Там, вдалеке.

В то время как старшие братья разделили между собой главные роли, младшему досталась роль посланника между внутренним миром семьи и миром внешним.

*** — Петь, с тобой точно все хорошо? — Андрей с подозрением косится на почти опустошенный кувшин странной зелёной жидкости. — Да! — Петр весело ухмыляется, что так на него не похоже. — И ты не представляешь насколько! Этот твой твирин... Средство просто волшебное! Он очищает разум. После него я чувствую сознание своё таким ясным! Как никогда! Никакие образы, никакие видения извне и никакие старые колдуны, проникающие в чужие мозги, больше мне не страшны! — творец в порыве беззаветной радости обнимает брата. Андрей тем временем, подмечает исхудавшие руки. — Ты лицо свое в зеркало видел? Скоро сам будешь похож на скелет... — Ерунда! Брат. Я так тебе благодарен! Найдя это средство, ты просто меня спас! — Я могу спасти тебя и своими руками. Без никакой травы. Ты же знаешь, достаточно назвать имя. — Имя ты знаешь итак. Но своими руками ты тут ничего не сделаешь. Эта дрянь связана с тёмной магией. А трава твоя силы в себе несёт потаенные. Недаром местные так к ней относятся... Земля здесь оберегает своих. Любит. Меня теперь тоже она любит. Я это чувствую. Клянусь, я даже чувствую иногда, как эта дрянь пытается в мозги мне залезть, и как Степь её не пускает... Ты же не против, если я, как местные, назову это "Степь"? — Да зови как хочешь... Только не доведи себя. Ты ведь можешь... Сколько раз я с удавки тебя снимал, ещё когда мы детьми были... — Никаких удавок. Это я тебе обещаю! — Ну, смотри мне! — Андрей строго грозит пальцем, на что Пётр только смеётся в ответ. *** После разговора с "Великим Судией" Георгием Данковский ненадолго задержался в кабинете Виктора Каина. Младший из этих странных братьев был наиболее всего расположен к общению и хотя бы не смотрел на собеседника как властелин на жалкого раба. — Я не совсем понимаю, откуда мне начинать поиски... — начал Даниил. — Честно сказать, Рубин оставил о себе впечатление самое лучшее. Я и подумать не мог... Что будет что-то такое. — Ну... Не факт, что тело было похищено Рубиным. — бледный господин прислонился к стене, задумчиво рассматривая какой-то объект, виднеющийся в окне. — Дело в том, что Рубин, хоть и строит из себя доктора, на самом деле не имеет права резать плоть. И сам это прекрасно знает. Помимо Рубина у нас есть люди (И не только люди!), которые это право имеют. Например, Бурах. — Бурах? — Данковский задумался. — Да я, кажется, видел его вчера... В кабаке. Не думаю, что ему было дело до какой-то возни с телами. — Ну, если в кабаке, то неудивительно. — хмыкнул Виктор — Впрочем, все эти травники всегда имели тягу к твирину и прочей мерзости. Лицо хозяина кабинета было худым и строгим. Но, все же, не настолько строгим, как у Георгия. Глаза его, непонятного серого цвета, как и у всех Каиных, горели изнутри, одновременно обдавая холодом. Внутренний жар их словно касался только некой области сокровенных мыслей и великих идей. Для людей посторонних и несведущих дверь в эту крепость таинственного знания навсегда была заперта. Отсюда и холодность к чужакам. В то же время взгляд его был значительно более мягким, чем даже взгляд его дочери. Воинственность старшего брата сменилась у младшего более человеческой усталостью. Кажется, из всех взрослых Каиных Виктору меньше всего было дела до того, чтобы выглядеть "представителем великой семьи". Возможно, он даже не так уж и сильно любил эту самую семью... — Еще у нас есть Оюны. — добавил этот скромный седеющий джентльмен. — Это кто вообще? — Что-то среднее между людьми и Степными тварями. Вдобавок, у нас есть Черви. Одонги. И Мясники. Они тоже имеют право резать плоть. И как раз недавно несколько таких сбежали из Термитника. Вполне может оказаться, их рук дело. Бакалавр задумался: — Но, если тело было похищено тварями, то как я... Они же, извиняюсь, просто меня сожрут... — У нас есть для таких вещей сын Ольгимского. Младший Влад. Парень умный, знает этих тварей Степных, общается с ними. Знает, где они прятаться могут. В то же время человек он не настолько замкнутый, как отец его. Тот бы, вероятно, сразу тебя послал, узнав, что ты от семьи Каиных. Данковский вспоминает, как неохотно разговаривал с ним объемистый человек с видом средневекового помещика. — Да, пожалуй, старший вашу семью недолюбливает. — Это древнее. Каины и Ольгимские как два противоположных лагеря. Спорят, кусаются, но своим существованием уравновешивают друг друга. Даже Хозяйки наши и те умерли в один день. Грохот заставляет обоих участников беседы замолчать и обернуться на дверь. В комнату вдруг забегает Мария с недовольным видом: — Отец! Каспар снова собирается весь день сидеть в Многограннике!.. — Я сам с ним разберусь. — устало вздыхает Виктор, встречая её не менее недовольным взглядом. — Разве ты не видишь: у нас гости. Девушка с трудом натягивает улыбку: — Доброе утро, Даниил. — Доброе. — А вы разве не собирались уехать? — она удивляется. То ли наигранно, то ли на самом деле. Данковский пожимает плечами — Решил остаться. — голос звучит сухо и холодно. Вряд ли она не знала, что ходы из города перекрыты. Отец смеривает Марию предосудительным взглядом. Переводит глаза на Данковского — Я надеюсь, моя дочь ошиблась, и вы не собираетесь уезжать, Даниил? Сабуровы вчера распорядились перекрыть все пути, включая Станцию. А местная дружина не посмотрит, что вы уважаемый человек. — Я что-то такое слышал. — кивает молодой ученый. Ни один мускул не дрогнул. Взгляд все так же холоден. Нет уж, не будет он откровенничать здесь о своей неудачной попытке побега. Мария, кажется, улыбается краем губ. За внешней невинностью угадывается внутренняя насмешка и некоторая досада. Видимо, по её предположениям столичный доктор должен был сейчас болтаться на вилах или валяться в Степной траве мертвый, а не стоять в доме её семьи.