Быть человеком

Тяжело, когда ты не можешь спасти человека, и он умирает у тебя на руках. Становится чуточку легче, когда знаешь, что он умирает безболезненно. [au, где Игорь может забирать чужую боль, а Пете действительно повезло]

Игорь Гром, вот, никогда не показывал своих ушей или хвоста, просто говорил, что «да, немецкая овчарка я, отстаньте». И никогда кепки своей не снимал, Петя догадывался, что под ней он уши и прячет.

Хазин красивый. Красивый как пиздец в этих своих водолазках с пальто, или в обычной футболке, или в полицейской форме — Гром один раз случайно видел фотку — или… Или такой. Жаром обдаёт щёки, и если бы Игорь умел краснеть — не обобрался бы потом издевательств. Петя на нём совсем небольшой, худой, бледный, с тонкими запястьями и выпирающими тазовыми косточками. Игорь вдруг ощущает потребность поцеловать их или, еще лучше, оставить засос, как какой-нибудь ревнивый подросток.

То, что дело пахнет керосином, Игорь понимает практически сразу, когда к нему с грацией слона в посудной лавке, скинув пару папок с незакрытыми делами, бочком подкатывает Цветков и тихонько сообщает, что Федор Иваныч видеть его желают-с.

Эта проблема, быть может, и осталась бы жить только в голове Игоря, но однажды вечером Петя умотал гулять со своими столичными друзьями. Гром уже не помнил, в какой момент начал думать об этом, замечать все эти деталечки и нюансы, взгляды и интонации, не говоря уже о каких-то поступках, но факт для Игоря был непоколебим и неоспорим: Петя его стеснялся.

У Игоря было очень интересное восприятие гейства. Значит, сосаться и жамкаться до стояка под носом у всего участка — не гейство, взаимная дрочка со всеми вытекающими сперма-смешениями — тоже не гейство, это типа антистресс. Взаимовыручка. Как выяснилось позже, член сосать — это тоже не гейство, если только не ты сосешь, а у тебя, стоя на коленях в грязном сортире. А вот в жопу — это гейство. Это уже слишком.

— В смысле ты не можешь? — Рявкнул Хазин. Сержант потупился, понимая, что огребëт от генеральского сынка по первое число. — Сходи к Грому и принеси отчëт по делу Зуброва. Быстро! — Пëтр шипел похлеще змеи, так что во всëм наркоотделе Питерского управления полиции зависла боязливая тишина. — Майор Гром, он... (Сероволки мимоходом)