Нить судьбы сияет алым

      Чувство величия переполняет тело и душу, поёт внутри гимны, разливается приятным теплом, от которого на губах прорезается довольная улыбка, сытая улыбка, как у зверя, испробовавшего прекрасное лакомство. Как у Императора всех зверей. Нет, Императрицы.       Ким ГоРам свободно восседает на троне, глядя на министров и чиновников, что теперь пресмыкаются перед ней. Поняли, на стороне кого сила и даже не пытаются ей сопротивляться. Один только губернатор Чжан довольно крутит бороду на палец, потому что он от смены власти в одних только плюсах. Он поддерживал связь с Ким ГоРам во время её ссылки, он поддержал её план по захвату власти и помог его осуществить. Взамен он получит пост канцлера при новой Императрице — великолепный шаг на пути вверх. А когда нужда в Ким ГоРам отпадёт, можно будет сместить её и самому занять трон. Таков дворец, такова структура власти.       Ким ГоРам одета уже не в буддистский халат, на ней роскошное одеяние самой Императрицы. На голове парик, чтобы скрыть позор, которому она подверглась. В глазах величие и довольство.       — Ваше Величество, — подлизывается губернатор Чжан, — негоже оставлять Цинь без правителя. Предатели пойманы, смерть вашего сына подверглась тщательному расследованию, пора бы назначить день вашей коронации.       Все понимают, что губернатор Чжан слишком уж спешит, но никто не осмеливается выступить против, Ким ГоРам при появлении во дворце сразу дала понять, что будет с несогласными.       Женщина старается скрыть довольную улыбку за благосклонной. Она вежливо кивает, отвечая:       — Нам стоит соблюсти траур по погибшему из-за заговора предателей Императору.       — Подчинённый всё понимает, но ситуация не терпит. Если кочевники решатся напасть, нам придётся нелегко без Императрицы.       Ким ГоРам улыбается, мысленно отмечая, что видит все скрытые намерения губернатора. Нужно будет избавиться от него поскорее.       — Конечно, эта женщина понимает. Раз ситуация не терпит, то приказываю министру церемоний выбрать подходящий для коронации день.       — Ещё не похоронили сына, а уже метите на его место, матушка?       Холодный, жуткий голос заполняет тронный зал, стоит двери открыться и высокой фигуре появиться на пороге.       При виде того, кто вошёл в зал и медленно направился к трону, вздрогнули от ужаса все.       Ин Линхэ точно воплощение самого Дьявола плыл по залу в чёрных, солдатских одеждах. Лицо бледное, осунувшееся, видно, что прямо после болезни рванул в бой. Глаза жуткие, лихорадочно блестящие и предвещающие самую страшную и жуткую смерть любому, кто встанет у него на пути. В руках окровавленный меч, Тэхен специально тянет его по залу, чтобы лезвие царапало пол, создавая жуткую мелодию надвигающейся смерти.       В открытом проёме дверей видно площадь, усеянную телами наёмников Ким ГоРам, видно армию Цинь, вооружённую до зубов, под предводительством маршала.       Вдовствующая императрица на сына смотрит как на свой самый страшный кошмар, и Тэхена это забавит. Он криво, нехорошо улыбается, смотрит на мать и едко тянет:       — Прежде чем доверять подчинённым, стоит самому лично всё проверить.       Удивление Ким ГоРам было вполне объяснимо. Она искренне думала, что план с ловушкой сработал и Императора доставили домой кучкой пепла. Всё указывало на то, что Тэхен мёртв, да и более того, никто в городе не выжил. Ланьчжоу принесли в жертву, чтобы избавиться от Ин Линхэ.       Но у Тэхена были свои тайны. В тот момент, когда духи погибших жителей начали протягивать ему цветы, он понял, что они пытаются ему сказать — город был одной огромной ловушкой для Императора. Но пусть Ин Линхэ и понял, но было слишком поздно. Он никого не успел предупредить, и его самого не слабо ударило взрывной волной и пламенем. Спасло, наверное, только то, что конь взбрыкнул и скинул наездника.       Ин Линхэ отшвырнуло в подвал бывшего постоялого двора. Сверху щедро засыпало обломками и черепицей, которые и спасли от пламени, чего нельзя было сказать о других солдатах. Конечно же, когда люди губернатора Чжана пришли в город, дабы убедиться в смерти Императора, по сожжённым телам они мало что могли сказать. Среди сотен мёртвых: все тела стали одинаковыми трупами. Фактически заговорщики поверили в то, во что хотели поверить, решив, что одно из солдатских тел и есть труп Императора.       Отброшенный в сторону из-за взрыва Ин Линхэ получил глубокий ожог, левая часть груди сильно обгорела, одежда приварилась к коже. Тэхен так бы и пролежал без сознания в погребе и действительно встретил бы там свой конец.       Однако даже в такой момент удача следовала за Ин Линхэ.       В сгоревший, вымерший город пожаловали разбойники, желающие поживиться хоть какими-нибудь сокровищами. А по итогу нашли в подвале, под завалом, живого мужчину без сознания. Нашли самого Императора, хоть и не знали этого.       Несмотря на род своей деятельности оставить человека, нуждающегося в помощи, разбойники не смогли. Именно поэтому и забрали его к себе в лагерь, где их лекарь в течении долгих десяти дней пытался привести мужчину в чувства.       Однако, когда Ин Линхэ очнулся и смог более или менее воспринимать мир вокруг, новость о захвате трона вдовствующей императрицей уже дошла и до западной границы. К событиям, произошедшим во дворце, мужчина не поспел бы, даже если бы прямо сейчас вскочил на ноги и побежал на восток. К сожалению, даже на ноги вставать первое время было проблематично. Ин Линхэ не чувствовал боли, но тело не слушалось.       Поняв, что всё произошедшее в Ланьчжоу было делом рук его матери, Тэхен в этот момент пожалел, что сразу не убил женщину. Пять сотен человек погибли только из числа солдат, а сколько полегло мирных жителей?! Конечно, без помощи губернатора Чжана не обошлось.       По долгу службы Тэхен в своё время путешествовал повсюду и был знаком с диалектом «пустынных волков» к коим отчасти относились разбойники, что дали ему кров, хоть и не стояли под знамёнами хана Батбаяра. Но главарю разбойников очень понравилось, что Тэхен понимает их диалект и спокойно на нём общается, отчасти именно поэтому он решил помогать ему и дальше, и согласился сопроводить до Северного Перевала, конечно же, попросив не маленькую денежную плату за эти услуги. Ин Линхэ согласился на условия, ведь ему срочно нужно было на север.       А куда было ещё идти Ин Линхэ? Сразу заявиться в столицу? Это было бы объявлением самому себе смертного приговора. По новостям, что слышал Тэхен, выходило, что губернатор Чжан нанял огромное войско наёмников, пять тысяч человек, чтобы захватить дворец. Конечно, можно было бы связаться с министрами и чиновниками, которые на стороне Императора, попросить их помощи, глядишь и объединёнными силами они смогли бы отвоевать дворец обратно. Но министры медленны в принятии решений, особенно таких опасных в первую очередь для них самих. Поэтому Тэхен медлить не стал и сразу отправился на Северный Перевал к маршалу, чтобы с войском Цинь уничтожить предателей.       И вот он во дворце, медленно идёт по залу, глазами яростного дьявола поедая свою мать. Кажется, если подойдёт к ней ближе, то разорвёт в клочья.       — В-ваше… В-величество, — выдохнула Ким ГоРам, чувствуя затылком ледяное дыхание смерти.       Она обвинительно смотрит на губернатора Чжана, ведь тот не справился со своими обязанностями, сказал, что Император мёртв, а он жив, хоть и выглядит неважно.       — Я смотрю, вы меня не рады видеть, матушка, — Ин Линхэ не останавливается даже перед подъёмом к трону.       Меч в его руках звонко бьётся о ступеньки, заставляя Ким ГоРам вздрагивать от каждого нового резкого звука. Он её убьёт — вот, что видела в мертвенно-чёрных глазах женщина.       — Ваше Величество… вы не так поняли!.. Я просто не ожидала… я так счастлива, что не могу…       — Довольно! — рычит Ин Линхэ, подходя вплотную и приставляя лезвие меча к горлу своей матери.       Именно в этот момент солдаты заполняют тронный зал. У них приказ от их Императора — никого не выпускать. По пути сюда Тэхен слушал самые дикие и нереальные новости и сейчас горел праведным гневом, молясь, чтобы слухи оказались просто слухами! Иначе… что ж, он лично убьёт каждого в этом зале и каждого настолько жестоко, насколько может додуматься человеческий ум.       — Где брат, где учитель, где мой муж?! — рычит взбешённым зверем Ин Линхэ.       А Ким ГоРам в этот момент точно ненормальная усмехается, будто не чувствует лезвие меча у своей шеи. Набирается храбрости, отвечая:       — Ты их никогда не увидишь!       Ин Линхэ усмехается в ответ, отдавая солдатам приказ:       — Ким ГоРам повинна в государственной измене, подвергнуть её казни путём четвертования!       Вся спесь с лица женщины тут же сходит на нет. Наверное, она надеялась, что сын просто быстро её убьёт и никак не думала, что подвергнется такой жестокой пытке.       — Бывшего губернатора Чжана ждёт такая же участь, — добавляет Тэхен.       А мужчина на колени падает, бледнея от страха и начиная лихорадочно дрожать. Он видел подобную казнь собственными глазами. Если палач хотел, то мог растянуть данную казнь на несколько часов, чтобы преступник мучался от боли. Это не линчи, но и в данной казни нет ничего приятного. Умирать таким образом было страшно, а потому, желая спасти свою шкуру, губернатор Чжан выдал всё:       — Ваше Величество, ваш брат находится в темнице за государственную изм… — поняв, что этого не следовало говорить, мужчина быстро себя оборвал. — Шэнь Юань-даочжан со-сожжён и развеян пеплом… а… а… Его Высочество, ваш муж, он… он на пустыре…       Что-то в этот момент появляется в глазах Тэхена и тут же гаснет. Он бросает солдатам:       — Бывшего губернатора Чжана повесить на площади, чтобы впредь никому было неповадно, с Ким ГоРам не спускать глаз.       А сам уже несётся в темницу. Он надеется, что всё, что он понял, это не правда, что что-то крупно напутали. Тэхен собирал слухи по пути сюда, слухи о «предателях», но не желал им верить. Он не желал знать, что опоздал, пришёл слишком поздно! Он должен был всех защитить, всех спасти, это его долг, его обязанность, не как Императора, а как ученика, старшего брата и мужа. Но…       Тэхен врывается в темницу, буквально сносит охрану на входе. Сейчас во дворце совсем не осталось его людей. При смене власти принято убивать даже слуг, чтобы избежать возможного предательства.       В темнице мрачно и тихо, пахнет сыростью и смертью. Сколько людей здесь погибло и скольких ещё ожидала данная участь. Смерть это место даже не покидает, с тьмой под ручку клубится в тёмных углах, ожидая новые жертвы. Вот только сейчас темница пуста, лишь за одной решёткой камеры видно лежащее на соломе тело. И по одному лишь силуэту Тэхен понимает, что это его брат.       — Живо открывайте!       И охранники не смеют ослушаться. Их руки трясутся при виде «воскресшего» Императора, сердца захватывает страх, позади Ин Линхэ следует десятка солдат во главе с маршалом Тянь Яньмэем. Одно движение против, и ты труп.       Тэхен врывается в камеру и сразу ощущает запах гнили. Сердце не способно испытывать эмоции, но в этот момент словно обостряется врождённая болезнь, потому что в груди начинает больно ныть.       Руки холодные, но почему-то мелко подрагивающие аккуратно трогают мужчину за плечо и разворачивают к себе лицом.       Это Ин Бинхэ. Безжизненно бледный, холодный и без сознания. Гнилью воняет от раны на груди, которую он получил в тронном зале, но до сих пор не получил должного лечения, из-за чего рана загноилась. Но под кожей теплился пульс.       — К лекарю его! — приказывает Тэхен.       — Есть, Ваше Величество!       А Ин Линхэ срывается дальше. Учителя развеяли по ветру, так сказал губернатор Чжан и стоило бы поверить ему, потому что он явно желал спасти свою шкуру. В любом случае, Тэхен посетил храм Белых Снегов, но тот выглядел запущенным и безжизненным. Так что… вероятно, учитель действительно мёртв.       Ин Линхэ сжимает кулаки и клацает зубами, готовый рвать любого, кто повинен в смерти дорого ему человека. Пусть молятся, чтобы принц остался жив после лечения! А вот Чонгук…       «… он на пустыре» — сказал губернатор Чжан, и сердце от этого несётся точно сумасшедшее. Не испытывая эмоции, Ин Линхэ впервые такое ощущает, впервые так больно бьётся в груди сердце, впервые так страшно, впервые острые когти жгучего отчаяния сжимают душу, собираясь порвать её на куски.       Ты ведь обещал Тэхену, что дождёшься его! Ты ведь обещал! Вы хотели вместе поехать в Юньнань.       Чонгук, пожалуйста, только не ты!       Император бежит на пустырь, он буквально несётся туда, оставляя всех своих солдат далеко позади. Он бежит на кладбище самого большого скопления озлобленных и мерзких душ, что бродят там и по сей день. На пустырь, куда скидывают тела предателей, чтобы их рвали псы и таскали птицы.       Раны на груди снова начинают кровоточить от бега, повязка быстро промокает, как и одежды, но Тэхен боли не ощущает. Он бежит на пустырь за дворцом, мысленно молясь, чтобы слухи оказались ложными, чтобы губернатор ему соврал. Чонгук ведь обещал дождаться возвращения Ин Линхэ, они должны были снова встретиться, они должны были поехать в Юньнань. Они должны быть вместе.       Ноги Тэхена скользят по мокрой от дождя земле, раны расходятся ещё сильнее, но это не важно. Мужчина вылетает через частокол на пустырь, он надеется сейчас не увидеть ничего, не увидеть, как рушится на части его душа. Но этому не суждено случиться.       Вокруг бродят духи, переполненные тёмной ци, они завывают неуспокоенными душами, слоняются без дела, набираясь злобы, мечтая отомстить за свои смерти. Они навсегда застряли в этом мире, стали частью жуткой ци, что есть в местах, где произошли ужасные события, где погибли сотни, а то и тысячи.       Но одной души там нет. Его души там нет. Это вселяет маленький огонёк надежды, но и тот гаснет, так и не успев зародиться. На пустыре лежит только одно тело. Не так часто сюда скидывают казнённых предателей. Зачастую, здесь не остаётся даже костей. Поэтому тело на выжженой злобой пустыре не заметить очень тяжело.       У Тэхена дрожат ноги. Он ещё никогда не испытывал раньше таких эмоций как сегодня. Конечности точно ватные, идти вперёд невероятно тяжело, сердце так бухает в груди, что это больнее, нежели снова открывшаяся рана.       Тело лежит спиной к Тэхену, но по тусклым грязным волосам, по силуэту и выброшенной рядом флейте, Ин Линхэ без проблем догадывается, кто лежит прямо перед ним.       Ноги не выдерживают, мужчина падает на колени и тянется дрожащей рукой к телу, чтобы перевернуть и убедиться, что всё не так, это не он.       В голове на повторе точно молитва: НЕТ-НЕТ-НЕТ-НЕТ!       И в груди так больно, словно что-то внутри умирает болезненно и неотвратимо.       Тэхен переворачивает тело к себе, и на глазах впервые за все годы его жизни наворачиваются слёзы. Это так непривычно, солёная влага щиплет глаза, раздражает и мешает разглядеть картинку. Да только облик любимого душа никогда не спутает ни с кем другим.       Ты ведь обещал дождаться!       Измученный, болезненно худой, с уже серой кожей после смерти, Чонгук мало чем напоминает себя привычно радостного и весёлого. Его тело отчасти погрызено дикими животными, оно уже гниёт на жаре, разлагается, под одеждой шевелятся крупные черви. Вместо глаз дырки. Это уже просто тело, душа его давно покинула.       Покинула в тот момент, когда он покончил с собой на могиле, как он думал, Ин Линхэ. Там его тело и нашли заговорщики, выбросив на пустырь.       А Тэхен не может смириться с этой реальностью. Он аккуратно перекладывает тело себе на колени и продолжает беззвучно ронять слёзы.       — Прости меня. Прости, что я не успел. Прости, что оставил тебя одного.       Ин Линхэ обнимает Чонгука, крепко прижимая мягкое тело к себе. Внутри умирает в муках душа. Так больно, так невыносимо, что хочется просто кричать, но крик отчего-то застревает в горле. Только слёзы бегут по щекам, только сердце душно бьётся в груди, мешая дышать.       — Я вернулся, Ся Гуки, почему ты меня не дождался? Я ведь обещал вернуться, так почему ты мне не поверил? Почему не стал ждать? Сяо Гуки!       Но в ответ только тишина. Неуспокоенные души с интересом смотрят на развернувшуюся сцену. Им бы гадко хихикать, а они несут Тэхену цветы. Несут букеты ромашек, мёртвых, призрачных. Но несут их бесконечным потоком, оплакивая чужое горе, как своё собственное, принимая чужую боль, как свою. Даже иньская ци тихо прячется по сторонам и не спешит двигаться вперёд, ей бы завладеть телом Императора, подчинить разум себе, а она тихо поёт в стороне. Играет на флейте, словно пытается успокоить душу Тэхена.       Но теперь уже ничто её не успокоит.       — Сяо Гуки, — тихо зовёт Ин Линхэ, — давай я отнесу тебя домой? Ты же вернёшься со мной домой? Я так скучаю по тебе, вернись со мной домой, пожалуйста.       Духи тихо укладывают рядом призрачные ромашки, молчат, не плещут яростью. Просто кладут цветы, не смея насмехаться над чужим горем. Их так никто не оплакивал, их так не любили. Но в душах нет зависти, зависть присуща живым, а мёртвым раскаяние, понимание и сочувствие.       — Я даже не успел с тобой проститься, даже не увидел тебя напоследок. Я такой никчёмный, такой никчёмный, я никого не могу спасти, никого не могу защитить. Я обещал ведь, что буду защищать тебя и оберегать. Но я такой никчёмный. Тебе достался самый бесполезный муж.       Ин Линхэ притягивает тело Чонгука ещё ближе к себе, поднимает его на руки и на неожиданно сильных, уверенных ногах несёт его в императорскую усыпальницу. У Тэхена сейчас отстранённый, отсутствующий вид, он ничего не замечает вокруг, никого не видит, только, точно сумасшедший тихо разговаривает с Чонгуком, хотя знает, что души его здесь нет. Для неё этого мира оказалось слишком, чтобы желать в нём задержаться.       — Тебя даже не похоронили, бросили точно предателя. Нужно о тебе позаботиться. Сяо Гуки, я отнесу тебя в фамильную усыпальницу, ты же не будешь против? И я сменю твои не любимые чёрные одежды на белые. И буду приносить тебе ромашки, потому что они похожи на тебя. Только вернись ко мне, пожалуйста, я буду очень тебя ждать. Я принесу твоё любимое вино и прикажу приготовить много еды, мы поедем в Юньнань, и ты попробуешь все местные блюда. Я куплю тебе новый наряд, если хочешь, а на твой День Рождения мы снова будем пускать в небо фонарики. Как-то ты спросил меня, что я загадываю, когда запускаю фонарики. Я загадывал, чтобы ты всегда был рядом со мной. Я так люблю тебя и только сейчас понял, как редко я тебе это говорил. Я исправлюсь, буду стараться выучивать больше эмоций, буду постоянно с тобой, только вернись ко мне.       *****       Дни тянутся бесконечно долго, бесполезно нудно. Больная от рождения душа под гнётом боли и бесконечных потерь полнится яростью, что разрывает её изнутри. Полнится отчаянием и грядущим сумасшествием.       Трон вернули, восстановили справедливость над невинно обвинёнными в измене. А чувства удовлетворения или хотя бы спокойствия так и не настало. Только сосущая тьмой и яростью пустота в груди. Пустота, в которой сгинуло всё живое или хотя бы зарождающееся. Ненависть держала тело на плаву, потому что душа была больна, душа была уничтожена, порвана на кусочки, выжжена в пепел и развеяна по ветру.       В жадности, желая отомстить всем, кто помогал сыну, Ким ГоРам приказала наёмникам уничтожить общину Морозных Облаков, убить всех лекарей. Убить невиновных, что спасали людей. Циничная жестокость. Но она возымела последствия в будущем.       Оставшись без лекарства, что сдерживало болезнь, оставшись в диком одиночестве, запертый внутри себя в боли и отчаянии, оставленный всеми, кто его любил, Император начал сходить с ума. Раньше Чонгук всегда говорил, что поможет Тэхену, когда демоны в его голове разбушуются. Теперь же остановить этих демонов не мог никто.       Началось всё после того, как Ин Линхэ похоронил Чонгука в императорской усыпальнице. Фактически сделал это один, потому что живых друзей Сяо Гуки уже не осталось, а чужих он бы не хотел видеть.       Затем Тэхен сделал поминальную табличку для учителя. Передал тело Ся Нина, гниющее на площади «в назидание многим», его семье. Поиски господина Чона оборачивались из раза в раз провалом, но Ин Линхэ уже знал, что живым его не найти, но продолжал искать.       Брат оставался без сознания. Несколько лекарей смотрели за его состоянием, с ним рядом дежурила его жена, приехавшая из Ланъяна. Прогнозы были не утешающими: может очнётся, а может уже и нет. Рана загнила глубоко, странно, что принц вообще смог остаться живым. Но надежда на его выздоровление была, и за это все держались.       Тэхен же тем временем медленно прощался со здравым рассудком. Бывшего губернатора Чжана было приказано повесить на площади. Люди кидали в него тухлыми овощам и камнями, кричали слова ненависти и пожелания никогда не перерождаться. Он ведь был губернатором, должен был защищать свою провинцию, а по итогу добровольно отдал её на растерзание кочевникам, которые уничтожили бессчетное количество человеческих душ.       «Люди — лицемерные создания», — понял в этот момент Тэхен, — «сначала поддерживали «праведного» губернатора Чжана, который их спас и травили Чонгука, ненавидели его и пытались извести. Ни в чём не разобрались даже, а теперь точно так же обратили свой гнев к другой жертве. Отвратительно».       Все эти люди кажутся Тэхену отвратительными.       Но ещё отвратнее ему его мать, которая отобрала у него абсолютно всё. Чонгук по доброте душевной упросил Ин Линхэ не убивать женщину, а по итогу сам стал её жертвой. Судьба любит жестоко насмехаться.       Сходящий с ума Тэхен тоже. Казнь Ким ГоРам путём расчленения он привёл в действие немедленно. При этом стоял и смотрел, как женщина корчится в агонии, как испускает последний вздох, но продолжает поливать сына грязью и сыпать проклятиями.       — Ненавижу тебя, выродок! Ты тоже разделил мою участь! Я была отдана в чужую страну, к незнакомому мужчине, который меня даже не любил, носила под сердцем ненавистное дитя, была Императрицей, но была самой одинокой и нелюбимой женщиной в мире! Ты остался так же одинок! Больше у тебя ничего нет, никого нет! Потому что ты не заслужил, ты проклятый щенок остаток своих дней проведёшь в одиночестве, окружённый предателями, ворами и убийцами. Ты никогда не найдёшь своё место в мире, никогда! Вечно тебе скитаться неприкаянной душой, сгнивая живьём изнутри!       Злобе и тьме, занявшим место души внутри Ин Линхэ, наплевать на всё. Он испытывает почти чёрное удовлетворение от казни: слушать крики боли и вопли было прекрасно, но эффект этот быстро сходит на нет. И внутри снова завывает тянущая болью пустота.       Отсутствие лекарства или хотя бы его рецепта подстёгивает болезнь к прогрессированию. К тому же Императора заживо съедает боль от потери всех родных, вина, что не смог никого защитить. Вина едкая, наполненная галлюцинациями, голосами и жуткими образами, являющимися во сне. Ин Линхэ предпочитает не спать. Но болезнь точно ядовитый цветок распускается внутри, прокладывает корни по венам и заменяет ими нервные окончания. Теперь оставаться безмятежным не получается.       Во дворце всё воняет кровью. Во дворце повсюду новые лица: нет ни привычного Ин Линхэ евнуха, ни госпожи Янь. Теперь рядом нет учителя, брат лежит без сознания и возможно не очнётся. И нет Чонгука, который освещал тьму, успокаивал демонов и придумывал самые неожиданные развлечения, втягивая в них Тэхена.       Ин Линхэ остался абсолютно один в холодном дворце. Без помощи и поддержки, разбитый и уничтоженный он быстро начал сходить с ума.       Пожалуй, в видениях, галлюцинациях, что поедали его живьём, он был даже счастлив, там он мог быть рядом с любимыми и родными, там он не был так удушающе одинок. Ведь, если подумать, то у него с рождения был отец, был брат, а потом и учитель. Сейчас его покинули все, а для человека с его болезнью, остаться наедине с монстром внутри — равносильно смерти. Медленной и мучительной смерти.       Тэхен каждый день приходил к Чонгуку, жёг поминальные деньги, вырезанные из бумаги ромашки и молчал. В последнее время он постоянно молчал, даже на собраниях редко говорил.       В золотых глазах погасла только зародившаяся жизнь. Там просыпался демон, довольно разминая крылья, готовясь к своему владычеству.       Дела у Ин Бинхэ шли не очень хорошо. Периодически ему становилось плохо, и лекарям едва удавалось вытянуть его с того света. В такие моменты Тэхен сидел в беседке и всю ночь играл на флейте, некогда подаренной Чонгуком. Он понимал, что сходит с ума, но ему неизменно казалось, что лекари специально пытаются убить его брата.       Все вокруг воспринимались врагами. Тэхен не доверял людям, но сейчас в нём начала развиваться мнительность. В какой-то момент после очередного нового лекарства Ин Бинхэ перестал дышать, у него отекло горло и состояние сильно ухудшилось. Это стало последней каплей в море, которая сломала мужчину окончательно.       Он зарезал лекарей, которые хотели убить брата. Убил и призвал на пост других, понимая, что все эти люди — бесполезные и эгоистичные создания, готовые предать в любой момент. Уезжая в Ланьчжоу, Тэхен оставил во дворце преданных воинов и слуг, но те не защитили никого, поверили бредням его матери, ради выгоды обвинили невиновных, отобрали у Ин Линхэ всех, кого он любил.       Они не заслуживают жить.       И вот тогда окончательно окуклился и вылупился его демон, которого он так долго сдерживал, которого помогали сдерживать другие, но нынче у Ин Линхэ не осталось никого. Не осталось даже собственной души.       Тогда, сидя рядом с усыпальницей Чонгука, наблюдая за духами, что часто сюда заходили в поисках товарищей или чего-то ещё, демон напомнил Тэхену, что есть способ всё вернуть. Есть запретная магия, в храме Белых Снегов есть книги из Сяомэй.       Внутренний демон правда был глупым и абсолютно бесполезным созданием. Тэхен умер изнутри, но воспоминания обо всём сохранил и помнил, что ему сказал дух в Лояне — она ничего не добилась ритуалом. Она желала бессмертия, но ритуал желал только смертей.       Однако Тэхен был умён. Не просто умён, лишившись всех чувств и став бездушным созданием, утонувшим в одиночестве и сосущей боли от потери всех любимых, он стал настоящим демоном, монстром и погибелью для всего народа.       Порой гуляя по городу, Ин Линхэ только пополнял свою копилку ненависти ко всем человеческим существам. Все сплетни теперь были о происходящем во дворце. И каждый второй до сих пор смел оскорблять имя Чонгука, смешивая его с грязью, оскверняя память. Людские языки грязные и гнилые, им лишь бы обсуждать других, очернять их.       А у Тэхена всё что осталось — светлая память о своём муже и жгучее чувство вины из-за того, что не смог его защитить.       Ин Линхэ держался, но, в конце концов, демон взял своё и полетели головы. Император мог устроить сцену посреди рынка, убивая каждого, кто скажет хоть что-то дурное о Чонгуке, учителе или о брате. А главное, что и охрана не могла его остановить. Теперь никто не имел власть над Императором, но сам он превратился в жуткое бедствие.       А однажды из-за слов служанки о том, что людям из Кочосона нечего делать во дворце, Ин Линхэ перерезал всю прислугу. Всех убил, снова залил дворец кровью, от которой натурально тошнило, но разве его это волновало?       С каждым днём он становился раздражительнее, мнительнее. Всюду видел врагов, всех ненавидел, а себя больше всего.       Тогда, словно луч спасения, очнулся Ин Бинхэ. Он был слаб, еле двигал руками и совсем не мог ногами. Лекари говорили, что это излечимо, главное, что принц очнулся.       Увидев брата, Ин Бинхэ был невероятно удивлён. Он, как и многие, считал, что Император мёртв, но неожиданно тот вернулся из подземного царства. Был бледен, худ, под глазами залегли синяки, на белках глаз ярко выступала красная сеточка вен. Он выглядел измождённым и безумным. Но он был живым, только внутри себя таковым не считал.       Ин Бинхэ, как очнулся, соображал плохо, многих деталей просто не подмечал, не понимал. Картинка перед глазами плыла, фактически он не видел состояния брата, хоть и ощущал исходящие от него волны безумной, тёмной энергии.       Тяжело прокашлявшись из-за сжимающей грудь боли, перемотанной бинтами, принц спросил:       — Гэ, где ты был всё это время? Ты встретил Чонгука? Мы с учителем и Ся Нином спасли его.       — Он мёртв.       — Что? — не понимает принц.       — Учитель, Ся Нин и мой муж — они все мертвы.       — Гэ, — Ин Бинхэ тяжело сглатывает, — а где ты был всё это время?       Принц спрашивает, что случилось с Тэхеном, что произошло в Ланьчжоу, но демон в голове едко шепчет: «А где ты был? Что ты сделал для них для всех? Что сделал для брата? Для учителя? Для Чонгука, который тебе доверял, который умер из-за тебя!»       Этот голос сводит Ин Линхэ с ума, не даёт жить, изводит и по ночам не позволяет сомкнуть глаз. Император не спит, теряет в весе и становится попросту сумасшедшим. Даже брат обвинил его в бездействии, даже он пострадал из-за Ин Линхэ. Не будет Императору прощения, он сам никогда себя не простит.       Вина тяжким грузом давит, не даёт дышать, ест изнутри. Демон добавляет огня, шепча: «Вокруг тебя одни предатели! Будешь и дальше бездействовать, они отберут и брата! Осквернят могилу Чонгука и растопчут храм Белых Снегов. Ты останешься абсолютно один!»       Впервые испытав на себе оковы удушающего страха, Тэхен просто не знает, что с ним делать. Он действительно боится потерять и брата, ведь у него никого, кроме него не осталось. А у Ин Бинхэ скоро должен ребёнок родиться, если он останется сиротой или попросту не родится, из-за какого-нибудь ужасного «несчастного случая», Ин Линхэ себе никогда этого не простит.       Он долго ходит ночью по своей комнате из стороны в сторону, размышляет, думает. Но демон думает за него, за него принимает решения, а в голову подбрасывает картинки «грядущего» будущего, где Ин Линхэ хоронит брата, хоронит его жену и их ребёнка. Картинки, где неизвестные с порочными ухмылками оскверняют могилу Чонгука, вытаскивают его труп и снова бросают на пустырь, сжигают храм Белых Снегов. Уничтожают всё, что дорого Тэхену.       Вокруг одни предатели. Вокруг лишь те, кто жаждет власти и денег. Вокруг лишь те, кто желают сделать Ин Линхэ несчастным и одиноким.       Поддавшись порыву, Император приказывает зачистить поместья всех чиновников, министров и губернаторов. Убить всех, абсолютно всех. Он должен обезопасить хотя бы брата от лживых ублюдков и предателей, должен действовать наперёд, пока не стало слишком поздно.       Дворцовая стража была удивлена такому приказу, но ослушаться они не могли, включая, что Император пошёл с ними, убивая на своём пути всех. Его гнев и ненависть не знали границ. Он изначально помиловал некоторых чинов, потому что кто-то должен справляться с делами государства, однако сейчас, находясь во власти своего безумства и дикого страха, Тэхен решил убить всех.       За одну ночь небо окрасилось алым. Пламенные облака поднялись над городом, над Цинь, предвещая её скорейший конец в руках безумца. Люди тряслись от страха, молились, чтобы этот кошмар закончился, чтобы Император пришёл в себя, но с каждым часом ему становилось только хуже.       Он всё глубже погружался в пучину отчаяния и безумия и тащил в неё всю Поднебесную. Помня, что произошло во время его отсутствия, помня, кто первой линией обороны сдался врагу, Ин Линхэ, желая мести всем предателям, залил горючей жидкостью казармы и сжёг всю дворцовую стражу.       Вот тогда всем стало понятно, что Император окончательно и бесповоротно сошёл с ума. Люди в городе боялись его, бежали из столицы, а некоторые даже ненавидели. Но что безумцу до чужой ненависти, когда своя выедает крохи оставшегося разума?!       Демон подсказывал, что осталась лишь одна цель: уничтожить городской гарнизон. Они тоже предатели, вокруг только предатели и всех нужно уничтожить. Последний оплот мерзости, который нуждается в очищении. Правда, демон говорил «последний» уже в третий раз. В первый, когда зачистили дома чинов, во второй, когда Тэхен уничтожил дворцовую стражу и это третий. Глубоко внутри, сохранившимися кусочками разума, Тэхен понимает, что это не последняя его ярость. Он будет убивать до тех пор, пока не убьют его или вокруг не останется живых людей.       — Диди, — Ин Линхэ приносит брату еду, приготовленную собственноручно, чтобы Бинхэ никто не отравил, — я почти закончил приготовления для нашей идеальной жизни. Тебе осталось только выздороветь.       Принц на брата смотрит с плохо скрытым ужасом в глазах, понимая, во что превратился Император!       — Гэ, я видел вчера как горели казармы…       — Горели предатели.       — Гэ, там же были и слуги, и нормальные ребята, не все предатели, не все желают тебе зла!       — В конце концов, они все предают. Я просто действовал на опережение.       И в словах, в выражении лица, в глазах нет ничего человеческого. У Ин Бинхэ слёзы стремятся навернуться на глаза от понимания, что он теряет своего брата! Но всё ещё желает до него достучаться, спасти его.       — Гэ, пожалуйста, перестань. Ты превращаешься в монстра, прекрати, умоляю тебя! Ты уничтожаешь свою душу, уничтожаешь души других, не нужно больше смертей, дворец и так в них утонул!       — Все предатели сгорят в пламени, в котором хотели сжечь меня.       До Тэхена было уже не достучаться, он был так глубоко в себе, в своём кошмаре, что тащил туда всех вокруг. Ин Бинхэ было больно от понимания, что он не может спасти брата, не знает, как вытащить его на свет, как показать, что мир не только чёрный, он всё ещё и белый, здесь есть краски жизни.       Только для Ин Линхэ не существовало больше солнца. Красная нить на запястье, подарок Чонгука, почему-то выцветала и уже не была алой. Умирала так же, как умерла любовь Тэхена, увядала и вместе с ней увядал Император, ставший бедствием для своего народа.       Поначалу казавшаяся бесполезной запретная магия со временем приобрела другое значение. Жить вечно до сих пор Тэхен не желал, мучаться в своей агонии вечность совсем не хотелось. Однако если повернуть запретное заклинание, то можно было разом избавить город от всех мерзкий предателей!       С криками, мольбами и воплями Ин Бинхэ пытался остановить обезумевшего брата. Но Тэхен даже не слушал, запер неходячего принца в его покоях, а сам отправился на центральную городскую площадь. Достаточно было лишь своей испорченной кровью разорвать пространство между миром живых и мёртвых, наделить озлобленные души силой, чтобы те, напитавшись тьмой и злобой Императора, устроили настоящий ад в Сяньяне.       Эту ночь выжившие не забудут никогда. Духи не убивали всех подряд, как Ин Линхэ, они действовали выборочно, у них была свобода воли, а потому они уничтожали лишь тех, кто был похож на их обидчиков при жизни. Убивали, испепеляли, разрывали души, скармливая их тьме в мёртвой душе Ин Линхэ.       Принц с ужасом слушал крики, агонию, охватившую всю столицу, отчаянно пытался выбраться и по итогу был спасён своей женой. Войска из Ланъяна и Лояна двигались к столице, чтобы остановить гнев Императора. Они присягнули Тэхену на верность, но также присягнули на верность Цинь, которую Ин Линхэ собирался полностью разрушить.       Однако, высвободив иньскую ци с помощью запретного ритуала, отдав ему свою кровь, отдав остатки души, измученное голоданием и отсутствием сна тело и разум достигли своего предела.       Почерневшая душа желала больше смертей, желал спалить столицу и превратить её в обитель сущего ада, где смогут править только демоны. И тогда Тэхена мягко потянул за руку Чонгук, прося остановиться.       Всего лишь видение, всего лишь призрак, нарисованный воображением Ин Линхэ. Но даже его достаточно, чтобы привести Тэхена в чувства. Да, Император часто видел галлюцинации с Чоном, проживал заново счастливые моменты своей жизни, не желал выходить из мира грёз. Этот же призрак был не таким, как все остальные. Он не улыбался, не звал Тэхена в приключения, не болтал с ним. Он просто стоял и смотрел на мужчину, молчал, но в этом молчании, без зова призрачных голосов, в тишине, что помогает одуматься, Тэхен понимает, что он натворил.       Император смотрит и ужасается. Осколками разума видит всё, что творится вокруг, и ужас от этого растёт в чёрной душе, грызётся, кусается, травит. Бинхэ был прав: Тэхен стал монстром.       Народ, который он был обязан защищать и оберегать, сейчас боялся его, он стал их погибелью, стал монстром, которого больше не возносили до Священного Императора, его называли Демоном, проклинали и желали смерти. Из спасителя Тэхен превратился в убийцу. Он творил такое, за что его душу должны были рассеять боги, проклясть и не дать никогда боле возродиться.       Ин Линхэ набирает полную грудь воздуха, провонявшего кровью, плотью и криками умирающих. Это всё он устроил, это всё его вина. Духи бушевали в городе всю ночь и успели уничтожить процентов сорок жителей, если бы Тэхен их не отозвал. Он хотел продолжить ад следующей ночью, когда у тьмы больше всего силы, хотел утопить столицу в крови, но пришло осознание того ужаса, что он устроил, и теперь Ин Линхэ стоял на вымершей площади, поедал себя ненавистью и ломался окончательно.       С первыми лучами солнца, когда и тьма вокруг успокоилась, сдалась под натиском света, когда и войско Лояна и Ланъяна вплотную подошли к столице, выжившие жители города, поняв, что тьма и озлобленные души боятся света, решили взять ситуацию в свои руки. Как бы не была велика власть Императора, а перед толпой он никто.       Люди собирались кучами, брали всевозможные предметы быта для осады дворца, горели лютой ненавистью к Ин Линхэ, который отнял у них родных, а у кого-то всю семью. Люди желали расквитаться, отправить демона в ад. Но неожиданно этот самый демон стоял посреди торговой площади и не спешил прятаться за стенами дворца.       Тэхен видит озлобленные, искажённые ненавистью лица вокруг. Видит, как со стороны восточных ворот идёт армия во главе с Ин Бинхэ. С неходячим, который всеми силами заставлял ноги идти, держался ровно и вёл войско, чтобы остановить своего брата.       Значит, такой у Тэхена конец? Что ж, он его заслужил.       Мужчина опускает руки, вздыхает и сам направляется к озлобленной толпе горожан. Они грозятся ему вилами и лопатами, тесаками и топорами, серпами. А Тэхен… знаете, истерзанная страданиями душа готова принять самую жестокую смерть, чтобы хоть отчасти искупить свою вину.       Ин Линхэ краем глаза ловит удивлённо-встревоженный взгляд брата, улыбается ему напоследок и сам напарывается на вилы.       Озлобленная толпа действует по стадному инстинкту. Если один сказал убить, другой поддержал, а третий поддакнул, то вся толпа будет одержима словом «убить» и не важно кого и зачем.       Тэхен добровольно сдаётся в руки разъярённым горожанам, позволяет им рвать себя, кромсать и бить, резать на кусочки. Он сам идёт на смерть, принимает её с радостью, принимает адскую боль с улыбкой. Люди буквально линчуют его, разрывая на части, дробя и выламывая кости. Тэхен обрекает себя на самую жуткую смерть, но именно этого и желает его истерзанная душа.       Ин Бинхэ бы хотел спасти брата, не дать ему так с собой покончить, но что-то он видит в потухших золотых глазах. Мольбу. Тэхен просил его отпустить и дать умереть, как злобному демону, бедствию и монстру.       Он умирает с сотней сожалений, с миллионами «если» и миллиардами не сказанных слов прощения своему брату. Он умирает несчастный, одинокий и сломанный. Уходит в иной мир, надеясь, что там его душу будут пытать до тех пор, пока она не растворится пеплом.       *****       В пристанище проклятых душ он оказывается в полном одиночестве. Его жалкая и уродливая душа, коснувшаяся запретной магии и унёсшая жизни тысяч невинных, попала в самое страшное место. И даже не так, он создал сам для себя эту жуткую клетку, обрекая себя жить словно собака в конуре, каждый день вспоминая всех, кого убил, кому сделал больно. Вспоминая, кого потерял. Может быть, в следующем перерождении он бы встретил Чонгука, Ся Нина, учителя, но он не даёт себе переродиться, запирает в жутком мире, где властвует тьма, которой он так полюбился. Все те души, которые он сгубил, все те, что помогали ему творить бесчинства при жизни, объединились в эту тьму, перенеслись в пристанище проклятых и обещали быть его спутниками до тех самых пор, пока он не искупит свою вину и не уйдёт, отдавая душу на волю пеплу и ветру.       Но запертые во тьме тоже страдают, они стали озлобленными гнилыми душами, не сумевшими отпустить ненависть и ярость, они стали жуткими созданиями, никем и одновременно вездесущей тьмой, голодными тварями. Они тоже страдают и ровно как когда-то Тэхен желают, чтобы другие тоже страдали.       Чтобы успокоить злость и ненависть тысяч душ, Ин Линхэ играет для них на флейте. Это чуть ли не единственный предмет из его прежней жизни, кроме одежды, что перенёсся следом за мужчиной в мир мёртвых. Тьма засыпает под музыкой флейты, успокаивается, но правда в том, что эффект недолговечен и иньская ци никогда не познает покоя.       В пристанище проклятых всегда светит солнце. Всегда тепло, светло, прекрасно. Одна и та же спокойная погода, безмятежная, мёртвая. Так же мёртво в душе Тэхена и в его сердце, они боле не желают оживать.       В этом мире посреди леса стоит огромный город, абсолютно пустой, безжизненный, окружённый высокими стенами. Он похож на душу Ин Линхэ, которую тот огородил от внешнего мира, поместив в клетку.       За городом растут плодовые деревья, местами разбросаны кое-какие культуры. Можно поставить сад и огород. Благо, это мир дал орудия труда, не особо какие и немного, но одному Тэхену достаточно. Он осваивает свою клетку, учится в ней жить и каждый день не забывает о том, что он сделал, не забывает о том, какой он монстр.       На его пальце даже нет жёлтой нити,означает, что его перерождения не ждут. Даже красная погасла, ведь его любовь мертва. И он теперь мёртв, скорее всего, его сотрут из истории, забудут. Оно и к лучшему, пусть люди помнят Ин Бинхэ, он сильный, он хороший и он станет для них лучшим Императором.       Дни катятся медленно, годы растягиваются словно на столетия и почти через тридцать лет в пристанище проклятых душ попадает новый узник. Видимо, боги решили, что если Тэхен создал мир для гнилой гнусной души, то пусть принимает туда всех, кого ненавидят, презирают и чьего перерождения не желают.       Новой узницей оказалась Су Мянь.       Девушка до ужаса удивилась месту, в которое попала, подпрыгивала от страха, замечая скалящуюся в тени тьму и огромными, наполненными покаяния глазами смотрела на Ин Линхэ.       — Это я помогала Ким ГоРам! Я связалась за неё с губернатором Чжаном! Вы убили моего отца, лишили нас имущества, и я захотела вам отомстить! Это я виновата в том…       — Хватит, — Ин Линхэ обрывает девушку привычным взмахом руки, — мы оба мертвы, к чему твои извинения?       — Это я подговорила Ким ГоРам обвинить во всём Чонгука! Вы мне нравились, я хотела за вас замуж, но вы выбрали другого, а меня лишили всего. Я захотела вам отомстить, именно я стала тем, кто придумал план обвинить Чонгука. Я распространила про него слухи по городу. Это всё была я!       Наверное, прежний Тэхен бы уже вспылил и вздёрнул девушку, этот же даже не моргнул.       — Мы находимся в пристанище проклятых душ, мы можем жить вечно, но мы никогда не переродимся и не познаем вкуса прощения или настоящей жизни. За стеной ночами воет тьма — не выходи, иначе твоя душа исчезнет навсегда. Я возделываю небольшой участок земли за стеной, будет время, приходи помогать.