Трагедия - это ещё не конец

      Не Минцзюэ никогда никому не рассказывал всей правды об изгнании Мэн Яо из Цинхэ. Однажды, как раз перед тем, как они поклялись в братстве, он попытался рассказать Сичэню, но тот не хотел знать.       - Неужели это так плохо, что это уже нельзя считать искупленным после всего, что он сделал для нас во время войны? После того, как он спас мне жизнь? Меня бы здесь не было без него, Минцзюэ-сюн, - проговорил он, а затем мягко улыбнулся. - Меня бы здесь не было, если бы ты не изгнал его. Возможно, всё произошло по какой-то причине.       Если Мэн Яо - или Цзинь Гуанъяо, каким он был к тому времени - собирался искупить вину за то, что отнял одну жизнь, спасая другую, жизнь Лань Сичэня, безусловно, была одной из немногих, кого Минцзюэ счёл бы достаточно ценной, чтобы позволить себе прощение. Но всё же сомнения затаились в его душе. Иногда ему снилось лицо Цзинь Гуанъяо в тот момент, когда он вонзил вэньский клинок в грудь капитана стражи. Это преследовало его, это мрачное, болезненное удовлетворение, эта ухмылка, которая длилась до тех пор, пока Не Минцзюэ не выкрикнул имя Мэн Яо.       Но он никогда не сказал об этом Лань Сичэню. Как и не сказал Хуайсану, сколько бы раз тот ни протестовал, ни спорил, ни умолял. В конце концов, после того, как Цзинь Гуанъяо совершил несколько дипломатических поездок в Цинхэ и не был изгнан, Хуайсан, казалось, был достаточно доволен, чтобы перестать спрашивать. Минцзюэ всего лишь хотел защитить своих братьев.       И до сегодняшнего дня в их число входил Цзинь Гуанъяо. Он не доверял ему - ни после убийства, ни уж точно после дворца Вэнь Жоханя, но он продолжал заботиться о Цзинь Гуанъяо. Он по-прежнему восхищался его умом и трудовой этикой, по-прежнему с любовью оглядывался на их разговоры, прежде чем мир перевернулся с ног на голову. Если бы Не Минцзюэ втайне не считал Мэн Яо младшим боевым братом или даже вторым родным младшим братом, он никогда бы не покинул Цинхэ живым после убийства капитана. Предательство поразило Минцзюэ, как удар топора в сердце, но даже когда гнев и недоверие сменили доверие и восхищение, он всё ещё заботился о Мэн Яо. Он надеялся, что, поклявшись в братстве, сможет направить его на лучший путь, что, если он будет достаточно строгим и непреклонным, однажды он найдёт человека, которого, как ему казалось, он знал.       Не Минцзюэ был дураком.       Сичэнь и Хуайсан были бы лучше защищены, если бы он сказал им правду.       Тем не менее, голос, очень похожий на голос Хуайсана, пробормотал в глубине его сознания: «Даже ты никогда не думал, что он способен на всё то, что, по их словам, он сделал».       «Тем не менее, - яростно подумал он, обхватив Хуайсана рукой, чтобы принять на себя немного больше веса своего брата, - это моя ошибка».       Пальцы Хуайсана болезненно впились в его руку, хватка была сильнее, чем Не Минцзюэ мог от него ожидать. Он притянул брата ближе, и Хуайсан вздрогнул, прижимая голову к груди Минцзюэ.       На земле перед ними играл Ванцзи, лицо его было напряжено от страха и сосредоточенности, а в нескольких шагах Лань Цижэнь начал тихо говорить, переводя язык гуциня для остальных.       - Как тебя зовут?       - Су Гожи.       - Это твое тело?       - Да.       - Кто тебя убил?       - Цзинь Гуанъяо.       Это был ответ, которого ожидал Не Минцзюэ, но слова всё равно вызвали в нём гнев и ощущение предательства. Судя по тому, как Ванцзи сжал челюсти, он почувствовал нечто подобное.       - Скажи мне, что произошло?       - Я стоял на страже у входа в туннели вместе с главой Су. Мне было приказано не задавать вопросов. Прибыл Цзинь Гуанъяо, и с ним был Цзэу-цзюнь. Глава Су ударил Цзэу-цзюня талисманом, и тот упал.       Голос Лань Цижэня напрягся, когда он переводил, и Минцзюэ заметил, как Ванцзи слегка вздрогнул.       - Я был обескуражен. Встревожен. Глава Су приказал мне нести Цзэу-цзюня. Цзинь Гуанъяо приказал мне быть осторожным. Я повиновался. Мы двигались по туннелям. Тут я спросил, куда мы направляемся. Я не получил никакого ответа. Я спросил главу Су, похищаем ли мы Цзэу-цзюня, и спросил, почему. Он сказал, что это не моё дело задавать вопросы. Я сделал паузу. Цзинь Гуанъяо сказал главе Су забрать у меня Цзэу-цзюня. Он поблагодарил меня за службу и сказал, что в ней больше нет необходимости. Затем Цзинь Гуанъяо убил меня.       Гнев бурлил внутри Минцзюэ, ярость на Цзинь Гуанъяо за то, что он убил человека за то, что у него есть совесть, на Су Шэ за то, что тот не смог защитить своего ученика, как был должен. Но его гнев сдерживался страхом, и перед ним Лань Ванцзи играл дрожащими пальцами.       И тихим голосом Лань Цижэнь перевёл:       - Цзэу-цзюнь жив?       Не Минцзюэ резко вдохнул и скорее почувствовал, чем услышал, как Хуайсан всхлипывает в его руках. Ответ был быстрым, и голос Лань Цижэня стал немного мягче, когда он переводил его.       - Да. Без сознания, но дышал. Цзинь Гуанъяо приказал главе Су позаботиться о нём.       Облегчение и гнев в равной мере нахлынули на Минцзюэ, и он глубоко вздохнул.       - Куда они пошли?       - На восток, вниз по туннелям. Они повернули налево.       - А потом?       - Я не знаю.       - Куда они шли?       - Я не знаю.       - Кто ещё был здесь?       - Цзинь Гуанъяо, глава Су, Цзэу-цзюнь, трое охранников Цзинь.       - Их имена?       - Я не знаю.       - Ты знаешь что-нибудь ещё, что могло бы помочь нам найти их?       - Нет.       Не Минцзюэ видел, как разочарование Лань Ванцзи растёт с каждым бесполезным ответом. Его челюсти сжимались всё сильнее и сильнее, и, кроме рук, всё остальное тело было почти тревожно неподвижным. На финальном «Нет» он позволил своим рукам почти упасть на струны, что издало странный, неприятный звук.       - Ванцзи, - сердито произнёс Лань Цижэнь, но Не Минцзюэ слишком устал, чтобы не смотреть на него. Он не мог представить, чтобы Ванцзи чувствовал себя лучше, чем он, и, конечно же, целой жизни безупречного поведения должно быть достаточно, чтобы дать ему некоторую слабину в такой ситуации, как эта. Сичэнь ненавидел, когда его дядя был слишком строг с братом. Он ненавидел это.       К счастью для всех барабанных перепонок, Лань Цижэнь не видел взгляда Минцзюэ. Он был слишком занят, глядя на Ванцзи, который стиснул зубы и сыграл ещё несколько нот на гуцине. «Покой», без сомнения. Через мгновение он убрал свой цинь и встал.       - Он… он не прятал тело, - тихо заметил Хуайсан, сжимая руку Минцзюэ. - Он бы знал, что есть шанс, что мы найдём туннели. Найдите тело - поговорите с ним. Убивать человека, чтобы заставить его замолчать, бесполезно, если он также не изгнал дух. Он… он бы знал это.       - Дерьмо… - пробормотал Цзян Ваньинь.       - Это ловушка? - нерешительно спросил Цзычжэнь с явным выражением беспокойства на лице.       - Возможно, - прорычал Не Минцзюэ, глядя на окровавленный труп. - Хотя, несмотря на все свои мозги, Цзинь Гуанъяо никогда не умел импровизировать. Я думаю, господин Цзинь, есть смысл, если мы расстанемся сейчас. Таким образом, если это ловушка, мы не попадем в неё все вместе. Ванцзи, Хуайсан и я пойдём налево, если остальные пойдут направо.       Это была не совсем идеальная комбинация, особенно с учётом того, что Хуайсан был в меньшей группе, но Минцзюэ не видел лучшего варианта. Он не собирался выпускать младшего брата из поля зрения в ближайшее время, а Ванцзи и Цзинь Цзысюань должны были быть с отдельными группами - они были единственными, кто знал, как использовать заклинание бабочки-посыльной Цзинь, и, следовательно, единственными, кто мог с большой вероятностью найти выход. Хотя Минцзюэ не знал и не заботился о том, что происходит между ними, казалось неправильным ставить Цзян Ваньиня и Ванцзи в одну группу, и первый также выразил намерение следить за Вэй Цзычжэнем. Это означало бы, что Цзян Ваньинь и Вэй Цзычжэнь оба были бы в группе Цзинь Цзысюаня, и имело бы смысл иметь по Ланю в каждой группе. Ванцзи и Лань Цижэнь, казалось, согласились с его логикой, учитывая их одинаковые мрачные кивки.       Цзинь Цзысюань поджал губы:       - Если у тебя возникнут проблемы, Лань Ванцзи может привести тебя только к одному выходу.       Не Минцзюэ взглянул на Ванцзи и увидел холодную, сумрачную решимость в его глазах. Он коротко кивнул:       - Не думаю, что это будет проблемой.       - А если это ловушка? - негромко спросил Цзычжэнь, и его лицо исказилось от беспокойства.       - Мы не будем идти вслепую. И ты узнаешь, куда мы отправились.       Юноша не выглядел убеждённым, но спорить не стал, вместо этого посмотрел на свой меч и поджал губы. Лезвие выглядело смутно знакомым, хотя Минцзюэ не мог его определить. Честно говоря, ему было всё равно.       Очевидно, решив, что разговоров достаточно, Ванцзи повернулся и, не сказав ни слова, зашагал на восток по коридору. Покачав головой, Минцзюэ последовал за ним, обхватив рукой талию Хуайсана, чтобы взять на себя большую часть его веса, пока тащил его по коридору. Возможно, тот просто насмотрелся на изуродованное тело, но лицо его брата было неестественно бледным, и Минцзюэ это не понравилось. Он порылся в кармане, вытащив ещё один из маленьких мешочков с закусками, которые всегда носил с собой, когда путешествовал с Хуайсаном. Обычно младший брат представлял угрозу, когда был голоден, но Минцзюэ предпочитал его разозлённое состояние нынешней бледной, тихой альтернативе.       - Вот, - пробормотал он, сунув мешочек с сухофруктами в руки Хуайсана.       - Спасибо, старший брат, - прошептал тот, открывая рот и высыпая в него всю порцию одним махом.       Минцзюэ закатил глаза, но ничего не сказал, вместо этого позаботившись о том, чтобы его брат не споткнулся и не подавился.       Они пошли дальше, и туннель резко повернул налево.       - Прямого пути нет, - удивлённо произнёс Цзян Ваньинь, заработав на себе свирепый взгляд Ванцзи.       Однако Минцзюэ должен был признать, что он тоже был немного удивлён. До сих пор туннели постоянно переплетались, расходясь во всех направлениях, и это был самый длинный кусок непрерывного коридора, который они нашли. Никто из них не подозревал, что когда призрак сказал, что Цзинь Гуанъяо повернул налево, возможности повернуть направо просто не было.       - Давайте просто продолжим двигаться, - предложил Ваньинь, и они пошли дальше.       Теперь улик стало больше - капли крови здесь, красные пятна на стенах там. Туннель уходил вниз, всё ещё являясь единственной колеёй, и сердце Не Минцзюэ начало набирать скорость в груди. Это было бы хорошее место для засады - здесь было тесно, и их было бы легко заблокировать с любой стороны.       Ничего не произошло. Ничего не произошло, и они продолжали идти, а Хуайсан начал спотыкаться, даже несмотря на то, что Минцзюэ нёс на себе большую часть его веса.       - Старший брат, - пробормотал он. - Я думаю, что наступило завтра.       Минцзюэ хмыкнул в знак согласия, оглядывая остальных. Все они выглядели усталыми, даже Ванцзи, который пытался скрыть это напряженными плечами и сжатыми челюстями. Ни один из Ланей ничего не сказал об отдыхе перед сном, хотя Минцзюэ и не ожидал этого, но он был уверен, что полночь уже давно миновала. Они искали Сичэня уже несколько часов.       Они искали часами, а у них по-прежнему почти ничего не было.       Со вздохом Минцзюэ перекинул руку Хуайсана через своё плечо, крепко обхватив другой рукой талию брата, так что теперь он нёс его целиком. Это было далеко от идеала, но он прекрасно знал, что Хуайсан не так легко смирится с тем, что его отправили обратно, даже если Минцзюэ был готов выпустить его из поля зрения.       - Я… я могу помочь, старший брат, - пробормотал он, но его голова покоилась на плече Минцзюэ, и Минцзюэ это позволил.       Некоторое время спустя туннель начал подниматься вверх, так круто, что их темп немного замедлился. Тем не менее, они шли всё дальше и дальше, пока не подошли к каменной двери, которую Цзинь Цзысюань должен был открыть каплей собственной крови.       Там Минцзюэ ущипнул Хуайсана за руку и поставил его на ноги, на всякий случай притянув Бася. Цзинь Цзысюань толкнул дверь, и их встретил поток холодного воздуха.       Затем они вышли наружу, в кромешную тьму ночи, и сердце Минцзюэ упало. Выход из туннеля был замаскирован на склоне каменного холма посреди леса - леса, в котором было тихо, если не считать редких криков ночных птиц. Они были в глуши, и он не видел ни следов, ни крови, ни каких-либо других зацепок. Цзинь Гуанъяо мог пойти куда угодно.       Неохотно он положил руку на плечо Ванцзи, сочувственно поморщившись и глядя на молодого человека широко раскрытыми глазами:       - Думаю, нам пора отдохнуть.       * * *       Во рту был неприятный привкус. Это было странно, резко, горько и совершенно незнакомо. Он не думал, что знает, что это было, но это было неприятно, и это было первое, что он заметил, когда его разум пришёл в замешательство.       Второе, что он заметил, это то, что он чувствовал себя ужасно. Голова пульсировала от горячей, тупой боли, а горло болело так, как будто он уже много лет не пил ни глотка воды. Его желудок скрутило от тошноты, а конечности отяжелели. Очень тяжело.       Трудно было сосредоточиться. Даже когда он каталогизировал боль, было трудно сосредоточиться на том, что именно он чувствовал, не говоря уже о том, где он был или как он сюда попал. Медленно он смог открыть глаза, но мир вокруг него был не в фокусе и казался ужасно далёким. Он был в тускло освещённой комнате - это он мог сказать точно - но комната эта не была похожа на ханьши. Но нет - он не был в ханьши, потому что он был в Ланьлине… Он был в Ланьлине для… чего-то. Но, судя по тому, что он мог разглядеть в размытой комнате, это тоже не очень походило на то, что он находился в своих гостевых покоях в Цзиньлинтае.       Возможно, это был лазарет - это имело бы смысл. Он не помнил, что заболел, но сейчас ему определенно было нехорошо. Смутно, он удивился этому. Заклинатели редко болели - с золотым ядром можно было бороться с большинством инфекций без особых усилий. Был ли он ранен? Он не помнил, чтобы был травмирован, и думал, что инфекциям обычно требуется какое-то время, чтобы проявиться.       Глубокое чувство беспокойства скопилось в его груди, растекаясь по венам подобно яду, и он глубоко вздохнул. Что-то пошло не так. Он не был уверен, что именно. Кроме того факта, что он явно чувствовал себя ужасно. Постепенно он вспомнил, что делал в Цзиньлинтае, вспомнил, как беспокоился его брат о том, появится ли Вэй Усянь или нет.       Это то, что пошло не так?       - Ванцзи… - Голос был грубым и слабым, и он вздрогнул, услышав его.       Как долго он спал?       Краем глаза он заметил шорох мантий, белых мантий, но тот, кто был в них, повернулся, ушёл, и сердце Лань Сичэня слегка упало. Это был не Ванцзи - Ванцзи бы никогда не ушёл от него вот так, особенно если б Сичэнь был едва в сознании. Так кто это был? Предположительно один из его собственных учеников, но он не видел его лица.       - Подожди, - прошептал он, но тот уже ушёл. Сичэнь вздохнул и попытался поднять руку, чтобы протереть глаза.       И резко выдохнул.       Он не мог двигаться. Его конечности не просто казались тяжелыми - они не двигались. Пальцы, кажется, дёргались, но он не мог, ни поднять или пошевелить руками, ни пошевелить ногами, ни поднять голову…       Тревога превратилась в ужас в мгновение ока. Он не мог пошевелиться, он не мог пошевелиться, и он не знал, где он, и это было больно, и он не понимал, и…       - Средний брат?       Лань Сичэнь снова ахнул, на этот раз от облегчения, и заставил глаза сфокусироваться на расплывчатой фигуре, спешащей через комнату. Когда он подошёл к краю кровати, в поле зрения появилось грустное ласковое лицо А-Яо, и страх Сичэня начал ускользать так же быстро, как и появился.       - А-Яо…       Цзинь Гуанъяо вздрогнул, возможно, от хриплого голоса.       - Вот, - пробормотал он, поднося чашу к губам Сичэня и нежно поднимая его голову.       Сичэнь с благодарностью пил, вздрагивая, когда прохладная вода скользнула ему в горло. Это было такое облегчение…       - Как ты себя чувствуешь?       - Не… нехорошо, - сказал Сичэнь, сглотнув. Было трудно говорить. - Что случилось?       - Ты заболел по дороге в Ланьлин, - обеспокоенно сообщил А-Яо и спросил: - Разве ты не помнишь?       Сичэнь задумался. Его воспоминания казались спутанными.       - Средний брат?       - Я… я помню… шёл гулять… Там было… я не помню… - Паника снова начала закручиваться в нём. Почему он не помнит? Было ли это проклятием? - А-Яо…       - Всё в порядке, - пообещал Цзинь Гуанъяо, взяв его за руку. - Всё в порядке, средний брат. Ты в безопасности. С тобой всё будет в порядке. Выдохни на мгновение, средний брат. Просто дыши.       Сичэнь неуверенно повиновался. Он умел подчиняться.       - Я не могу двигаться.       А-Яо кивнул, черты его лица слегка расплылись от движения.       - Тебе больно?       - Немного, - признался Сичэнь, и А-Яо снова кивнул.       - Вот, - любезно сказал он, поднося чашку к губам Сичэня. - Это уменьшит боль.       Резкий, горький запах ударил в нос, и Сичэнь остановился. Это был странный вкус, неприятный привкус у него во рту.       - Средний брат, - позвал А-Яо, - ты мне доверяешь, не так ли?       Чувство вины затрепетало в сердце Сичэня. Плохой привкус был просто лекарством - если его давал А-Яо, чем ещё это могло быть?       - Конечно, А-Яо, - сказал он. - Мне жаль.       Цзинь Гуанъяо улыбнулся:       - Не за что извиняться, средний брат. Выпей, тебе станет легче.       Сичэнь повиновался, невольно скривившись, когда ужасный вкус вновь коснулся его языка. А-Яо сочувственно вздохнул.       - Я знаю, что это неприятно на вкус, средний брат, но это поможет справиться с болью, я обещаю.       Сичэнь уже чувствовал странное онемение, притупляющее боль в голове и в горле, и попытался кивнуть.       - Я доверяю тебе.       Он почувствовал, как А-Яо сжал его руку, а затем почувствовал пальцы в своих волосах. В комнате становилось всё темнее, и его тело стало тяжелее, чем когда-либо, когда новое оцепенение охватило его. Ему это не нравилось, он хотел бодрствовать, но его глаза закрывались сами по себе, как бы он ни старался держать их открытыми.       - Всё в порядке, средний брат, - пробормотал А-Яо. - Всё будет просто отлично.       А затем тьма поглотила Сичэня целиком.       * * *       Цзинь Гуанъяо вздохнул, когда глаза Сичэня закрылись, а его тело снова безвольно опустилось на кровать. Он не хотел давать среднему брату наркотики, но, к сожалению, это был самый безопасный вариант. Пока он точно не решил, что собирается делать в долгосрочной перспективе, лучше было держать Сичэня в бессознательном состоянии. Убрать его с дороги. Чтобы он был в безопасности.       Конкретное зелье, что он использовал в данный момент, было, безусловно, лучшим выбором - по большей части оно удерживало Сичэня в глубоком бессознательном состоянии, а если бы он проснулся, то не смог бы пошевелиться. Хотя ядро среднего брата было достаточно сильным, и требовалась особенно высокая доза, было зарегистрировано очень мало случаев долгосрочных побочных эффектов, и Цзинь Гуанъяо был уверен, что Сичэнь полностью выздоровеет, как только в лекарстве больше не будет необходимости.       Пока же Цзинь Гуанъяо не был уверен, когда это произойдёт. Наличие Лань Сичэня, который всё ещё безоговорочно верил в него, было неожиданным благословением, и он был намерен сохранить его, но ещё не решил, как лучше всего это сделать.       Задумчивая, детская часть его мозга предложила соткать историю о политическом предательстве и рассказать Лань Сичэню, что их жизни в опасности - возможно, Цзинь Гуаншань хотел, чтобы они оба были мертвы, или Вэй Усянь угрожал убить их обоих. Это была история о том, как они вместе просто убегают в закат. Но даже если Сичэнь был достаточно труслив, чтобы согласится бежать от таких вещей, он никогда бы не согласился оставить Ванцзи позади. Конечно, смерть Ханьгуан-цзюня всегда была вариантом. Лань Ванцзи был не единственным якорем Сичэня в его жизни в мире совершенствования, но он определенно был самым сильным. Если Гуанъяо скажет Сичэню - а, ещё лучше, докажет, - что его младший брат мёртв, и что всё, что у них есть, это только они сами…       Даже тогда это было бы трудно, но Цзинь Гуанъяо не нужно было выяснять подробности этого прямо сейчас. Ему нужно было сосредоточиться на своём следующем шаге, который нужно было сделать, прежде чем они пойдут дальше. Цзинь Гуанъяо всю свою взрослую жизнь обладал слабым золотым ядром, но слабое ядро было бесконечно лучше, чем ужасная зияющая пустота, что зияла внутри него теперь.       Это должно было быть исправлено. Раньше он думал, что это невозможно, но теперь он знал лучше. Вэй Усянь отдал Цзян Чэну своё золотое ядро. Пересадка возможна.       И Цзинь Гуанъяо знал, как он это сделает.