Живой: из Австрии Моцарту
11 мая 2018 г. в 14:41
— Тебе нравится громкий титул.
Вена — вневременное сердце — законодательница музыкальных мод. Артисты, игроки, зеваки, музыканты, просто челядь. Бомонд. Среди их чокнутых надменных глаз не разглядеть огней под цвет полуденного неба. Ведь то же — тысяча семьсот...
— Ты с ним повздорил знатно.
Это было ведь так давно. Родерих и не помнит — вранье, помнит каждую мелочь, что связана как-то с тобой, — не пристало аристократам помнить простолюдинов. Особенно тех, кто на коленках сидел — измял весь подол отнюдь не дешевого платья! — у властителя Римской Священной. И замуж Марию-Антуанетту — пусть земля будет пухом! — звал. Тебя помнить — клеймо на вечность. Его невысказанный позор.
— У тебя был шанс, но мы же гордые.
Богема в её рожденьи была так прекрасна, знаешь! Родерих был готов, готов броситься к Вашим, гений не по летам, к твоим, Амадей, ногам. Даже коснуться рискнул плеча, но сбежал, лишь замолкли звуки. Ночные концерты в парке — пора было прекращать. Ты же нашел Констанцию.
— Брат.
Ты думаешь, все тебя бросили? Да, почти так и есть. Родерих — в шелесте осени и бликах в оконном стекле — уж явно про все забыл. Он не стал бы стоять на коленях пред твоею закрытой дверью, обещая беззвучно славу, хваля каждый сольный концерт. Австрийцы тебя не любили, Австрия... тоже нет. Ты думаешь, все тебя бросили? Да, так все, конечно, и есть.
— Забудь.
Тебе было лишь тридцать шесть.
— Мне нравится быть живым, Гилберт. Он память о моей жизни, руины моей империи.