Трагедия - это ещё не конец

      Слова разнеслись по Курганам, заморозив группу, которая едва успела отойти от входа в Пещеру Усмирения Демона. Ошеломлённый и застывший в ужасе, Вэй Усянь уставился на багровое, разъярённое лицо Лань Цижэня, на Вэнь Цин, у которой были подняты брови, и на Лу Мэйлинь, что выглядела так, будто улыбалась, и он знал, что есть только одна вещь, которую он мог сделать.       Глаза Вэнь Цин сузились.       - Не смей…       Со сдавленным писком Вэй Усянь поджал хвост и побежал к Могильным Курганам.       * * *       Лань Ванцзи провёл рукой по волосам А-Юаня, найдя это движение странным утешением, когда ребенок вздохнул во сне, прижавшись ближе к его груди. Этот мальчик теперь принадлежал Вэй Ину больше, чем когда-либо, во всех отношениях, и это казалось правильным. Это казалось правдой. Возможно, Ванцзи был бы дядей, если бы Вэй Ин был открыт для его напористости. Если нет, «Богатый старший брат» было более чем достаточно. Он никогда не станет отцом для этого А-Юаня, но, если это цена жизни Вэй Ина, Лань Ванцзи заплатит тысячу раз. Он…       - Я не могу понять временную шкалу.       Голос был внезапным и неожиданным, каким-то образом одновременно напряжённым и громким, и чётким, как будто говорящий тихо вещал рядом с Ванцзи, и голос этот принадлежал Сычжую, а Сычжуй находился в задней комнате, за занавеской.       Лань Ванцзи посмотрел на занавеску, нахмурившись, и в тот же миг голос Цзинъи ответил так же чётко.       - А что насчёт временной шкалы? Что случилось?       Быстрого взгляда на Цзинь Цзысюаня и брата и сестру Цзян было достаточно, чтобы увидеть замешательство и озабоченность на их лицах, и Ванцзи снова посмотрел на занавеску.       - Не знаю, - признался голос Сычжуя. - Но когда я разговаривал с Ханьгуан-цзюнем, он сказал, что он и учитель Вэй ещё не ухаживают.       Слова ударили в центр груди Ванцзи, словно лезвие топора, и он почувствовал, как земля уходит из-под него, даже когда его тело стало неподвижнее камня.       - Что ты имеешь в виду под ухаживанием? - закричал Цзычжэнь, и разум Лань Ванцзи сковал отчаянный протест. Этого не было… этого не могло быть, нет, не там, где все могли слышать, не…       Но это было, это происходило, и А-Юань проснулся у него на руках, и он тёр заспанные глаза и хмурился от шума.       - Богатый старший брат?       - Говорите тише!       - Извиняюсь. Но что ты имеешь в виду под ухаживанием? Ханьгуан-цзюнь и учитель Вэй не ухаживают!       - Богатый старший брат? - снова спросил А-Юань, выпятив нижнюю губу. - Почему так громко?       Лань Ванцзи не мог ответить. Он не мог двигаться, не мог дышать. Унижение заморозило каждую клеточку его тела, а желудок скрутило, как будто его вот-вот стошнит. Краем глаза он мог смутно различить очертания Цзинь Цзысюаня и брата и сестры Цзян, и он чувствовал, как их взгляды вонзаются в него, но он не мог отвести взгляд. Даже если бы он мог двигаться, он не смог бы оглядеться.       - Они были в наше время! Либо помолвлены, либо женаты - моя ставка. - Снова раздался голос Цзинъи, и слова преследовали друг друга в запутанном беспорядке разума Ванцзи, когда его уши болезненно горели.       Помолвлен… Женат… Вэй Ин…       Невероятно, но ужас Лань Ванцзи стал ещё сильнее. Мог ли Вэй Ин это услышать?       Снова раздался голос Сычжуя:       - Они не были ни помолвлены, ни женаты. Ханьгуан-цзюнь сказал бы мне. И тебе не следует делать ставки на личную жизнь других людей, Цзинъи. Но да, они ухаживали.       - Я… но… откуда ты знаешь? Я никогда, я никогда даже не догадывался, но…       Никогда не догадывался - это не было объявлено, не было известно…       - Ну, ты тоже не знаешь Ханьгуан-цзюня, но это было очевидно в тот момент, когда он встретил учителя Вэя на горе Дафань. То, как они действуют вместе, как разговаривают, как дерутся. Чёрт, я имею в виду даже то, как они смотрят друг на друга!       - Мн. Ханьгуан-цзюнь… сдержан в своей привязанности. Но никогда с учителем Вэем.       Ему нужно было уйти. Ему нужно было уйти сейчас же, убраться из этого места и подальше от голосов младших, глаз Цзинь Цзысюаня и Цзянов, ему нужно было…       Ему нужно было бежать!       - Я… это… ты знаешь, что это на самом деле имеет большой смысл — я никогда не догадывался, но… Но о, в этом так много смысла!       Но он не мог бежать - даже если бы Ванцзи мог двигаться, он не мог бы взять А-Юаня с собой и не мог оставить его здесь - все Вэни ушли с Вэй Ином, и А-Юань не знал тех, что остались в пещере. Думать, он должен был думать…       - Плюс всё это признание в любви на лестнице в Цзиньлинтае.       Нет! Это слово пронеслось в голове Ванцзи, как тревога.       Впервые среди остальных прозвучал голос Цзиньлина:       - О чём ты говоришь?       Что бы это ни было, что бы Лань Цзинъи ни собирался вспомнить, оно не предназначалось для этого, для этой жизни, для этого времени, для этого места, и паника охватила горло Ванцзи.       - Ну, ты был там. Когда ты, ты знаешь…       - Замолчи!       - Я не собирался этого говорить!       Он должен был двигаться, должен был бежать, должен был уйти, но А-Юань…       - Ребята… Я не слышал ни о каком признании в любви на лестнице.       - Не было ни одного. Ханьгуан-цзюнь только посмотрел на Вэй Усяня и сказал что-то о хождении по бревенчатым мостам в темноте.       Что-то сломалось, и Ванцзи почувствовал, как воздух с резким рывком покидает его лёгкие. Смутно он мог слышать, как Цзян Яньли нежно зовёт его по имени, но это было почти не слышно из-за паники, бушевавшей в его ушах. Он встал, движение было дёрганым и неэлегантным, и А-Юань удивлённо взвизгнул.       - В яблочко! - прокричал Цзинъи, и Оуян Цзычжэнь заметил:       - Это действительно похоже на завуалированное признание, которое происходит во всех любовных историях. Думаешь, они не ухаживали?       - Извините, - пробормотал Лань Ванцзи, слова неловко сорвались с его губ, когда он бросился к двери. Он мог слышать, как Цзян Яньли снова зовёт его, но он также мог слышать ответ Цзиньлина.       - Я не знаю, и мне всё равно. После… Я больше никогда не буду думать о личной жизни любого другого члена моей семьи. Если они поженятся, это будет хорошо для них, у меня появится ещё один дядя, но я больше ничего не хочу знать, большое спасибо.       - Справедливо…       Ванцзи подошёл к двери пещеры и замер. Если бы Вэй Ин стоял снаружи, он… Ему пришлось бы пройти мимо Вэй Ина, чтобы освободиться, он должен был бы увидеть выражение его лица…       - Это не важно, - настаивал Сычжуй. - Кто сказал, что когда, не имеет значения, и их личная жизнь не имеет никакого отношения к нам? Просто… если они не ухаживают сейчас, а осталось всего два дня до… Я не могу понять, какой в этом смысл?       Но Лань Ванцзи понял, и это имело смысл, и он заставил себя выйти за дверь. Стоя всего в шести футах от него, его дядя уставился на него с совершенно ошеломлённым видом. Лу Мэйлинь ухмылялась, а Вэнь Цин слегка качала головой. Увидев Лань Ванцзи, целительница кивнула, протягивая руки к А-Юаню.       С благодарностью Ванцзи передал ребёнка, и его сердце сжалось от протестующего хныканья А-Юаня.       - Он пошёл туда, - сказал Вэнь Цин, кивнув в сторону леса.       - Спасибо, - поблагодарил Лань Ванцзи натянуто, странно, а затем повернулся в противоположном направлении и пошёл прочь так быстро, как только мог, не убегая только для того, чтобы попытаться избежать гнева своего дяди.       Однако казалось, он всё равно нарвался - он слышал, как Лань Цижэнь выкрикивает его имя, но сделал вид, что не слышит. Если бы он не мог слышать, он не мог бы ответить, не мог бы вернуться…       Он не мог дышать.       Сычжуй может сказать, что это не имело смысла, что он не понимал, но Лань Ванцзи понимал - он понимал всё слишком хорошо, и его сердце дрогнуло под тяжестью этого. Он уже мог слышать обещания, которые он дал бы себе, когда умер Вэй Ин, обещания искать и расспрашивать, и о том, что он сделал бы, если бы смог найти его снова.       Лань Ванцзи знал, что если бы он снова нашёл Вэй Ина, после стольких лет траура, он не смог бы должным образом сдержать себя. Рука на плече здесь, хватка за запястье там. Ему нужно было бы быть с Вэй Ином, видеть его, чувствовать и знать, что он всё ещё дышит - вещи, которые казались бы удивительными тем, кто не знал его так хорошо.       Вещи, что Вэй Ин, который наслаждался прикосновениями и закидывал руки на плечи каждому, кто называл его другом, вероятно, никогда не заметит. Вэй Ин ответил бы взаимностью, но не понял бы. Потому что он не хотел… Ванцзи знал, что он не хотел…       Ветка дерева схватила его за руку, разорвав мантию и порезав кожу, и Лань Ванцзи вздрогнул, сообразив, что в его глазах стоят слёзы, размывая серую землю перед ним. Он не был уверен, почему именно он плачет. Возможно, это был ожог от унижения, осознание того, что другие теперь знали о его жалкой тоске по мужчине, который не хотел его, или сокрушительная боль логики, похоронившая зарождающуюся надежду, которую он почувствовал, когда Сычжуй впервые упомянул, что в будущем, он и Вэй Ин ухаживали.       А может быть, это был просто страх. В его голове было так много страха, что он вырывал из него дыхание почти безумными вздохами, так что вполне могло быть и то, что страх затуманивал его зрение. Сердце отчаянно, бешено билось, как бабочка, пытающаяся вырвать крылья из терновника. Он боялся, что после этого Вэй Ин больше не сможет смотреть на него, что Вэй Ину он будет противен, что Вэй Ин будет рассержен или расстроен… Он боялся взглядов на лицах других, боялся презрения дяди. Боялся стоять и притворяться, что ничего не чувствует, когда Вэй Ин отодвинется от него.       Но нет. Ничего подобного. Это было ещё хуже. Потому что хуже мира, где Вэй Ин ненавидел его, был только мир без Вэй Ина, и когда его шок, стыд и страх сломили его разум, паника, ужас и боль прорвались сквозь них.       Его мучило собственное воображение, в голове мелькали образы: Вэй Ин заколот, Вэй Ин застрелен, Вэй Ин падает…       Вэй Ин упал на землю. Вэй Ин ломается.       Два дня.       Это произошло через два дня.       Но нет… Этого не будет, этого не может случиться, потому что Сычжуй вернулся, и они были готовы, и…       И Цзинь Гуанъяо вернулся.       Цзинь Гуанъяо, который пропал без вести, который разыскивал Сичэня - Сичэня, который пропал без вести. Сюнчжан Лань Ванцзи пропал, а Лань Ванцзи дико спотыкался в Курганах, как взволнованный ребёнок. Ему нужно было сосредоточиться, дышать, контролировать себя, но впервые в жизни Ванцзи не мог, и его разум заменил образы Вэй Ина на образы его брата, и он увидел, как меч вонзается в живот сюнчжана, и он увидел сюнчжана со струной от гуциня на шее…       Чего он не видел, так это края защитного поля, которое отделяло поселение Вэней от остальной части Курганов.       Лань Ванцзи не видел его, пока не стало слишком поздно.       * * *       В другой жизни Вэй Усянь мог бы счесть забавной трансляцию разговора «они да или они нет?» о его личной жизни и личной жизни Лань Чжаня.       В другой жизни.       Потому что в этой жизни его грудь горела от рыданий, которые он не мог издать, а сердце колотилось о грудную клетку так сильно, что было больно. Продираясь сквозь переплетённые деревья Могильных Курганов, он не мог бежать достаточно быстро. Его кровь стучала в ушах, обжигая щёки, унижение было почти таким же сильным, как в тот день на горе Байфэн, когда шицзе защитила его от Цзинь Цзысюня.       - Но что ты имеете в виду под ухаживанием? Ханьгуан-цзюнь и учитель Вэй не ухаживают!       Конечно, они не ухаживали. Конечно, они никогда не ухаживали бы. Вэй Усянь почувствовал, как слёзы наворачиваются на его глаза. Почему в любом мире Лань Чжань захочет быть с кем-то вроде него? Демонический культиватор с репутацией чернее чернил, человек, который практиковал тот тип заклинательства, который Лань Чжань ненавидел больше всего. Сын слуги, который так и не узнал своего законного места, который навлёк погибель на всех, кого любил? Ужасный повар с дурным вкусом и сомнительными манерами - человек, воплощавший в себе всё, что не нравилось Лань Чжаню?       Достаточно того, что Лань Чжань хотел быть его другом. Этого всегда было достаточно, всегда будет.       Или было бы.       Вряд ли Лань Чжань захочет с ним дружить после этого. Он чувствовал бы себя слишком смущённым, слишком неловким. Лучшее, на что Вэй Усянь мог надеяться, это жалость Лань Чжаня, но это было почти также невыносимо, как и сама мысль о том, что Лань Чжань его ненавидит. Почти.       Острое, жгучее ощущение ударило Вэй Усяня в живот, и он замер, зарываясь рукой в мантию, и обнаружил в пальцах талисман, уже рассыпавшийся в пепел.       Сердце Вэй Усяня остановилось.       Заднее защитное поле. Кто-то прошёл через заднюю ограду. Кто-то шагнул в дикую природу Курганов, в глубины, которые Вэй Усяню ещё предстояло очистить. Даже с амулетом задача очистить Курганы от энергии обиды была почти невыполнимой, а энергия, которая собиралась так глубоко в задней части горы, казалась несокрушимой. Вэни знали, что туда нельзя ходить, даже А-Юань знал, что нельзя приближаться к оберегам в одиночку, не говоря уже о том, чтобы пройти сквозь них… Но другие этого не знали. Цзян Чэн, шицзе, Лань Чжань - они не знали. Если бы кто-то из них прошёл через защиту и попал в ту часть Курганов, которая всё ещё была такой же порочной, как и тогда, когда Вэнь Чао сбросил его с неба, то…       Сердце подскочило к горлу, и Вэй Усянь бросился сквозь деревья, мчась назад так быстро, как только мог. Он обогнул опушку леса, прокладывая как можно более прямую тропинку к тому месту, где ощущался прорыв в защите. Чтобы добраться туда, потребовалось меньше трёх минут, но каждая секунда казалась часом.       Наконец, он увидел это: огромная масса чёрного дыма образовала стену напротив защитных талисманов, не давая тем, кто оказался на другой стороне, вернуться обратно. Энергия возмущения обвилась вокруг них, полностью поглотив их, и змеи чёрного дыма свернулись кольцами вокруг белого меча, медленно волоча его по земле, насмешливо удерживая клинок вне досягаемости руки, которая тянулась к нему дрожащими пальцами.       Бичень.       Лань Чжань.       Ужас вырвал крик из горла Вэй Усяня, и он рванулся вперёд, ныряя сквозь обереги и проскакивая за стену, сформировавшуюся из обиженной энергии. Не останавливаясь, он бросил талисман со всей силой, какая у него была, и дым отскочил назад. Лань Чжань стоял на четвереньках, протянув руку к мечу, но всё его тело сильно содрогалось, а на щеках блестели кровавые слезы.       Нет, нет, нет!       Вэй Ин подскочил к Лань Чжаню, обхватил его за грудь и потащил обратно к защитному полю. Обиженная энергия протестующе кричала ему в уши, вцеплялась в Лань Чжаня когтями дыма, но Усянь издал резкий свист, выхватывая из мантии ещё один талисман и бросая его, чтобы взорвать стену обиженной энергии позади них. Он протащил Лань Чжаня обратно через обереги, а затем его колени подогнулись, и оба заклинателя рухнули на землю. Лань Чжань остался лежать, его тело продолжало дёргаться в судорогах, а Вэй Усянь вскочил на колени, роясь за пазухой мантии в поисках нужного талисмана.       - Подожди, Лань Чжань, - умолял он низким, грубым и отчаянным голосом. - Подожди, только подожди, пожалуйста!       Ему потребовалось мгновение, чтобы найти то, что он искал. Бумага выскальзывала между его пальцев, оболочки талисманов были слишком тонкими, чтобы за них можно было хоть как-то ухватиться, и всё, что он пролистывал, было неверным. Лань Чжань под ним начал задыхаться, его шея напряглась и выгнулась, глаза расширились, а из горла Вэй Усяня вырвался всхлип.       - Секундочку, секундочку!       Это должно было быть здесь, должно было быть, не было времени, а Лань Чжань… Лань Чжань задыхался, не было времени, он не мог найти, его не было… Есть! Он активировал талисман так быстро, как только мог, но секунда, которую ему пришлось ждать, пока талисман засветится, казалось, длилась всю жизнь. В тот момент, когда это произошло, он швырнул талисман на грудь Лань Чжаня.       Бумага вспыхнула яростно-красным, и сразу же Лань Чжаня начало тошнить, всё его тело дёрнулось от этого движения. Вэй Усянь схватил друга за плечо, потянул его, заставляя лечь на бок, и изо рта Лань Чжаня вырвался клубок густого тёмного дыма, который стекал на землю под ним, как змея, сползающая с дерева. Дым казался бесконечным, и волна безжалостной ненависти намеревалась задушить жизнь в Лань Чжане, даже когда его и без того рвало и он задыхался. Но какой бы сильной ни была атака энергии обиды, талисман был сильнее. В конце концов, дым начал рассеиваться, и Лань Чжань закашлялся кровью. В течение пугающе долгой минуты он продолжал задыхаться, и его тошнило, но затем Ванцзи сделал хриплый, судорожный вдох, потом ещё один, и Вэй Усянь тоже позволил себе вдохнуть.       - Всё в порядке, - пробормотал он, сжимая плечо Лань Чжаня. - Всё хорошо, теперь ты в порядке…       С последним хриплым удушьем остатки энергии возмущения были изгнаны из Лань Чжаня, и Вэй Усянь уничтожил их одним движением руки. Ванцзи попытался подняться, но его руки дрожали, и он снова закашлялся. Брызги крови покрыли бесплодную грязь. Вэй Усянь вздрогнул, удерживая Лань Чжаня, пока рвота не прекратилась, а потом помог ему сесть.       Он ожидал, что Лань Чжань почти сразу выпрямится, встанет на колени с идеальной осанкой или скрестит ноги, но этого не произошло. Он даже не вытер лицо. Его ноги были неловко согнуты под ним, указывая в сторону, а плечи опущены вперёд. Голова Ванцзи низко склонилась, и он всё ещё тяжело дышал.       - Посмотри на меня, - потребовал Вэй Усянь, схватив Лань Чжаня за подбородок и поворачивая его лицо к себе. Он внимательно изучил глаза Лань Чжаня, но они больше не кровоточили, и хотя они выглядели немного красными, не о чем было слишком беспокоиться - не тогда, когда глаза Ванцзи были сфокусированы, а его зрачки были такого же размера, как обычно. Облегчение лишило его всех сил, и Вэй Усянь обмяк, уронив руки. - Ты в порядке. Ты в порядке. Что, чёрт возьми, ты делал?       Лань Чжань долго смотрел на него широко открытыми и испуганными глазами, а затем посмотрел вниз, и его лицо скривилось от боли.       - Вэй Ин…       - Ты мог умереть, Лань Чжань, - напряжённо проговорил Вэй Усянь, не обращая внимания на то, как его сердце забилось быстрее при звуках своего имени, произнесённых этим завораживающим голосом, этим чарующим тоном. Действительно, если Лань Чжань не хотел, чтобы люди влюблялись в него, он не должен был так произносить их имена. Вэй Ин дал себе мысленно оплеуху: - Что, чёрт возьми, ты делал?       Глаза Лань Чжаня зажмурились, и он слегка покачал головой. На его щеках и губах всё ещё была кровь, и он выглядел таким уязвимым, и Вэй Усянь ненавидел это.       - Не видел оберегов, - прошептал Ванцзи хриплым голосом, который звучал болезненно. - Несчастный случай…       - Ну, - голос Вэй Усяня застрял у него в горле. - В любом случае, это был глупый поступок.       - Вэй Ин, - снова произнёс Лань Чжань, открыв глаза и глядя на Вэй Усяня. - Мне жаль.       Усянь закрыл глаза и слегка покачал головой. Конечно, Лань Чжань был достаточно джентльменом, чтобы чувствовать, что ему нужно извиниться за то, что он был настолько обеспокоен концепцией привязанности Вэй Усяня, что бросился сломя голову в Курганы.       - Ах, Лань Чжань… Всё в порядке.       - Вэй Ин. - Голос Лань Чжаня звучал как мольба, страдальческая и надломленная, и Вэй Усянь не мог не открыть глаза снова. Ванцзи выглядел таким израненным, таким побеждённым, что у него скрутило желудок. Как он мог заставить Лань Чжаня чувствовать себя так. - Я… - прошептал Ванцзи, - ты должен знать, что я никогда не попрошу тебя об этом. Я знаю, ты не хочешь… Что бы они ни увидели, я… Я больше этого не сделаю.       Что?       Что?       - Ч-что?       Глаза Лань Чжаня закрылись, и он склонил голову:       - Мне жаль. Что бы я ни делал тогда… Что бы они ни видели… Я бы знал, что это не то, чего ты хотел. Это было эгоистично. Мне жаль.       Внезапное чувство сильного холода охватило Вэй Ина, когда до него дошёл скрытый смысл слов, и он схватил запястье Лань Чжаня, надавив пальцами на точку пульса и исследуя его духовную энергию. Глаза Усяня метнулись к мягко светящемуся талисману, всё ещё прикреплённому к мантии Ванцзи. Это не имело смысла - там не было никаких признаков того, что Лань Чжань одержим, но то, что он говорил, звучало так, как будто то, что он говорил…       - Вэй Ин, - сказал Лань Чжань, и поначалу его голос звучал строже, жёстче, но затем он сломался, став грубым и уязвлённым, и почти предательским. - Не шути.       - Я не шучу, - возразил Усянь, снова скользнув глазами по лицу Ванцзи. - Я… должен был убедиться. Я не… я не понимаю, что ты говоришь, Лань Чжань. Чего… чего, по-твоему, я не хочу?       Лань Чжань снова склонил голову:       - Я… я знаю, что ты не хочешь… меня…       На мгновение Вэй Усянь перестал дышать. Ему казалось, что он попал в торнадо, что оно швыряло его так быстро, что он не мог отдышаться. Он падал, вертелся и летел одновременно. У него так кружилась голова, что было почти неожиданностью вспомнить, что мир не вращается вокруг него, и прошла почти минута, прежде чем он смог выдавить ответ.       - Что… что, чёрт возьми, заставило тебя так думать?       Лань Чжань слегка сдвинул брови в замешательстве, и на мгновение в его глазах появилась странная, отчаянная надежда. Затем он моргнул, и надежда потонула в страхе, от которого у Вэй Усяня защемило сердце.       - В пещерах. Я… я признался в своих чувствах. Ты ничего не сказал. Я предположил, что ты предпочитаешь притворяться, что я ничего не говорил.       Сердце Вэй Усяня бешено забилось в груди, даже когда он в замешательстве покачал головой.       - О чём ты говоришь? Какая пещера?       - Черепахи-Губительницы, - едва слышно ответил Лань Чжань. - После того, как мы её убили.       - Лань Чжань. - Вэй Усянь недоверчиво посмотрел на друга. - Лань Чжань, после того, как мы убили Черепаху-Губительницу, я был без сознания.       Челюсть Лань Чжаня сжалась, но в его глазах была ужасная уязвимость.       - Ты был достаточно в себе, чтобы спросить название песни.       - Да, но я действительно не помню, чтобы слышал это! - раздраженно воскликнул Вэй Усянь. - Лань Чжань, я не помню, что ты говорил мне в пещере после того, как мы убили эту тварь!       Глаза Лань Чжаня лишь немного расширились, но эмоции, вспыхнувшие в них, были слишком быстрыми, чтобы Вэй Усянь мог их запомнить. Удивление, печаль, облегчение, неверие, страх и что-то ещё...       - Ты не помнишь?       - Нет. - Почему-то это слово прозвучало как обещание. - Я не помню. Но… - Голос Вэй Усяня застрял у него в горле, и он почувствовал, как щёки начинают гореть.       Каждая клеточка его существа кричала против того, чтобы произносить вслух слова, звучащие в его голове, - приказывая ему не раскрывать свои чувства перед ним, не быть уязвимым перед Лань Чжанем, не говорить так, как будто он даже на мгновение подумал, что достоин того, чего он желал.       Он закрыл глаза.       - Ты не прав. Что я не хочу быть с тобой. Я хочу. Боже, да. Но Лань Чжань… Ты должен быть с кем-то, равным тебе, с кем-то хорошим и умным, и… А я не могу быть таким.       На его запястье легла рука, сильная и тёплая, и сердце Вэй Ина дрогнуло.       - Вэй Ин… ты… хочешь быть со мной? - Комок подступил к горлу Усяня, и он кивнул, не смея попытаться заговорить. Не решаясь открыть глаза. Он услышал, как Лань Чжань резко вздохнул, услышал, как его голос дрожит, когда он прошептал: - Вэй Ин…       И сердце Вэй Усяня разбилось:       - Лань Чжань, подожди.       Вопреки здравому смыслу, он открыл глаза, не в силах удержаться, чтобы не съежиться от выражения лица Лань Чжань. В глазах Ванцзи были удивление и страх, удивление, которого Вэй Усянь не заслуживал, и страх, которого он определённо заслуживал. И в глазах Лань Чжаня тоже стояли слезы, когда он прошептал:       - Ждать?       - Мы… Ты не можешь… - Вэй Усянь изо всех сил пытался выдавить из себя слова, скривив уголок рта в улыбке, словно это могло скрыть слёзы, которые, как он чувствовал, обжигают щёки. - Я… ты заслуживаешь большего, Лань Чжань. Большего, чем это. Больше, чем меня.       Челюсти Лань Чжаня упрямо сжались, страх отступил из его глаз:       - Нет.       - Да, - настаивал Усянь, изо всех сил стараясь, чтобы его голос не сорвался.       - Ты ошибаешься, - уверенно проговорил Лань Чжань. - Нет ничего, кроме Вэй Ина. А если бы и было, я бы этого не хотел.       Сердце Усяня разбилось ещё сильнее, и он сглотнул. Слова были идеальными, и он будет хранить их в своём сердце до самой смерти, но:       - Лань Чжань, ты заслуживаешь того, кто может быть с тобой вечно, а я… Я не могу. Я хочу этого больше всего на свете, Лань Чжань, но не могу.       Лань Чжань напрягся, его рука сжалась на запястье Вэй Усяня. Страх в его глазах снова усилился.       - Почему?       Было бы легче объяснить ему так, как он объяснил Цзян Чэну - рука Лань Чжаня уже сжимала его запястье. Ему нужно было всего лишь пошевелить пальцами, и он бы узнал, но когда Вэй Усянь положил свою руку на ладонь Лань Чжаня, то обнаружил, что не может ею пошевелить. Он не мог этого вынести. Поэтому вместо этого Усянь глубоко вздохнул и попытался улыбнуться. Постарался сделать признание максимально безболезненным. Пытался игнорировать голос в глубине своего сознания, насмехавшийся над самой мыслью, что это может быть чем-то меньшим, чем агония для них обоих.       Оставалось надеяться, что Лань Чжань не пал слишком далеко. Надеяться, что для него ещё не поздно исцелиться.       - Я не хотел, чтобы ты когда-нибудь узнал, - сознался он, и его голос начал дрожать. Вопреки самому себе, он обнаружил, что его ладонь сжимается вокруг запястья Лань Чжаня, и тотчас же другая рука Лань Чжаня накрыла её, и Вэй Усянь сделал ещё один глубокий вдох. - Никто, никто не должен был знать, но, видимо, люди узнали, в будущем и… и в будущем Цзян Чэн заставил Сычжуя и других пообещать, что они заставят меня признаться ему, и, и я это сделал. Но… Я не хочу рассказывать кому-то ещё, но… Что ж, кажется до боли очевидным, что эти четверо не умеют хранить секреты, и они знают, и Цзян Чэн знает, и шицзе знает, и если… Ты должен знать, прежде чем делать что-то, о чём ты можешь пожалеть, потому что…       Рука Лань Чжаня слегка сжала его ладонь.       - Вэй Ин…       Усянь закрыл глаза:       - У меня нет золотого ядра. Я… я отдал его Цзян Чэну. После того, как Пристань Лотоса была сожжена. Вэнь Чжулю раздавил его ядро, поэтому я отдал ему своё. Вэнь Цин сделала это для меня. Цзян Чэн… Он не знал до сегодняшнего дня.       Наступила тишина, и Вэй Ин содрогнулся. Он отдёрнул руки, и Лань Чжань позволил ему это. И Усянь ещё крепче закрыл глаза. Он ждал. Лань Чжань ничего не сказал.       Тишина вокруг него становилась всё тяжелее, сдавливая его до такой степени, что Усянь больше не мог этого выносить, и он открыл глаза, и…       - О, Лань Чжань…       Ванцзи плакал. Он сидел рядом, и он плакал, слёзы текли по его щекам, и всё его тело тряслось, он рыдал и почему-то он всё ещё молчал, и это было неправильно, это было неправильно, всё было неправильно…       - Не плачь! - взмолился Вэй Усянь, придвигаясь немного ближе. - Лань Чжань, Лань Чжань, не плачь, всё в порядке. Я в порядке, я в порядке, правда, не плачь. Пожалуйста, не плачь.       Но Лань Чжань просто посмотрел на него, слёзы на его щеках смешались с кровью, и казалось, что он снова истекает кровью, когда он выдохнул:       - Вэй Ин…       - Всё в порядке, - пообещал Вэй Усянь, его руки бесполезно болтались по бокам. Он хотел вытереть слёзы Лань Чжаня, обнять его, и обнимать до тех пор, пока тот не перестанет плакать. Или хотя бы сжать его плечо, или что-то в этом роде. Но он не знал, каковы теперь их отношения, и не знал, чего хочет Лань Чжань, или что могло бы помочь. - Пожалуйста, Лань Чжань, не плачь. Не плачь. Я в порядке. Я в порядке.       - Вэй Ин… - прошептал Лань Чжань. - Мне жаль.       - Ах, нет-нет! - закричал Вэй Усянь и, не в силах сдержаться, наклонился вперёд и схватил дрожащие руки Ванцзи. - Нет, перестань, Лань Чжань! Тебе не о чем сожалеть.       - Должен был… должен был увидеть. Должен был понять, почему… почему… - Голос Лань Чжаня был сдавленным, когда его глаза переместились на пояс Вэй Усяня, на Чэньцин, а затем он вздрогнул, склонив голову. - Мне жаль.       - Я не хотел, чтобы кто-нибудь знал! - отчаянно запротестовал Вэй Усянь, сжимая его руки. - Лань Чжань, это не твоя вина. То, что случилось с моим ядром, моё демоническое заклинательство – это не имеет к тебе никакого отношения. Это не твоя вина, это не твоя обязанность видеть. Ты не можешь винить себя за то, что не увидел того, что от тебя скрывали. Это не честно. Пожалуйста…       Лань Чжань медленно поднял голову, на его щеках блестели слёзы.       - Вэй Ин… Я люблю тебя.       У Вэй Усяня перехватило дыхание, и он сглотнул.       - Ты… ты уверен, что хочешь именно этого? – прошептал он.       - Я люблю тебя. Только ты. - Лань Чжань произнёс эти слова, словно клятву, и его пальцы сплелись с пальцами Вэй Усяня. - Я люблю тебя.       - О, Лань Чжань… - Вэй Усянь издал сдавленный смешок. - Я… я тоже тебя люблю.       Лань Чжань моргнул, удивление снова засияло за слезами в его глазах, а затем он протянул руку, вытирая слезы со щёк Вэй Ина большим пальцем.       - Эй, - надулся Усянь, протягивая руку, чтобы вернуть услугу. - Это была моя идея. - Он провёл большими пальцами по щекам Лань Чжаня, вытирая слёзы и кровь так нежно, как только мог. Он вздрогнул, но не смог удержаться и позволил своим рукам задержаться там на мгновение. От неверия у него перехватило дыхание, от неверия в то, что такой мужчина может действительно, по-настоящему хотеть его. - Лань Чжань, ты уверен?       Ванцзи нахмурился, его брови слегка поползли вниз, как это бывало, когда он был раздражён, а в сердце Вэй Усяня затрепетала тревога…       И Лань Чжань наклонился вперёд.       И поцеловал его.       Миллион мыслей взорвался в голове Вэй Усяня, но все они были слишком быстрыми, яростными и свободными, чтобы их уловить, и он замер. Лань Чжань сделал паузу, немного отстранившись, но это было последнее, чего хотел Вэй Усянь, и он позволил себе упасть вперёд, отчаянно отвечая на поцелуй. На мгновение стало немного неловко - они стояли на коленях в грязи, и он не был уверен, что делать с руками, но затем ладонь Лань Чжаня легла ему на затылок и потянула ближе. И Вэй Усянь почувствовал, как его руки обвили плечи возлюбленного без каких-либо указаний со стороны мозга. И это было хорошо, потому что в его мозгу не было ничего, кроме пляшущих огней, далёких мыслей и слов Лань Чжань, Лань Чжань, Лань Чжань!       Возможно, прошла целая жизнь, прежде чем Ванцзи, наконец, отстранился, тяжело дыша и гораздо лучше контролируя себя, чем Вэй Усянь, который хватал ртом воздух, как едва не утонувший человек. Самый уголок рта Лань Чжаня дёрнулся в улыбке, хотя в его глазах была странная застенчивость, а уши горели красным, когда он проговорил:       - Этого ответа достаточно?       - Более чем, - выдохнул Вэй Усянь, откидываясь назад, но не желая убирать руки от Лань Чжаня. - Я до сих пор не понимаю почему, но знаю, что ты уверен.       Лань Чжань сильно нахмурился, отстраняясь ещё немного.       - Ты не понимаешь, почему?       Вэй Усянь снова почувствовал, что краснеет.       - Ах, Лань Чжань. Если мы займёмся всем этим сейчас, мы никогда ничего не добьёмся. У нас есть более важные вещи, о которых нужно беспокоиться, хм? Раздражение Лань Чжаня тут же сменилось беспокойством, и его глаза метнулись на север, даже когда его рука поднялась, чтобы схватить Вэй Ина за запястье.       - Сюнчжан, - пробормотал он так тихо, что Усянь не услышал бы его, если б не сидел так близко.       Он позволил своей ладони погладить волосы Лань Чжаня.       - С ним всё будет в порядке, Лань Чжань, - пообещал он, молясь, чтобы сдержать слово. - Цзинь Гуанъяо не захочет причинить ему боль, и мы его найдем. И он почти такой же сильный и умный, как ты, - с ним всё будет в порядке.       Ванцзи немного нахмурился из-за поддразнивания, но затем кивнул. Хотя Лань Чжань никогда не отличался особой продуманностью движений, что-то в этом жесте показалось особенно безрадостным, и сердце Усяня сжалось от сочувствия. Он снова придвинулся ближе, притягивая Лань Чжаня в объятия. Он почти ожидал, что возлюбленный будет напряжён, но вместо этого Ванцзи, казалось, растворился в объятиях, прижавшись лицом к шее Вэй Ина и позволив тому прижаться к себе.       - Мы найдём его, - прошептал Усянь в его волосы. - Он будет в порядке.       Ванцзи кивнул, а затем слегка отстранился, взяв Вэй Усяня за плечи:       - Как и ты.       - Что?       - Мы это исправим, - твёрдо сказал Лань Чжань. В его глазах больше не было слёз - вместо них пылал огонь, обещавший, что ничто не встанет у него на пути. - Твоё золотое ядро. Мы это исправим.       Сердце Вэй Усяня упало:       - Ах, Лань Чжань…       - Не сейчас. Другие дела более срочные. Но мы это исправим.       - Хорошо, Лань Чжань, - прошептал Вэй Усянь, даже когда чувство вины скрутило его желудок. Возможно, он мог бы заставить Вэнь Цин поговорить с Ванцзи от своего имени, чтобы объяснить, почему это безнадежно.       Но, на данный момент, Лань Чжань был прав. У них были более срочные дела.