(Мама)

Фрэнк пару недель проработал в магазине бок о бок с Джерардом, а потом настал канун Дня благодарения. Вместе с Донной они пытались придумать, какие блюда подать на стол, чтобы они подходили по тематике праздника, но при этом были веганскими, чтобы Фрэнк не голодал. Конечно, как сказала Фрэнку Донна, весь ужин нельзя сделать веганским, потому что к ним должны были приехать родственники, а они точно будут ждать на столе жаркое из индейки. Не удержавшись, Фрэнк спросил у Донны: может, она хочет, чтобы в День благодарения он ушёл куда-нибудь и не мешался под ногами? Она одарила его тем самым разочарованным взглядом с ноткой жалости и обняла. Нет, он не будет прятаться от её семьи. Он – её новый сын, а это – его новые родственники. Кажется, она не очень понимала, что встреча с незнакомыми людьми – стресс для Фрэнка, особенно учитывая тот факт, что для него одного на стол будут поданы специальные блюда. Наверняка эти родственники решат, что он эгоист и только зря тратит деньги Донны. Донна придумала, что можно приготовить помимо мясных блюд и взяла Фрэнка с собой в продуктовый магазин, пригласив и Джерарда, но тот отказался. Со времени произошедшего на работе инцидента парень вообще не приближался к Фрэнку, у которого с тех пор не было особенно плохих дней, но зато было чувство, что даже если бы что-то и произошло, то Джерард бы не стал возиться с ним, как раньше. Джерард отдалялся, и это причиняло Фрэнку боль, но он всё понимал: именно он придал тому, что случилось, такой сильный оттенок неловкости. Если бы он мог держать себя в руках, то ничего бы не изменилось. Хотя так всё же было лучше… Ему нужно было отпустить Джерарда, а не продолжать и дальше предаваться своим пустым и неуместным мечтам. Родственники должны были приехать только на следующий день, но Донна уже начала готовку: на десерт она испекла пирог, который уже стоял в печи. Тем временем Фрэнк лежал на кровати и безучастно пялился в стену. Он нервничал в ожидании следующего дня, но ни с кем не мог поделиться своими страхами, кроме Джамии, которая не отвечала на его сообщения. Она пошла в кино с Челси – той девочкой, которой несколько месяцев была буквально одержима, – и хотя Фрэнку не терпелось узнать, чем всё кончится, ему нужно было выговориться кому-то. — Что с тобой сегодня? Ты какой-то тихий… — вдруг произнёс Джерард, который сидел за столом и рисовал, повернувшись к Фрэнку спиной. — Не знаю, — тихо ответил он. — Да хватит уже. Это всё из-за моих родственников, которые приезжают на праздники? — Может быть, — вздохнул Фрэнк. — Почему ты такой… непробиваемый в последнее время? Господи Иисусе, — раздражённо бросил Джерард. Фрэнк ощутил болезненный укол в животе и перекатился на другой бок. Он не хотел злить Джерарда, но каждый раз это выходило само собой. Чем больше сообщений парня он пропускал, тем злее его старший брат становился. Игнорирование оскорбляло Джерарда, но Фрэнк знал, что, если причина этого выплывет наружу, всё станет намного хуже. — И я всё ещё жду ответа, — в том же тоне добавил парень. — Потому что, — пробубнил Фрэнк. — Чёрт возьми, Фрэнк. Да что не так, а? Я чем-то тебя раздражаю? Что? Почему ты не разговариваешь со мной? — Джерард бросил карандаш на стол и развернулся, сверля Фрэнка ледяным взглядом, который ранил того до глубины души. Нет, он не хотел, чтобы Джерард злился, но сколько бы раз он ни убеждал себя, что так всем будет лучше, ему было больно всё это выслушивать. — Ты ничего не сделал, — прошептал он, нервно кусая нижнюю губу. — Тогда почему ты обращаешься со мной как с… дерьмом? Ты меня игнорируешь, избегаешь, не отвечаешь на сообщения. Что это за хрень? — казалось, Джерарду так же больно, и это не входило в планы Фрэнка. Он думал, парень будет рад тому, что он больше не лезет к нему и не рыдает у него на плече. Он думал, Джерард будет рад избавиться от своего назойливого, никому больше не нужного соседа по комнате. — Я не хочу тебе мешать, — тихо ответил Фрэнк, не поднимая взгляда от простыни. — С чего ты взял, что ответив на сообщения, которые я сам тебе написал, ты мне помешаешь? — Не знаю. Джерард раздражённо вздохнул и закатил глаза. — Я тебя не понимаю. Ты начал со мной работать и теперь ведёшь себя странно, как будто считаешь, что ты лучше меня. — Я не думаю, что я лучше тебя, — быстро сказал Фрэнк и сел, надеясь, что Джерард поймёт, насколько он искренен в своих словах. — Тогда почему ты мне не отвечаешь? — снова спросил парень, скрестив руки на груди. Глядя ему в глаза, Фрэнк точно мог сказать, что это уже давно волнует Джерарда, просто он молчал всё это время. — Я не хочу тебе мешать, — повторил Фрэнк, оробев ещё больше. — Но ты мне не мешаешь. Единственное, что мне в каком-то смысле мешает – это тот факт, что ты мне не отвечаешь. И это до сих пор так. В чём, чёрт возьми, проблема? — Ни в чём, — Фрэнк невольно стал дышать чаще. Когда кто-то рядом злился, на него накатывали приступы тошноты и паники. Когда Джерард снова начал сверлить его взглядом, Фрэнк сдался. Ему так нравился парень, что он просто не выдерживал его раздражения. — Я просто… Я… Я не… Фрэнк продолжал заикаться. Его сердце бешено колотилось, и он пытался заставить себя поднять глаза на Джерарда. Он не хотел, чтобы парень злился на него, но что ему оставалось делать? Он не мог сказать правду: Джерард тогда будет ненавидеть его ещё сильнее, чем сейчас; он совсем перестанет переписываться с ним и разговаривать, а о проживании в одной комнате даже и речи не будет. Фрэнк не хотел доводить всё до этого. Ему очень нравился Джерард, и он просто умрёт, если его доброта превратится в отвращение. — Ничего не понимаю, — сказал Джерард, снова поворачиваясь к Фрэнку спиной. — Я купил тебе собаку, устроил тебя на работу, я всегда слушаю, когда ты говоришь о своих проблемах, и теперь ты даже не хочешь тратить время на разговоры со мной. — Это неправда! Джерард, пожалуйста, поверь, всё не так! Я просто не хочу, чтобы ты… не любил меня или злился. Пожалуйста. Дело не в том, что я не ценю то, что для меня делают. Пожалуйста, не думай так. Умоляю, — в мыслях Фрэнк уже слышал голос матери, унижающий и оскорбляющий его, называя глупым, эгоистичным, испорченным и неблагодарным мальчишкой. — Ладно. Хорошо. Тогда в чём дело? Джерард снова развернулся, и Фрэнк начал жадно всматриваться в его красивое лицо и глубокие потемневшие глаза. Даже злой и раздражённый, Джерард всё равно казался Фрэнку прекрасным. — Ты… ты мне нравишься, и я не хочу, чтобы ты злился. — Тогда почему ты меня игнорируешь-то? — спросил Джерард с тем же выражением на лице. Он ничего не понял. Он не понял того, что под «ты мне нравишься» имелось в виду «я тебя люблю». — Ты сказал мне не лезть к другим людям, потому что я уже взрослый, и… — Фрэнк, да ты никогда ко мне не лез! Я говорил это в основном насчёт мамы – тебя и мамы, вот и всё. Я не говорил, что не хочу с тобой разговаривать. — Джерард, это… — Фрэнк хотел сказать ему, что он неправильно всё понял – может, хоть это помогло бы его успокоить, – но не смог заставить себя сделать это. Он мог выдержать злобу и ярость, мог принять их на себя, как и делал почти всю жизнь, но слишком уж больно было думать о том, как Джерард узнает правду о его чувствах и отвергнет его. — Слушай, я понимаю, что ты пытаешься казаться взрослым и независимым, но просто так бросать человека – это как-то грубо. — Дело не в этом, — выдохнул Фрэнк и закрыл глаза, почувствовав, что сейчас разрыдается. Он не мог понять, как всё так закрутилось и почему же Джерард продолжает упорствовать. — Нет? О, наверное, это из-за того, что ты не разговариваешь со мной. Вообще, Фрэнк. — Джерард, я… Я не хочу, ч-чтобы ты ненавидел меня. — Да почему я должен тебя ненавидеть?! Ну же. Ты знаешь: ты мой брат, и я люблю тебя. Фрэнк опустил голову, чувствуя, как уже готов разрыдаться от стыда. Да, Джерард был его братом. И Фрэнк просто не мог ожидать от него каких-то больших знаков любви и внимания, чем принято показывать по отношению к брату. У Фрэнка не было ни единого шанса. Ни одного… Если он хоть словом обмолвится о своих чувствах, то Джерард просто возненавидит его и всё. Лучше, если Джерард будет злиться на него из-за простого непонимания, но это всё равно больно. — Фрэнк, да почему ты считаешь, что я буду тебя прямо-таки ненавидеть? — Не знаю, — тихо ответил он. — Ну давай же, поговори со мной. Вот раньше мы разговаривали, до того, как ты начал со мной работать. Что изменилось-то? — Ничего, — прошептал Фрэнк, не поднимая головы. Джерард раздражённо вздохнул и покачал головой. — Ты начинаешь меня бесить. Фрэнк больше не мог сдерживаться и тихо всхлипнул. Он не хотел выглядеть нытиком перед Джерардом – он пытался быть спокойным и независимым, быть взрослым человеком, каким хотел видеть его Джерард. Но единственное, что у него получилось – это разозлить парня и окончательно убедиться в том, что тот никогда не полюбит его. — Просто ты мне очень нравишься! — воскликнул Фрэнк сквозь слёзы. — Джерард, пожалуйста, не злись, я не хотел… — он не выносил негатива вокруг себя. И причина была неважна. — Ты мне очень нравишься. — Я… Я не понимаю тебя, — ответил парень. Фрэнк услышал, как он, сидя за столом, разворачивается, и сжался в комок. Он не хотел, чтобы Джерард видел его таким. — Почему ты плачешь? — Да потому что ты опять на меня злишься! — вскрикнул Фрэнк, закрыв лицо руками и стараясь натянуть маску спокойствия обратно; он весь дрожал, тряслись даже пальцы, которыми он пытался вытереть нос. — Смотри, я просто хочу, чтобы ты сказал, наконец, что с тобой происходит. Пока мы не начали вместе работать, ты постоянно болтал со мной, а теперь вообще игнорируешь, как будто я для тебя – пустое место. — Нет! Ты всё не так понял! Ты мне нравишься… Ты очень, очень сильно мне нравишься, — под конец сбивчиво прошептал Фрэнк. — Что? — странным тоном переспросил Джерард. Фрэнк расхрабрился, поднял голову, уловил выражение его лица – одновременно взволнованное и какое-то подозрительное, – и мигом осознал, что его поняли верно. Теперь Джерард всё знал и стоял, широко распахнув глаза и приоткрыв рот. — Я-я… Я не уверен, — запинаясь, выпалил Фрэнк, уже желая взять свои слова назад. Казалось, Джерард не знал, что ответить. Он молча сидел, не отрывая глаз от Фрэнка, плачущего перед ним. Вскоре Фрэнк набрал в грудь воздуха и задержал дыхание на несколько секунд, пытаясь прекратить собственную истерику и успокоиться. Когда у него это почти получилось, Джерарду обязательно нужно было открыть рот и заговорить, напомнив Фрэнку о своём присутствии и пустив все его усилия насмарку. — Я… тебе нравлюсь? Фрэнк опять закрылся руками и застонал. Он уже высказался один раз и не собирался унижаться, повторяя эти слова снова и снова. — Фрэнк… Я твой старший брат, — Джерард казался разочарованным, что только ухудшало ситуацию. Это не было отвращением, но почему-то делало намного больнее. Уж лучше бы Джерарда тошнило от него, как Мамочку, лучше бы он его ненавидел, а не огорчался или даже грустил из-за него. — Я… Я думаю, тебе стоит больше времени проводить с… людьми твоего возраста. Сердце Фрэнка сжалось, острая боль пронзила грудь. Он знал, что Джерард не ответит ему взаимностью, но не хотел этого слышать. Он не хотел, чтобы Джерард отверг его. Было намного лучше хранить всё в секрете – так он хотя бы не чувствовал себя ненужным и опозоренным. — Всё хорошо? — спросил парень. Фрэнк слишком расстроился, чтобы отвечать. Он понимал одно: если он попробует заговорить, то просто разрыдается, будучи не в состоянии объяснить, почему же ему так больно. Они были так близки последние месяцы: Джерард обнимал его по ночам, когда ему было грустно, говорил только правильные вещи, покупал ему подарки… Он был таким милым, нежным и просто красивым, что Фрэнк желал его для себя, хоть и понимал, что совсем его не достоин. — Я не злюсь… Ты ведь это понимаешь, да? Фрэнк кивнул, так и не подняв головы и не убрав от лица руки. Он мечтал провалиться куда-нибудь под землю, но насколько по-детски это будет выглядеть, если он сделает нечто похожее и спрячется под одеялом? — Ладно, — мягко сказал Джерард, а потом тяжело вздохнул. — Я… дам тебе минутку успокоиться. Фрэнк услышал, как он встаёт и уходит наверх, оставляя его в полном одиночестве. *~*~*~*~* Почти всё утро Фрэнк прятался от Джерарда, но это было ожидаемо. Он не только стыдился того, в чём признался накануне вечером, но ещё и помогал Донне готовить ужин в честь Дня благодарения. Правда, он отказался даже подходить к индейке, но зато работал понемногу над всем остальным, попутно мешая Донне – впрочем, он ни разу почему-то не заметил её раздражения. Зато это моментально увидел Джерард. Женщина не только была загружена по уши готовкой – ведь за столом будет не только её семья, но и другие родственники, – она ещё и заметила, что Фрэнк расстроен. Но мало того: Фрэнк не хотел признаваться ей, что с ним такое, и это лишь испытывало её терпение. Донна не могла накричать на него или силой заставить всё рассказать, поэтому она страдала молча, бок о бок с печальным подростком, который не давал ей ни сантиметра личного пространства. Это сочетание было как бомба замедленного действия, но Джерард понимал, что тут ничем не помочь. Он не собирался вмешиваться так, как сделал бы раньше: например, позвал бы Фрэнка вниз, поиграть на приставке или посмотреть пару новых рисунков. Он не хотел давать Фрэнку надежду. Он тяжело вздохнул и встал в дверном проёме кухни, облокотившись на косяк и наблюдая за тем, как его мать и Фрэнк готовят. Майки прятался у себя в комнате, не желая попасть в эпицентр напряжённой атмосферы и, разумеется, избегая каких-то дел по дому. «Счастливчик», — подумал парень. Он не хотел идти к себе в спальню и знал, что на кухне для него не хватит места. Он уже стащил две бутылки пива, а ведь не было даже полудня… Но ему хотелось выпить ещё. Мысль о том, что к ним едут родственники, выматывала его; то, что его мать совсем замучилась, тоже выматывало; Фрэнк, который каждые пять минут грустно и смущённо на него поглядывал, тоже его выматывал… Ему было так больно за Фрэнка: он и так нервничал перед встречей с незнакомыми ему членами семьи и отчаянно пытался это скрыть, потому что теперь-то он не мог положиться на своего старшего брата, верно? Джерард снова вздохнул, чувствуя себя ещё более виноватым. Не в силах это больше выдерживать, он кинулся к холодильнику и достал бутылку пива. — Что ты делаешь? — полюбопытствовала Донна, впрочем, прекрасно зная, чем занимается её старший сын. Для этого ей даже не надо было отвлекаться от готовки: она слышала звон бутылок. — Ничего, — ответил ей Джерард, подхватил ещё бутылку и с обеими направился в спальню. — Не напивайся, ещё даже гости не приехали, — крикнула ему вслед женщина. Джерард улёгся на кровать в тишине. Он открыл третье пиво за утро и принялся пить, не отрывая взгляда от постели Фрэнка. Он как-то не очень осознавал, что слишком долго пялится на неё, пока не поймал себя на том, что вспоминает тот день – когда он шёл из душа и на лестнице вдруг заметил, как Фрэнк трогает себя на кровати. Он пытался забыть этот момент, но запомнил его слишком хорошо. Наверное, поэтому в магазине он поддался странному желанию и провёл пальцами по груди Фрэнка… К чёрту этого мальчишку. Вот зачем надо было говорить, что Джерард ему нравится? Почему он не мог остановиться на «нравишься», а не продолжать свою линию с «очень, очень нравишься»? Причём Фрэнк вряд ли понял, какой эффект возымели эти его слова. Джерард почувствовал больше уверенности в своих чувствах к нему. Может быть, влюбиться в своего милого, ранимого и немного запутавшегося приёмного младшего брата – это не неправильно, если вышеозначенный – красивый, сбитый с толку и зависимый от других – мальчик чувствовал то же самое. Джерард застонал и съехал в кровати чуть ниже, натягивая себе на плечи одеяло. Он попытался вспомнить, как вообще пришёл ко всему этому: как позволил выйти из-под контроля той симпатии, что у него была к Фрэнку, – но не смог найти в памяти день или час, когда всё изменилось. Сначала он думал, что Фрэнк – не больше, чем просто воришка, потом – что он просто неудачник-нытик, которому крупно не повезло с семьёй… После этого Фрэнк стал жертвой. А затем он вдруг оказался… привлекательным? Он потряс головой, увидев, что третья бутылка пива пуста, и еле подавил желание тотчас же опустошить четвёртую. Он откроет её как награду, когда поймёт всё-таки, какого хрена он втюрился в ребёнка. Но ведь Фрэнк-то не был ребёнком. Он только вступил в период юности. Он всё ещё вёл себя как ребёнок, да, но не так часто, как раньше. Когда Джерард не был занят паникой из-за того, что сунул руку Фрэнку под футболку, то даже восхищался им, потому что он не сказал ничего после падения. Он не жаловался, не закатил истерику, не ушёл ныть Рэю или Эллен, что поранил лодыжку. Он держал всё в себе. Скорее всего, он даже не один раз ушибся, пока выгружал товары, но молчал. Это делало его взрослым, правильно? Значит, он был уже не ребёнком… Джерард снова застонал и всё-таки открыл свой приз. Он сделал большой глоток пива и полез в ещё более далёкие уголки памяти. Так когда же всё изменилось? День рождения… Это точно день рождения Фрэнка. Он был так счастлив, что Джерард вдруг понял: он никогда не видел никого красивее и чудеснее. Когда Фрэнк сидел за столом и плакал, потому что Дон предложил научить его вождению машины… Он был таким красивым. После этого они решили дождаться конца зимы, прежде чем учить его водить, по большей части из-за боязни какой-нибудь аварии: скользкие дороги, плохая погода… Авария убьёт Фрэнка в любом случае, даже если он не пострадает физически, но Джерард мог представить, как он обрадуется, когда получит права. Джерард хотел быть тем, кто научит его водить. Он хотел остаться в машине наедине с Фрэнком. Парень издал громкий протяжный стон и отпил ещё пива. Да он же больной. Только больной будет так думать о своём младшем приёмном брате. А ведь Фрэнк младше, чем Майки! Господи, это ведь должно отталкивать его! Но ему было плевать. А был ли он плохим из-за своих чувств к Фрэнку? Или, наоборот, плохо отвергать Фрэнка? После их разговора Фрэнк проплакал несколько часов, а сам Джерард сидел на лестнице и внимательно прислушивался, потому что просто боялся оставить Фрэнка в одиночестве: не хотел, чтобы тот от горя начал резать себя или повесился. Он желал одного: спуститься вниз и забрать сказанное назад. Слушать, как Фрэнк снова и снова бормочет, что он глупый, больной и нечистый, было пыткой. Он ведь не был болен, его чувства – не грех, ну, и… Фрэнк всё-таки был далёк от глупого человека. Осознание того, что он повторяет жестокие слова своей матери как какую-то мантру, убивало Джерарда. Но что он должен был делать-то? Фрэнк всё ещё его брат.* Но это не делало Фрэнка менее манящим. Он ещё продолжал набирать вес и каждый килограмм только заставлял Джерарда влюбляться в него сильнее. Он казался таким мягким – а недавно оказалось, что его кожа и вправду мягкая… Такая нежная. Не прошло много времени, как Джерард допил четвертую бутылку, попутно представляя, каково это: чувствовать губы Фрэнка на своих, на своей шее – а может быть, и чуть ниже… Нет! Хватит! Он не будет думать об этом. Нет. Фрэнк ещё недостаточно взрослый. У Фрэнка проблемы, и последнее, что ему нужно – это сначала ввязаться в отношения со старшим, пусть и приёмным, братом, а потом рисковать целостностью всей семьи, если они вдруг расстанутся. Джерард в очередной раз застонал и встал с кровати. Ему нужна ещё бутылка пива. *~*~*~*~* Фрэнк вздрогнул, когда его обняла странная женщина, тут же мысленно взмолился, чтобы она отпустила его и оставила в покое, но натянул на лицо улыбку, чтобы никого не обидеть. Он знал, что приедут как минимум четыре человека, но к шестерым гостям не был готов. Каждый раз, когда он порывался убежать и спрятаться у себя в комнате, Донна подзывала его, чтобы он помог ей что-нибудь перемешать или переложить в другую посуду. Два гостя были родственниками Дона, а остальные четверо, соответственно, – Донны. Фрэнк больше всего старался угодить именно её семье, понимая, что если он им не понравится, то они смогут как-то повлиять на Донну и изменить её к нему отношение. Правда, он прекрасно знал, что не понимает, как вести себя с новыми людьми. Он не мог спуститься в свою спальню, потому что там пил Джерард – кажется, он был напуган гостями даже больше, чем Фрэнк, – поэтому около получаса он прятался в комнате у Майки вместе с ним же, но, когда родственники вдруг оказались уже у порога, Донна заставила его идти встречать их вместе с ней. Он пытался встать в стороне, но Донна вытащила его из-за лестницы и представила всем. Женщина чуть постарше Донны – как оказалось, её старшая сестра, – начала обнимать его и никак не хотела отпускать, а потом восторженно сообщила ему, что очень много о нём слышала. Хотя Фрэнк обычно наслаждался вниманием и ласками, ему было плевать на поцелуи в лоб и щёки от странной незнакомой женщины. А вот Зои заинтересовалась гостями, пусть и в своей, слегка пассивной манере. Она зашла в коридор и начала обнюхивать ноги женщины, которая после этого наконец-то отпустила Фрэнка. — Я думала, ты ненавидишь собак! — обратилась она к Донне. — О, это собака Фрэнка. Джерард купил. Она как огромный ком меха: я сегодня пропылесосила весь дом уже три раза, но везде до сих пор лежит шерсть. — Да ну, я не думаю, что всё так плохо, — ответила женщина, присела и погладила Зои, которая обнюхала её, а затем ушла. Провожая собаку взглядом, Фрэнк заметил Джерарда, который наблюдал за ним с кухни, и всё в нём сжалось от страха. Впрочем, у него не было много времени на игры в гляделки. Донна познакомила его с остальными родственниками, а чуть позже прибыла семья Дона. Женщина – бабушка Джерарда и Майки по отцу, – так же ворковала над Фрэнком, как и сестра Донны, но её объятия были хотя бы не столь долгими. Мужчины – два брата Донны, отец Дона и его брат – Фрэнком не интересовались, и он был за это благодарен. Приветствия не заняли много времени, и почти сразу же, как прибыли родители Дона, стол был накрыт. И так же быстро о Фрэнке забыли. Он сел рядом с Майки, с другой стороны была Донна, а Джерард устроился напротив. Он чувствовал себя в безопасности, окружённый со всех сторон теми, кого знал, но весь ужин чувствовать взгляды Джерарда на себе – не очень приятная перспектива. Хотя Джерард как будто вообще не смотрел на него… Перед ужином он прикончил как минимум шесть бутылок пива, а когда на столе появилась еда, то моментально переключился на вино. — Тебе бы немного притормозить, — сказал ему дедушка, посмеиваясь и указывая своим бокалом на Джерарда. Фрэнку стало интересно, нормальные ли у них отношения, потому что Джерард только хмыкнул в ответ и налил себе ещё вина. Взрослые начали обсуждать вещи, о которых Фрэнк не имел ни малейшего понятия: сплетни о каком-то мужчине по имени Джек, его дочери Карен… Фрэнк бы заскучал, если бы не вкусная еда и непрекращающаяся тревога из-за того, что напротив сидит Джерард. А тот, допив как минимум одну бутылку вина самостоятельно, встал из-за стола, чтобы взять следующую. Пока его не было, сестра Донны что-то пробормотала; Фрэнк уловил только вторую часть предложения: «…сильно изменился с тех пор, как мамы не стало». — Да, — ответила Донна, внезапно помрачнев. — Так и есть. Фрэнк не поднимал головы, чтобы Донна не подумала, что он подслушивает – если так можно сказать, учитывая то, что они сидели за одним столом, – но он чувствовал на себе её взгляд. — Наша бабушка умерла в прошлом году, — сообщил Майки шёпотом, наклонившись к Фрэнку. — Ты не говорил мне, — ответил он, в мыслях вернувшись на год назад. — Не хотел говорить, — пробормотал Майки в ответ. Фрэнк не стал продолжать разговор и поднял голову в тот момент, когда к столу вернулся Джерард. У него в руках была бутылка красного вина и полный бокал. — Попробуй немного, — вдруг обратился к нему парень, протягивая фужер Фрэнку, который взял его лишь затем, чтобы Джерард ничего не пролил в тарелку с картофельным пюре. Фрэнк оглянулся на Донну, но та смотрела в свою тарелку, негромко разговаривая с сестрой об их матери. — Попробуй, — повторил парень, сел и придвинул стул поближе к столу. — Да, пробуй, — подбодрил его Дон, улыбаясь ему и кивая. И вдруг все родственники Дона посмотрели на Фрэнка, кивая и улыбаясь, как Чеширские коты, пока Фрэнк всё-таки не сделал глоток и, поняв, что напиток горький, не вернул бокал Джерарду. — Не нравится вино? — полюбопытствовал тот. — Оно… горькое, — ответил Фрэнк. Почему-то после этой фразы Джерард рассмеялся, и его лицо покраснело сильнее, чем от алкоголя. — Тебе уже хватит, — встряла Донна, протянула руку мимо своей сестры и забрала бутылку, что стояла перед Джерардом. Тот не расстроился и отпил из своего бокала. — Налей немного Фрэнку, — ответил он матери, всё так же смеясь. — Фрэнку не нужно пить, — отозвалась женщина, не оценив юмора. — Нет, но нужно… Нужно, чтобы оно ему понравилось. Мы должны сделать это, — парень хихикнул и поднёс ладонь к лицу, потирая щёки так, будто хотел стереть с них красноту. — Нет, не должны. Хватит. Выпей воды. Дон, налей ему воды. — Я не хочу воды, — заартачился Джерард, нахмурился и прижал бокал ближе к своей груди, как будто кто-то пытался его украсть. — Тогда сиди тихо, — приказала ему мать. Фрэнк никогда не видел её такой жёсткой, и это немного его напугало. Он начал ёрзать на стуле, желая исчезнуть, но всё, в чём он преуспел – так это в привлечении внимания к себе. — Так, Фрэнк, у тебя есть подружка в школе? — вдруг поинтересовалась сестра Донны, как-то странно улыбаясь ему. — Нет, — ответил он, качая головой. — Нет? Ну, что ж, надо начинать искать. У вас ведь скоро выпускной? — Он будет весной, — вмешался Майки, явно не очень довольный темой разговора. — А у тебя есть кто-нибудь? — переключилась женщина на племянника. Майки издал какой-то неопределённый звук и пожал плечами. У него и девочки с уроков английского был прогресс, но небольшой. Сестра Донны завела рассказ о том, каким должен быть настоящий выпускной и какой ужасный бал был у неё; и всё это время Фрэнк ощущал на себе взгляд Джерарда, хотя не осмеливался поднять голову, чтобы убедиться в этом. Почему Джерард так смотрит на него? О чём он думает? Он точно пьян… Он ненавидит его? Когда его мама пила, то потом избивала больнее. Алкоголь делал людей злыми, и из-за него происходили плохие вещи. Фрэнк надеялся, что Джерард не вдохновится разговорами об отношениях и выпускных и не выболтает, что Фрэнку нравятся мальчики, в частности, Джерард. Но этого не случилось. Парень продолжал глотать вино, забрал у матери бутылку и допил её, а когда ужин закончился, ушёл в спальню. Фрэнк помог Донне убрать со стола, гости же переместились в гостиную, чтобы посмотреть телевизор. Когда почти все тарелки были отмыты, Донна тоже присоединилась к ним. Фрэнк сначала пошёл было следом, но запаниковал от такого большого количества людей в комнате. Он боялся, что они с ним заговорят, он скажет что-то не то, обидит Донну, и его выгонят на улицу. Семейные праздники с мамой и бабушкой всегда плохо для него заканчивались. Он постоянно говорил что-то не так, из-за этого мама порола его ремнём, а бабушка просто кричала. Первый раз, когда Мамочка ударила его между ног в наказание, был в доме его бабушки в Пенсильвании. С тех пор он не любил встречи с родственниками… Он выскользнул из гостиной и попытался приманить Зои к себе, но Дон кормил её арахисом, чтобы она показала пару трюков, поэтому во Фрэнке она не была заинтересована.