***
— Эймон, Эймон, ты дома? Да где блядская «д»? Держи себя в руках, ты все придумал, там не Эймонд, там не Эймонд, там не…. Там был Эймонд. Стоял в арке между кухней и прихожей, сложив руки за спиной, выглядя еще более похожим на себя прежнего, чем Эйгон. Выглядя таким же холодным, красивым и опасным, что и многие века назад. Кивнул брату, взглянул на Люка, затем на пса, который пытался поймать свой хвост, нарезая круги по просторной прихожей. Взгляд Эймонда заметно потеплел, он улыбнулся, шагнул к Барри и протянул руки в попытке дотронуться. Пес подбежал ненадолго, ткнулся в ладонь и снова побежал за хвостом. Эймонд нахмурился и снова посмотрел на Люка: — Он разве не должен быть поумнее? Предыдущий ретривер, который был у нас, не был таким тупым. — Эймон! — Барри не тупой, — Люк смотрел в глаза человеку, убившему его, и не понимал, почему собирается завести светскую беседу, — но дисциплины ему не хватает, это правда. Ему всего два, во-первых, а во-вторых, он жил с пожилой леди, которая не могла дрессировать его, как требуется. И вот мы здесь. — Дисциплина, — Эймонд протянул слово, явно доставившее ему удовольствие, — за это могу отвечать я. Он снова посмотрел на Люка. Узнавания — ноль. Эйгон кашлянул и смущенно произнес: — Приятель, прости ради Богов, у меня проблема с именами. Хочу представить тебя брату и понимаю, что не помню твоего имени. — Все в порядке, я Л-ль… Лео, — Люк сглотнул. — Эймон. — Протянутая для рукопожатия ладонь и более ничего. Ни интереса, ни злости, ни ненависти, ни тепла и легкой улыбки, которая досталась собаке. Ничего. Могут ли они не помнить? Могут ли переродиться без воспоминаний, — подумалось Люку. Наверное, он хотел бы этого для себя, так было проще. По какой-то странной случайности эти трое — теперь Люк был уверен, что Лена — это Хелейна — были вместе. И, похоже, нихрена не знали о Вестеросе времен Танца Драконов. Разве что из учебников истории. Люк и до этого не особо понимал, что делает, а теперь он и вовсе сник, не зная, как быть дальше. Как жить после этой странной встречи с… врагами? Псевдо-родственниками? На что он вообще рассчитывал, чего ждал? Что Эймонд схватит его за горло? Приставит к глазу нож для сыра, закричит о долге? А должен ли что-то Люк этому человеку? У него оба глаза в порядке, он, похоже, любит собак и живет свою лучшую жизнь без воспоминаний об ужасах войны и потерях. Зависть к убийце родичей поднялась волной и начала топить. Зависть и тошнота. Парень вспомнил о воде. — Эг, — сказал он сдавленным голосом, — можно воды? — Точно, вода, я же обещал. Идем на кухню. — Эйгон оставил Барри, с которым играл, пока Люк мучился мыслями о далеком прошлом, и скрылся в арке. Тут же раздалось раздраженное: — Бля, Эм, что у тебя тут произошло? Почему разбитая посуда на полу? — Не у меня, а у Лены. Видимо, плохо заполнила сушку, я только шкафчик открыл, тарелки и повалились мне чуть ли не в лицо. Оставь, я уберу. Пока Эймонд убирал осколки, Люк жадно глотал воду. Когда волнение поутихло, он понял, что не знает, как добраться отсюда домой. — Э-э-э, ребята, есть тут поблизости автобусная остановка или типа того? — он вложил в свой тон всю непринужденность, на которую был способен. — Спасибо, Эг, что позволил зайти и убедиться, что теперь Барри в надежных руках. Эйгон не успел ответить, только поднял палец вверх, его опередил Эймонд, уже закончивший убирать разбитую посуду: — Я могу подвезти, мне все равно надо в центр. Ты где живешь? — Достаточно далеко, на юге города. Не хочу утруждать, — ответил Люк, — к тому же, тоже есть дела в центре. Так что если подбросишь до ближайшей станции метро, буду очень признателен. — Зачем же до метро, я тебя до центра за пятнадцать минут довезу. Могу высадить у Красного замка. — Эймонд одним ленивым движением перебросил свои длинные светлые волосы на правую сторону и начал заплетать косу. Люк вспомнил припаркованный у дома байк. Бля. — Класс. Я в деле, — он улыбнулся и продолжил смотреть. Его убийца заплетал волосы и это смотрелось так… горячо? Что у него с головой вообще? Жара, неожиданная встреча, трудный день, никуда не девшееся желание встретить хоть кого-то, с кем можно было поговорить, обсудить эту невыносимую тяжесть бытия… Эймонд доплел косу, откинул ее назад и двинулся на выход. В прихожей он вручил Люку шлем. — Поедем на байке. Хорошо? Немногословный, как и раньше. — Никаких проблем. — Только держись крепче. Лучше за меня, за сидение — это плохая идея. Люк кивнул и отдал честь шутливо: — Есть, сэр. Он вышел из дома, на ходу надевая шлем. В странном состоянии полу-транса оглянулся на Эйгона, который остался стоять в дверях, удерживая Барри за ошейник, и не забыл напомнить: — Эг, мой номер телефона, если что, в договоре. По любым вопросам — в любое время дня и ночи! И… удачи вам двоим. Троим. Четверым. — Люк улыбнулся, усаживаясь, и Эйгон помахал ему в ответ безмолвно, вновь поднимая указательный палец правой руки вверх. Когда мотоцикл с ревом завелся, Люк-Лео облепил руками торс Эймонда и услышал короткое: — Готов? — О, да, — ответил он, и они тронулись резко. Вцепившись в Эймонда, Люк нервно усмехнулся собственным мыслям о том, что тронулся он не только с места, но, вероятно, еще и умом. Плана у Люка не было.***
Люк не очень-то был готов к поездке на мотоцикле. Эймонд надел куртку, а он так и остался в футболке. Несмотря на летнюю жару, ему стремительно становилось холодно. Ехали быстро, открытые участки кожи покрывались мурашками, ветер хлестал по предплечьям, разметал по лицу кудри, выбившиеся из-под шлема, ладони, лежавшие на животе Эймонда, ощущали напряжение пресса на каждом повороте. Люк был не самым стабильным человеком. Он многое понял про себя еще на первом курсе колледжа, где изучал психологию, но то, что вытворяла его психика сегодня, не умещалось ни в какие рамки. Зачем он зашел в дом, зачем согласился стать пассажиром Эймонда, почему прижимался грудью к его спине, почему отчаянно хотел ехать так хоть целую вечность? Злость на самого себя пришла внезапно, вместе с воспоминаниями о другой быстрой и страшной поездке. Тогда его руки обнимали не Эймонда. Одна — на рожке седла, другая — на чешуйчатом боку, похлопывающая его в бессмысленной попытке успокоить. И крики, крики. Тогда во всем, что случилось, был виноват Эймонд, сейчас — только Люк. Руки его вдруг отпустили Эймонда, опережая мозг, попытались ухватиться за сидение позади собственных бедер. Люк не заметил резкого поворота, показавшегося за соснами, растущими по обе стороны дороги. Его опасно качнуло. Коса! Коса была прямо в зоне видимости, досягаемости и понимания. Люк резко схватил Эймонда за волосы в стремлении не свалиться на ходу, голова того опасно откинулась назад. На повороте байк накренился так, что Люку показалось, что они падают, но Эймонд вырулил, дернулся всем корпусом влево и увел байк в сторону от шоссе. Запах шин распространялся в воздухе, когда Эймонд с яростью отбросил байк, слезая и не заботясь о том, успел ли спешиться его пассажир. — Пиздец! Это что, блять, сейчас было? Ты на тот свет захотел, придурок? Люк полулежал на левом боку, оперевшись на локоть, половина ноги — от колена и ниже — погребена под задним колесом. Брови нахмурены от боли и чего-то еще, в глазах — слезы. Эймонд подскочил к нему, освобождая от опрокинутого мотоцикла, и еще раз, громко, но уже практически заботливо спросил: — Ты чего? Что с тобой случилось? Люк поднялся сначала на колени и так и остался утопать в песке. Увидел кромку воды вдалеке, понял, что они недалеко от пляжа. Кажется, черта города была близко, за следующим поворотом. — Прости. Мне стало плохо. — Тяжелый вдох. Выдох. Снова вдох. — Твой брат в курсе, меня вырвало сегодня с час назад… Блин, извини. Эймонд смотрел пристально, уже без злости. — Сказал бы. Мы бы вызвали тебе такси. — Уже все нормально. Еще раз извини. Надеюсь, с мотоциклом все в порядке? — Да что ему сделается? — Эймонд поднял байк и осмотрел бегло. — Не великая авария. Лучше скажи, как нога, — он приблизил свое лицо к Люку, сгибаясь. Тот все еще стоял на коленях и потирал левую голень с болезненным выражением лица. С побережья пахло солью, водорослями, теплым летним вечером и… розами? Люк смутился, а потом понял, что розами пахнет, кажется, Эймонд, вернее, его растрепавшиеся волосы, которые теперь щекотали ключицы Люка, пока он сам осматривал его ногу. Люк резко вскочил на ноги, не помня себя. Отошел чуть дальше. Извинился еще раз: — Прости. Я тороплюсь. Со мной все в порядке. Если можем ехать дальше, я буду тебе очень благодарен. — Конечно. — Эймонд отстранился и подошёл к байку. — Садись. И, пожалуйста, больше не отрывай руки от меня. Люк кивнул и оседлал мотоцикл, поморщившись. Остаток пути прошел без непрошенных мыслей. Когда подъехали к Красному замку, Люк вдруг вспомнил, что забыл сказать Эйгону нечто важное. Это было прописано в договоре, но всем всегда требовалось напоминание. Вместо того чтобы попросить Эймонда передать информацию брату, он обратился напрямую к нему. — Эймон… Держись, проклятая «д», не подведи меня, — спасибо, что подвез, и… пиши раз в неделю, хорошо? Светлая бровь поднялась удивленно-непонимающе. — Барри! Я имею в виду… ты сказал, что возьмешься за его воспитание, вроде… мне нужна инфа, ну знаешь… как все идет первое время. Хотя бы недель восемь. Идет? — Конечно. Понял. — Эймонд нажал на ручку газа. — Пока. Люк вздрогнул от резкого звука, не успев ответить или продиктовать свой номер. Он надеялся, что Эймонд догадается найти его в договоре и напишет через неделю. Почему надеялся? Из-за Барри, естественно. Ему необходимо было знать, что пес в хороших руках. Может, стоило внести в договор пункт о еженедельном, ладно ежемесячном, посещении тех, кто взял себе питомца из их приюта? Надо обсудить с Элис. Не такая и плохая идея. Люк улыбнулся и вдохнул знакомый вечерний воздух столицы. Никаких дел в центре у него не было.