Трагедия - это ещё не конец

      Выхода не было.       Вэй Усянь с самого начала догадывался об этом, но ко второй ночи он был в этом полностью уверен. Защитные талисманы оказались слишком сложными, слишком многоуровневыми. Даже если бы пленники не были связаны цепями, блокирующими ци, даже если бы у него была бумага для талисманов, чернила и все книги Гусу, было бы невозможно прорваться без недель или даже месяцев тренировок.       У них не было недель или месяцев. У них не было даже дней. Если Вэй Усянь попытается затормозить работу, Гуанъяо начнёт пытать Лань Цзинъи. Он будет пытать его, пока не сломает, пока тот не умрёт, а когда это произойдёт, тоже самое сделают с Цзычжэнем, Сычжуем и Цзинь Лином.       Это была цена, которую Вэй Усянь никогда бы не захотел платить.       Сегодня всё шло достаточно плохо. Накануне он набросал суть проклятия, нацеленного на лидеров других Орденов, а сегодня немного конкретизировал заклинание, но, по-видимому, этого оказалось недостаточно. Охранники избили Цзинъи в коридоре, вне поля зрения пленников, но все они слышали звук кнута и приглушённые крики, которые Цзинъи, должно быть, пытался скрыть за стиснутыми зубами.       Сычжуй впервые за весь день покинул Цзэу-цзюня, бросившись на решётку двери камеры с собственным отчаянным криком, но прошло ещё несколько мучительных минут, прежде чем охранники, наконец, затащили Цзинъи обратно внутрь. Его снова приковали цепью к стене, и он отказался повернуться и показать им спину, пообещав Сычжую, что с ним всё в порядке, и добавив: «Ложь запрещена», - скривил губы, едва скрывая гримасу боли.       Сычжуй не сказал ни слова с тех пор. В конце концов, он оторвался от прутьев и, спотыкаясь, вернулся к Цзэу-цзюню. Он снова взял Лань Ванцзи за запястье и посмотрел на него сверху вниз, как будто молча умоляя человека проснуться. Этого человека. Его отца.       Лань Чжань был отцом А-Юаня.       Если бы Вэй Усянь знал об этом три дня назад, это было бы утешением, которое он не мог себе представить. Знать, что А-Юань не только жив, но и процветает, знать, что Лань Чжань любит его и заботится о нём, что ни А-Юань, ни Лань Чжань никогда не были одиноки. Вэй Усяню было бы достаточно этого, чтобы умереть счастливым, но теперь…       Теперь они были обречены, потому что Вэй Усянь вернулся в мир и разорвал их жизни на части. Если бы он изо всех сил старался держаться подальше от Лань Чжаня, он бы никогда не оказался в этом храме, и Су Шэ никогда бы не ударил Ванцзи ножом. А-Юаня никогда бы не схватили, никогда бы нож не угрожал вырвать ему глаза. Лань Чжань и А-Юань были бы вместе и в безопасности, и так оно и было, но Вэй Усянь вернулся.       Вэй Усянь снова поставил под угрозу жизни тех, кого любил больше всего на свете. На этот раз он знал, что не выживет. Но он не мог позволить себе сломаться, пока нет - он должен был защищать младших так долго, как только сможет. Даже если он был более чем сломлен. Даже если он был уверен, что это должно быть то, что чувствовала его душа, когда она разбивалась. Вина и боль, разрывающие каждую частицу его тела, как бродячие собаки, рвущие свежее мясо; истощение, которое угрожало погрузить его в сон, что длился вечно. Но страх удерживал его разум в ясности и бодрствовании. Его сердце, разбитое и изуродованное, всё ещё эхом отзывалось в груди в ритме Лань Чжань, Лань Чжань, Лань Чжань…       Лань Чжань.       Он хотел обнять Лань Чжаня, прижать к своей груди и шептать ему всякие глупости, пока тот не проснётся. Хотел чувствовать его сердцебиение кончиками пальцев. Он хотел поцеловать его волосы, сказать ему, как сильно он его любит, как сильно в нём нуждается, умолять его просто держаться.       Проснись, пожалуйста, пожалуйста, просто будь в порядке.       Но он не мог. Потому что, если он оглянется на Лань Чжаня, если снова возьмёт его за руку, пошатнувшееся самообладание полностью рухнет, и он будет никому не нужен. Он подведёт их всех. По всей вероятности, он всё равно их снова подведёт.       Точно так же, как он подвёл шицзе, дядю Цзяна и госпожу Юй.       Вэй Ин напрягся.       Его глаза расширились.       Если не…       Это не спасло бы их всех, но, может быть, только может быть, он смог бы вытащить отсюда четверых младших.       И, может быть, может быть, они могли бы всё это исправить.       Далёкий звук голоса дяди Цзяна пробормотал в его голове фразу, которая определила его навсегда - фразу, которую он потерял шестнадцать лет назад.       Попытка невозможного.       Он попытается. Он должен был попытаться.       Вэй Усянь вытащил из кармана бумагу, которую дал ему Хуайсан, и палочку угля из рукава, и переписал свои когда-то набросанные записи. Заклинание, шаги, порядок - он должен был запомнить их, должен был! Он столько раз записывал это ещё в Курганах. Он знал, что, должно быть, выглядит как одержимый, вычерчивая одни и те же узоры снова и снова, пока, наконец, не убедился, что сделал их правильно. Даже у Цзычжэня не было сил спросить, что он делает, и к тому времени, когда Усянь закончил, только Цзян Чэн всё ещё не спал. Как всегда упрямый, он дежурил у двери, даже с полузакрытыми глазами. Его рука рассеянно провела по волосам Цзинь Лина. Мальчик заснул, растянувшись на коленях у дяди, но когда Вэй Усянь обернулся, он увидел лицо племянника, искаженное страхом. Возможно, ему снился кошмар из прошлого или воспоминание о прошедшем дне.       Решимость Вэй Усяня усилилась. Он встал, на мгновение растянув ноющие мышцы, а затем, стараясь не смотреть в лицо Лань Чжаня, потянулся к Цзэу-цзюню и мягко потряс его за плечо.       Глаза Лань Сичэня тут же открылись, блеклые и пустые, но понимающие, и Вэй Усянь приложил палец к губам. Сичэнь слегка кивнул, а Цзян Чэн наклонился вперёд, и его глаза расширились:       - У тебя есть что-нибудь?       Вэй Усянь кивнул, на мгновение колеблясь.       - Но есть одно «но», - нетерпеливо добавил Цзян Чэн, хотя, к счастью, его голос звучал тихо.       - Да. Мы не можем уйти все, и будут… последствия.       Цзэу-цзюнь только моргнул, Цзян Чэн же прищурился, долго изучая Вэй Усяня.       - Это вывело бы мальчишек из игры, не так ли? Оставив остальных здесь? - Цзян Чэн дождался его кивка, а затем посмотрел на Цзинь Лина. Его челюсти напряглись, и он тоже кивнул. - Как мы это сделаем?       Вэй Усянь глубоко вздохнул.       - Когда я был в Курганах во второй раз, у меня… у меня был проект, - осторожно сказал он, но Цзян Чэн всё ещё морщился, а его собственный голос начал дрожать. - Я хотел вернуться на Пристань Лотоса, до того… Я хотел, чтобы это никогда не произошло. В Пещере Усмирения Демона была книга, в которой была теория, и я конкретизировал её, но… но я не мог этого сделать. - Он закрыл глаза. Он не хотел видеть лицо Цзян Чэна, когда говорил следующее. - Золотого ядра у меня не было, а энергия обиды была слишком нестабильна. И заклинание… Оно требует жертвы, которую не может совершить возвращающийся назад. Я не мог заставить кого-то другого сделать это. Это также требует большой мощности. Возможно, Тигриная Печать сделала бы это возможным, но, если что-то пошло бы не так, она взорвала бы Курганы, и все… все, кто там был…       - Что ты говоришь? - медленно спросил Цзян Чэн, но смесь страха и надежды на его лице заставила Вэй Усяня заподозрить, что его бывший брат точно знал, к чему он клонит.       - Я говорю, что мы не можем отправить их отсюда в безопасное место, но я знаю, как отправить их в прошлое. Это не похоже на путешествие из одного места в другое - они никогда не смогут вернуться, потому что возвращаться будет не к чему. Всё, что произошло с момента их возвращения, перестанет существовать. Останется их общая память, и ничего более. Но их не будет здесь, и… И будущее будет зависеть от них. Они могли бы изменить это, всё это — они могли бы помешать Цзинь Гуанъяо выйти из-под контроля…       Цзэу-цзюнь смотрел на него, не мигая, с приоткрытым ртом, но лицо Цзян Чэна было задумчиво нахмурено, и через мгновение он поднял взгляд.       - Как далеко ты можешь их отправить?       - Не больше шестнадцати лет, - сказал Вэй Усянь. - Я бы не стал… Я не знаю наверняка, но я думаю… Я думаю, что если бы мы отправили их обратно до того, как они родились, это могло бы убить их.       Цзян Чэн слегка побледнел, и его рука легла на плечо Цзинь Лина.       - Тогда это должно быть в этом месяце, - настойчиво сказал он. - Между тем, как родился Цзинь Лин, и до тебя. До тебя…       По спине Вэй Усяня пробежал холодок, и он кивнул.       - Да. - Собравшись с духом, он посмотрел на Лань Сичэня. - Цзэу-цзюнь, я знаю… Я знаю, кажется, что мы рискуем жизнями очень многих… Есть так много людей, которые могут не родиться или умереть раньше, чем в этот раз, но…       - Если это можно остановить, то так и должно быть, - прошептал Цзэу-цзюнь. - Если ты сделаешь, как он говорит, мир будет в его власти. Он не пощадит Цзинъи, Цзычжэня или Сычжуя. Я не… Я не знаю, пощадит ли он даже Цзинь Лина. Но если у них… Если у них есть шанс выжить, мы должны им воспользоваться. Особенно, если это означает, что нас никогда здесь не будет, что Ванцзи… - Он замолчал, зажмурив глаза, и на мгновение Вэй Усянь не смог дышать. Если бы он дышал, он бы рыдал, а если бы он рыдал, то сломался бы, а он им ещё был нужен.       Но от осознания того, что Цзэу-цзюнь хотел жить в мире без Лань Чжаня не больше, чем он сам, легче не становилось.       - Как это делается? - спросил Цзян Чэн, и Вэй Усянь глубоко вздохнул.       Когда он закончил объяснять процедуру, глава Цзян выглядел так, будто его вот-вот стошнит. Тем не менее, когда он говорил, голос его звучал твёрдо.       - Я отправлю Цзинь Лина обратно.       Сердце Вэй Усяня сжалось. Самостоятельно провести ритуал - это одно, и он знал, что не сможет отправить всех четырех мальчиков обратно в одиночку, но слышать решимость в голосе своего бывшего боевого брата было ужасно больно.       - Цзян Чэн…       - Я пошлю обратно Цзинъи, - мягко сказал Цзэу-цзюнь, подняв глаза. - Но нам не хватает одного.       - Нет, - раздался голос из угла камеры, и все трое подпрыгнули. Вэй Усянь был уверен, что он не единственный, кто решил, что Хуайсан до сих пор спит. – Нас четверо. Я могу отправить Оуян Цзычжэня обратно, если Вэй-сюн отправит Лань Сычжуя.       - Не-сюн, - пробормотал Вэй Усянь. – Ты всё это слышал? Всё?       - Да, - упрямо сказал Хуайсан. - Я слышал. Я может быть и трус, но… Но я не бесполезен. И ты прав. Они не заслуживают быть здесь.       Сглотнув, Вэй Усянь кивнул. Хуайсан кивнул в ответ, и его глаза заблестели от слёз.       - Похоже, для этого тебе нужна Печать, - сказал он, фыркая. - Как ты собираешься её получить?       - Если я скажу Цзинь Гуанъяо, что мне она нужна, чтобы наложить проклятие на лидеров других Орденов… Я работаю над этим. Но если мы согласны с тем, что делаем это - или, по крайней мере, пытаемся, мы должны разбудить их. Объяснить всё, пока у нас ещё есть шанс. - Он сделал паузу. - Несмотря на то, что…       - Им не нужно знать, как это работает, - резко сказал Цзян Чэн. – Не до последнего момента. Иначе они будут сопротивляться.       Вэй Усянь и остальные кивнули, и Цзян Чэн, опустив голову, нежно потряс Цзинь Лина за плечо.       - А-Лин, проснись…       Когда Лань Сичэнь так же осторожно разбудил Сычжуя, Вэй Усянь присел рядом с Цзычжэнем.       - Господин Оуян, - тихо проговорил он, но юноша всё равно проснулся, и ахнул, подпрыгивая, как будто Вэй Усянь дал ему пощёчину. - Эй, эй, всё в порядке. Дыши. Всё в порядке…       - Учитель Вэй, - выдохнул тот, приподнимаясь на локтях. - В чём дело?       - У нас есть план, - сказал Вэй Усянь, сжимая запястье Цзычжэня.       Глаза юноши сразу же загорелись и наполнились настолько чистыми надеждой и доверием, что было больно смотреть.       - План?       Вэй Усянь кивнул:       - Как только все проснутся, я всё расскажу, хорошо? - Цзычжэнь нетерпеливо кивнул, а Вэй Усянь, подойдя к двери камеры, тихо позвал: - Цзинъи, проснись!       Как и Цзычжэнь, Цзинъи подпрыгнул, проснувшись, но это движение заставило его вздрогнуть. Он моргнул, и его глаза затуманились болью:       - Учитель Вэй?       - Как твоя спина?       Цзинъи слегка улыбнулся:       - Со мной всё будет в порядке, - храбро сказал он. - В чём дело?       - У нас есть план.       - План? - повторил Цзинь Лин, хватая Цзян Чэна за руку. - Дядя, мы убегаем?       Сердце Вэй Усяня упало, когда лицо Цзян Чэна напряглось, а затем расплылось в грустной улыбке, когда он проговорил:       - Вы убегаете. Вы четверо.       Глаза Цзинь Лина расширились, и он слегка покачал головой, переводя взгляд с Цзян Чэна на Вэй Усяня и обратно, а Сычжуй подался вперёд:       - Глава Цзян, мы не можем…       - Всё в порядке, Сычжуй, - вмешался Вэй Усянь, но юноша отчаянно замотал головой, поднялся на ноги и схватил его за рукав.       - Мы не можем, мы не можем оставить вас здесь, мы не можем - мы должны идти все вместе, пожалуйста…       Память бомбардировала Усяня образами лодок и потрясенными лицами госпожи Юй и дяди Цзяна, и он почти чувствовал, как Цзыдянь сжимает грудь, привязывая его к Цзян Чэну и шицзе, когда они трое умоляли, умоляли и причитали…       Собравшись с духом, Вэй Ин отогнал боль на задний план и взял Сычжуя за плечи:       - А-Юань, послушай меня, - сказал он. - Ты можешь уйти, и ты уйдешь! Но ты также можешь спасти нас…       - Нет, нет! - Слёзы потекли по щекам Сычжуя, и он ещё быстрее замотал головой. - Они убьют тебя, как только узнают, что мы ушли, убьют всех вас, и…       - Нет, не убьют, - пообещал Вэй Усянь, вытирая его слёзы большим пальцем. - Они не станут. Потому что нас здесь больше не будет. Мы собираемся отправить вас в прошлое, до того, как всё это произошло. Это - всё это - будет не более чем плохим воспоминанием, оно исчезнет. И если нам повезёт, вы сможете всё это остановить. А если не сможете… Ну, ты, в любом случае, будешь жить, и это того стоит.       - Обратно? - Цзинь Лин запнулся. - Назад во времени?       - Ты сумасшедший, - выдохнул Цзинъи. - Я думал, а потом не стал, но… Но нет, учитель Вэй, это невозможно… Это…       - Послушайте меня все, - резко сказал Вэй Усянь, по очереди переводя взгляд на каждого из подростков. - У нас нет другого выбора. Нет другого способа отправить вас через защитные талисманы, нет другого способа сбежать. Если вы останетесь здесь, вы умрёте.       Все четверо юношей вздрогнули при этом, но, как бы он ни хотел, Вэй Усянь не мог остановиться. Они должны были понять. Они должны были быть готовы вернуться. Они должны были.       - Возможно, я найду достаточно мощное проклятие, чтобы убить каждого лидера Ордена за пределами этой комнаты. Не забывайте, что в их число входит и отец Цзычжэня. И, возможно, я даже найду способ действительно стереть недели из чьей-то памяти. Но Цзинь Гуанъяо слишком умён, и он слишком далеко зашёл, чтобы идти на любой риск, который, как он думает, не окупится. Цзэу-цзюня пощадят, возможно, Цзинь Лина и Хуайсана - ради ностальгии, но я не думаю, что остальным из нас так повезёт. Но даже если мы выживем, если вы останетесь, Цзинь Гуанъяо всё равно выиграет. Но, если вы вернётесь, есть все шансы, что он проиграет.       Цзычжэнь медленно кивнул, но голос его дрожал:       - Итак... итак, мы возвращаемся, скажем, к прошлой неделе...       К облегчению Вэй Усяня, в разговор вступил Цзян Чэн:       - Нет. Последняя неделя небезопасна, что перечеркнуло бы цель отправки вас обратно. Вы возвращаетесь настолько далеко, насколько мы сможем вас отправить - в год, когда родился Цзинь Лин. Таким образом, возможно, вы также сможете остановить это безумие.       - Год… Ты имеешь в виду, что вы отсылаете нас назад, когда, когда Вэй Усянь… Когда Безночный Город… - Цзинъи недоверчиво уставился на Цзян Чэна. - Насколько это безопаснее, чем на прошлой неделе?       - Мы не собираемся отправлять вас обратно в Безночный Город, - резко ответил Цзян Чэн. - До того. Если возможно, до того, как… - Он замолчал, взглянув на Цзинь Лина, который смотрел на своих дядей самыми большими глазами, которые Вэй Усянь когда-либо видел. Цзян Чэн глубоко вздохнул и поправил Цзинь Лину хвостик. - До того, как Су Ше убил твоего отца. Если мы сможем.       Цзинь Лин ничего не ответил. Вэй Усянь даже не был уверен, дышит ли мальчик. Однако прежде чем он успел заговорить со своим племянником, Сычжуй судорожно вздохнул, почти всхлипнул, и демонический заклинатель оглянулся на него.       - Будем ли… будем ли мы… Я был… Как мы можем что-то остановить, если мы там, если мы такие маленькие?       - Вы не будете маленькими. - Вэй Усянь сделал паузу. - Теория сложная, но, по сути… Мы повернём время вокруг вас вспять, вернём ваши тела и ваши души такими, как вы есть сейчас. Когда вы попадете в прошлое, связь между вами и вашим прошлым «я» разорвётся - вы станете двумя отдельными людьми. Ваша душа останется такой, какая она есть сейчас - их души будут расти в соответствии с жизнью, которую они ведут. Это может оказаться почти идентичным, но это не будет тоже самое - думайте об этом, как о встрече со своими близнецами, которые просто… просто оказались на шестнадцать лет моложе вас.       В любой другой ситуации растерянные лица Цзычжэня, Цзинь Лина и Цзинъи показались бы Вэй Усяню крайне забавными. Но среди смятения и шока на лице Сычжуя был ужас, открытый и честный, и юноша был так молод…       Они были так молоды.       Вот почему это правильный поступок.       - С тобой всё будет в порядке, - пообещал он, приглаживая волосы Сычжуя. - Ты будешь в порядке. Когда вы доберётесь туда, узнайте, какой сегодня день. Если это будет до месячного празднования Цзинь Лина, найди меня и расскажи мне всё. Если это после… - Сычжуй яростно вздрогнул, и Цзинь Лин схватился за руку Цзян Чэна, а Вэй Усянь заставил себя улыбнуться. - Если после, то это не твоя вина, и не твоя работа - менять это. Если после, иди и найди Хуайсана.       - Главу Не? – вырвалось у Цзинь Лина, и он с опаской посмотрел на Хуайсана.       Вэй Усянь кивнул.       - Цзян Чэн будет горевать, а Лань Чжань… - Он замолчал, пытаясь не думать о том, что рассказал ему Цзэу-цзюнь о тех первых трёх годах. Удары кнутом, которые Лань Чжань принял из-за него… - Гусу будет занят другим. Сначала найди Хуайсана - он достаточно умён, чтобы понять, что ты говоришь правду, и что-нибудь придумает.       Сычжуй опустил голову и вздрогнул, а Вэй Ин сглотнул.       - А-Юань… Всё будет хорошо.       - Никто… никто нас не вспомнит, не так ли? - тихо сказал тот, отказываясь смотреть Усяню в глаза. - Нас никто не узнает.       Вэй Усянь вздохнул.       - Нет. Нет, они не узнают. Вам придётся держать в секрете то, откуда вы пришли. От всех, кто находится за пределами этой комнаты. За исключением, быть может, ваших ближайших родственников. Если, конечно, им можно доверять, и они не разболтают… - Он старался не смотреть на Цзычжэня, когда говорил это. Как бы он ни любил мальчика, главу Оуян он мог только терпеть. Едва. В хороший день. - Иначе вы будете в опасности. И другие могут попытаться воссоздать ритуал. Не знаю, справится ли кто-нибудь, тем более без Тигриной Печати, но неудача тоже может иметь последствия. Вам будет нелегко, и мне очень жаль. Но вы будете живы и сможете учиться на наших ошибках. Будет тяжело, но вы справитесь! - Он надеялся, что, повторив это достаточное количество раз, Сычжуй и остальные поверят в это, позволят ему самому поверить в это.       - Всё будет хорошо, А-Юань. Ты будешь в порядке.       Сычжуй не смотрел на него:       - Если всё можно исправить, почему бы нам не отправить обратно тебя?       Вэй Усянь постарался не вздрогнуть при мысли о том, что четверо младших могут взять роль отправителей в ритуале на себя. Ему хватало знания, что Цзян Чэн, Хуайсан и Цзэу-цзюнь должны будут сделать это.       - Нет, - твёрдо проговорил он. - Во-первых, я единственный, кто полностью понимает ритуал. Если я не возглавлю его, скорее всего, всё пойдет не так. Что ещё более важно, если бы мы вернулись, все узнали бы нас - мы не смогли бы притворяться кем-то другим. Это должны быть вы.       - Но тебе лучше знать, как всё исправить, - тихо возразил Цзычжэнь.       - Заставьте его рассказать мне, - сказал Цзян Чэн, и желудок Вэй Усяня скрутило.       - Что? – испуганно спросил Цзинь Лин, и Цзян Чэн кивнул, устремив на Вэй Усяня взгляд, в котором была вся железная сила, хотя его голос дрожал.       - Заставьте его рассказать мне о… о его золотом ядре.       Вэй Усянь вздрогнул:       - Цзян Чэн…       Но его бывший боевой брат посмотрел на него с такой решимостью, гневом и болью, что Вэй Усянь замолчал.       - Я не хочу узнавать об этом от Вэнь Нина или Цзинь Гуанъяо. Я хочу, чтобы ты сам сказал мне, я… Я не хочу… Но не в этом дело. Дело не в том, чего я хочу.       - Это контекст, - глухо сказал Хуайсан, и Цзян Чэн кивнул:       - Цзинь Гуанъяо… Если он был прав, и я мог бы остановить всё это, просто доверившись тебе, я… - Он замолчал и вздрогнул, физически вздрогнул, и Вэй Усянь почувствовал, как его сердце разбилось ещё сильнее.       - Цзян Чэн, это была не твоя вина, - пробормотал он.       - Отчасти так и было, - сказал тот, и в его голосе не было упрямства. Просто усталость, и очень, очень много грусти. - Частей не было. Но я не мог… я не мог доверять тебе, как хотел, потому что ты не разговаривал со мной, ничего мне не объяснял, и я не понимал. Мне нужно было понять, почему ты… Почему ты бросил…       Меня.       Слово было невысказанно, но Вэй Усянь услышал, как оно трубно звучит в его ушах, и закрыл глаза.       - Хорошо, - прошептал он. - Хорошо, Цзян Чэн.       - Так что убедитесь, что вы заставили его рассказать мне! - огрызнулся Цзян Чэн, и было нетрудно представить, как он смотрел на младших. - Но не на публике! Не на публике, большое вам спасибо. Это не то, о чём должен знать весь мир.       Вэй Усянь открыл глаза и увидел, как подростки мрачно кивают.       - Сами мы секрета не раскроем, - пообещал Цзычжэнь.       - Если сможете, - медленно сказал Хуайсан. – И, пожалуйста, скажи мне, чтобы я спросил моего брата о саблях. Если… если мы действительно сможем отменить это, старший брат…       - О саблях? - спросил Цзинъи, нахмурившись, но у них не было времени.       - Сейчас это не важно… Это очень длинная история, - сказал Вэй Усянь. - Но Хуайсан прав. И когда Хуайсан узнает, заставьте его сказать мне. Если я смогу помочь, я помогу.       Хуайсан посмотрел на него, удивление блестело среди слёз в его глазах, и Вэй Усянь грустно улыбнулся. Глубоко вздохнув, Хуайсан встал и низко поклонился.       - Спасибо, Вэй-сюн.       Вэй Усянь склонил голову, а затем посмотрел на младших. В глазах Цзинъи была стальная решимость, челюсти Цзычжэня были сжаты, но Цзинь Лин выглядел моложе, чем когда-либо, с каждым мгновением всё больше и больше прижимаясь к Цзян Чэну, и Сычжуй…       - А-Юань, - пробормотал он, и юноша, наконец, посмотрел на него. Вэй Усянь удивился, как он раньше не замечал… Как он никогда не узнавал эти широко распахнутые глаза. - Ты понимаешь, почему мы это делаем? - Медленно, очень медленно Сычжуй кивнул, и Вэй Усянь улыбнулся так светло, как только мог. – Хорошо. Я… А-Юань, я… - Он слегка покачал головой, а затем сдался, и крепко обнял юношу. Сычжуй тут же обнял его в ответ, болезненно крепко прижимаясь всем телом, и уткнулся лицом в плечо Вэй Усяня. - Всё будет хорошо, - прошептал тот. - С тобой всё будет в порядке, и ты вернёшься, и Лань Чжань будет там, и с ним тоже всё будет в порядке. И ты будешь в порядке. Обещаю.       Сычжуй вздрогнул, прижимаясь ближе.       - Я… я… если тебя там нет…       - Тогда меня там нет, - сказал Усянь тихо. - Но я… я любил тебя тогда, А-Юань, и люблю сейчас, и всегда буду любить. Неважно, где я, мёртв я или жив, или демон. Всегда.       Сычжуй всхлипнул, прижавшись ещё ближе, и Вэй Усянь сглотнул.       - Пойдём с нами! Пожалуйста, пожалуйста, пойдёмте с нами!       - Я не могу, - выдохнул демонический заклинатель. - Мне жаль. - Он застыл на мгновение, уткнувшись лицом в макушку Сычжуя, прижимая его так близко, как только мог. Но затем ему пришлось сделать глубокий вдох и, игнорируя все инстинкты своего тела, оттолкнуть сына. - Хорошо, - резко сказал Вэй Усянь. - Вот что нам нужно сделать.