Месть сладка

Лимонад казался горьким из-за дурацкого хихиканья подруги Рона, смеявшейся над его не первой свежести шутками. Трейси была темноволосой и длинноногой, даже чуть выше Рона, с фигурой, которой могла позавидовать даже Джинни, и, более того, казалось, что у этой девушки все-таки больше, чем две извилины в голове. И если бы она не была так смехотворно сражена Рональдом Билиусом Уизли, Гермионе она бы, возможно, даже понравилась. Трейси одарила ее искренней открытой улыбкой, продемонстрировав ровные белые зубы, почти сверкающие в лучах солнца, и Гермиона обнаружила, что мгновенно отреагировала, возвращая ей мягкую доброжелательную улыбку. Она не могла злиться на Трейси, которая казалась такой по-настоящему приятной и беззаботной. Миссис Уизли, казалось, тоже была очарована красотой новой девушки Рона и с улыбкой спросила, как же они познакомились. Трейси звонко рассмеялась, и ее глаза зажглись весельем и восторгом. – На матче по квиддичу, конечно, – голос Трейси был столь же музыкален, как и ее смех. – Я фанатка Пушек Педдл, а Рональд самый милый из всей команды. – Она игриво потрепала его волосы, задорно подмигнув. Сразу было видно, что Рон наслаждался вниманием, когда самодовольно ухмыльнулся Гермионе. У нее в ответ получилась скорее гримаса, чем улыбка, и, чувствуя неловкость, Гермиона отошла от счастливой пары, чтобы снова налить в стакан прохладного лимонада. Ее взгляд остановился на кубиках льда в стеклянном кувшине, среди которых плавали яркие ломтики лимона; их радостный цвет действовал Гермионе на нервы. Она знала, что раздражена.  Конечно, она не ждала, что миссис Уизли будет долго злиться на сына за его поступок, но... Мерлин, ну разве можно так завидовать Трейси? Она была такой же привлекательной, какой всегда и хотел видеть Гермиону Рональд Уизли, но которой ей никогда не хотелось быть. Она предпочитала разумный невысокий каблук шпилькам, приглушенные пастельные тона в одежде – броским красному и желтому, и ей больше нравились её неукротимые буйные кудри, чем длинные и гладкие волосы Трейси. Да, она не была экзотической красавицей, но Гермиона всегда гордилась тем, что в ней есть нечто большее, чем природная красота. Еще одна волна смеха настигла ее, и Гермиона почувствовала, что ее обида только усилилась. Прошло всего несколько недель после расставания с Роном, когда семья Уизли твердо приняла ее сторону, но вот появилась Трейси – и старая добрая Гермиона снова отошла на второй план.  Ей хотелось кричать от обиды, казалось, даже Панси нравится новый член семьи Уизли. Ведь буквально пару минут назад они столь увлеченно обсуждали последние новости в мире моды. С того момента как в Нору ступила Трейси, каждый ее дюйм словно бы излучал довольство и уверенность. Гермиона видела бледную веснушчатую руку Рона, плотно обхватывающую талию Трейси, и знала, что он привел свою очередную любовницу. Но она не ожидала, что Трейси окажется искренней и светлой девушкой. Трейси Бенедикт происходила из хорошо обеспеченной семьи чистокровных волшебников и ведьм; ее семья заняла мудрую нейтральную позицию в Великой войне, в то время как сама юная мисс Бенедикт училась в Шармбатоне на безопасном расстоянии от военных действий. После окончания войны Трейси стала послом доброй воли от своей семьи и проводила свои дни, курсируя между странами третьего мира и своим домом в центральной части маггловского Лондона. Она была, во всех смыслах этого слова, идеальна. Такой, о которой Рональд Билиус Уизли всегда мечтал. Гермиона поплелась прочь от людей и от своих жалостливых мыслей на прохладное затененное крыльцо в задней части дома, опасный наклон которого обеспечивал оптимальное убежище. Она намеревалась провести остаток обеда здесь, скрываясь от женщины, с которой вряд ли могла соперничать. Она настолько плотно сжимала свой стакан, пытаясь сдержать кипевший внутри гнев, что у нее побелели костяшки пальцев. – Не нужно этого делать. Гермиона вздрогнула, стакан выскользнул из ее рук и упал на пол, расплескав во все стороны свое содержимое, а сам откатился целым и невредимым. Ее взгляд все еще был направлен на яркий ломтик лимона. Она глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. Медленно повернувшись, Гермиона скрестила ледяные руки на груди, чувствуя сырость и неприятный холод через свой  тонкий кардиган. Ей потребовалось немного вытянуть шею, чтобы встретиться глазами с той, что потревожила ее уединение.  – Трейси.   Трейси Бенедикт смотрела на нее очень серьезно, ни тени былой ослепительной улыбки не промелькнуло на лице. – Не нужно этого делать, – повторила она. Гермиона напряглась, словно перед боем. – Я понятия не имею, что вы хотите этим сказать, Трейси, но не стоит так подкрадываться к людям.   Трейси небрежно пожала плечами. – Не держитесь за прошлое. Не держитесь за него, – уточнила она. Гнев вспыхнул мгновенно и, по-видимому, проступил на лице Гермионы. – Если вы думаете…   Трейси прервала ее, поднимая руки в знак поражения. – Я не имею в виду, что вы должны отойти в сторону ради меня, – Трейси немного занервничала и облизнула губы, а потом продолжила. – Я знаю, кто вы, Гермиона. Я читала о вас в газетах. О войне.  Гермиона скрестила руки на груди, слегка прислонилась к перилам крыльца и перевела взгляд на яркий солнечный свет солнца, слегка поджав губы. – И что же вы имеете в виду? – спросила она неохотно. Трейси наклонилась к ней и сжала кулаки, и ее идеально ухоженные ногти впились в ладони. – Моя точка зрения такова, что вы не должны позволять Рону относиться к вам, как... ну вы понимаете…  как к девушке напоказ. Вы – героиня войны, вы никогда не должны позволять так с собой обращаться! Гермиона скептически фыркнула: – Смею заметить, что вы одна из этих девушек. Трейси еще раз слегка пожала плечами.  – Я знаю, что Рон все еще любит вас. Или по-прежнему одержим идеей жениться на вас... Может, все эти разглагольствования и не доказательство, я не знаю. Все, что я хочу сказать, что прошло уже не мало времени после вашего расставания, а он так решительно настроен, особенно вместе с этим законом, черт... В общем, вы всем видом показываете, что скучаете по нему...   – Неправда! – возмущенно возразила Гермиона. – Я никогда не... Трейси по-доброму рассмеялась.  – Я не имею в виду, что вы тоскуете по Рону, я говорю, что так выглядит со стороны. Вы не упрощаете задачу ни себе, ни мне. Знаете, вы можете стать счастливой, если начнете двигаться дальше. Я слышала, Драко Малфой сделал вам предложение... – Хотите заполучить Рона себе, – сделала вывод Гермиона. Ее тон стал циничным. – Поверьте мне, он того не стоит, не делайте этой ошибки. Трейси грустно улыбнулась.  – Да, вы правы. Я хочу его себе. Но разве это преступление? Разве не этого хотят все женщины – быть единственной владычицей мужского сердца? Мне действительно он нравится.  – Это преступление, если этот человек Рон. Не совершайте эту ошибку. Рональд не способен любить с полной отдачей никого, кроме себя. Трейси грубовато фыркнула в ответ на ее слова: – Что, слишком обидно? Глаза Гермионы округлились от возмущения, но протест застыл на приоткрытых губах. Трейси добродушно улыбалась, явно поддразнивая своим ответом. – Ну, если только немного, – призналась она, насмешливо улыбаясь.   – Кроме того, – продолжала Трейси, – я знаю, что он был таким не всегда. Под этой маской гнева и негодования обязательно должен быть добрый человек... Он просто сбился с пути. – И вы намерены направить его на путь истинный? Несмотря на риторичность вопроса, Трейси ответила без колебаний: – Да. Уже направляю. Вот поэтому мне и нужно убрать вас с его пути. – Она сделала паузу. – Не обижайтесь. Гермиона пожала плечами.  – Продолжаете опекать сирых и убогих? – Что есть, то есть, – подтвердила Трейси; в ее тон вернулись шелковистые нотки, а глаза вновь искрились смехом. – Мы поняли друг друга? – Предельно ясно. * * * Несмотря на все благородные намерения Трейси и ее столь убедительное изображение из себя чуткого человека, Гермиона не собиралась делать ей одолжений, когда она так легко заставила ее чувствовать себя среди семейства Уизли нежданным ночным гостем. Да, Гермиона хотела отпустить Рона и двигаться дальше, но не была полностью уверена, что он был достоин такой ​​женщины, как Трейси, которая, несомненно, заслуживала мужчину намного лучше. Мерлин, это звучало жалко даже для ее собственных ушей, ведь на самом деле он был хозяином положения. И был немногим лучше, чем... чем... Гермиона застонала. И вправду слишком обидно, подумала она. Прошедшие месяцы превратили ее в циничную и озлобленную суку. Она вдруг почувствовала себя обманутой за все годы юности, которые провела с Рональдом Уизли. Ее юность должна была пройти в каком-нибудь головокружительном романе со страстным и романтичным юношей, как у героинь в этих дешевых романах, которые продаются в лавке Флориш и Блоттс. Юность, которая никогда не вернется. Дыхание сбилось от подступивших к горлу слез, но Гермиона решительно проглотила обиду. Не в этот раз, подумала она. Пришло время принять меры. * * * – Ты приятно пахнешь. – Разговор не об этом. – Нет, серьезно, ты чертовски вкусно пахнешь, так...  – Малфой... – ...аппетитно... – Возьми себя в руки... – ...аж слюнки текут... Пауза. – ТЫ ЧТО, МЕНЯ СЕЙЧАС ЛИЗНУЛ?! Возмущенный крик Гермионы прервал ежедневный часовой механизм корпорации Малфой, и многие из проходящих сотрудников остановились на полушаге и с любопытством посмотрели на дверь своего босса. Недовольный секретарь бросал на них злые взгляды, и работники предприятия поспешили на свои места, оставляя хаос и конфликты в пределах кабинета их директора.    Между тем, внутри, теперь печально известного офиса, Гермиона Грейнджер поспешно копалась в сумочке, пока не извлекла на свет бутылек с жидкостью малинового цвета. Она спокойно поставила его на большой письменный стол из красного дерева и аккуратно открыла крышку. Малфой посмотрел на нее с любопытством и изумленно откашлялся. – Ты и так выглядишь прекрасно, дорогая... Гермиона проигнорировала его реплику, решительно нанесла раствор на руки и начала тереть щеку. – Я не поправляю макияж... Это дезинфицирующий раствор, – Гермиона раздраженно фыркнула. – Ты слышал, что я сказала? – Я не поправляю макияж... Это... – Да! Спасибо! Я имела в виду, до этого! – О... Ты имеешь в виду ту часть, где ты радостно упала в мои объятия и заявила о своей вечной любви, пообещав провести остаток своей жизни рядом со мной и воспитывать наших красивых детей? Гермиона театрально закатила глаза. – Это не совсем то, что я сказала, но суть ты, похоже, уловил. Она сделала паузу, размазывая прохладную жидкость по коже, а потом презрительно фыркнула: – Достаточно сказать, что я готова дать положительный ответ на твое предложение... как только ты будешь готов выслушать мои условия. Драко развел руками в знак согласия, хотя выражение его лица было язвительным и насмешливым. – Условие номер один. Ты никогда не тронешь меня, если... – Нет, – Драко прервал ее с невозмутимым видом. Потом отвернулся и направился к окну, сложив руки за спиной. Он стоял и смотрел на великолепный вид из окна. – Это простое условие, Малфой.  Он повернулся на каблуках и решительно направился к ней, не отрывая взгляда от ее лица.  – Не такое простое, как ты думаешь, Грейнджер. Я знаю, почему ты здесь, – он скорее утверждал, чем спрашивал. – Уизли доставляет тебе неприятности? Она поджала губы. В этот момент он был так похож... ну да, на Трейси Бенедикт, эту занозу в заднице. Прошедший воскресный обед у семьи Уизли стал для нее шоком. Она испытала не столько чувство ревности при виде Трейси, как ожидала; скорее, она была безмерно обижена. Она сердилась на Рона, что он так быстро (несмотря на все уверения Трейси об обратном) забыл ее, она сердилась на семью Уизли, которая так ласково приняла новую девушку Рона и была очарована ее красивыми чертами и манерами (хотя она признавала, что Трейси этого заслуживает), и она сердилась на себя, что ей приходится злиться на семью Уизли, столь же дорогую ей, как и ее собственная. Задвинув поглубже эти мысли, она спокойно произнесла: – Да, ты прав. И я прошу твоей помощи, как ты и предложил. Драко слегка наклонил голову и положил свои тонкие пальцы на ее нежное плечо. – Тогда, думаю, это я вправе ставить условия, не так ли? – Он не стал дожидаться ответа и независимо продолжил. – Мы объявим о нашей помолвке сегодня. И будем помолвлены в течение как минимум трех месяцев... – Двух, – перебила его Гермиона, не сводя злого взгляда с руки, сжимавшей ее плечо. Малфой сделал паузу, повисло тяжелое молчание. – К чему такая спешка? Если что-то не получится, то все еще будет достаточно времени для... – Два. – Три. – Два. – Два с половиной, – уступил Драко. Он наклонился и прошептал ей на ухо. – Скажем так... удачный компромисс. – Его голос отдавал легкой хрипотцой. Он пробежал взглядом линию ее шеи и остановился на розовом ушке. Наклонился еще немного вперед и коснулся языком мягкой плоти мочки, оставляя влажный след... Гермиона резко стряхнула с себя его руку. – Не смей!.. Драко не дал ей закончить. Ее плоть на вкус была слаще, чем он мог вообразить. Он чувствовал себя человеком, умирающим от жажды в пустыне, и небольшая капля воды не дала ничего пересохшему горлу. Он крепко схватил ее за руки, шагнул вперед и повалил на широкий письменный стол, стоящий сзади. Гермиона почувствовала, как пресс-папье впилось в поясницу. – Стой! Что ты?.. Малфой проигнорировал ее протесты. Отпустил ее руки, провел пальцами вдоль открытых плеч и спустился вниз, задрал ее юбку и раздвинул бедра. Он мрачно усмехнулся, когда Гермиона попыталась сесть. В ее глазах плескалась паника, и она попыталась вырваться из захвата. Оставив ее попытки без внимания, Драко вплотную встал между ее ног и опустился на нее сверху, припечатывая к столу. Он сильно прижался губами к ее рту, сминая, подавляя.  Гермиона всхлипнула от боли и страха перед натуральной попыткой изнасилования. Ее руки уперлись в грудь Драко. Она чувствовала, что он пытается языком раздвинуть ее губы, пока она пыталась уклониться от этого унизительного поцелуя. Малфой почувствовал ее ужас и сопротивление, отодвинулся, всматриваясь в ее глаза, пытаясь успокоиться сам. Гермиона тяжело дышала и тоже заворожено смотрела в его невероятные глаза, обрамленные легкими золотистыми ресницами, с радужкой, словно налитой жидким серебром. Малфой моргнул, прерывая зрительный контакт, медленно наклонился и коснулся уголка губ целомудренным поцелуем, царапая пробивающейся щетиной нежную кожу щек. Спустя пару мгновений он снова коснулся ее губ, на этот раз лаская чувствительную плоть, одурманивая каждым нежным касанием. Опьяняющий туман окутал ее разум, и совершенно неожиданно смятение и нервная дрожь, охватившие Гермиону, утихли. Не совсем понимая, зачем она это делает, Гермиона приоткрыла губы, позволяя Драко углубить поцелуй и смакуя медленные ласки. Насколько упоителен был поцелуй, настолько же удивительным был вкус губ Драко Малфоя, смесь коньяка столетней выдержки, мяты и... желания. Она остро осознавала, кто ее целовал, но не могла сопротивляться накатывающему возбуждению. Гермиона подалась навстречу его ласкам, и легкий смех Драко отразился резонансом в груди и мелкими мурашками побежал по всему телу. Почти бессознательно, слишком увлеченная поцелуем, Гермиона переместила ноги в более удобное положение, скрестив за его спиной лодыжки, сминая ткань безукоризненно сшитого костюма. Он почувствовал движение Гермионы, и по его губам пробежала самодовольная улыбка. Медленно, чтобы не спугнуть ее инициативу, он нежно погладил пальцами ароматную кожу ее ключицы, слегка раздвинул ткань ее рубашки, чтобы обхватить грудь, и мягко сжал упругую плоть. Тихий стон вырвался из ее горла, и Гермиона прогнулась навстречу к нему. Драко хрипло рассмеялся и припал губами к ее шее. Лаская, теснее прижался к ней. Он чувствовал жар своего тела, чувствовал, как глубоко внутри разгорается неугасимое пламя и рвется наружу... Как долго он ждал этого момента... Теперь победа даже слаще, когда у него ее... – О, Мерлин! Сквозь туман удовольствия Гермиона отметила это восклицание и поняла, что оно не принадлежало ни ей, ни Малфою. В панике она дернулась и попыталась выбраться из-под тела, прижимающего ее к столу. Драко даже не двинулся, только повернул голову, чтобы взглянуть на нежелательного посетителя. – Убирайся из моего кабинета, Забини, – холодно велел он и снова повернулся к своей застенчивой пленнице, потянувшись к ней губами за поцелуем. Гермиона отвела лицо в сторону и выглянула из-за его плеча. Ее глаза расширились, когда она увидела своего бывшего сокурсника. Гермиона резко убрала ноги с талии Драко и попыталась вывернуться из-под него, попутно пытаясь прикрыть ноги. – Боже, Малфой! Отстань от меня! – для большей убедительности она ударила его в грудь. – Сейчас же! Она хотела сказать это независимым и гордым тоном, но ее голос сорвался. Она продолжала извиваться, отчаянно пытаясь освободиться и убраться из офиса, сохранив хотя бы остаток достоинства. Густо покраснев, Гермиона встретилась с веселым взглядом Драко и сглотнула комок в горле. – Пожалуйста, – прошептала она. Малфой вздохнул и позволил себе еще пару мгновений насладиться ее восхитительным стройным телом, извивавшемся под ним, а затем отпустил ее. Тайком поправил брюки и нетерпеливо повернулся к лучшему другу, который даже и не собирался покинуть комнату. Во взгляде Драко плескалось раздражение, говорящее лучше всяких слов. – Что? – рявкнул он. Блейз поднял руки в знак капитуляции, держа в правой тонкую папку. – Вот... Я просто хотел оставить этот контракт... – Верно! – громко воскликнула Гермиона, обратив на себя внимание двух бывших слизеринцев; виноватый румянец все еще окрашивал ее щеки. Она быстро схватила свою сумочку, перекинула ее через плечо, бросила нервный взгляд на Драко и быстро направилась к двери. – Грейнджер. Она медленно повернулась, мысленно ругая себя за то, что не может даже взглянуть на Блейза Забини. – Малфой. Драко усмехнулся, удобно облокотившись на край этого чертового стола. – Не забудь связаться с Министерством... моя дорогая. Она быстро кивнула и грациозно выпорхнула из кабинета. Драко неотрывно следил за удаляющейся фигурой, пока дверь не захлопнулась за ее спиной. – Она рождена быть Малфой. Блейз фыркнул и открыл рот, чтобы прокомментировать замечание, но Драко холодно посмотрел на него, и он быстро сомкнул челюсти. Малфой убирался на своем столе, перекладывая документы, рассеянно касаясь все еще теплого пресс-папье, смакуя в душе свою победу. Он слегка облизнул губы, а его глаза сверкнули диким светом, когда он разгладил несколько листов смятой бумаги и вдохнул теплый аромат Гермионы, задержавшийся в воздухе. – Как тебе это удалось? – нарушил тишину голос Забини. Драко улыбнулся. – Я ничего не сделал, – усмехнулся он. – Уизли ухитрился сам своей тупостью подложить себе такую свинью.  * * * Гарри Поттер никогда не чувствовал себя настолько сбитым с толку, с тех пор как… хм… да никогда! А теперь он сидел, Мальчик-Который-Выжил, человек, который боролся во времена Великой Войны и победил Темного Лорда, сидел... ...с головой между коленями и плывущим миром перед  глазами, тяжело дыша. – Все в порядке, милый, сделай несколько глубоких вдохов, – ворковала над ним Панси, поглаживая прохладными руками его волосы и кидая на Гермиону извиняющиеся взгляды. В то время, как сама виновница приступа героя магической войны, не обращая никакого внимания на пару, нежно подула на чернила и запечатала письмо. Неизбежность принятого решения заставляла нервно сжиматься желудок. Грейнджер нерешительно привязала пергамент к ноге сипухи, молча посмотрела на нее, и сова быстро унеслась в ворохе перьев, унося ее письмо к конечному пункту назначения. – Как... как ты могла?.. –  Гарри Поттер слегка позеленел и снова опустил голову между ног. Тошнота отступила понемногу, и он поднял голову еще раз. – Малфой... – он задохнулся, словно поперхнулся этим именем. – Пожалуйста, не надо... пожалуйста... пожалуйста... Мерлин, Иисус, Будда, Аллах... Пожалуйста, только не моя лучшая подруга, только не Гермиона, лучше возьмите меня вместо нее!   Панси выглядела несколько удивленной. – Да… Я всегда подозревала, что эта неуемная вражда с Драко… – Панси поцокала языком, подбирая слова, – следствие подавляемого сексуального напряжения, точно говорю. Гарри позеленел еще больше, если это вообще было возможно, открывая и закрывая рот в беззвучном протесте. – Ну что делать, детка, – продолжила Панси. Ее глаза явно смеялись. – Совершенно очевидно, что Драко сделал свой выбор; не завидуй своей лучшей подруге. – Я... я... Внезапно Панси шлепнула его по лицу с явным раздражением. Ее настроение менялось столь же быстро и неожиданно, как весенняя погода, что характерно для беременных женщин. – Разве ты не хочешь поздравить свою лучшую подругу? Гарри нерешительно взглянул на Гермиону, его глаза немного слезились от жгучей пощечины. – Боже, Гермиона, это же Малфой... Я имею в виду... а как же Рон? Гермиона плотно поджала губы, внешне оставаясь убийственно спокойной: – Какой Рон? Поттер молчал, пока жена не ткнула его снова. – Так какой Рон? – переспросила Панси. Гарри Поттер посмотрел на свою жену, увидел слегка поджатые губы, излишне сильно выгнутую бровь и, наученный горьким опытом, покорно произнес: – Никакой, дорогая. Он кинул робкий взгляд на Грейнджер и пробормотал довольно неохотно: – Ты, конечно, лучше знаешь, как тебе поступить, Гермиона. Она кивнула и бросила мимолетный взгляд на очень довольную собой Панси. Сегодня Гермиона извлекла ценный урок. Никогда не связывайтесь с беременной женщиной.