«Сириус, слышала, тебе нехорошо. Тыквенный корж всегда придает мне сил.
Целую, Дейзи».
— Проклятый бабник, — сказал Джеймс. — Когда в меня попали заклинанием «ешь слизней» и я три дня провалялся в больничном крыле, ни одна девчонка не попыталась залезть мне в штаны, — сказал Питер. — Думаешь, ты можешь их винить? — спросил Сириус. — Твоё дыхание после этого, — сморщился Джеймс, — чудовищно. Сириус кивнул в знак искреннего согласия. Он снова посмотрел на бумагу. «Целую, Дейзи». А несколько часов спустя Сириус оказался в закрытом чулане для метел с Дейзи Хукум. И не похоже, что с такими людьми, как Ремус, что-то не так. Определённо точно. Но это не про Сириуса — он не такой. И, кроме того, наверняка он бы знал это о себе. Верно? И не то чтобы Сириус не проводил много времени с девушками в чулане для мётел. Но это было давно. И больше ничего. Сириус был подростком с бушующими гормонами, и ему это было нужно. И тот момент с Ремусом у сарая для инструментов и тот ужасный сон, который, несомненно, возник из ниоткуда, были побочным эффектом, его подростковые гормоны сбивали его с толку, только потому что прошло слишком много времени с тех пор, как он в последний раз хорошенько целовался с кем-то в кладовке для мётел. С девушкой. Так что Сириус просто позволил себе раствориться в ней. Девушки ему нравились: тёплые, мягкие и такие приятные. И он наклонился и крепко поцеловал её. Так глубокого, чтобы голова онемела и все ненужные мысли ушли. Но затем Дейзи снова потянулась к пуговице его джинсов, а Сириус ничего особенного не почувствовал и — что ещё более неловко — он не был уверен, что у него сейчас встанет. — Блять, Дейзи, — сказал он, отстраняясь. — Блять, — сказала она, и её щеки залились краской от смущения. Сириус не успел ответить, потому что дверь кладовки для мётел распахнулась и, чёрт возьми, там стоял Ремус в своём дурацком свитере, с дурацкими веснушками и дурацкими растрепанными кудрями. И он улыбнулся тому, что застал двух людей зажимающимися в чулане для метел, но затем он перевёл взгляд на Сириуса, и его улыбка ослабла, прежде чем вернуться почти так же быстро, как исчезла. — Ремус? — Сириус услышал из холла чей-то голос. Почти наверняка это Лили Эванс. — Никого нет! — крикнул Ремус себе через плечо, подмигнул обоим и ушёл. Точно, Ремус же староста. Когда дверь захлопнулась, Сириус снова повернулся к девушке. — Дейзи… — Не смей, — сказала она, хватаясь за ручку двери. Прогулка до гостиной Гриффиндора была очень неловкой.***
Когда Ремус следующим утром вошёл в Большой Зал, он выглядел устало и немного больным (не то что бы Сириус пялился). На Трансфигурации у Ремуса виднелись фиолетовые мешки под глазами, и он сидел на своём месте ссутулившись (ладно, может и пялился, ну и что? Он просто переживал за своего друга). После уроков Сириус пошёл в библиотеку. Он уверен, что Мадам Пинс не заметила его отсутствия вчера, а если и заметила, то ничего не сказала. Без слов она вручила ему стопку книг, и он отправился раскладывать их по полкам. Закончив, он пошёл в спортивную секцию. Он придумал что-то вроде игры с книжной полкой с книгами про спорт; она бросала в него книгу наугад, а он её ловил (или не ловил, иногда она бросала их сильно и быстро, и прямо ему в лицо). Минуты три было весело, но потом ему надоело, и он снова заскучал. Он побрёл к столу сзади, где обычно сидел Ремус, но там его не было. Бывали дни, когда он не приходил в библиотеку, но сегодня утром он выглядел таким изнеможённым, что Сириус не мог не переживать. Когда он вошёл в спальню, там был Джеймс. — Что такое? — спросил Джеймс сразу же, как Сириус появился в дверном проёме. — Ничего, — сказал он и спросил через несколько секунд. — Ты заметил, что Ремус сегодня выглядел будто больным? Джеймс поднял брови. — Ремус? Он разве не был на Трансфигурации? Тогда, должно быть, не так уж он и болен. У Сириуса сложилось впечатление, что Ремус пришёл бы на урок, даже если бы истекал кровью. — Наверное, да. — Я могу спросить у Лили, если хочешь. Они дружат. — Нет, не нужно. Забудь.***
На следующий день Ремуса не было ни на завтраке в Большом Зале, ни на Трансфигурации. После уроков в библиотеке его тоже не было.***
Сириус не волновался.***
Ладно, возможно, волновался. Потому что сейчас два часа ночи и сна у него ни в одном глазу, он теребил нитки своего пледа и гадал, не покажется ли Лили Эванс странным, если он спросит её о Ремусе. Как будто Сириус настолько привык к присутствию Ремуса, что теперь, когда он исчез, он чувствовал его отсутствие, как отсутствие зуба: пустоту между коренными зубами, в которой Ремус обычно ковырял овсянку за завтраком и спокойно листал учебник трансфигурации. И теперь он ничего не мог сделать, кроме как тереться языком о пустоту, пока из десны не польётся кровь.***
Джеймс, Питер и Сириус провели выходные, продумывая следующий розыгрыш. Они хотели заколдовать картины в Хогварсе так, чтобы они распевали неприличные барные песни. В теории и это звучит просто, но в Хогвартсе очень много картин, а ещё трудно найти защитные чары, которые профессорам будет сложно отменить. Их размышления зашли в знакомый тупик, в котором одному из них предстояло пойти в библиотеку, чтобы найти книги для исследования. — Я пойду. Джеймс и Питер обменялись недоверчивыми взглядами. Сириус никогда не предлагал свою кандидатуру для похода в библиотеку. На самом деле, он всегда отказывался. «Я предоставлю идеи, выпивку, грёбаный моральный дух, но я не переступлю порог библиотеки». — Что? — спросил Сириус, — Сейчас я ориентируюсь в библиотеке лучше вас обоих. — Нет, нет, — сказал Джеймс, поправляя очки, — самое время тебе начинать трудиться на благо общества. Питер хихикнул. Сириус свирепо на них посмотрел. — Хочу напомнить вас обоим, кто взял на себя вину за операцию «розовые змеи». — Да брось, — сказал Джеймс, — ты просто забрал себе все лавры, напыщенный ты придурок. И Питер снова захихикал. Он всегда так делал, что бы Джеймс не говорил. Сириуса это раздражало. — Как хотите, — сказал Сириус, внезапно почувствовав злость. — Я пошёл.***
Сириус знал, где секция защитных чар: правый дальний угол. А ещё он знал, где Ремусу нравится заниматься: левый дальний угол. Поэтому он решил сделать крюк, то есть сначала отправиться в дальний левый угол, а затем пройти вдоль стены в дальний правый угол. Он направился к месту Ремуса, проходя через секцию всемирной истории, когда услышал громкий хлопок, за которым следует «блять» из соседнего прохода. Сириус сделал несколько шагов назад и заглянул за полку: Ремус одной рукой неуверенно держал две книги, другая рука была забинтована, а у его ног разбросаны книги. — Боже, что у тебя с рукой? Ремус подпрыгнул, услышав голос Сириуса, и ешё одна книга шлепнулась на пол. Сириус подошел ближе, приподнимая одну бровь. Ремус посмотрел на свою забинтованную руку. — Подрался с заграбыстом на Чёрном озере. — Правда? — Нет, — невозмутимо ответил Ремус, когда Сириус опустился на колени, чтобы поднять его книги. — Случайно повредил, когда варил зелье. Ничего серьёзного. Хотя, если ты спросишь Помфри, она скажет, что это конец света. Она заставляет меня пропускать лекции при малейшем повреждении. Сириус посмотрел на лицо Ремуса. Он был бледный, с фиолетовыми синяками под глазами. Он выглядел усталым. — Может, тебе правда стоит прилечь и отдохнуть. — Это повязка на руке, Сириус, а не сраная драконья оспа, — взгляд Ремуса опустился на книги, которые Сириус прислонил к своему бедру. Он потянулся за ними. — Я возьму. — Не нужно, я отнесу. Ремус посмотрел на него и прищурился. Сириус выпрямился, приготовившись стоять на своем. Он всего метр семьдесят (с половиной, спасибо), а Ремус — под два метра. Он не мог позволить себе потерять ни сантиметра. Ремус фыркнул. — Хорошо, — сказал он и пошёл к своему месту. Ремус — следом. Когда они подошли к столу, Ремус взялся за книги, а Сириус нервно теребил свои руки. — Сириус, — раздражённо сказал Ремус, — я не собираюсь лечь и помереть. Не нужно стоять и смотреть за мной. Сириус ощетинился, и Ремус вздохнул. — Знаешь, от чего мне станет лучше? Ремус порылся в своей сумке. Он достал косяк. У него кривая улыбка на лице и блеск в глазах, как будто они с Сириусом делили какой-то большой секрет. Сознание Сириуса — это калейдоскоп поросших травой холмов, уродливых свитеров, золотых пылинок и шрамов на губах. Всё это крутилось у него перед глазами, пока у него не началась паника. Он сглотнул. — Здесь? — Конечно нет. Пойдём в теплицу Лили. А потом он перекинул сумку через плечо и ушёл, оставляя книги на столе и просто ожидая, что Сириус пойдёт за ним. И, конечно, Сириус пошёл.***
Через несколько часов Сириус появился в спальне. — Где ты был? — спросил Джеймс. — А? Кайф почти прошёл, но голова всё ещё немного кружилась, а голос Джеймса звучал немного нечетко. — Ты должен был пойти в библиотеку. Оу. — Я отвлёкся. Сейчас схожу. — Не нужно. Я пошёл за тобой, не нашёл и взял книги сам. — О, — сказал Сириус, глядя на Питера, который молча склонился над книгой на своём столе — видимо, одну из тех, что принёс Джеймс, — виноват. — Всё в порядке, — сказал Джеймс, уже улыбаясь, — ты можешь отвечать за выпивку и грёбаный моральный дух. Сириус тоже улыбнулся. — Да, да.***
Ему нравилось смотреть, как Ремус читал. Ему нравилось наблюдать, как маленькая морщина на лбу Ремуса менялась от недоумения к пониманию. Ему нравилось наблюдать, как губы Ремуса растягивали слова. Ему нравилось смотреть, как Ремус заправлял локон, чтобы он снова выпал, когда он наклонился вперёд, чтобы перевернуть страницу. Всё по-другому, когда они с Ремусом курили на поросших травой холмах рядом с оранжереей Лили. Там взгляды Сириуса так же мимолётны, как дуновение ветерка, треплющего кудри Ремуса: туда-сюда, туда-сюда. Потому что время от времени, пока они курили, он поднимал глаза и обнаруживал, что Ремус уже смотрел на него. И он в ужасе от того, что его могли поймать за этим взглядом первым, что Ремус оглянётся и обнаружит, что Сириус уже пялился на него. Но когда Ремус читал, Сириус мог смотреть. Это стало их обычным делом: библиотека, а затем оранжерея Лили, где можно покурить, а иногда просто поваляться и поговорить. Они валялись в траве, пока Сириус не говорил что-то смешное, глупое и, на самом деле, не очень смешное, вроде какой-нибудь шутки о Гэндальфе с Дамблдором в качестве кульминации, и Ремус смеялся глубоким, грубым и низким смехом, похожим на медленный провал в землю. И он поворачивался к Сириусу с весёлыми глазами, которые ловили солнце и прожигали дыру в одном из жизненно важных органов Сириуса. В почке, например. И когда Ремус передавал ему косяк, его глаза не отрывались от Сириуса, когда он тряс головой, всё ещё в приступе сотрясающего землю смеха, и Сириус чувствовал, что он тоже таял, прямо там, на траве. На глубине шести футов, с пробитой почкой и звенящим в ушах смехом Ремуса. Он думал, может быть, это потому что они накуренные, но именно тогда он чувствовал себя лучше всего: спрятавшись за сараем для инструментов в теплице, валяясь на травянистом холме с Ремусом. Поэтому ему нравилось смотреть, как Ремус читал, но ещё ему нравилось и то, что происходило после. И вот, когда Ремус закрыл свою книгу и встал, чтобы уйти, Сириус нетерпеливо пошел вслед за ним, но Ремус сделал слишком много поворотов налево, прежде чем Сириус осознал (с чем? Опаской? Тревогой? Предвкушением? Страхом?), что идут они не на пришкольную территорию Хогвартса, а скорее в общежитие Когтеврана. Гостиная просторная. Это круглая комната с изящными арочными окнами, шёлковыми голубыми занавесками и тёмно-синим ковром, усеянным маленькими звёздочками. Несколько учеников развалились в креслах у камина, но все они слишком заняты чтением или разговорами между собой, чтобы заметить, как Ремус повёл его вверх по винтовой лестнице башни в свою комнату. Его соседей нет, но ясно, какой угол комнаты принадлежал Ремусу, с беспорядочной стопкой потрепанных книг у стены, растениями в горшках на его окне и плакатами на стене с мальчиками с длинными волосами, проколотыми ушами и углём вокруг глаз. Ремус опустился на пол, чтобы порыться в ящике с пластинками в ногах своей кровати, в то время как просто стоял там. Это комната Ремуса. Он засунул руки в карманы, потом снова вынул, а потом снова засунул. Он правда в комнате Ремуса. Ремус выудил одну пластинку. Огненно-алый конверт. Он вертел его в своих ловких пальцах, просматривая обратную сторону, потом оглянулся через плечо и ехидно улыбнулся Сириусу, который всё ещё стоял там, в комнате Ремуса. И Сириус ощутил толчок откуда-то изнутри. Опаска? Тревога? Предвкушение? Страх? Все они слишком похожи, чтобы их можно было различить. Он хотел спросить Ремуса, что они здесь делали, но вместо этого натянул улыбку, которая показалась немного фальшивой и робкой, и откашлялся. — Селестина Уорлок? — спросил он. Ремус сморщил нос. — Мерлин, нет. Маггловская музыка. Мне кажется, тебе понравится. Ремус вытащил пластинку из футляра и подошёл к проигрывателю, стоящему на прикроватном столике. Он осторожно положил пластинку на скользящий коврик и включил проигрыватель. Когда игла опустилась, раздалось ослепительно-белое шипение, и Сириус вынул руки из карманов. Ремус повернулся на каблуках, когда комната наполнилась мрачными звуками гитары и барабанов. Он оглядел Сириуса с ног до головы, прикусывая губу, будто пытаясь сдержать смех. Из-за этого взгляд у Сириуса сжалась грудь и свело живот. Он чувствовал, будто готовился к столкновению, будто есть только он, Ремус и открытая дорога, и они неслись по шоссе в ад в одной из этих стальных маггловских смертельных машин. — Мерлин, Сириус, просто расслабься. Ремус неторопливо подошёл к Сириусу, стоящему посреди комнаты, и сел на пол. Ремус потянул Сириуса за запястье, чтобы он сел рядом. — Так лучше, честное слово. Ремус растянулся на ковре. Сириус пристально посмотрел на него, прежде чем лечь рядом. Был разгар дня, но потолок был зачарован так, что на нем сияли звезды как в полночь. — Это твоя, да? — сказал Ремус, протягивая руку и указывая на звезды над ними. Сириус кивнул. — Самая яркая на небе. — Очевидно, — понизив голос, ответил Ремус. Взгляд Сириус метнулся к Ремусу. Он видел отражение звезд в его глазах. Ремус приподнялся на локтях, чтобы порыться в заднем кармане в поисках пачки сигарет и маггловской зажигалки, а взгляд Сириуса вернулся к звёздам над головой. Он услышал, как Ремус щелкнул зажигалкой, прерывистое дыхание, когда Ремус затянулся, как Ремус выдохнул, мягкий шелест хлопка, когда Ремус подтолкнул его локтем. — А? Сириус повернулся. Ремус протянул ему сигарету. Сириус взял её, и их пальцы соприкоснулись. Волосы на затылке Сириуса встали дыбом. Между ними было что-то заряженное, будто прикосновение кожи замкнуло цепь, электроны проходили через них, лампочка загоралась. Уголки рта Ремуса подёргивались от напряжения. — Нравится? — прошептал он. — Ну, — сказал Сириус, быстро отводя взгляд, — это не Селестина Уорбек. Ремус фыркнул. — Нет, слава Мерлину. Сириус еле дышал. Теперь, когда обе руки свободны, Ремус стал играть на воздушных барабанах под музыку, разносящуюся по комнате. Сириус озадаченно взглянул на него. Он слишком преувеличено размахивал руками, и Сириус смеялся над ним, чувствуя, как этот смех вырывался откуда-то изнутри, и он смеялся, смеялся и смеялся. Песня подошла к концу, и раздался щелчок, и включился следующий трек. Ремус откинулся назад, заложив руки за голову. Сириус наклонился над ним, одну руку опустив на ковёр рядом с правым бедром Ремуса, а другой потянулся, чтобы постучать сигаретой по пепельнице у левого бедра Ремуса. Глазами Ремус следил за его движениями, пока он снова не лёг рядом с ним. Ремус повернул голову и пошевелил бровями, и Сириус подумал, что он сейчас умрёт. Как будто конец света наступит прямо здесь и сейчас, и всё из-за того, что Ремус Люпин так на него посмотрел. Но мир продолжил вращаться, как пластинка на проигрывателе, как дым, поднимающийся над ними всё выше и выше, как мысли, путающиеся в голове Сириуса. Они лежали там, в этом закрытом пространстве, на полу комнаты Ремуса в общежитии, под звёздами в четыре часа дня. Они лежали там, слушали музыку и курили, и время от времени Ремус вставлял Сириусу какой-нибудь малоизвестный факт о группе — The Stooges, как узнал Сириус, — и Сириус язвительно что-то отвечал и Ремус пихал его в плечо. Они смеялись и смеялись. Так просто было быть с Ремусом. Но затем, как и всё хорошее, музыка кончилась, комнату заполнил белый шум, статичный, резкий и гудящий, как воздух вокруг них. — Черт, надо перевернуть пластинку, — сказал Ремус. Сириус повернулся, чтобы посмотреть на него, и обнаружил, что Ремус уже на него пялился. Он слышал помехи будто в своей голове. Бз-з, бз-з, бз-з. Ремус наклонил голову и прошептал. — Сириус… — но его перебила открывшаяся в комнату дверь и с грохотом ударилась о стену. Сириус резко сел. Ремус тоже сел, но гораздо медленнее. — Бля. Извини, друг. Не знал, что у тебя гости. Это тот низкий, накачанный рыжий парень, которого он видел в клубе садоводов Лили. — Оуэн, — произнёс Ремус, — как прошли Прорицания? — Отстой, — сказал парень, проходя к своей части комнаты, — У меня крест из чайных листьев, так что меня ждут «испытания и страдания». — Ужас. Оуэн промычал что-то в ответ, роясь в беспорядке на прикроватном столике. — Короче, я сейчас возьму книгу и вас оставлю. — Не нужно, — наконец подал голос Сириус. — Мне пора возвращаться в Гриффиндор. Ремус нахмурился. — Пообещаешь, что вернёшься? Мы послушали только сторону А. Взгляд Сириуса метнулся от Ремуса к его соседу, который искал книгу под кроватью. — Да, конечно. Брови Ремуса расслабились, и он открыл рот, чтобы что-то спросить, но потом, кажется, передумал. Вместо этого он улыбнулся Сириусу и сказал: — Идёшь на вечеринку в теплицу? Сириус думал о том, что Оуэн всё ещё лежал на полу, тихо ругаясь себе под нос, и искал свою проклятую книгу. — В теплицу? — Ага. Джеймс не сказал тебе, что они закончили его отмывать? Сириус покачал головой. Он особо не разговаривал с Джеймсом, он проводил всё свободное время в библиотеке или с Ремусом. Ремус выглядел удивлённым. — Да, там всё блестит. Они уже убирают сарай для инструментов. Лили устраивает вечеринку. Сириус хмыкнул, хотя и не уверен, что его слышно из-за Оуэна, который теперь принялся рыться в ящиках своего стола. Где эта чёртова книга? — В пятницу, — продолжил Ремус. — Ты придёшь? Янтарные глаза Ремуса смотрели на него так пристально, что Сириус почти забыл, что Оуэн всё ещё в комнате; только он, Ремус и открытая дорога. — Да, я приду. Ремус улыбнулся.***
Сириус не торопился возвращаться в Гриффиндор. Спустя шесть лет он передвигался по замку практически на автопилоте. Так что он с лёгкостью петлял по коридорам, уворачивался от своих сокурсников, а сам думал только о смехе Ремуса. Возможно, странно об этом думать. Он никогда не обращал особого внимания на хохот Джеймса или визги Питера. Но было что-то такое в смехе Ремуса: низкий и глубокий; будто что он опускался на дно и затягивал за собой так, что нельзя не подчиниться — это как зыбучие пески. Он уже был на полпути к гостинной Гриффиндора, когда заметил, что студенты толпились у стен. Он остановился и понял в чём дело. Справа от него — портрет трёх мужчин на берегу озера. Они держали в руках по кувшину с пивом, дружно пели и покачивались: — Ах, ты пьян, ты пьянчуга, ты старый дурак. Неужели не видишь ты, что это милая хрюшка, что прислала мне мать… Сириус оглянулся. Все портреты пели. — Дай угадаю, твоя работа? Сириус посмотрел на хихикающую Марлин МакКиннон, оказавшуюся рядом. Сириус стиснул зубы, развернулся и, не ответив, быстро пошёл к Гриффиндорской башне. — Какого хера? — выплюнул он, распахнув дверь в спальню. — И тебе привет, — ответил Джеймс, не отрываясь от своего мужского журнала про квиддич. Питер сидел за своим стол и яростно писал. — Почему портреты поют? — Потому что мы с Питером из заколдовали. Джеймс говорил так беззаботно, что Сириусу хотелось на него закричать. Или вырвать из журнала страницу, на которую он так внимательно смотрел. — Это была моя идея! — Это была наша идея. — И? Вы просто сделали всё без меня? — Мы тебя просто не дождались, чёрт возьми! — крикнул Джеймс. Джеймс Поттер так редко повышал голос, что Сириус даже отступил от неожиданности, чуть не подвернув лодыжку. — И что это должно значить? Джеймс вздохнул и наконец-то отложил журнал в сторону. — Тебя не было рядом, Сириус. После уроков ты уходишь в библиотеку, — Сириус открыл рот, чтобы возразить, но Джеймс поднял руку, чтобы договорить. — Мы знаем, что тебе приходится это делать, но тебя нет весь день до самого ужина. И ты не хочешь говорить, где ты, и когда мы и пытаемся поговорить с тобой в спальне или в Большом зале, ты просто молчишь, твои мысли где-то в другом месте и ты просто не здесь. Сириус почувствовал ком в горле. Он открыл рот и закрыл. Джеймс посмотрел на него и вздохнул. — Слушай, ты не должен нам говорить где ты и чем занимаешься, но ты не можешь просто закрываться. Мы твои друзья. Сириус сглотнул. Кивнул. — И ты пропустил чемпионат Пита по шахматам. Он был сегодня днём. Сириус взглянул на Питера, который всё ещё сидел за столом и писал. — Чёрт, прости, дружище. Питер, не оборачиваясь, махнул рукой. — Ничего. Купишь мне несколько шоколадных лягушек и ты прощён. Сириус фыркнул. — Договорились. Он, смягчившись, повернулся к Джеймсу. — Я слышал, что вы с Лили закончили убираться в теплице. Джеймс выглядел удивлённым. — Ага. — И там будет вечеринка? — Да… — И какой у нас план? Начнем пить здесь, чтобы ты расслабился и смог завоевать сердце Эванс? — Мне не нужно напиваться, чтобы понравиться Лили. — Ты прав. Тогда другой план: надо напоить Лили, чтобы она забыла тот случай на четвертом курсе, когда тебя вырвало прямо на ботинки, потому что ты нервничал рядом с ней. — Козлина, — фыркнул Джеймс и кинул в него подушку. Сириус поймал её. Джеймс улыбнулся ему, но в глазах мелькнула тревога. Сириус достаточно хорошо его знал, чтобы это заметить. Он вздохнул и тихо сказал: — Мне жаль. Джеймс кивнул. — Я знаю. — Если вы собрались тут целоваться, — сказал Питер, продолжая писать, — займитесь этим в гостиной, чтобы я мог закончить это проклятое эссе по Травологии. — О, Пит, если ты ревнуешь, то так и скажи, — Сириус наклонился и мокро чмокнул его в щёку.***
Снаружи теплицы темно, тихо и пусто. — Ты уверен, что мы пришли вовремя? — спросил Питер. — Да, — Джеймс улыбнулся и постучал в дверь. Лили Эванс распахнула дверь, и на них мгновенно обрушилась какофония музыки, криков и хохота. Сириус заглянул Лили за плечо. С потолка свисал диско-шар, по стенам развешаны разноцветные гирлянды, повсюду разбросаны красные стаканчики и десятки людей перекрикивали друг друга, чтобы их было слышно сквозь музыку. — Вот дерьмо, — выдохнул Сириус. Лили закатила глаза и открыла дверь шире, чтобы они могли пройти. — Эванс, — поприветствовал Джеймс, проходя мимо и кивая. — Поттер, — ответила она и её губы тронула предательская улыбка. Они втроём направились прямо к столу с напитками. — Ты это видел? Я ей правда нравлюсь, — сказал Джеймс, хватаясь за стаканчик. Сириус фыркнул. — Всего шесть лет заняло. Он обернулся, опершись на стол, чтобы осмотреть вечеринку и оценить старания Лили — и Джеймса, судя по всему. Теплица стала почти неузнаваемой с того момента, как он был здесь впервые. Без слоя грязи можно было увидеть первые проблески звёзд сквозь стеклянные окна, когда опустились сумерки. Все старые деревянные табуретки вычищены и отодвинуты в сторону, чтобы освободить место для хаотично расставленных разноцветных кресел, которые стояли на лежащих внахлёст богемных коврах. А в левом углу больше нет брюховёрток — только Ремус, прислонившийся к стене. Сириус взглянул на него дважды. Ремус спорил с парнем, в котором Сириус узнал Дирка Крессвела, его бывшего. Он не мог разобрать, о чём они говорили, но Дирк тыкал пальцем в грудь Ремуса, а Ремус качал головой и скрещивал руки. Дирк что-то сказал, Ремус фыркнул и отвёл взгляд, оглядывая комнату пока не поймал взгляд Сириуса. — Сириус, — Джеймс потряс его за плечо. Сириус вздрогнул. Он обернулся. Джеймс протянул ему красный стакан. — Мой рецепт, — сказал он, подмигивая. — Ну, главное, что Питер к нему не прикасался, — сказал Сириус. — Эй, — пискнул Питер. — Это было один раз. Джеймса передёрнуло. — У меня было похмелье дня три. — Вы всегда преувеличиваете, — пробормотал Питер. Сириус рассмеялся в свой стакан. Он стрельнул глазами в левый угол. Дирка нигде не было видно, а Ремус направлялся прямо к нему. — Блять, — зашипел Сириус, снова поворачиваясь к столу. Он облил всю свою рубашку. Он судорожно схватил стопку салфеток и принялся вытираться. — Что? — спросил Джеймс, глядя на него. — Водки многовато? Сириус покачал головой. Его движения быстрые и дёрганные. — Привет, — сказал Ремус. Сириус обернулся, всё ещё с прижатыми к груди салфетками. Ремус смотрел прямо на него. Сириус сглотнул. — Привет, — крякнул он. Боковым зрением он видел — и чувствовал, — что Джеймс и Питер смотрели на них в растерянности. Ремус ещё раз хмуро взглянул на него, прежде чем повернуться и кивнуть Джеймсу и Питеру. — Привет, — сказал он. — Привет, — ответили Джеймс и Питер, но как будто с вопросительной интонаций. — Ремус! — крикнула Лили с другого конца комнаты, отчего все четверо вздрогнули. — Подойди, помоги с музыкой. — Надо идти, — сказал Ремус, слабо улыбнувшись. — Увидимся. Он задержал взгляд на Сириусе ещё на несколько секунд, развернулся и подошёл к Лили, которая рылась в ящике с пластинками. — Это было странно, — сказал Питер, когда Ремус отошёл. От ответа Сириуса спасли первые аккорды «Rebel, Rebel». Джеймс отставил свой стакан и вытер рот рукавом. — На танцпол, мальчики, — крикнул он. Сириус выпрямился, отбрасывая салфетки, и последовал за Джеймсом. Джеймс извивался, совершенно не попадая в музыку, а Сириус оглянулся и увидел, что Ремус и Лили тоже пробирался в центр. Ремус поймал его взгляд и подмигнул. Сириус отвёл взгляд. Приближался припев, и всё больше студентов собирались на танцполе — он представлял собой просто напросто середину комнаты, — распевая слова песни и прыгая. Сириус прыгал и пел вместе мо всеми. Он чувствовал себя живым. Он увидел, как Марлин вертела головой и пела в сжатую в кулак руку, как в микрофон, и крикнул ей: — Вперёд, МакКиннон! Марлин подмигнула ему, и они рассмеялись. Рядом с ней Дейзи Хукум, которая, прищурившись, смотрела на него, но затем на танцполе появилось ещё больше студентов, и она затерялась в толпе. Через несколько песен волосы Сириуса уже прилипли ко лбу. Несмотря на происходящее, они всё ещё находились в стеклянном инкубаторе. Они с Джеймсом остались вдвоём, Питер танцевал с какой-то девчонкой из его шахматного клуба. — Я думаю, я пойду поговорю с Лили, — крикнул Джеймс ему в ухо. — Давай, — крикнул Сириус в ответ. — Супер, — Джеймс кивнул и начал отходить, но вернулся. — Что мне ей сказать? Сириус рассмеялся. — Что? — Что мне сказать Лили? — Я бы начал с «привет». — Привет, — повторил Джеймс и улыбнулся. — Так и скажу. Сириус фыркнул. И Джеймс ушел, быстро растворившись в толпе. Сириус подумал, что теперь, когда друзья его бросили, он возьмет себе ещё выпить или найдёт Марлен и потанцует с ней, но он развернулся и заметил Ремуса, прислонившегося к дальней стене, и все его планы мгновенно забылись. Он наклонил голову, пробираясь через толпу студентов. — Привет, — сказал Сириус. Он нервно оглянулся через плечо, а затем снова посмотрел на Ремуса. Ремус усмехнулся, глядя в свой красный стакан: — Если бы я не знал тебя лучше, я бы подумал, что ты боишься, что нас увидят вместе. — Что ж, у меня есть репутация. Нельзя, чтобы меня видели заигрывающим со старостой. Ремус прищурился. — Твои друзья знают, что мы видимся? Сириус прикусил губу. Ремус принял это за ответ. — Мои друзья знают, — прошептал Ремус. Сириусу показалось, что они говорили о ком-то другом. — Ну, один из них вроде как нас застукал, — Сириус попытался свести всё к шутке. Получилось плохо. Ремус покачал головой. — Почему ты не сказал друзьям? — Потому что это личное. Никто не должен знать. Ремус нахмурился. Сириус чувствовал, как слова подступали к его горлу и застревали, пока, наконец, он не мог выдавить: — Я действительно не знаю, что я здесь делаю, Ремус. Губы Ремуса насмешливо скривились. — Это вечеринка, Сириус. Нужно пить, слушать музыку, танцевать, ещё пить… — Я не об этом. Ремус чуть наклонился и осторожно протянул ему руку. Его мизинец касался мизинца Сириуса, и когда Сириус не убрал руку, он переплёл их пальцы. Сириус перевёл взгляд на широко раскрытые и взволнованные глаза Ремуса. — Всё нормально, — прошептал Ремус. Сириус смотрел вниз на их руки, а затем на людей вокруг. Никто не смотрел на них. Он снова посмотрел на Ремуса, который наблюдал за ним, его глаза изучали лицо Сириуса, будто он дикий зверь, который мог убежать, если он сделает резкое движение. — Всё хорошо, — снова прошептал Ремус. — Шухер! — чей-то голос перекрикнул музыку, и Сириус вздрогнул. Он оглянулся и увидел мальчика из Пуффендуя, которого, он почти уверен, звали Джастин, согнувшегося, тяжело дышащего, с растрёпанными ветром волосами, как будто он только что прибежал из замка. Он ещё немного отдышался, выпрямился и снова крикнул: — Филч идёт! Начался хаос. Музыка выключилась, и теплица погрузилась в темноту. Все торопись наружу — выбегали через дверь или вылезали через разбитые окна. Только когда он оказался на улице и холодный воздух ударил ему в лицо, он понял, что Ремус всё ещё рядом. — Куда нам… Глаза Ремуса загорелись. Он схватил Сириуса за запястье и побежал. Сириус чуть не споткнулся о собственные ноги, пытаясь угнаться за гораздо более длинными ногами и размашистыми шагами Ремуса. Они добрались до сарая для инструментов, и Ремус распахнул его, толкнул Сириуса внутрь и закрыл дверь за ними обоими. Сириус услышал, как Ремус задвинул засов, но ничего не видел. Было темно. Он поднял руку перед лицом. Ничего. Он произнёс в темноту: — Ремус? — Я здесь, — прошептал Ремус. Сириус шагнул вперед на голос Ремуса, вытягивая руки перед собой, и — плюх! — Блять. — Что? — Я наступил в ведро для швабры. Ремус рассмеялся. — Не смешно, — возмущённо зашипел Сириус, вытаскивая свой промокший ботинок. Он чувствовал, что Ремус где-то рядом ещё до того, как тёплая рука опустилась на его плечо. Он моргал, глядя снизу-вверх, пока глаза привыкали к темноте. Он едва мог разглядеть черты лица Ремуса; очертания его худых плеч и стройной фигуры; мышцы на предплечьях; копну кудрей. — Я здесь, — сказал Ремус, опускаясь рядом на колени. Он достал палочку из заднего кармана и стукнул ею по мокрому ботинку Сириуса, бормоча заклинание. Раздалось тихое шипение, когда вода в носке Сириуса превратилась в пар. — Вот так. Ремус выпрямился. Сириус едва мог рассмотреть черты его лица. Его глаза сверкали, губы растянуты в улыбке. Ремус помахал палочкой перед носом Сириуса, брызгая водой на его щёки. — Ай, — застонал Сириус. Он перехватил запястье Ремуса и потянул его на себя. Они оба замерли. Их лица разделял дюйм. Краем уха он услышал, как палочка Ремуса со звоном падает на пол, но когда Ремус оказался так близко, всё остальное исчезло. От тёплого дыхания Ремуса на шее словно произошло короткое замыкание. Ремус поколебался, прежде чем наклонить голову так, что их губы едва касались друг друга. Сириус опустил взгляд вниз, где он едва мог разглядеть очертания губ Ремуса. — Ремус? — прошептал Сириус. — Да? Ремус дышал тихо и прерывисто, как шелест ветра в кронах деревьев. Сириус колебался, ветер стихал. — Это хорошая идея? — Сириус Блэк, — прошептал Ремус Сириусу в губы. — Я думаю, это лучшая моя идея. Напряжение, которое они копили, усиливалось, когда они подались навстречу друг другу: от штиля до штормового ветра. Губы Ремуса оказались на его. Руки Ремуса опустились на его талию, ниже на поясницу, оказались под рубашкой. Ремус вкус огневиски и дождя. Его прикосновения, как удары молнией. Ремус — шторм, проносящийся по маленькому городку Сириуса, и Сириус лежал на залитой водой мостовой и ждал, когда его смоет. Они отстранились друг от друга с тяжёлым вздохом. — Прости, — прошептал Ремус, — ты… Сириус схватил Ремуса за свитер, притянул к себе, и они поцеловались ещё раз. Так отчаянно нуждающиеся в этом, что их тела тянулись друг к другу как ветер к иве.***
Где-то через час Сириус пробирался обратно в Гриффиндорскую башню и незаметно проскользнул в свою спальню. Он надеялся, что его соседи спали, но Джеймс сидел на кровати и, видимо, ждал его. — Мы уже начали думать, что ты попался. — Я никогда не попадаюсь. Джеймс фыркнул. — Скажи это своим девяносто шести наказаниям. Сириус посмотрел на пустую постель Питера. Белье, всё ещё смятое с утра, когда он не потрудился его заправить. — А где Питер? Джеймс пошевелил бровями. — В башне Пуффендуя. С девчонкой из шахматного клуба. Сириус гордо улыбнулся. — Чёрт, Питер. — А сам-то? — А? — Где ты был? Сириус заколебался. — Ладно, — смирившись, сказал Джеймс. — Ты был с Ремусом? Сириус ощетинился. — Почему ты спрашиваешь? Джеймс даже если и обратил внимание на настороженность в тоне Сириуса, то никак не отреагировал. Джеймс пожал плечами равнодушно, в то время как сердце Сириуса бешено колотилось. — Я не такой рассеянный как ты думаешь. Было очевидно, что ты пытался скрыть, что вы знакомы. Сириус смотрел на коричневое пятно на ковре, оставшееся огневиски, которое Питер пролил на пол в прошлом году. Три волшебника в комнате, и ни один из них не удосужился его почистить. — Ты же не ищешь нам с Питером замену? Тон у Джеймса игривый. Сириус вскинул голову. — Что? Нет, с Ремусом всё по-другому. Это не… — он покачал головой, — я не собираюсь вас никем заменять. Джеймс пожал плечами. — Я шучу. А потом Джеймс откинулся на кровать, подбрасывая и ловя свой снитч, вверх и вниз, как и сердце Сириуса, всё ещё колотящееся в груди.