_________
Горячий едкий пар ударил в лицо, как только они сошли с трапа, наконец ощущая под ногами твердую поверхность смотровой площадки. Воздух здесь казался не прохладнее, чем на Татуине, но его состав сильно отличался, как и гравитация. Энакин пытался подавить потребность дышать, одновременно примеряясь к новому весу своего тела, пока они шли через клубы дыма, поднимающиеся вверх, в атмосферу, на подступах к входу в скальный массив. Вход не охранялся. Никакого поста охраны. Только железная дверь. Он повернул механизм замка с помощью Силы, тот поддался довольно легко, но Падме удивленно взглянула на Энакина. В первую ночь на Корусанте она прикрыла камеры, надеясь скрыться от него в темной комнате, в такие моменты она не могла не осознавать насколько это было бессмысленно.«Мне становится не по себе»
Он уверенно шагнул внутрь, как только дверь поднялась, открывая проход. Убедившись что Падме зашла, он опустил дверь. Он огляделся, камер не было, он не встретил их и дальше по мере того как они уходили все дальше вглубь по длинному темному техническому коридору. Это не мог быть сбой охранной системы, джеонозийцы справедливо рассчитывали на двухтонную железную дверь как на достаточное препятствие для любого, кроме джедая. Но ведь джедаи не должны появляться на их территории. Энакин глубоко вдохнул, чувствуя металлический запах. Это еще больше сокращало шансы на мирный исход ситуации. Ещё не поздно повернуть обратно, заставить Падме ждать его на корабле… Они вздрогнули и одновременно обернулись на звук, кто-то стучал в закрытую дверь. — 3PO! — одними губами проговорил Энакин. Он снова открыл дверь, она поднялась с оглушительным скрежетом и два дроида с грохотом ввалились в тоннель. Он уничтожающе посмотрел на разводящего руками 3PO, едва удерживаясь от того, чтобы разразиться проклятиями, и раздраженно шикнув на него, когда тот собирался сказать что-то в ответ, замер в ожидании неминуемой угрозы. Её не последовало. Все вокруг отзывалось молчанием. Он жестом приказал 3PO ждать здесь и вернулся к Падме, продолжая путь вперед к тому концу коридора, где уже виднелась следующая дверь. Тишина обнадеживала, но казалась слишком подозрительной. Инсектоиды могли уловить любой звук на уровне вибрации. Падме шла тихо, но он всё-равно слышал её… Было ли дело в его привычке прислушиваться к ее дыханию или джеонозийцы тоже могли его слышать… К счастью её шаги маскировали вибрирующие под ногами плиты. Он попытался отвлечься от неё, чтобы прислушаться к Оби-Вану и на мгновение ему даже удалось, но его подпись терялась среди множества других, незнакомых, враждебных, стоящих невидимой стеной между ними и учителем. Их сила всё нарастала. Их нельзя было увидеть, но Энакин слышал и чувствовал их буквально у себя за спиной. Внезапно, Падме замерла. Да, они были совсем близко, если она тоже чувствовала опасность. Боковым зрением он заметил, как колонна, которую они только что прошли шевельнулась. Его рука медленно потянулась к Падме, чтобы предостеречь от резких движений, но он воздержался от прикосновения, решив что спокойный голос будет действеннее: — Осторожно. Она обернулась к нему с нарастающей тревогой в глазах. Он чувствовал, как оно медленно подкрадывается к ней, но жестом показал ей замереть, и она послушно осталась стоять не сводя с него глаз. Нужно было подгадать момент. Если она двинется эта тварь сразу набросится на неё. Если она продолжит стоять… Ждать больше было нельзя. Он резко развернулся и активировал меч, останавливая чудовище в прыжке. Падме понеслась вперед не дожидаясь новой атаки, которая последовала тут же. Голова второй твари отлетела в сторону. В стенах тоннеля открылись двери складских ниш, откуда хлынули вооруженные инсектоиды, наводняя пространство, когда включилась тревога. Последнее, что могло помочь им в переговорах- это трупы джеонозийцев, но взмах светового меча нисколько не отпугивал их, они дрались ожесточенно, буквально бросаясь в атаку. Он успел отбросить в стороны нескольких с помощью Силы, одновременно сражаясь с новым нападавшим и оглянулся назад. Падме жалась к запертой двери, отчаянно перебирая кнопки на панели, пока её окружали огромные насекомые. Он отсек конечность, державшую оружие напротив него, чтобы отделаться от нападавшего инсектоида и бросился к ней. Он поднял железную дверь, открывая ей проход и отшвырнув нескольких джеонозийцев назад мощной силовой волной. Сбоку тут же набросился новый, он пнул его ногой, но тот не отставал, дверь оставалась открытой а из проходов в стенах лезли всё новые. Раздраженно выдохнув, Энакин разрубил его надвое и выбежал в проход, слепивший глаза ярким светом, опуская за собой дверь. Он едва успел затормозить, глядя на обрывающийся под ногами пол. Это был тупик. Он обернулся назад. Быстрые рефлексы позволили ему уцепиться за выступ опускавшейся двери, когда пол под ногами внезапно дернулся назад. Он протянул руку, чтобы ухватить Падме, но её пальцы запутались в полах накидки, она потеряла равновесие и сорвалась вниз. — Падме! Он прикусил язык, чтобы не окликнуть её снова, когда увидел, где она оказалась. Она приземлилась удачно, если конечно можно назвать удачей приземление на огромную движущуюся конвейерную ленту между раскаленных металлических пластин. Удача заключалась в том, что она не обожглась и не подвернула ногу. Было жизненно необходимо, чтобы она могла полноценно двигаться, сосредоточившись на этой полосе препятствий. Энакин тут же спрыгнул следом, пытаясь догнать её, попутно отбиваясь от атакующих насекомых. Он уже перестал считать убитых. Те из них, которые не пострадали от светового меча, погибли под механизмами. Лента неумолимо утекала в дымовую завесу, за которой уже нельзя было разглядеть Падме. Он лишь надеялся, что она продержится до того момента, когда он догонит. Всё что ей нужно было делать — это держаться по центру, чтобы не упасть с ленты, не коснуться раскаленного металла по обе стороны от неё, случайно потеряв равновесие, и не пострадать от атакующих гигантских жуков… Бластерный выстрел, направленный в его сторону, отвлек на себя всё внимание, он уклонился от него, сгруппировавшись, чтобы не сорваться вниз, и когда он поднялся на ноги… — Echuta! Падме окончательно пропала из вида, не издавала ни звука, он прислушался к ней, чувствуя, как её сердце замерло и пропустило два удара, а затем забилось ещё чаще. Несколько громких ударов металла, а потом её крик. Она ранена?! Нет, ей не больно. Она просто напугана, очень сильно. Он впервые чувствовал от неё такой сильный страх, но кажется опасность миновала её. Она прошла одну полосу препятствий, но это не означало, что на пути ей не встретится вторая и третья. Остановить это можно было лишь одним способом: найти компьютерный терминал и отключить ленты и машины. Не желая полагаться на удачу, он перепрыгнул на другую ленту и огляделся по сторонам, пытаясь разобраться в этом лабиринте. Сеть лент смешивалась в беспорядочный клубок, от обилия механизмов рябило в глазах. Это был цех военного производства. Ленты переносили на себе детали будущих боевых дроидов и оружия, огромные формовочные машины заполняли пространство глухими размеренными ударами. Они попали прямиком на фабрику боевых дроидов, создаваемых врагами Республики с неограниченными ресурсами для их производства. Он успел снести мечем несколько машин, прежде чем заметил джеонозийца, целившегося в него из бластера. Он уклонился от выстрела и использовал силу, чтобы сбить заготовки. Десятки металлических деталей полетели вниз, сметая назойливых инсектоидов. Его глаза снова окинули цех, концентрируя внимание. Главный терминал был в другой стороне, как и Падме. Он перепрыгнул на уровень выше на ленту, которая вела в обратную сторону, но едва он успел приземлиться, его снесло ударом огромного механизма и повалило на сборочную линию, а в следующую секунду он увидел как на его правую руку опускается пресс и инстинктивно зажмурился. Но он не почувствовал боли. Странно, удар такой силы должен был расплющить руку, но вместо этого его рука по чистой случайности оказалась зафиксирована в железных тисках. Он попытался открыть его при помощи силы, но железо было спаяно намертво. Энакин обернулся, когда лязг металла впереди ленты привлек его внимание, и замер, не в состоянии думать больше ни о чем, кроме, гигантского острого лезвия в нескольких метрах от него. Он с силой дернул руку, но безрезультатно. Высвободиться было невозможно, а лента уносила вперед под лезвия, удар каждого из которых был таким сильным, что разрубал металл. Одна секунда две, между ударами ровно две секунды и следом второе лезвие. Если правильно рассчитать паузу между ударами, можно сохранить жизнь, хотя не было гарантии, что лезвие не разрубит руку. Он засек время и перекатился на другую сторону, моля Силу чтобы он все рассчитал верно. Удар. Пауза. (В сторону) Удар. В другую. Удар. Рука всё ещё оставалась в тисках. Снова Удар. Пауза. (В сторону) Удар. В другую. Удар. Пальцы, зажавшие световой меч на секунду прижало к металлу, а потом отпустило. Если бы удар пришелся немного ближе, он мог бы лишиться руки. Он высвободил руку, и тяжело дыша поднялся на ноги, всё ещё чувствуя как кровь горит от адреналина посмотрел на свой световой меч, не веря своим глазам. — Нет, только не это! — Часть рукоятки отлетела от удара лезвия. «Лучше бы это была рука» — подумал он в раздражении, — Оби-Ван точно убьёт меня. Но тут конвейерная лента заканчивалась. Путь преградили дройдеки во главе с мандалорцем, направляющим на него бластер. — Не двигайся, джедай. Его лицо скрывал шлем, но акцент подтверждал, что он мандалорец. Энакин узнал его. Баскарская броня, реактивный ранец у него за спиной… Это был тот самый наёмник, Джанго Фетт, которого выследил Оби-Ван, которого они видели в ночь погони на Корусанте. Это он подстроил взрыв это он нанял Зам Уэселл и он же убил её отравленным дротиком. Энакин растерянно перевел взгляд на меч и снова на мандалорца, пытаясь повлиять на его разум, но не мог это сделать. С таким же успехом он мог пытаться воздействовать на дройдек. — Увести его. — приказал мандалорец, прежде чем дройдеки окружили его плотным кольцом.__________
Камера для заключенных находилась прямо над цехом ровно на уровень выше, но толстые стены не позволяли услышать, что происходит снаружи, как и наоборот. Звать на помощь было бы так же бессмысленно, но сейчас даже Сила не могла помочь услышать Падме. Его поместили в энергетическую клетку, ограничивающую не только движение, но и восприятие, и в которой он чувствовал себя слепым как новорожденная тука и не осознавал половины того, к чему он привык обычно, хотя наверное именно так воспринимал реальность любой другой человек. В этом не было необходимости, он всё-равно не стал бы сопротивляться, не убедившись, что Падме каким-то образом удалось сбежать, потому что если ей не удалось, «дипломатический способ» — это всё, на что им остается рассчитывать. Однако такое обращение явно выходило за рамки дипломатического и было нехорошим знаком. Барьер клетки не позволял прислушаться к ней или к Оби-Вану, оставив в его распоряжении только пять стандартных восприятий и несколько минут времени, чтобы обдумать, что делать дальше. Энакин не был абсолютно уверен запомнил ли его наёмник, который видел его лишь однажды мельком и издалека, но Падме он бы узнал. Надеяться на то, что ей каким-то чудом удалось выбраться было глупо, но Энакин надеялся. Потому что мысль о том, что она может попасть в лапы к этому Джанго грозила перерасти в панику делая его неспособным мыслить трезво. Конечно, она рассчитывала встретиться с Дуку, но этот banta poodo Джанго работал на Ганрея, а значит он остается больше заинтересован в выполнении заказа, чем в организации переговоров. Дверь со скрежетом поднялась, пропуская внутрь наёмника, который тут же откликнулся на зов его мыслей. Он был без шлема и теперь Энакин мог разглядеть его лицо. Он был старше Оби-Вана, но моложе мастера Винду. Лет сорока на вид. С хитрым недоверчивым взглядом, но в остальном его лицо почти не выражало эмоций. — А ты не сказал, что ты не один… — начал он с порога оправдывая худшие опасения Энакина. — Астромех был нужен мне на борту, — равнодушно ответил Энакин, — Я без него как без рук. — Я говорил не об астромехе. Если они взяли R2, у неуклюжего как нуна 3PO точно не было шансов. Но Падме не 3PO, она ловкая, умная. Она могла спрятаться и переждать. — По правде говоря, от второго дроида больше проблем, чем толку, но он может развлечь приятной беседой… Он замолчал, когда наемник достал серебристый бластер. Сомнения рассеялись. Это был ELG-3A, принадлежавший Падме, тот самый, который он заметил на её поясе по дороге на Джеонозис. — А девчонка тоже была нужна тебе на борту для развлечений? — усмехнулся мандалорец, наблюдая как Энакин меняется в лице. — Где она? — В камере, под арестом. Ждет встречи с эрцгерцогом. Энакин попытался взять себя в руки. Да, она была под арестом, но она всё ещё была жива, хотя встреча с эрцгерцогом не сулила ничего хорошего. С другой стороны, упоминание переговоров с Дуку давало некоторые гарантии. И в этом ключе изначальный план Падме казался не так уж плох. — Она приехала не к эрцгерцогу, —сказал он. — Нет? — изобразил удивление наёмник, — А зачем? — Она приехала на переговоры с графом Дуку. Энакин никогда раньше не встречался с Дуку, но знал его как бывшего джедая. Одного из потерянной двадцатки, причина внезапного ухода которого до сих пор оставалась загадкой. Когда-то он обучал Квай-Гона и хотя его политическая позиция в последнее время шла вразрез с интересами ордена по защите Республики, никто из джедаев не говорил о нём иначе как с уважением. Он вспомнил слова мастера Винду о том, что причины ошибочных взглядов Дуку на самом деле крылись в обостренном чувстве справедливости. Он уцепился за эти воспоминания, когда согласился взять с собой Падме в опасное место и всё это время продолжал убеждать себя в правильности решения. Сейчас, в минуту сомнения на ум пришли новые аргументы. За покушением на Падме стоял не Дуку, как она предполагала, а Ганрей. И Оби-Ван был всё ещё жив. Возможно, как политик Дуку и выбрал роль врага Республики, но как бывший джедай он не причинил бы им вреда, а учитывая в каком месте они оказались, он был едва ли не единственным шансом на спасение. Наёмник скрестил руки, смерив Энакина презрительным взглядом. — А ты здесь с той же целью? — Я её телохранитель. Мандалорец удивленно усмехнулся. — В Республике в последнее время принимают так много новых законов. Теперь джедаи всюду сопровождают республиканских политиков? Был ли это намёк на то, что он вспомнил их встречу на Корусанте, в любом случае он не мог быть уверен абсолютно. — Только на вражеской территории — холодно ответил Энакин. Наемник расплылся в довольной улыбке, радуясь, что подловил его на его же словах. — А вот миледи утверждает, что приехала с миром. Ему не понравился ни тон ни улыбка наёмника. Сам факт, что тот говорил с ней, в то время как Падме даже не догадывалась о том, кто он такой был возмутительным оскорблением. И всё потому, что Энакин решил уберечь её от излишней информации, что его больше волновал заказчик. Нет ничего унизительнее, чем оправдываться перед тем, кто арестовал, допрашивал и пытался убить твою женщину, не имея возможности даже попытаться сделать что-нибудь в ответ. Хотя, строго говоря, она избегала этого статуса… Энакин глубоко вздохнул, призывая на помощь всё хладнокровие, на которое был способен, обещая себе, что обязательно припомнит ему это позже и вежливо улыбнулся. — Так и есть, — согласился он, — просто я не ожидал, что приём будет таким радушным… — Значит, это твоя первая дипломатическая миссия? — съязвил мандалорец. В общем-то он не был неправ. Миссии джедаев на Внешнее кольцо были военными, с целью подавления вспыхивающих то тут, то там мятежей, из-за чего они воспринимались многими как агрессоры, а не хранители мира, даже если эти многие не были мандалорцами. — О, да. Всегда было интересно побывать на настоящих переговорах. — Энакин окинул взглядом камеру, — Так у вас принято встречать гостей? Лицо мандалорца в миг помрачнело. Его и без того натянутая улыбка, исчезла без следа, а хитрый взгляд стал суровым. Несправедливые обвинения Энакина сильно его разозлили. — А вас не приглашали, — процедил он. — Не ври о том, в чём ты не разбираешься. Гости не являются на официальную встречу без предупреждения, вооруженными, в сопровождении джедая… — он перестал сдерживать гнев. — Говори зачем вы здесь. Он уставился на Энакина в ожидании оправданий, но тот просто пожал плечами. — У вас есть конкретные предположения? — Да есть, — уверенно кивнул мандалорец, — но я дам возможность высказать свою версию. Что вы делали на фабрике? Энакин, исподлобья посмотрел на него, изображая оскорбленную добродетель: — Мы оказались там случайно. Мы шли на встречу с графом Дуку. Мандалорец покачал головой: — Это закрытое предприятие. Здесь нельзя «оказаться случайно». Кто вас пропустил? — Никто. — он с вызовом посмотрел на наемника, — На входе не был выставлен пост охраны. И даже дверь была не заперта. Вам стоит пересмотреть систему безопасности вашего предприятия, если оно засекречено… — Не заперта? Или ты взломал её с помощью своих джедайских трюков? — Я не стану оправдывать надуманные обвинения! — перешел в атаку Энакин. — Если у вас нет реальных доказательств, это клевета. А клевета, на представителя Республики… — Здесь не действуют законы Республики, — прервал его спокойный голос наёмника, — а по законам Джеонозиса вам придется доказать свою невиновность… Мандалорец сложил руки на груди, приготовившись слушать. Энакин попытался двинуть накрепко связанными руками, но смог двинуть только пальцами. — И в чём нас обвиняют? Он не собирался уступать Джанго, когда у того небыло против них ничего. Ну, или почти ничего… — Кроме того, что ты перебил десятки охранников… — На нас напали! — перебил его Энакин. Наёмник намеренно преувеличил их число, но это не отменяло факта, каким бы осторожным ни старался быть Энакин, у входа в цех он оставил несколько раненых джеонозийцев, и были убитые. — Это защита, а не нападение, — возразил наёмник, — задача охраны —охранять территорию завода от посторонних. — Почему же тогда они не охраняли его по периметру? — Ты правда думаешь, что лучше нас разбираешься в том, как обеспечить безопасность? — Я думаю, что вы готовили ловушку. Наёмник наклонил голову на бок. — Откуда нам было знать о вашем прибытии? Он нарочно провоцировал его, рассчитывая, что Энакин сам скажет об Оби-Ване, но эти приемы на него не действовали. — Может быть, вы заметили нас ещё на границе пояса… — предположил он. Мандалорец покачал головой. — Нет. Вы ведь не делали запрос на посадку. — Мы пытались… — спокойно ответил Энакин, зная, что сгодится любой ответ кроме того, которого от него ожидали. — Система передачи вышла из строя. Атмосфера экранирует сигналы… — Хватит. — оборвал его мандалорец, глядя на Энакина таким взглядом, который невольно заставил его замолчать. — Кто прислал вас? Здесь не должно было фигурировать имя Канцлера или Совета, хотя изначальной задумкой Падме было явиться на встречу с Дуку от лица Республики, в надежде, что это обеспечит ей гарантии в переговорах, но кроме того, что это ставило под удар её карьеру, весь Сенат во главе с Канцлером и всю Республику, сепаратисты вполне закономерно не признавали авторитет Республики. И как бы там ни было, наёмник был прав. Они нарушили договор, незаконно проникнув на независимую планету. — Никто. — Выходит это не миссия? Он снова пытался подловить Энакина, ведь неофициальное присутствие можно было квалифицировать как шпионаж, либо… — Это дипломатический визит, — извернулся Энакин, в очередной раз упрекая себя в том насколько непродуманным был изначально их план. Этот визит уже нельзя было назвать дипломатическим, так как Падме не имела права являться на планету, не попадающую под юрисдикцию Республики вместе с джедаем. Мандалорец недоверчиво прищурился. — А ваш друг джедай, он тоже прибыл сюда с дипломатическим визитом?.. Не волнуйся, мы уже провели с ним переговоры. Он не отрываясь следил за Энакином. Воспринимая идею Падме скептически, он солгал бы если бы сказал, что втайне не надеялся, что им удастся убедить Дуку как бывшего джедая освободить учителя, но в любом случае он не мог рассчитывать на это беседуя с наёмником. Кроме того, что тот работал на Ганрея, он похоже выполнял функцию начальника охраны фабрики, принадлежавшей эрцгерцогу Джеонозиса. Он взял Энакина с отрядом дройдеков и сообщение Оби-Вана обрывалось их атакой. Не было уверенности, что наёмник точно знал о том сообщении, но о чём бы тот ни догадывался, нельзя было выдать, что информация, добытая Оби-Ваном покинула эту планету. — Какой друг? Мандолорец не отводил взгляд. — Тот, который связался с вами, перед тем, как мы его взяли. Мы запеленговали сигнал его сообщения. И вот ведь совпадение: не прошло и дня, как вы явились следом. Похоже его следы и привели вас прямиком в цех… Да. Они знали о сообщении. По крайней мере знал этот наёмник и его охрана… И если они заподозрят что оно дошло до Совета… — Я сейчас с ума сойду, — устало выдохнул Энакин. — Я просто сопровождал сенатора на переговоры, а вместо этого нас схватили и допрашивают… — Так значит она приехала не от лица Республики — допытывался наёмник, — и твое присутствие здесь никак не связано с арестом другого джедая? — Нет! — решительно ответил он. Мандалорец понимающе кивнул. — Выходит, это не официальный визит… — Энакин ничего не ответил. — Возможно, встреча с ней заинтересует моего хозяина… — сказал наёмник, разворачиваясь к выходу. Упоминание Ганрея мгновенно лишило Энакина остатков самообладания. Речь шла о жизни Падме, которая висела на волоске… Взрыв. Кохуны. Отравленный дротик. Охрана. Остров. Когти нексу…«Я не хочу чтобы с тобой что-нибудь случилось»
— Нет! Наёмник почему-то сразу остановился, будто силовой барьер клетки на мгновение дрогнул, заставив его подчиниться команде, но это длилось всего секунду. Он обернулся и удивленно посмотрел на Энакина. — Я… не думаю, что графу Дуку понравится эта идея, — продолжил он более спокойным тоном. Джанго уставился на него. — Почему? — Она нужна ему живой. Если Ганрей убьёт её здесь, начнется война! Наёмник замер на несколько секунд, пытаясь что-то осмыслить, и наконец едва заметно улыбнулся и приблизился к барьеру клетки вплотную, с вызовом глядя на Энакина. — Но никто ведь не знает, что она здесь. — его уверенный и тихий голос с каждым словом становился всё тише и увереннее, — Вы летели не на переговоры, вы просто шпионили, и как теперь выяснилось, по вашей собственной инициативе. Энакин чувствовал, как пульс начинает учащаться, глядя как Джанго уверенно двигается в сторону выхода. Опаснее врага, пообещавшего вознаграждение за её голову может быть только наёмник, который боится потерять это вознаграждение. И Джанго не собирался терять его. Он был намерен предоставить Падме Ганрею раньше, чем она успеет встретиться с Дуку. — Её видели джеонозийцы. — крикнул он вслед наёмнику, в панике цепляясь за любые аргументы, которые могли бы остановить его. Но вместо ответа тот набрал код на панели. Дверь со скрежетом поползла вверх. Все складывалось совсем плохо. Шансов оставалось всё меньше. Предчувствие не зря предупреждало его об опасности всю дорогу на Джеонозис. Сепаратисты уже знали о сообщении. И если выяснится, что оно дошло до Совета, то к тому времени, когда прибудут джедаи, здесь их уже будет ждать армия дроидов. К счастью, они лишь запеленговали сигнал сообщения и без дополнительной информации могли только догадываться как далеко оно ушло, но это не означало, что догадки не были верными. Само присутствие здесь Энакина и Падме выдавало в них адресатов. А значит, всё, что они могли сделать, это убедить сепаратистов, что информация не ушла дальше. — Ты ведь не знаешь, что было в том сообщении. Оно было закодировано. Наёмник остановился и медленно обернулся. Вот что ему было нужно. Энакин убедился, что попал в точку, когда дверь снова опустилась. Он собирался выяснить стоит ли им ждать новых гостей. — Кто ещё знает о нём? Энакин покачал головой, всё ещё чувствуя, как стучит пульс. — Никто. Оно пришло к нам на бортовой компьютер. — Она успела передать его? — продолжан наёмник. — Нет, она никому не сказала… — Энакин посмотрел ему прямо в глаза своим «честным» взглядом, который обычно использовал, когда учитель пытался выяснить не участвовал ли он снова в гонках на подах. Обычно этого было достаточно. Но Джанго скептически прищурился, ожидая услышать убедительную причину: — Почему? — Я не знаю… — беспомощно ответил Энакин, изо всех сил пытаясь придумать другую причину, но её не было. — Может быть, она хотела начать сотрудничество с графом Дуку… Эта причина казалась самой правдоподобной, хотя Энакин отдавал себе отчет, что при встрече с Дуку сразу же выяснится, что это не так. Падме на это не пойдёт, но нужно только предупредить её и она найдёт способ договориться. Сейчас самым важным было избавить её от встречи с Ганреем и отвести подозрения от джедаев, которые должны прибыть через несколько часов. — Сотрудничество? — усмехнулся наёмник. — Она сенатор Сектора Чоммель, а я думаю, что Конфедерация заинтересована в поддержке как можно большего количества систем. Но и это не убедило наёмника. — С чего джедаю помогать ей в этом? Он ничего не ответил, но постепенно недоверчивый взгляд мандалорца сменился злорадной улыбкой. — Ааа… Теперь всё ясно. Это и есть знаменитые джедайские принципы? У неё есть что-то, чего не может предложить твой орден? — подразнил он. Энакин был не в том положении, чтобы злиться. С другой стороны, разубеждать наёмника, который нашёл убедительную причину вместо него, не было смысла, и он по привычке отложил злость на потом. — Я не останусь в ордене… По крайней мере здесь ему не пришлось лгать. Совет всё-равно не простит ему нарушение приказа, дважды. С другой стороны, уход из Ордена дал бы возможность действовать открыто. Если единственной причиной отказа Падме, как она утверждает, была тайна. Если… — Что было в том сообщении? — спросил мандалорец, но Энакин молчал, — Говори! — Об этом я готов рассказать графу Дуку. Он отвернулся к двери, но не двинулся с места. Он простоял так несколько секунд, принимая решение. Он хорошо понимал, что не только Падме была заинтересована в этих переговорах. Кроме того, что её ненавидел Ганрей, гораздо важнее было то, что она представляла целый сектор и если целью сепаратистов было включить в свой состав как можно больше систем, они вряд ли отказались бы от шанса переманить её на свою сторону… Энакин стиснул зубы, почувствовав вдруг сильную волну тупой боли во всем теле, прежде чем понял, что через него прошел разряд электричества. Наемник обернулся и развел руками в одной из которых Энакин увидел пульт от клетки. — Случайно нажал, — объяснил он, пряча пульт в один из отделов своего костюма, и подошел вплотную к барьеру. — Я насквозь вижу таких как ты. Не думай, что встреча с Дуку что-то изменит. Никто никогда не солгал мне дважды.______
Как Энакин и предполагал, Дуку не стал томить их ожиданием. Он согласился встретиться сразу же. Зал заседаний, где их ждал Дуку оказался совсем рядом на том же уровне. Им не пришлось идти далеко, но их всё-равно сопровождало значительное количество охранников и в частности Джанго Фетт, который не отходил от Падме ни на шаг с тех пор как вывел её из соседней камеры. Энакин первым делом осмотрел её с ног до головы, чтобы убедиться, что она цела. Кажется, она была невредима, ни царапины, не считая обожженных ладоней, он перевёл взгляд на Джанго, но тот проигнорировал, и повел их вперед, не давая им шанса обмолвиться словом, пока не оставил их одних у входа в зал всего на минуту, чтобы доложить Дуку. — Что это? — спросил Энакин, указывая на её руки, едва наёмник скрылся за дверью. — На фабрике… Я упала в тигель, — отмахнулась Падме, пряча их под накидкой. Его глаза на мгновение округлились, когда он представил картину, с этой точки зрения, обожженные ладони — это меньшее из зол. Но сейчас это уже было позади, сейчас нужно было сосредоточиться на другой возможной опасности. — С тобой вежливо обращались?.. — уточнил он. Как бы там ни было, этому Джанго нельзя было доверять. — Да, Эни, всё под контролем! — она ободряюще посмотрела на него. Благодаря годам в политике она держалась достаточно спокойно и уверенно, чтобы сбить с толку даже самого внимательного оппонента, но в то же время любой самый невнимательный юнлинг заметил бы волнение, которое она пыталась скрыть. Испытания на заводе и арест достаточно сильно пошатнули её уверенность. — Они знали о сообщении! — прошептал Энакин, пользуясь последними секундами перед встречей с Дуку, чтобы рассказать то, что ей было необходимо знать, — Падме, это тот самый убийца, которого нанял Ганрей, — он кивнул в сторону входа, — а эти переговоры… Но Падме тоже хотела использовать это время, чтобы предупредить его о том, что казалось наиболее важным ей. Она обернулась к нему, умоляюще глядя в глаза: — Пожалуйста, Эни, только не обостряй конфликт, предоставь эти переговоры мне. — Но… Он не успел возразить, как в дверях снова показался наемник. — Проходите. Охрана остановилась у входа, наемник тоже, пропуская их с Падме внутрь. Помещение было очень просторным и неуютным. Вдоль голых каменных стен, освещенных прожекторами была также выставлена охрана, а почти всё пространство занимал огромный стол, на обратном конце которого сидел Дуку. Энакин узнал его сразу же. Он видел его бронзовый бюст в архивах храма ещё в детстве и был наслышан о его способностях. Хотя в жизни он производил впечатление скорее аристократа, чем грозного воителя, но что смутило его больше, так это присутствие эрцгерцога Джеонозиса по левую руку от Дуку. Они договорились о личной встрече, зачем он здесь… Падме остановилась не доходя до стола и посмотрела на Дуку в ожидании приглашения, но его не последовало. — Госпожа Амидала, рад вас видеть, — вежливо улыбнулся он ей и перевел взгляд Энакина, задержавшись на нем на несколько секунд. — Вы правильно поступили, что обратились ко мне, только зачем нужно было делать это таким образом… — Я прибыла с дипломатической миссией, — в её голосе звучал праведный гнев, — а меня арестовали по ложному обвинению. Эрцгерцог прощелкал что-то на джеонозийском. — С дипломатической миссией? — удивился Дуку, — О, прошу прощение — он взглянул на мандалорца, и снова на эрцгерцога, — Мне доложили, что вы посадили корабль на суверенной планете, не запросив на это разрешения. Так? — он снова посмотрел на Джанго, требуя от него подтверждения. — Именно так. — отозвался Джанго. Снова послышался голос эрцгерцога. Энакин слишком плохо понимал, о чём тот говорит, но тон совершенно точно был недовольным. — Не будем спешить с выводами, эрцгерцог, — мягко остановил его Дуку, — давайте попробуем разобраться… Не поймите меня неправильно, — снова обратился он к Падме, — я всегда рад помочь, когда меня просят открыто и самостоятельно, но вы, госпожа Амидала, тайно проникли на закрытое предприятие в сопровождении вооруженного джедая, который напал на охрану и разгромил цех. Я понимаю, что вам не хотелось пренебрегать своей безопасностью, особенно на чужой территории, но согласитесь, что всё это выглядит как вторжение и причём, весьма агрессивное, — он с упреком посмотрел на Падме почти по-отцовски. Он так трогательно защищал свое незаконное предприятие по созданию оружия против Республики, будто считал Падме наивным ребенком. Возможно для него она им и была. — Скажите, Сенатор, как бы вы поступили на нашем месте? Падме стояла прямо как колонна в монументальном вестибюле храма, не поддаваясь на его уловки. — Не стала бы поднимать восстание в и без того тяжелое для Республики время. От неё не ускользнуло, что несмотря на показную любезность, Дуку продолжал держать её в дверях, окруженную стражей как преступницу, пытался выставить её виновной и говорил назидательным тоном. Он требовал от неё прозрачности, но при этом сам играл нечестно, пригласив эрцгерцога на конфиденциальную встречу. Если он не отказал ей в переговорах, то по крайней мере, он отказал ей в переговорах на равных. Теперь, чтобы диктовать условия, Падме нужно было каким-то образом восстановить баланс, но у неё не было такой власти. Такая власть была у Республики и она могла рассчитывать на равный диалог как её официальный представитель, либо признать его первенство. Дуку это хорошо понимал, загоняя её в угол. — Иногда жизнь вынуждает нас делать сложный выбор, — довольно улыбнулся он, — но ведь гораздо хуже, когда выбора не предлагается вовсе. Правда? — он развел руками, словно только что спохватился, — Простите, что мы не оказали вам подобающего приёма, но вы ведь застали нас врасплох. Он наконец указал на место напротив только сейчас приглашая ее за стол: — Проходите! Добивался ли он именно такой реакции или наоборот рассчитывал на извинения, но он её изрядно разозлил. В каком бы положении она не оказалась, это всё ещё была бывшая королева, но он не оставил ей ничего кроме как подчиняться. Она прошла и села напротив. Мандалорец обошел стол и занял место рядом с Дуку, словно его личный телохранитель, хотя зачем такому могущественному джедаю как Дуку телохранитель… Энакин демонстративно встал напротив рядом с креслом Падме. — Вы удерживаете здесь рыцаря-джедая, Оби-Вана Кеноби, — проговорила Падме, — от имени Республики я требую выдать его мне. Сейчас же. — последнее слово прозвучало шепотом, в котором слышался сдерживаемый гнев. — Мы здесь не признаем власть Республики, сенатор, — Энакин встретился с невозмутимым взглядом наёмника, когда Дуку почти в точности повторил те же слова, — Но если бы Набу присоединилась к нашему альянсу, я бы прислушался к вашей просьбе. Он снова пытался сместить баланс в свою сторону, соглашаясь признать лишь часть её авторитета. — А если я откажусь поддержать ваше восстание? — она сделала ударение на последнем слове. Энакин насторожился, Дуку улыбнулся. — Республика уже обречена, миледи. Сейчас самое время начать всё с начала. — произнес он мягким, но настойчивым тоном, выразительно глядя на неё. Но Падме была непреклонна: — Я знаю о ваших договорах с Торговой Федерацией, с Торговыми Гильдиями. Энакин затаил дыхание. Он предупредил её, что они знают о сообщении, но не успел сказать, что именно им известно. Оставалось молить Силу, чтобы она не добавила, что об этом знает кто-то ещё кроме неё. — Я не откажусь от всего, над чем работала и не предам Республику. — отрезала Падме. Вряд ли она рассчитывала, что завершит переговоры именно так, но Дуку с самого начала делал всё, чтобы вывести её из равновесия. Арест, унижение, обвинения — всё это было намеренно. Падме была мудрой женщиной на политической арене, но Дуку был сильным, ловким зверем. Она не успевала отражать его атаки, а он предвосхищал её следующий шаг до того как она успеет подумать его сделать. Набу интересовала его не только как территориальный субъект, но и как ценнейший источник плазмы для его военного производства. Однако он не мог не знать о её репутации неподкупного политика. Было бесполезно пытаться склонить Падме к сотрудничеству лестью. Вот почему он сразу выбрал стратегию запугивания. Но ведь в каком-то смысле это было хорошо, это означало, что все его угрозы — блеф. Он картинно развел руками. — Если вы не желаете сотрудничать, боюсь, я больше ничего не могу для вас сделать. Джеонозиец что-то протрещал, указывая в их сторону, и последнее, что успел услышать Энакин, прежде чем стража вывела их из зала заседаний был всё такой же невозмутимо спокойный голос Дуку: — О, об этом не нужно беспокоиться, эрцгерцог, у Джанго всё под контролем…_______
Энакин снова и снова подсчитывал, сколько времени потребуется мастеру Винду. Джедаи находились во Внешнем Кольце, и даже если бы они немедленно решили отреагировать на сообщение Оби-Вана, раньше, чем через несколько часов, здесь всё-равно никто бы не появился. Было ли это действием клетки, не позволявшим предчувствию предупреждать об опасности, но теперь, когда он опирался на разум, он был относительно спокоен. Они проиграли переговоры, но выиграли время. Теперь, когда встреча с Дуку состоялась, они могли положиться на его здравый смысл. Не то чтобы его джедайское прошлое могло заставить Энакина доверять врагу. Но по крайней мере, он не был похож на Ганрея. Он ведь не для того старался склонить Падме к сотрудничеству, чтобы потом так просто убить… Звук поднимающейся железной двери вывел его из этих мыслей, когда в камеру вошёл Дуку. — Что вам нужно? — начал Энакин, едва сдерживая саркастичную улыбку, поражаясь его предсказуемости. Теперь, когда воздействовать на Падме напрямую не получилось, он пришёл, чтобы попытаться сделать это через него. — У тебя нет того, что мне нужно, мальчик, не льсти себе, — холодно ответил Дуку. — Я не сенатор Амидала, чтобы требовать, не предлагая взамен. Как тебя зовут? — Энакин, — ответил он тоном, которым учитель запрещал ему говорить с кем-либо в ордене. Но ведь Дуку больше не состоял в ордене… — Ты падаван Оби-Вана, Энакин? — Дуку с интересом посмотрел на него, пройдясь вдоль его клетки, словно он был каким-то редким животным. — Я телохранитель сенатора Амидалы, — ответил он повторяя слова, сказанные Джанго, так же последовательно, как делал Дуку во время «переговоров». — Сколько тебе лет? Он не любил этот вопрос. С недавних пор он стал означать, что его юность была заметна. — Двадцать три — ответил Энакин, глядя в лицо Дуку, не заботясь о том насколько правдоподобно это звучало. — И всё ещё падаван? — съязвил граф. — Ты медленно учишься? — И уже телохранитель сенатора. — поправил Энакин, — Я быстро действую. Дуку окинул взглядом клетку. — Я вижу. — Если я так бесполезен, чем же я могу вам помочь? — спросил он, скрывая раздражение за фальшивой улыбкой. Дуку покачал головой. — Я не пришёл просить тебя о помощи, я сам могу её предложить. — Вы ведь не можете предложить нам свободу… — резонно заметил Энакин. Дуку снова развел руками, как он делал в зале заседаний. — Нет, до тех пор пока она отказывается от сотрудничества. Энакин усмехнулся. — А вы надеялись, что она вот так запросто предаст дело всей своей жизни?! — Она ведь надеялась сохранить Республику, — спокойно ответил Дуку, — как видишь, даже самые благоразумные иногда ошибаются. Он говорил о Республике в прошедшем времени. Несмотря на угрозу, она всё ещё оставалась неоспоримым фактом. была сильной формацией. — Это преждевременное заявление. У Республики есть все шансы. — Республика изжила себя! — прервал его властный голос Дуку. — Те идеалы, на которых она строилась давно превратились в сказки, о которых рассказывают в Сенате коррумпированные политики. В них верит только сенатор Амидала и ещё нескольких человек. Совсем недавно Энакин сам говорил ей об этом. Дуку не нужно было говорить о недостатках Республики, Энакин видел их сам, но зная, что Падме сейчас в плену, потому что он не сумел защитить её, он чувствовал своим долгом отстаивать вместо неё её убеждения. Джедаи и сенат — это столпы Республики, действующие отдельно, но во имя общих целей. Если один начнёт слабеть, второй продолжит стоять.«Стоит нам утратить веру в демократию, и мы тут же её лишимся»
— Может быть, Республика существует именно благодаря тому, что есть политики, которые верят в эти идеалы? — ответил он, высоко подняв голову. — Мы все верим в идеалы… — согласился Дуку. — Но на идеалах ничего не строится. Энакин посмотрел на него с вызовом: — А на чем вы строите свою сепаратную империю? — На деньгах и армии, — просто ответил граф. Это был ответ, который ожидаешь услышать от джедая. Возможно у Республики и были недостатки, но какую альтернативу предлагали сепаратисты? — Как возвышенно! Ведь лучше купленной власти могут быть только деньги диктующие собственную. Дуку едва заметно вскинул брови. — По-твоему более возвышено умереть за первое из-за презрения ко второму? Энакин пожал плечами. — Я ведь джедай. Для меня не существует смерти. Годы в ордене и опасные миссии отучили его от этих мыслей, но Дуку говорил не о нём. Он устало вздохнул: — Если она не согласится сотрудничать, мне придется передать её джеонозийцам. Похоже, он был настроен решительно, раз пришел снова напомнить об этом. — Выходит мы не зря практиковали джеонозийский по дороге сюда… — Перестань кривляться, Энакин. — раздраженно перебил Дуку, — Я был мастером джедаем задолго до твоего рождения. Думаешь это разумно пытаться играть со мной? Он был почти уверен, в её безопасности, хотя что-то в голосе Дуку звучало угрожающе… Он серьезно рассчитывал, что Энакин поверит, что он возьмёт и отдаст её на растерзание этим жукам?.. — Вы не убьете её, — уверено сказал Энакин, чувствуя, как снова начинает злиться. — Вы даже пальцем её не тронете. Она слишком ценный заложник. А если вы захотите порадовать публику кровавым зрелищем, скорее всего убьёте меня или Оби-Вана. Никто ведь не развяжет войну из-за двух джедаев, но Сенатор Республики на арене Петранаки. Вот это заголовок… Дуку снисходительно улыбнулся. — Ты сильно преувеличиваешь ценность сенатора. Война начнется в любом случае. Но ты прав, есть кое-кто, кто заинтересован, чтобы она началась со смертью сенатора Амидалы на арене. Я не сторонник подобной театральщины, но дело в том, что этот кто-то уже заплатил за свой каприз немалую сумму. И эта сумма велика настолько, что её покроет только присоединение сектора Чоммель. Энакин почувствовал как холодеет спина, пока осознавал его слова. Он знал о покушении Ганрея.«У Джанго все под контролем»
Он вспомнил лицо наёмника, стоящего рядом с креслом Дуку. Вот на кого он работал! Дуку не блефовал. Он правда был согласен на её убийство, ради вложений Ганрея в эту войну и передумал лишь потому, что ему выпал шанс превратить врага в союзника. — Вы предлагаете убедить сенатора поддержать ваше восстание? — Я предлагаю убедить её поддержать нас в создании справедливого, обновленного мира. Все его слова были ложью от начала до конца. Ей бы пришлось предать всё, что ей дорого. Она не простила бы себе этого до конца жизни, а Дуку предлагал воспользоваться её доверием, увидев в Энакине легкую добычу. — Я не могу повлиять на её решение даже если бы и захотел, — отрезал он. — Мне так не показалось, — настаивал Дуку. — Она лично просила за Оби-Вана. Прилетела сюда, рискуя жизнью, чтобы помочь тебе спасти твоего учителя… — он посмотрел ему прямо в глаза. — А кто спасет её? Я уважаю сенатора за её принципиальность, она один из немногих честных политиков, искренне радеющих за свой народ. Но полагаю, упрямство — её главный недостаток… — Энакин вздрогнул, когда он в точности повторил его мысли, о которых никто не мог знать. Он почувствовал себя неуютно, — И сейчас она упорствует, лишь потому что отказывается увидеть картину целиком. Но, если бы кто-то… — его тон стал вкрадчивым, — открыл ей глаза, впоследствии… Она была бы ему очень благодарна. На мгновение Энакин потерял контроль, словно под действием «Зоны Самосдерживания», которое он ощутил на одной из своих миссий… Но протрезвев, он скривился от отвращения. Всего неделей раньше он не упустил бы шанса оставить её в долгу, более того, он едва не сжульничал, чтобы она задолжала ему желание. Но это было до Татуина. Благодарная Падме — это то, на что он рассчитывал, когда ухватился за возможность защищать её лично, но то, о чём говорил Дуку не звучало как благородное спасение. Это было подло. Она не заслуживала интриг за своей спиной. — Боюсь вы неверно истолковали мою роль. — Энакин холодно посмотрел на Дуку. — Я не советник, я её телохранитель… Его расположенность в один момент сменилась жестокостью, когда он обнаружил, что потерпел неудачу. — Не стоит так цепляться за этот статус, ты далеко не единственный, и как выяснилось, не лучший. Его слова болезненно резанули его, но Энакин не показал. — У меня просто не было возможности проявить себя в честном бою. — Осторожнее со своими желаниями, — предупредил Дуку. — Кодекс запрещает мне желать. — Кодекс запрещает многое из того, что ты делаешь, не ханжествуй… — он презрительно посмотрел на него. — Вот последствия… Лицемерие уже проникло и в орден. Такие как ты оправдываются Кодексом лишь когда это удобно, а остальное время изыскивают способы обойти его. Это были слова человека, которого уважали в ордене. — Вы поступаете иначе? — возмутился Энакин. — Вы не оправдываете чужими недостатками собственное предательство? Дуку казалось шокировали его обвинения. — Предательство?! Я пытался убедить их действовать, чтобы спасти Республику от влияния Темной стороны, но теперь это уже невозможно. Республика обречена. — Это субъективное мнение. Я считаю иначе. — упрямо ответил Энакин, но факты были ещё упрямее. — У Республики нет армии. То, что ты видел там на фабрике — лишь малая часть силы, которая обрушится на неё. Что Республика может противопоставить этому? Горстку джедаев, которые погибнут в первом же бою? Здесь нечего было возразить. Он говорил правду. Вообще-то Энакин был даже согласен с тем, что он говорил. И от этого злился ещё больше. — Вам ли не знать, что один джедай стоит целого батальона… Дуку иронично улыбнулся. — Ты уже опробовал свои силы на дроидах? Справишься? Энакин нахмурился, всё ещё пытаясь осознать этот непонятный односторонний конфликт Дуку с орденом. Он говорил что хотел защитить Республику, но при этом создавал против неё армию. — Вы… рады тому, что из-за вас могут погибнуть сотни джедаев? — Наоборот, — его тон стал серьезным, — я покинул Орден уже около десяти лет назад, у меня были свои причины, но я не хотел бы терять старых друзей. Это ужасно, когда погибает кто-то, кто был тебе дорог… Энакин догадывался о каких причинах десятилетней давности говорит Дуку. В ордене ходили слухи, что его уход связан со смертью Квай-Гона, и похоже, он говорил искренне. Его слова так удачно сошлись с его собственной болью после потери матери и тронули его сердце. Какая-то часть его, всё ещё наивная, испытала что-то вроде сочувствия. Дуку был прав во многом, но невозможно починить сломанный механизм, действуя агрессивно. Только терпением и усилиями.«Я ведь хорошо это умею»
Всё можно исправить, до определенного момента. Есть только одна черта, дойдя до которой уже ничего исправить нельзя. Теперь, убедившись в этом на собственном опыте, Энакин отдал бы все, чтобы иметь возможность не доводить до неё. Боль от пережитого была ещё свежей, его сердце было мягким, на него легко можно было воздействовать, но причастность Дуку к покушению на Падме разделяла их больше, чем объединяла память о Квай-Гоне. — Если бы то, что вы говорите было правдой, — сказал Энакин, подавляя собственную горечь, — если бы вы действительно хотели добра и справедливости, вам стоило последовать примеру сенатора. Остаться в составе Республики и помочь канцлеру Палпатину исправить недостатки, а не развязывать войну, которая разрушит до основания то, что поддается исправлению. — Как она помогла канцлеру Валоруму в своё время? Энакин ничего не ответил, у неё не было выбора. Она должна была защитить свой народ, ей было четырнадцать, а канцлер бездействовал. Обвинять её в этом было низко. — Я дал тебе шанс по доброте, в память о Квай-Гоне, но если честно, я не вижу в вас ничего общего. — сказал Дуку, прежде чем выйти за дверь. Энакин глубоко вздохнул, отгоняя плохие мысли. Даже если Дуку решится отдать их под суд, это займет время, а время сейчас играло в их пользу. Судебное разбирательство над Нутом Ганреем тянулось почти десять лет и завершилось всего несколько месяцев назад. Конечно они не могли рассчитывать на такую роскошь, но это слишком серьезное решение, чтобы принять его быстро, ведь смерть Падме окончательно развяжет войну… Мастер Винду уже в пути. Нужно лишь продержаться какое-то время._______
Но все надежды на суд оказались напрасными. Им не только не дали достаточно времени, но лишили возможности высказаться в свою защиту. Их судили как военных преступников, и судебный процесс был лишь громким названием, сокращенным до вынесения приговора. Их вывели в зал суда, но даже не дали им возможность говорить в свою защиту. Не то чтобы Энакин хорошо разбирался в законах Джеонозиса, но мог точно сказать, что это противоречило любым нормам судебной системы и самому здравому смыслу. Приговаривать к смерти заложников, которых стоило приберечь для обмена из-за чего? Из-за личных счетов… Из-за того что этот дурак Ганрей не мог на время отложить свои обиды.«Ганрей злодей, а не глупец»
Всё-таки Падме его переоценила. Переоценить противника так же опасно как недооценить. Но как мог Дуку… В Ордене его называли идеалистом, но то, что он делал сейчас он делал из выгоды…«Война начнется в любом случае»
— Подождите, но это нонсенс! — взывала к ним Падме. — Как можно вынести приговор без следствия и какого-либо разбирательства. — Вам не давали слово! — Я имею право говорить в свою защиту… Энакин обводил взглядом трибуны, где собралась коллегия правящей верхушки сепаратистов. Эрцгерцог Джеонозиса, председательствующий на суде, рядом с ним — его правая рука Сунн Пхак, магистрат Корпоративного альянса Пассел Ардженте, глава Техносоюза Уот Тамбор, председатель Межгалактического банковского клана Сэн Хилл, вице-король Торговой Федерации Нут Ганрей, а рядом с ним — Дуку со своим телохранителем-наёмником. Это главное, в чем ошибся Энакин. Напрасно Падме пыталась до них достучаться. Они были нужны не как заложники на случай войны, а как первые жертвы для её начала… Эрцгерцог снова что-то прощелкал со своей высокой ложи. Энакин не понял, но похоже это был приговор. — Вы начинаете войну, эксгерцог, — твёрдо ответила Падме, — надеюсь вы готовы к последствиям. То, как она высоко держала подбородок перед своими врагами заслуживало восхищения, но, к сожалению, ничего не меняло. Конечно же они были готовы, и то, что они увидели здесь не оставляло сомнений в качестве этой подготовки… Громкий голос вице-короля привлек внимание Энакина, заставив его приковать к себе взгляд. — Зак’янчивайте уже! Прив’едите пр’иговор в исполн’ение! Я хочу вид’еть как она буд’ет страдать. Он уделил несколько долгих секунд внимания, всматриваясь в его зеленое лицо, кривящееся от злости. Энакин запомнил его лицо лучше чем чье-либо. В его красных глазах была ненависть и жестокость, он ненавидел её, он не просто желал ей смерти он жаждал её страданий, а ведь она поступила с ним милосердно после его поражения на Набу! Он был наполнен чёрной злобой. И он был главным союзником Дуку. Энакин снова перевел взгляд на эрцгерцога, когда тот вновь что-то заговорил. Они обернулись, почувствовав острые копья у спины, когда позади снова возникли джеонозийские охранники, давая понять, что с этой минуты у них больше нет шансов решить это дипломатическим способом.__________
Бредя по тёмному лабиринту тоннелей, Энакин задался вопросом: Могли ли джедаи освободить их и остаться незамеченными? С того момента как они окажутся на арене казни — нет. Могло ли внушительное число джедаев рассчитывать на то, чтобы остановить это безумие? Маловероятно… На самом деле, чем больше он думал об этом, тем более пессимистичными становились мысли, ведь Совет ещё не знает, как сильно им осложнили задачу, но вопреки безысходности их положения, предчувствие говорило, что они не умрут сегодня. Мастер Йода мудр, наверняка он найдет решение там, где другой бы его не увидел… И Энакин сохранял спокойствие, он был спокоен даже когда их привели к повозке для казни, и даже когда приковывали к ней наручниками. Ситуация не была рядовой, но он уже оказывался в подобных переделках раньше. Единственное, что его волновало, это то, что он подвел Орден. А Падме… С ней было сложнее. Она была храброй, но не глупой. Она осознавала куда ведет этот тоннель и как бы она ни храбрилась, Энакин чувствовал от неё всплеск сильных эмоций. Страх, волнение, борьба… Ведь даже несмотря на то, что Энакин мог гарантировать, что пока он жив он будет защищать её, Падме от этого было не легче, её к этому не готовили. У неё не было специального обучения, многих лет изнурительных тренировок и множества опасных миссий за плечами. А когда они окажутся на арене, от неё потребуются все силы и вся концентрация, чтобы продержаться до прибытия джедаев. Она должна быть предельно собрана. — Не надо бояться, — сказал он, надеясь, что его собственное спокойствие передастся ей, слыша, как быстро бьется её сердце. Она обернулась. Её глаза блестели так, будто она вот-вот заплачет. Нет… Только не сейчас, пожалуйста! Нужно продержаться ещё немного, она должна хотеть бороться. Она была достаточно сильной, чтобы преодолеть физическое и нервное перенапряжение, нападение джеонозийцев, смертельную полосу препятствий на фабрике, арест, переговоры, угрозы, издевки и суд, но смертный приговор добил окончательно… — Я боюсь не смерти, — неожиданно сказала Падме. — Я умираю каждый день с тех пор, как ты вновь вошёл в мою жизнь. Энакин нахмурился, пытаясь понять настоящую причину её страха… — О чем ты говоришь? — Я люблю тебя… — прошептала она едва слышно. Он представлял, как она говорит эти слова миллионы раз, но теперь они звучали как неуместная шутка его собственного разума на фоне последних ударов судьбы. По всем законам Вселенной этого просто не могло быть, когда все его надежды при малейшем столкновении с реальностью рушились на глазах одна за другой, как карточный домик. Все попытки сблизиться с Падме оказались напрасными, как и надежда спасти мать, как и наивная вера, что сострадание в ней пересилит отвращение от того, что он сделал там на Татуине, как и глупое предположение, что бывший джедай Дуку не станет казнить других джедаев. А теперь перед лицом смертельной опасности она вдруг решила над ним пошутить? — Ты… любишь меня? — Его недоверчивый взгляд встретил её, полный сожаления и вины, заставив его немного смягчиться. Чувство ответственности заставляло её винить во всём себя и под влиянием этой вины сказать то, в чём Энакин так нуждался. Если бы она сказала это раньше, до того, что произошло на Татуине, он бы поверил её словам. Теперь это было уже невозможно. Его сердце было разбито, а разум искал логичные объяснения и причины такой внезапной перемены. — Ты ведь сказала, что мы не имеем права любить, — он не мог сдержать упрека в голосе, когда снова вспомнил тот вечер, — что нам пришлось бы жить во лжи, которая приведёт нас к гибели… — А разве мы и так не на краю гибели? Её глаза наполнились слезами, когда она прочла недоверие в его взгляде. — Я искренне, глубоко люблю тебя. И прежде чем мы умрем я хочу, чтобы ты это знал. В её глазах было столько невысказанной боли и уязвимости, что ставить под сомнение искренность её слов было просто жестоко.«Сострадание…. Основа безусловной любви…»
Пусть он не мог быть уверен любит ли она его на самом деле, но он точно знал, что он любит её. Тот, кто любит не стал бы сомневаться в её словах в такой момент. Ей было страшно, ей нужна была поддержка и он слишком сильно хотел верить в то, что это правда. Так сильно, что ему было почти всё-равно. Её ресницы опустились, когда её взгляд на несколько секунд выразительно остановился на его губах. Он больше не слышал гула, доносящегося с трибун. Всё, что он слышал — это стук своего сердца и её дыхание.«Мое сердце бьется в надежде, что его след не превратится в шрам…»
Он наклонился к ней, ощущая сопротивление наручников на своих запястьях, когда её отчаянный взгляд снова скользнул вниз. Он прикрыл глаза, чувствуя её горячее дыхание на своих губах…«Мягкое… Гладкое… В Озерном краю не обитают монстры…»
Его губы коснулись её, сначала робко, потом уверенно, накрывая их в нежном, медленном поцелуе.«Это иногда пугает но, когда ты рядом, мне не страшно»
И она отвечала, с такой плавной медлительностью, словно у них было всё время во Вселенной, но уже в следующее мгновение он почувствовал, как её губы сомкнулись, когда повозка вдруг затряслась, прервав поцелуй, и открыл глаза.