Трагедия - это ещё не конец

      - Учи… Вэй Усянь, я не уверен, что это хорошая идея…       - Ах, Сычжуй, ты слишком много волнуешься. - Вэй Усянь, покачав головой, усмехнулся и ущипнул юношу за щёку. - Всё отлично. Я не делаю того, что пообещал не делать Вэнь Цин или Лань Чжаню. Мы не идём на ненужные риски, и у нас достаточно времени до того, как мы ляжем спать. – Взгляд Сычжуя уткнулся в пол, его лицо исказилось от беспокойства, и Вэй Усянь замолчал. Но через минуту продолжил: - Сычжуй, скажи мне: ты действительно думаешь, что я намеренно навлеку на тебя опасность? Реальную опасность?       - Нет, но… - Юноша закусил губу, а Цзинъи скрестил руки на груди.       - Но ты можешь сделать что-нибудь глупое. То, что поставит под угрозу твою собственную жизнь, - сказал он и с нажимом добавил: - Снова!       Вэй Усянь закатил бы глаза, если б на лице Сычжуя не отразилось беспокойство.       - Нет, я же пообещал А-Юаню и А-Чжую, что вернусь, я бы этого не сделал!       Лёгкая улыбка появилась на губах Сычжуя, хотя его брови по-прежнему были нахмурены от беспокойства:       - Ты не можешь сначала вздремнуть? Вэнь Цин сказала, что тебе нужно отдохнуть. - Я отдохну, - заверил его Вэй Усянь. - И я даже лягу спать в девять, как маленький Лань. Как только мы вернёмся.       Сычжуй вздохнул. И он, и Цзинъи были одеты в мантии из собственного гардероба Вэй Усяня - мантии, которые явно не связывали их с каким-либо кланом, а их лобные ленты были обёрнуты вокруг запястий и спрятаны под рукавами. Почему-то теперь они оба выглядели моложе. В руках они держали позаимствованные мечи из оружейной палаты Ордена Цзян, которые старый Цзян Лифань был счастлив одолжить им, когда увидел, что просит об этом Вэй Усянь.       - Тебя не было слишком долго, юный господин, - сказал он, держа мечи на расстоянии вытянутой руки. - Ты же не убегаешь снова, правда?       - Я вернусь к ночи, обещаю, - поклялся Вэй Усянь, и старик одарил его морщинистой улыбкой - и двумя мечами…       - Верно, - сказал Вэй Усянь, хлопая в ладоши. - Чем раньше мы уйдём, тем быстрее вернёмся. Сычжуй, я полечу за тобой, и, к сожалению, я, вероятно, буду держаться слишком крепко, чтобы тебе было удобно, но я хочу, чтобы вы оба не обращали на это внимания, если не возражаете. Поехали.       Сычжуй снова вздохнул, но кивнул. Цзинъи же плохо справился с задачей скрыть свой энтузиазм за мрачным нахмуренным взглядом. Они встали на мечи, и Вэй Усянь глубоко вздохнул. Пока он был позади сына, откуда его даже теоретически нельзя было столкнуть, он был в порядке.       Он надеялся.       Словно почувствовав его нервозность, Сычжуй заколебался, и Вэй Усянь усмехнулся. Он обнял сына и положил подбородок на его плечо:       - Давай, пошли, пока Вэнь Цин не поймала нас и не прострелила иглами.       - Значит, мы делаем что-то неправильное, - угрюмо сказал Сычжуй, хотя и вскочил на меч.       Пытаясь не обращать внимания на то, как его живот сжался, когда земля ушла из-под ног, Вэй Усянь покачал головой:       - Ах, Сычжуй, послушай меня: всегда лучше попросить прощения, чем разрешения.       - Я уверен, что это вообще никогда не имело для тебя неприятных последствий, - сказал Цзинъи, ухмыляясь.       Вэй Усянь рассмеялся, пытаясь не обращать внимания на то, как его сердце уже начало бешено колотиться:       - Эх, в большинстве случаев это работает.       - Я всё ещё думаю, что мы должны были сказать кому-нибудь, куда мы направляемся, - проговорил Сычжуй, оглядываясь через плечо.       - Мы оставили записку, - напомнил ему Вэй Усянь.       - Мм, - сказал Сычжуй, голос которого был так похож на голос Лань Чжаня, что сердце Усяня сжалось, и он на секунду прогнал страх.       Это длилось всего секунду, и когда всё закончилось, он обнаружил, что ему пришлось приложить немало усилий, чтобы выровнять дыхание, но это было выполнимо. Сычжуй был здесь и нервничал, и если бы он знал, что Вэй Усянь боится, то, скорее всего, он бы тоже испугался.       Вэй Усянь никогда не хотел, чтобы Сычжуй снова боялся. Это была несбыточная надежда, и он знал это, но всё равно желал этого, крепче обнимая юношу. Он почувствовал, как напряжение в плечах сына немного ослабло, и улыбнулся.       Некоторое время они летели в комфортной тишине, хотя Вэй Ин заметил, что и Цзинъи, и Сычжуй летели очень быстро и постоянно ускорялись. И чем быстрее они летели, тем быстрее сердце Усяня колотилось о грудную клетку. Но каждый раз, когда паника сжимала его горло, демонический заклинатель заставлял себя думать о страхе на лице Сычжуя на тропе Цюнци и во время рассказа, и о том, как отчаянно он никогда не хотел увидеть это снова. Этого было достаточно - ровно настолько, чтобы позволить ему взять себя в руки, хотя он обнаружил, что сжимает своего сына всё крепче и крепче.       Ни один из мальчиков, казалось, не устал, независимо от того, как далеко они летели, и, к небольшому удивлению Вэй Усяня, они добрались до маленькой деревни всего за час. Его колени подогнулись от облегчения, когда ступни коснулись твёрдой земли, и демонический заклинатель изо всех сил старался не споткнуться, вместо этого вглядываясь в поместье перед собой. Поселение было неплохим для клана несовершенствующихся, но что-то при виде него заставило желудок Усяня сжаться. По его коже поползло ощущение беспокойства, а волосы на руках встали дыбом.       - Сянь-гэгэ? - тихо позвал Сычжуй, и Вэй Ин покачал головой.       - Я думаю, всё в порядке, - медленно произнёс он. Это не было похоже на энергию обиды. Может быть, это было просто плохое предчувствие. - Да ладно, это то самое место?       Цзинъи кивнул:       - Поместье Мо.       Они постучали в дверь. Через несколько мгновений открыла служанка, и её глаза расширились при виде трёх заклинателей на пороге.       - Привет, - сказал Вэй Ин, дружелюбно улыбаясь. - Мы здесь, чтобы увидеть вторую госпожу Мо. Она свободна?       - Я спрошу у первой госпожи, господин, - ответила девушка с поклоном, нерешительно глядя на них.       - Замечательно! - воскликнул Вэй Усянь. - Мы подождём здесь.       Через несколько минут служанка снова появилась перед ними с двумя женщинами. На первой была богатая одежда, а на губах играла жеманная улыбка, но одеяния второй были простыми, она носила мало украшений и не улыбалась. Но она была хорошенькой, очень хорошенькой, и в то же время выглядела молодо. Очень молодо.       - Заклинатели, - чопорно произнесла старшая из женщин и поклонилась. - Я первая госпожа Мо. Что привело вас в наш скромный дом?       Вэй Усянь взглянул на Сычжуя, и тот слегка кивнул. Значит, это была та самая госпожа Мо, которая заправляла домом, когда напал Дух Клинка. Та самая госпожа Мо, которая издевалась над Мо Сюаньюем до тех пор, пока тот не захотел уничтожить саму свою душу ради мести.       Та, кто, возможно, уже сейчас издевается над Мо Сюаньюем.       - Я здесь, чтобы поговорить со второй госпожой Мо, - заявил Вэй Усянь, нежно улыбаясь молодой женщине. - Это ты? Могу я узнать твоё имя?       - Да, господин, - тихо отозвалась та, кланяясь. Женщина встретилась с ним взглядом, но только на секунду. - Меня зовут Мо Няньчжэнь.       - Приятно познакомиться, - снова произнёс Вэй Усянь, поворачиваясь к ней так, чтобы было понятно, к кому он обращается. - Вторая молодая госпожа Мо, меня зовут Цзян Цзяньюй из Юньмэн Цзян. Мои люди расследуют преступления и проступки главы Цзинь Гуаншаня, и лидер моего Ордена был очень опечален, узнав о том, как он обращается с тобой.       Глаза Мо Няньчжэнь расширились от удивления, а её щёки вспыхнули румянцем. Она ничего не сказала, хотя её взгляд почти со страхом метнулся в сторону первой госпожи Мо.       - Господин Цзян, - вмешалась старшая женщина, - в этом нет необходимости. Уверяю Вас, семья Мо пользуется большей честью, чем можно предположить по действиям моей сестры.       - Я не с тобой разговаривал! - огрызнулся Вэй Усянь, на мгновение позволив своему голосу стать резким. Обе женщины вздрогнули, и он смягчил тон. – Вторая молодая госпожа Мо, мы здесь, чтобы предложить тебе поселиться в Юньмэне. Твой сын достаточно взрослый, чтобы начать обучение в качестве совершенствующегося, если он захочет, и я могу заверить тебя, что он вряд ли получит какое-либо обучение или внимание со стороны своего отца, если только Цзинь Гуаншань не увидит, как его использовать. Мы хотели бы видеть тебя и твоего сына в безопасности и заботиться о вас.       Мо Няньчжэнь резко вздохнула, её глаза снова расширились.       - Ты… ты хочешь научить Сюаньюя совершенствоваться?       - Если он захочет учиться, - ответил Вэй Усянь, кивая. – Но, если он этого не захочет, наше предложение убежища всё равно остаётся в силе.       - Убежища? – в гневе воскликнула первая госпожа Мо. - И что именно вы считаете угрозой для моей сестры, от чего ей нужно укрываться?       Вэй Усянь повернулся к первой госпоже Мо, и его глаза потемнели.       - Ты хочешь, чтобы я повторил слухи, которые я слышал, относительно обращения с твоей сестрой и племянником от твоих рук? Потому что я скажу – и я буду повторять их здесь и сейчас, и я буду повторять их в каждом городе и в каждой деревне между Юньмэном и Гусу, если ты не отпустишь вторую молодую госпожу Мо. - Он сделал паузу и повернулся к юной женщине с улыбкой: - Конечно, это твой собственный выбор. Но Юньмэн Цзян хотел бы, чтобы вы были защищены. Мы хотели бы, чтобы ты и Сюаньюй были в безопасности. Ты пойдёшь с нами?       Мо Няньчжэнь посмотрела на свою сестру, которая выглядела совершенно разъярённой, и её челюсти сжались.       - Для меня это будет честью, господин Цзян, - сказала она, низко кланяясь.       - Фантастика! Боюсь, у нас довольно плотный график - если ты не возражаешь, вторая молодая госпожа Мо, мы были бы признательны, если бы ты забрала своего сына и свои самые важные вещи, чтобы мы могли отправиться немедленно. Мы пришлём тележку за остальными вашими вещами в течение недели.       - В этом нет необходимости, господин Цзян, но спасибо, - проговорила юная госпожа. - Я могу собрать свои вещи всего за минуту, я… - Она замолчала, слегка покраснев, но Вэй Усянь умел читать между строк.       - Всё, чего у вас нет или вы забудете взять, будет с радостью предоставлено Юньмэн Цзяном, - пообещал он.       Бросив последний осторожный взгляд на сестру, Мо Няньчжэнь снова поклонилась и поспешила по коридору.       Мгновение первая госпожа Мо, казалось, боролась со словами, но, к сожалению, её безмолвие длилось недолго.       - Господин Цзян, я не знаю, что Вы слышали, но уверяю Вас, семья Мо никогда не оскорбляла мою сестру или её сына. Распространять беспочвенные слухи о неправомерных действиях… Сомневаюсь, что лидер вашего Ордена захочет услышать о таком поведении.       Цзинъи у его правого плеча ощетинился, но Вэй Усянь только рассмеялся:       - О, первая госпожа Мо, уверяю тебя, ему всё равно. Но до тех пор, пока ты оставляешь Сюаньюя и свою сестру в покое, я буду молчать. Ради них. Не тебя.       В этот момент снова появилась Мо Няньчжэнь, раскрасневшаяся и немного взлохмаченная, с сумкой на плече и мальчиком, цепляющимся за её руку. Улыбка Вэй Усяня исчезла с лица. Цзиньлин сказал, что Мо Сюаньюю было восемь или девять лет, но он был крошечным, едва выше шестилетнего, и в нем не было ни следа детского жира. Хуже того, под его правым глазом красовался тёмный пятнистый синяк, а на брюках - пыльные остатки большого отпечатка ботинка.       Ярость забурлила внутри демонического заклинателя, и он обнаружил, что тянется к Чэньцин, но вместо этого находит руку Сычжуя. Усянь моргнул. Конечно, сын заставил его оставить Чэньцин позади.       - Старший брат, - прошептал юноша, и Вэй Усянь кивнул, заставляя себя улыбнуться.       Ведь он обещал.       Он присел на корточки перед Мо Сюаньюем и мягко улыбнулся:       - Здравствуй, Сюаньюй. Сколько тебе лет?       Нерешительно покосившись на мать, мальчик прошептал:       - Девять, господин.       Девять. Значит, он, и правда, был мал для своего возраста.       - Очень взрослый, - покивал Вэй Усянь. - Что ж, приятно познакомиться, Сюаньюй. Это Сычжуй и Цзинъи. Мы трое - заклинатели. Если хочешь, ты тоже можешь научиться. Тебе бы это понравилось?       Ещё раз взглянув на свою мать, Мо Сюаньюй осторожно кивнул, и легкая улыбка тронула его губы.       - Хорошо. Что ж, вторая молодая госпожа Мо, я могу взять твою сумку, а ты и Сюаньюй полетите с Цзинъи. Как я уже сказал, мы немного спешим, но не волнуйтесь - полёт на мечах совершенно безопасен, и никто не позволит вам упасть. Хорошо?       Мать и сын нерешительно кивнули, и после неестественного, очень формального прощания с первой госпожой Мо они отправились в путь. Вэй Усянь был воодушевлён успехом. Он не был до конца уверен, что делал бы, если б вторая молодая госпожа Мо не захотела пойти, но теперь это не имело значения, потому что этого не произошло. Когда Цзинъи взлетел, женщина выглядела совершенно напуганной, цепляясь белыми руками за спину его мантии и сильнее сжимая стоящего между ними Сюаньюя. Мальчик, однако, казался скорее взволнованным, чем напуганным, и выражение его лица становилось всё более и более воодушевлённым, чем дальше оставалась позади деревня Мо.       Всё сложилось правильно, и Усянь это знал. Этого Мо Сюаньюя никогда не будут бить, оскорблять и пренебрегать им до отчаяния. Только не под присмотром Вэй Ина.       Когда они уже некоторое время летели, Мо Сюаньюй заговорил немного нерешительно:       - Господин Цзинъи, почему меч летит?       Цзинъи сразу же пустился в энергичное объяснение теории, а потом Сюаньюй задал ещё один вопрос, затем ещё один, с каждой секундой становясь все менее нерешительным. И что-то в лице его матери, казалось, смягчилось при этом, хотя она всё ещё кривилась от страха, и её глаза были плотно закрыты.       К тому времени, как они добрались до Пристани Лотоса, Цзинъи смог вытянуть пару смешков из Сюаньюя и выглядел восхитительно гордым собой из-за этого. А Вэй Ин начал понимать, почему Вэнь Цин так хотела, чтобы он отдыхал. Изнеможение раздробило его кости и опустило плечи, и когда они спустились на причал, Усянь зевнул.       - Мы на месте, - сказал он, не в силах удержаться от того, чтобы на мгновение сжать Сычжуя чуть крепче, прежде чем отпустить его. - Теперь, остаётся надеяться, что никто не заметил, что мы ушли… - Он повернулся к матери и сыну. - Есть ещё одна вещь, которую я должен вам сказать. Пожалуйста, не паникуйте. Всё остальное, что я вам сказал, правда, но меня зовут не Цзян Цзяньюй. Меня зовут…       - Вэй Усянь! - Голос Вэнь Цин пронёсся через пирс, и Вэй Усянь вздрогнул:       - А, это.       Мо Няньчжэнь ахнула, отшатнувшись и прижав к себе сына, и Вэй Усянь поморщился ещё сильнее.       - Мне очень жаль, - виновато произнёс он. - Я не сказал тебе, потому что не хотел, чтобы ты волновалась или думала, что я похищаю вас обоих. Я знаю, что у меня неважная репутация. Но, обещаю, всё, что я сказал тебе, кроме моего имени, - правда.       - Вэй Усянь, не смей меня игнорировать!       Демонический заклинатель повернулся, одарив Вэнь Цин самой яркой улыбкой из своего арсенала. Яньли стояла плечом к плечу с целительницей, её лицо выражало крайнюю степень печали, и Усянь осторожно отвёл глаза, тотчас натолкнувшись взглядом на Цзяньюя. Лицо второго ученика Цзян походило на грозовую тучу.       - Привет, сестрица Цин… - начал было Усянь, но целительница его перебила:       - Даже не думай о том, чтобы сбежать!       - А-Сянь, - мягко проговорила Яньли своим голосом «ты меня напугал», и Вэй Усянь почувствовал, как чувство вины разрастается в нём до невероятных размеров. - Зачем ты это сделал?       - Ты не можешь просто так исчезать, главный ученик, - нахмурившись, добавил Цзяньюй.       - Я не знал! Я оставил записку! И это было важно, это…       - Ты оставил записку на своей двери, в которой говорилось, что ты спишь, и вторую записку на своей кровати, в которой говорилось: «Хорошо, может быть, не сплю, но я вернусь к обеду, обещаю», - процитировал Вэнь Цин.       - И улыбающаяся рожица в конце, - добавил Цзяньюй, укоризненно качая головой.       Вэнь Цин нахмурилась:       - Ты должен был отдыхать! Что, чёрт возьми, может быть так важно?       - Я не нарушал никаких обещаний! - запротестовал Вэй Усянь. - Я ничего не делал, кроме как катался на мече Сычжуя и болтал. Но это важно. Это вторая молодая госпожа Мо, Мо Няньчжэнь и её сын Мо Сюаньюй. Цзяньюй, если бы ты мог найти им место для ночлега, я был бы признателен. Они хотели бы присоединиться к Юньмэн Цзян.       - О, - произнесла Яньли, и её глаза расширились, а губы Вэнь Цин скривились так, что это означало, что даже если Вэй Усянь хотя бы отчасти прав, она продолжает злиться.       Цзян Цзяньюй, с другой стороны, ничего не понял и ущипнул себя за переносицу.       - Главный ученик, ты не мог подождать день? Мы пытаемся вместить всю заброшенную деревню в Пристань Лотоса, а ты хочешь привлечь больше людей?       - Мы… Мы не хотим доставлять неудобств, - прошептал Мо Няньчжэнь, и Вэй Усянь повернулся, чтобы успокоить её, но Яньли успела первой.       - Ты не доставляешь неудобств, - пообещала она, делая шаг вперёд. - Цзян Цзяньюй просто немного занят сегодня. Боюсь, нам потребуется больше времени, чем обычно, чтобы найти для вас подходящие комнаты. - Она сделала паузу, наклонившись, чтобы встретиться взглядом с Мо Сюаньюем так, что почему-то не казалось, что она смотрит на него сверху вниз. - Меня зовут Цзян Яньли, - представилась она. – Я твоя невестка.       Глаза Мо Сюаньюя расширились, а его мать напряглась, на лице её отразился страх.       - Ты?       - Мм-м-м. – Яньли кивнула, мило улыбаясь, и снова посмотрела на мальчика: - Мой муж - Цзинь Цзысюань, твой старший брат. Он будет рад познакомиться с тобой, когда вернётся. - Она сделала паузу. - Я знаю, что твой отец может быть немного… Ну, он не особенно хороший человек, и он не очень хорошо заботился о тебе или твоей маме. Но мы позаботимся, я обещаю. Могу я называть тебя Сюаньюй?       Мальчик кивнул, на его лице появилась нерешительная улыбка, и Вэй Усянь гордо ухмыльнулся. Ни один ребенок не мог бояться его шицзе.       Яньли выпрямилась и улыбнулась Мо Няньчжэнь.       - Добро пожаловать в Пристань Лотоса. Приятно познакомиться с вами обоими. Пожалуйста, зовите меня Яньли, - сказала она, так тепло улыбаясь, что Мо Няньчжэнь невольно улыбнулась в ответ. - Надеюсь, вы оба будете чувствовать себя здесь как дома.       Цзяньюй прочистил горло, а затем поклонился.       - Боюсь, что сегодня нам потребуется некоторое время, чтобы найти для вас подходящее жилье, вторая молодая госпожа Мо, но мы сделаем это так быстро, как только сможем.       - Спасибо, - пробормотала та.       Вэй Усянь как раз собирался похвалить себя за проделанную работу, когда лицо шицзе вытянулось, и она повернулась к нему с выражением крайней печали.       - А-Сянь, почему ты не сказал нам, куда идёшь? Вам не нужно было идти сегодня. Мы могли бы послать учеников за второй молодой госпожой Мо и Сюаньюем. Ты больше не один, А-Сянь, нет необходимости делать такие безрассудные вещи.       - Ах, шицзе, это не было безрассудством… - начал было Усянь, но Вэнь Цин вновь его перебила:       - Это не имеет значения! В любом случае ты должен был сказать нам! У тебя ужасный послужной список того, как ты сбегаешь в одиночку и попадаешь в неприятности! Что мы должны были подумать?       - Я был не один…       - Мне всё равно! Тебя не было там, где ты обещал быть. И ты не отдыхал!       - Я должен был что-то сделать! - запротестовал Вэй Усянь. - Я не мог просто сидеть и ждать, пока все остальные заняты поисками Цзэу-цзюня и привязыванием его пропажи к Цзинь Гуаншаню.       - Ты только что уничтожил Тигриную Печать Преисподней! - возразила Вэнь Цин. - Это уже что-то!       Вэй Ин стиснул зубы, отводя взгляд. Цзинъи наклонился к нему:       - Эй, это один из тех случаев, когда просьба о прощении работает для тебя лучше?       Несмотря на все усилия, было невозможно полностью скрыть улыбку, когда Усянь погрозил пальцем юноше:       - Так помоги мне, Лань Цзинъи, или я брошу тебя в озеро.       - Ты никого никуда не бросишь, - резко сказала целительница. - Это было бы перенапряжением. Нам нужно… Ах, отлично.       Вэй Усянь проследил за её взглядом вверх по причалу, и его сердце пронзила тревога при виде А-Юаня, бегущего к ним рысью и держащего Вэнь Нина за руку.       - Вы не сказали ему…       - Что его отец встал и ушёл, не попрощавшись? Нет, мы этого не сделали, но я никогда не прощу тебя за то, что ты заставил меня думать, что мне, возможно, придётся это сделать, - прорычала Вэнь Цин.       Глаза А-Юаня расширились, когда он увидел Вэй Усяня, и он слегка нахмурился.       - Папа! Тётя Цин сказала, что ты должен спать! Что ты очень устал и тебе нужно вздремнуть! - С этими словами А-Юань бросился к ногам Вэй Усяня, и если бы у него хватило силы воли оторвать взгляд от очаровательного лица своего сына, Вэй Усянь мог бы увидеть, как Мо Няньчжэнь слегка расслабилась, ведь миф о суровом и страшном Старейшине Илина растворился перед ней.       Вэнь Цин повернулся к Цзинъи и Сычжую, и Вэй Усянь нахмурился.       - Ах, сестрица Цин, не кричи на них. Они не сделали ничего плохого. Я заставил их уйти.       Целительница уставилась на демонического заклинателя так, как будто тот только что сказал ей, что два плюс два - семь.       - Я знаю это. Я собирался сказать, что А-Нин отведёт их куда-нибудь поесть.       - О… - протянул Вэй Усянь, и А-Юань покачнулся на его ноге:       - Папа, ты очень устал? Тётя Цин сказала, что ты очень устал.       - Я немного устал, - признался Вэй Усянь, и малыш улыбнулся ему.       - Тогда иди и вздремни, папа! - потребовал он, а затем взял Вэй Усяня за руку и быстро направился к его комнатам. Он даже не поздоровался с матерью и сыном Мо, что было довольно грубо с его стороны, и Вэй Усянь прокричал извинения через плечо:       - Он не привык знакомиться с таким количеством новых людей. Но приятно познакомиться. И чувствуйте себя как дома!       Вэнь Цин последовала за Вэй Усянем, ткнув его под рёбра, но оба услышали, как Яньли мягко обращается к семейству Мо.       - А-Сянь… полон энтузиазма. Проходите. Пока Цзяньюй подыскивает вам место для ночлега, не хотел бы ты встретиться со своим племянником, Сюаньюй? Его зовут Жулань.       Вэй Усянь улыбнулся.       - Перестань, - пробормотала Вэнь Цин. - У тебя вечные неприятности. Я думала, ты сделал что-то ужасное.       - Я бы не стал, - возразил Вэй Усянь, подняв руку, когда Вэнь Цин посмотрела на него. - Я знаю, что когда-то так бы и сделал, но не сейчас. Слишком много можно потерять. - Он позволил своему взгляду переместиться на А-Юаня, который вёл его через Пристань Лотоса, как будто он знал её всю свою жизнь.       Вэнь Цин вздохнула:       - Мы все через многое прошли, Вэй Усянь. Ты не можешь винить нас за то, что мы боимся.       Вэй Усянь слегка поник:       - Мне жаль. Я не хотел тебя пугать.       - Тогда поговори с нами. И спать. Нет, сначала спать. Ты также должен был поесть. Цзян Яньли открыла твою дверь только потому, что хотела накормить тебя супом.       - Там есть суп?       - Был суп. А-Юаню он понравился.       - Это было очень вкусно. А-Юань оставил немного для папы, - преданно сказал малыш, и Вэй Усянь слегка улыбнулся.       Чувствуя себя немного виноватым за то, что напугал всех, Вэй Усянь позволил Вэнь Цин снова тыкать и щупать себя, терпеливо ожидая, пока та не убедится, что он не поранился. Тогда и только тогда целительница протянула ему тарелку холодного супа.       - Два часа назад он был горячим, - сказала она. - Ты бы вообще ничего не получил, если бы тебе это не было нужно.       - Шицзе разогреет его для меня, - пробормотал Вэй Усянь, надувшись, и Вэнь Цин подняла брови.       - Несомненно, она бы это сделала. Цзян Яньли гораздо более снисходительная сестра, чем я.       Сердце Вэй Усяня ёкнуло, и он посмотрел на целительницу снизу вверх. Та слегка улыбнулась, а затем покачала головой.       - Ешь свой суп. Если ты хотел, чтобы он был тёплым, тебе не стоило убегать.       - Папе нужно вздремнуть, - добавил А-Юань, похлопав Вэй Усяня по руке, и его глаза метнулись в сторону супа. Вэй Усянь дал ему ложку, потом две, но Вэнь Цин заговорила прежде, чем А-Юань успел съесть третью.       - Твоему папе нужен суп, чтобы почувствовать себя лучше, А-Юань, - строго сказала она, и его маленькие глазки расширились.       - Хорошо, - пробормотал малыш, перенаправляя руку с ложкой ко рту Усяня. - Для папы. Ты должен почувствовать себя лучше.       Усталость поразила его сильнее, чем когда-либо, теперь, когда в его желудке была еда, и Вэй Ин зевнул. Вэнь Цин забрала опустевшую миску из его рук, и А-Юань встал на кровати, дёргая Усяня за плечо.       - А теперь пора вздремнуть, папа, - мягко прощебетал он, удовлетворённо улыбаясь, когда Вэй Усянь растянулся на простынях. - Тогда тебе станет лучше, хорошо?       - И не смей снова вставать, - жёстко приказала Вэнь Цин.       А-Юань посмотрел на неё, а потом снова на Вэй Усяня. Затем он прижался к груди Вэй Усяня, обхватив его своей маленькой ручкой.       - Папа может остаться вздремнуть с А-Юанем, - проговорил он. - А-Юань может помочь папе вздремнуть. Т-с-с-с, папа. Время спать.       Улыбаясь, Вэй Усянь закрыл глаза. Усталость свалила его ещё до того, как Вэнь Цин вышла из комнаты.       * * *       Можно было с уверенностью сказать, что Не Хуайсан, откровенно говоря, был в бешенстве.       Он знал, что это будет ужасный день, как только проснулся. Старший брат настоял, чтобы он пришёл на военное совещание, чтобы обсудить нападение на Курганы, несмотря на то, что Хуайсан действительно не хотел идти, и что от него точно не было никакой пользы, если бы он это сделал. Он не раз говорил старшему брату, что, по его мнению, Мянь-Мянь и Лань Ванцзи были правы - Вэй Усянь не стал бы просто так убивать всех охранников без разбора, и что он действительно не думал, что его друг был настолько злым, чтобы похитить ребёнка. Но Не Минцзюэ не слушал. Он только мрачно напомнил о Тигриной Печати Преисподней и предупредил Хуайсана, что энергия обиды может превратить людей в монстров.       Конечно, Хуайсан тоже не слишком много знал о том, что делал Вэй-сюн. Он не мог представить никаких доказательств или подробностей, потому что у него их не было. Он не понимал, что происходит, и раз или два подумывал пойти в Курганы, чтобы увидеть всё своими глазами. Лишь однажды он добрался до Илина, но на краю Курганов увидел сгусток обиженной энергии и красные глаза призрака и пробежал полпути обратно в Цинхэ.       Однако теперь кланы решили, что Вэй Усянь сделал достаточно. Что он похитил Цзинь Цзысюаня (что не имело смысла, потому что Вэй-сюн ненавидел Цзинь Цзысюаня и не хотел добровольно проводить с ним время), Цзян Яньли (что тоже не имело смысла, потому что Вэй-сюн явно любил свою сестру больше всего на свете, и она явно чувствовала то же самое по отношению к нему - конечно, если она была с ним, она пошла добровольно), Цзинь Жуланя (действительно ли это считалось похищением, если он был со своими родителями?), Цзян Чэна (честно говоря, Хуайсан мог представить, как Вэй-сюн похищает своего брата просто ради забавы, но сейчас было не то время), Лань Ю (кто это?), Цзинь Гуанъяо (с которым, как он думал, Вэй Усянь никогда даже не разговаривал) и Лань Сичэня (действительно?.. если уж Вэй Усянь собирался бы сбежать с Ланем, то это определённо был бы Лань Ванцзи).       Но Цзинь Гуаншань решил, что Вэй Усянь виновен. Что они должны усиленно штурмовать Могильные курганы, чтобы изгнать зло из этого мира. И Хуайсан был уверен, что это неправильно, что это не может быть всей историей, но никто никогда не слушал его - кроме, по иронии судьбы, Вэй Усяня, а ещё Лань Сичэня и Цзинь Гуанъяо. Он не видел смысла идти на встречу. Не тогда, когда он ничего не мог предложить, и ему пришлось бы сидеть и слушать, как лидеры мира совершенствования планируют убийство его самого лучшего друга, который у него когда-либо был.       В конце концов, он пошёл в основном из-за беспокойства о Цзинь Гуанъяо и Лань Сичэне. Если Цзян Яньли и её ребенок были с Вэй Усянем, Хуайсан не видел причин опасаться за них, но исчезновение названых братьев Минцзюэ тоже не имело смысла - тем более что он был уверен, что видел, как те покидали Цзиньлинтай до того, как Цзинь Цзысюань улетел. Военный совет был таким же ужасным, как и ожидал Хуайсан… До торжественного появления Цзинь Цзысюаня.       Это, по скромному мнению Хуайсана, было феерическим, и его настроение значительно улучшилось, когда Цзинь Цзысюань, Цзян-сюн и Лань Цижэнь, из всех людей, надавили на Цзинь Гуаншаня так, как будто желали, чтобы завтра не наступило. Внезапно ужасный день превратился в волшебный: Цзинь Цзысюня опозорили, а Цзинь Гуаншань оказался лжецом, а жизнь Вэй-сюна больше нельзя было беззастенчиво прийти и забрать. Это даже выглядело так, как будто он был полностью оправдан, а это означало, что был шанс, что всё это безумие наконец-то закончится. Если уж Лань Цижэнь - Лань Цижэнь! - говорил, что Вэй Усянь был прав, то на самом деле это означало, что его помилование или даже реабилитация - вопрос времени.       Затем им пришлось бежать с военного собрания. Хуайсан был уверен, что старший брат употребил бы другое слово, но, на самом деле, возможность повернуться спиной к Цзинь Гуаншаню, скромно взмахнув веером, была самым ярким моментом этого года. День не мог стать лучше.       Стало хуже.       Намного хуже.       Сначала Хуайсан подумал, что Цзинь Цзысюань разыграл какую-то извращенную шутку, но Лань Цижэнь кивал так, будто это была правда, и в глазах Цзян Чэна полыхали горечь, печаль и гнев, которые выглядели неподдельными, и ужасная история выплеснулась перед ними.       Внезапно это оказался самый худший день в жизни Хуайсана.       Цзинь Гуанъяо. Цзинь Гуанъяо, который был его другом, которому он доверял, который…       Он убил старшего брата.       Предательство растекалось горьким железом по рту, и Хуайсан ощущал себя так, будто демон сжал когтистую лапу в его груди, сокрушая сердце, пока оно не разорвалось в адской хватке. Но самым ужасающим было то, что старший брат не выглядел удивлённым. Когда Цзинь Цзысюань сказал, что тот умер через пять лет - всего через пять лет! - Не Минцзюэ выглядел смиренным, словно ожидал этого, и Хуайсан едва не закричал. Почему он ожидал этого? Он не мог – старший брат не мог умереть. Он не мог оставить Хуайсана одного, не мог, не стал бы… Но он не выглядел, ни удивлённым, ни сердитым, пока Цзинь Цзысюань не сказал, что Цзинь Гуанъяо замешан.       Даже сейчас старший брат ожидал смерти.       Однажды Хуайсан спросил, была ли причина, по которой их отец умер, не дожив до сорока лет, и почему их дед умер ещё до рождения Минцзюэ. Прошла неделя или две после смерти отца, и он был в ужасе от того, что на их семью наложено проклятие, что теперь, когда Минцзюэ стал главой Ордена, он тоже оставит его. Старший брат покачал головой, потянув Хуайсана к себе на колени и крепко обняв его.       - Я не оставлю тебя, младший брат, - пообещал он. - Не беспокойся об этом, хорошо, А-Сан? Я защищу тебя. Обещаю.       Это не было «нет», но Хуайсан в то время был еще ребёнком, и он ещё не понял этого. Это не было «нет».       Что ж, если Не Минцзюэ думал, что они собираются поговорить о Хуайсане, вонзившем себе нож в грудь позже, это могло подождать. Во-первых, Не Хуайсан думал, что совершенно ясно, что он никогда не сделал бы чего-то подобного, если б не был в полном отчаянии, в котором он не был сейчас. Но старший брат… Старший брат… Он не мог умереть. Он не стал бы. Хуайсан позаботится об этом.       Он должен. Похоже, он определённо не очень хорошо отомстил за него.       Пока Хуайсан пытался переварить всё это, его день снова ухудшился. Потому что тогда он понял, что поведанная им история вылилась в то, что Сичэнь действительно пропал без вести, оказавшись во власти Цзинь Гуанъяо - Цзинь Гуанъяо, который пытал детей, чтобы заставить их родителей вести себя хорошо. Хуайсан не мог представить, чтобы Цзинь Гуанъяо причинил вред Лань Сичэню, но до этого утра он не мог также представить, что Цзинь Гуанъяо убьёт старшего брата. И теперь Хуайсан понимал, что даже если Гуанъяо не собирался причинять вред Лань Сичэню, это не означало, что он этого не сделает. Цзинь Цзысюань сказал, что Цзинь Гуанъяо пытался заставить Вэй-сюна стереть воспоминания старшего брата Сичэня в будущем - что, если он сделает это сейчас? Что, если, пытаясь украсть Лань Сичэня для себя, он лишит его всего, что тот знал?       Честно говоря, этого было достаточно, чтобы Хуайсану захотелось расплакаться. Лань Сичэнь был в его жизни чуть ли не дольше, чем он мог вспомнить - он был ближайшим другом старшего брата, и он был добрым, нежным и вдумчивым в том смысле, в каком большинство людей вокруг Хуайсана никогда не позволяли себе быть. Даже когда Хуайсан проваливал урок за уроком, старший брат Сичэнь никогда не смотрел на него с жалостью или осуждением. Про себя Хуайсан думал о Лань Сичэне как о втором старшем брате гораздо дольше, чем имел право называть его так.       Теперь он мог никогда больше его не увидеть, потому что его похитил человек, которому Хуайсан доверял больше, чем кому бы то ни было. Хуайсан почувствовал себя очень плохо.       Особенно, когда они спустились под город и обнаружили, что, когда Цзинь Цзысюань говорил «туннели», он имел в виду «невероятно длинный лабиринт».       Только плохо скрытый ужас на лице старшего брата остановил Хуайсана от воплей. На самом деле никто не издал ни звука. Все они знали, что шанс найти какой-либо след Цзинь Гуанъяо, который не хотел, чтобы его нашли, был практически нулевым. Но никто не озвучивал это вслух.       Они только начали искать.       То тут, то там они находили пару обнадёживающих зацепок. Клочок золотой ткани, зацепившийся за гвоздь. Пара влажных следов, ведущих из небольшой лужи. Дверь, оставшаяся чуть приоткрытой. Но их было немного, и они могли исходить даже не от Цзинь Гуанъяо и старшего брата Сичэня. Даже если бы это были они, Хуайсан не мог не задаться вопросом: а не оставили ли их там нарочно? Цзинь Гуанъяо был достаточно умён, чтобы попробовать это.       Уже несколько часов они шли по холодным, тёмным туннелям, многие из которых были влажными, и нижняя часть мантии Хуайсана промокла. Он не раз проходил прямо через лужу, но не мог заставить себя даже скулить по этому поводу. Хотя, если бы он это сделал, велик был шанс, что либо старший брат, либо Цзян-сюн, либо Лань Цижэнь откусят ему голову.       Затем Хуайсан услышал шаги.       В этом не было бы ничего примечательного, если б не тот факт, что все они остановились и уставились на дорогу, разветвляющуюся в пять сторон. Никто из них не двигался.       - Старший брат! - сказал Хуайсан в тот же момент, когда все остальные тоже услышали шаги, судя по тому, как они все повернулись.       Минцзюэ, Лань Цижэнь и Цзинь Цзысюань обнажили свои мечи, и Цзян-сюн встал перед Хуайсаном и Цзычжэнем, Цзыдянь вспыхнул на его запястье, но затем из мрака появилась фигура, одетая во всё белое. Фигура, которую вела к ним золотая духовная бабочка.       - Ванцзи, - с облегчением выдохнул Лань Цижэнь, убирая меч в ножны.       Лань Ванцзи подошёл к ним и поклонился.       - Дядя.       - Где Вэй Усянь? - натянуто спросил Цзян-сюн, и Лань Ванцзи посмотрел на него так, словно тот только что плюнул на могилу его матери.       - Отдыхает, - сказал он холоднее, чем обычно. - Печать уничтожена. Это отняло у него много сил.       - Он ранен? - обеспокоенно спросил Хуайсан, заговорив раньше Цзян-сюна и надеясь, что он может заслужить менее пристальный взгляд.       Так и случилось - выражение лица Лань Ванцзи слегка смягчилось от вопроса.       - Вэнь Цин сказала, что ущерб был менее значительным, чем она опасалась. Сейчас ему было бы опасно напрягаться, но он выздоровеет. Он намерен присоединиться к нам завтра. Он придёт с Сычжуем, Цзинъи и Цзиньлином, если они все захотят прийти.       - Этого достаточно? - спросил Цзян-сюн. - Что, если он не восстановится к завтрашнему дню?       Лань Ванцзи бросил на главу Цзян такой непристойный взгляд, что Хуайсан выхватил веер и инстинктивно закрыл лицо.       - Я доверяю мнению Вэнь Цин - она хорошо его знает. - Не дав Цзян Чэну времени на ответ, Лань Ванцзи повернулся к дяде. В тусклом свете его лицо было бледным, как луна, а в глазах виднелась уязвимость, что очень не подходило Ханьгуан-цзюню. - Дядя… Сюнчжан?       - Это место - проклятый лабиринт, - прорычал старший брат. - Мы нашли доказательства того, что здесь был кто-то ещё, но пока ничего, что определённо принадлежало бы им обоим.       Челюсти Лань Ванцзи сжались, кулак стиснул рукоять меча, и сердце Хуайсана болело за него. Несмотря на всю его дружбу с Сичэнем, Хуайсан и Лань Ванцзи никогда не были близки - на самом деле он годами боялся мальчика с каменным лицом - но он знал, насколько близки были Близнецы-Нефриты Лань. Всё ещё приходя в себя, он мог только представить, как ужасно должен себя чувствовать Лань Ванцзи.       - Вы пытались отследить Шуоюэ или Лебин? - спросил Лань Ванцзи, и в его голосе было что-то такое, что - для Ланя - звучало почти отчаянием.       - На стены наложены чары, которые втягивают оставшиеся следы духовной энергии, - с сожалением произнёс Цзинь Цзысюань. Когда Лань Цижэнь задал тот же вопрос, он добавил, что туннели были построены как средство побега, и поэтому они были бы плохо приспособлены для этой цели, если бы можно было легко отследить чужое духовное оружие, но сейчас он ничего об этом не сказал. Даже он, казалось, понимал, что Лань Ванцзи это не волнует.       - Если мы разделимся, мы покроем больше территории, - медленно сказал Ванцзи, словно ожидая, что ему объяснят, почему это не будет хорошей идеей. Конечно же…       - Туннели сложные, в них легко заблудиться, - объяснил Цзысюань. - Традиционно мы можем входить и выходить с помощью бабочек-посланников, но это работает только потому, что мы знаем своё собственное местоположение и выход, который хотим найти. Я смог показать тебе, где мы, только потому, что примерно знал, где ты находишься. И, очевидно, я знал, где нахожусь сам. К сожалению, насколько мне известно, никто из вас не знает, как использовать это заклинание. Ему редко обучают за пределами клана Цзинь.       - Я знаю, - сказал Лань Ванцзи, потому что, конечно же, он знал. - Цзинь Гуанъяо обучал сюнчжана. Он сказал, что не видит ничего плохого в том, что сюнчжан обучит меня.       - Что ж, в этом мы с ним согласны, - пробормотал Цзинь Цзысюань, но затем сделал паузу, слегка поморщившись. - Я всё ещё думаю, что это было бы слишком рискованно. Ты знаешь только один выход - если ты собьёшься с пути, тебе могут потребоваться часы, чтобы просто вернуться. Мы потеряли бы время.       Лань Ванцзи отвернулся, его пальцы были такими же белыми, как меч, который они сжимали.:       - Куда теперь?       - Там, э-э, небольшая царапина, - нерешительно сказал Цзычжэнь. - Похоже, что пол в среднем проходе немного запылился, царапина выглядит почти как след.       - Хорошая работа, - буркнул Цзян Чэн. - Туда?       Лань Ванцзи почти протиснулся в начало группы, и его глаза расширились от ужаса при виде упомянутого «следа». Это было далеко не окончательное доказательство.       - Это всё, что нам нужно сделать, Ванцзи, - сказал Лань Цижэнь, и Лань Чжань моргнул, остальная часть его тела была неподвижна как камень. Он выглядел таким же безнадёжным, как и сам Хуайсан.       Они пошли дальше.       Цзинь Цзысюань вёл их всё глубже и глубже в туннели, и временами стены сближались, а это означало, что им приходилось идти по одному или немного наклонять головы. Маршрут петлял и сворачивал – не раз кто-то отмечал, что они шли по кругу или возвращались к началу. И всё же они шли и всё ещё искали.       И, тем не менее, время от времени, они находили зацепку. Смазанный след. Прядь волос, лежащая на бледной земле. Хуайсану казалось, что кто-то играет с ними, что кто-то оставляет им достаточно подсказок, чтобы они двигались, чтобы они искали.       От этой мысли ему стало очень холодно.       Проходили часы.       Он не был уверен, сколько. В какой-то момент старший брат молча сунул ему в руку пакет с арахисом, и Хуайсан с благодарностью поел, но это было давно. Не Хуайсан был уверен, что другие не чувствовали течения времени – по крайней мере, не так, как он. Все они были сильными заклинателями, а он определённо им не был. Усталость настигла его гораздо раньше, чем их, отяготив его руки и ноги и вызывав грызущий голод в желудке.       Он не остановился. Он даже не жаловался. Никто не хотел это слышать, и на этот раз Хуайсана это заботило. Он боялся за Лань Сичэня. Он не хотел, чтобы поиск замедлялся из-за того, что он пропустил слишком много тренировок с саблей.       Кроме того, возможно, если бы Хуайсан был сильнее, ему не пришлось бы мстить за своего брата в той, другой временной шкале. Может быть, если бы он не был таким ленивым и бесполезным, его брат был бы всё ещё жив.       Он стиснул зубы, проигнорировав кричащую боль в ногах, и продолжил идти. Прошло ещё несколько часов, и голод начал гудеть в его венах, а сердце становилось слишком быстрым, слишком лёгким. Хуайсан почувствовал лёгкое головокружение и слабость, но никто больше не выглядел усталым, поэтому он сосредоточился на своем дыхании (а не на воспоминании о том, как Лань Сичэнь учил его, как использовать дыхание, чтобы успокоиться после спора со старшим братом). И Не Хуайсан продолжал идти.       Он отставал от группы и слишком сосредоточился на своих ногах, чтобы искать какие-либо улики, но он по-прежнему был там. Всё ещё там.       Там, внизу, действительно было холодно.       Но он мог искать. Он не был бесполезен. Он не мог быть бесполезным.       Хуайсан моргнул, и свет заплясал перед его глазами. Он молча выругался про себя, на мгновение прислонившись к стене туннеля. Он не мог упасть в обморок – не сейчас. Это было важно. Это был Сичэнь, и старший брат тоже нуждался в нём. Он мог это сделать. Он мог это сделать.       Хуайсан вдохнул и выдохнул так медленно, как только мог, и подождал, пока голова перестанет кружиться. Затем он открыл глаза.       - О, чёрт…       По-видимому, одним из многих недостатков отказа от нытья было то, что о вас могли забыть, а впоследствии оставить позади. Вздохнув, Хуайсан поспешил дальше по тропинке, завернул за угол, торопясь, пока…       Ой. Замечательно. Ещё один трёхсторонний разрыв в туннелях. Фантастика.       Хуайсан не был уверен, какой путь выбрали другие, но похоже, что на стене самого левого туннеля было красное пятно, что означало, что, несмотря на то, что инстинкты Хуайсана кричали ему бежать прочь, это был, вероятно, путь, по которому он должен был идти. Хотелось надеяться, что он сможет догнать остальных до того, как старший брат заметит, что он отстал.       Хуайсан поспешил дальше по туннелю, и в нос ему ударил ужасный металлический запах. Волосы на затылке встали дыбом. А потом он наступил на что-то липкое и узнал вонь крови.       Где-то совсем рядом он мог слышать, как старший брат зовёт его по имени. Значит, его отсутствие было замечено. Но в горле у него пересохло, и он шагнул вперёд. Ему хотелось закричать, побежать на звук голоса старшего брата, а затем продолжать бежать дальше, но он был так напуган, что не думал, что когда-нибудь снова сможет издать хоть звук.       Он завернул за угол.       И тогда он действительно закричал.       - Брат!       Через несколько секунд Минцзюэ с грохотом пронёсся по туннелю и схватил Хуайсана за руку, а Лань Ванцзи оказался прямо за ним.       И Лань Ванцзи издал звук, похожий на крик раненого животного.       В туннеле было тело. Тело в белых одеждах, прижатое лицом к стене…       Но нет, отчаянно думало сердце Хуайсана, когда он цеплялся за руку своего брата. Нет, старший брат Сичэнь никогда не носил белого. Он всегда был в синем; он всегда носил синее.       Лань Ванцзи присел рядом с телом, перевернул его на бок, и колени Хуайсана подогнулись под ним. Старший брат поймал его с привычной лёгкостью, но на этот раз он ничего не сказал. Поднял Хуайсана, прижал к себе и прерывисто выдохнул.       Это был незнакомец. Мёртвый незнакомец. Его одежды, как понял Хуайсан, принадлежали не Гусу Лань…       - Молин Су, - сказал Лань Ванцзи, глядя на остальных.       - Молин Су? - повторил Цзинь Цзысюань. - Ты знаешь его имя? Что он здесь делает?       - Я узнаю, - мрачно сказал Лань Ванцзи, садясь на холодную, пропитанную кровью землю и доставая свой гуцинь.       Не Хуайсан вздрогнул, когда в воздухе зазвенели незнакомые ноты «Расспроса».