Без искажений (In Clear View)

Сильные порывы ветра терроризировали окна. Часы на прикроватном столике показывали 03:17 утра, а значит, ещё ни намёка на рассвет. Шерлок сидел в кровати, откинувшись спиной на мягкое изголовье, и в темноте комнаты его лицо освещалось только синеватым свечением экрана ноутбука. Запустилась заставка – 3D-модель фолдинга белка*. Шерлок наблюдал, как первичная структура полипептида зелёного цвета медленно трансформировалась в третичную, вращаясь вокруг своей оси. Ему всё ещё было непривычно ночевать вдали от Бейкер-стрит, так что бессонница дала о себе знать сильнее обычного. 221Б стала для него личным убежищем, и хотя эта квартира в Найтсбридже** была объективно лучше и больше, особенно учитывая две ванные комнаты и террасу с видом на Гайд-парк, это не упрощало ситуацию. Он представил насмехающегося Майкрофта. Какой же ты всё-таки ещё ребёнок, Шерлок, в точности как когда мамуле пришлось специально приехать и забрать тебя из летнего лагеря. Тем не менее, Шерлок, казалось, начал понемногу адаптироваться, и квартира ему действительно нравилась. Портье приносил его рубашки из стирки выглаженными, ванна была такой большой, что он мог вытянуться в ней в полный рост, а чего только стоила встроенная кофемашина. Он не собирался переезжать сюда окончательно, каждый день возвращаясь на Бейкер-стрит для работы, и просто чтобы проветрить голову. А если Гэбриел был в отъезде, или у Шерлока было дело, то он проводил там всё свободное время, в итоге засыпая на диване. – Ты же знаешь, что можешь принести сюда любые свои вещи? – сказал ему Гэбриел пару дней назад. – Микроскоп и, может, даже тот череп. – Да, я это учту, – Шерлок сомневался, что Билли впишется в светлый современный дизайн квартиры, но решил оставить это уточнение при себе. Когда Гэбриел внезапно вернулся из своего затяжного карьерного изгнания из Америки, Шерлок предложил ему остаться на несколько дней на Бейкер-стрит, пока тому удастся найти новое жильё в Лондоне. Но дни быстро переходили из одного в другой и оказалось так просто продолжить с того момента, где они остановились много лет назад. Даже, скорее, с лучшего момента, ведь их последнюю встречу едва ли можно было назвать приятной. Прошёл месяц с тех пор, как Гэбриел переехал с Бейкер-стрит в новую квартиру в Найтсбридже, но они настолько привыкли друг к другу за это время, что Шерлок просто последовал за ним без лишних обсуждений. – Знаешь, Шерлок, как говорится… В третий раз повезёт, – сказал ему тогда Гэбриел, тепло улыбаясь во время их первого совместного ужина в новой квартире. – Где говорится? – с ухмылкой уточнил детектив, получив в ответ лишь шутливый удар по плечу. Молекула белка продолжала свой танец на экране, но Шерлок смотрел не на него, а на мужчину, что спал рядом с ним. Уже две минуты как наступил второй период фазы быстрого сна, глазные яблоки активно двигались под закрытыми веками. Длинные тёмные ресницы подрагивали. Пальцы дёрнулись, но затем успокоились; дыхание неровное, поверхностное. Что ему снилось? Разгадать невозможно. На какой-то миг Шерлок задумался, насколько сны подобны любви – попытки рационально описать, измерить и найти смысл по итогу оказывались безнадёжными, до ужаса разочаровывающими. Он вздохнул. Нейромедиаторы, половые гормоны, нейропептиды. Основные и доказанные нейрохимические вещества, которые играют решающую роль в концепции, называемой любовью: влечение, привязанность, предпочтения в партнёре. Шерлок представил эти составляющие в виде обозначений над тремя закрытыми дверьми, скрывающими за собой загадки, но быстро отмахнулся от дальнейших размышлений. Нерационально. Отливающие золотом светлые локоны рассыпались по белой льняной подушке. Обычно его волосы были обработаны специальным воском и небрежно зачёсаны назад, но сейчас на голове царил беспорядок. Шерлоку так даже больше нравилось. Голый торс и мягкие серые спортивные шорты; пижамные штаны пришлось бросить в стирку после беспорядка, который они развели часами ранее… Биение пульса на шее – участок кожи, к которому Шерлок так любил прикасаться губами, чувствовать тепло тела, вдыхать знакомый запах. Часто, смотря на Гэбриела, он будто одновременно видел перед собой два разных человека: взрослого мужчину из настоящего и юношу восемнадцати лет, которым тот когда-то был. Я люблю тебя. Слова, которые Шерлок никогда и ни для кого не произносил вслух. Так же, как и не слышал их в свой адрес – до того, как встретил Гэбриела. Его родители были заботливыми и учтивыми, но никогда не проявляли ярких чувств и эмоций со своими детьми. Всё равно их никогда не было дома, и практически всё время Шерлок с Майкрофтом были предоставлены бесконечной веренице нянечек, одна за другой убегавших из их дома в слезах, хлопая дверью и обещая никогда больше не возвращаться. В конце концов мамуля с отцом решили, что Майкрофт достаточно повзрослел, чтобы присматривать за младшим братом. А потом, в тринадцать лет, пришло время отправляться в школу-интернат – вот тогда и пришло время познать ад. Порой Шерлок задумывался, удалось ли бы ему вообще выдержать последний год учёбы, если бы он не встретил его. Впервые Гэбриел сказал ему это, когда они попробовали секс с проникновением. К тому моменту прошло около месяца с тех пор, как этот золотоволосый парень, который теперь спал рядом с ним, потянулся к нему и поцеловал, и тогда изменилось всё. Это был солнечный октябрьский день и, кажется, пятница. Большинство старшеклассников отправились домой на выходные, но они оба тогда сказали родителям, что нужно готовиться к экзамену, а потому – лучше остаться в школе. В комнате Шерлока царил полумрак, шторы плотно задёрнуты. Они закрыли дверь на замок и подпёрли её столом для большей уверенности. У Шерлока появилась своя отдельная комната, стоило их семейному врачу направить в школу специальное уведомление о том, что в противном случае юноша не сможет получить пользу от образования в полной мере, но более того, что такое положение вещей было в интересах фактически всех сторон, в чём уже успели убедиться его прежние соседи. Гэбриел нависал над Шерлоком, пока тот лежал на спине, обхватив партнёра ногами. Они мешкались, краснели и чертыхались, но в конце концов начали двигаться навстречу друг другу с таким отчаянием и желанием, на которые способны только влюблённые подростки. Было так больно, но в то же время так потрясающе приятно, что на какой-то миг разум Шерлока заволокло пеленой тишины; поток новых ощущений проносился сквозь всё его тело, став единственным аспектом концентрации. – Я люблю тебя, – прошептал тогда Гэбриел, снова соединяя их тела и прижимаясь сильнее, и Шерлок почувствовал странную смесь блаженства и паники, разгорающуюся внутри него. Что это значило? Он не знал, как реагировать и что ответить, так что решил промолчать. До чего же странно. Три коротких слова, но, казалось, включающих в себя бесконечное количество разных смыслов и значений. Произносимые как любовнику в моменты страсти, так и родителем – ребёнку, или близкому другу на прощание. В самом сложном случае, они могли включать набор совершенно разных чувств и эмоций, какие один человек может испытывать к другому, близкому ему. Но тогда, подумал Шерлок, эти слова могут означать любую, даже неизвестную ему вариацию чувств из той бесконечности версий, выраженную при этом такой простой фразой. А ему совершенно не нравилось говорить вещи, которые он не понимал, в которых не был уверен, так что в те редкие моменты, когда признание уже было на кончике языка, Шерлок заглатывал его обратно. Он считал, что лучше не говорить совсем ничего, нежели подвергнуть себя риску и оказаться в сети невысказанных обещаний и ожиданий, которые рано или поздно неминуемо показали бы ему свои острые зубы. Да и, фактически, потребность высказать нечто подобное за всю жизнь приходила к нему лишь несколько раз, и касалось это всегда лишь двух человек. Сначала был Гэбриел. Потом появился Джон. Это всегда было корнем проблем с Гэбриелом, в том числе и во второй раз, когда они снова встретились сразу после университета и поняли, как сильно их до сих пор тянуло друг к другу. – Я знаю, что тебе некомфортно говорить такие вещи, Шерлок, и я принимаю это, правда. Но порой я всё равно не могу отделаться от мыслей, что ты просто не чувствуешь ко мне того же. – Но ты не знаешь наверняка, – воспротивился тогда Шерлок. – Только лишь потому, что я не могу сформулировать для себя определение любви и озвучить его, вовсе не значит, что я… ты понял. Каждый раз, стоило им снова вернуться к этой теме, Шерлоку казалось, что он находится в состоянии ожидания неминуемой катастрофы; он представлял себя стоящим на берегу океана, наблюдая, как приближается цунами и зная, что бежать бессмысленно – не успеешь. Как бы он ни старался, казалось, всё в любом случае закончится плохо. Наблюдать за выражением лица Гэбриела, обычно таким уверенным в себе и улыбающимся, а теперь – в замешательстве… Это отдавалось болью. – Я хочу, чтобы ты был счастлив, – продолжал Шерлок. – Может, если скажешь, как часто тебе нужно это слышать и при каких обстоятельствах, я смогу это учесть и спланировать? – видимо, предложение было не из лучших. Казалось, Гэбриел уже едва ли не плакал, что было крайне редким явлением и тревожным знаком. – Нет, ты совсем не понимаешь. Мне не нужно слышать это как пустое сотрясание воздуха, я скорее о том, чтобы ты сам хотел говорить мне это. – Но ведь это всего лишь слова! Если я просто скажу их, даже лишь из побуждения порадовать тебя, дать почувствовать себя счастливым рядом со мной, то какая разница? – О, Шерлз… – Гэбриел вздохнул. – Прости, что снова поднял эту тему, знаю, что прошу тебя о невозможном, это нечестно по отношению к тебе. Давай просто забудем. И Шерлок пытался, действительно пытался показать свою любовь, но с помощью поступков. Ему и самому это казалось куда более искренним способом доказать кому-то свою заботу и неравнодушие. Он использовал свою наблюдательность и определял, что нравилось Гэбриелу, чего он хотел, а потом прилагал все усилия, чтобы добиться нужного результата, будь то новая теннисная ракетка или определённый вид еды на вынос. Время шло, неделя за другой, а потом что-то щёлкало, и они снова оказывались там же, с чего начинали – в новой версии того же бесконечного разговора. Почему же всё должно быть настолько трудно? Движение рядом выдернуло Шерлока из воспоминаний. Гэбриел повернулся, открыл глаза и зажмурился, закрываясь от света монитора. – Который час? – Глубокая ночь. Спи. – Убери его, тебе тоже нужно поспать, – он осторожно потянул Шерлока за руку, и тот сдался, закрыл ноутбук и опустил его на пол. Он вытянулся рядом с Гэбриелом, накрывая их обоих одеялом практически с головой, и тот обнял его и притянул ближе к себе, снова засыпая. Шерлок уткнулся лицом ему в шею, синхронизируя их спокойное дыхание. Ветер за окном стих, передавая эстафету дождю. Закрыв глаза, Шерлок представил слово «ангел», окружённое золотистым свечением. Затем к нему рядом присоединились слова «я люблю тебя», но словно скрытые туманом и непременно исчезнувшие бы, стоило протянуть руку и дотронуться. В чертогах разума, Шерлок смотрел на них в упор какое-то время, словно отпечатывая на сетчатке, а затем осторожно запер в комнате, предназначенной для всего, что было связано с Гэбриелом.