства и нарушение императорских указов, Ма Цуншэнь… или господин Ло, если тебе так больше нравится.       За окном раздался грохот, сопровождаемый грязными ругательствами на монгольском, но оба оппонента проигнорировали эти звуки, не сводя глаз друг с друга.       — Если я кое-что передам тебе добровольно, евнух Ван, сможет ли это облегчить участь мою и брата? — хрипло спросил Ма Цуншэнь, стискивая кулаки в бессильном отчаянии.       — Что?       — Остатки золота из долины.       — Можешь попробовать.       — Тогда иди за мной. Три ящика золотого песка и письма одного придворного вельможи в обмен на возможность увидеться с братом после ареста.       Ван Чжи сделал шаг к нему, но Дин Жун придержал его за руку, тревожно впившись взглядом в темноту за спиной Ма Цуншэня.       — Командующий, прошу вас, не рискуйте. Лучше дождаться Цзя Куя и Суй Чжоу.       — Но он здесь один, а нас двое, и у него нет оружия, — нетерпеливо мотнул головой Ван Чжи. — Я иду, а ты дождись стражу, если считаешь нужным, и ступай следом.       Конечно, такой вариант был неприемлем, и Дин Жун, на всякий случай нащупав в рукаве кинжал, коротко кивнул:       — Я тоже иду.       — Ма Цуншэнь, мы идём с тобой, но не вздумай на нас напасть — мы вооружены, и за нами следом придёт городская стража.       Звон мечей за окном затих, уступив место тревожному гомону птиц, когда Ван Чжи и Дин Жун шагнули в тёмный коридор, следуя на приличном расстоянии за поникшим и бледным Ма Цуншэнем. ***       Цзю Люань закончил читать протоколы допросов и устало фыркнул.       — Не надолго же хватило этих степных волков! Сдали друг друга и своих покровителей, как только поняли, что суда им не избежать.       — Рассчитывают, что смогут вымолить смягчение приговора, если помогут следствию, — многозначительно закатив глаза, подтвердил стражник Бай Цзао. — Во всяком случае, я им неоднократно намекал, что чистосердечное признание будет свидетельствовать в их пользу, и возможно, их просто отправят на каторжные работы, а нераскаявшихся злодеев вздёрнут на виселице на потеху всему народу.       — Значит, ты проявил дипломатию и добился успеха? — рассмеялся Цзю Люань.       Он с утра получил весточку от барышни Сун, хотя расстался с ней всего лишь прошлым вечером, и пребывал в отличном настроении. Отец невесты прислал в ямэнь свадебные дары, и подготовка к брачной церемонии уже шла полным ходом.       — Я учился у господина, — почтительно отозвался Бай Цзао и слегка поклонился, пряча улыбку в глазах. — Господин магистрат всегда говорит, что лучше добиться от преступника искреннего раскаяния, чем пытать его, заставляя ещё больше ожесточиться против закона.       Цзю Люань согласно кивнул и с интересом посмотрел на стражника.       — Я всегда знал, что ты толковый парень, Бай Цзао. Когда я стану губернатором провинции, лет через двадцать, — он иронично усмехнулся, — я непременно продвину тебя по службе.       Стражник не поддался на провокацию и совершенно серьёзно проговорил:       — Его величество наверняка повысит вас намного раньше, господин Цзю. Вы так много делаете для страны и народа. Но этот скромный слуга вовсе не рассчитывает на высокие должности, мне бы просто хотелось и дальше служить рядом с вами, чтобы защищать своих земляков от всяких преступников и мерзавцев.       — Мне бы тоже не хотелось покидать Юйлинь, — признался Цзю Люань, польщённый словами своего подчинённого. — Надеюсь, его величество ограничится тем, что повысит мне жалованье, чтобы можно было достойно содержать семью.       Он мечтательно улыбнулся, заговорив о семье, но его рассуждения были бесцеремонно прерваны стуком в дверь.       — Господин Цзю, разрешите доложить? — в кабинет просунулась голова стражника Ду.       — Что такое? — Цзю Люань встал, сдвинув бумаги на край стола. Что-то в голосе Ду Чэня заставило его насторожиться. — Рассказывай, что случилось.       — Мы продолжили слежку за домом Сюн Тао, как вы и велели, господин магистрат, — сообщил Ду Чэнь. — Полчаса назад к ростовщику пришёл клиент, да так там и остался, хотя он и на клиента-то не похож, слишком обшарпанный… Мне кажется, там происходит что-то подозрительное. Уж не посланец ли это от хозяина дома явился за забытыми вещами?       — А может, и сам хозяин? — смело предположил Бай Цзао.       — Мы этого не узнаем, пока сами туда не пойдём, — сказал Цзю Люань, и его глаза вспыхнули интересом. — Кто-нибудь остался на страже, пока ты здесь докладываешь, Ду Чэнь?       — Так точно, я оставил там братца Лю в карауле.       — Бай Цзао, бери меч и ступай со мной, — распорядился магистрат Цзю и поспешно вышел во двор. — Кто бы это ни был, мы не должны его упустить!       Уверенный стук кулака сотряс двери дома Сюн.       — Открывайте, именем императора и закона!       Цзю Люань жестом велел двум стражникам встать по углам от дома, чтобы контролировать пространство вокруг. Ему ответила гулкая тишина, и он снова постучал.       — Госпожа Сюн, не заставляйте нас выламывать дверь и портить ваше имущество! Мы знаем, что вы там. Открывайте. Сопротивление властям при аресте само по себе является преступлением.       — Ах!.. Аресте?..       За дверью негромко охнули, послышалась какая-то возня, стук падающих предметов, но дверь не открылась. Цзю Люань подумал, что немного перестарался, запугивая хозяйку, и сказал уже не так грозно:       — Госпожа Сюн, я не собираюсь арестовывать вас или вашего сына. Мне нужен человек, который пришёл в лавку. Если это не ваш муж, выдайте нам его.       — Я… я не могу… — женский голос за дверью дрожал и прерывался.       — Значит — муж? Тогда открывайте — или мы сломаем дверь.       — Пожалуйста, господа, не надо. Он уже ушёл.       Дверь слегка приоткрылась, позволяя главе уезда увидеть часть помещения лавки и бледное узкое лицо, принадлежащее хоть и немолодой, но безусловно, красивой женщине.       — Госпожа Сюн, это был ваш супруг? Зачем он приходил? — настойчиво спросил Цзю Люань, отвлекая жену ростовщика разговором и тем временем подставляя ногу под дверь, чтобы она не успела её захлопнуть у него перед носом.       — Попрощаться… — устало вздохнула женщина и неожиданно отступила назад, пропуская непрошенных гостей в дом. — Он сбежал, вы же сами знаете, господин магистрат. Он больше никогда не вернётся в этот город.       Цзю Люань сделал шаг, чтобы следом за хозяйкой пройти в просторное помещение за дверью, но внезапно заметил какую-то тень, метнувшуюся через забор справа от него, и в тот же миг услышал резкий окрик Бай Цзао:       — А ну, стой! Стой, Сюн Тао, ты арестован! Братец Ду, хватай его, гада!       Цзю Люань сразу же забыл о госпоже Сюн и сосредоточился на господине. Тот удирал по переулку в направлении рынка, подхватив повыше развевающиеся полы дырявого плаща, а следом за ним топали сапогами стражники.       — Стой, Сюн Тао! — закричал Цзю Люань, очень надеясь, что в пылу погони тот всё же его услышит. — Не навлекай беду на свою семью! Клянусь, что отпущу твою жену и сына, если сдашься сам.       Сюн Тао в отчаянии обернулся и придержал шаг. За спиной магистрата Цзю стояла бледная и потерянная госпожа Сюн, заломив руки в немой мольбе небесам.       Стражники уже нагнали Сюн Тао и встали по бокам от него, но он, казалось, этого не замечал.       — Небом клянёшься? — уточнил хриплым голосом беглец, не сводя глаз со своей жены.       — Да, — решительно подтвердил Цзю Люань. — Я знаю, что она в курсе всех твоих грязных дел, Сюн Тао, но не стану предъявлять обвинение и позволю ей жить в этом доме, если совесть не заставит её покинуть наш город.       — Тогда я сдаюсь. И будь ты проклят, если нарушишь клятву.       Сюн Тао покосился на меч в руках стоявшего рядом стражника Ду и медленно двинулся обратно. Подойдя к жене, он молча обнял её, погладил по спине и подтолкнул к дому.       — Позаботься о детях, дорогая. И прости меня, что не смог вас защитить.       Сдерживая слёзы, госпожа Сюн погладила его по щеке и поплелась к дому, где в дверях застыла растерянная служанка.       — Сюн Тао, я арестую тебя за участие в банде фальшивомонетчиков, незаконные махинации с деньгами залогового фонда и пособничество запрещённой секте Белого Лотоса, — объявил Цзю Люань, когда ростовщик наконец повернул к нему голову. — Ты можешь облегчить свою участь и избежать казни, если честно поможешь следствию доказать вину твоих подельников, и если на тебе нет крови невинных жертв.       — Я никого не убивал, — хрипло проговорил ростовщик, стараясь больше не смотреть в сторону двери, за которой скрылась его жена. — Только жульничал и давал приют бандитам. Веди меня в тюрьму, магистрат. Насчёт остального мне нужно крепко подумать. ***       Ван Чжи и Дин Жун ускорили шаг, стараясь не упустить Ма Цуншэня в тёмном коридоре, оказавшемся на удивление длинным. Когда тот взял в руки факел со стены и обернулся, его лицо показалось неестественно бледным, будто у покойника.       Дальше коридор превращался в каменную лестницу и уходил куда-то вниз. Ма Цуншэнь чиркнул огнивом.       — Надо спуститься. Сокровища всегда хранятся в подвалах, — мрачно усмехнулся он. — Не бойся, евнух Ван, не убегу. Здесь некуда бежать, и полагаю, ты знаешь об этом.       — Хватит болтать, давай сюда свои сокровища, — оборвал его Ван Чжи, чувствуя, как Дин Жун предупреждающе придерживает его за локоть.       — Командующий, вам не кажется, что это ловушка?       — Но здесь никого больше нет, и нет подземных ходов, ведущих на свободу, — тихо возразил Ван Чжи, не поворачивая головы. — Магистрат Цзю показывал план усадьбы, там только винный подвал и всё. Какой здесь может быть подвох?       Дин Жун не ответил и медленно двинулся следом за Ван Чжи и их провожатым. Ван Чжи чувствовал его напряжённое дыхание за спиной и сам невольно испытал тревогу, но постарался отбросить лишние мысли и не упускать из виду руки противника. В конце концов, их двое, они вооружены, и скоро к ним присоединится Цзя Куй, наверняка уже разделавшийся с У Цзинем.       Свет факела выхватил из темноты низкий сводчатый потолок и расширившиеся по сторонам стены. Подвал. Узкое окошко под самым потолком — почти как в той брошенной усадьбе, где монголы держали его в плену. В углу несколько бочек с вином, какая-то ветошь, а прямо посреди помещения — деревянные ящики.       — Видишь, я тебя не обманул. — Ма Цуншэнь остановился, не дойдя до ящиков несколько шагов, и повернулся к Ван Чжи. В его голосе прозвучало злорадство. — Почти не обманул. Вот моё сокровище, я отдаю его тебе, евнух, как и обещал, только это не золото, это порох!       — Проклятье! — с губ Ван Чжи сорвалось беззвучное ругательство.       — Что ж, ты был прав, евнух Ван, мне не уйти, — продолжал мрачно и торжественно Ма Цуншэнь. Его глаза сверкали нескрываемой ненавистью, и казалось, он даже наслаждался этим представлением. — Думаешь, ты победил? Но я не доставлю тебе удовольствие увидеть меня в тюрьме, закованным в кандалы. Семья Ма не склонит голову перед императорскими ищейками. Белый Лотос не покорится дохлому дракону. Я проиграл, Ван Чжи, но и ты тоже. Мой брат будет отомщён. Род Ма будет отомщён. Мне на смену придут новые адепты, а твоя Западная Ограда рухнет вместе с тобой, как эти стены!..       Он поднял факел выше, безусловно, намереваясь бросить его на ящики с порохом и взорвать себя вместе со своими врагами.       Ван Чжи почувствовал, как по спине поползла тонкая струйка пота несмотря на то, что в подвале было довольно холодно. Бездействие было губительно, но Ван Чжи почему-то не находил в себе сил пошевелиться, стоя перед Ма Цуншэнем, будто кролик перед удавом.       Рядом с ним чуть заметно пришёл в движение Дин Жун, явно готовясь броситься на противника и вступить с ним в схватку, и это вывело Ван Чжи из оцепенения. Он молниеносным движением выхватил пистолет, успев другой рукой перехватить руку Дин Жуна, удерживая его на месте.       Выстрел прогремел оглушительным громом, отразившись от каменных стен подвала. Ма Цуншэнь рухнул на колени, факел выскользнул из его руки, и Дин Жун, с силой оттолкнув Ван Чжи, бросился вперёд, чтобы успеть перехватить огонь и не позволить соприкоснуться с взрывоопасной смесью.       — Ван Чжи, беги! Наверх, быстро! — крикнул Дин Жун, пытаясь дотянуться через тело противника до промасленного основания факела.       — Дин Жун, осторожнее!       Ван Чжи видел, как Ма Цуншэнь из последних сил подтолкнул факел к ящикам и выставил вперёд кинжал, полоснув им Дин Жуна по плечу.       Они оба повалились на пол. Факел погас, погрузив пространство в темноту, но рассыпавшийся вокруг ящиков порох уже вспыхнул, приближая неминуемый взрыв.       Ван Чжи понимал, что сейчас всё взлетит на воздух, и они вряд ли успеют выбраться наверх, и он сам пришёл к такому финалу, поддавшись глупому азарту преследования, но было слишком поздно анализировать ошибки. Он погубил вместе с собой Дин Жуна — горькая мысль пронзила его сознание, но он не собирался так просто сдаваться.       Чувствуя, как кровь стучит в висках, отсчитывая последние секунды, Ван Чжи бросился вперёд, споткнулся, охнул и, скинув с Дин Жуна мёртвое тело противника, попытался поднять его на ноги.       — Ван Чжи, почему ты ещё здесь? — возмутился хриплый шёпот Дин Жуна, и в следующее мгновение Ван Чжи почувствовал, что падает на что-то мягкое, будто пол под ним был выстлан соломой, силуэт Дин Жуна закрывает от него отсветы порохового пламени, но тут же всё вокруг сотрясается от чудовищного грохота, и его поглощает темнота, будто глубокая вода, затягивающая в омут на дно…       Цзя Куй и Суй Чжоу, стоя в дверях пустого дома, с недоумением переглянулись.       — Куда они могли деться? Нужно поискать в доме, хотя я совершенно уверен, что здесь нет никаих подземных ходов и секретных выходов, — с тревогой сказал Суй Чжоу.       Прогремевший где-то в глубине взрыв покачнул изогнутую крышу и подкосил столбики веранды, и Цзя Куй едва успел дёрнуть за руку Суй Чжоу, выхватив его из-под рушащейся стены.       — Чёрт, что это было? — испуганно переглянулись стражники во дворе.       — Проклятье! Там же Ван Чжи! — Суй Чжоу, на мгновение опешив, тут же пришёл в себя и, махнув рукой Цзя Кую, ринулся разгребать кирпичи, чтобы добраться до входа в полуразрушенную усадьбу. ***       Солнце уже начало клониться к закату, и Тан Фань зажёг свечу, чтобы написать письмо. Конечно, Ван Чжи был прав, и ему не следовало поступать так опрометчиво, направив его величеству прошение об отставке. А теперь ему предстояло написать новое прошение — полное раскаяния за своё неподобающее поведение и почтительного стремления служить стране и императору.       Тан Фань умел писать ёмкие и убедительные доклады, но почему-то в самый нужный момент слова в его голове не складывались в стройные фразы, и тушь почти высохла, пока он наконец сумел составить начало обращения. Он не должен был упоминать там Суй Чжоу и Ван Чжи, ссылаться на свои былые заслуги и даже на те достижения, которые, как он знал, Ван Чжи отметил в своём отчёте трону о деле с фальшивым серебром. Ему следует быть осторожным, чтобы не подставить друзей, не быть слишком самонадеянным, чтобы не создать у императора впечатление, что он воспринимает его милость как должное, но при этом не скатываться в подобострастие и не унижаться, сохраняя достоинство человека, чьи дела говорят больше, чем слова.       Как же, однако, это сложно!       Тан Фань коротко покаялся в своей прежней несдержанности и заверил в своей безусловной преданности императору. Аккуратно похвастался, что способствовал раскрытию нового дела и выразил скромную надежду, что его способности ещё могут быть полезны стране. Признал своё несовершенство и выразил восхищение мудростью и терпением государя. Достаточно ли этого, чтобы убедить его величество забыть о его дерзкой выходке и снова считать его достойным доверия чиновником?       Ещё пару дней назад сама идея писать что-то подобное — после того, как лучшие стремления и честные помыслы Тан Фаня были грубо растоптаны бюрократической системой — вызвала бы у него категорическое отторжение, но Тан Фань не был упрямым идиотом. Он не хотел создавать сложности Суй Чжоу, стремился выразить благодарность Ван Чжи, и в конце концов, уже начал дико скучать по сестре и малышке Дун-эр. К тому же, если отбросить в сторону эмоции — а эмоции несовместимы с чистым разумом выдающегося учёного мужа — то приходилось признать, что Ван Чжи опять оказался прав, и вести расследование в шапке чиновника намного удобнее и эффективнее, чем без неё. А отказаться от расследований, от битвы умов с хитрыми преступниками и борьбы за справедливость и закон, как бы ни обидно было иногда проигрывать в этой борьбе, Тан Фань всё же был не готов. Значит, ему нужно вернуться в столицу, снова надеть официальную мантию и просто делать всё, что в его силах, чтобы защищать то, во что он свято верил. И уповать на небеса, чтобы его работа приносила пользу людям и стране не только в строчках докладов на высочайшее имя. И стараться не подводить друзей, которые, несмотря на все его ребяческие выходки, не оставили его в беде. И научиться у Ван Чжи мудрости и проницательности, а у Суй Чжоу — умению не падать духом… и у Дин Жуна — верности и бескорыстию.       Тан Фань быстро перечитал своё сочинение на имя повелителя Поднебесной, остался им недоволен — впрочем, он редко бывал полностью доволен своими официальными письмами — и решив, прежде, чем отправить его в столицу, дать почитать Ван Чжи, свернул бумагу в свиток и вышел из-за стола. Его терзала мысль о том, что он собирался сделать ещё что-то очень важное, но так и не сделал… не успел. Он примирился с Ван Чжи, покаялся перед императором… но он так и не поблагодарил Дин Жуна, без которого у него бы не было шансов сейчас сидеть здесь за столом и рассуждать о тяготах чиновничьего пути.       Да, ещё одна вещь, которой Тан Фань должен научиться, когда вернётся в столицу. Не полагаться на стереотипы и не делать поспешных выводов, когда это касается личных отношений, потому что здесь работают те же принципы, что и в расследовании, и нельзя обвинять кого-то или наоборот оправдывать, не владея всей информацией и не выслушав позиции всех сторон.       Тан Фань ощутил противное ноющее чувство вины, засосавшее где-то в левом боку, и расстроено вздохнул. Он обвинил Дин Жуна, не постаравшись даже разобраться в ситуации, и обвинил Ван Чжи, обесценив его чувства, в то время как Ван Чжи не задумываясь предоставил ему хлеб и крышу над головой… и отличную библиотеку. А Дин Жун защитил от бандитов, рискуя собственной жизнью. И кто он после этого — неблагодарная свинья, даже если Суй Чжоу неодобрительно морщился, когда он так назвал себя в утреннем разговоре. Он должен немедленно пойти и сказать спасибо Дин Жуну, и извиниться за своё глупое любопытство, из-за которого тот подвергся опасности…       Но Дин Жун уехал вместе с Суй Чжоу и Ван Чжи и, похоже, снова рискует, пока Тан Фань сидит в уютном кабинете и страдает ерундой.       Тан Фань посмотрел на горевшую на краю стола палочку благовоний и пришёл к выводу, что скоро уже закончится одиннадцатая стража — а друзья, уехавшие сразу после полудня, так и не вернулись… и неизвестно, все ли они вообще вернутся назад.       Его сердце тревожно заколотилось в груди, когда он прислушался к вечерней тишине и не услышал ничего, кроме тихого скрипа сверчка под половицей. Все уехали — а он остался здесь один и может только ждать. Только бы с ними ничего не случилось! Суй Чжоу был таким спокойным, привычно забираясь в седло, а Ван Чжи и Дин Жун украдкой обменивались взглядами, и теперь Тан Фаню было очевидно, что они — намного больше, чем просто господин и слуга. Как он мог быть так слеп раньше? Неужели действительно был слишком зациклен на своей персоне?.. Но он всё исправит, он будет хорошим другом и добросовестным чиновником, и больше не даст повода Ван Чжи смотреть на него с немым укором. Только бы ничего не случилось в этой опасной вылазке в бандитский притон, только бы небеса вернули их невредимыми…       Тан Фань взволнованно прошёлся по комнате и, заметив брошенный на стул тёплый плащ Суй Чжоу, поднял его и уткнулся в него лицом, стараясь преодолеть внезапную панику. Конечно же, он вернётся. Он всегда возвращается. Небеса, пусть он поскорее вернётся!.. ***       Дин Жун медленно приподнял веки. В голове шумело, перед глазами плыл кровавый туман, и ему казалось, что он не ощущает своего тела. Нужно пошевелить рукой… Он попытался слегка приподняться, опираясь на локоть, но резкая боль пронзила его с такой силой, что он не удержался от стона.       Если он чувствует боль — значит, ещё жив. Дин Жун на мгновение снова прикрыл глаза и попытался сосредоточиться, постепенно возвращая ясность своим мыслям. Подвал. Ма Цуншэнь. Взрыв пороха. Ван Чжи…       Последним, что он помнил, перед тем, как рухнуть в темноту, было удивление в глазах Ван Чжи, когда он бросил его на кучу соломы в углу и закрыл своим телом от горячей взрывной волны.       Дин Жун всё же заставил себя приподняться, опираясь на руку, игнорируя боль в предплечье и острые обломки кирпичей, впиваюшиеся в ладонь. Поморгал, прогоняя резь в глазах и стараясь вглядеться в темноту, слегка повернул голову.       Ван Чжи лежал рядом, практически у него под боком, бледное лицо расцарапано, глаза закрыты. У виска ссадина, капли крови на светлом воротнике.       — Ван Чжи. — Дин Жун сам удивился, как хрипло и едва слышно прозвучал его голос. — Ван Чжи!..       Тот не откликнулся на зов, по-прежнему бледный и неподвижный, и Дин Жун дрожащей рукой коснулся его груди и, почувствовав, что тот дышит, сам едва не лишился чувств от облегчения. Жив! Значит, он спасёт его, вытащит из этого завала, вернёт его к свету.       Но прежде, чем действовать, нужно было оценить обстановку, и Дин Жун, стиснув зубы, сел и осмотрелся по сторонам. Стены подвала были разрушены не до конца, низкий сводчатый потолок выдержал взрыв, хотя и заметно покосился. Где-то впереди и наверху маячила полоска света — жёлто-розовое небо, освещённое закатным солнцем. Значит, там выход. Нужно пробираться туда.       Дин Жун понимал, что у него не хватит сил встать и нести Ван Чжи к выходу, да и обрушившийся местами потолок не позволил бы ему это сделать. Но если ползти вверх по камням, где раньше была лестница, можно добраться до этой полоски света, а там… Там он разгребёт завалы и вытащит Ван Чжи, и небеса ему в этом помогут, даже если это будет последним, что он сможет сделать в своей жизни.       Не обращая внимания на кровь, пропитавшую рукав, ноющую спину и стучащую в висках боль, Дин Жун склонился к Ван Чжи и нежно провёл негнущимися пальцами по его щеке. Никакой реакции. Он глубоко вздохнул, осторожно приподнял Ван Чжи и прислонил к нагромождению камней у стены, затем придвинулся ближе, чтобы устроить его у себя на спине, обвязал своим поясом, чтобы тело Ван Чжи не сползало по пути, и медленно пополз на свет.       Острые обломки камней впивались в его руки, воздуха не хватало, каждое движение отдавалось болью во всём теле, Дин Жун постоянно останавливался, чтобы перевести дыхание и собраться с силами, но полоска неба медленно приближалась и увеличивалась, как увеличивалась его надежда. Он обязательно доберётся туда, потому что должен спасти Ван Чжи.       Когда до прогала в разрушенной стене оставалось несколько чи, силы окончательно покинули Дин Жуна, и он уронил голову, уткнувшись носом в грязный песок. Но в этот миг до него сквозь наплывавшее забытьё внезапно долетел голос.       — Здесь была лестница вниз, её не слишком завалило! Попробую разгрести.       Это был голос Цзя Куя, и Дин Жун, отгоняя мысль, что это всего лишь бред и мираж, заставил себя поднять голову и проползти ещё чуть-чуть. Совсем немного, осталось несколько шагов…       — Командующий, где вы? Слышите меня? Ответьте, если можете! Дин Жун! — голос Цзя Куя дрожал от напряжения, и это было так непривычно, что Дин Жун даже не сразу его узнал и поверил в его реальность.       — Цзя Куй!.. — он не надеялся, что напарник услышит его сиплый шёпот, но понимание, что тот ищет их, придавало сил, и через пару минут Дин Жун уже сидел, привалившись к покосившемуся дверному проёму и прислонив рядом Ван Чжи. — Цзя Куй, мы здесь!       — Дин Жун?       Несколько камней, наполовину перекрывших выход, быстро отлетели в сторону, и на фоне неожиданно яркого неба возникла фигура Цзя Куя. Он стремительно отшвырнул ещё один обломок, склонился к Дин Жуну и Ван Чжи и шумно выдохнул:       — Живы?       — Командующему нужен врач. — Дин Жун старался говорить чётко, из последних сил сопротивляясь вновь окутавшему его туману. — Скорее. Ты должен отвезти его в город, Цзя Куй.       Тот коротко кивнул, легко, без видимых усилий, поднял на руки Ван Чжи и, кивнув Дин Жуну: «Я сейчас», растворился где-то за гранью его сознания.       Дин Жун не видел, как Цзя Куй нёс Ван Чжи в повозку через двор, как что-то объяснял по пути Суй Чжоу, как отдавал команды встревоженным стражникам. Но он знал, что сделал всё, что мог, и теперь Ван Чжи будет в безопасности. Будет жить. Доктор Чжао сумеет позаботиться о нём, а поддержка друзей поставит его на ноги.       Теперь можно было позволить себе почувствовать боль, поддаться слабости, провалиться в туман и отключиться… О Ван Чжи будет кому позаботиться, когда Цзя Куй привезёт его в Юйлинь.       — …Дин Жун!       Кто-то осторожно потряс его за плечо, и Дин Жун, не удержавшись, негромко застонал.       — Очнулся? Сможешь встать?       Встревоженное лицо Цзя Куя расплывалось сквозь туман перед глазами, но Дин Жун заставил себя сосредоточиться, понимая, что это всё же не бред.       — Что ты здесь делаешь, Цзя Куй? Почему ты не с командующим?       — С ним Суй Чжоу, они уже едут в город, — коротко успокоил Цзя Куй и чуть заметно усмехнулся. — Ну, ты же не думал, что я брошу тебя здесь на произвол судьбы? Да и командующий меня убьёт, если я это сделаю. И кто-то собирался на свадьбу к брату Цзю…       Дин Жун решил бы, что тот его поддразнивает, если бы Цзя Куй был человеком, способным кого-то поддразнивать. Но тот уже посерьёзнел и протянул ему руку:       — Нам тоже нужно возвращаться, Дин Жун. С Белым Лотосом в Хэтао покончено, так что нам здесь больше нечего делать.       Дин Жун устало качнул головой и прикрыл глаза. У него не было сил не то что встать на ноги, но даже протянуть руку Цзя Кую.       — Ладно, тогда потащу тебя на спине, — проворчал Цзя Куй и осторожно поднял его, закинув руки Дин Жуна себе на шею. — Можешь расслабиться и отрубиться, теперь всё под контролем. ***       В роскошном кабинете Запретного Города его величество император Чэнхуа задумчиво перечитал ровные строчки иероглифов на плотной рисовой бумаге и довольно усмехнулся. Он не ошибся, когда направил Ван Чжи защищать дальние границы в Хэтао, и не ошибся, позволив Суй Чжоу вступиться за Тан Фаня и уговорить его вернуться на службу. Эти трое в конце концов вычислили предателя в самом центре столицы, под носом у Императорской стражи и двух Оград, и представили доказательства, благодаря которым приспешники Белого Лотоса наконец лишатся возможности плести интриги вокруг императорской семьи и разворовывать казну Поднебесной. Он так и знал, что влиятельное семейство бывшего министра Ма в этом замешано, но только благодаря проницательности и упорству своих верных подданных получил улики, которые никто не сможет оспорить.       Сегодня утром император подписал указ об аресте Ма Сяня, второго секретаря Министерства доходов, и Западная Ограда не оставила шансов улизнуть этому двуличному мерзавцу. Осталось схватить его братца, так ловко обманувшего всех в столице и укрывшегося в провинции под чужим именем, чтобы продолжить дело фальшивомонетчиков из Юньхэ — и этот вопрос можно считать закрытым.       А отважного главу уезда Юйлинь, приложившего столько усилий для победы над монгольской бандой, пожалуй, нужно повысить в ранге. И поручить ему организовать добычу золота в казну, ведь в своём докладе и он сам, и Ван Чжи уверенно утверждают, что это прибыльное дело, и нельзя бросать прииски, раз уж теперь они во владении императора.       Пусть парень послужит ещё пару лет на границе, а там и продвинуть в должности его можно, если не допустит в своей службе никаких огрехов. Хотя — императору приходилось это признать — из тех, кого рекомендовал ему Ван Чжи, никто не разочаровал его величество и не ступил на неверный путь.       Чжу Цзяньшэнь вздохнул и потёр пальцами виски. Внезапная усталость навалилась на него вместе с не таким уж внезапным сожалением. Он давно уже замечал, как ему не хватает Ван Чжи здесь, во дворце. Скоро вернётся Суй Чжоу — отпущенный ему срок уже подходит к концу — и вероятно, с ним Тан Фань, но никто даже близко не мог сравниться для него с Ван Чжи, никто не мог заменить его готовности жить и умереть за своего повелителя, никто не мог превзойти его в уместности советов, хитрости планов и проницательности выводов.       Чжу Цзяньшэнь уже потянулся к стопке бумаги на краю стола, специально предназначенной для важных указов, но удержал свою руку и вздохнул. Нельзя поддаваться эмоциям, когда речь идёт об управлении государством. Как бы ему не хотелось вернуть Ван Чжи, но сейчас тот нужнее в Шэньси, ведь ещё не все враги Империи разбиты, да и этот Белый Лотос не окончательно уничтожен. Поэтому Ван Чжи останется на границе, и всё, что его величество может сделать для него — исполнить его скромные просьбы и подбодрить несколькими строчками письма, собственноручно написанными его императорской рукой. И передать привет от своей супруги, которая тоже скучала по своему воспитаннику, даже если и делала вид, что её совсем не угнетает разлука.       Император отложил в сторону указ и взял чистый лист простой рисовой бумаги. Он не стал звать слугу, чтобы развести тушь, и не долго задумывался над строчками письма. Когда короткое послание было почти закончено, в кабинет тенью проскользнул женский силуэт.       — Уже так поздно. Вашему величеству не пора в постель?       Чжу Цзяньшэнь улыбнулся, повернув голову на голос.       — Я уже почти закончил дела, Чжэньэр. Осталось только одно. — Он поманил супругу к своему столу и кивнул на недописанное письмо. — Не хочешь тоже написать несколько строчек?       Вань Чжэньэр быстро пробежала глазами текст и одобрительно кивнула, слегка улыбнувшись в ответ.       — Да, я думаю, ему будет приятно получить письмо. Не указ об очередной награде, не монаршее одобрение, а просто пару искренних слов… Не думала, что ты тоже скучаешь по Ван Чжи.       Император хмыкнул, стараясь скрыть смущение.       — Без него при дворе всё идёт не так. Но вызвать его обратно с границы сейчас значило бы поставить под угрозу все достижения, которых они с Ван Юэ добились за последнее время. К тому же, Ван Чжи умудряется даже на расстоянии влиять на политические дела. Вот и очередную крамолу разоблачил, хотя мои министры так упорно убеждали меня, что семейство Ма не замышляет ничего дурного.       — Они думали, что смогут получить влияние после отставки моего никудышнего братца, — неожиданно жёстко проговорила Ван Чжэньэр. — Но таким, как они, не место у трона. Я рада, что ваше величество прислушивается к людям, действительно честным и заслуживающим доверия.       — Ван Чжи и Суй Чжоу я знаю с ранних лет, — качнул головой император. — Кому же ещё мне доверять, как не тем, кто не раз проверен на деле? — Он протянул кисть супруге и как бы ненароком приобнял её за талию. — Не хочу сейчас снова думать об интригах. Напиши пару строк Ван Чжи, передай ему привет, возможно, он поймёт, что мы тоже заложники своей власти и действуем так, как велит политическая необходимость, а не наше желание.       — Он всё понимает, — печально улыбнулась госпожа Вань и, на мгновение задумавшись, быстро набросала несколько иероглифов под письмом Чжу Цзяньшэня. — Вот так. А завтра я испеку те пирожные, что так нравятся вашему величеству, и попрошу моего государя половину отправить в Юйлинь. Я знаю, что Ван Чжи тоже их любит, хотя и не признаётся, какой он сладкоежка.       — Да, это лучше, чем всё время награждать его деньгами.       Император негромко рассмеялся и, запечатав письмо, встал рядом с любимой женщиной, мягко притянув её к себе.       — Так что ты говорила про постель, дорогая? До утра ещё далеко, мы успеем испробовать даосские практики, о которых я читал в одной книге, конфискованной у адептов Белого Лотоса… Ну хоть какая-то польза от них должна быть.       Вань Чжэньэр с нежностью посмотрела на правителя Поднебесной и молча кивнула, не желая портить предвкушение лишними словами. ***       Ван Чжи почувствовал тепло и лёгкий аромат трав, окружавший его невесомым облаком. Ему казалось, что он парит в небесах, но сделав попытку приоткрыть глаза, он тут же вернулся на землю. Голова загудела, и ему показалось, что всё его тело иссечено железными прутами. Что такое? Разве он накануне напился, как сапожник? И с лошади тоже вроде бы не падал…       Он попытался сосредоточиться и с трудом приподнял налитые свинцом веки. Вокруг были не облака, а мягкое одеяло в его собственной постели. Травами и степным простором пахнет лекарство на краешке стола. Рядом с ним в кресле застыл силуэт… Но это не Дин Жун.       Ван Чжи внезапно вспомнил облаву в загородной усадьбе, факел в руках врага и ящики с порохом. В последний момент Дин Жун закрыл его от взрыва своим телом... Неужели он погиб? Нет, не может быть, ведь кто-то же спас его, вытащив из-под обломков, и заварил это лекарство из степных трав… Но что, если всё же не он?       В груди Ван Чжи закололо так, что он не удержался от стона, и размытый силуэт в кресле тут же склонился ближе, принимая черты Суй Чжоу.       — Ван Чжи, ты очнулся? Как ты?       — Суй Чжоу, где Дин Жун? Что с ним? — проигнорировав его тревожные вопросы, прохрипел Ван Чжи, приподнимаясь на локте.       — Пожалуйста, не вставай. Тебе ещё нельзя вставать, — взмолился Суй Чжоу, но Ван Чжи упрямо отстранил его руку и сел на постели, строго посмотрев на друга.       — Что с Дин Жуном? Он жив?       Напряжение в его голосе было таким мучительным, что Суй Чжоу виновато опустил глаза и тихо вздохнул. Конечно, ему бы хотелось успокоить Ван Чжи и дать ему надежду, но он не мог, потому что и сам не знал ответа. Он так спешил вернуться в город и позвать врача, чтобы позаботиться о Ван Чжи, а потом сидел у его постели всю ночь, и даже от Тан Фаня коротко отмахнулся, пообещав, что объяснит всё позже. И он не смог бы поручиться, что с Дин Жуном всё в порядке, потому что, вернувшись в Юйлинь, не видел ни его, ни Цзя Куя.       — Почему ты молчишь? — Ван Чжи впился в него взглядом, в котором боль от возможной потери полыхала намного сильнее, чем боль от ран. — Скажи мне, где Дин Жун?       — Я здесь, командующий.       В напряжённой тишине негромкий голос от двери прозвучал, как выстрел. Суй Чжоу резко повернулся и, радостно охнув, поспешил уступить своё место у постели друга.       Дин Жун, прихрамывая, доковылял до них и сел на край кровати, бережно сжав ладонь Ван Чжи. Тот сразу расслабился и опустился на подушку, прикрыв глаза. Его губы тронула слабая улыбка.       — Вот и хорошо, — пробормотал Суй Чжоу и, перекинувшись взглядом с Цзя Куем, оставшимся стоять в дверях, направился к нему. — Пожалуй, я оставлю их вдвоём, а сам пойду высплюсь. И успокою Тан Фаня, пока он не напридумывал себе лишних проблем, в которых он совсем не виноват…