Трагедия - это ещё не конец

      На следующее утро ото сна Цзычжэня пробудил запах пельменей, приготовленных на пару. Он фыркнул, поворочался под одеялами и, моргая, открыл глаза, обнаружив, что комната полна света. Взглянув в окно, юноша предположил, что сейчас, вероятно, середина утра. С тихим вздохом он перекатился на бок, лицом к двери, чтобы посмотреть, откуда исходит запах еды.       Это был Вэй Усянь. С кривой улыбкой демонический заклинатель внёс поднос с завтраком и чаем.       - Доброе утро. Я тебя разбудил?       - Доброе утро, - пробормотал Цзычжэнь, его слова были приглушены зевком, когда он сел в постели. - Это пельмени?       Вэй Усянь тихо рассмеялся:       - Ага. Я знаю, что они тебе нравятся. Как ты себя чувствуешь? Есть какие-нибудь признаки похмелья?       Цзычжэнь ещё раз подавил зевок и описал, как он себя чувствует, прежде чем слегка покачать головой. Ему казалось, что на груди у него лежит огромный, тяжёлый камень, давящий на сердце, но он не считал, что это как-то связано с алкоголем.       - Я так не думаю… Просто немного устал и хочу пить…       - Отлично, - сказал Вэй Усянь, и его улыбка стала нежной. - Цзинъи и Цзиньлин не очень хорошо себя чувствуют. Они выглядят примерно так же, как и Цзян Чэн, когда у него в первый раз случилось похмелье. - Он взглянул на поднос и слегка кивнул в сторону соседнего стола. - Хочешь завтракать в постели или за столом?       - Я могу встать, - заверил его Цзычжэнь, выбираясь из постели, и Вэй Усянь поставил поднос на столешницу.       - Не возражаешь, если я присоединюсь к тебе?       - Конечно, нет! - воскликнул юноша, протирая глаза и подходя к столу.       Вэй Усянь небрежно сел, наполнил две чашки чаем и протянул одну из них Цзычжэню.       - Замечательно, - произнёс он и кивнул на еду: - Ешь! Я уже позавтракал.       Рассеянно кивнув, Цзычжэнь устроился поудобнее и, подтянув к себе миску, приступил к завтраку. Рядом с ним Вэй Усянь потягивал чай, и некоторое время они сидели в уютной тишине. Это было приятно, и еда была хорошей - очень хорошей.       В конце концов, Вэй Усянь вздохнул и поставил чашку на стол.       - Цзычжэнь … Я понимаю, что ещё слишком рано, но я хотел бы поговорить с тобой минутку о будущем. И о том, что происходит сейчас.       Юноша с трудом сглотнул и отодвинул миску.       - Я не хочу слишком углубляться в это! – поспешил добавить Вэй Усянь и, протянув руку, сжал его запястье. - Но есть пара вещей, которые я хочу прояснить, хорошо?       Сердце Цзычжэня пропустило удар и забилось быстрее, а к горлу подступил болезненный ком. Он опустил глаза, но кивнул.       - Во-первых… Я знаю, что вначале это было просто для того, чтобы обезопасить тебя, но я хочу убедиться, что ты знаешь, что у тебя есть настоящее место здесь. В этой семье, в Пристани Лотоса и в Ордене Юньмэн Цзян.       Слёзы обожгли глаза Цзычжэня, и он быстро посмотрел на Вэй Усяня. Демонический заклинатель слегка нахмурился, в его взгляде читались тревога, вина и боль.       - Если это сюрприз, Цзычжэнь, мне жаль, - проговорил он срывающимся голосом. - Мы должны были прояснить ситуацию, мы, мы… - Он грустно, задыхаясь, рассмеялся. - Мы в этой семье не очень хороши в нужных разговорах…       - Я… - Юноша сглотнул, глядя вниз. - Я знаю вас всех… Я знаю, что вы все заботитесь обо мне, я знаю, я… но до… до позавчера я… думал, что я всё ещё… всё ещё… Ба… всё ещё Ба…       Горло сжалось, заглушая название его клана, до того как оно успело покинуть рот. Цзычжэнь зажмурил глаза и плотно стиснул губы, пытаясь сдержать рыдания.       - Прости, - пробормотал Вэй Усянь после долгой паузы. - Но я надеюсь, ты знаешь, что даже если бы всё пошло по-другому, даже если бы они увезли тебя тогда, у тебя всё равно было бы место в этой семье, Цзычжэнь. Всегда.       Тяжёлый камень в груди юноши треснул, боль просачивалась наружу, как кислота, даже когда давление ослабло, когда вес стал чуть легче, когда он задышал чуть глубже.       Каким-то образом - необъяснимо - Цзычжэнь поверил ему.       Была маленькая, испуганная часть его разума, которая беспокоилась, что он не должен этого делать. В конце концов, юноша всегда верил, что навеки останется в Балинг Оуян, что единственная семья, которую он когда-либо знал, всегда будет любить и защищать его, и теперь эта вера разбилась вдребезги. Не было никакой логической причины, по которой с узами, что он сформировал за несколько недель, должно было сложиться иначе; не было никаких причин для того, чтобы в этой семье он был в большей безопасности, но… он верил в это.       Цзычжэнь не знал почему. Он понимал, что если слова Вэй Усяня не оправдаются, он вряд ли когда-нибудь оправится.       Но он верил ему.       Поэтому юноша сделал глубокий вдох, заставил себя открыть глаза и посмотрел на Вэй Усяня:       - Я знаю.       Демонический заклинатель печально улыбнулся и сжал его запястье.       - Хорошо, - прошептал он и, откашлявшись, продолжил: - Что касается клана Цзян, Цзян Чэн и я действительно должны были прояснить это раньше, но мы не понимали, что нам это нужно… Я знаю, что всё началось как маскировка, чтобы люди не задавались вопросом, откуда ты родом, но если ты хочешь официальное место в Ордене Юньмэн Цзян, Цзычжэнь, оно твоё.       У юноши немного закружилась голова, и он, дрожащими пальцами взяв свою чашку, опустошил её одним глотком.       - Я знаю, что это важное дело, - проговорил Вэй Усянь. - Нам не нужен ответ сразу. Даже если ты не станешь официальным учеником, мы позаботимся о тебе. Мы имели в виду то, что сказали. Мы не хотим, чтобы ты куда-то уходил.       Медленно кивнув, Цзычжэнь поставил чашку и уставился на завтрак, который принёс ему Вэй Усянь. Его любимые пельмени. Чайная смесь, о которой он говорил две недели назад, его любимая. Миска с отварным мясом, к которой прислонился маленький бумажный человечек. Это не был активный талисман, вместо этого на нём были слова: «Не сделано Вэй Усянем и не остро, обещаю!»       - Я хочу, - выдохнул Цзычжэнь, и его желудок сжался, как будто он только что упал со своего меча. Никогда за всю свою жизнь он не представлял себе, что дезертирует, что будет принадлежать к какому-либо клану, кроме Балинг Оуян, и часть его всё ещё съёживалась при мысли об этом. Но он сглотнул, собираясь с духом, и встретился взглядом с Вэй Усянем. - Если… если ты примешь меня.       - Конечно, приму, - немедленно ответил Вэй Ин с явным облегчением. Это было настолько открытое выражение лица, что Цзычжэнь чуть не заплакал, но затем Усянь снова стал торжественным и вздохнул. - Есть ещё кое-что… ну, мы должны заняться этим как можно раньше… Если ты продолжишь использовать имя Вэй, это… Я прекрасно понимаю, что это, скорее всего, ещё больше расстроит твоих родителей. Я не хочу вбивать между вами клин, Цзычжэнь, правда, не хочу. Так что, если ты хочешь выбрать другое имя, сделай это. Если ты хочешь продолжать называться Вэй Цзычжэнь, я… Для меня это будет честью. Но моя честь не важнее твоего счастья. Он был прав. Цзычжэнь знал, что он прав. Тот факт, что он когда-либо даже думал о том, чтобы принять имя «Вэй», вероятно, был одной из причин, по которой его родители разозлились настолько, что решили, будто он предпочёл Вэй Усяня им.       Но они отвергли его.       И, в конце концов…       В конце…       - Я был бы горд продолжать носить имя «Вэй», если это действительно тебя устраивает.       Вэй Усянь усмехнулся так ярко, что это почти отвлекло Цзычжэня от слёз в его глазах, а затем он рассмеялся. Смехом, который был, по крайней мере, наполовину всхлипом.       - Меня это более чем устраивает, если ты уверен?       - Я уверен, - заверил его юноша.       - Хорошо, - выдохнул Усянь, вытирая глаза. Затем он кивнул на завтрак Цзычжэня. - Давай, ешь, а то остынет. И тогда вся моя работа на кухне будет пустой тратой времени.       - Ты это не готовил, - заметил Цзычжэнь, указывая на человечка-записку, и Вэй Усянь сделал вид, что нахмурился.       - Ай-я, не относись так неуважительно к своим старшим. Даже если я всего на три года старше тебя. Интересно, перестанет ли это когда-нибудь казаться странным?       Слегка улыбнувшись, Цзычжэнь вернулся к своим пельменям.       - Итак, ты предпочитаешь вид на озеро или нет? - Юноша слегка нахмурился, и Вэй Усянь пояснил: - Если бы у тебя были предпочтения, ты бы предпочёл смотреть на озеро или спрятаться подальше, в глубине Пристани Лотоса? Речь о твоих комнатах.       - О моих комнатах? - повторил Цзычжэнь, и Вэй Усянь серьёзно кивнул.       - Ты – внутренняя семья. Это означает, что ты получаешь свои собственные комнаты. Цзян Чэн и Цзяньюй пытаются выяснить, как лучше всех расселить, и, конечно, свои комнаты у тебя появятся, когда деревня Вэней будет построена более основательно, поскольку на данный момент все остальные места в Пристани Лотоса заполнены до краёв, но, тем не менее, время для планирования уже настало.       - Внутренняя семья? - Голос Цзычжэня слегка надломился, и Вэй Усянь кивнул.       - Внутренняя семья. - Он протянул руку и взъерошил волосы юноши. - Теперь ты застрял с нами. Поздравляю.       Цзычжэнь спрятал улыбку в чашке…       В течение следующих нескольких дней боль в груди Цзычжэню стало легче переносить, и он был почти уверен, что это из-за того, что так много людей помогало ему справляться с ней. Сычжуй, Цзинъи и Цзиньлин редко отходили от него и отвлекали его до тех пор, пока он не начинал говорить, а затем слушали, как могли. Цзинъи и Цзиньлин, время от времени, изо всех сил пытались скрыть свой очевидный гнев на семью Цзычжэня, но они очень старались не показывать этого, и он ценил это. Он любил свой клан и свою семью, и он любил своих родителей, и ему было неудобно слышать, как их презирают, как им угрожают.       Но небольшая часть его была также очень благодарна за то, что они злились. Цзычжэнь был слишком усталым и слишком обиженным, чтобы злиться самому, но он не мог не задаваться вопросом, должен ли он вообще злиться. И поскольку Цзиньлин и Цзинъи так явно кипели от его имени, он не думал, что в этом есть необходимость. Сычжуй никогда не говорил, зол он или нет, но он, безусловно, лучше всех умел слушать и очень хорошо умел сжимать руку Цзычжэня или менять тему, если видел, что ему становится не по себе. Он никогда не съёживался и не паниковал, когда глаза Цзычжэня наполнялись слезами, и всегда замечал, когда Цзычжэнь нуждался в объятиях.       Цзычжэнь не думал, что когда-либо в жизни у него было так много объятий. Рядом с ним были не только Цзинъи, Цзиньлин и Сычжуй. Вэй Усянь и Цзян Чэн обнимали его, по крайней мере, два раза в день, и на каждом обеде и ужине Цзян Яньли подходила, чтобы поцеловать его в щёку и убедиться, что он достаточно ест.       Маленькие А-Юань и А-Ю не знали, что происходит, но они оба уловили то, как люди вели себя рядом с Цзычжэнем, и регулярно прижимались к его ногам или прыгали в его объятия, чтобы потискать.       Даже Лу Мэйлинь, посмотрев на юношу, щёлкнула языком, покачала головой и притянула его в свои объятия.       - Твои родители - дураки, - твёрдо произнесла она. - Я рада знать, что у Цзинъи и Сычжуя есть такой замечательный брат, как ты. Не Хуайсан, Цзинь Цзысюань и Лань Ванцзи не обнимали юношу, что неудивительно, но они тоже сплотились вокруг него. Хуайсан утаскивал Цзычжэня и остальных на карточные игры или в поездку в бухту Лотоса, а Цзинь Цзысюань отводил его в сторону и очень неловко говорил, что сожалеет и что если он может что-то сделать, то он это сделает. Поддержка Лань Ванцзи по большей части была молчаливой. Он сердито смотрел на людей, которые рассказывали Цзычжэню о Балинге или о семейных драмах, и, время от времени, дарил ему лёгкие улыбки, которые обычно приберегались для Сычжуя и А-Юаня.       В течение семи дней тяжесть в груди Цзычжэня становилась легче, поскольку его друзья - его семья - забирали её у него по частям.       Но затем они получили известие от Не Минцзюэ.       - Поскольку расследование подходит к концу, было решено, что лучше всего будет провести конференцию по совершенствованию, чтобы обнародовать результаты. Тем не менее, Ордены и кланы ожидают, что и Вэй Усянь, и Мэн Яо представят свои отчёты - также были просьбы заслушать Вэй Цзычжэня и Лань Хаорана после их предыдущих показаний в Ланьлине, а также просьбы заслушать Вэнь Цин и Вэнь Нина как представителей остатков Вэней. Кроме того, Ланьлин Цзинь также запросил присутствие и отчёт Юй Цзиньлина - Цзинь Цзысюнь обвинил его в том, что он выдавал себя за члена их Ордена, а другие лидеры Орденов и кланов настаивают на том, что в качестве свидетеля засады на тропе Цюнци ему было бы уместно присутствовать на конференции. Таким образом, я организую конференцию в Цинхэ, чтобы сделать больше для обеспечения защиты вышеупомянутых. Официальное приглашение последует, но я подумал, что, в сложившихся обстоятельствах, предварительная информация может быть полезна. Если повезёт, эта конференция ознаменует конец этого дела, и мы сможем оставить его позади. - Не Хуайсан сморщил нос: - После этого он в основном просто говорит, чтобы я вёл себя хорошо, - сказал он, звуча немного растерянно. - Ух… Я ненавижу конференции по совершенствованию…       Цзычжэню стало холодно.       Дрожащими пальцами он опустил палочки для еды, заставив себя сделать медленный глубокий вдох.       Было разумно закончить расследование конференцией, он знал это - это был лучший способ убедиться, что все знают, что именно сделали Цзинь Гуаншань и Цзинь       Гуанъяо, лучшая возможность, которая у них могла быть, чтобы очистить имя Вэй Усяня, но…       Но…       - Я не против пойти, - нахмурившись, произнёс Вэй Усянь. - Но я не хочу, чтобы Вэнь Цин или Вэнь Нин приближались к Ордену Цзинь. Без обид, Павлин.       - Без обид, - согласился Цзинь Цзысюань. - Но я действительно думаю, что это поможет улучшить общественное мнение о Вэнях, если люди увидят их и услышат от них… Если они готовы пойти.       - Мы в какой-то степени способны позаботиться о себе, Вэй Усянь, - мягко проговорила Вэнь Цин и сделала глоток чая, хотя Цзычжэнь подумал, что её глаза напряглись, когда она посмотрела на своего брата. Целительница вздохнула: - Если мы не пойдём, это будет выглядеть так, словно нам есть что скрывать.       - Но… - начал Вэй Усянь, однако Не Хуайсан перебил его.       - Старший брат позаботится о твоей безопасности, - твёрдо сказал он, кивнув Вэнь Цин. - О безопасности всех вас, если на то пошло. Именно поэтому он проводит конференцию в Цинхэ - он ненавидит принимать гостей и старается максимально избежать этого. Но в Цинхэ он контролирует окружающую среду. Он сможет защитить всех.       Вэй Усянь нахмурился, скрестив руки на груди:       - Мне всё равно это не нравится.       - Никто тебя об этом не спрашивает, - ворчливо проговорил Цзиньлин. - Это никому не нравится. Я знаю, что мы сказали, что это Лань Хаоран, а не Цзинъи, был свидетелем засады на тропе Цюнци, но почему не упоминается Сычжуй, а только Цзычжэнь и я?       - Вне этой комнаты единственными людьми, которые знают, что Сычжуй был там, являются старший брат, брат Сичэнь и Лань Цижэнь, - пояснил Не Хуайсан. - Его никогда не называли кем-то важным, и я думаю, что большинству кланов действительно всё равно, кем именно был кто-то из вас. Для них вы всего лишь дети, которые наткнулись на нечто большее, чем вы ожидали. Но они уже слышали о Цзычжэне и Лань Хаоране раньше, поэтому знают, что нужно спросить о них. И если этот ужасный слизняк Цзысюнь обвинил тебя в том, что ты выдаёшь себя за ученика его Ордена, значит, они попытаются использовать это, чтобы отвести свою вину.       - Отлично, - раздражённо пробормотал Цзиньлин, но Цзинь Цзысюань положил руку ему на запястье.       - Мы исправим это, А-Лин, не волнуйся, - настойчиво заверил он сына, и сердце Цзычжэня болезненно сжалось в груди.       Рядом с ним А-Юань пошевелился и похлопал его по руке:       - Старший брат Чжэнь? У тебя всё нормально?       Цзычжэнь кивнул, заставив себя слабо улыбнуться маленькому мальчику.       - Я в порядке, - выдавил он, но его голос прозвучал как шёпот.       - Хм, - промычал А-Юань явно не убеждённый. - Ты уверен? Твои щёки стали снежными.       Услышав слова А-Юаня, Сычжуй вскинул голову, и его лицо исказилось от беспокойства:       - Цзычжэнь?       Цзычжэнь открыл рот, но как только он это сделал, его горло сжалось, и он стиснул зубы, на мгновение прикрыв глаза.       - Мой… - Он снова сглотнул и открыл глаза. – Мой… Сычжуй, мой отец будет там. - У Сычжуя защипало глаза, и он протянул руку мимо А-Юаня, чтобы положить ладонь на запястье Цзычжэня, и Цзычжэнь покачал головой. - Я не… я не знаю, смогу ли я… я…       Вздрогнув, он понял, что все смотрят на него, и почувствовал, как горят щёки. Он быстро посмотрел вниз.       - Чёрт, - пробормотал Вэй Усянь, и Лань Ванцзи укоризненно посмотрел на возлюбленного:       - Вэй Ин…       Но Усянь даже не взглянул на Ванцзи, он смотрел на Цзычжэня:       - Возможно… возможно, если мы скажем, что ты на ночной охоте, или…       Но предложение было слабым, и Цзычжэнь знал почему. Его вызывали как свидетеля. Если он не поедет, это, в лучшем случае, вызовет много вопросов. В худшем - это будет воспринято как большое неуважение, как со стороны самого Цзычжэня, так и со стороны Ордена Юньмэн Цзян.       - Мне нужно идти, - произнёс он слегка дрожащим голосом. - Не так ли?       - Тебе не нужно говорить главе Оуян ни слова, - резким тоном проговорил Цзян Чэн. - И если он приблизится к тебе, я разобью ему лицо!       - Его лицо? - спросил А-Юань, выглядя сбитым с толку. - Это тоже значит «я тебя люблю»? Звучит более злобно.       - Нет, это значит, что дядя на самом деле хочет разбить кому-то лицо, потому что это ужасный человек, - объяснил Цзиньлин, и у Цзычжэня скрутило внутренности.       - О-о-о, - протянул А-Юань, широко открытыми глазами глядя то на Цзян Чэна, то на Цзычжэня. - Старший брат Чжэнь, Старший брат Чжэнь, кто-то обидел тебя?       - Достаточно, А-Юань, - мягко прервал сына Лань Ванцзи, и А-Юань с недоумением взглянул на него. - Дело сложное. Тебе не нужно беспокоиться. - Он сделал паузу, и что-то смягчилось в выражении его лица. - Однако ты можешь помочь Цзычжэню, если обнимешь его. Если, конечно, он того пожелает.       А-Юань кивнул и снова перевёл свои большие глаза на Цзычжэня.       - Ты хочешь, чтобы я тебя обнял, старший брат Чжэнь?       Вопреки себе, юноша не смог удержаться от лёгкой улыбки и протянул руки к малышу:       - Это было бы чудесно.       А-Юань бросился к Цзычжэню, крепко обнял его, и юноша глубоко вздохнул.       Слишком рано, слишком рано видеть отца. Но он был не один.       Он мог это пережить.