Надежда висит на волоске

      Вэй Усянь был всего в часе пути от Пристани Лотоса, когда в его голове внезапно произошёл всплеск эмоций. До этого момента Вэй Ин развлекался тем, что позволял своим мыслям блуждать, думая о том, как он рад вернуться домой, воспоминая о боях за стручки лотоса и о турнирах по стрельбе из лука, в надежде, что его истории поднимут настроение Лань Ванцзи. Лань Ванцзи в это время переписывал повреждённые книги своей красивой, годами отточенной каллиграфией, и его сухие, деловые мысли вызывали скучный, но приятный гул в глубине сознания Вэй Усяня. И вдруг - всепоглощающая радость, облегчение, забота, любовь...       «Ах! - Вэй Усянь понял, что произошло, уже через несколько секунд. - Твой брат?»       «Он дома, - подтвердил Лань Ванцзи. - Его нога была сильно повреждена, и до сих пор он не мог подняться в горы».       «Что я тебе говорил? – самодовольно произнёс Вэй Усянь и ухмыльнулся. - Значит, ты так сильно переживаешь, Лань Чжань. Бьюсь об заклад, большинство людей понятия не имеют, насколько ты эмоционален. Всё в тебе так напряженно, даже сейчас. Даже немного страшно!»       «В чувствах нет ничего страшного, - ответил Лань Ванцзи, и тут Вэй Усянь практически почувствовал, как тот вздрогнул, и что за этим стоит: - Что я вообще говорю? Чувства ужасают».       Вэй Усяню пришлось спрятать смешок в локте.       - Над чем ты смеёшься? – с подозрением поинтересовался Цзян Чэн.       - Ни над чем, - отмахнулся Вэй Ин. Он и сам не знал, почему не рассказал Цзян Чэну о заклинании связи. Скорее всего, потому, что был уверен, что его младший боевой брат после этого не отстанет от него со всевозможными комментариями о том, какой ужасной должна быть жизнь Лань Ванцзи с глупыми мыслями Усяня в голове. Справедливости ради, Цзян Чэн не сказал бы ничего такого, о чём сам Вэй Ин уже не подумал. Но, на самом деле, ему не хотелось этого слышать. Кроме того, было приятно иметь небольшой секрет на двоих с Лань Ванцзи (даже если тот уже рассказал об этом своему дяде и, несомненно, вскоре расскажет брату). Это было что-то только между ними, о чём никто другой в Пристани Лотоса не знал.       Вэй Усянь подозревал, что его собственные эмоции были такими же сильными, когда он увидел, как Цзян Яньли, Цзян Фэнмянь вместе с учениками Ордена тренируются в стрельбе из лука. Он был так рад вернуться домой, что в его разуме больше ни для чего не осталось места. Затем усталость и лихорадка, с которыми Вэй Ин боролся всю дорогу до Юньмэна, взяли верх, и следующее, что он осознал, это то, что он уже в постели. Усянь попытался сглотнуть, но в горле было ужасающе сухо, как будто он проспал как минимум несколько дней.       «Три, - любезно сообщил голос Лань Ванцзи в его голове. - Ты был очень болен. Цзян Ваньинь слишком сильно толкнул тебя по дороге домой».       «Я слишком усердно заставлял себя лечиться, - признался Вэй Усянь и добавил, поддразнивая: - Ты беспокоился обо мне?»       Ответом были не слова, а образ - он сам спит в Облачных Глубинах, а Лань Ванцзи сидит рядом с ним, обтирает ему лоб влажной тряпкой, готовит ему чай, следит за его духовной энергией.       От нежности этого образа, от самой этой идеи Вэй Усянь едва не задохнулся. Он чувствовал, что Лань Ванцзи сильно разочарован тем, что его не было рядом, чтобы позаботиться о Вэй Ине во время его болезни, как он делал это в пещере. Ванцзи явно справился бы с этим потрясающе, и Усянь вдруг так сильно затосковал по своему другу, что был немного удивлён тем, что ему не удалось подозвать его к своей постели.       К тому времени, когда Вэй Ин снова пришёл в себя, в комнате он был не один. Возле его постели с книгой в руках сидела Цзян Яньли. Заметив, что брат проснулся, девушка закрыла книгу и, потянувшись к Усяню, положила ладонь ему на лоб.       - Твоя лихорадка наконец-то прошла, - объявила она, и Вэй Ин кивнул. Впервые за несколько дней, а может быть, и недель, он почувствовал ясность ума.       - Шицзе, я хочу пить, - хрипло произнёс он.       Яньли кивнула, но встать не успела: дверь отворилась, и в комнату вошёл Цзян Чэн с миской дымящегося супа в руках.       На другом конце связи Вэй Усянь почувствовал укол любопытства.       «Да, это настоящий суп, - подумал он, мысленно улыбаясь Лань Ванцзи. - Это так вкусно, Лань Чжань. Эй, ты чувствуешь вкус, когда я ем? Я думаю, нет, да? Ты не можешь слышать то, что слышу я, ты только знаешь, что я думаю о них. Как я знал, что твой брат вернулся, но не мог его видеть...»       «Ешь», - сказал ему Лань Ванцзи.       Вэй Усяню не нужно было повторять дважды, особенно когда перед ним стояла миска с супом его сестры. Он усердно заработал ложкой, и Яньли мягко упрекнула его за то, что он ел слишком быстро.       А в следующую минуту в комнату вошёл Цзян Фэнмянь.       - Я в порядке, - тут же сказал Вэй Усянь. - Я пробыл в той пещере всего несколько дней. Цзян Чэн – тот, кто так много страдал, чтобы спасти меня!       Лань Ванцзи немного смутился. Он не понимал, почему Вэй Усянь так стремится преуменьшить свою роль в убийстве Черепахи-Губительницы только для того, чтобы возвысить Цзян Чэна за то, чего, откровенно говоря, от него и ожидали. В том, что Цзян Чэн обратился за помощью, не было ничего особенно примечательного, даже если Усянь изо всех сил настаивал на этом. Вэй Ин хотел было объяснить свой порыв Лань Ванцзи, но не сделал этого: у него было чувство, что его слова только больше запутают друга. Кроме того, ему нужно было сосредоточить своё внимание на разговоре, который он вёл вслух, чтобы не выставить себя идиотом.       - Жаль, что тебя там не было, Цзян Чэн. Ты мог бы взять на себя часть заслуг. А ещё ты мог бы поболтать со мной и прогнать скуку. Сидеть лицом к лицу с Лань Чжанем в те дни мне почти до смерти надоело.       «Вэй Ин», - раздражённо произнёс Лань Ванцзи.       - Ты это заслужил, - одновременно с ним заявил Цзян Чэн. - Тебе снова пришлось играть героя. Если бы с самого начала ты не…       - Цзян Чэн! - прервал сына Цзян Фэнмянь. - Ты знаешь, почему то, что ты только что сказал, было неприемлемым?       Лань Ванцзи снова был озадачен, когда Вэй Усянь бросился на защиту своего брата:       - Всё в порядке. Он просто зол и говорит небрежно.       - Есть вещи, о которых нельзя говорить, даже если ты злишься, - возразил Цзян Фэнмянь, и Вэй Усянь почувствовал, как Лань Ванцзи соглашается с ним. Это рассердило его. Лань Ванцзи не знал Цзян Чэна так, как он. Он не понимал, почему Цзян Чэн был таким, почему он так легко злился, почему успех Вэй Усяня так сильно его обжигал. Одно дело, когда Цзян Фэнмянь ругал своего сына, но Лань Ванцзи не имел права осуждать его.       Но тут в комнату ворвалась госпожа Юй, и Вэй Усянь с ужасом осознал, что Лань Ванцзи вот-вот узнает многое о том, почему Цзян Чэн такой, какой он есть.       «А-а-ах, Лань Чжань, ты же не хочешь быть здесь и слушать это... Может, ты сделаешь что-нибудь, что заглушит шум с этого конца?»       Озадаченность, слегка приправленная раздражением, а затем согласие:       «Я постараюсь».       Как и всегда, Вэй Усянь и Цзян Чэн сидели в неловком молчании, пока Юй Цзыюань отчитывала их обоих, не забывая щедро осыпать оскорблениями своего мужа. В этом не было ничего такого, чего бы Вэй Усянь не слышал сотни раз, и он сосредоточился на лёгкой боли в рёбрах и в голове. Это мешало ему слишком много думать о подавленном выражении на лице Цзян Чэна, гневе в глазах Цзян Фэнмяня, и о том факте, что, как обычно, все в Пристани Лотоса были расстроены, и всё это было из-за него.       Когда госпожа Юй, наконец, выбежала из комнаты, преследуя Цзян Фэнмяня и продолжая кричать на него, Цзян Чэн тоже ушёл, и Вэй Усянь поспешил за ним. Он не был уверен, что от его ободряющих слов было много толку, но он должен был надеяться. Всё вышло как надо, и повеселевший Цзян Чэн отругал его и прогнал обратно в постель, и Вэй Ин остался наедине со своими мыслями.       Не только со своими собственными.       «Это не из-за тебя», - тут же сказал Лань Ванцзи.       - Ах, что? - пробормотал Вэй Усянь, но тут же вспомнил, о чём думал ранее, о том, что все расстроены из-за него: «Лань Чжань! Я просил не обращать внимания!»       «Я старался, - ответил Ванцзи, и Усянь немедленно получил поток образов о том, как его друг пытался использовать гуцинь, чтобы заглушить шум в своей голове.       Он также почувствовал разочарование Лань Ванцзи, когда, независимо от того, что он делал, обидные слова Юй Цзыюань и возникшая в результате боль Вэй Усяня стали более громкими и яркими, чем раньше.       Вэй Усянь вздохнул, изучая потолок:       «Ей тяжело, что я здесь».       «Это не оправдывает её поведения».       Разозлившись по неизвестной ему причине, Вэй Усянь представил себе, как он захлопывает дверь перед носом друга, чтобы закончить разговор.       «Не думаю, что это сработает», - подумал Лань Ванцзи.       «Давай, без шуток. Слушай, Лань Чжань, я уверен, что ты хочешь добра, хорошо? Но ты не знаешь, каково это было для любого из нас здесь, так что, может быть, ты просто не будешь лезть не в своё дело?»       Молчание на другом конце связи показалось Вэй Усяню неожиданно обиженным, затем он почувствовал себя виноватым, а следом разозлился из-за чувства вины. Потом он понял, что все его бурные мысли отобразились прямо в голове Лань Ванцзи, что ещё больше расстроило его. Вэй Ин подумывал о том, чтобы снова встать с кровати, чтобы походить и, возможно, попинать что-нибудь, когда…       «Лань Чжань, ты… поёшь у себя в голове? Это же та самая песня, которую ты пел в пещере?»       «Мн».       Вэй Усянь с минуту молча слушал, позволяя мелодии успокоить себя, а потом прошептал:       «Какая красивая песня. Она из Гусу?»       «Мн, - подумал Лань Ванцзи намеренно громко, как будто это затмило бы его более насущную мысль: - Если я скажу ему, что написал эту песню для него, он будет смеяться часами».       «Лань Чжань, ты написал это для меня? - Вэй Усянь усмехнулся, его плохое настроение мгновенно улетучилось. Он больше чувствовал, чем слышал, беспокойство Лань Ванцзи на другом конце связи от того, что его разоблачили. - Это так мило! Зачем мне смеяться над тобой из-за этого? Никто никогда прежде не писал для меня песен. Твоя песня прекрасна…»       Ответом была ещё одна из тех «не мыслей» - целая идея вместо цепочки слов, но она всё равно прозвучала с отчётливой ясностью: сильное смущение с подкрадывающимся ощущением удовлетворения, подкреплённое ещё каким-то чувством, которое Вэй Усянь не смог распознать.       Песня резко оборвалась. Удивление, замешательство, беспокойство. Лань Ванцзи потребовалось некоторое время, чтобы спросить:       «Ты действительно не понимаешь этого чувства?»       «Не совсем. Я имею в виду, я понимаю его, но не могу назвать. Имеет ли это смысл?»       «Нет… Но пока ты это осознаёшь, всё в порядке», - ответил Лань Ванцзи.       «Ах, ты не можешь так поступать! Я проведу всю ночь, пытаясь понять это!»       «Хорошо».       Вэй Усянь пнул ногами воздух и заныл:       «Ты так жесток со мной, Лань Чжань. Вот подожди, я собираюсь всю ночь изводить тебя случайными, отвлекающими мыслями, просто чтобы отомстить тебе за это!»       «Ты всё равно это сделаешь», - спокойно проговорил Лань Ванцзи и снова начал напевать.       Вэй Усянь вздохнул и позволил музыке успокоить себя.       * * *       Лань Ванцзи принёс в ханьши поднос с чаем и поставил его на стол рядом с письмом, которое читал Лань Сичэнь.       - Как твоя нога, сюнчжан?       - Лучше с каждым днем, - ответил Лань Сичэнь, улыбаясь своему брату. Он подождал, пока Лань Ванцзи разольёт чай по чашкам, и кивнул в знак благодарности. - Доктор сказал, что, хотя я и усугубил травму, возвращаясь в Облачные Глубины, он ожидает, что моя нога полностью заживёт в течение двух недель. А ты? Я слышал от дяди, что у тебя есть… непредвиденные последствия твоих собственных приключений.       Лань Ванцзи сурово посмотрел на брата поверх края чашки с чаем.       «О боже, - воскликнул Вэй Усянь. - Он думает, что это весело, не так ли?»       «Несомненно», - согласился Лань Ванцзи и, не особо желая этого, вложил в разум своего друга целый вагон воспоминаний о том, как Лань Сичэнь поощрял его отношения с Вэй Усянем.       Пока Вэй Усянь истерически смеялся, узнав, что великий Цзэу-цзюнь до безумия любит дразнить своего младшего брата, Лань Ванцзи сказал:       - Да. Я сосредоточился на починке книг о заклинаниях разума, но так и не нашёл решения.       - Это так хлопотно? - поинтересовался Лань Сичэнь, сдерживая улыбку.       Лань Ванцзи посмотрел брату в глаза и сказал:       - Сегодня утром я пытался медитировать, а Вэй Ин в это время размышлял о том, кто первым понял, что можно вырвать семена из лотоса, очистить их и съесть, хотя они кажутся совершенно несъедобными до того, как их очистят. Он думал об этом сорок пять минут.       Лань Сичэнь больше не пытался скрывать улыбку:       - Я понимаю.       - Но дело не только в этом. - Лань Ванцзи вздохнул. - Оставляя в стороне полное отсутствие личной жизни, наши эмоции могут влиять друг на друга. Прошлой ночью я проснулся от одного из его кошмаров. А на днях я думал о нападении на Облачные Глубины, и он едва не потерял сознание. - Ванцзи покачал головой. - Кроме шуток, это проблема.       «Я действительно пытался перестать думать о семенах лотоса! – виновато проговорил Вэй Усянь. - Просто, знаешь, я не смог».       «Я заметил», - отозвался Лань Ванцзи более кисло, чем хотел.       - Ты и сейчас с ним разговариваешь? - заинтересованно спросил Лань Сичэнь. - Что он говорит?       Лань Ванцзи вздохнул:       - Он извиняется за то, что слишком много думает о семенах лотоса.       Лань Сичэнь кашлянул в чай, чтобы не рассмеяться в голос.       - Понятно, - вымолвил он, прочистил горло и всё-таки разразился смехом. - Ах, Ванцзи, прости, - повинился он, пытаясь задушить хохот. - Просто… в последнее время было так мало поводов для веселья, и я просто… представил, как ты пытаешься медитировать, пока он беспрестанно болтает о семенах лотоса…       Лань Ванцзи невольно почувствовал, как его губы растягиваются в улыбке. Хотя ему не очень нравилось, когда над ним подшучивают, было так приятно видеть, как его брат смеётся, что он не злится.       - Честно говоря, это одна из менее отвлекающих вещей, о которых он думал в последнее время. Но как ты думаешь, почему это могло произойти?       - Хм. - Лань Сичэнь изогнул брови. - Хочешь узнать моё честное мнение, Ванцзи?       - Да, - подтвердил Лань Ванцзи, хотя и не без подозрения.       - Заклинание определённо не предназначено для этого, - заявил Лань Сичэнь, - и я очень сомневаюсь, что ошибка при произнесении привела к установлению прочной связи. А это значит, что в вас с господином Вэем должно быть что-то уникальное. Я полагаю, что это, вероятно, произошло потому, что заклинание действовало на связь, которая уже существовала, вместо того, чтобы создавать её с нуля.       - Связь была, - кивнул Лань Ванцзи и задумчиво нахмурился.       Удивлённый Лань Сичэнь спросил:       - Прав ли я, говоря, что ты очень заботишься о господине Вэе?       Лань Ванцзи покраснел, что было нелепо, потому что он уже признался Вэй Усяню в своих чувствах (пусть только ментально), так что тот факт, что Вэй Усянь был причастен к этому разговору, не должен был смущать.       - Мн.       - И, очевидно, в случившемся присутствует элемент судьбы, - продолжил Лань Сичэнь. - Потомок Лань И и сын ученицы Баошань Санжэнь, встретившиеся в то же время, когда иньское железо становится активным, получают задание от самой Лань И. А потом вы двое работаете вместе, чтобы убить Черепаху-Губительницу. - Он слегка пожал плечами. - Вам двоим явно суждено стать партнёрами по совершенствованию.       Лань Ванцзи кивнул, принимая это, а Вэй Усянь, на другом конце связи, подумал:       «Он, должно быть, шутит! Я - партнёр по совершенствованию знаменитого второго Нефрита? И вас это полностью устраивает?»       «О чём ты говоришь? - раздражённо спросил Лань Ванцзи. - Ты же сам неоднократно говорил, что мы равны».       «Ну да, но не серьёзно!»       Лань Ванцзи потёр переносицу, и Лань Сичэнь спрятал улыбку за рукавом:       - Он спорит?       - Да, - признал Лань Ванцзи, а затем добавил: - Но не по той причине, по которой ты мог подумать. - Он увидел, что Лань Сичэнь выглядит слишком заинтригованным этим, и поспешил сменить тему: - Если ты думаешь, что связь невозможно отменить, то должен быть метод управления ею.       - Я бы предположил, что да. Однако его может не быть в нашей библиотеке. Этот вид мысленного общения изначально не был изобретён Орденом Гусу Лань. Надеюсь, книга, в которой было заклинание, всё ещё цела или, по крайней мере, читабельна. Если мы сможем узнать его происхождение, мы сможем получить больше информации. А до тех пор я бы попробовал разные методы медитации, чтобы посмотреть, сможете ли вы найти тот, который работает.       Лань Ванцзи вздохнул:       - Спасибо за совет, сюнчжан.       * * *       Лань Ванцзи медитировал с тех пор, как себя помнил. В один момент сесть и опустошить свой разум, было для него так же легко, как дышать. Но не в этот раз. Он посмотрел на свиток, полный различных техник, и почувствовал себя так, словно читал что-то, написанное на другом языке. Кому нужно делать такие сложные вещи, чтобы медитировать?       «О, кое-что выглядит интересно, - подумал Вэй Усянь. - Я не знал, что ты можешь медитировать во время движения. Кстати, я мог бы быть лучше в этом, чем в скучной, сидячей медитации».       «Естественно, - мысленно согласился Лань Ванцзи, закатывая глаза. - Если кому-то и нужны продвинутые техники медитации, так это тебе».       «Эй, ты сказал, что я тебе нравлюсь, Лань Чжань, - деланно возмутился Усянь с невыносимо самодовольным внутренним монологом. - Ты не можешь взять свои слова обратно сейчас».       Лань Ванцзи покачал головой и поджал под себя ноги. Это была форма медитации, которая концентрировалась на каждой части тела, осознавая её и постепенно перемещаясь с головы до ног. Он надеялся, что если сосредоточится на деле, блуждающие мысли Вэй Усяня отойдут на второй план.       Он добрался до плеч, когда в процесс вмешались мысли Вэй Усяня.       «У тебя очень широкие плечи. Я не уверен, что именно делает плечи великолепными, но они у тебя определённо прекрасные. Знаешь, я однажды слышал, как мужчина сказал женщине: «Я ненавижу смотреть, как ты уходишь, но я люблю смотреть, как ты уходишь», и я не думаю, что понимал, что он имел в виду, пока не увидел тебя. У тебя действительно шикарный зад, ты знаешь?»       «Вэй Ин! - Лань Ванцзи почувствовал, как его щёки розовеют. - Я пытаюсь научиться блокировать тебя. Ты тоже должен сосредоточиться на этом. Думать о моей... моей задней стороне в лучшем случае контрпродуктивно».       «Прости, прости, - пробормотал Усянь, а потом, не в силах сдержаться, добавил: - Твоя задница такая милая…»       В своей следующей попытке Лань Ванцзи сосредоточился на осознанной медитации, обращающей негативные мысли в позитивный свет. Безусловно, было много негатива, на котором стоило сосредоточиться, учитывая недавнее разрушение Облачных Глубин и угрозу, исходящую от Ордена Вэнь.       «Но, - подумал он, - может быть, потом будет лучше. Может быть, уничтожение Ордена Вэнь необходимо, и...»       «Боже, какие сегодня красивые облака. Будет ли дождь позже? Я так не думаю, но, может быть, и будет. Интересно, захочет ли Цзян Чэн после обеда пойти собирать лотосы? Я и, правда, голоден. Фу, но он был таким серьёзным с тех пор, как дядя Цзян уехал в Ланьлин. Интересно, как проходит его визит? Цзинь Цзысюань действительно помог им, когда я застрял в пещере, но это не то же самое, что желание пойти на войну с Орденом Вэнь. Что, если они всё ещё злятся из-за разрыва помолвки? Но мне не жаль, Цзинь Цзысюань был настоящим...»       Лань Ванцзи уронил голову на стол и принялся молча повторять правила своего Ордена.       - Как он может думать о стольких вещах одновременно?       - Каллиграфия - это своего рода медитация, - предположил Лань Сичэнь. - Она требует сосредоточения на повторении движений. Может, вам стоит попробовать это?       Вэй Усянь без особого энтузиазма отнёсся к идее копирования свитков, но он был готов попробовать ради спокойствия друга.       Лань Ванцзи достал собственный свиток и сел прямо.       Три строки спустя Вэй Усянь подумал:       «У Лань Ванцзи красивые руки. Интересно, что делает руки красивыми? Длина пальцев, пропорциональная их ширине? Может быть, форма или размер суставов? Хотя мне нравится смотреть, как он играет на гуцине. Его пальцы такие изящные. Он мог сыграть на мне в любое время…» Лань Ванцзи выронил кисть и уткнулся в свиток лицом.       «Ах, прости! - Вэй Усянь смутился. - Я стараюсь, клянусь!»       Лань Ванцзи подумывал о походе к Холодному источнику в надежде перестать думать о собственных пальцах, «играющих» на Вэй Ине. Или пальцах Вэй Ина, «играющих» на нём. Потому что у Вэй Усяня тоже были очень красивые руки.       «Ой, спасибо, Лань Чжань! - спохватился Вэй Усянь, голос его звучал гораздо менее смущённо и гораздо более заинтригованно. - Я до сих пор не знаю, что делает красивые руки красивыми»…       Лань Ванцзи медитировал в цзинши, наблюдая, как движутся и смещаются солнечные лучи, а Вэй Усянь, в свою очередь, медитировал на причале, наблюдая за рябью на воде.       Они продержались две минуты – рекорд! - прежде чем Вэй Усянь подумал:       «Интересно, почему лотосы растут в одних водоёмах, а в других - нет. Это из-за температуры воды? Или из-за течения? Что, если я отнесу несколько семян лотоса в Облачные Глубины, сможем ли мы вырастить их там? Было бы неплохо иметь лотосы в Облачных Глубинах. Каждый раз, когда Лань Ванцзи видел бы их, он думал бы обо мне. Хотя, я полагаю, он уже достаточно думает обо мне, ха-ха. О, дерьмо, я же должен медитировать! Прости, прости… Я пытаюсь, честно… Интересно, лотосы стали бы другого цвета, если бы росли в Облачных Глубинах? Кажется, лотосы всегда будут розовыми, но, может быть, и нет… Лань Чжань, перестань думать том, чтобы убить меня во сне! Это невежливо!»       «Если ты не можешь справиться с собственными мыслям, как ты можешь считать меня ответственным за то, что думаю я?» - раздражённо ответил Лань Ванцзи.       «Хм. Неплохо подмечено. Ладно, можешь думать о моём убийстве, если хочешь».       Лань Ванцзи вздохнул…       В отчаянии они попробовали медитацию при ходьбе. Это был не его выбор, но Ванцзи надеялся, что постоянное движение сможет урезонить Вэй Усяня, не даст его мыслям блуждать. Только вместо этого его мысли ещё больше блуждали, основываясь на том, что он видел и слышал.       «Что, если я буду ходить с закрытыми глазами?» - прикидывал Вэй Усянь.       «Я бы не рекомендовал это».       «Ой, да ладно, это же Пристань Лотоса! Я знаю это место как свои пять пальцев!»       Десять минут спустя, рухнув в озеро, Вэй Усянь подумал:       « Может, медитация при ходьбе не сработает».       «Ты так думаешь?» - усмехнулся Лань Ванцзи.       «Думаю, нам лучше привыкнуть друг к другу, - ответил Вэй Усянь слишком весело. - Эй, когда мы снова увидимся? Теперь, когда ты знаешь, что твой брат в безопасности, а дядя Цзян должен вернуться со дня на день, мы должны подумать о том, что произойдёт дальше. Я имею в виду, очевидно, что во многом это будет зависеть от того, что решат глава Цзинь и дядя Цзян... Но, по крайней мере, я смогу сказать тебе это сразу же, как только узнаю об этом! Тогда ты сможешь передать всё Цзэу-цзюню. Так что они смогут общаться с ним без необходимости идти к нему. Ах, но это заставляет меня думать, что было бы лучше, если бы ты остался там, а я остался здесь, и мне это совсем не нравится. Не могу поверить, что мы разделили только один поцелуй. Знаешь, как часто я думал об этом? Я думаю, ты понимаешь, ха-ха-ха. В любом случае…»       Лань Ванцзи вздохнул.       * * *       Вэй Усянь позволил своим мыслям блуждать, пока выполнял трудную задачу по наполнению ванны горячей водой. Не то чтобы это чем-то отличалось от его обычного состояния, но теперь он гораздо острее осознавал свои собственные мысли, так как понимал, что навязывает их все Лань Ванцзи. Иногда он пытался обуздать их, но, по словам Лань Ванцзи, при этом они становились только громче. Лучше всего было просто позволить своему разуму дрейфовать. Таким образом, по крайней мере, по словам Лань Ванцзи, его мысли можно было бы свести к приятному фоновому шуму.       В таком случае, задавался он вопросом, к чему были все эти попытки медитации. Лань Ванцзи объяснил, что это в основном эксперимент, чтобы выяснить, смогут ли они заблокировать друг друга, если шум начнёт причинять беспокойство. Это имело смысл для Вэй Усяня, хотя, честно говоря, его совсем не беспокоили мысли Лань Ванцзи. На самом деле, они его даже успокаивали. Лань Ванцзи думал очень сосредоточено и сдержано, так, как Вэй Усянь не мог. Когда Ванцзи чинил книги, занимался каллиграфией или ухаживал за садом, его присутствие носило умиротворяющий характер, и Вэй Усянь обнаружил, что ему это нравится. Это даже немного утихомиривало Вэй Ина, и Лань Ванцзи ужасался, задаваясь вопросом, на что были похожи мысли его друга без Лань Ванцзи в его голове.       Горячая вода тоже действовала успокаивающе, и это стоило всех усилий, затраченных на то, чтобы наполнить ванну. Вэй Усянь расслабился, прислонившись головой к краю ванны, бесцельно скользя глазами по потолку. Было хорошо, время от времени, расслабляться. Ему стало интересно, делал ли когда-нибудь Лань Ванцзи что-то столь же гедонистическое, как приём горячей ванны.       Это была ужасная мысль, понял он слишком поздно, когда его разум услужливо представил дюжину образов Лань Ванцзи, голого, мокрого и наслаждающегося собой. Вэй Ин почувствовал, как краснеют щёки, но большая часть его крови взяла направление на юг. Руки сами собой потянулись следом.       «Ах, было бы так хорошо позаботиться об этом… Но если Лань Чжань слушает… О, нет, Лань Чжань слушает! - с ужасом понял Усянь и выпрыгнул из ванны, мечтая отмотать время назад и не дать себе всё испортить. Он растерянно заметался по комнате, поскользнулся на луже выплеснувшейся из ванны воды и приземлился на пятую точку. - Ой-ой-ой!»       «Идиот», - ласково пробормотал Лань Ванцзи в его голове.       «Ах, Лань Чжань, мне так жаль. - Вэй Усянь поднялся и, прихрамывая, потащился к своей сложенной на полу одежде. - Я не хотел проявить к тебе неуважение».       На другом конце связи на мгновение воцарилась тишина. Пауза, во время которой, как услышал Вэй Ин, Лань Ванцзи тщательно переформулировал свои мысли от понятий к словам.       «Я не считаю это неуважением».       Вэй Усянь моргнул:       «Нет?»       «Я считаю это бесстыдством, - объяснил ему Лань Ванцзи, - но не неуважением. Почему восхищение чьим-то телом должно считаться неуважительным по отношению к нему?»       «Я имею в виду… - Вэй Усянь был так взволнован, что сам едва мог мыслить. - Не то чтобы я не восхищался твоим умом или твоим духом…»       «Именно так, - сказал Лань Ванцзи и чуть более нерешительно подумал: - Разве не естественно испытывать влечение к телу человека, которым ты восхищаешься?»       «О нет, это очень естественно! - поспешно воскликнул Вэй Усянь. - Просто… в клане Гусу Лань так много правил, и многие из них посвящены таким вещам! Знаешь, не развратничай, не распутничай, не изменяй…»       «Да. - Лань Ванцзи казался ещё более озадаченным, чем когда-либо. - Но ни одно из этих правил не отменяет естественного желания тела другого, пока это желание взаимно и, как сказано, основано на восхищении и уважении».       «Тогда почему ты сходил с ума каждый раз, когда я пытался раздеться? Или раздеть тебя?»       «Потому что в тот момент мы не обсуждали наши чувства друг к другу. Теперь, когда мы это обсудили, всё в порядке».       Вэй Усянь застонал и, сбросив одежду, бросился обратно в ванну.       «О, хорошо, потому что я изо всех сил старался не думать об этих трудных вещах, а это так трудно, Лань Чжань. Каламбур не намеренный, ха-ха».       «Если так ты пытался не думать о своём влечении к моему телу, то я немного обеспокоен тем, что будет, когда ты перестанешь пытаться, - сухо проговорил Лань Ванцзи. - Учитывая, сколько раз ты хвалил мой зад. И мои плечи. И мои руки».       «А твой рот?.. Ты не можешь забыть про свой рот, - невольно подумал Вэй Усянь. - И твои руки. А-а-а, Лань Чжань, я не могу думать об этом, пока я голый и мокрый. У меня появился слишком большой соблазн сделать что-то, свидетелем чего ты стать не захочешь».       Ещё одна пауза, а потом:       «С чего ты взял, что я не хочу быть свидетелем этого?»       - Чёрт, Лань Чжань! - выпалил Вэй Усянь. Он больше не мог сдерживаться, и потянулся к своей плоти, чувствуя, как она всё больше твердеет под водой. Было так приятно прикасаться к себе после нескольких недель воздержания, что его голова сама собой откинулась на край ванны, а глаза закрылись:       «Чёрт, Лань Чжань, - повторил он, мысленно посылая сообщение Лань Ванцзи. В ответ его чуть не захлестнула волна похоти и удовольствия. - Ты где-то в уединении?»       «Да, в своей комнате», - ответил ему Лань Ванцзи.       «Тогда - раздевайся», - потребовал Вэй Усянь, до конца не веря в то, что осмеливается отдать такой приказ Лань Ванцзи.       Но на другом конце связи он почувствовал почти поспешное подчинение. Он продолжал гладить себя, представляя, как Лань Ванцзи стаскивает с себя одежду.       «Голым ты выглядишь ещё лучше».       «Ты тоже». - Тон Лань Ванцзи был насмешливым, но под ним чувствовалась острая грань, что-то очень похожее на желание, но более грубое, более отчаянное.       «Хотел бы я быть сейчас с тобой, - сказал ему Вэй Усянь. - Не то чтобы это не весело, потому что это совершенно точно весело, но… Я представляю свои руки на тебе и твои на мне, и я почти не могу этого вынести, эта мысль так приятна. Меня никогда никто не трогал, знаешь ли… А тебя?» - спросил он, не задумываясь над тем, что почти уверен, что ответ отрицательный.       «Нет».       «Должно быть, это так приятно, - продолжил рассуждать Вэй Усянь. - Быть тронутым кем-то другим. Не зная, что именно они собираются делать. Всё было бы неожиданностью. Я… Ах, чёрт, - выдавил он, когда волны удовольствия удвоились. - Ты?..»       «Да», - простонал Лань Ванцзи, вместе с ярким, чётким изображением себя на своей кровати, с рукой, обхватившей плоть.       Вэй Усянь приглушённо ахнул, потому что кто бы не ахнул при виде этой картины.       «Чёрт, ты такой классный. Не могу дождаться, когда снова увижу тебя, Лань Чжань… Как только дядя Цзян вернётся, я отправляюсь прямо в Облачные Глубины, и меня не волнует, если вся армия Вэней попытается встать у меня на пути. Я не могу больше ждать, чтобы прикоснуться к тебе. - Его разум невольно вернул на поверхность поцелуй, который они разделили. Но сейчас Вэй Ин не желал останавливаться на такой малости. Он представлял себе гораздо больше: страстные, глубокие поцелуи, тихие вздохи и стоны, руки Лань Чжаня на его груди, животе, на его...       «Вэй Ин», - шёпотом подумал Ванцзи.       Вэй Усянь собирался с силами, намереваясь сказать ему, что надо остановиться или хотя бы пожаловаться на его воображение, но вместо этого получил в ответ ещё более живописную фантазию: Лань Ванцзи на коленях, на коленях...       - Чёрт! - Вэй Усянь вскрикнул, и его тело слегка выгнулось при освобождении. В глубине души он смутно осознавал, что Лань Ванцзи тоже достигает оргазма, ощущения удваиваются и эхом отзываются в его сознании. Он рухнул на край ванны, тяжело дыша.       «Ой… Ух ты… что было…. ух ты».       Через несколько минут (возможно, часов) он услышал смешок Лань Ванцзи.       «Что не так?» - пробормотал Вэй Усянь.       «Благословенная тишина, - ответил Лань Ванцзи. - Теперь я знаю, что мне нужно сделать, чтобы получить от тебя хоть немного спокойствия».       Вэй Усянь рассмеялся, а затем зевнул.       «Мм», - согласился он, и Лань Ванцзи рассмеялся вместе с ним.