Там, вдалеке.

Испокон веку жила земля эта. Тварей разных родила, а они её берегли. Страшные на вид были. Для чужаков — опасные, а для родной Степи-матушки — любимые дети её.

*** В мансарде атмосфера довольно необычная. Впервые вместо Петра в ней сидит маленькая девчонка. Сидит на стуле, болтая ногами, рассматривает древние книги, водит пальцами по страницам, ухмыляется чему-то своему, листает Петины записи, несколько раз даже глотнула твирин... И хоть бы закашлялась! Отпила и сидит себе дальше. — Ты откуда взялась, чудо эдакое? — Андрей, все это время в изумлении наблюдавший за сей картиной, решается подать голос. — Меня Пётр привёл. Он сказал, что сделает чудо... — смущённо опускает глаза и добавляет тише. — Для меня. Парень качает головой. — Я разное от него ожидал, но только не это. Что ты хоть у него попросила? Девочка пожимает плечами. — Ничего не просила. Просто он спрашивал, а я отвечала. — Хм... И давно ты твирин пьёшь? — С самого раннего детства. Отец мой пил. И мать тоже. Это так плохо? — Да нет... — ошеломление постепенно сменяется легкой ноткой иронии, заставляя случайного наблюдателя прислониться к соседней стене. — Но детям вообще-то нельзя пить такое. Она пожимает плечами. — Нормальным детям нельзя. — А ты, значит, ненормальная. Снова пожимает плечами: — Наверное, да. — Под стать себе нашёл... — А он у вас тоже ненормальный? — Он гений... — Андрей посмеивается, вспоминая брата. Заодно в какой раз подмечает про себя: "Любая излишняя одаренность — обратная сторона психопатии". — У гениев жизнь непростая, знаешь... — У меня тоже непростая... Но я не гений. Я мертвых храню... — робко добавляет. — Вы только не бойтесь... Стаматин уже заходится смехом, закрывая лицо рукой. — Ой, Петька! Черт тебя дери! *** — Знаешь, что означает это тавро? Тавро Ксандро? — Бурах развернул перед лицом Мясника лист, на котором до этого старательно нарисовал Степной знак. Стоит сказать, что Мясники в отличие от Червей внешне более походили на людей. Лица их грубые, оскаленные, но почти человеческие. Волосы больше напоминают жёсткую черную шерсть. Кожа какая-то ржавая. Глаза цвета травы. Все они носили странный и строгий наряд, сшитый вручную из бычьей шкуры. Застежками в этом одеянии служили загадочным образом отделанные кусочки кости. Зубы крепкие и большие. Клыки не огромные, но все равно выделяются куда больше человеческих и куда более мощные. Руки представляют собой какой-то промежуточный этап эволюции между лапищами Червей и человеческими руками. Не покрыты уже шерстью, однако на пальцах чёрные заостренные пластины когтей. Мясник молчит, рассматривая рисунок, потом, урча что-то, размахивает руками. Широко-широко, словно пытается объять ими весь мир... А, может, и просто отмахиваясь от надоедливых насекомых. Артемий вздыхает. — Я не понимаю тебя. Что это? Полузверь снова урчит, размахивая лапищами. Потом сипит и вздыхает. Говорить на человеческом языке даётся ему с большим трудом. — Ксандро есть Удург! Удург! Удург велик! Стар... шин... Старшин... знать... Знать всё... Велик Оюн знать всё. Старшин знать Степь. Старшин знать Тавро. Старшин уметь говорить... Менху... знать. Старшин знать. Старшин знать ак менху. — Спасибо... — выдыхает Бурах, добавляя про себя "Осталось узнать, что это за "Старшин, который знать всё". " *** Наконец, дверь открывается, и в мансарду заходит виновник сегодняшнего происшествия. Неожиданно радостный. Он бежит к этой девочке. Садится перед ней на колени, обнимает её, шепчет на ухо: — Освободил я тебя. Сабуровы больше никаких прав на тебя не имеют. И зваться ты теперь будешь Лаской по документам. Малышка бросается ему на шею в безмолвной признательности. Пётр оборачивается к брату. — Знакомься, Андрей. Это — моя приёмная дочь, твоя приёмная племянница, Ласка. — поднимается, треплет девчонку по волосам. — Ласка, я теперь твой приёмный отец. А он — твой приёмный дядя. И ты можешь приходить к нам в любое время, какое захочешь. А жить можешь у себя. А можешь и у нас, если захочется. Андрей смеётся, замечая про себя: как редко он видел, чтобы близнец его так беззаботно улыбался. Как настоящий идиот. — Братец, что на тебя нашло? Какой приёмный отец, ты чего? Ты ходил к Каиным ради этого?! — Он меня спас! — Ласочка словно защищает своего спасителя, заслоняя его собой. Потом вдруг оборачивается к этому горемыке с такой теплотой... Чтобы снова броситься ему на шею, заставляя Петра покачнуться от неожиданности. — Спасибо-спасибо-спасибо! Кажется, своей искреннейшей веселостью она только лишь больше его раззадоривает. — Андрей, я все ещё могу делать чудеса! — такой сумрачный там, на стройке ещё пару часов назад, и такой счастливый сейчас... Смеётся безбашенно, будто и сам в детство вернулся. — Увидел её и понял. И я так рад. Эта девочка — особенная, она... — Она прямо как ты. — заканчивает вместо него Андрей. — И оба вы больные на всю голову! Вместо того, чтобы отвечать, его престранный брат уже кружит на руках свою престраннейшую находку. Только подумать, приемная дочка! Новый обитатель их скромного уголка и новый член их маленькой семейки. Пусть и "отцовство" это было едва ли не полностью фиктивным. *** Тишину, до этого прерывавшуюся только голосом Степной твари, да её тяжёлым дыханием, нарушают несколько выстрелов. Звук шагов. Бурах, кажется, знает, кто идёт. Чувствует страх гостя на расстоянии. Выстрелы — судорожная попытка отбиться от, видимо, набросившихся на него Степных жителей. — Этого можете не бить. — устало вздыхает лекарь. — Он сам больше вас боится. Мясник шипит что-то. Среди потока гортанных звуков можно различить слово "Чужак". — Ладно... Тогда я сейчас все улажу. Парень выходит из здания. Всё как он и думал. На земле валяется его столичный коллега, в конвульсивных попытках спасти свою жизнь от безжалостных зубов и когтей. — Разойтись! — кричит Артемий. Хлопает в ладоши, чтобы создать громкий звук. Чтобы собравшаяся знатно пообедать толпа полулюдей, наконец, оторвалась от своего занятия. — Разойтись, я сказал! Мясники нехотя оставляют жертву. Бурах помогает подняться непутевому доктору. — Не ранен? Данковский качает головой. Ещё только третий день, а его плащ уже далеко не такой чисто чёрный, каким был ещё совсем недавно. — Спасибо... — бормочет чуть не съеденный. — Ты чего к Степнякам полез? — Каины отправили... Искать тело Симона. — Тело Симона? Интересно... — лекарь вспоминает вчерашние слова Ласки о мертвеце, не доставшемся земле. — Да уж. Вроде и умер, а продолжает местным досаждать этот Каин... А я Степной язык учу. Так сказать, лучший способ изучения языка — общение с носителями. "Носителями?.." — на лице Данковского не хватает только надписи "Перезагрузка". Бурах смеётся: — Не переживай. Твою проблему, кажется, знаю, как решить. На складах чуть дальше Мясники оставили одно тело. Не факт, что Симона, но тебе ведь нужен результат поисков? Даниил качает головой. — Значит, пойду на Склады. Спасибо... И насчёт вчерашнего... Там действительно все перекрыли. Артемий понимающе хмыкнул: — В наших краях жив остался и главное. Ладно. До складов, надеюсь, ты без проблем дойдёшь, а мне надо искать свою потеряшку, у которой имя на Степном языке. До встречи! — так же внезапно удаляется. Исчезает где-то между домами, спеша по какому-то одному ему ведомому пути. Данковский с сожалением смотрит вслед убежавшему. Он только-только собрался с мыслями и о стольком хотел расспросить...