(Мама)

Фрэнк с трудом вошёл в дом, чуть не утянув Джамию за собой на пол. Он сделал буквально два шага, прежде чем ноги отказались ему служить и Джамия отпустила его, позволив ему сесть. Он почти всю дорогу умолял девушку просто оставить его в покое, дать сесть на землю, но она не поддавалась, настаивая на том, что ему надо передохнуть, а потом они пойдут дальше. Она заставила его идти даже после того, как его стошнило на обочину. Он постоянно извинялся перед ней за это, но она лишь успокаивала его и говорила, что всё будет нормально. Вот только ничего не было «нормально». Когда Фрэнк лёг на пол, его затрясло. Комната без остановки кружилась вокруг него, и он отчаянно попытался уцепиться пальцами за пол, лишь бы только это прекратилось. Фрэнк закрыл глаза, но всё стало только хуже, и он тихо всхлипнул. — Миссис Уэй, мне так жаль. Он просто исчез. Я не знала... — Всё отлично. Дон, отвези её домой, пожалуйста. Голос Донны прозвучал не так нежно и заботливо, как Фрэнк привык; женщина явно была зла, и стыд с раскаянием так нахлынули на Фрэнка, что он зарыдал ещё отчаяннее. Но он был так пьян, что давился своими всхлипами, и это вызывало тошноту. — Да ничего, я могу дойти пешком, — сказала Джамия. — Сейчас глухая ночь, а ты пьяна. Я не позволю тебе пойти пешком, что тебя изнасиловали и убили. Дон, бери ключи. — Да я беру, беру! Расслабься. Фрэнк перекатился на живот, намереваясь встать на ноги и подойти к Донне. Он хотел, чтобы она перестала злиться, и думал: может, если он сможет её обнять, то она вспомнит, что он на самом деле не такой ужасный, как ведёт себя. Он знал, что отнёсся к щедрости Донны пренебрежительно, оставшись на вечеринке до поздней ночи и вернувшись пьяным после того, как Донна сказала ему не пить вообще. Он услышал, как звенят ключи — громко и резко, болезненно для его ушей, — а потом оглушительно хлопает дверь, оставляя его наедине с Донной. Фрэнк попытался подползти к ней, но она двигалась слишком быстро для него; когда он безуспешно попробовал позвать её, то почувствовал, как его за плечи поднимают с пола. — Насчёт тебя: я надеюсь, ты понимаешь, что теперь ты под домашним арестом. Мне плевать, что сделала твоя мать — я не потерплю такого неуважения к себе. Ты понимаешь меня? — Да, — ответил Фрэнк, пытаясь заглянуть Донне в глаза. Комната всё ещё кружилась перед его глазами, но они с Донной на секунду встретились взглядами; в её глазах была злость, он не смог этого вынести и пошатнулся, хотя прилагал все усилия к тому, чтобы стоять прямо. Он чуть не упал на спину, но его удержала жёсткая хватка Донны. — После всего, что я для тебя сделала... Не могу поверить, что ты вообще можешь так себя со мной вести. Я думала, ты понял, что можешь поговорить со мной, если я сделала что-то не так. Видимо, я ошиблась. Пришлось подождать, пока ты не решишь меня обозвать! — Что ты имеешь в виду? — спросил Фрэнк, закрывая лицо руками; он отступил сначала назад, потом шагнул вперёд и тяжело осел на пол. Донна отпустила его руку, и она ударилась об пол; Фрэнк был слишком занят накатывающей тошнотой и болью, чтобы среагировать. Он жалобно хныкнул и поднял руку к груди, трогая костяшки пальцев, ноющие от удара. — Мне нехорошо, — простонал он, надеясь получить в ответ хоть какое-нибудь сочувствие. Донна ведь любит его — она сама сказала, что любит. Он больше всего хотел, чтобы она его простила, потому что потеря её любви, нежности просто убьёт его. Он не хотел, чтобы обычный поход на вечеринку так сильно вышел из-под контроля. Он не знал, почему не ушёл, когда ещё было время уйти. Почему он вообще позволил той девушке всучить ему ещё один стакан? Он ведь не хотел злить Донну! — Тебя тошнит? — спросила женщина; в голосе её было столько же сочувствия, сколько в голосе его матери после того, как она наступила ему на руку или выпорола ремнём. — Прости, — проскулил он. — Тебя тошнит? — снова спросила она. — Не знаю, — ответил Фрэнк, чувствуя, как желудок бунтует. Он хотел сдержаться, но чем сильнее старался это сделать, тем хуже ему было. — Может быть... Прости. — Если тебя тошнит, иди к мусорке. — Она попыталась поднять Фрэнка, но ничего не вышло. Фрэнк встал на ноги, его колени сразу же подогнулись, он упал вперёд и впечатался бы лицом в деревянный пол, если бы Донна не держала его за плечо. — Джерард! Иди и помоги мне! Следующее, что понял Фрэнк — это то, что его ставят на ноги и ведут в кухню. Начались рвотные позывы, и он едва успел добраться до раковины, пока его не стошнило. — Вот так, — негромко и хрипло произнёс Джерард. Он гладил Фрэнка по спине, между лопатками, и это действительно успокаивало, несмотря на то, что Фрэнка всё ещё трясло. Фрэнк дважды закашлялся и опустился на колени перед раковиной. Джерард открыл воду, чтобы всё смыть, а потом, наклонившись, поднял Фрэнка. — Давай, пойдём наверх. — Наверх? Ну почему? — прохныкал Фрэнк. — Ну, для начала: до унитаза проще достать, здесь холодный пол, и в туалете нет мамы, — негромко ответил ему Джерард. — Ладно, — простонал Фрэнк, пока его несли и тащили наверх в ванную. Когда он оказался на полу перед унитазом, его стошнило снова; Джерард гладил его по спине, пока он давился кашлем. — Фрэнк, я принесу тебе воды, ладно? Если сильно закружится голова, просто ляг на бок, хорошо? Фрэнк выдавил что-то неразборчивое и положил руки на ободок унитаза, даже не думая о всех микробах, которые могут попасть на его рубашку. Потом он уперся лбом в предплечье одной из рук и закрыл глаза. Комната всё ещё кружилась, но не так сильно. Спустя пару секунд он ощутил лёгкое касание к плечу и поднял голову. Тут же к его губам прижали стакан с водой. — Пей. Фрэнк послушался, чувствуя, что у него нет другого выбора, раз уж стакан так близко. Он смог сделать лишь два глотка, потом быстро отвернулся, и его снова стошнило. Он разрыдался. — Это когда-нибудь закончится? — сквозь слёзы спросил он, почти лежа на унитазе, пока Джерард поглаживал его по спине. — Да, но тебе надо удержать воду в себе. У тебя может быть обезвоживание. — Я умираю, — всхлипнул Фрэнк. Ему казалось, что это правда: он не мог сделать и вдоха без рвотных позывов. — Нет, не умираешь. Ты просто пьяный. — Но я умираю. — Нет, ты не умрёшь, пока не протрезвеешь и мама не вонзит в тебя клыки, — ответил Джерард, тихо посмеиваясь, как будто плохие отношения с Донной — это не конец мира для Фрэнка. — Почему она так злится на меня? Я извинился! — Почему она злится? — переспросил Джерард, фыркнув. — Потому что ты обругал её по телефону, когда она тебе звонила. — Нет, неправда! Я не говорил с Донной, я бы никогда не стал кричать на неё! — Фрэнк хотел сказать что-то ещё, но его желудок снова болезненно сжался и его стошнило. Когда он смог перевести дыхание, Джерард заставил его выпить ещё воды, но после этого Фрэнка вырвало ещё раз. — Фрэнк, когда мама позвонила, чтобы узнать, почему тебя нет дома, ты накричал на неё, поэтому теперь она расстроена. — Но я не разговаривал с Донной, — жалобно произнёс Фрэнк. Он ничего не мог понять и просто хотел, чтобы комната наконец перестала так быстро вращаться. Он упал на пол, чувствуя шеей божественно холодный пол. — Нет, говорил. И накричал на неё. — Я никогда бы не стал на неё кричать! Она — моя Мамочка, я люблю её, — воскликнул Фрэнк сквозь слёзы. Почему все думают, что он на неё злится? Донна могла бы сбить его своей машиной, и даже тогда он бы не сказал и слова против. — Ну, ты так или иначе на неё накричал. Может, ты слишком пьян, чтобы это помнить. — Нет, я не говорил с ней. Я не говорил с Донной, пока был там. — Говорил. — Нет! — Фрэнк всхлипнул и перекатился на спину. Тут же его желудок запротестовал, и Фрэнку пришлось сесть. — Я умираю, — отчаянно простонал он сквозь слёзы. — Нет, не умираешь. Теперь Джерард точно его ненавидит: он ведь увидел, что всё то, о чём говорила Мамочка — правда. Он бесполезный, неблагодарный, глупый… — Ну, не плачь, — сказал Джерард, поглаживая Фрэнка по спине, пока того не перестало тошнить, после чего заставил его допить стакан воды. Потом парень встал, снова наполнил стакан и держал его в руке, наблюдая за тем, как Фрэнк опять ложится на пол. — Почему Донна так злится? — захлёбываясь слезами, спросил он. — Потому что ты накричал на неё, Фрэнк. Ты обругал её так, как только можно было. — Нет, этого не было! Почему она обманывает? Я бы никогда не сделал так с ней! — Но ты сделал, — ответил Джерард. — Нет! Я бы так не сделал, — всхлипнул мальчик. — Но ты сделал, Фрэнк. — Нет! Я никогда бы не стал кричать на Донну, она моя Мамочка! Я люблю её! — И он повторял это снова и снова, надеясь, что Джерард поверит ему. — Тебе надо выпить ещё воды. Ложись на бок. — Фрэнк подвинулся туда, куда ему указал Джерард, и сделал ещё пару глотков из стакана, прежде чем снова уронить голову на пол. *~*~*~*~* После того, как Фрэнк отключился на полу ванной, Джерард поставил стакан рядом с ним и встал, чтобы помыть руки, а потом спустился вниз к матери. — Он вырубился, — сказал Джерард Донне, которая сидела на диване, скрестив руки и положив ногу на ногу. На её лице всё ещё было видно раздражение, но Джерард очень хорошо знал, что под ним скрывается боль. Она любила Фрэнка, он был её новым сыном — хорошим сыном. Фрэнк разбил ей сердце тем, что накричал на неё и обругал последними словами. — Папа ещё не вернулся? — Я попросила его купить мне чего-нибудь из фастфуда. Если я так поздно не сплю, то хотя бы поем. Фрэнк сам может сделать себе завтрак утром, если захочет. — Если он проснётся утром, — заметил Джерард, садясь на стул напротив дивана. — Майки ещё спит? — спросила Донна. — Да… Он один раз зашёл в ванную, но я сказал ему идти спать. — Ты сказал, Фрэнк вырубился? — Да. — Ты же не оставил его лежать на спине? — Нет. Он лежит на боку. Я видел много пьяных людей и знаю, что с ними надо делать. Донна ничего ему не ответила. — Он клянётся, что не разговаривал с тобой, — продолжил парень. — Это не значит, что он этого не делал! — резко бросила женщина. — Я просто имею в виду то, что он был пьян. Он не хотел ничего такого сказать. — О, а мне показалось, что очень даже хотел! Дальше они сидели в неловкой тишине до тех пор, пока не вернулся Дон. — Мальчик оставил свой телефон у Джамии, — сказал мужчина, пытаясь отдать его Донне, но та лишь выхватила у него пакет с едой, проигнорировав мобильник. — Я возьму, — ответил Джерард, протягивая руку. Забрав сотовый, парень долго смотрел на него и только потом решил включить. Фрэнк не поставил никакого пароля, поэтому Джерард без проблем открыл журнал вызовов: он не верил словам Фрэнка о том, что он не говорил с Донной, и хотел наглядно это показать, чтобы Фрэнк перестал отрицать то, что действительно было. Но когда он посмотрел на список вызовов, его глаза удивлённо расширились. — Эй, ма, мне кажется, я понял, что случилось. — Джерард, я ем и ничего не хочу об этом слышать, — отрезала женщина, наклоняясь над кофейным столиком и кусая свой бургер. — Нет, ты не понимаешь. Посмотри, ма. — Джерард положил телефон на диван рядом с ней, и Донна, раздражённо зарычав и закатив глаза, наконец повернулась, чтобы взглянуть. Последние два входящих звонка были сделаны с номера Донны, который был записан у Фрэнка как «Мамочка». Как будто не веря своим глазам, женщина схватила мобильник и нажала кнопку вызова, после чего услышала, как её собственный телефон, стоявший на зарядке, звонит с кухонной тумбы. — Он запутался, ма, — сказал Джерард. — Он записал меня как свою мать… — произнесла Донна, неверяще глядя на экран телефона. Вся её злость испарилась. — И это объясняет, почему он так раскричался — он думал, что ты его мама, его настоящая мама. — Кажется, так и было, — прошептала Донна, всё ещё смотря на мобильник, несмотря на то, что его экран уже потемнел. — Ему будет очень плохо, когда он поймёт, что сказал всё то дерьмо тебе, — пробормотал Джерард. Женщина промычала в знак согласия, потом нахмурилась и продолжила есть свой бургер. — Он всё равно будет наказан. — Да, это понятно, только не кричи на него. Он же убьёт себя, если ты покажешь, что злишься на него, и ты это знаешь. — Я не буду кричать на Фрэнка, я знаю, как он всё принимает… Иди проверь его. — Ладно, — сказал Джерард, медленно поднялся и пошёл обратно наверх. Фрэнк так и лежал на полу там, где его оставили, дыша тяжело и глубоко. Парень перегнулся через него, чтобы смыть воду в унитазе — Фрэнк даже не пошевельнулся от шума, — а потом сел рядом на пол и просто смотрел, как он спит, чтобы убедиться, что он ещё дышит. Когда Фрэнк тихо застонал, Джерард придвинулся ближе к нему и наклонился, дотрагиваясь до его щеки. Лицо Фрэнка всё ещё было ярко-красного цвета, а по бокам его носа блестели дорожки слёз. Парень стёр их пальцем и откинул грязные пряди волос со лба Фрэнка. Мальчик дёрнулся и застонал громче, сквозь сон подняв руку, чтобы защититься от касаний Джерарда. Просидев на полу почти пятнадцать минут, Джерард попытался потрясти Фрэнка за плечо: ему нужно было выпить ещё воды, прежде чем отправиться спать окончательно. Но Фрэнк не просыпался, и Джерард тяжело вздохнул. Он уже было хотел вернуться вниз и посмотреть телевизор, пока организм Фрэнка восстанавливается после алкоголя, как вдруг он почувствовал знакомый запах. — Чёрт возьми, Фрэнк… — пробормотал он, оглядел Фрэнка и заметил, что передняя часть его джинсов стала на несколько тонов темнее остального. — Блять, сколько ты вообще выпил? Но Фрэнк никак не реагировал, неважно, как сильно Джерард тряс его за плечо. — Чёрт, — простонал парень, зная, что он не может так оставить мальчишку в мокрой одежде. Конечно, раньше, когда он присматривал за пьяными друзьями или своими пассиями в отрубе, он ничего не делал — это было шуткой или своеобразным наказанием за то, что они не умеют пить, — но с Фрэнком всё было по-другому. Он и так расстроится, когда протрезвеет, не нужно было добавлять к этому стыд от насквозь мокрых джинсов. Фрэнк всё равно будет наказан за то, что поздно пришёл и напился, и Джерард прекрасно знал, как тяжело ему будет, особенно когда Донна выкажет всё своё разочарование. Если и был какой-то способ для того, чтобы уменьшить стыд и унижение Фрэнка, Джерард готов был им воспользоваться. Он встал с пола, спустился вниз и прошёл через гостиную, ничего не говоря Донне. Оказавшись в своей спальне, он взял пару пижамных штанов и одну из своих старых футболок, в которых Фрэнк любил спать, и потом вернулся в ванную, игнорируя Донну, которая спросила, что он делает. — Ладно, — сказал Джерард по большей части сам себе, но он всё ещё надеялся, что из-за какого-нибудь звука Фрэнк проснётся и переоденется сам. Это не сработало, и Джерард сел рядом с ним на пол, глубоко вздохнул, а потом взялся за край футболки Фрэнка и начал понемногу тянуть её вверх, обнажая острые бедренные косточки, бледный и чуть пухлый живот, рёбра… Тут Джерарду пришлось перевернуть Фрэнка на спину, чтобы освободить от ткани его руки и полностью стянуть футболку. Парень ещё раз вздохнул и посмотрел на лицо спящего Фрэнка. Спустя пару секунд он начал искать глазами какие-нибудь ссадины или порезы. Над левым бедром мальчика было лёгкое пятно длиной в три дюйма*: кожа там была чуть бледнее, чем на остальном теле. Видимо, он когда-то порезался. Джерард взял чистую футболку и медленно натянул её на запястья и голову Фрэнка; он удивился и был немного раздражён тем, что во время всего этого действа Фрэнк оставался в бессознательном состоянии. Джерард не хотел надевать на него штаны. Это было слишком интимно… да что там: слишком странно! Но он просто не мог оставить его вот так. Джерард снова и снова пытался разбудить Фрэнка, пока снимал с него кроссовки и носки, но тот даже не стонал во сне. Джерард думал, что у него начнётся припадок или что он вообще перестанет дышать — кто-то настолько маленький и худой, как Фрэнк, не должен так много пить… Точно не должен так много пить, подумал Джерард и испустил стон отвращения, осознав, что Фрэнк снова обмочился. Господи, он вообще не выходил в туалет на вечеринке? Джерард поклялся себе: если он переоденет Фрэнка, и тот обмочится в третий раз, то он оставит его разбираться с этим самостоятельно. Единственная мысль, крутившаяся у Джерарда в голове, пока он расстёгивал ремень Фрэнка, была о том, что всё это неправильно — господи, так неправильно! Фрэнк — подросток. Джерард не должен его так трогать. Но он ведь не возбуждался от этого! Господи, да мальчишка весь был покрыт мочой и рвотой, едва ли это могло завести. У Джерарда не было причин винить себя или стыдиться. Ведь то, что он переодевает Фрэнка в сухую одежду, не делает его педофилом! Запах мочи становился всё сильнее и сильнее, пока Джерард стягивал джинсы Фрэнка и бросал их в стирку. Настало время для самого сложного: снять с него боксёры и не смотреть на то, что под ними… А может, это и не было самым сложным. Джерард отвернулся и уцепился пальцами за резинку боксёров. За секунду он стянул их до колен Фрэнка и снял совсем, не сводя глаз с костлявых коленей мальчика. Он только собрался с той же ловкостью надеть на Фрэнка пижамные штаны, но, как только лодыжки мальчика оказались уже в штанах, сам Фрэнк вдруг зашевелился. Осознав своим сонным сознанием, что его ноги фактически связаны, он начал во сне хныкать и пытаться отпихнуть Джерарда. У Джерарда не было иного выбора, кроме как опустить голову и сосредоточиться, пытаясь вернуть одну из ног Фрэнка обратно в штанину. Он натянул штаны до колен Фрэнка, и вдруг тот издал громкий звук, похожий на крик. Это так напугало Джерарда, что он посмотрел на лицо Фрэнка, боясь, что тот всё-таки проснулся и подумал, что его домогаются — или бьют. Но Фрэнк, пусть и напуганный, всё ещё спал; он простонал и отвернул голову. Он всё ещё был без сознания, но теперь уже ненадолго. Джерард в очередной раз глубоко вздохнул и опустил взгляд, но на этот раз не смог не углядеть краем глаза вялый член Фрэнка. Он не собирался разглядывать его, но случайно увидел кусочек его кожи там, и время будто остановилось. Там были шрамы и тёмные пятна — не только на его органе, но и на внутренней стороне бёдер, — настолько сильно Линда избила Фрэнка тем утром. Желудок Джерарда сжался; парень очень ясно осознал, что это по-настоящему, что это навсегда, и нашёл в себе силы отвернуться, прикрывая рот ладонью, чтобы отогнать тошноту. Он знал, что Фрэнк может проснуться в любую секунду, но не мог заставить себя снова посмотреть туда. Знать о том, что случилось — это одно, а видеть — совсем другое. Это наверняка просто убивало Фрэнка. Каждый день эти шрамы служили напоминанием. Каждый день до конца его жизни. Он никогда не сможет сблизиться с кем-то и обрести уверенность, зная, что однажды ему придётся показать свои шрамы и всё объяснить, всё рассказать. Когда Фрэнк в очередной раз жалобно захныкал, Джерард покачал головой и заставил себя сосредоточиться. Ему не нужно было, чтобы Фрэнк проснулся с полуспущенными штанами и приёмным старшим братом между своих ног в комнате, где воняет мочой. Джерард взялся за пояс штанов и резко потянул их вверх, закрывая шрамы и фиолетовые отметины. Не прошло и минуты, как глаза Фрэнка распахнулись, он громко закричал, и его стошнило на пол.