Научи меня летать

      — Порой я просто ненавижу тебя за это, — встрепанная Соланж, босая, одетая лишь в черные трусы-шортики, с ногами забралась в полукруглое кресло, стоящее прямо напротив кресла Джила.       Тореадор улыбнулся ей и отсалютовал полупустой чашкой крепкого черного кофе с сахаром. Кофейный дух плыл по небольшой кухне, на деревянном столе засыхал темно-коричневый кружок.       Джил тоже был босиком и без рубашки, в одних только джинсах, рваных и потертых. Он просыпался немного раньше, чем Бруджа, и отправлялся на кухню варить себе кофе. У Соланж кофе не переводился — при жизни она была форменной кофеманкой, став же вампиром, увы, потеряла возможность наслаждаться любимым напитком. Теперь ей оставалось только нюхать кофейные зерна, порой разрешая Джилу, который не утратил способности поглощать человеческую пищу, использовать их по назначению.       — Как спалось? — Тореадор сделал еще один глоток и отставил чашку в сторону. На дне осталась только кофейная гуща, — Я не хотел уходить, пока ты не проснешься.       Соланж довольно улыбнулась и потянулась, меняя позу. С этого ракурса Тореадору во всех подробностях стала видна ее татуировка на левом боку: вставший на заднее колесо мотоцикл, охваченный пламенем.       — Спала, как убитая, — Бруджа еще больше растрепала красно-рыжие волосы, львиной гривой обрамляющие ее лицо, — Но ты вчера так и не сказал мне, какого дьявола поручился за эту девицу? Как там ее?       — Эбигейл. Ее зовут Эбигейл, — Джил поднялся с кресла и кинул взгляд на настенные часы, сделанные из виниловой пластинки, — Она — Вентру, Анжи. Мало кто умеет подчинять так, как это делают Аристократы. К тому же, у нее есть связи с некоторыми влиятельными смертными.       — Если ее Сир не обрежет ей все эти связи, — усмехнулась Соланж и, вытянув ногу, потерлась ступней о лодыжку Джила, — Ненавижу управленцев.       — Но порой они оказываются весьма полезны, — Тореадор приблизился к креслу собеседницы и остановился возле него, глядя на Бруджу сверху вниз, — Эбби — умная девочка. У нее однозначно есть несколько козырей в рукаве. К тому же, ты лучше меня знаешь, что сейчас не время разбрасываться добровольными помощниками.       Соланж поморщилась, затем резко поднялась, оказываясь вплотную к Джилу. Тореадор был лишь немного выше ее.       — Я совершенно не желаю с тобой соглашаться, но ты прав, мать твою! Может быть, эта сучка из самовлюбленных ублюдков-Вентру действительно будет нам полезна. Но я ей не доверяю, так и знай.       Холодные, как и кожа Бруджи, ладони Тореадора плавно скользнули по ее бокам, от бедер до подмышек, а потом вернулись обратно, останавливаясь на уровне талии, большими пальцами чуть надавив на мышцы рельефного живота.       — Твое доверие слишком сложно заслужить, Анжи. Мало кому это удавалось.       — Тебе — удалось, — Соланж медленно провела языком по губам Тореадора, все еще хранящим кофейный привкус, и довольно зажмурилась. Когда прошлые радости тебе не доступны — учишься радоваться малому, — Поцелуй меня, Джил.       Джил вышел из многоквартирного дома, в котором жила Бруджа, и, быстро завернув за угол, остановился недалеко от парковки. Как ни странно, машин сегодня было мало, как и людей. Тореадор оглянулся по сторонам и неспешно направился в глубь парковки.       Темные пустые машины выстроились в линию, разделенные двумя, а то и тремя пробелами. Вдруг одна из машин слева мигнула фарами. Джил поморщился от внезапного света, развернулся и, быстро подойдя к автомобилю, открыл дверцу со стороны переднего сидения.       — Привет.       Тореадор устроился на сидении, раздался щелчок закрывшейся дверцы, и машина тронулась. Джил откинулся на спинку и прикрыл глаза. Водитель, высокий темноволосый парень, ничего не ответил на его приветствие, молча выруливая на хайвэй. Тореадор тоже больше не нарушал тишину, словно выжидая. Он заговорил только тогда, когда автомобиль смешался с потоком других, мчащихся по ночному городу.       — Я, кажется, поздоровался.       — Я слышал, — водитель, смотрящий на дорогу, даже не подумал повернуть голову к собеседнику.       — Эйлин…       — Ты две недели не выходил на связь. Две недели, Джил! Что я, по-твоему, должен был думать?       Джил тяжело вздохнул, теребя эластичную ленту ремня безопасности. Тореадор действительно искренне жалел, что не может рассказать Эйлину всего. Порой его посещали кощунственные мысли, что кристальная честность все сделала бы проще, однако умом Тореадор прекрасно понимал, что не сделала бы. Более того, все стало бы в разы запутаннее и сложнее.       — Прости, я был занят.       — Настолько, что не мог даже написать SMS? — водитель сбавил скорость и припарковался недалеко от входа в метро. Тут было шумно и светло. Город жил своей ночной жизнью и дышал весной огромного мегаполиса.       Джил потер переносицу и одернул рукава клетчатой черно-зеленой рубашки. Он терпеть не мог чувствовать себя виноватым, но с этим заданием иначе не получалось.       Приходилось вертеться, юлить, скрывать правду или же, наоборот, выставлять ее напоказ. И лгать, лгать, лгать, стараясь лишний раз не запутаться в собственной лжи. Это было не ново, но, тем не менее, утомляло. Увы, ноги не переставали болеть от осознания того, что идти по лезвию ножа — необходимо. Лгать Эйлину было сложнее всего.       — Это было слишком опасно. Я не хотел подставлять вас под удар. Прости, так было надо.       Только сейчас Эйлин обернулся к собеседнику. В его взгляде не было злости, недоверия или возмущения. Только непонимание и какая-то почти детская обида.       «Лучше бы кричал, честное слово», — подумалось Джилу, хотя он слишком хорошо знал Эйлина, чтобы понимать, что тот вряд ли повысит голос.       — Хорошо. Надо, значит, надо, — как-то слишком покорно проговорил Эйлин и снова отвернулся, — Рад был тебя повидать. Кстати, она тоже волнуется.       — Я загляну к вам в ближайшее время. Обещаю, — Джил улыбнулся профилю водителя и торопливо вышел из машины. У Тореадора было еще слишком много дел на эту ночь. Слишком, чтобы пускаться в долгие разговоры прямо сейчас. Однако он искренне надеялся на то, что все-таки сумеет отыскать пару-тройку свободных часов. О свободной ночи нельзя было даже думать.       Стоило Джилу сделать пару шагов в сторону подземки, как автомобиль Эйлина тут же сорвался с места и довольно скоро пропал из виду. Тореадор бросил быстрый взгляд на часы, рассеянно пригладил волосы и поспешил вниз по лестнице.

***

      — Иду-иду, — кое-как замотавшись в полотенце, Эбигейл вылезла из ванны и поспешила к входной двери, оставляя на ламинате мокрые следы.       Вымыться полностью она так и не успела — на ее голове и плечах тихо шипели и лопались пузырьки пены. С трудом справившись с замком (пальцы тоже были мыльные и мокрые и отчаянно скользили), Вентру, даже не спросив «Кто там», открыла дверь. На пороге стоял улыбающийся Джил, одетый во все ту же потрепанную куртку и не менее потертые джинсы. Кинув быстрый взгляд на полураздетую Эбигейл, сжимающую мокрое полотенце, он отвернулся, переводя взор на одну из черно-белых урбанистических фотографий, украшающих прихожую и ведущий в комнату коридор.       — Я не вовремя? Извини. Ты мне ничего не ответила, вот я и решил, что ты не против меня увидеть.       — Нет, это ты меня прости. Я что-то совсем расслабилась и потеряла счет времени.       — Случается такое, — Джил коротко хмыкнул, потянув вниз тяжелую металлическую «собачку» косухи, — Где будем беседовать?       — В гостиной, — Эбигейл кивнула на отделенный аркой зал, — Только, Джил, пожалуйста… посиди пока один. Мне нужно домыться. Я быстро.       — Хорошо, — Тореадор повесил куртку в шкаф и принялся расшнуровывать заляпанные грязью берцы. Джил явно предпочитал пешие прогулки по злачным местам спокойной поездке на автомобиле, — Иди конечно, я подожду.       Эбигейл неуверенно улыбнулась и скрылась за дверью ванной комнаты.       Квартира Вентру оказалась большой, светлой, обставленной просто и по-деловому. Черно-белые тона, четкие линии, острые углы, минимум мебели, сплошные металл и стекло. Огромное окно во всю стену было снабжено плотными рулонными шторами, сейчас забранными наверх. Из него наблюдался великолепный вид на ночной Нью-Йорк. На стеклянном столике, расположившемся возле белоснежного дивана, аккуратными стопками лежали журналы «25 Beautiful Homes» и «At Home in Arkansas».       Квартира Эбигейл разительно отличалась от убежища Соланж. И дело было не только в том, что вся квартирка Бруджи могла поместиться в этом зале. В ее доме царил вечный беспорядок и разгром: прихожая была завалена грязной обувью, зеркало в ванной хранило следы мыльных потеков, кровать никогда не заправлялась, а обеденный стол неизменно украшал мотоциклетный шлем. А еще у Соланж постоянно топтались гости — как живые, так и не-мертвые. Несмотря на неуживчивый и вредный характер, знакомых и приятелей у Бруджи было хоть отбавляй.       Джил устроился на диване и, взяв со столика первый попавшийся журнал, принялся листать яркие, пахнущие краской страницы. Он рассеянно разглядывал изображения различных домов, их фасады и внутреннее убранство. Иногда в процессе перелистывания ему встречались наклеенные на страницу стикеры с пометками, понятными, наверное, только самой Эбигейл.       Вентру вышла из ванной минут через десять в домашней одежде, даже по виду мягкой и уютной, с мокрыми волосами, оставляющими водяные потеки на белой ткани длинной футболки.       — Прости, что заставила ждать, — Эбигейл устроилась на противоположной стороне дивана, поджав под себя босые ноги, — Ты, кажется, хотел со мной что-то обсудить.       — Да, Эбби, — Джил закрыл журнал и положил его обратно на столик, — Думаю, тебе пора узнать, для чего понадобилось твое внедрение в ряды Анархов.