Мой дом - это ты

Они стояли, обнявшись, кажется, целую вечность. Никто не хотел первым прерывать объятия. А Деймон и не думал им мешать — больше не тащил никуда — не нужно было спешить, они были дома. Рейнира залила слезами все левое плечо Люка, а волосы на макушке в порыве нерастраченной материнской нежности превратила в натуральное птичье гнездо — и как только дотянулась, ее маленький сын был теперь на голову выше нее! Наконец Рейнира отстранилась немного, чтобы взглянуть на Люка, но почти сразу ее взгляд упал на того, кто был за ним. Не Деймон, Люцерис видел его боковым зрением. Он не решался обернуться и посмотреть. Видят боги, потрясений для одного дня уже было достаточно! Он с волнением взглянул на мать, которая ободряюще улыбнулась ему и взяла за плечи, нежно, но настойчиво разворачивая туда, где был кто-то еще. Когда Люк наконец повернулся, то увидел, что в дверном проеме, разделяющем дом и террасу, стоит русоволосый подросток, очень похожий, как на Деймона, так и на мать, но с таким ужасающе-угрюмым выражением лица, какого он в жизни не видел. Люк понятия не имел, кто это. Может быть, просто общий сын его отчима и матери? В надежде на какую-то подсказку, он посмотрел на Деймона, затем на мать, в легкой подбадривающей улыбке которой увидел, что обязан был знать сцепившего руки на груди и ожидающего молча мрачного парня. Очень мрачного. Ну, конечно! Он мысленно ударил себя по лбу. — Э-Эйгон? Заслышав свое имя, парень оторвался от дверного косяка и двинулся к ним. Подошел вплотную, обнял Люцериса, сказал «привет» и похлопал по спине несколько раз. Похлопал так, будто он был не братом ему, а раздражающим соседом, который давно должен крупную сумму денег. Люк и так был смущен, а это явно механическое действие только еще больше сбило его с толку. Вот Эйгон, живет со своими родными родителями. В полной семье — все, о чем он сам мечтал двадцать три года, так какого черта он выглядит таким несчастным? — Пойдемте-ка в дом, там и поговорим, — Деймон наконец прервал молчание, а заодно и мысли Люка. Он обнял обоих своих мальчиков за плечи так, что те оказались по обе стороны от него, и все вместе они вошли в дом. — Я буду у себя, — проговорил Эйгон, как только все оказались в пространстве кухни. — Даже не поговоришь с братом? — тон Рейниры был удивленно-возмущенным. — Сначала ты, мам. Надеюсь, станешь теперь посчастливее. Насколько это вообще возможно. Осталось найти всего троих детей, — флегматично проговорил подросток и скрылся в проходной галерее. Сказать, что Люк был озадачен, значило бы не сказать ничего. — Что с ним вообще такое? — он вертел головой, смотря то на Деймона, то на мать, которая теперь выглядела смущенной и даже виноватой. Молчание прервал Деймон. — Ну если в двух словах, Люцерис, то, — отчим начал загибать пальцы, — а) он многое пережил, я уверен, ты понимаешь; б) его родители все его детство переезжали с места на место, таская его за собой, как ручную кладь, он сменил восемь школ, не шутка, знаешь ли; и в) он просто подросток, — на этих словах Деймон улыбнулся, пожимая плечами, — будь к нему снисходителен. — Понял, — коротко ответил Люк, кивая, и они втроем замолчали на какое-то время, сидя за огромным пустым столом. — Но вот мы здесь, уже пять месяцев, — Рейнира наконец заговорила, — решили, хватит бегать, купили дом. Первый в нашей жизни. А тут ты… — мама взяла его за руки и нежно поцеловала каждую, — конечно, поведение Эйгона — моя вина, и только моя. Все из нас пережили многое. Все видели, как умирали их любимые. Вот Рейна или Бейла, например… — Что? — Люк прервал монолог матери криком, — есть Рейна и Бейла? Где? — Не здесь, успокойся, — Деймон усмехнулся, — но вы скоро увидитесь. Сейчас они в Пентосе, гостят у бабушки и дедушки, но через неделю… — Что? — теперь Люк вскочил на ноги, выкрикивая единственный вопрос, который мог задавать. В висках стучало, сердце удерживали сотни тисков, а оно словно рвалось наружу, неспособное остаться на месте от обилия полученной информации, — бабушка и дедушка? — Тише, тише, сынок. — Деймон встал со своего места и подошел к нему, положив руки на плечи в успокаивающем жесте, — не Корлис и Рейнис, прости, я должен был подбирать слова, на тебя столько всего свалилось. Итак, есть только мы с твоей мамой, Эйгон, Рейна и Бейла. К сожалению, это все. Пока все. Руки отчима продолжали поглаживать его плечи, и Люк задышал наконец, шумно втягивая воздух носом, а выдыхая ртом. — Они у своих биологических бабушки и дедушки, — пояснила мать, — они в прекрасных отношениях, и мы только рады этому. — Значит, Рейна, Бейла и Эйгон, — Люк загнул три пальца и уставился на них, размышляя вслух. — Это много, это уже почти система. Значит, теория моего парня о том, что перерождаются лишь те, кто умирает насильственной смертью, терпит крах. — Что? — хором проговорили Рейнира и Деймон, и Люк замер на полуслове с открытым ртом. — У тебя есть парень? — спросила мать. — Ты рассказал кому-то о том, что ты жил тысячу лет назад, а потом переродился? — сразу за ней спросил Деймон. — И ты еще не в психушке? Пекло, да у меня только два варианта почему. На последней фразе тон отчима отчетливо похолодел. Люку отчего-то не хотелось спрашивать, какие именно варианты пришли в его голову. Он вскинул руки ладонями вперед и почти умоляюще посмотрел на родителей. — Так, по порядку. Давайте по порядку. Да, у меня есть парень. И… да, он в курсе всего этого. Но не переживайте, он не… не представляет угрозы, — Люк поморщился, он ненавидел врать. Но и говорить о том, кто именно является его парнем, тоже не собирался. По крайней мере, сегодня. Они с Эймондом уже поняли, что подобные новости без подготовки не сообщают. Сам Люк и Эйгон-старший уже взорвались однажды, и это чуть не привело к беде. Страшно представить, что будет, если встретятся Деймон и Эймонд или Эйгон и мама. Люк встряхнул головой, будто это помогало прогнать неприятные мысли, и продолжил. — Мама, — его обращение прозвучало, как вопрос, — я надеюсь, что все в порядке с тем, что это мужчина? «И с тем, что это Эймонд», — продолжил он в своей голове, и его мать ответила самой нежной из своих улыбок. Она снова потянулась к нему и взяла за руки. — Ну, конечно, да. Просто это стало для нас неожиданностью, вот и все. Все прекрасно, если он тот, кто делает тебя счастливым. — И если он не псих приставучий, не способный оторваться от тебя на полдня, — добавил с ухмылкой Деймон, и Люк на мгновение похолодел, — это же он тебе телефон обрывает? — отчим кивнул на смартфон, который он еще в машине перевел в беззвучный режим. — Ой, да. Он просто меня потерял, я уже должен был быть дома, он ждет меня в моей квартире, мы договаривались вместе провести остаток дня. — Так ответь ему. — Я напишу сообщение, — Люк вымученно улыбнулся, не смотря в глаза отчиму, а когда наконец поднял взгляд, готов был поклясться, что заметил в глазах Деймона хитрое выражение, которое что в прошлой жизни, что в этой могло значить только одно — «этот наглец что-то скрывает». Рейнира всплеснула руками, и громкий хлопок отвлек Люка от смс. — Ну хватит! Все остальное обсудим за ужином. Деймон, Люцерис, берите Эйгона и несите стол и стулья в сад. И накрывайте сразу. Насладимся последними солнечными деньками сентября. В октябре в саду уже не поужинаешь.

***

За едой все немного расслабились и совсем разговорились. Люк рассказал семье, что тоже много переезжал, как из-за этого пострадало его образование и как он теперь намерен восстановиться в столичном филиале своего колледжа и продолжить обучение. Деймон и Рейнира вспомнили, как нашли друг друга семнадцать лет назад совершенно случайно на одном из курортов Арбора, и почти сразу же поженились и стали родителями. Как четыре года назад, во время совместного путешествия на континент, встретили близняшек на городском рынке Пентоса. Эйгон рассказал немного о своих школьных делах и подготовке к поступлению в колледж, а также о новой подружке. Они вчетвером говорили обо всем и ни о чем. Люк был благодарен родителям, что тема его отношений больше не поднималась. Только однажды, поднимая бокал, Деймон с хитрой ухмылкой произнес: — А знаешь, я рад, что у тебя есть парень! А то Рейна так переживала, что ты найдешься, а она замужем за Корвином, — Деймон усмехнулся, а потом в открытую захохотал, — на самом деле нет, не переживала. Тут улыбнулся даже Эйгон, потом к ним присоединились и Люк с Рейнирой. И это будто ослабило натянутую пружину в каждом из них. Остаток вечера они просто ели, разговаривали, и даже немного потанцевали в саду в свете россыпи уличных гирлянд, натянутых множеством нитей под крышей террасы и между деревьями. Когда ощутимо похолодало, и все вернулись в дом, Рейнира подошла к сыну и сказала: — Останься, пожалуйста. Переночуй у нас, а утром позавтракаем и поедешь. Если, конечно, твой парень не будет против. — Не будет. Я напишу смс. На работу мне все равно только в среду. — Люк улыбнулся и обнял мать. Люк был дома. И он остался. Пил вино, снова ел, смеялся, играл в настолки, обнимал мать и брата, фотографировал и позировал сам, говорил и слушал. А потом лежал, раскинувшись на кровати в комнате для гостей, смотря в потолок не в состоянии заснуть от переполнявшего его возбуждения. В доме было тихо и темно, все, кроме него, уже видели сны, а он все думал и думал о том, что вся его жизнь теперь напоминала сон, воплотившийся в реальность. Написать смс он, конечно же, позабыл.

***

Его разбудил теплый солнечный свет, такой, какой бывает по утрам только ранней осенью, а еще ароматы с кухни. А еще… какое-то странное чувство, что он забыл о чем-то важном. Так, на работу еще только через два дня, купить одежду по-быстрому он сможет и завтра, билеты в кино на выбранный Эймондом фильм… А, черт, Эймонд! Он вскочил с кровати и кинулся к телефону, который со вчерашнего дня так и не перевел в обычный режим. Двадцать восемь пропущенных и с десяток сообщений. Семеро, помогите! Дрожащей рукой он набрал номер Эймонда и поднес трубку к уху. Люк даже не успел услышать гудок, а на том конце провода уже рявкнули: — Да! Где тебя носит? — Эймонд? Прости ради богов. Со мной все в порядке, извини, что не написал… все случилось так спонтанно, я сам не ожидал, что… — Что случилось спонтанно? — Эймонд чеканил слова, как монеты, и Люк не понимал, зол он, раздражен, обеспокоен или все вместе. — Эймонд, остынь, — Люк не знал, как сказать обо всем, что произошло, это точно лучше было рассказывать не по телефону, но он так проебался, что сейчас просто не мог оставить своего парня в неведении еще на полдня. Люк набрал в грудь воздуха побольше и протараторил на выдохе, — я встретил маму, ну в смысле мою настоящую маму, я сейчас у нее, я ночевал у нее. Мы… мы говорили до поздней ночи, потеряли счет времени, я… я выключил звук у телефона, прости меня, пожалуйста. А еще здесь Деймон и Эйгон-младший. И Бейла с Рейной! Не здесь, но… Представляешь, Рейна замужем за Корвином Корбреем. Ты понимаешь, что это значит? Понимаешь? Мы можем найти и твою мать! — Теперь Люк почти кричал от возбуждения. — Это так… так… Эймонд? Молчание. — Эймонд? Снова молчание. — Эй, ты там слушаешь? — Слушаю. Но разбираю с трудом твой поток сознания. Приедешь — расскажешь. Если, конечно, собираешься приехать, блять, домой! Люк открыл было рот, чтобы сказать, что приедет, конечно, вот только позавтракает. Но вдруг услышал короткие гудки. Эймонд просто бросил трубку. К удивлению самого Люка, это никоим образом не задело, не взбесило и даже просто не расстроило его. Эймонд однажды сказал ему сакраментальное: «Эйгон — это Эйгон», но то же самое на сто процентов относилось и к нему самому. «Эймонд — это Эймонд», — с теплой улыбкой подумал Люк и решил, что по приезде домой вымолит прощение у своего парня одним знакомым ему способом. А потом он увидел на пороге комнаты свою мать. — Извини, дорогой, — сразу начала она, как только встретилась с ним взглядом, — я не хотела подслушивать, да и не слышала ничего, только твои крики. Это звонил твой парень? Все нормально? — Да, мама. Я забыл позвонить ему вчера, и он разволновался. Все уже хорошо. — Хорошо, — она улыбнулась. — Тогда спускайся, я приготовила завтрак, мы все ждем. Люк наскоро оделся, даже не причесался и зубы чистить не стал, и спустился в кухню, где Рейнира уже накрыла на стол. Но Люк не слишком хотел есть, ему не терпелось поделиться своими теориями, рассказать о том, до чего он додумался в темноте своей спальни, пока не мог заснуть. Когда с завтраком было покончено, он наконец произнес. — Слушайте, мне пришла в голову одна идея. Как я уже говорил вчера, у моего парня было несколько теорий о том, кто способен переродиться. Но уже две из них потерпели крах. Первая — что реинкарнируются только те, кто умер не своей смертью, и вторая — что перерождаются только те, в ком есть кровь Древней Валирии. Но Корвин — андал, никто из его предков не был валирийцем. Значит, это какая-то другая система, понимаете? Рейнира и Деймон слушали его с интересом. Казалось, Рейнира готова была слушать вообще все, что он хотел сказать. — Теория, конечно, сырая, но что если находят друг друга те, кто в прошлой жизни… как бы это объяснить… любил друг друга, но не обрел счастливого конца? Что-то вроде притяжения? Получается, есть ты с Деймоном, Рейна с Корвином, я с Эймондом. А Хелейна с Эйгоном сейчас не вместе, им это и тогда было не нужно, понимаете? Вся краска отлила от лица его матери, но Люк не заметил этого, он продолжал увлеченно рассуждать вслух: А вот Рейнис и Корлис сюда явно не вписываются. Или те же Джейхейрис с Алисанной, или… — Что ты сказал? Повтори. — Мама, я говорю, что согласно моей теории, — снисходительно продолжал Люк, капельку расстроенный тем, что его перебили, — новой теории… — С кем ты? С кем ты поставил себя в этой теории в один ряд? — Рейнира вскрикнула и, казалось, что на это ушли последние ее силы, она была так бледна, что могла прямо сейчас упасть в обморок. И тогда Люк понял, какая именно часть его монолога вывела ее из себя. Он посмотрел на Деймона, который пока молчал и не спешил со словами и выводами, на младшего брата, который оторвался от своего телефона и в шоке уставился на него, на мать, которая теперь тяжело дышала, тогда как по ее лицу расползался нездоровый румянец. — Нира, спокойно, сначала послушай, потом говори, — отчим Люка наконец прервал молчание и потянулся к жене, которая, впрочем, тут же отдернула от него свою руку. — А что тут слушать? Что? Это какой-то другой Эймонд, да? — Теперь она стояла, возвышаясь над всеми ими и столом, и смотрела сыну прямо в глаза. И разве Люк мог отрицать очевидное? Разве мог лгать в глаза матери, пусть правда и расстраивает ее? В конце концов, он просто ненавидел врать. Он собрался с силами и решил идти ва-банк. — Нет, мама. Эймонд тот самый. Мы встретились в июле, совершенно случайно, он живет в столице с братом и сестрой… — Тем самым братом, который убил твою мать? — тихий бубнеж со стороны Эйгона Люк решил проигнорировать, потому что знал, что если взглянет на него и отвлечется, продолжить уже не сможет. — … и да, мы начали встречаться, мы полюбили друг друга. Мама, знаешь, может, и раньше любили, только выразить не умели… все так сложно, знаешь… — Ничего сложного! Ни-че-го! Он убийца, он убил тебя, он все это начал! Как ты мог? — Рейнира кричала до хрипоты, и целые фразы тонули, захлебываясь, в ее гневе. Раньше Люк никогда не видел свою мать такой. Наверное, просто умер слишком рано, просто не мог понять, что довелось ей пережить после. А потому он старался, ох, как он старался сдержаться. Как ни странно, ему помогал Деймон. От кого Люцерис не ожидал понимания или принятия, так это от него. Но именно он ловил руки своей жены, пытался обнять ее и успокоить, бессчетное количество раз повторяя «Нира, Нира, Нира, Нира», будто взывая к какой-то другой ее части, той, что способна понять все, если это касается ее ребенка. — Ты вообще знаешь, что он сделал после? — Эту эйгонову фразу, произнесенную сквозь зубы, Люк уже не смог игнорировать. — Ну, приятель, у меня в детстве тоже был учебник по истории. Не подскажешь, кстати, почему там написано, что ты не признал свою мать королевой, а Эйгона королем признал? Для подростка у Эйгона был слишком крепкий удар. А потом начался ад. Теперь кричали все. Даже Деймон. Справедливости ради, кричал он, чтобы они трое успокоились. Но это не помогало. Люк успокоился, а точнее, замер только когда услышал из уст матери знакомое слово. Эйгон в этот же момент перестал лезть к нему с кулаками, удерживаемый отцом, а сама Рейнира то ли устала, то ли поняла, что перешла черту. Теперь все тяжело дышали и смотрели друг на друга, пока в мозгу Люцериса замедленно билось одно слово. Ра-зо-ча-ро-ва-ни-е. — Я разочарована в тебе, — выкрикнула его мама в пылу ссоры, и Люк повернулся к ней всем телом, перестав отбиваться от младшего брата. Это слово было слишком ему знакомо. «Мы разочарованы», — говорили ему работодатели, доверие которых он предавал, «мы разочарованы», — говорили подающему надежды студенту его педагоги, узнав, что он не намерен продолжать обучение, «я разочарована», — всхлипывала его первая подружка, которая ожидала того, чего он не мог дать ей, «я разочарован», — качая головой, печально говорил его биологический отец, когда он покидал дом, заставив плакать мать и маленькую сестру. Теперь эту самую фразу сказал человек, в котором была сосредоточена вся благодать этого мира и обеих его жизней. Это было больно. Люк прошел в прихожую, схватил свою кофту и обернулся. Никто не пытался остановить его, но он все еще мог видеть свою семью сквозь проем, ведущий в кухню. — Мама, я сейчас пойду, но ты запиши мой номер телефона, пожалуйста. Рейнира не двинулась с места. — Мама? — Голос Люка готов был предательски сорваться. Деймон оставил жену и поспешил к нему. — Я, я запишу. Эй, не волнуйся, все будет хорошо, сынок, — сказал он и прижал его к себе на мгновение, — все пройдет. Люк продиктовал отчиму номер, обнял еще раз, а потом ушел, захлопнув за собой дверь дома, который принял за свой.