* * *
Когда Стид проснулся, солнце стояло уже высоко, заливая каюту ярким жарким светом. Эдварда в комнате не было, но Стид не удивился этому. Обычно он и сам не задерживался в постели надолго, но в этот раз сон, сморивший его, был глубоким, спокойным — пожалуй, он не спал так крепко с того дня, как убили Сэма. Стид стряхнул с себя наваждение и приступил к обычным утренним процедурам. Таракан, тактично постучав в дверь, прежде чем войти, накрыл стол к завтраку, и ноздри Стида защекотал запах еды. Он не позволил себе сесть за стол — он был хорошим хозяином и должен был пригласить к столу Эдварда и, возможно, его старпома, этого Иззи Хэндса. Стид поморщился и понадеялся, что Иззи отклонит его предложение. Компании Эда хватило бы с лихвой. Первое, что привлекло его внимание, когда он вышел на палубу — огромный впечатляющий галеон по левый борт. Он был минимум в два раза больше «Мести», его белые паруса вздымались, загораживая собой небо. Борт его щерился угрожающими рядами пушек. Стиду не нужно было видеть корму, чтобы узнать название корабля — перед ним была знаменитая «Месть Королевы Анны». Эда он нашел на квартердеке — он разговаривал со своим старпомом и выглядел раздраженным и уставшим. Стид покосился на Хэндса и поймал его неприязненный взгляд. Что ж, чувство было взаимным. Иззи прошел мимо него, не поздоровавшись, шумно спустился на палубу и, выкрикнув: — Айвен! Клык! Возвращаемся на «Анну»! — прошел к шаткому на вид трапу, перекинутому между двумя кораблями. — Они уже уходят? — спросил Стид, подходя к Эду. — Как жаль, а я собирался пригласить мистера Хэндса к завтраку. Ему было вовсе не жаль, и, кажется, что-то в его тоне выдало его, — Эд громко хмыкнул, провожая Иззи взглядом. — Ты остался, — мягко сказал Стид, украдкой поглядывая на Эда. — Остался, — кивнул Эд, и что-то в животе Стида затрепетало, легко, как крылья бабочки. — Ты говорил что-то про завтрак?—~—
После завтрака (Эд ел много, с аппетитом, хотя, как он признался Стиду с лукавой кривой улыбкой, ему не нужно было есть — ему просто нравился вкус, особенно любимого Стидом апельсинового джема) Стид решил показать Эду корабль. Он любил свою «Месть» и в душе гордился ею, поэтому восторг Эда не мог не согреть. В особенности он восхитился тайными помещениями и переходами, начиная от запасной гардеробной, заканчивая крошечным закоулком в носовой части, куда Стид часто сбегал в первые свои дни на корабле. «Месть» шла быстро, уверенно рассекала воду («Покажите, на что способна эта малышка», — сказал Эд Баттонсу, когда сообщил ему курс, и любовно провел рукой по рулю; дыхание Стида на мгновение сперло). Прохладные капли туманом оседали на их лицах, когда они сидели, привалившись спинами к нагретой солнцем стене, вытянув перед собой ноги. Они пили чай и закусывали его булочками с джемом — было время обеда, как заметил Эд с удивительной прозорливостью для человека, который не испытывал голода. Стид не решался смотреть на него прямо, не желая смущать, но время от времени его блуждающий взгляд невольно обращался к лицу Эда. Сегодня он смыл свой пугающий боевой раскрас, и Стид мог внимательнее разглядеть его лицо. Невозможно было сказать, сколько ему лет — морщинки вокруг глаз вовсе не старили его, хотя волосы и борода были густо усыпаны сединой. Стид задавался вопросом: изменился ли он хоть сколь-нибудь с тех пор, как стал… тем, кем он был сейчас. — Стид, приятель, — лениво сказал Эд, прерывая ход его мыслей. Он запрокинул голову, упершись затылком в стену, и прикрыл глаза, наслаждаясь солнечным теплом и брызгами морской воды на лице. — Если ты хочешь что-то спросить, просто спроси. Стид на мгновение смутился. — Но как ты узнал? Эд хмыкнул. — Я не умею читать мысли, если ты намекаешь на это. Но я чувствую твой взгляд — и он вот-вот прожжет во мне дыру. — Но ты знал мое имя до того, как я сумел представиться, — негромко возразил Стид. Эд вздохнул и открыл глаза. Этот разговор заставил безмятежность на его лице испариться. — Я знаю некоторые вещи, — признался он нехотя. — Когда смотрю на людей. Больше похоже на то, что я читаю эмоции, а не мысли. Иногда я знаю чуть больше. К примеру, я знал, что ты недавно потерял кого-то близкого, ещё до того, как ты это сказал — горе оставило отпечаток на тебе, и я вижу его так же ясно, как… ну, скажем, твои завитые кудри. И он усмехнулся, мягко, не стремясь оскорбить. Рука Стида машинально коснулась волос. — Как давно… это произошло с тобой? — осторожно спросил он, сделав неопределенный жест рукой, как будто пытался объяснить, что именно подразумевал под «это». Эд понял. Он вздохнул и сел ровнее, весь заметно подобрался. — Я был Кракеном столько же, сколько ты живешь на свете, Стид, — произнес он глухо, глядя на искрящееся под солнцем море, как будто ища у него помощи. — Скоро будет тридцать лет, как я стал проклят. Стид выдохнул, коротко, судорожно, и протянул руку, чтобы… он и сам не знал зачем. Рука безвольно упала на колено, так и не коснувшись Эдварда. — Но до этого ты был человеком, так ведь? Эдвардом Тичем? — Также известным как пират Черная Борода, — негромко добавил Эд. На этот раз Стид ахнул. — Не может быть! Ты — Черная Борода?! Кормилица рассказывала мне истории о тебе перед сном. Взгляд Эда затуманился, и он невесело улыбнулся — Вот и все, чем я стал — всего лишь страшной историей, рассказываемой детям на ночь. — Это были прекрасные истории, — мягко возразил Стид. — Мои любимые. Полные приключений, неожиданных поворотов… — Жестоких убийств? — подсказал Эд, но Стид покачал головой. — Скорее… гениальных уловок. — Ах да. — Эд откинулся назад всем телом, заметно расслабленный, и негромко засмеялся. — Старое доброе искусство наебательства. — Искусство наебательства? — переспросил Стид с улыбкой. Он был рад, что сумел отвлечь Эда от его мрачной меланхолии. Эд хитро улыбнулся и хлопнул его по плечу. — Когда-нибудь я обязательно тебе покажу. И даже научу, если захочешь. Стид только кивнул. «Когда-нибудь» звучало очень многообещающе. Стиду хотелось, чтобы этот день пришел как можно скорее.—~—
Только когда настал вечер, и они сидели у камина после ужина на палубе и вечерней сказки (которую Стид не рассказывал команде уже давно — с самой смерти Сэма), Стид вспомнил, что так и не расспросил Эда о месте их назначения — Кипящем острове. Эд упомянул его лишь раз, вскользь, еще утром, когда сообщал курс Баттонсу. — Что там, на Кипящем острове? — спросил он как бы между делом, когда Эд, рассказывающий истории из своей пиратской жизни, на мгновение замолчал. Эд небрежно повел плечом. Он полулежал на диване, закинув на сидение одну ногу; второй, согнутой в колене, он водил из стороны в сторону. Поза его была расслабленной, а сам он — необычайно весел. Его глаза блестели, то ли ловя свет от камина, то ли от бокала бренди, который он успел выпить. — Просто остров, куда все мои пираты свозят добычу. — Эд сделал глоток. — Он небольшой, но надежно скрыт — по большей части благодаря спящему вулкану в самом центре. — Он усмехнулся. — Мирные торговцы обходят его стороной. Возможно, боятся вулкана, а может быть, слухов о том, что на острове живут призраки. — Призраки? — переспросил Стид, приподняв бровь. — Мы старательно распускали эти слухи на протяжении нескольких лет. Чтобы отвадить любопытных. — И надолго мы останемся на этом острове? — Стид добавил Эду бренди — тот с готовностью подставил бокал. — К следующей полной луне туда прибудут все пираты, находящиеся у меня в услужении, — пояснил Эд. — Подобные встречи необходимы. Пираты — народ легкомысленный, они могут забыть, на чьей стороне, если им это удобно. Мне приходится напоминать им время от времени, кому они служат. И он усмехнулся, мрачно, нехорошо. — И что вы решаете на этих встречах? — сказал Стид, немного встревоженный. — По-разному, — пожал плечами Эд. — Иззи настаивает, что мы должны дать бой Британскому Флоту. Я же считаю, что это скучно — вряд ли парни обрадуются. Им скорее понравится идея разграбить пару-тройку богатых торговых судов. Стид смутился. — Да, разумеется, — попытался улыбнуться он. — Старый добрый грабеж… Ура… — Он поморщился — тон звучал фальшиво. — Должен быть с тобой откровенен, Эдвард. — Стид стыдливо прикусил губу. — Из меня… не очень хороший пират. Как и из моей команды. По правде говоря, мы продержались в море так долго только благодаря протекции Сэма, моего… друга, которого я упоминал. Который погиб. «По моей вине», подумал Стид, но не произнес этого вслух. Сердце болезненно сжалось, слова комом застряли в горле. — Стид, приятель. Эд опустил обе ноги на пол, сел ровнее, чтобы их глаза были на одном уровне. Стид коротко взглянул на него и сглотнул. Он боялся этого момента — когда Великий Кра… когда Эд узнает, какой он на самом деле. Когда он разочаруется в нем, пожалеет, что не убил его вчера на палубе «Мести». В конце концов, Стид оказался хорош только в этом, если быть честным. В том, чтобы разочаровывать всех, у кого хватит глупости поверить в него. Эд положил руку ему на колено, привлекая внимание. Прикосновение было легким, едва ощутимым, прожигало насквозь. — Все мои знакомые пираты мертвы. Буквально. — Эд хмыкнул. — Возможно, это прозвучит странно для тебя… Но я бы не хотел, чтобы ты становился похожим на них. От чувства благодарности в глазах защипало. Стид моргнул несколько раз, моля непрошенные слезы уйти, и покачал головой. — И все же это не отменяет того факта, что по сравнению с другими я, скорее всего, буду бесполезен. Слабым звеном. — Я могу научить тебя, — легко предложил Эд, и Стид от неожиданности посмотрел на него, забыв про свое смущение. — Научить? — только и смог переспросить он. Эд многозначительно вскинул брови. — Быть пиратом. Стид издал нервный смешок. — Сэм пытался научить меня. Как оказалось, я весьма посредственный ученик. Эд раздраженно взмахнул рукой — колено обожгло холодом потери. — Этот твой Сэм разве был мной? Великим Кракеном, Ужасом Семи Морей? Разве был он Черной Бородой, пиратом из страшилок твоей няньки? Стид покачал головой и улыбнулся помимо воли. С каждым словом Эд распалялся все больше, в какой-то момент — примерно после «Ужаса Семи Морей» — вышеназванный Ужас вскочил на ноги и взволнованно заходил по каюте. — Никто не научит тебя большему, чем я, Стид. За сорок лет своей человеческой жизни и за почти тридцать лет жизни в виде Кракена я научился вещам, о которых ни один смертный и мечтать не может. Я — самый великий пират из всех когда-либо живших. Я — лучшее, что могло… — Ладно-ладно, — не выдержав, засмеялся Стид. Он схватил проходящего мимо него «самого великого пирата» за руку и силой усадил обратно на диван. — Твои аргументы были весьма убедительны, о Великий. Думаю, я хотел бы снова учиться пиратскому ремеслу. — И что ты предложишь мне взамен, Стид Боннет? — Голос Эда звучал низко, темно, волнительно, и Стид не сдержал дрожи. Он надеялся только, что Эд этого не заметил. — Я… — Он закрыл рот и задумался. Все, что он знал, было вот здесь, в этой самой каюте, во всех прочитанных им книгах, в картах, бережно спрятанных на полках, в побрякушках, добытых за время его пиратских рейдов. В секретной гардеробной. — Я не знаю, Эдвард. — Ну же, Стид, — подбодрил его Эд, слегка сжимая колено. Стид снова вздрогнул, на этот раз крупнее, заметнее. Во рту внезапно пересохло. — Может быть… этикету? — предложил Стид неуверенно, мысленно готовясь к насмешкам со стороны Эда. — Конечно же, я не считаю тебя грубым или не утонченным — наоборот, ты кажешься мне весьма утонченным, с отличным чувством стиля… — Этикету? — задумчиво перебил Эд его бессвязный лепет. — Типа как… какой вилкой есть первой, как говорить мудрено, словно твой лорд, как правильно одеваться — такому этикету? Стид кивнул, вконец смущенный. Эдвард внезапно рассмеялся, и это был теплый, приятный смех. Стид неуверенно покосился на него. — Знаешь, Стид, — сказал он с улыбкой. — Когда я был человеком, я бы убил кого угодно за такое предложение. Тяготел к пафосной жизни, ко всем этим… — он протянул руку, взял со спинки дивана кашемировый платок, который Стид оставил на нем утром, — …красивым вещам, — закончил он гораздо тише, задумчиво перебирая в пальцах мягкую ткань. — Тебе нравится? — негромко спросил Стид с улыбкой. — М-м-м? — Тебе нравятся хорошие ткани? Эд поднес платок к щеке, осторожно, словно тот был горячим, провел им по коже и прикрыл глаза. Ресницы его затрепетали, отбрасывая черную в свете камина тень. — Думаю… нравятся. Даже спустя столько лет. Выражение его лица, когда он открыл глаза и отнял платок от кожи, показывало сразу несколько эмоций: удивление, восторг… печаль. Пальцы Стида сами собой потянулись к горлу. Он умелыми движениями развязал свой шейный платок — простой, черный, из приятного на ощупь шелка — и протянул его Эду. Когда Эд не принял его, уставившись в недоумении, Стид мягко взял его руку и вложил платок в ладонь. Шелк, нагретый его телом, был заметно теплее холодных пальцев Эдварда. — Я думаю, он пойдет тебе больше, чем мне. Будет подчеркивать глаза, — произнес он, загибая пальцы Эда. Он задержал руку на долю мгновения, прежде чем убрать ее. — Достойный ли это тебя дар, о Великий Кракен? Эд не ответил — только посмотрел на него странным долгим взглядом. Стиду показалось, что он был смущен. Наверняка показалось. С чего бы ему смущаться? Едва ли это был подарок, способный впечатлить его. — Спасибо, — прохрипел наконец Эд, отводя от него взгляд. Он осторожно погладил теплую шелковую ткань, а затем расстегнул свою куртку и повязал платок простым узлом вокруг шеи. Свободно свисающие концы он пригладил пальцами, прежде чем снова застегнуть пуговицы своего кожаного одеяния. — Тебе к лицу красивые вещи, — признался Стид, и это была самая простая и искренняя вещь, которую он мог сказать в этот момент. Эд посмотрел на него почти испуганно и крупно сглотнул. — Еще бренди? — И Стид, не дожидаясь ответа, наполнил его бокал, позабытый на столике рядом с диваном. Все внутри у него пело, согретое внезапным теплом.—~—
Следующее утро они начали с небольшого урока застольного этикета. Стид разложил на обеденном столе в кают-компании (которую, к его величайшему огорчению, он использовал всего пару раз, — пираты, как оказалось, предпочитали есть на палубе или на камбузе, поближе к Таракану) все столовые приборы, которые взял с собой и запас которых периодически пополнял благодаря рейдам. Коллекция была поистине впечатляющей — Стид не постеснялся бы принимать самого Короля. Но за столом сидел только Эдвард, заметно взволнованный — он едва не подпрыгивал на месте, словно ребенок, которому пообещали сладость. Сегодня был жаркий день, и Эд снял свою куртку, оставшись только в простой хлопковой черной рубахе без рукавов. Избавился он и от своих перчаток без пальцев, и Стид впервые увидел, что его руки густо покрыты татуировками, слегка выцветшими от времени. Они причудливо змеились на коже, скрывались под одеждой, и Стид невольно задумался, какие еще татуировки есть на его теле. В вороте его рубахи, прямо под свободно болтающимися концами шейного платка (сердце Стида пропустило удар, когда он понял, что Эд не снял платка на ночь) виднелась птица, широко раскинувшая крылья в свободном полете. Стиду хотелось провести пальцами по ее оперению, почувствовать гладкость кожи. Вместо этого он мягко и медленно рассказывал цель назначения каждого столового прибора. Эд кивал взволнованно, заинтересованно крутил причудливые вещицы в руках. Казалось, он получал искреннее наслаждение от происходящего. По крайней мере, Стиду хотелось так думать. Он и сам наслаждался тем, что может стоять так близко, — в любой другой ситуации он счел бы это невежливым, но сейчас он нависал над Эдом, грудью едва не касаясь его спины, вдыхал запах его волос — морской бриз, соль, кожа и что-то еще, что-то его собственное. От переполнивших его ощущений в животе у Стида поселилось что-то щекочущее, волнительное, что-то, что поднималось выше, мешало вздохнуть полной грудью, когда Эд был так близко. После небольшой проверки его знаний (Стид называл приборы один за другим, а Эд демонстрировал каждый; он отличался поразительной внимательностью и памятью), Эд настоял на собственном уроке. Для этого им пришлось подняться в воронье гнездо. Эд ловко залез туда первым, продемонстрировав завидную сноровку, и с усмешкой наблюдал за отчаянно медленным продвижением Стида. Веревочная лестница оказалась более шаткой, чем он предполагал, а его туфли на каблуке были не самой удобной обувью для подобного подъема — гладкая подошва предательски скользила по перекладинам, грозясь в любой момент оставить его ступни без опоры. Не способствовал подъему и длинный узкий камзол. Когда Стид, запыхавшись, наверняка с растрепавшимися волосами, наконец забрался наверх, он стянул камзол под насмешливым взглядом Эда, а, когда тот со смешком приподнял бровь, снял и жилет. Он остался в одной батистовой рубашке, самой нарядной из всех, что у него были, и чувствовал себя почти что голым, такой тонкой оказалась ткань. Эдвард, кажется, не возражал против его внешнего вида — он только один раз окинул его взглядом, долгим, темным, изучающим (что-то в животе Стида сладко заныло), а затем обратил глаза к линии горизонта, на сверкавшие синим сапфировые воды моря. — Мы прибудем к Кипящему на исходе этого дня, — задумчиво сказал он, а затем приподнял ладонь, повел в воздухе пальцами. — Если не переменится ветер. — Вот как, — отозвался Стид, окидывая взглядом морскую синь. Отчего-то ему очень не хотелось доплывать до острова. Мысль о том, что Эд сойдет с «Мести», отталкивала, причиняла почти физическую боль в груди. Эд встрепенулся, посмотрел на него, а затем жестом предложил присесть. Их плечи и колени соприкасались, когда они сидели, привалившись спинами к фок-мачте. — В любом случае у нас есть еще целый день. — Эд хитро улыбнулся. — И я смогу всласть отыграться на тебе за головоломку с вилками. Итак, Стид. Мачты, паруса, снасти — расскажи мне все, что ты о них знаешь… Стид со стоном откинул голову назад, глухо ударился затылком о фок-мачту. Кажется, Эдвард не шутил, когда сказал, что хочет отыграться. Урок об устройстве корабля оказался не таким пугающим, как Стид думал, — Эдвард был отличным учителем. Он сыпал терминами, щедро снабжая каждый небольшой забавной историей о своей бытности юнгой, когда ему приходилось заучивать название каждой снасти на ходу, если не хотел получить очередную порцию тумаков от сурового боцмана на его первом корабле, когда ему было всего лишь пятнадцать лет. Стид слушал, широко раскрыв глаза, и старался не думать о том, чем он сам был занят в пятнадцать лет — явно не проходил суровую школу жизни. Эдвард был близко, так близко к нему, что Стид мог сосчитать все его ресницы, если бы это занятие не было заведомо бессмысленным — ресницы были слишком густыми и черными. Эд наклонился к нему, приобняв за плечо, вытянув свободную руку вперед, чтобы Стид мог проследить за его жестом и выцепить взглядом нужную снасть. Вот только все это было бесполезно, и причудливые названия — гитовы, бакштаги, фалы, гордени — так и оставались лишь причудливыми названиями, поскольку их предназначение сразу же вылетало из головы. В какой-то момент Эд повернул голову в тот самый момент, когда Стид украдкой рассматривал его вместо того, чтобы найти взглядом леера. Они оказались практически нос к носу — еще несколько дюймов и они бы соприкоснулись лбами. Эд замолчал на полуслове и резко выдохнул; его взгляд упал на губы Стида, лишь на краткое мгновение, но и этого хватило, чтобы сердце Стида замерло. Стид опомнился первым — он смущенно кашлянул и отодвинулся назад (хотя какая-то часть его разума упрямо шептала, умоляла сократить расстояние между ними; он велел ей замолчать). Эд убрал руку с его плеча и немного отсел, еще больше увеличивая дистанцию. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы снова вернуться к своей мысли, и на этот раз Стид слушал его внимательно, настрого запретив себе отвлекаться.—~—
Последние полчаса они просто молча сидели на марсе (Стид теперь знал, что так иначе называли воронье гнездо) и наслаждались теплом и тишиной. Разговоры команды были почти неслышны там, наверху, и Стид ощутил спокойствие, которого не чувствовал уже очень давно. Его тонкую рубашку трепал морской бриз, свежий, прохладный, ласковый. Волосы Эда также развевались на ветру, и Стид едва поборол в себе желание провести по ним пальцами, пригладить, расчесать растрепанные пряди. — Я не помню, когда в последний раз сидел вот так, ничего не делая, просто глядя вдаль, — задумчиво произнес Эд, откидывая брошенные ветром в лицо волосы. — Это… приятно. Расслабляет. — Ты сможешь отдохнуть, когда мы сойдем на острове, — заметил Стид, наблюдая за ним краем глаза. Взгляд, которым смерил его Эд, был тяжелым и нечитаемым, и Стид почувствовал внезапно, что сказал что-то не то. — …или нет? — робко предложил он, и Эд покачал головой с невеселой усмешкой. — Все очень сложно, приятель. — Расскажи мне, — попросил Стид сразу же. Эд тяжело вздохнул. — Я не смогу сойти с вами на острове, Стид. Я не могу ступать на сушу, когда захочу. Только раз в десять лет, всего лишь на один день, от рассвета до заката. — Это ужасно, — прошептал Стид с расширившимися глазами. Эд равнодушно пожал плечами. — Я привык. Поначалу это вызывало… некоторые неудобства, но затем стало легче. Особенно когда пиратов под моим командованием становилось все больше. Они готовы исполнить любую мою просьбу, стать моими глазами и ушами на земле, если понадобится. К тому же, третий десяток уже почти подошел к концу. Скоро, совсем скоро я снова смогу сойти на берег — если, конечно, найдется ради чего. — Разве ты не скучаешь? Эд коротко усмехнулся. — Уже давно перестал. Чаще всего я пребываю в обличье Кракена. Жизнь очень проста, когда ты огромный монстр. — Он нахмурился, как будто мысль об этом беспокоила его. — Ты не думаешь… ни о чем. Кроме голода. И ярости. Последнее слово он добавил совсем тихо, Стид едва расслышал его. Он не стал расспрашивать Эда об этом — решил, что узнает обо всем в свое время, если Эд сочтет нужным открыться ему. А пока что он перевел тему: — Не желаешь спуститься? Уверен, Таракан уже приготовил славный обед. Эд заметно оживился и повеселел. Когда они спустились, солнце уже клонилось к вечеру, время обеда давно миновало. Таракан, тем не менее, сохранил еду для капитана и его гостя в тепле. После еды Эд поднялся на квартердек, чтобы скорректировать курс, и Стид поднялся вместе с ним. Эд настоял, что их урок может быть продолжен, и, хотя голова Стида трещала после нескольких часов зазубривания мудреных названий и предназначений снастей, он согласился. Ветер все же переменился, и это задерживало их прибытие на несколько часов. После разговора с Баттонсом (он держался с Эдом спокойно, в отличие от всей остальной команды, которая все еще опасливо и даже со страхом косилась на него) Эд решил, что им стоит пройти еще несколько миль, а затем бросить якорь на ночь. — В любом случае мы далеко обогнали «Анну», — довольно хмыкнул он, рассматривая свой корабль в подзорную трубу. — Она идет тяжело из-за груза и пушек. По сравнению с этой юркой малышкой Анна — просто неповоротливая толстуха. Баттонс весомо кивнул. — Что ж, надеюсь, нам никогда не придется пользоваться преимуществом скорости «Мести», — задумчиво сказал Стид, рассматривая «Месть Королевы Анны» — небольшую, не больше монеты, точку на горизонте. — Только если вы не ввяжетесь в бой, из которого нужно будет быстро уйти. — Эд хлопнул его по плечу. — Пока рядом «Анна», «Мести» ничего не грозит, Стид. На моем борту пятьдесят пушек и почти двести человек. Никто в здравом уме не захочет ввязываться в бой против моего корабля — и меня, если уж на то пошло. И он усмехнулся, мрачно, кровожадно, усмешкой, так непохожей на его обычную. Его взгляд на мгновение стал ледяным, и Стид заметил эту перемену. По его коже прошелся холодок, несмотря даже на то, что день был жарким. Он уже видел это выражение на лице Эда и знал, что в такие моменты разговаривает не с Эдом, а с Великим Кракеном. Кракен, по неведомой ему причине, пугал Стида. Ему нравился Эд, открытый, искренний, смешливый (возможно, нравился даже слишком сильно), но Кракен… Кракен был другим. Мрачным, древним, расчетливым. Стид чувствовал какую-то невидимую угрозу, которая волнами исходила от него. Он понимал, что гнев Кракена может быть страшен, а месть его — короткой, но кровавой. Он надеялся только, что никогда не перейдет дорогу Кракену, этой темной сущности, которая пряталась в глубине души Эда.—~—
Тем вечером, когда они бросили якорь, а команда отправилась под палубу укладываться ко сну (вслед за жарким днем пришла прохладная ночь), Эд попросил Стида задержаться на палубе. Стид послушно остался, наблюдая за тем, как Эд удаляется куда-то в недра корабля (он начал ориентироваться на «Мести» поразительно быстро), а затем возвращается, неся с собой длинный сверток. В свертке оказалось две тяжелые тренировочные шпаги — Стид даже не знал, что они есть на корабле. Он неуверенно взвесил шпагу в руке и кинул быстрый взгляд на Эда. — Это правда необходимо? — спросил он с надеждой, что Эд передумает. Эд на пробу взмахнул своей шпагой, привыкая к ее весу, и размял плечи. — Меч, Стид, это оружие, которое никогда не подводит. Пистолет может дать осечку, но шпага всегда будет остра. К тому же, в ближнем бою нет способа победить врага надежнее, чем заколоть его. Стид крупно сглотнул и посмотрел на шпагу еще раз. — Мне редко доводилось пускать в ход холодное оружие, — признался он нехотя. — Как и пистолет, если уж на то пошло. Джентльмен-пират ранит своих врагов не оружием, Эд, он убивает своей добротой. Эд хмыкнул. — И я уважаю это, приятель, весь этот твой… — Он щелкнул пальцами несколько раз, будто пытаясь найти подходящее слово. — Апломб? — предложил Стид. Эд еще раз щелкнул пальцами, несколько раз утвердительно покачал указательным. — Точно, он самый. Но этого недостаточно, Стид. Чтобы быть настоящим пиратом, ты должен уметь сражаться. — Что ж, полагаю, ты прав, — вздохнул Стид. — Ну конечно, я прав, — фыркнул Эд, и Стид не мог не улыбнуться. Эд поманил его рукой. — Давай, приятель, покажи мне, на что ты способен. Порази меня своим лучшим ударом. Разумеется, лучший удар Стида даже не коснулся Эда, — он оказался обезоружен в считанные секунды после начала боя. Эд сделал молниеносный выпад, сократил дистанцию, плашмя ударил его клинком по внутренней части запястья — и вот его шпага со звоном упала на палубу, а к горлу оказался приставлен кинжал, который еще минуту назад был спрятан в ножнах на поясе у Эда. — Что ж, — усмехнулся Эд, стоя к нему близко, почти вплотную. — Нам есть над чем поработать. Еще раз! И Стид поднял свою шпагу, только затем, чтобы опять уронить ее, а затем снова и снова. В последний раз он продержался целую минуту, парируя почти все удары Эда, но снова предательский кинжал блеснул в лунном свете — и остановился в паре дюймов от его живота. Эд опустил руку, убрал кинжал в ножны, кинул шпагу на палубу. — Хочешь, научу тебя одной продвинутой технике? — предложил он с кривой усмешкой. — Я часто прибегал к ней, когда был еще человеком — не раз спасала мне жизнь. Стид заинтересованно вскинул брови и кивнул; говорить ему было тяжело, он судорожно ловил ртом воздух, весь разгоряченный и покрытый испариной. Эд совершенно не вспотел, даже его волосы, собранные в небрежный полупучок на затылке, казалось, не растрепались. — Суть в том, — продолжал Эд, медленно, шаг за шагом отступая от него, пока расстояние не стало приличным, в несколько метров. — Чтобы дать противнику поразить тебя — но только в то место, где удар причинит наименьший вред. — И он приподнял свою рубаху, открывая левый бок, густо усеянный выпуклыми шрамами. Стид впился взглядом в обнажившийся участок кожи, тщетно пытаясь убедить себя, что сердце стучит в груди после боя, а не по какой-то другой причине. — Ты должен отвести удар, подставить левый бок. — И ты уверен, что это не опасно? — неуверенно спросил Стид, посмотрев ему в лицо. — Я покажу тебе. Коли меня. — Что?.. — Возьми свою шпагу и проткни меня ею, — пояснил Эд, приподняв брови, и прикоснулся пальцами к обнаженному левому боку. — Вот здесь. — Но, Эд… — Со мной ничего не случится, Стид, — усмехнулся он. — Помнишь ведь: я не могу умереть. Рана затянется быстрее, чем ты наполнишь мой бокал бренди. Стид все еще был не уверен, нервно сжимал рукоять оружия. Эд хмыкнул. — Похоже, приятель, тебе нужно немного мотивации. И он достал свой пистолет и взвел курок, нацеливая его прямо в лицо Стиду. Все внутри похолодело, когда Стид заметил стальной холодный блеск в его глазах — в глазах Кракена. — Ты не станешь стрелять в меня, — прошептал он, задержав дыхание. Эд склонил голову набок, выражение лица его было почти вызывающим. — Ты правда хочешь проверить, Стид? Коли меня, или я выстрелю в тебя. — Нет! — Да! Раз… два… Стид не стал дожидаться счета «три» — крепко перехватил рукоять, вперился взглядом в лицо Эда и, коротко разбежавшись, насквозь пробил его бок. Холодный блеск пропал из глаз Эда, от них солнечными лучами разбежались морщинки, и Стид услышал его смех, низкий, грудной, теплый. В груди встрепенулось сердце, он положил руку на обнаженное предплечье Эда — чтобы удержать, чтобы прикоснуться. — Говорил же тебе, — прошептал Эд довольно, и он был близко, так близко. — Ты безумец, ты знаешь это? — шепотом же ответил Стид. — Как и ты, Стид. И Эд поцеловал его — просто сократил и без того небольшое расстояние между ними, прижался к его губам, легко, ненавязчиво, словно спрашивая разрешения. Стид судорожно выдохнул, вцепился пальцами в его прохладную кожу, притянул к себе и ответил на поцелуй. Губы Эда были теплыми, теплее, чем Стид себе представлял. Эд целовал его медленно, словно смакуя, но Стиду было этого мало, слишком мало. Он коротко застонал и приглашающе приоткрыл губы. Не удержал дрожи, когда язык Эда скользнул в рот, проходясь по кромке зубов, изучая десны, изгиб нёба. Рука Эда обвилась вокруг его шеи, притягивая невообразимо близко, пальцы ласково коснулись шеи. Стид выпустил из рук рукоять шпаги и сделал то, чего ему хотелось с самого вороньего гнезда — запустил наконец руку в волосы Эда. Он не знал, сколько они стояли так, в этом странном страстном объятии. Когда Стид отстранился, чтобы перевести дыхание, Эд посмотрел на него из-под ресниц. Стиду казалось, что он видит в его глазах отраженные звезды, и они казались ему прекрасными. — Кажется, нам нужно… — И Стид кивком указал на шпагу, которая все еще пронзала бок Эда. — Да, черт возьми, — ответил Эд, но ничего не предпринял. Только втянул его в еще один поцелуй. Стид совсем не возражал.