Трагедия - это ещё не конец

      Честно говоря, Не Минцзюэ ожидал, что пройдёт день или два, прежде чем речь Мэн Яо станет достаточно связной или ясной, чтобы ответить на их вопросы. Они не знали точно, чем он был одурманен или сколько он знал о том, что произошло. Всю обратную дорогу в Пристань Лотоса он почти не шевелился в руках Минцзюэ и ощущался тревожно лёгким и костлявым, как будто его почти не кормили всё то время, что он был в плену.       Ожидание давалось Минцзюэ нелегко, и он четко осознавал, что чем дольше они будут откладывать допрос Мэн Яо, тем больше времени пройдёт, прежде чем они смогут решить, что сказать другим кланам. Тем больше они оставляли шансов для спекуляций. Также Не Минцзюэ стремился вернуться к расследованию дела Цзинь Гуаншаня. Он не сомневался, что этот человек попытается выкрутиться или уничтожить улики, хотя и надеялся, что ему это не удастся. Минцзюэ оставил Не Цзунхуэя ответственным за расследование на время своего отсутствия, а Цзунхуэй был даже умнее, чем он. Итак, с разочарованием, но не с тревогой, Минцзюэ смирился с тем, что придётся ждать ответов несколько дней.       Поэтому для него стало неожиданностью, что ждать ему не нужно. На следующие сутки после спасения, когда день клонился к вечеру, один из учеников Цзян нашёл Минцзюэ и сообщил ему, что Мэн Яо готов к допросу. Всего через несколько минут глава Не обнаружил, что следует за Цзян Ваньинем и Цзинь Цзысюанем в темницу Пристани Лотоса, а Сичэнь молча идёт рядом с ним.       Они уже решили, что первыми допрашивать Мэн Яо будут Минцзюэ, Сичэнь, Цзинь Цзысюань и Цзян Ваньинь. С политической точки зрения это означало бы, что у всех четырёх великих Орденов на допросе был свой представитель, но, кроме того, по общему мнению, они имели больше прав, чем кто-либо другой, слушать его речь как хозяин Пристани Лотоса и братья Мэн Яо. Хотя Минцзюэ не был полностью уверен, что хочет считать Мэн Яо названным братом, и он не удивился бы, если бы Цзинь Цзысюань чувствовал то же самое. Сичэнь, с другой стороны…       Мысль о том, как всё случившееся отразилось на Сичэне, жгла Минцзюэ, как кислота. С тех пор, как они были детьми, Сичэнь привязывался слишком быстро, заботился слишком глубоко. Там, где Минцзюэ топил эмоции в гневе, Сичэнь, казалось, никогда не мог сделать то же самое - он всегда чувствовал остро, и это причиняло ему боль. Кроме того, Минцзюэ вырос, не доверяя каждой душе в мире, пока они не давали ему повод думать иначе, так что его доверие было трудно заслужить. Почему-то Сичэнь всегда поступал с точностью наоборот, никогда ни в ком не сомневался, пока ему не давали повод. Независимо от того, во что верили люди, Сичэнь никогда не был наивным. Доверчивым - да, но никогда наивным. Если бы была причина остановиться или прислушаться, он бы так и поступил, и Минцзюэ знал это, но он также знал, что Сичэнь был бескорыстен в дружбе и предан до конца.       Минцзюэ никогда этого не понимал, но мысль о том, что Сичэнь может окончательно разочароваться в своей привязанности к Мэн Яо, заставляла его сжимать кулаки. Словно почувствовав растущую ярость друга, Сичэнь взглянул на него, продемонстрировав слабую улыбку, которая никак не успокоила Минцзюэ. Он немного сбавил шаг, позволив Цзян Ваньиню и Цзинь Цзысюаню пройти несколько шагов вперёд.       - Сичэнь, - пробормотал он, - если ты не готов к этому… - Старший брат, я не знаю, смогу ли я когда-нибудь быть к этому готов, - тихо ответил Сичэнь, его голос прозвучал слишком напряжённо. - Но я всё равно был бы здесь. - Он сделал паузу, и его улыбка стала немного печальнее, но почему-то более искренней. - Я уверен, что если это будет для меня слишком сложно, глава Не извинится за меня.       Минцзюэ кивнул, нежно сжав запястье Сичэня, а затем они устремились вслед за остальными, сокращая расстояние до того, как кто-либо из молодых людей успеет это заметить. Подземелья в Пристани Лотоса отличались от подземелий Нечистого Царства - на самом деле, это было совсем не то, что Минцзюэ назвал бы подземельем. Накануне вечером Цзян Ваньинь объяснил, что у них есть тюрьма побольше внутри страны, недалеко от бухты Лотоса.       - Пристань Лотоса - наш дом, - твёрдо сказал он. - Нам не нужна тюрьма в нашем доме.       Таким образом, то, что называлось подземельем, представляло собой две комнаты, построенные на самом краю резиденции. Каждая комната была разделена на две камеры, и хотя снаружи они выглядели так же, как и любая другая постройка в Пристани Лотоса, внутри стены были укреплены металлом. Минцзюэ почти не сомневался в их эффективности.       У двери на страже стояли два заклинателя, и по кивку Цзян Ваньиня они поклонились и отошли, пропуская четверых господ.       Мэн Яо был заперт в самой дальней камере. Когда дознаватели приблизились, он поспешно, хотя и немного неуклюже, встал, прижимая одну руку к животу, как будто ему было больно. Его глаза широко раскрылись и наполнились страхом, когда он смотрел на прибывших заклинателей, и хотя Минцзюэ понятия не имел, был ли взгляд названного брата искренним или фальшивым, он всё же почувствовал приступ сочувствия к страху молодого человека.       Стоя бок о бок, четверо дознавателей смотрели в глубь камеры, и Мэн Яо сглотнул.       - Что… - Голос узника походил на болезненный шёпот, как будто он не говорил несколько дней, и, конечно же, его глаза прежде всего метнулись к Сичэню. - Средний брат, что происходит?       Сичэнь сглотнул, его голос звучал мягко, но уверенно, когда он спросил:       - Что ты знаешь о прошлой неделе, А-Яо?       Мэн Яо слегка покачал головой, и его рука сильнее прижалась к животу. Минцзюэ задавался вопросом, не больно ли ему. А ещё он задавался вопросом, почему это всё ещё его заботит.       - Я не… там был… мужчина, мужчина с моим лицом… что бы он ни сделал, это был не я, это был не я! - Теперь на лицо Мэн Яо наползла паника, а голос стал почти отчаянным. – Средний брат, это был не я!       - Это был не я! - Мэн Яо запнулся, уронив меч павшего солдата Вэнь, когда капитан Не Минцзюэ упал на землю. - Это был… Это был Сюэ Ян! Сюэ Ян убил его!       - Это было, и этого не было, - натянуто произнёс Не Минцзюэ. - Этим человеком был ты из шестнадцатилетнего будущего.       На лице Мэн Яо промелькнуло удивление, хотя он не казался полностью потрясённым. Вероятно, он обдумывал такую возможность, хотя и мимолетно.       - Я не… я не понимаю.       - Прежде чем мы расскажем тебе о нём и о том, что он сделал, у нас есть к тебе несколько вопросов, - сказал Не Минцзюэ, и его голос был чуть ли не рычанием. - Господин Цзинь?       Цзинь Цзысюань кивнул, слегка выпрямившись. Он выглядел немного бледным, но его голос звучал тихо и твёрдо:       - Когда ты отправил меня на тропу Цюнци, ты хотел, чтобы я умер?       Мгновенно тот румянец, что горел на щеках Мэн Яо, сошёл с его лица, шок и ужас расширили его глаза, и он покачнулся на ногах, почти отчаянно мотая головой. Однако прежде чем он успел заговорить, Цзысюань продолжил:       - Мы знаем, что ты и глава Цзинь спланировали засаду. Что официальное намерение состояло в том, чтобы либо сразу убить Вэй Усяня, либо, по крайней мере, получить предлог, чтобы преследовать его и завладеть Тигриной Печатью Преисподней. Мы знаем, что ты посадил Су Шэ в холмы, чтобы получить контроль над господином Вэнем. Следовательно, ты знал об опасности, которую тот представлял для всех в этой долине. Поэтому я спрашиваю тебя: ты хотел, чтобы я умер?       - Нет! - воскликнул Мэн Яо, и это слово вырвалось из него с таким отчаянным пылом, что Минцзюэ почти поверил ему. - Нет, я… я не… я… я думал… - Он посмотрел вниз, отвернулся. Он дрожал. - Я… думал, что это может… доставить тебе неприятности с… с Цзян Яньли. Я… я ревновал, я… я хотел… я... не думал, я… я...       - Но ты действительно намеревался убить моего брата, - проговорил Цзян Ваньинь, Цзыдянь потрескивал на его запястье.       Мэн Яо поднял глаза, почти устало глядя на главу Цзян:       - В этом я следовал только приказам моего отца. Что я должен был делать?       - Ланьлин Цзинь пообещал Вэй Усяню безопасный проход в Цзиньлинтай, - прошептал Сичэнь. - Я был там, А-Яо. Ты знал о соглашении с Гусу Лань. Если ты знал, что твой отец нарушил это соглашение, почему ты не сказал нам?       - Я не мог пойти против воли моего отца, - тихо ответил Мэн Яо. - Это был мой долг.       Минцзюэ не мог не скривить губу:       - Конечно, у тебя есть долг перед отцом, но ты также поклялся в верности нам! Когда ты узнал о злодеяниях, которые он совершил или собирался совершить, ты должен был сказать нам! Но нет. Что такое братская клятва рядом с сыновней почтительностью? Какое это имеет значение, если ты предаёшь хорошее мнение тех, кто с добротой относился к тебе в прошлом?       Гнев промелькнул на лице Мэн Яо, его челюсти сжались.       - Те, кто с добротой относились ко мне в прошлом? Кто, кроме среднего брата, когда-либо с добротой относился ко мне в прошлом?! Ты вышвырнул меня, глава Не, ты повернулся ко мне спиной после того, как я взял меч для тебя …       - Ты убил капитана моей охраны! - крикнул Минцзюэ, и Сичэнь рядом с ним вздрогнул, на мгновение прикрыв глаза. - За то, что он обзывал тебя! Если бы ты сказал мне о его поведении, я бы наказал его, но он не заслуживал за это смерти. И до этого момента я никогда не думал о тебе плохо. И если ты забыл обо мне, если тебе наплевать на то, как я заботился о тебе, тебе не мешало бы вспомнить Хуайсана! Он когда-нибудь смотрел на тебя свысока? Он заботился о тебе, доверял тебе!       - Я никогда не делал ничего, чтобы разрушить это доверие, - запротестовал Мэн Яо, хотя и склонил голову. - Кроме… кроме капитана, я… но я никогда не хотел причинить вред Хуайсану.       - Может быть, и нет, - прорычал Минцзюэ. - До того дня, когда ты убил меня!       Впервые шок на лице Мэн Яо сменился замешательством, и он несколько раз моргнул:       - Я не… я бы не…       - Тот человек, который «носил твое лицо»… Та версия тебя убила меня через пять лет, используя песни из сборника «Смятение», - медленно произнёс Не Минцзюэ, наблюдая, как страх растёт в глазах Мэн Яо, когда он услышал название.       Брови Мэн Яо нахмурились, и он снова покачал головой.       - Я не понимаю, я… я бы не стал, я бы не… - Он замер, его глаза расширились ещё больше, и понимание сдавило сердце Минцзюэ.       - Что такое побратимы рядом со вниманием твоего отца? - пробормотал он. - Если бы отец сказал тебе убить меня, ты бы это сделал. Не так ли?       Отступая, Мэн Яо почти отчаянно замотал головой, но ничего не сказал. Не было красивых слов, которые могли бы опровергнуть обвинение, он никак не мог этого отрицать, когда они уже знали, что он это сделает. Что он совершил.       Наконец он прошептал:       - Я не понимаю… не понимаю…       Минцзюэ взглянул на Цзинь Цзысюаня и Цзян Ваньиня, которые оба мрачно кивнули, а затем посмотрел на Сичэня. Тот был бледен и стоял очень неподвижно, но Минцзюэ знал, что его руки, спрятанные в рукава мантии, дрожат. И всё же он нашёл в себе силы и, стиснув челюсти, тоже кивнул.       Итак, Минцзюэ рассказал Мэн Яо о будущем, которого они стремились избежать. Мэн Яо вздрогнул при упоминании о смерти Цзысюаня на тропе Цюнци и побледнел, а затем позеленел, когда ему рассказали о его браке с Цинь Су. Его спина прижалась к дальней стене при упоминании о сыне, и когда Минцзюэ заговорил о собственной смерти, о том факте, что Цзинь Гуанъяо отрезал ему голову от тела и держал её в Цзиньлинтае, колени Мэн Яо подкосились. Он привалился к стене, тяжело дыша, но Минцзюэ продолжал говорить, рассказывая о преступлениях Цзинь Гуанъяо. О смерти его отца, об убийстве проституток, которых заставили совершить насилие над главой Цзинь, о смерти сына Гуанъяо и его жены. О второй осаде Могильных Курганов.       О храме Гуаньинь.       Именно когда Минцзюэ заговорил о храме, Мэн Яо заплакал, слёзы беззвучно потекли по его щекам. Он не отрывал глаз от земли, пока Минцзюэ не упомянул, что Ванцзи получил ножевое ранение. Затем Мэн Яо отчаянно посмотрел на Сичэня, который дрожал, и выражение его лица сморщилось. Пока Минцзюэ рассказывал прелюдию к путешествию во времени, Мэн Яо закрыл лицо руками.       Он больше не поднимал глаз, пока Минцзюэ не заговорил о похищении Лань Ванцзи и Лань Сычжуя и о намерении Цзинь Гуанъяо пересадить ядро. Затем он уставился на Сичэня с нескрываемым ужасом, ужасом, который не исчез, когда история закончилась, и Минцзюэ замолчал.       Прошло почти две минуты, прежде чем Мэн Яо нарушил молчание.       - Почему я жив? – хрипло просипел он, глядя прямо в глаза Не Минцзюэ. - Если… если всё это случилось, если я сделал… если я всё это сделал, почему я жив?       - Потому что мы ещё не установили, сделал ли ты что-нибудь, заслуживающее смерти, - прямо ответил Минцзюэ.       Брови Мэн Яо вновь нахмурились в замешательстве, его голос дрожал.       - Но я… я сделал, эти вещи, эти ужасные вещи… - Он замолчал, зажмурив глаза и прижав тыльную сторону ладони ко рту.       К удивлению Минцзюэ, тишину нарушил Цзян Ваньинь.       - Мы не собираемся никого обвинять в том, чего они ещё не сделали, - решительно заявил он, и его голос не оставлял места для возражений. Глаза его опасно сузились. - Однако это не означает, что ты не будешь нести ответственность за то, что ты уже сделал.       Рядом с ним Цзинь Цзысюань кивнул:       - Включая любую твою роль в жестоком обращении с гражданскими лицами Вэнь на тропе Цюнци.       Мэн Яо выглядел немного удивлённым, но Минцзюэ - нет. Он слышал больше от Цзинь Цзысюаня и Лань Цижэня о показаниях Вэней, и даже услышанные из вторых рук эти истории не давали покоя. Для него было очевидно, насколько глубоко на обоих мужчин повлияло то, что они узнали.       - Ты знал, о чём мы договорились с главой Цзинь, - сказал Сичэнь. - Почему ты не сказал нам… - Он замолчал, отводя взгляд, без сомнения понимая, что ответ будет таким же, как и раньше.       - Я пытался, - мрачно проговорил Мэн Яо. - Возможно, не так громко, как следовало бы, но… турнир по стрельбе из лука… Я пытался. Минцзюэ на мгновение задумался. Он, конечно, не был доволен охотой на горе Байфэн, когда Вэней вывели, чтобы они стояли под мишенями, но прежде чем он успел это хорошенько обдумать, Вэй Усянь ворвался на банкет и потребовал сведений о местонахождение пленников. Если бы он этого не сделал, стал ли Минцзюэ действительно думать об этом, изучать этот вопрос? Оглядываясь назад, казалось, что обязательно стал бы - если к мишеням привели заклинателей Вэнь, которые убивали их солдат, почему они ещё не были мертвы? Если же это были гражданские, то почему они были в цепях? Почему они стали живыми мишенями для развлечения? Но, возможно, тогда именно этих мыслей ему и не хватило. Оглядываясь назад, всегда всё выглядело гораздо яснее.       - Ты… - начал Мэн Яо, а затем сглотнул. - Вы знаете, что отец… что он использовал лагеря, чтобы попытаться практиковать демоническое совершенствование? Не сам он, он бы не стал рисковать собой, но…       - Да, - подтвердил Цзысюань сдавленным голосом. - Мы знаем, что многие заключенные были убиты им, в том числе дети. Дети, А-Яо, как… как ты мог видеть это и не…       - Я не думал, что тебя это волнует, - глухо произнёс Мэн Яо. - После окончания войны ты никогда не заботился о Вэнях. Я не видел причин, по которым ты мог бы заботиться о детях ниже твоего положения.       Губы Цзысюаня так плотно сжались, что кожа вокруг них побелела, а затем он покачал головой.       - Что ж, мне жаль, что я произвёл на тебя такое впечатление, но ты был неправ, - проговорил он натянуто. Затем он судорожно вздохнул и добавил: - Сколько? Сколько детей погибло в этом месте? Если кто и знает, то это ты.       Мэн Яо вздохнул:       - Двенадцать.       Минцзюэ нахмурился. Не то чтобы он не ожидал, что Мэн Яо знает это число, но по сравнению с количеством захваченных людей это число казалось очень маленьким.       Судя по выражению лица Цзинь Цзысюаня, он думал о том же.       - Сколько?       - Умерло двенадцать детей, - тихо повторил Мэн Яо. - Это были те… - Он сделал паузу, а затем тяжело вздохнул. - Мне удалось вытащить большинство детей. Я сказал охранникам, что они нужны мне для опытов, или то-то и то-то, а затем… просто отвёл их достаточно далеко, чтобы их не узнали и не поймали, а потом… - Он пожал плечами, и Минцзюэ почувствовал, как его собственный хмурый взгляд стал ещё мрачнее.       - А потом ты их бросил? - недоверчиво спросил он.       - У них было столько же шансов на выживание, как и у любого другого ребёнка на улице, - пробормотал Мэн Яо, не глядя ему в глаза. - Я пытался отправить самых маленьких в детские дома, где только мог. Было двое младенцев, которых отдали бездетным парам в Ланьлине. Если я правильно помню, к тому времени, когда Вэй Усянь добрался туда, в лагере осталось всего трое детей.       - Один! - отрезал Цзысюань. - Один! А остальных ты просто бросил? Сколько из них к настоящему времени умерло с голоду? Сколько людей никогда не узнают, что случилось с их семьями, скольких оторвали от родителей…       - Я сделал всё, что мог, - твёрдо сказал Мэн Яо, - и мне вообще не нужно было этого делать. Я не должен был этого делать! Но я сделал, что мог! Вы не понимаете - моё положение в Ланьлине было нестабильным, мне нужно было быть бесценным, если я хотел… Я не мог сделать ничего, чтобы огорчило бы отца, не рискуя всем, за что я боролся. Но да, мысль о том, что дети умирают в лагере для военнопленных, меня расстроила, поэтому вместо этого я выгнал их на улицу. Если только один ребенок сбежал с Вэй Усянем, тогда на тропе Цюнци погибло пятнадцать.       - А-Яо, - быстро вымолвил Сичэнь, - ты знаешь, где они? Прошло два года, но, возможно, мы ещё сможем найти некоторых из них, чтобы убедиться, что они в безопасности.       - Я не знаю, где они, кроме тех немногих, что добрались до детских домов, но я помню, в каких городах я их оставил. - Он сделал паузу. - Я также знаю, в какие бордели продавали женщин, если вас это волнует.       - Да! – быстро и решительно заявил Цзинь Цзысюань.       - Я могу написать вам список. Я не знаю имён всех женщин, но полагаю, что у них есть записи о том, кто поступал на работу в то время.       - Сиротские дома тоже, - потребовал наследник Цзинь, и его брат кивнул.       Затем Мэн Яо медленно поднял глаза на Цзинь Цзысюаня:       - Я… я уверен, что это не будет иметь большого значения, и я… я знаю, что у тебя нет причин верить мне, но правда, правда в том, что я не хотел, чтобы ты умирал. Я не хотел - прости. Мне жаль.       Цзысюань отвернулся, но потом тяжело вздохнул и оглянулся.       - Я хочу тебе верить. - Горечь в его голосе исчезла, и на её место пришла усталость, которая звучала из глубины души. - Я не знаю, буду ли я или могу ли я верить тебе, но я хочу. Я знаю, что я не был лучшим братом, но я надеюсь, ты знаешь, что я пытался. Что я всё ещё пытаюсь.       Мэн Яо снова опустил глаза, и за секунду до того, как они закрылись, Минцзюэ показалось, что он увидел блеск слёз.       - Я тоже не был хорошим братом. Я мог убить тебя. Устроив засаду, я подорвал доверие среднего брата. И… - Он помедлил, а затем съежился и склонил голову. - Ста… Глава Не, я прошу прощения за то, что сказал в Безночном городе. Что я сделал. Я… я знаю, насколько, я знаю, что это было… Но Вэнь Жохань хотел убить тебя за то, что случилось с Вэнь Сюем, и… И я не знал, как иначе спасти… Но я причинил тебе боль и убил твоих заклинателей, и я… прости за это. Мне жаль. Мне жаль, что я… что я…       Неприятное чувство застряло в горле Минцзюэ. Он не ожидал, что будет упомянут Безночный город - со стороны Мэн Яо определённо было не тактично поднимать вопрос о том, что произошло во дворце Вэнь Жоханя. Они больше не говорили об этом с тех пор, как поклялись в братстве, но Минцзюэ так и не оправился от этого по-настоящему, и Мэн Яо знал это. Определенно не было никакой пользы в том, чтобы ещё больше злить Минцзюэ.       - Я… я пойму, если… - Мэн Яо осёкся, его голова опустилась ниже. - Я пойму, глава Не, если ты захочешь разрушить наше братство. Это… для тебя не будет постыдным сделать это после того, что я… что…       Странное чувство закрутилось в животе Минцзюэ, когда Мэн Яо замолчал. Нежелание и сожаление, которых он не ожидал испытать. Он закрыл глаза. Хотел ли он разрушить братство? Он определённо знал это раньше, и он ни секунды не колебался бы сделать это с Цзинь Гуанъяо, но если Мэн Яо говорил правду…       Если Мэн Яо говорил правду, худшим из его поступков с момента окончания кампании «Выстрел в Солнце» было следование приказам отца. Как бы он ни ненавидел Цзинь Гуаншаня и считал его действия неправильными, Минцзюэ не мог полностью обвинить Мэн Яо в том, что тот был связан сыновней почтительностью, особенно с его положением, которое уже было таким ненадежным. Но всё же оставалась возможность, что Мэн Яо лжёт.       По правде говоря, Не Минцзюэ не знал, чего хочет.       С тяжелым вздохом он открыл глаза.       - Я поклялся в братстве после Безночного города, - напомнил он Мэн Яо. - Ты будешь допрошен в ходе более масштабного расследования неправомерных действий Ланьлин Цзинь и Цзинь Гуаншаня. Если ты солгал нам о своей роли в лагерях, я откажусь от всякого братства и прослежу, чтобы справедливость восторжествовала. Если то, что ты нам сказал, правда… - Он сделал паузу, его решимость укреплялась. - Если ты сказал нам правду, то я не вижу причин разрывать братство. Ты ещё не предал меня. Хотя скажу тебе прямо: я тебе не доверяю, не могу. Возможно, никогда больше не смогу. И я не буду стоять на пути, если Цзинь Цзысюань решит добиваться справедливости за покушение на свою жизнь, а также, если Юньмэн Цзян попытается добиться справедливости за засаду на Вэй Усяня. - Технически Минцзюэ не был уверен, что Юньмэн Цзян имел право добиваться справедливости от имени Вэй Усяня, поскольку в то время тот не был частью Ордена, но это был вопрос, который они могли решить позже.       Мэн Яо тупо уставился на главу Не, и его взгляд прервался только тогда, когда Цзинь Цзысюань заговорил.       - Не буду, - произнёс он негромко. - На этот раз я предпочитаю верить тебе или, по крайней мере, вести себя так. Но, как сказал глава Не, я не уверен, что ты когда-нибудь снова будешь пользоваться моим доверием. - Он сделал паузу. - Однако если бы в результате засады Вэй Усяня убили, это опустошило бы А-Ли. По этой причине… - Цзысюань повернулся к Цзян Ваньиню и поднял брови.       Взгляд главы Цзян стал жёстче, и он поджал губы. Долгое время он смотрел на Мэн Яо, а затем слегка покачал головой.       - Обвинять тебя в той засаде не совсем честно, когда зачинщиками были Цзинь Гуаншань и Цзинь Цзысюнь, которые хотели смерти моего брата. Но если ты ещё хоть раз будешь угрожать ему, я сам тебя убью.       Несмотря ни на что, Не Минцзюэ немного позабавился. Иногда Цзян Ваньинь мог быть освежающе прямолинейным.       - Я понимаю, - сказал Мэн Яо дрожащим голосом, его глаза метались между заклинателями, всегда задерживаясь на Сичэне. - Я… я не… ты не собираешься убить меня, старший брат?       - Нет, - ответил Минцзюэ, скрестив руки на груди. - Хотя я думаю, что мы продержим тебя в камере ещё какое-то время, по крайней мере, до тех пор, пока другие не привыкнут к мысли о том, что ты выйдешь на свободу.       Мэн Яо слабо и горько улыбнулся:       - Это может быть до конца времён. Не… не то чтобы я их виню… - Он сделал паузу, а затем изменил свою позу, встав на колени, и склонился перед ними. - Я… я благодарен за свою жизнь. Спасибо. - После долгой паузы он добавил: - Я знаю, что у вас нет причин верить ни одному моему слову, но я обещаю, что сделаю всё, что в моих силах, чтобы искупить то, что я сделал. Если вы дадите мне бумагу и чернила, я смогу написать для вас эти списки.       - Это было бы неплохо для начала, - хрипло согласился Минцзюэ. Он взглянул на Сичэня, немного удивлённый тем, что тот ещё не попросил Мэн Яо встать. Сичэнь смотрел на Мэн Яо, но его глаза были остекленевшими, как будто он ничего не видел, и он был очень, очень неподвижен. Минцзюэ выпрямился. - Ну, я думаю, пришло время отчитаться перед остальными и обсудить то, что мы собираемся рассказать миру заклинателей.       - Я разберусь с бумагой, - кивнул Цзян Ваньинь так быстро, что Минцзюэ заподозрил, что он уже какое-то время ждал повода, чтобы уйти.       - Может, ещё одеяло и подушку? – негромко предложил Сичэнь. - Было бы удобнее.       - В этом нет необходимости, средний брат, - возразил Мэн Яо, но Минцзюэ знал, что Сичэню от этого станет хуже, поэтому многозначительно посмотрел на Цзян Ваньиня, и тот вздохнул:       - Я пошлю кого-нибудь за ними. Пойдёмте.        С этими словами глава Цзян вышел из комнаты, даже не взглянув на Мэн Яо. Цзинь Цзысюань последовал за ним и, хотя и посмотрел на Мэн Яо, уходя, не произнёс ни слова.       - Идём, Сичэнь, - сказал Минцзюэ.       - Увидимся позже, А-Яо, - едва слышно пробормотал Лань Сичэнь, и Мэн Яо, по-прежнему распростёртый на полу, поднял голову.       - Прощай, средний брат, - проговорил он, а затем взглянул на Минцзюэ. – Глава Не.       Минцзюэ хмыкнул в ответ и вывел Сичэня из комнаты. Ему не очень понравилось, когда Сичэнь впервые настоял на том, чтобы Мэн Яо называл его старшим братом, но что-то в том, что Мэн Яо использовал его титул, теперь звучало неправильно. Тем не менее, он не собирался поправлять его.       Ещё нет.