Нюансы интеррасовой коммуникации

...Майор ушёл, а Раффин уселся на табуретке рядом с Гектором. — Ты как? Я волновался за тебя. — Не скажу, что бывало и хуже, но вроде не умер. — Приятно слышать, — гин-янец неловко почесал гребень на голове. — Ты-то какого хрена здесь? Да ещё и в больничной пижаме? — Отлёживаюсь в лазарете с поражением органов электрическим током. Я высадил дверь в камере, наплевав на напряжение, итог — два из трёх сердец не выдержали, пришлось их реанимировать. Но это пустяки, главное — я смог поднять пожарную тревогу и... — Спасибо, — перебил его Гектор. — Ты, конечно, говнюк редкостный, но... спасибо. — Ну что, как у вас говорят, мир-дружба-жевачка? — С тебя жевачка. Раффин лишь хмыкнул, положил шершавую и когтистую руку на грудь Гектора и изобразил подобие улыбки. — Я тут недавно один рассказ читал. Про «бизнес-леди» и чиновника средней руки. — Видал я тот рассказ. Дешёвое бульварное чтиво. Почитал бы что-нибудь вроде «В стране водяных» или «Ворота Расёмон». — Обязательно. Я... это... — гин-янец явно подбирал слова, и Гектор мог поспорить, что знает, что тот хочет сказать. Перебил их внезапно вошедший Ролайн. — Простите... не помешал? — Нет, ты вовремя. Забери от меня эту влюблённую игуану, а то у него, гляди, уже и зрачки приняли форму сердечек, — прыснул со смеху Гектор. — Гектор, к грязным духам... — вздохнул Раффин. — Я, наверное, вернусь в свою палату, у меня что-то опять сердца выпендриваются, — он поднялся с табуретки и пулей вылетел за дверь. — Так будет даже лучше, — Ролайн уселся на его место. — Не палата, а проходной, блять, двор, — кислотно улыбнулся Гектор. — Если есть новости — выкладывай. — Новостей нет. Просто Хуф, Санья и Мийтти за тебя очень волнуются, попросили проведать. Мийтти, когда узнал, что в тебя стреляли, бросился сканировать весь экипаж, Айю едва его отговорил. Боюсь даже представить, что будет, когда он узнает личность виновника. — Он поджарит ему мозги до золотистой корочки, — нервно хохотнул Гектор. О том, что на самом деле сделает «гиперопекающий кёдийский папочка», он постарался не думать. — И ещё кое-что, — теперь Гектор мог на глаз понять, когда гин-янец нервничает, потому что взгляд Ролайна, как и у Раффина до того, стал метаться туда-сюда, а его зрачки — дёргаться, то расширяясь, то сужаясь. — Я по поводу Раффина и его задирательств. — Собрался просить за него? — Что? Нет... В смысле, да. Боюсь, дело принимает куда более... опасные обороты. — Что он уже вычудил? — Он — ничего. А вот с ним беда. Ты знаешь, почему его не стали держать в камере, а перевели в лазарет? — Его пиздануло током, и у него остановились сердца? Ролайн закатил глаза. — И это тоже. Но самое главное — пока ты два дня лежал под наркозом, он... у него началась депрессия. Жёсткая гормональная депрессия с последующей иммунной реакцией. Знаешь, что такое «гормональный импринтинг»? — В общих чертах. — Это сложный психосоматический процесс, который невозможно контролировать. И если попытаться прервать его, возможен летальный исход. — Хочешь сказать, что... — Гектор нахмурился, пытаясь прикинуть что к чему. — Что он кони двинет, если я не дам ему в жопу? — Имеется в виду не только секс. Тут решает привязанность. Если он не будет получать от тебя эмоциональный отклик, его состояние усугубится. Гектор откинул голову на подушку и грязно выругался, пытаясь переварить всё это. — Я прошу — нет, умоляю! — не дай Раффину «сгореть». Просто позволь ему быть в твоём кругу и не обделяй вниманием. Мы, гин-янцы, твёрдые, но... хрупкие. Хрупче, чем кажемся. А там он, может быть, стабилизируется и отпустит сам. Ролайн ушёл, оставив Гектора переваривать образовавшуюся в голове кашу.

***

...Одиночество — не лучший союзник в борьбе с навязчивыми мыслями. Особенно в случае флайт-лейтенанта Дженкинса, волей случая оказавшегося в лазарете со множественными пулевыми ранениями и образовавшимся в голове варевом. Гектор днями напролёт только и делал, что пялился в стерильно-белый потолок и пытался привести мозги в порядок. Получалось откровенно паршиво. Во-первых, как назвать его «отношения» со служебным коллективом? «Дружба с привилегиями»? Он даже ни с кем из них не трахался толком. Просто «дружба»? «Друзья» не дрочат и не сосут друг другу. И если уж на то пошло, не ревнуют друг друга. Ролайн, наверное, единственный, кому Гектор до лампочки. Потому что даже Мийтти — божественное, блять, изваяние во плоти, — и тот проявляет к нему половой интерес. А о Харитоне, мать его, Вдовиче и говорить нечего, тут и так всё ясно. Все хотят Гектора Дженкинса. Сюжет, достойный ситкома для ксенофилов. Как быть? С Хуфом и Саньей можно бы и замутить. Оба неплохие варианты для интрижки, да и друг против друга не будут — Гектор даже улыбнулся, поймав эту мысль за хвост. Главное, не позволять себе чувствовать себя блядью. «Не блядь, а полигамный человек!» Мийтти... И хочется, и страшно. Гектор не раз ловил себя на том, что не против бы дать этому великану — главное, чтобы «сокровище», которое он прячет в генитальном кармане, не оказалось пятнадцатидюймовой дубинкой с шипами или чем-нибудь таким, чем можно запросто порвать аноректум человека. Лучше бы это было что-то мягенькое и подвижное, как... «одноглазый змей» у гин-янца. По мнению Гектора, это был бы самый оптимальный вариант. «А неплохо было бы, если Мийтти тоже дал себя трахнуть» — Боже, что за мыслишки, Гектор? — хлопнул он себя по лицу. Однако от мыслеобразов, вызывающих эрекцию, это не спасло: воображение уже нарисовало ему порно-сцену, в которой он, не особо крупный представитель рода человеческого, пялит кёдийского великана в его генитальный карман. Кажется, Мийтти упоминал, что кёдийцы сочетают в себе оба пола... Интересно, как у них там всё устроено? А покрывало в области паха уже встопорщилось. Дрочить не выход — могут разойтись микрошвы на внутренних органах, да и внешние хирургические стяжки тревожить тоже не хочется. Мда... Остаётся только уложить член вверх и согнуть ноги в коленях. И молиться, чтобы возбуждение схлынуло до того момента, как в палату войдёт доктор Еран. Но высшие силы оказались глухи к его молитвам. — Лейтенант, к вам пришли, — в палату вплыл Еран, а за ним, как ни странно, Ранмийтти. — О, я так понял, не вовремя? — Нет-нет, я просто... — Гектор густо покраснел. — Тогда я оставлю вас, — доктор многозначительно ухмыльнулся и, переглянувшись с Мийтти, удалился по своим делам. — Задумался о чём-то приятном? — подмигнул Мийтти, усаживаясь на табуретку рядом с изножьем. — Да так, лезет в голову всякое... — Гектор отвернулся, краснея ещё больше. Кёдиец лишь зашёлся тихим, хриплым и чуть бархатистым смехом. — Чего ржёшь? — Ничего... — усмехнулся Мийтти. — Просто ты довольно забавный, когда возбуждён и смущаешься. — Ну и задница же ты! — Да брось! — кёдиец склонил голову набок и уставился на Гектора всеми глазами. — Я не вижу в этом ничего постыдного. Тем более, — он открыл кёд-ячейку, которую принёс с собой, и достал из неё что-то наподобие шлема. — У меня появилась одна идея. Ты... позволишь? — Что ты задумал, жопа ядерная? — Ничего такого, что может тебе навредить. Это депривационная маска. Она блокирует мои псионические способности, и теоретически, не должна позволить мне подключиться к твоей нервной системе. — П-постой-ка! Ты же не собираешься... — Гектор попытался отползти подальше, но ударился затылком об изголовье. — Если ты не хочешь, я не стану. Но... — Мийтти бросил красноречивый взгляд на пах Гектора. — Ты так возбуждён, что у меня крутит в носу. — И что ты предлагаешь? Мне нельзя вставать, а ты, если сядешь сверху, раздавишь меня к хуям, — Гектор попытался привести разумный аргумент. — Мне необязательно садиться сверху, — кёдиец приблизился к нему вплотную и понизил голос. — Помнишь тот роман, который я выбрал для чтения? Я многое из него почерпнул. Да и Санья рассказал мне, как ты баловал его «техникой золотых уст», и я подумал, что... — Погодь-ка? Ты это про тот минет? Санья, трепло мелкокалиберное! — ...если ты не против, я мог бы опробовать эту технику. — С твоей зубастой пастью? Не-не-не, я лучше вздрочну себе тихонько и делов-то... Но Мийтти его уже не слушал. Надев свою маску, он лизнул Гектора в шею, отчего тот сначала оторопел, а потом поплыл. — Твою ж матушку... — Так ты не против? — Откусишь мне член — и я тебя убью. — Я буду предельно аккуратен, — ухмыльнулся Мийтти и провёл кончиками раздвоенного языка по его губам, в то же время сдёргивая с него покрывало и кладя огромную ручищу на его бедро. И мозги Гектора окончательно поплыли, утекая куда-то в район промежности. Не зная, что и как делать, он прикусил губами один из кончиков широкого и лопатообразного кёдийского языка, всасывая его и пробуя на вкус. К его удивлению, слюна Мийтти оказалась островато-сладкой, от неё по губам и языку разливалось мягкое тепло. Ухмыльнувшись, Мийтти сунул ему в рот и второй кончик. Приласкал уздечку языка Гектора сразу с двух сторон, углубляя этот странный «поцелуй», обдал его лицо горячим дыханием. — М-мф... — только и смог выдавить из себя Гектор, а сам распустил руки — одной вцепился в гриву Мийтти, другой схватился за его предплечье. От кёдийской кожи шло мягкое, но интенсивное тепло, Мийтти был словно печка. А вот грива при каждом прикосновении испускала слабые статические разряды, словно наэлектризованная. И эти разряды, касаясь пальцев, мягко отдавали до самых локтей, словно бы нервные волокна сами притягивали и впитывали их подобно заземлению. — Тебе нравится? — Мийтти отстранился и провёл коготками по обнажённой коже его бедра, поднимаясь выше под ткань лазаретской распашонки. — Ты чёртова батарейка! — Прости. У меня от возбуждения нервной системы электризуются волоски. А ещё я не чувствую тебя в полной мере, и это немного нервирует, — он провёл ладонью по бедру Гектора ещё выше, до перебинтованного бока, задевая коготками кожу, но не царапая. От этого у Гектора все волоски на заднице встали дыбом. — Уфф... Мийтти оставил ещё один «поцелуй» на губах Гектора и задрал его распашонку до самой груди. — Поговаривают, это место у людей очень чувствительное, — он зажал один из его сосков между кончиками языка и чуть потянул. — Б-блять, Мийтти! — Гектор смежил веки и оскалился. — Хуф растрепал? — Неудивительно. Концентрация нервных окончаний здесь очень высокая, — кёдиец снова «ущипнул» сосок языком, после чего провёл одними кончиками от ключиц вдоль грудины до самой кромки бинтов. Гектор откинулся на подушку, шумно выдохнул и грязно выругался, упоминая чью-то там мать в не самых лестных эпитетах. А Мийтти переместил язык к его промежности, обдавая просто нереально горячим дыханием кожу. — Мийтти, блять... Чуть скользкие кончики языка коснулись мошонки с двух сторон, обхватили ствол, чуть сдавили. Гектор и представить не мог, что кто-то может вытворять языком такое, а когда Мийтти повёл языком вверх, и вовсе разомлел. Но и это оказался не весь «арсенал» кёдийца. Мийтти даже не касался гениталий Гектора руками — все манипуляции он проделывал исключительно языком. Его размера и формы оказалось достаточно, чтобы кёдиец смог пользоваться им как дополнительной конечностью: оттянуть им крайнюю плоть Гектора, провести вверх-вниз по стволу, пережать у основания члена. Но когда он свернул язык в трубочку, обернув им член по всей длине, и стал двигать им вверх-вниз, Гектор и вовсе вцепился в его гриву обеими руками — по ощущениям это было неотличимо от настоящей женской киски. Так же мягко, так же узко и скользко... Вот что значит «владение языком»! — Мийтти, мать твою! Я сейчас... Волоски кёдийской гривы стали биться статикой ещё сильней, полыхая разноцветными разрядами. Мийтти лишь ускорил темп и амплитуду движений языка, доводя до исступления, при этом урча как голодный кот. Вскоре Гектор не выдержал и со сдавленным хрипом «боже, блять, кончаю!» выгнулся дугой и выплеснулся прямо в свёрнутый в трубочку язык кёдийца. — Твою ж мать... — Какой... любопытный набор генных цепей, — Мийтти отстранился, перекатывая сперму Гектора на языке, снял свою «депривационную маску» и вложил её обратно в ячейку хранения. — Одни гены подавляют другие, но в целом... — Погоди! Ты же не собираешься гло... тать... — Гектор сморщил нос, наблюдая за движением глотки Мийтти. — В этом есть какая-то проблема? — Из всех моих бывших ты единственный, кто сделал это и не поморщился, — Гектор отвернул лицо. — Все, кто когда-либо сосал мне, просили не кончать в рот, максимум — на лицо или грудь. — Не вижу в этом ничего противного, — Мийтти помог Гектору привести себя в порядок и укрыл покрывалом. — К тому же, это хорошая возможность проанализировать биоматериал. Гектор едва не подавился, вспомнив, как Мийтти слизывал сперму Хуфа с потолка его спальной ниши. Вот ведь... — Что ж, теперь я с чистой совестью могу сказать ребятам, что ты идёшь на поправку, — ухмыльнулся Мийтти и направился к двери.