________
Сообщение датировалось вчерашним днем, и судя по координатам, было отправлено откуда-то неподалеку из сектора Арканис. Первым и очевидным вопросом был почему R2 не сообщил сразу, но у дроида был приказ ждать на корабле, а в тот единственный раз, когда Энакин поднялся на корабль с момента их прибытия на ферму, он был слишком подавлен, чтобы отреагировать на невнятное пищание двоичного кода, и просто отмахнулся от дроида. И лишь на следующий день, R2 всё-таки рискнул покинуть свой пост, чтобы сообщить об этом Падме. Когда Энакин по какой-то причине отлучался из храма, обязательным условием было всегда оставаться на связи, потому что его могли вызвать в любую минуту и он был обязан явиться. На этот раз предполагалось, что его вызовут не раньше, чем заказчик будет пойман, но в таком случае, вслед за радостной новостью от Оби-Вана, он должен был получить сообщение от Совета с приказом вернуться на Корусант, однако никаких других сообщений не поступало. Другой причиной для связи с Энакином мог стать только экстренный случай, и содержание сообщения полностью подтверждало эту вероятность. — Энакин, мой передатчик вышел из строя, — сообщал недовольный голос учителя, в экране голопроектора, — ретранслируй это сообщение на Корусант… Голограмма резко замерла, когда Падме нажала кнопку на пульте, приостанавливая воспроизведение, и обернулась к Энакину. От него потребовалась концентрация собрать разбегающиеся мысли и назвать все необходимые коды доступа только для того, чтобы, когда им наконец удалось связаться с храмом на Корусанте, выяснилось, что члены Совета именно сейчас не могут принять их сообщение, так как находятся в Здании Администрации Республики на встрече с Канцлером. И лишь благодаря связям Падме и её просьбе от своего имени, в приемной офиса их согласились соединить с Канцлером в срочном порядке. Срочность. Это была не первая попытка Оби-Вана связаться с ним, но очевидно последняя, и с её момента прошел почти день… Судя по всему, он уже знал, где находится Энакин, и хотя, формально на данный момент тот подчинялся Совету, а не Оби-Вану, только нечто серьезное могло заставить учителя проигнорировать такое нарушение. Однако он не только проигнорировал его, но даже не осведомился о том, где сейчас находится Падме, предоставив отчитываться об этом Совету. И вот, через несколько секунд Энакину предстояло дать отчет тем, чей приказ был нарушен. Это было последнее, чего он сейчас хотел и на что был способен, но чувство вины, и без того невыносимо давившее на него, лишь усиливалось от того, что он уже потерял день. Он устало облокотился на спинку кресла позади Падме и опустил голову, приготовившись выслушать обличительную речь Винду, когда его фигура показалась в экране голопроектора, но Мастер начал сразу с главного. — Сенатор? У вас для нас срочное сообщение? Его пристальный взгляд всего на секунду остановился на Энакине, и снова вернулся к Падме. — Да, от магистра Кеноби, — ответила она, — но я не уверена насколько это конфиденциально… Она двинулась, собираясь встать с кресла, но её остановил голос Канцлера, доносившийся откуда-то из-за кадра: — Уверен, что эта информация касается вас, сенатор. Вы можете прослушать сообщение вместе с нами. Падме нажала кнопку на панели, и застывшая в синеватом свечении фигура Оби-Вана ожила, а голос продолжил: — Следы этого наемника, Джанго Фета, привели меня в их центр на Джеонозисе. Для Торговой Федерации здесь изготовлена армия дроидов, и как выяснилось, за покушениями на сенатора Падме Амидалу, — Энакин поднял голову, — стоял вице-король Нут Ганрей. Он невольно распрямился. Последние несколько месяцев это имя звучало чаще, чем слово «Республика». И когда не обсуждали закон, который Сенат всё отказывался принять, обсуждали Нута Ганрея и его повсеместные успехи, и поэтому Энакину ещё задолго до покушения на Падме трудно было определить, что больше заставляет его ненавидеть Ганрея: личная неприязнь или его навязчивая популярность, вызванная выходом его скандальной биографии. У Падме, как у главы оппозиции, хватало недоброжелателей, но врагов, желающих её убить… Она была не просто помехой, это была месть. Он никак не мог забыть ей прошлого унижения. Энакин почувствовал, как ногти врезались в поврежденную кожу ладони. — Коммерческие гильдии и Корпоративный альянс, обещали предоставить свои армии графу Дуку и формируют… стойте… Фигура Оби-Вана внезапно приняла оборонительную стойку, в кадре мелькнул боевой дроид с бластерным оружием, активировался световой меч и сообщение прервалось. Он прикрыл рот, когда почувствовал на себе взгляд Падме, и молча уставился в ту же точку, где Оби-Ван только что был атакован дроидом. — Чувствую я, ещё не всё раскрыть он успел, что там на Джеонозисе творится, — сказал знакомый голос Мастера Йоды. — Я тоже так думаю, — согласился Мейс Винду, снова строго посмотрев на Энакина. — Энакин, мы займемся графом Дуку, а твоя основная задача — оставаться на месте и оберегать сенатора от беды. Её безопасность — твой главный приоритет. Энакин покорно кивнул. — Я понял, Магистр. Падме всплеснула руками, едва изображение исчезло с проектора. — Им никак не успеть спасти его. Потребуется пересечь пол Галактики. — она развернулась в кресле и нажала кнопку на консоли, выводя на экран карту сектора Арканис с указанием их локации. — Смотри. До Джеонозиса меньше одного парсека. Броситься на помощь Оби-Вану на её корабле, отрезав ей единственный путь к бегству… Вызвать Тайфо с Корусанта и попросить забрать её… Самому отвезти её на Набу, передать охране и вернуться обратно… Это займет не меньше времени, чем ожидание Винду. Была надежда, что Оби-Ван продержится до их прибытия в качестве заложника, но увиденное только что в сообщении и потерянный день оставляли мало шансов. — Если он ещё жив. — обреченно пробормотал Энакин. Несчастья обрушивались на него одно за одним. Он не успел похоронить мать, как попал в беду учитель, а он не мог даже попытаться спасти его, потому что Падме всё ещё была заказана… Она изумленно посмотрела на него. — Эни, ты что останешься здесь и дашь ему умерерть? Он ведь твой друг, твой наставник… — она повторяла очевидные вещи, словно Энакин когда-то мог забыть об этом. — Он мне как отец! — с болью сказал он. Пусть Оби-Ван никогда не разделял и не поощрял его привязанность, но он был самым близким ему после матери человеком. А теперь у него не было матери. Мысль о его смерти наводила ужас… — Но ты же слышала, что Мастер Винду приказал мне остаться здесь! Звук собственного голоса заставил его ещё раз вдуматься в сказанное. Не было ясно слышал ли кто-то, кроме канцлера о том, что ретрансляция сообщения велась с Татуина, учитывая, что Винду дал неоднозначные указания по поводу того, где конкретно ему следует находиться. Но одно в его приказе было предельно ясно: «приоритет — безопасность». В прошлый раз невыполнение приказа Совета было бы формальным нарушением, и Энакин мог позволить себе оставить Падме в Озерном краю, в надежных руках охраны и Пэдди, который её вырастил. В безопасном месте, где был её дом. Где были её родители. Бросить её на чужой планете, куда он сам же её привез, и лететь на Джеонозис было невозможно. Падме уже последовала за ним однажды. Он не имел права просить её о большем, но гениальные умы мыслят одинаково: — А ещё он приказал тебе оберегать меня. А я намерена отправиться спасать Оби-Вана, — заявила Падме, принимаясь вводить координаты в бортовой компьютер, — так что если ты хочешь уберечь меня, тебе придется лететь вместе со мной. С этими словами она завела двигатель, но осталась сидеть в кресле второго пилота, предоставляя право Энакину принять окончательное решение. Нельзя было с полной уверенностью сказать, что Оби-Ван жив, учитывая то, что они своими глазами видели, как дроид пускает в ход оружие, но вчерашняя ночь была ещё свежа в её памяти, и наблюдая как Энакин корил себя за недостаточные усилия, после смерти матери, Падме слишком хорошо представала, что с ним будет, если случится худшее, а он даже не попытается спасти своего учителя. Она подарила ему надежду. Она не настаивала, если бы не видела, что он хотел. И поэтому Энакин впервые искренне улыбнулся с тех пор как они покинули Озерный край. Взгляд заскользил по пульту, а пальцы потянулись к тумблерам еще до того как он занял место в кресле пилота. Он поднял корабль в воздух, оставляя позади Ларсов с их фермой, навсегда заброшенную деревню таскенов, которая за одну ночь из уютного оазиса превратилась в зловещую долину духов, новое надгробие в ряду из трех могил, и небольшую песчаную бурю, устроенную им напоследок при взлете. Это место не принесло ему ничего кроме страданий с самого начала его жизни. Смерть и разрушение, которые он оставил здесь на память о себе могли показаться достойной платой, если бы он не был джедаем, призванным нести мир и созидать, призванным руководствоваться милосердием, а не справедливостью. Похороны, тревожные вести от Оби-Вана, нарастающий конфликт — все это должно было усугубить его мрачное состояние, но вопреки собственным ожиданиям, он чувствовал всё нарастающую легкость с каждым метром отдалявшим его от планеты, на которую он больше никогда не вернется. Он развернул нос корабля вверх, закрывая от себя линию горизонта хромированным корпусом, ослепительно сверкнувшим на прощание солнечным лучом, и понесся вверх, разрезая пространство._________
Индикатор автопилота на сигнализаторе режимов горел зеленым светом, напоминая о том, что корабль больше не нуждается в их внимании. Яркий свет солнц сменился полутьмой, рассеиваемой тусклым освещением приборной доски и нескольких потолочных светильников. А звуковые сигналы R2 — тишиной, воцарившейся сразу, как только корабль вошел в гиперпространство. Энакин откинулся в кресле, получив право на отдых, в котором он сейчас нуждался не больше чем Падме. Он искоса посмотрел в её строну. Она была взволнована, хоть и пыталась это скрыть. Об этом говорил её взгляд, устремленный вперед и закрытая поза. Она постукивала каблуком о пол, из-за чего её коленка едва заметно подрагивала. Она только что узнала имя заказчика. Это была не самая приятная информация, хотя и ожидаемая, и вероятно, Энакин не стал бы её тревожить, если бы сам не терял самообладание каждый раз, когда думал об этом. Она сделала для него так много, и он чувствовал потребность поддержать её, не зная как подступиться. Их затянувшееся молчание постепенно становилось неловким, напоминая о том, что прошлая ночь была лишь временной индульгенцией. И едва Энакин хоть немного оправился, всё снова вернулось на свои места, словно они не покидали тот диван у камина в Озерном краю. Они впервые снова остались наедине с прошлой ночи, не считая присутствия дроидов, но теперь он чувствовал напряжение, словно сам воздух плотной стеной отгораживал от него Падме. Общее настроение усугублялось нерадостными известиями. Информация, которую они получили требовала обсуждения, их решение самостоятельно отправиться на выручку Оби-Вану — тщательного планирования, и Энакин решил использовать эту необходимость как способ начать разговор. — Что думаешь? — О чём? — отозвалась Падме, продолжая смотреть вперед. — О твоём давнем поклоннике… Ганрее. Она невнятно повела плечами, трудно было сказать был ли это жест растерянности или она поежилась от отвращения при упоминании о нём. — Думаю, что он не самый приятный из них. Ожидаемо. Именно его формулировка вынудила Падме ответить таким образом, но по какой-то странной причине он всё-равно почувствовал небольшой укол ревности. — А если серьезно? Она продолжала молчать, сосредоточившись теперь на показаниях приборов навигационного компьютера, которые не требовали проверки. — Падме… Он не хотел заставлять её говорить о том, что ей неприятно, но не мог продолжать просто игнорировать тот факт, что он возможно везет её в логово того, кого она так боится. Он должен быть уверен, что она не передумала. Она вздохнула и развернулась в кресле лицом к Энакину. — Я не удивлена, что он оказался заказчиком, но не стану лгать, что не надеялась, что мне не придется больше вспоминать о нём. — в её тоне прослеживалось раздражение. — Прости… — он посмотрел на неё извиняющимся взглядом, заставившем её мгновенно смягчиться. — Нет, не ты… Он сам напомнил о себе… Трудно не думать о том, чье имя уже несколько месяцев не сходит со страниц таблоидов. Она словно читала его мысли. Помимо статуса заказчика Ганрей всё ещё сохранял за собой статус самого надоедливого предмета обсуждений и всеобщего незаслуженного восхищения. — Ну в этом виноват не он, а Лора Беш с её мемуарами, — справедливо заметил Энакин, не скрывая отвращения. Падме капризно надула губы, изображая ревность при упоминании имени его любовницы: — А я думала, что Ганрей — мой поклонник. — Что же ему остается делать, если до тебя не добраться, — он сказал это в шутку, но в его словах была доля гордости. Падме расслабленно откинулась в кресле и обернулась к нему с улыбкой. Ощущение безопасности, исходившее от неё наконец прорезало невидимую стену и теплой волной прокатилось по его телу, пробуждая в нем новые противоречивые чувства: от трогательного желания защитить её до непримиримой ненависти к её обидчикам. — Очевидно, стараться привлечь внимание громкими заявлениями. Он скривил рот в злобной усмешке. — Не от того ли они такие громкие, что он находится на вершине? Он не хотел показаться вульгарным, но не мог удержаться, чтобы не сказать что-нибудь колкое в его адрес. — «Сверху», — поправила Падме, подавляя улыбку. Похоже она тоже разделяла это чувство. — Так может быть это крик о помощи? — иронично предположил он. — Ну, если она таким образом хотела привлечь внимание общественности, ей это удалось, — грустно улыбнулась Падме, — Они обошли по продажам воспоминания Валорума. Энакин кивнул: — Пошли «против течения». Падме засмеялась его шутке, хотя её смех нельзя было сравнить с тем беззаботным, которым она смеялась там на лугу в Озерном краю. В контексте обстоятельств потешаться над Ганреем было не то чтобы весельем, скорее сиюминутной реакцией. Но если Падме это помогало снять напряжение, Энакина это лишь больше раздражало. — Интересно, в чем причина такого оглушительного успеха… — не унимался он. Она подняла бровь. — Провокационное название. Энакин покачал головой, все больше наполняясь ненавистью: — Скорее абсурдное. — Устрашающее — широко улыбнулась Падме. — Думаешь, поэтому они поскорее завершили судебный процесс? Он прикусил язык, когда слова уже вырвались. В результате последнего судебного процесса, завершившегося незадолго до покушения на Падме, Ганрею удалось не только выйти сухим из воды, так и не ответив за преступления в отношении Набу, но и сохранить свою репутацию. Улыбка сошла с её лица, когда случайно брошенная фраза вернула её обратно к невеселым мыслям. Она ничего не ответила и молча принялась разглаживать несуществующие складки на своей облегающей белоснежной одежде. Её щеки покраснели не то от смеха, не то от обиды и гнева, которые она изо всех сил старалась подавить.«Похоже ты больше джедай чем я…»
Тогда на острове, ещё не зная имя убийцы, она сказала, что не испытает ненависти. И теперь Энакин неосознанно устроил ей проверку на верность собственным убеждениям. Возможно она была выше того, чтобы испытывать личную обиду, но ей разбивала сердце мысль, что причинили вред её народу. Его собственная улыбка погасла. Он не собирался доказывать её неправоту жестоким способом. В её страданиях был виновен Ганрей. Энакин чувствовал досаду. Он и сам был убеждён, что расправится с заказчиком, как только узнает его имя, но теперь, когда он наконец знал его, оказалось, что всё, на что он способен — это злые шутки у него за спиной. — Он заплатит за это, — пообещал он скорее сам себе, чем Падме. Она покачала головой, отмахиваясь от этой идеи. — Сейчас не время сводить старые счеты, Энакин. Нам надо думать о спасении Оби-Вана и о том как не развязать войну. Теперь от неё нас отделяет один неверный шаг. — Если они убьют его… — он сжал кулаки. — Не убьют. — уверенно отрезала Падме. — Дуку — политик, не убийца. Это то, что сказал мне мастер Винду на мои подозрения, и как видишь, он оказался прав. Энакин посмотрел на неё, не скрывая своих сомнений. Тот факт, что Оби-Ван раскрыл личность настоящего заказчика заставлял её верить в эти слова, но заказчик всё ещё был тесно связан с формированием базы. — А Ганрей? — А Ганрей — злодей, — согласилась Падме, — но не глупец. Они должны понимать, что не смогут шантажировать нас мертвым джедаем. Они не причинят ему вреда… До тех пор пока мы действуем разумно. Он откинулся было в кресле, но тут же снова выпрямился, насторожившись от её слов, и подозрительно нахмурился: — Что ты имеешь ввиду? — Мне пришла одна мысль, — начала Падме, облокотившись на консоль. — Если то, что успел передать Оби-Ван — правда, у них явное силовое преимущество. Но я всё ещё член Сената. Вряд ли они станут разговаривать с вооруженными джедаями, высадившимися на Джеонозис, но официальный представитель Республики — совсем другое дело. — большие карие глаза округлились ещё больше и с надеждой всматривались в лицо Энакина, ища его поддержки. — Я начну мирные переговоры прежде чем туда явятся войска. Мое присутствие на их территории не позволит развязать войну. Он беззвучно открыл и закрыл рот от удивления. — Ты рассчитываешь договориться с Ганреем?! — Оби-Ван сказал, что их лидер — Дуку. — поправила Падме. — Вероятно, Ганрей отвечает только за финансирование. Я заручусь поддержкой джеонозийцев и буду настаивать на встрече с Дуку. Она отвернулась и сложила руки на груди. Она говорила так уверенно, словно могла это гарантировать. Вообще-то, Энакин и сам надеялся на удачу, но он рассчитывал, что Падме останется ждать его на корабле, чтобы у неё был шанс улететь, если случится худшее. Его наспех составленный план тоже не был безупречен, но явиться практически безоружными на их базу и настаивать на встрече с лидером сепаратистов, который может просто не согласиться с ней разговаривать, в надежде не столкнуться с Ганреем, который мечтает её убить… Он молча развел руками, не находя приемлемых слов для того чтобы выразить свои мысли. Падме недоверчиво посмотрела на него. — Что? Он попробовал сменить тактику, стараясь говорить как можно спокойнее, чтобы не обострять спор: — Если честно, я думал проникнуть туда незаметно… Выкрасть Оби-Вана и сбежать. — У меня больше шансов договориться с Ганреем, — улыбнулась Падме, от чего Энакину стало совсем не по себе. Он вскочил с места и приблизился к ней, отыскивая аргумент, который мог бы её отрезвить. — Но у тебя нет полномочий решать такие глобальные вопросы без ведома Канцлера! — он остановился в шаге он неё, глядя на неё сверху вниз, — Это повлечёт проблемы! Падме высоко вздернула подбородок, встретив его упрямым взглядом. — Но это наш единственный шанс остановить войну! — на секунду в её глазах промелькнуло сомнение, но она быстро вернула себе уверенность, продолжив чуть более мягко, — Уверена, что канцлер поймет и одобрит мое решение… Всё будет хорошо, Эни. Её рука, потянувшаяся было к нему, остановилась в воздухе, и её ладони легли на сомкнутые колени. Энакин молча уставился на неё, не желая уступать, но переубедить её было невозможно. Он не имел морального права давить на неё, после того как она согласилась лететь вместе с ним на Джеонозис. Он не мог отказывать ей в возможности использовать этот шанс так, как ей диктовало чувство долга. Предчувствие предостерегало его об опасности, но это последнее, о чем стоило знать Падме, если она задумала переговоры, от которых будет зависеть их судьба. Она должна быть или по крайней мере выглядеть предельно уверенной. Его взгляд бесконтрольно опустился ниже и упал на кобуру висящую на её поясе, из которой торчал бластерный пистолет. На похоронах он был скрыт широким плащом. Он задался вопросом могла ли Падме интуитивно предчувствовать опасность или причина выбора такого наряда была исключительно в его консервативности… Перед тем как отправиться на Татуин, он велел ей взять с собой удобную одежду и это, вероятно, был один из её походных костюмов, к которому прилагалось оружие. Он подавил раздраженный вздох и расстегнул свой плащ, почти бросив его на кресло позади. После недели тесного общения он всё чаще стал говорить себе, что ошибался, называя Падме ангелом. На самом деле она была живой женщиной, хотя это делало её даже более привлекательной. Более того, чем менее идеальной она была, тем более привлекательной она казалась. Пора было признать, что на самом деле ему нравились те сильные эмоции, которые она заставляла его испытывать: она отталкивала его, а потом ревновала, соблазняла, а потом избегала, проявляла самостоятельность тогда, когда от неё требовалось подчинение и настаивала на своем, когда была не права. Но если в ней было что-то, что можно было назвать недостатком, Энакин назвал бы её упрямство, которое заставило её последовать за ним в опасное место. — Надеюсь, ты знаешь джеонозийский… — проговорил он наконец. — Понимаю его, но не могу воспроизводить звуки… Он улыбнулся. Конечно он не имел ввиду, что она должна говорить на нем. Джеонозийский — невероятно сложен в воспроизведении из-за специфического строения речевого аппарата инсектоидов. Он представил, как Падме от волнения пытается проделать нечто подобное… — Я бы на это посмотрел. Он изобразил неестественные движения челюстью. Падме глянула на него с упрёком, но всё же гораздо более весело. — Если у тебя в запасе ещё есть способы высмеять чужую расу, сделай это здесь. Боюсь там это воспримут без юмора. Ее назидательный тон задел его эго. — Я половину жизни провел на Внешнем кольце, а другую половину в миссиях на Внешнее кольцо. Я знаю как вести себя в подобном обществе. Падме удивленно выгнула бровь. — «В подобном обществе»? Энакин снова нахмурился. — Тебе не заручиться их поддержкой. Они уже обозначили свою позицию, вступив в сговор с сепаратистами. Она устало вздохнула. — Ты слишком категоричен… — Нет, — он повысил голос, — я просто лучше понимаю их язык! И я говорю не о джеонозийском. — Я тоже кое-что понимаю в политике, Энакин, — в её тоне было уязвленное самолюбие. — Это не политика… — попытался возразить он, но Падме упрямо стояла на своём. — Если это бизнес, вполне возможно, что позиция джеонозийцев останется нейтральной, в случае конфликта. Он всплеснул руками. — Ты разве не слышала?! У них там база сепаратистов. — То, что они производят дроидов для Дуку, ещё не означает, что они не готовы делать то же самое для Республики, — завершила она уже совсем другим тоном. Она приняла решение. Она больше не искала его поддержки и не пыталась его переубедить. — Падме… — Энакин устало потер лоб. — Межгалактический банковский клан продолжает работать со всеми, Эни. Это называется нейтральная позиция. Она отвернулась, возвращаясь к первоначальной позе и прежнему настроению. Неспособность предчувствовать опасность так, как это умели джедаи, помогла ей сохранять разум ясным перед встречей, от которой зависела их жизнь. Но эта же ясность не позволила ей усомниться в своих решениях.____________
Энакин почувствовал едва заметный толчок, когда корабль вышел из гиперпространства, и на дисплее показалась система Джеонозис. Он сбросил скорость и начал медленно приближаться к ярко-красному шару, окруженному мерцающим поясом тысячи астероидов. Крошечные точки планетоидов, сверкающих в космической темноте, плотным кольцом вращались вокруг пылающего шара с обманчивым спокойствием. Когда корабль подобрался к цели, их стройный танец превратился в хаос. Огромные каменные глыбы размером с боевые станции теперь создавали угрожающее зрелище, поминутно сталкиваясь между собой с невероятной скоростью, крошась на мелкие осколки, угрожая поразить ими того, кто осмелится приблизиться и время от времени повреждая саму планету. — Надо подобраться к нему, — проговорил Энакин самому себе. — Пройдем через астероидный пояс? — Падме настороженно смотрела на вращающиеся валуны через транспаристил иллюминатора. Она доверяла Энакину, но зрелище, открывшееся в панорамном иллюминаторе корабля, не могло не производить устрашающего впечатления. Он натянуто улыбнулся в ответ. — Дополнительное прикрытие. Падме нажала на кнопку, выводя на экран карту системы. Помимо множества каменных обломков карта показала пятнадцать лун: четыре крупных и одиннадцать мелких. Эа — главная звезда системы Джеонозис, подсвечивала его с обратной стороны, заставляя казаться огненным. — Наверное они страдают от метеоритных дождей, — с сочувствием сказала Падме, глядя на каменные обломки, свободно кувыркающиеся в пространстве. Она была права. Словно в уплату за большую, по сравнению с Татуином, цивилизованность, помимо песчаных бурь, из-за своей астероидной аномалии, Джеонозис был обречен на дополнительное стихийное бедствие, однако, его правительству удалось извлечь выгоду и из этой особенности. — На самом деле, — проговорил Энакин, погружая корабль внутрь, — это как раз то, что выгодно отличает его от Татуина… Я слышал от торговцев, прилетавших к нам, что большинство астероидов Джеонозиса — металлические… Удобно правда? Он улыбнулся, стараясь скрыть волнение и адреналин, когда преодолел первый опасный участок. Обычно ему редко удавалось почувствовать всплеск тех особых ощущений при обычном полёте. Нужна была очень большая скорость, но здесь, когда с ним рядом была Падме и любая оплошность могла привести к столкновению, он чувствовал как мозг начинает работать иначе. Все восприятия обострились, когда он обводил звездолет между каменными обломками, избегая столкновений и ускорялся, маневрируя сквозь узкие проходы между астероидами. — Для производства дроидов? — догадалась Падме. Он кивнул. — Угу, и оружия. Они использовали астероиды в качестве основного источника металла. И этот источник был практически неисчерпаемым. Каждый астероид в этом кольце нес в себе потенциал новых и новых смертоносных машин… — Когда-то давно мы закупали у них дроидов. — задумчиво проговорила Падме, — Правда не напрямую… Она уселась удобнее, убедившись, что Энакин справляется с управлением достаточно ловко. — Боевых дроидов? — спросил он, не оборачиваясь. Это был наводящий вопрос. Набу всегда была мирной планетой, хотя после битвы они хранили оружие в ангаре Тида, но он искал больше аргументов против доверия джеонозийцам. — Нет… Насколько я помню, Индустрии Джеонозиса раньше не производили военную технику. Её всегда поставлял Техносоюз. На ум пришли последние новости. Несмотря на то, что Техносоюз официально был республиканской компанией, и Республика не разрывала с ним контрактов, он уже был замечен в нескольких случаях сотрудничества с КНС, а в последний год её старшина Уот Тамбор совсем недавно закрыл большую часть заводов «Бактоид» во Внутреннем Кольце, сославшись на потерю доходов. Ходили слухи, что он посчитал Индустрии Джеонозиса более прибыльным предприятием. — Разве Техносоюз не собирался их выкупить? Падме задумалась. — Но даже если он их выкупит, его компании всё ещё могут оставаться нейтральными в этом конфликте… — Угу… — он вложил в интонацию больше скепсиса, чем собирался. Её оптимистичные предположения выглядели неубедительно в контексте того, что вырисовывалось, но никто из них не хотел начинать новый спор. — Я никогда раньше не была здесь… — попыталась перевести разговор Падме, — Планета не входит в состав Республики… Руль едва не треснул под его хваткой. Она и сейчас не должна здесь находиться. Лояльным политикам нет нужды посещать Внешнее кольцо, хотя бы из соображений безопасности. Её первое появление на Татуине было случайностью, но даже тогда она скрывала свою личность, второе было тайной, а теперь… — Тогда откуда ты знаешь джеонозийский? Она покачала головой, подавив скромную улыбку, не догадываясь о ходе его мыслей. — Я не сказала бы, что знаю его, я немного изучала его в школе в Тиде, ещё до своего правления, когда они активно налаживали торговые отношения… Но потом случился Сепаратистский кризис, так что… Её слова звучали эхом сквозь его собственные мысли, пока он сосредоточенно смотрел вперед, обдумывая возможные варианты воздействия на неё. — Ты сказал, что слышал от торговцев о Джеонозисе. Что ещё они рассказывали тебе об этом месте? Он попытался вспомнить. — Слабая гравитация, каменистая почва, инсектоиды. Агрессивные к чужакам, дисциплинированные. Живут по законам улья. Строгая иерархия… Чем-то напоминает наш Орден. — он усмехнулся, — Всё время работают, а в качестве развлечения им предлагаются жестокие представления… Падме приподнялась в кресле. — Жестокие представления? Он тяжело сглотнул, стараясь не думать о том, что такое в действительности могло случиться с его учителем. — Говорят, они устраивают публичные казни на арене Петранаки… — Какое варварство! — послышалось за спиной. Энакин обернулся. Он успел забыть о 3PO, который был невольным свидетелем их разговора. Он перевел взгляд на Падме и понизил голос, чтобы не смущать дроида подробностями. — Осужденного приковывают к столбу и выпускают на арену хищника. Монгворста или Аклая… — Аклая… — насмешливо улыбнулась Падме. — Это тебе тоже рассказали торговцы, прилетавшие на Татуин? — Да. Она отвернулась, сложив руки на груди в недовольной позе. — Не стоит всерьез воспринимать слова проходимцев, от безделья пугающих детей страшными сказками! — проговорила она с осуждением. — Я читала о «Петранаки». Это особая форма боя джеонозийцев, которые раньше выступали на арене. Отсюда и название, — она обернулась назад к 3PO. — Это история, а не варварство. R2 подал сигнал, когда дисплей дальних сенсоров замигал, показывая впереди скопление объектов впереди. За астероидным кольцом разместился огромный грузовой флот. Десятки крейсеров, принадлежавших Коммерческой гильдии, дрейфовали в пространстве, но что особенно зацепило взгляд Энакина — это огромные сферы в полукольце. Теперь это были не предположения.«Вот что случается с цивилизацией, не имеющей военной защиты»
— Как тебе? — невесело спросил Энакин. Конечно это было ожидаемо, но это не значит, что они не надеялись, что их ожидания были ошибочными. — Грузовой флот? — Это боевые станции! — он указал влево, — Сепаратисты всегда используют их для перевозки оружия. Она печально вздохнула. — Ты все ещё думаешь, что их позиция может остаться нейтральной? Они уже много раз спорили об этом. И вот, у сепаратистов были целые армии. А Республика до сих пор обсуждала целесообразность принятия нового закона. Разумеется, полученные известия развеют последние сомнения оппозиции и закон будет принят в срочном порядке. Республика может обойтись силами джедаев и боевых дроидов для подавления небольших восстаний, но если начнется полномасштабный военный конфликт, этих сил просто не хватит. Потребуется время для создания регулярной армии, её вооружения, обучения… На это уйдут месяцы и эту подготовку всё-равно нельзя будет сравнить с военной мощью сепаратистов… Теперь Падме тоже понимала это, с той разницей, что всё ещё не сомневалась в возможности мирного урегулирования… Энакин выжидающе смотрел на неё, но она не реагировала. Он не говорил о своих чувствах с тех пор как она запретила ему это в Озерном краю, но взгляды были красноречивее слов и возникали прежде чем он успевал их контролировать. — Падме… Она наконец обернулась. — Что? — Я не стану настаивать, но ещё раз предложу свой вариант. Ты остаешься на корабле… — она покачала головой, — пожалуйста, дослушай! Я попытаюсь проникнуть незаметно и вытащить Оби-Вана. А если ты заметишь что-то подозрительное, услышишь что-то или я не вернусь в ближайший час, ты улетишь отсюда… Она устало вздохнула. — Эни, даже если твой план сработает, он не оставит нам шанса на переговоры. — Но я не могу подвергнуть тебя такому риску… Он беспомощно опустил плечи, но тут же снова вцепился в руль, когда они миновали астероидное кольцо и вышли на открытое пространство, оказавшись в плотных слоях атмосферы на солнечной стороне планеты. — С точки зрения Совета мое присутствие здесь само по себе — риск. — продолжала Падме. — И оно должно быть как-то оправданно. Энакин скривился. Оправдать нарушение приказа невозможно ничем и даже успешный исход переговоров и спасение Оби-Вана не будут достаточным основанием. Он взял её с собой потому что не мог не взять, а не для того чтобы использовать её как разменную монету для собственного оправдания в глазах Совета. — С точки зрения Совета я вообще должен был не пустить тебя на Джеонозис! — выпалил он, стремительно приближаясь к равнинам и плато красно-кирпичного цвета — полной противоположности тому месту, где она должна находиться. — Тебе дали приказ охранять меня, а не удерживать, — она указала на голопроектор. Оказавшись ниже уровня радаров, он наконец сбросил скорость и пролетел по дну каньона, в очередной раз благодаря нубийских инженеров за отличную маневренность корабля. Судя по запеленгованным R2 данным, сообщение поступало примерно отсюда. Оставалось незаметно посадить корабль. — Видишь впереди столбы пара? Там люки вентиляционных отверстий. — предложила Падме, вводя данные для посадки. — Сойдёт. — ответил Энакин, заходя на снижение. Он недовольно нахмурился и сложил руки, когда навигационная система включилась и услужливо предложила взять посадку на себя, предоставив им ждать приземления. Падме повернулась в кресле лицом к нему, когда корабль скрылся в густой дымовой завесе и красное небо исчезло в грязно-серых клубах. — Эни, подумай о последствиях. Это моя идея, ты помнишь? Я вынуждаю тебя нарушить приказ, а не наоборот. — Она протянула руку, коснувшись его плеча. Медленно. Осторожно. — Мне нужно, чтобы ты верил в меня, а не сомневался. Его лоб напрягся. Последствия провала её плана были туманны и, если отбросить предчувствие, оставляли шансы на выживание всем троим, а успех затеи перевешивал все возможные риски. План Энакина оставлял ей чуть больше шансов на спасение, но Падме заботили бюрократические последствия этого плана, которые возникли бы при любом исходе. Он не сомневался в её самоотверженности как таковой, но не мог не задаваться вопросом, чем именно она была вызвана. В какой-то момент у него промелькнула смелая надежда, что в своем выборе она руководствовалась не столько чувством долга, сколько желанием уберечь его самого. Мимолетно. Окрыляюще. Кровь стучала в его висках, предчувствие говорило об опасности. И хотя, они не могли позволить себе улететь обратно, они могли позволить ещё несколько минут наедине, если бы только она захотела. Ведь даже в случае если всё пройдёт удачно, они освободят Оби-Вана и вернутся на корабль, это была их последняя возможность, а если нет…«Тогда мой защитник джедай покажет чего он стоит…»
Когда она сказала эти слова перед их отправлением в «Джендерианской долине» он втайне думал, что не упустит шанса покрасоваться перед ней, и вот у него была такая возможность. В жизни часто бывает, что судьба неожиданно и со свойственной ей иронией преподносит тебе то, чего ты давно хотел в самый неподходящий момент. Так случилось сегодняшней ночью, когда он был слишком убит горем, чтобы оценить её неожиданные проявления близости. Но Энакин помнил, как она целовала его, осталась с ним в его постели и то, как она нежилась в его объятиях утром, а потом сама выбежала к Оуэну, чтобы Энакин не прерывал завтрак, поехала за ним на Татуин и убедила ехать на Джеонозис. Даже если его чувства не были полностью взаимными, по крайней мере, она не могла не чувствовать совсем ничего. Был лишь один способ это выяснить. — Падме… — выдохнул он, желая украсть ещё несколько секунд, когда звуки R2 обьявили о том, что корабль завершил автоматическую посадку, — Там… на Татуине… Её губы приоткрылись, когда она изможденно вздохнула. Он всё ещё помнил их вкус, помнил какие они мягкие. Он не мог позволить себе прикоснуться к ней, но он всё ещё помнил ощущение её тела в своих объятиях, о которых она даже не догадывалась. Он сделал это неосознанно. Случайно. Но это не значит, что он в тайне не был этому рад. Там в Озерном краю он пообещал, что сделает всё, как она велит. Она велела ему поступать разумно, но сейчас разум рисовал красочные образы того, что могло бы быть, если бы только она захотела использовать этот последний шанс перейти грань, которую она очертила для него там в Озерном краю. Ведь прошлая ночь могла стать достаточным поводом, чтобы заставить её передумать… В какой-то момент ему показалось, что её взгляд скользнул к его губам. Быстро. Едва заметно. — Всё, что там было останется там, — произнесла она наконец. Он не сразу осознал значение её слов, но это было похоже на ледяной душ. Она гарантировала ему, что сохранит эту тайну. Было ли это защитной реакцией мозга или пребывание наедине с Падме так воздействовало на его сознание, но он обнаружил, что в какой-то момент действительно не помнит ничего кроме того, что было между ними, однако её слова вернули его в реальность. На этот раз даже более жестоко, чем в библиотеке. Вся решительность мгновенно исчезла, хотя он старался не подать вида. Он усилием подавил чувство досады, чтобы выжать всё из этой возможности. — Нет, я имел ввиду… — пробормотал он, но Падме убрала руку и твердо закончила этот разговор. — Всё, что там было. Она по прежнему не могла ответить взаимностью… Разве она могла после того, что он сделал… Это был конец, и ему некого было винить. Его грудь сдавила боль. Её желание утешить его в тот вечер не означало ничего, кроме жалости. Он не заслуживал ответных чувств, но он вдруг осознал, что он в них не нуждается. Он ощутил странную легкость от осознания, что его любовь к ней может продолжать существовать и без ответа с её стороны, без разрешения Ордена или её собственного. И всё же это странно приятное чувство было болезненным. — Как пожелает миледи, — он попытался выдавить нечто, похожее на улыбку и отвернулся, сдерживая первый порыв убежать. Его щеки горели, а в горле стоял ком. Конечно, он должен был понять раньше, что всё, что он принимал за благосклонность, на самом деле было дружеской вежливостью…«Эни, для меня ты навсегда останешься маленьким мальчиком с Татуина»
Он резко поднялся с места, едва двинулась Падме, пользуясь её примером, как разрешением. — Что бы ни случилось, ничего не предпринимай пока я не скажу. — строго повторила она, надевая накидку.«Энакин ничего не предпринимай не посоветовавшись со мной или же с Советом»
— Я не хочу никакого конфликта. Возможно, как член Сената я улажу всё дипломатическим способом. Она развернулась и пошла к выходу. Энакин грустно улыбнулся ей вслед. — Не волнуйся, — я больше не буду пытаться переубедить тебя, — покорно проговорил он. Но Падме уже не слышала.