Научи меня летать

      Ярко-рыжие волосы, разметавшиеся по смятой подушке, отливали золотом в теплом свете стоявшего у кровати торшера. Одеяло вместе с покрывалом были безжалостно скинуты на пол, чистая пахнущая кондиционером для белья простынь собралась «гармошкой». Девушка, раскинувшаяся по диагонали огромной кровати, все еще тяжело дышала, но уже куда спокойнее, чем пару минут назад.       Посмотрев на обнаженное тело любовницы, Даррен довольно улыбнулся и, подхватив с пола скомканное красное платье, аккуратно расправил его и повесил на стул.       Электронные часы на столе бесстрастно показывали полчетвертого утра. Носферату отодвинул плотную штору, посмотрел на темное еще небо, потом снова на часы, потом на Ребекку и тяжело вздохнул, жалея о том, что весной так рано светает.       Когда он увез Бекку из клуба, было чуть за полночь, Джил еще оставался там и даже помахал им обоим на прощание, что-то шепнув на ухо гулихе прежде, чем та выскользнула следом за Носферату.       Всю дорогу, пока они ехали в такси, Ребекка прижималась к Даррену, ластилась как кошка, и Красавчик поймал себя на мысли, что будь он еще жив — не дотерпел бы до квартиры и стянул бы с гулихи платье еще в машине, наплевав на таксиста. Однако у вампиров гормонов нет, и поэтому Носферату, пусть и вполне охотно потворствуя действиям Бекки, удалось удержать себя в рамках приличий.       Зато стоило входной двери захлопнуться за их спинами, как скромность Красавчика слетела также быстро, как и одежда Ребекки. Девушка, несмотря на то, что на вид ей было не больше восемнадцати, оказалась явно искушенной и очень опытной, а еще… Крайне выносливой.       Даррену оставалось только удивляться ее энергичности и креативности: в маленькой квартирке Носферату не осталось, кажется, ни одной поверхности, которую Бекка не обтерла бы спиной, животом или какой-нибудь еще частью своего тела.       Красивого, нужно заметить, тела, лежащего сейчас на кровати и не прикрытого ровным счетом ничем. Голова девушки была повернута на бок, и на длинной шее, плечах и груди Даррену мерещились маленькие точки — следы от клыков, хотя он точно знал, что старательно зализал каждую отметину.       Еще раз посмотрев на часы, Носферату переступил босыми ногами через лежащий на полу кружевной лифчик и отправился в ванную, дверь в которую сейчас была распахнута настежь.        Повернув замок, Даррен шагнул в душевую кабинку и, тщательно настроив воду, нырнул под горячие струи. Вода смывала с его некрасивого, неестественно вытянутого тела запах Бекки, который, кажется, въелся уже под кожу. Намыливая губку, Носферату размышлял о своем обещании Джилу, о Лорен, Мэри и других своих любовницах, имена которых он даже не трудился запоминать. Ему было хорошо с теми девушками, со всеми по-разному, но Ребекка была другой, ну или Даррену хотелось в это верить.       — Возможно, все дело в том, что она гуль? — задумчиво спросил он сам себя, и тут же перед глазами встал образ тяжело дышащей, выгибающейся под ним Бекки, которая вместо привычных «Быстрее!», «Глубже!», «Сильнее!» как заведенная твердила: «Укуси меня! Укуси! Укуси!»       До этого момента Даррену не приходилось спать с гулями: своих у него не было, а заводить отношения с чужими было себе дороже.       Закончив мыться, Носферату вышел из душевой кабинки и потянулся за полотенцем.       Вмурованное в стену большое зеркало, находящееся прямо напротив двери, бесстрастно отразило худую гуманоидную фигуру, обтянутую толстой, похожей на слоновью, коричневой кожей, круглое, как блин, лицо с огромным безгубым ртом, уголки которого дотягивались, в прямом смысле, до маленьких и аккуратных ушей, похожие на сухие ветки руки с невероятно длинными подвижными пальцами.       Даррен мог сколько угодно обманывать других, но скрыть свою истинную внешность от себя самого было невозможно. Впрочем, он и при жизни не отличался особой красотой, будучи худым и нескладным неудачником с вечно потными руками и дрожащим заикающимся голосом.       Зато сейчас Даррен мог стать кем угодно, и это, пожалуй, стоило того, чтобы умереть. Повесив влажное полотенце обратно на сушитель, Носферату хотел было уйти, однако негромкий, но отчетливый стук заставил его остановиться. Подвинув толстый ворсистый ковер, Даррен наклонился к открывшемуся под ним кафельному полу и прислушался. Стук прекратился, но его тут же сменил голос, глухо зазвучавший снизу:       — Эй, Даррен, открывай. Это я.       — Дуглас?       — Он самый. Открывай давай.       Дотянувшись рукой до одной из маленьких мозаичных плиток, которыми была отделана стена, Красавчик надавил на едва ощутимый выступ рисунка. Сливающийся с полом потайной люк медленно и беззвучно открылся, являя Даррену спуск в глубокий колодец и улыбающееся уродливое лицо его приятеля-Дугласа, тоже Носферату, который надежно держался за одну из железных скоб уходящей вниз лестницы.       В ванной комнате резко запахло канализацией.       — Что, не ожидал, что загляну, а? — Дуглас выбрался на поверхность, позволяя во всех подробностях рассмотреть его маленькое сгорбленное тело. Голова посетителя была бугристой и желтой, похожей на картофелину и также, как картофелина, была обильно покрыта темными пятнами грязи. Глубоко посаженные маленькие глазки, черные и блестящие, смотрели на высокого Даррена снизу вверх. Дугласу было сложно задирать голову, поэтому он предпочел отойти от приятеля подальше, оставляя на кафеле грязные следы разношенных кроссовок.       — Не ожидал, — согласился Красавчик, с опаской поглядывая на закрытую дверь ванной. Не хватало еще, чтобы дремлющая в комнате Бекка, услышав голоса, вздумала встать и пойти проверять, кто пришел.       Она, конечно, была гулем и явно слышала о таких, как Даррен, но одно дело слышать, а совсем другое — видеть.       Словно прочитав его мысли, Дуглас неприятно улыбнулся и залился тихим скрипучим смехом.       — Что, приятель, очередную девку на хату притащил? Не хочешь с друзьями знакомить?       — Да. Ты уж прости, но…       — Понимаю, чай не тупой. Ладно, давай тогда по-шустрому, в следующий раз по душам поболтаем. Я за флешкой пришел. Вынесешь? Даррен торопливо кивнул.       — Ну, вот и чудно, — сказал Дуглас, усаживаясь прямо на пол, — Давай, вали, я тут подожду. Кстати, а что на этот раз за девка, а?       — Гулиха приятеля Джила, — на автомате ответил уже открывший дверь Даррен и тут же прикусил язык. Не следовало Дугласу, любителю жестоких шуток, такое говорить. Он обязательно что-нибудь да выкинет.       И точно, на некрасивом лице приятеля тут же появилась широкая улыбка, обнажившая кривые желтые зубы.       — Гулиихааа, говоришь. Так это же все меняет. Думаю, она будет просто счастлива со мной познакомиться.       — Дуг, давай потом, она спит и…       — Даррен? Даррен, ты где? — негромкий голос Ребекки, донесшийся из комнаты, заставил Красавчика нервно сглотнуть и сделал улыбку Дугласа еще шире.       — Как спала, так и проснулась, — ухмыльнулся приятель, и прежде, чем Даррен успел хоть что-то сказать, Дуглас ловко поднырнул под его руку и шмыгнул в комнату.        — Я здесь, моя милая, — донесся до Красавчика скрипучий голос приятеля, и Носферату уже приготовился к дикому визгу, истерике и ругани.       Однако вместо этого он услышал только шелест простыни и звук шагов Дугласа.       Снедаемый любопытством, Даррен поспешно ушел в Затемнение и незамеченным прокрался в комнату. Увиденное поразило его до глубины души: Ребекка сидела на кровати, поджав под себя ноги, и с улыбкой всматривалась в откровенно страшное лицо Дугласа. Тонкие пальцы с длинными ярко-красными ногтями с заботливой нежностью скользили по бугристой коже щеки. Сначала Красавчику даже показалось, что Дуглас каким-то образом договорился с Беккой, желая разыграть приятеля, но «картофельное» лицо выражало такое неприкрытое изумление, что Даррен тут же отказался от этого предположения.       — Я тебя от чего-то отвлекла? Извини, — Ребекка надула губы и упала обратно на кровать, — Я всего лишь хотела удостовериться, что ты ушел недалеко и скоро опять ко мне вернешься.       Почти промурлыкав последнюю фразу, девушка медленно провела ладонью по своему телу, а второй — призывно похлопала по кровати.       — Скоро рассвет, а я хочу еще кое-что успеть. Ты не против?       — Эээ… Нет, не против. Я… На минутку… Сейчас вернусь, — мямля что-то маловразумительное себе под нос, Дуглас торопливо выскочил из комнаты и скрылся в ванной. Даррен скользнул следом за ним и, закрыв дверь, перестал быть невидимым.       — Ну ты и… Офигеть! Какая девушка! И она даже… Вот дьявол! Ну, ты молодец, парень! И где только… Нет слов… Короче! — продолжая весьма путано выражать свои эмоции, Дуглас по-дружески похлопал Даррена по руке (до плеча он не доставал) и, позабыв об основной цели своего визита, спешно полез обратно в люк.       Уже почти спустившись, Дуглас поднял к Красавчику желтое лицо и как-то чересчур серьезно для себя же самого выдал:       — Тебе повезло, чувак. Не, реально круто повезло.

***

      Сидя в вагоне нью-йоркского метро, зажатая между высоким мужчиной в спортивном костюме и полной, вульгарно накрашенной женщиной, Ребекка откровенно клевала носом.       Она ушла от Даррена незадолго до рассвета и теперь, лениво считая остановки, чувствовала себя вампиром — наступило утро, а девушке хотелось спать настолько сильно, что ее не смущала ни крикливая соседка, ругающаяся с кем-то по телефону, ни пытающийся читать ей нотации сосед, ни даже какой-то подросток, больно наступивший на ногу.       Перед нужной остановкой Бекка с трудом отклеилась от горячего сидения и протолкалась к выходу. Уже поднимаясь наверх и уговаривая организм потерпеть еще немного, она в очередной раз порадовалась тому, что нужный ей дом находился буквально в паре шагов от станции.       Открыв дверь своим ключом, девушка, наконец, оказалась в прохладной, пахнущей книгами квартире и, оставив туфли валяться в коридоре, на цыпочках пробралась в ванную комнату. Тот, с кем она жила, крепко спал, и Бекке не хотелось его будить. Торопливо смыв с себя все последствия бурно проведенной ночи, Ребекка, пахнущая теперь сливочным гелем для душа, все так же тихо пробралась в спальню и нырнула под одеяло.       Заворочавшийся во сне Эйлин обнял прижавшуюся к нему девушку и, уткнувшись носом в ее мокрые волосы, негромко засопел.       Мобильный телефон, вибрируя, ползал по лакированной тумбочке и наигрывал приятную, но уже порядком поднадоевшую от постоянного повторения мелодию. Кое-как разлепив веки, Ребекка перекатилась по кровати (Эйлина рядом не оказалось) и, взяв сотовый, поднесла его к уху.       — Алло?       — Добрый день. Скажите, я могу побеседовать с мистером Данном? — незнакомая женщина на том конце провода обладала приятным низким голосом и исключительно правильным английским произношением.       — Эйлином? — Бекка на секунду замолчала, прислушиваясь. Со стороны ванной доносились плеск и шум воды, — Он сейчас в ванной. Что ему передать?       В трубке послышалось легкое покашливание, сменившееся все тем же приятным голосом:       — Вы, наверное, мисс Голдинг?       — Да, а вы?       — Ох, прошу извинить меня, что не представилась сразу. Меня зовут Грейс Гарднер, я жена Томаса Гарднера, бывшего однокурсника отца мистера Данна. Я всего лишь хотела уточнить по поводу сегодняшней встречи.       — Встречи… — эхом повторила девушка, смутно припоминая, что Эйлин недавно рассказывал о своей случайной встрече с бывшим однокурсником, — Ах да, конечно! Конечно же, мы придем.       Данну, не постаревшему и на день, пришлось спешно придумывать байку о том, что он — свой же собственный сын, названный в честь отца. Бывшему Томми перевалило за пятьдесят, а Эйлину сложно было дать больше двадцати пяти. Впрочем, несмотря на недолгий страх разоблачения, Данн с радостью согласился встретиться и поужинать со старым приятелем и его женой.       — В таком случае, до вечера, мисс Голдинг. Передавайте мои лучшие пожелания мистеру Данну.       — Всего доброго, миссис Гарднер.       Вернув телефон на тумбочку, Ребекка сладко потянулась и окончательно выпуталась из одеяла. В окна ярко светило солнце, недвусмысленно намекая на то, что день в самом разгаре. Шум воды прекратился, сменившись звуком открывшейся двери и шагов, направляющихся в сторону кухни. Накинув на себя халат, Бекка, еще раз хорошенько потянувшись, проследовала в том же направлении.       — С добрым утром, — активно хозяйничающий на кухне Эйлин развернулся к девушке и отсалютовал ей венчиком, — Есть будешь?       — Если это твои фирменные блинчики с медом и корицей, то спрашивать меня о таком по меньшей мере жестоко!       Парень негромко рассмеялся и, привычно-рассеянным жестом пригладив короткие темные волосы, вернулся к миске с тестом. Бекка же устроилась на одном из стульев и, закинув ногу на ногу, повернула лицо к окну. Солнечные лучи приятно щекотали нос, заставляя жмуриться.       Вскоре масло зашипело на сковородке, а потом по кухне поплыл приятный аромат свежевыпеченных блинчиков.       — Может, тебе не историком надо было становиться, а поваром? — стоило блюду с выпечкой коснуться кухонного стола, как Ребекка тут же потянулась к еде и, то и дело айкая и дуя на пальцы, перетащила себе в тарелку сразу несколько золотистых кругляшков.       — Не поверишь, я об этом думал. Правда, недолго, — Эйлин налил себе в чашку свежезаваренного, пахнущего бергамотом чая, потом поставил перед Беккой стакан и бутылку молока, у которой та тут же открутила крышку, — Ты пришла очень поздно. Не расскажешь, где была?       Аккуратно отхлебнув горячего напитка, парень вопросительно уставился на девушку, которая отчаянно пыталась справиться с обжигающим пальцы блинчиком. Сначала она попыталась что-то ответить, но, осознав, что с набитым ртом сложно выдать нечто членораздельное, принялась жевать с удвоенным усердием. Наконец, победив блинчик в неравном бою, Бекка запила его молоком и, повернувшись к Эйлину, тут же сделала виноватое лицо.       — Прости, но нет, не расскажу. Поверь мне, ты не хочешь этого знать.       — Если ты так считаешь… — парень тяжело вздохнул и отодвинул от себя тарелку с почти нетронутым блинчиком, — А Джил? Ты видела Джила?       — Угу, — Ребекка потянулась за новым кругляшком, едва не уронив стакан, — У него все хорошо. Выглядит отлично, говорит, что все под контролем. Больше ничего особо не говорит. Ну, ты ж его знаешь!       — Да, знаю, — в карих глазах Эйлина мелькнуло недовольство, тут же сменившееся грустью, а потом — какой-то равнодушной покорностью, — Даже чересчур хорошо.       — Кстати, чуть не забыла. Он просил тебе кое-что передать.       Торопливо обтерев пальцы кухонным полотенцем, Ребекка выбралась из-за стола и убежала в комнату. Через пару минут она вернулась, держа в руках небольшую пластиковую бутылку из-под лимонада, заполненную красной жидкостью до самой крышки.       Взгляд Эйлина моментально загорелся. Забрав из рук девушки бутылку, он аккуратно отвернул крышку, боясь даже немного расплескать такое нужное содержимое пластика. Так же осторожно поднеся емкость ко рту, парень начал пить, быстро и жадно.       Солоновато-пряная, восхитительно-вкусная кровь его домитора текла вниз по горлу, доставляя неземное наслаждение, ласковым огнем разбегаясь по венам, заполняя собой каждую клеточку тела гуля. Выпив все до последней капли, Эйлин с видимым сожалением посмотрел на пустую бутылку, затем тщательно вымыл ее и только после этого выбросил в мусорное ведро.       — Джил просил передать тебе, чтобы ты не волновался. Он тоже страдает от того, что не может навещать нас почаще. У него много дел.       — Дел! Как бы я хотел помочь ему со всеми этими делами! Но он совершенно ничего мне не рассказывает. Даже ты видишь его чаще, чем я, — Эйлин снова тяжело вздохнул и плюхнулся обратно на стул, — Ну почему? Неужели он мне больше не доверяет?       — Эйлин! Прекрати говорить глупости! Джил доверяет тебе больше, чем кому бы то ни было еще! И ты сам это прекрасно знаешь. Ты его лучший друг.       — Ты права… — Парень покачал головой и провел ладонью по лицу, — У меня нет оснований ему не верить. Он…       — Он просто занят, — Бекка подошла к Эйлину, легко опустила руки на его плечи и, почти касаясь губами уха Данна, прошептала, — Зато я — нет. А до назначенной встречи еще целых три часа.       Парень тепло улыбнулся Ребекке и, проведя ладонями по ее талии, мягко толкнул к себе. Девушка без малейших колебаний устроилась на коленях Данна и, обвив руками шею, коснулась губами его приоткрытого рта.