(Мама)

Фрэнк удобно устроился в кровати — ему даже подложили под спину подушку, чтобы он мог быть хотя бы в положении полулёжа. У него особо не было аппетита, но Донна уже захлопотала над ужином для него, так что он не стал противиться. Она так и не перестала переживать и беспокоиться с того самого момента, как приехала в больницу. Только войдя в палату, она набросилась на него с объятиями и поцелуями, даря ласки даже когда доктор вправлял ему руку и накладывал швы на рваный порез от сломанной доски. Донна зацеловала его так, как никогда не делал Джерард. То есть да, Донна буквально за пару часов подарила ему больше поцелуев, чем Джерард за всё время. Фрэнк никогда бы не подумал, что скажет это, но ему очень хотелось, чтобы Донна ушла. С него хватило уже поцелуев, он хотел только свернуться в клубок и отоспаться. Джерард мог прийти и поцеловать его, если бы ему захотелось, но на этом всё. Фрэнк никого больше не хотел видеть, разве что Зои. Когда он устроился поудобнее, она мигом вскочила на кровать и прошла по узенькому свободному месту рядом, подбираясь ближе, потом обнюхала его идеально белый гипс и облизала пальцы. Фрэнк погладил её правой рукой по голове и улыбнулся, когда она положила голову ему на грудь. Зои не сводила со своего хозяина глаз, понимая, что ему больно, и делая всё, чтобы это прекратить. А Фрэнк не мог даже почувствовать себя ещё лучше благодаря её стараниям вкупе с сильным обезболивающим, выписанным в больнице. Он всё ещё гладил Зои по голове, когда на лестнице раздались быстрые тяжёлые шаги, и в комнате появился Майки. — Что за нафиг произошло? — воскликнул он и вытаращился на гипс Фрэнка. — Без понятия, — неуверенно пробормотал Фрэнк, чувствуя, как кружится голова. — Полка, на которую я ставил коробки, сломалась, и моя рука под неё попала. — Вот бля, а в скольких местах она сломана? — Майки подошёл, сел в изножье кровати Фрэнка, прямо напротив Зои, и принялся гладить её по спине, на что она не отреагировала, потому что внимательно смотрела на Фрэнка. — В одном, — ответил Фрэнк. — Кажется... — Было больно? — Не-а, — отмахнулся Фрэнк, очень надеясь, что Джерард не будет направо и налево рассказывать, как он сорвал себе голос от крика и рыдал, как младенец, пока не подействовали таблетки. Просто после уроков Майки очень любил смотреть одно шоу — подборку дурацких видео со всего мира, и в этой нарезке обычно было минимум две сломанных кости, причём казалось, будто пострадавшим совсем не больно. Обычно они громко объявляли, что у них сломалась рука или нога и всё, они не кричали и не превращались в ревущих детей. — Я подпишу гипс? — попросил Майки, видимо, не зная, что ещё сказать. Он явно ждал интересную историю, но получил Фрэнка, которого так накачали таблетками, что он не мог даже формулировать полные предложения. — Пока нет, — тихо ответил Фрэнк, почёсывая Зои за ухом и улыбаясь ей. — Джерард сказал, что хочет на нём порисовать. — Ах да, — закатил глаза парень. — Уж этому я не хочу мешать. — Ты о чём? — не понял Фрэнк, которого сбил с толку ещё и тон сказанного. Он не был ни желчным, ни злобным, а скорее... саркастичным. — Ты и Джерард. Вы всегда вместе, я не могу влезть даже на минуту. Ты даже не делаешь со мной уроки. — Вообще-то делаю, — возразил Фрэнк. Казалось, Майки до сих пор не злится, и это так смутило Фрэнка, что он даже не решился спросить, в чём дело. Он не чувствовал в себе сил на серьёзный разговор и сильно загонялся из-за того, что обязан был скрывать от семьи происходящее между ним и Джерардом. Фрэнку тяжело было хранить такие секреты. Таить боль и придумывать всяческие отговорки — это одно, но прятать радость? Прятать любовь и влечение? Нет. Это было невозможно. — По ночам, когда он работает, а ты — нет... — Майки заухмылялся, как будто только что пошутил, а Фрэнк просто не понял. — Прости, — извинился Фрэнк, что было его обычной реакцией на то, когда кому-то не нравилось то, что он делает. Сами же причины его действий не имели значения: если он испортил кому-то настроение, то обязан был это изменить. — Я могу… чаще проводить с тобой время. Просто сейчас зима, и мы не… не можем так подолгу гулять в парке, как раньше. — Я знаю. Я просто шучу. Кстати, мама чуть не сошла с ума, когда узнала, что ты опять в больнице. Нет, она реально себе чуть мозги не вышибла. Это было даже забавно. — Это не забавно, — возразил Фрэнк, вспоминая, какой расстроенной и взвинченной Донна была, когда приехала в больницу. — Нет, очень забавно. Она подумала, что вы попали в какую-нибудь аварию или типа того. — И это тоже не смешно, — отозвался Фрэнк, чуть пошевелился и раздражённо застонал, с непривычки попытавшись двинуть левой рукой. — Было бы смешно, если бы ты её видел. — Наверное, — пробубнил парень в ответ, не желая спорить. Секундой спустя в комнату вошёл Джерард, буквально на пятки которому наступала Донна с тарелкой еды. Женщина согнала с кровати Зои и отдала блюдо Фрэнку, который поставил его себе на колени, будучи не в силах одной здоровой рукой и держать посуду, и есть. — Подожди, дай помогу, — Джерард сел рядом на самый край кровати и взял тарелку в свои руки. Майки картинно сплюнул, поднялся с кровати и, позвав с собой Зои, ушёл наверх, пока никто не успел спросить его, в чём дело — хотя у Фрэнка появилось тревожное чувство, будто он-то уж точно знает, что стряслось. — Если ты не очень хочешь есть, то не давись. Я уберу всё на потом, — сказала Донна, подошла, откинула чёлку с лица Фрэнка и в миллионный раз поцеловала его в макушку. — Спасибо, — ответил на это Фрэнк и немного покрутил в руке вилку, так и не привыкнув к такому количеству внимания, хотя дома у Донны он получал намного больше ласки, чем у своей матери. Здесь его не игнорировали, а заботились — но теперь он чувствовал, будто его душат всей этой заботой. — Мам, ты ему надоела, можешь нам дать немного пространства? — вдруг встрял Джерард и покосился на мать, так и не перестав придерживать тарелку для Фрэнка. — Дать вам… Да перестань! Я просто хочу убедиться, что с ним всё нормально, — возразила женщина, продолжая гладить Фрэнка по голове. — Всё нормально, мам, — пробормотал тот, едва заметно уклоняясь от её навязчивых прикосновений. — Видишь? Всё хорошо, — настаивал парень. — Просто дай ему поесть. — Ладно, — сдалась Донна, раздражённо вздохнув. — Принесу воды. Как только она отвернулась, Джерард взглянул на Фрэнка, улыбнулся и закатил глаза, посмеиваясь над чрезмерной опекой матери. Она в итоге вернулась с чаем вместо обещанной воды и ещё несколько раз чмокнула Фрэнка в макушку, прежде чем уйти наверх. Наконец-то Фрэнк смог поцеловать в губы Джерарда, тот в свою очередь погладил его пальцем по щеке и медленно отстранился. — Ты нормально себя чувствуешь? — спросил парень. — Да. Но устал. — Хочешь, я отнесу это наверх, а ты поспишь? — предложил Джерард, показывая рукой на еду. — Нет… Донна расстроится. — Ладно. Устраивайся, — парень улыбнулся ему и немного приподнял тарелку, жестом приглашая его взять кусочек. Время от времени Джерард сам утаскивал у него немного еды и закидывал себе в рот. Когда тарелка наполовину опустела, Фрэнк позволил забрать её и сполз ниже на кровати, ложась. Джерард не медля отставил тарелку в сторону и выключил верхний свет, а потом забрался обратно на кровать и обнял Фрэнка, крепко прижимая к себе. При этом он сидел, опираясь о спинку кровати, чтобы Фрэнк мог устроить голову у него на груди. — Мне очень жаль, что сегодня всё так вышло, — прошептал Джерард. — Надо было послушаться тебя, — тихо ответил Фрэнк. — Прости. — Не тебе надо извиняться. Рэй не должен был просить тебя убирать наверх те коробки. — Но маленькие коробки падают… — Тогда полки надо было укрепить или вообще заменить. Ты не виноват. Я рад только, что это всё не пробило тебе череп, — Джерард прижал Фрэнка ещё ближе и поцеловал в лоб. — Оно могло бы, если бы ты меня не предупредил, — возразил тот и запрокинул голову назад, целуя шею Джерарда. Он слишком устал для чего-то ещё и надеялся, что Джерард не захочет большего, хотя поцелуи куда-то, кроме лица, были их немым сигналом для продолжения. — Люблю тебя. — Я тоже люблю тебя, — Джерард снова клюнул его в макушку. — Думаешь, Рэй на меня злится? — Нет. Рэй точно на тебя не злится. — Но я сломал тележку… — Фрэнк, не пойми меня неправильно, но заткнись. Надо перестать взваливать на себя вину за всё, что происходит. Ты не виноват, что она сломалась — тут даже Рэй не виноват, господи прости. Такое случается. Ты не несёшь ответственности ни за что. Фрэнк заскулил и сильнее уткнулся лицом в грудь Джерарда. Неважно, что именно он пытался сказать ему, важно, что ему было больно от такого тона. Фрэнк не хотел, чтобы его затыкали, не хотел, чтобы его проблемы грузили Джерарда. Может, будет лучше, если он вообще перестанет говорить до утра… — Слышишь меня? — позвал его Джерард уже намного мягче. — Ага, — прошептал Фрэнк, облизнув губы и тихо шмыгнув носом. — Фрэнк? — М-м? — на этих словах он ещё крепче прижался к парню, стараясь не заплакать. Всего одно слово — заткнись — не должно так его ранить, он ведь понимает, что Джерард не хотел обижать его. — Всё нормально? — Угу, — промычал Фрэнк, стараясь дышать ровно. Он просто устал, и его рука снова дала о себе знать. Хотя, чтобы быть совсем уж честным, Фрэнк ненавидел эту свою чувствительность ко всему. — Что не так? — Ничего, — проскулил он. — Фрэнк… — Всё хорошо. Рука опять болит. — Прости, детка, — Джерард поцеловал его в макушку, и Фрэнк еле подавил желание увернуться. Если он как-то разозлит Джерарда, то останется один — вот чем он платит за эти отношения. Если он испортит их, то разрушит свою новую семью и, наверное, окажется на улице. — Пойду отнесу тарелку. Принести тебе чего-нибудь? — Нет, — тихо ответил Фрэнк и отодвинулся, чтобы Джерард встал, после чего лёг полностью и натянул одеяло до подбородка. Ему было без разницы, в чём он: в дневной одежде, в окровавленной футболке — он хотел остаться в одиночестве, чтобы никому больше не мешать, и поспать. — Ладно... Я помогу переодеться. Не стоит в этом спать. Фрэнк тяжело вздохнул и уставился в стену, когда Джерард стал подниматься наверх. Ему не хотелось, чтобы парень одевал и раздевал его, как ребёнка. Он уже в том возрасте, когда может справиться сам; к тому же он не очень доверял Джерарду в этом вопросе. Вдруг это просто предлог, чтобы зайти дальше? Когда Джерард окончательно ушёл, Фрэнк встал с постели и тут же начал стягивать с себя джинсы; он хотел переодеться хотя бы ниже пояса без помощи Джерарда. С рукой в гипсе сделать это оказалось сложнее, чем он ожидал, к тому же у него всё ещё болели ноги и поясница после разгрузки товара. Он открыл ящик комода и прислушался к тому, что творится наверху. Джерард был на кухне, разговаривал с Донной, так что Фрэнк решил рискнуть и сменить нижнее бельё. Это оказалось плохой идеей: только он снял джинсы и бельё, как услышал шаги Джерарда на лестнице и, испугавшись, начал поспешно натягивать боксеры, пока его не заметили. Наверное, он бы в итоге справился, если бы не пялился на лестницу, а следил за тем, что делает, потому что левую ногу он успел просунуть в трусы, а вот правая запуталась. Он вскрикнул и, всё ещё голый ниже пояса, грохнулся на пол, ударившись левой рукой; руку тут же пронзила тупая боль. — Вот чёрт... Фрэнки? Что такое? — Джерард побежал вниз по лестнице, а Фрэнк завопил, чтобы он не спускался, и попытался натянуть бельё. Но Джерард не послушал его, он спустился, подошёл к Фрэнку и положил руки ему на плечи. — Уйди! — рявкнул Фрэнк, пытаясь стряхнуть его ладони и одновременно прикрыться, как мог, руками и ногами, сжимаясь в клубок. Джерард всё не отступал. — Мальчики? Что у вас там? — прокричала Донна сверху. — Ма, всё нормально, — ответил ей Джерард, а потом обратился к Фрэнку: — Что с тобой? Я помочь пытаюсь... — Не надо мне помогать! Отстань! — Фрэнк, я просто... — Уйди! — Фрэнк, сгорбившись в попытках прикрыться, вытянул здоровую руку вперёд и начал бить ею Джерарда, пока тот наконец не перестал его трогать и отошёл. — Ладно! Господи боже, я просто пытался тебе помочь. Фрэнк вздохнул, начиная чувствовать себя виноватым теперь, когда к нему никто не лез и никто его не видел. Он прислушался: Джерард ушёл на свою половину комнаты (наверняка повернувшись к нему спиной), — и Фрэнк перестал прикрываться. Он просунул в боксеры вторую ногу и натянул их чуть-чуть выше, не в силах закончить начатое из-за левой руки, которая болела теперь так же, как до гипса и обезболивающих, и стала совсем бесполезной. Фрэнк встал, оглянулся на Джерарда; тот сидел за столом, раздражённо что-то то ли записывая, то ли зарисовывая, но стоило Фрэнку встать в попытке окончательно одеться, он развернулся. — Хватит смотреть на меня! — закричал Фрэнк, опять закрываясь всем, чем можно, и падая на пол. Ему было наплевать, встречаются они или нет, в самом деле Джерард помогает ему или врёт — это просто нечестно. Джерард не должен смотреть на его тело; трогать — ещё может быть, но никогда, никогда не смотреть. Когда Джерард увидит его, их отношениям придёт конец, потому что единственное, что он будет чувствовать — отвращение. Он возненавидит его, прямо как Мамочка. — Фрэнк, я уже всё видел, ясно? Там всё не так уж и плохо. — Замолчи! — взвизгнул Фрэнк. Слёзы, что подступили ещё в тот момент, когда он ударился рукой об пол, наконец заструились по его щекам. — Нет, ты не видел! Пусть Джерард и повернулся к нему тогда, он всё равно ничего не успел бы рассмотреть. Он врал. Джерард врал, пытался убедить его перестать скромничать, перестать прятать самую мерзкую часть себя. Джерард вздохнул и положил ручку на стол. — Да, видел. — Нет, не видел, — повторил Фрэнк, с трудом перенося вес на больную руку, чтобы натянуть наконец боксеры на бёдра. Джерард поднялся из-за стола. — Фрэнк, я переодевал тебя, когда ты напился. Я видел, хорошо? — Нет! Этого не было! — отчаянно возмутился Фрэнк. Его использовали. Он был в ужасе. Этот день постепенно занимал позицию худшего дня в его жизни — даже с Мамочкой всё было не так плохо. Она хотя бы не врала ему, не притворялась его лучшим другом и не домогалась его, стоило ему начать доверять ей. Джерард не любил его. Он никогда его не любил. Он лишь использовал его, а Мамочка предупреждала, что все мужчины так и делают. Джерард обманул его, влюбил в себя и доказал, что Фрэнк — содомит, как всегда и говорила Мамочка. — Да, было, — ответил Джерард таким тоном, будто что-то очень сильно и глубоко его ранило. О да, Фрэнк мог себе представить, что почувствует человек, увидев нечто столь мерзкое. Теперь он не сомневался, что Джерард лгал ему, надеясь, что Фрэнк подпустит его ближе. Он видел. Он знал. — Мне без разницы, что у тебя есть шрамы, Фрэнк. — И мне без разницы! — крикнул Фрэнк, отбрасывая слова Джерарда в него же. — Я не хочу, чтобы ты меня трогал! Не подходи ко мне! Как Джерард мог это сделать? Как он мог так его использовать? А что ещё он мог сделать, пока Фрэнк был без сознания? — Мальчики? — снова окликнула их Донна, на этот раз спускаясь вниз. Ей нельзя было сюда, она не должна видеть его таким. Фрэнк почувствовал, что его загнали в угол и раздели догола, хотя на нём были рабочая футболка и трусы. — Не спускайся! — заорал Фрэнк, очень надеясь на то, что она уйдёт, надеясь на то, что она выйдет из себя и возненавидит его, и выкинет на улицу — только бы ему больше не пришлось оставаться в этом кошмарном месте. — Ма, дай нам минуту, — попросил Джерард. — О чём вы двое там спорите? — Донна уже была на середине лестницы, и её явно не отпугнула ярость Фрэнка. Казалось, она просто проигнорировала её — или была умнее и увидела, что за ней нет ничего, кроме боли. Она была так непохожа на Мамочку.... — Ма, всё нормально. Иди наверх, — настаивал Джерард. Донна остановилась, а потом вздохнула. — Ладно, — она пробормотала что-то ещё (Фрэнк не расслышал) и вернулась на кухню. Она ушла, и Фрэнк остался полностью во власти Джерарда. Каким бы крошечным и незначительным он ни ощущал себя там, на полу, он никогда не сможет уменьшиться настолько, чтобы вконец исчезнуть. Он никогда не отпугнёт Джерарда своими криками, какими бы громкими они ни были, Джерард никогда не станет ни бояться, ни уважать его. А как? Фрэнк — пустое место. Джерард сам это видел. Он — ничтожество. Израненное и изломанное ничтожество. — Фрэнк, перестань на меня кричать, хорошо? Это не поможет. Фрэнк ничего не ответил, стянул с кровати одеяло и прикрыл ноги, когда Джерард направился к нему. О, конечно, он не станет стоять там, он будет пытаться подойти всё ближе и ближе, и Фрэнку будет некуда бежать. — Как рука? — Нормально, — пробубнил Фрэнк, прижимая сломанную руку ближе к груди, как будто защищая её. Он понимал, что Джерарду плевать на его руку, это трюк, чтобы отвлечь его от настоящей проблемы. — Слушай, я знаю, ты злишься, и это твоё право, да. Но я не пытался... Я не пытался тебя домогаться. Ладно? Я хотел переодеть тебя, чтобы... чтобы тебе было удобнее. Вот и всё. Вот и вся суть. Я не пытался тебя как-то использовать... сделать больно или... или, да, блять, Фрэнк... я не собирался тебя насиловать! Я хотел просто помочь. — И как это могло помочь?! — огрызнулся Фрэнк. — Не знаю, я ошибся. Прости меня. Ладно? Прости меня, я не вру тебе. — Нет, врёшь! — закричал Фрэнк снова. — Как ты мог мне помочь? Ты знал, что это не поможет! Во всём ты виноват! Т-ты г-грёбаный содомит, и ты хотел с-сделать мне больно, как и говорила Мамочка! — Господи боже, — прошипел Джерард, начиная злиться. — Блять, ты обоссался, понятно? Я переодел тебя, чтобы тебе не было потом стыдно! Может быть, если бы ты умел выпивать нормально, без следующих за этим попыток суицида, мне не пришлось бы переодевать тебя, как ребёнка! Все слова, что собирался сказать Фрэнк, улетучились. Он впился зубами в нижнюю губу. Он был в ужасе. Это правда? Он настолько жалок? И Джерард ещё старался ради него, хотел, чтобы ему было не так стыдно утром, переодел — прямо как сейчас он пытался помочь ему, когда он неуклюже завалился на пол, да ещё и голым. Джерард всё время помогал ему, а он лишь доказал, что недостоин этого. Фрэнк просто смотрел на него и вдруг начал плакать, не в силах даже найти слова, чтобы извиниться. Он накричал на Джерарда, своего парня... Теперь уже бывшего парня. И позволил себе наорать на Донну. Неважно, что он чувствовал — поступил он неправильно. Он испортил всё. Всё. — Видишь? Вот поэтому я не хотел тебе говорить. Не хотел, чтобы ты не так меня понял... Успокоишься теперь? — Джерард стоял, возвышаясь над ним, и обращался к нему мягче, чем он заслуживал. — Я не хотел, чтобы ты подумал, будто я извращенец, который тебя домогается. Всё, что я хочу сказать — это то, что я всё видел, и мне без разницы. Я думаю, что ты идеальный. Идеальный? Джерард видел всё там, видел его ужасное поведение и до сих пор думает, что он идеальный? — Я не идеальный, — прошептал Фрэнк, пытаясь сдержать ещё больший поток слёз. Он не знал, что делать дальше, потому что никогда не кричал ни на кого, ни с кем не ссорился. А если такое происходило, то он бежал домой и прятался там со своей матерью, потому что знал: никто и никогда не пойдёт туда за ним. — И ладно. Я не буду с тобой спорить. Можно помочь тебе надеть штаны, чтобы ты опять не упал? — Можно, — всё так же тихо ответил Фрэнк. Он не сопротивлялся, когда Джерард стянул с него одеяло и помог встать, лишь тихо заскулил, когда его левая рука сместилась — кости ужасно ныли, несмотря на принятые таблетки. Джерард помог ему надеть пижамные штаны и снял с него рабочую поло, осторожно касаясь гипса. Когда он был уже полностью одет, Джерард накинул одеяло на его кровать, но стоило Фрэнку подойти к ней и собраться лечь, как он снова схватил его за руку. — Ты спишь сегодня со мной. — Почему? — спросил Фрэнк, не поднимая головы, и отнял руку, хотя вряд ли имел право так делать. — Потому что я не доверяю тебе, когда ты расстроен. — Я хочу спать один, я ничего не буду с собой делать. — Фрэнк, мне будет спокойнее, если ты ляжешь со мной. Я знаю, ты злишься, но... Я просто не хочу, чтобы ты как-то себе навредил. — Я не буду... — Понимаю, ты злишься, но сегодня ты не спишь один. — Я не злюсь, — пробубнил Фрэнк. Как он вообще может злиться, если это он облажался? Когда он сам доказал, что не в состоянии держать себя в руках и правильно себя вести? — Да? — Да. — Тогда что не так? — Мне стыдно, — проскулил Фрэнк, наконец поднимая взгляд. Джерард не выглядел разозлённым... — Фрэнк, слушай, херня случается, ясно? Я тебя не осуждаю, и мне плевать, если ты немного переборщил на своей первой тусовке. Я не собирался тебе ни о чём рассказывать, но не хотел, чтобы ты думал, будто я залез тебе в штаны, пока ты был без сознания. —Я знаю, что ты бы так не сделал, — тихо ответил Фрэнк, на что Джерард нахмурился и качнул головой. — Да уж... Точно. Просто пойми... Если бы ты не был таким расстроенным, я бы не заставлял тебя со мной спать. Я знаю, что ты злишься, и знаю, что ты вообще не хочешь, чтобы я тебя трогал, но я не хочу рисковать. — Я не злюсь, — повторил Фрэнк, придвинулся к Джерарду и слегка развёл руки, совсем не ожидая, что Джерард ответит ему. Но он ответил: крепко обнял Фрэнка и поцеловал в макушку точно так же, как перед ссорой. — Я всё ещё тебе нравлюсь? — спросил Фрэнк, здоровой рукой чуть сильнее прижимая парня к себе. — Я всё ещё люблю тебя. И одна ссора этого не изменит, — Джерард отодвинул его за плечи назад, поцеловал в лоб, потом в щёку и, наконец, в губы, когда Фрэнк запрокинул голову. — Идём. Ложись. Джерард подвёл его к своей кровати и уложил, хотя для сна было ещё рано. — Пойду поговорю с мамой. Сейчас вернусь, ладно? — сказал ему Джерард и снова поцеловал в губы, а потом ушёл наверх. *~*~*~*~* Со времени ссоры прошло четыре дня, и Фрэнк всё ещё вёл себя странно. Он был пугливее обычного и побаивался даже Донны, которая ни слова не сказала ему о том, что он на неё накричал. Он снова обнимался с ней при каждом удобном случае, пытаясь изо всех сил выказать своё сожаление. А вот к Джерарду его отношение было прямо противоположным. Он мог обнять и поцеловать его, но не позволял Джерарду ничего больше, что, наверное, было не так уж плохо. Их отношения всё равно не должны были так резко начинаться. Фрэнк не был готов к сексу, и это ужасно, что именно после него они начали встречаться; Фрэнк был слишком чувствительным и очень уж скромным, потому что, даже услышав, что Джерард видел шрамы, насчёт которых он так комплексует, он так и не стал доверять ему до конца. И, наверное, никогда не будет доверять, понял Джерард. Его мать всю жизнь выставляла секс как нечто ужасное и связывала его со стыдом и болью, причём в таких разнообразных смыслах, о которых Джерард никогда бы и не подумал. Фрэнк вспоминал о матери и о том, что она сделала, каждый раз при виде своих шрамов. И каждый раз, когда его трогал Джерард, Фрэнк боялся, что теперь он увидит шрамы, и наверняка вспоминал о том, как он их получил. В тот день Джерард лежал на кровати со скетчбуком и ждал, когда Фрэнк вернётся из школы домой. Он набрасывал эскизы того, что можно изобразить на гипсе Фрэнка, решив, что прошло достаточно времени и Фрэнк подпустит его к себе так близко. Минут через пятнадцать пришёл Фрэнк и спустился в их подвал, конечно, предварительно обняв Донну и позволив ей немного поворковать над ним и его сломанной рукой. — Привет, — сказал Фрэнк, глядя на Джерарда и улыбаясь. Это что-то новенькое. — Привет. Как в школе? — Нормально, — ответ был коротким, но Фрэнк всё продолжал улыбаться. Он поставил рюкзак на пол, а потом даже подошёл, сел на кровать к Джерарду и распахнул руки для объятий. Джерард отложил в сторону скетчбук и впервые за несколько дней крепко его обнял. Фрэнк стал целовать его в щёку, и тут Джерард повернул голову — их губы встретились, на что Фрэнк довольно промычал и лёг рядом. — Над чем работаешь? — Эскиз для твоего гипса, — ответил Джерард. — Правда? — Да. Там просто... — он не успел закончить, потому что Фрэнк схватил скетчбук с кровати и жадно стал рассматривать рисунки в нём. — Офигенно! Можешь начать сейчас? — спросил Фрэнк. — А... Да, конечно, — Джерард улыбнулся ему и поднялся с кровати за маркерами. Он купил их в Spend ‘N’ Save специально для этого: грубая текстура гипса испортит их, так что Джерард не собирался тратить на это дело свои хорошие маркеры. Ещё пару минут он выбирал место, откуда лучше начать рисовать, но Фрэнк терпеливо ждал. Джерарду, наверное, стоило спросить, чему он так радуется, но он был готов отложить это на пару минут. Он набрасывал контуры надгробий и скрюченного дерева в стиле Хэллоуина, а Фрэнк всё так же просто лежал и улыбался. — Что с тобой сегодня? — поинтересовался Джерард, сдавшись наконец, и нарисовал мультяшного призрака, вылетающего из надгробия. — Я разговаривал о тебе с Джамией. — Обо мне? — ничего хорошего это не предвещало. Совсем ничего. — Да. Я сказал ей, что мы вместе. — Я же тебе говорил: это так себе идея, потому что наши отношения незаконны, — возразил Джерард. — Я ничего не говорил ей про секс, — пробубнил Фрэнк; улыбка исчезла с его лица. — Я просто сказал ей, что мне нравишься ты, тебе нравлюсь я, и мы вместе. — Ладно. Так почему такая реакция? — Она сказала, что завидует мне, — ответил Фрэнк, ухмыляясь, как сумасшедший. — А? — Ага, потому что она хочет найти девушку, но не может, а у меня есть ты. — И тебе нравится, когда люди тебе завидуют? — О да, — тихо хихикнул Фрэнк. — Никто никогда мне не завидовал. — Неправда, — возразил Джерард, закрашивая жуткое дерево. — Да? — Я тебе завидую. — Нет, — засмеялся Фрэнк. — Да. Ты моложе меня и сексуальнее. Он сильно рисковал (и вообще это неправильно, у него что, совсем нет самоконтроля?), но этим явно поднял Фрэнку настроение, так что теперь мог не волноваться: вряд ли Фрэнк снова испугается или сбежит. — Думаешь? — Ну есть же причина, почему я не могу перестать к тебе прикасаться, — ответил Джерард. — Правда? — спросил Фрэнк, опять хихикнув. Его лицо стало ярко-красным, а это, по опыту первых недель их отношений, когда руки Джерарда редко были за пределами штанов Фрэнка, было знаком того, что он в настроении. Джерард решил не удивляться: всё-таки Фрэнк — обычный мальчик-подросток, если отбросить насилие и травмы. Если у него есть рядом человек, который точно сможет дать ему то, что нужно, то он непременно придёт за этим рано или поздно — неважно, сколько раз до этого они поссорились. — Ага. — Джерард? — Что, детка? — Я подумал... Я знаю, что это странно и... да, потому что в тот день, но... Если ты уже меня видел, то тогда без разницы, да? — Ну да, — сказал Джерард, намекая, чтобы он продолжал. Правда, ему совсем не нравилось направление этого разговора. Фрэнк наконец собрался что-то попросить сам, но хоть он и думал, что готов раздеться перед своим парнем, Джерард считал иначе. Фрэнк испугается и доведёт себя до истерики, или начнёт плакать и опять заведёт шарманку про грех и то, какой он весь из себя плохой... — Можно... Эм, есл-ли я сделаю тебе, ты... может, мне? — спросил Фрэнк. — Сделаешь что? — попытался уточнить Джерард. Если Фрэнк не может попросить что-то, значит, он не готов к этому. — А... — Фрэнк уже весь горел от стыда и смотрел куда угодно, но не на Джерарда, пока пытался объяснить, чего же он хочет. — Я просто подумал... Мы вместе уже несколько недель и... Ты мне очень нравишься. Если... Если я сделаю тебе минет, ты сделаешь... мне? — он резко выдохнул, явно смущённый своими грязными словами. — Я не знаю, готов ли ты к этому, Фрэнк, — ответил Джерард, глядя ему прямо в глаза. — Я делал это Кайлу, а он мне даже не нравился. Тебя я люблю... Джерард ничего не смог с собой поделать, но его брови комично взметнулись вверх, а маркер в руке замер. — Я думал, ты переспал с тем парнем. — Нет... он попросил меня сделать это, и я сделал. Он сказал, что потом сделает мне, но... — Фрэнк опустил взгляд на простынь и пожал плечами. — Если ты реально этого хочешь, то... Может, сегодня, попозже. Когда сделаешь уроки. — Не говори про уроки, — застонал Фрэнк, падая спиной на кровать. — Ты похож на родителя. — Ну, всё равно позже, потому что скоро мама будет ужин готовить, а ты сам знаешь, что захочешь помочь ей. — Знаю, — пробубнил Фрэнк себе под нос. Джерард чуть не засмеялся. Подвергнутый насилию или нет, Фрэнк всё ещё оставался подростком, которому постоянно хочется секса, и Джерард лишь надеялся, что его желание не исчезнет, потому что он уже предчувствовал, что всё это плохо кончится. Фрэнк был очень застенчивым и закомплексованным, а такое не исчезает ни за одну, ни за пять ночей, независимо от того, как Фрэнку было стыдно за своё поведение до этого. Он явно не осознавал, что Джерард полностью понимает, что произошло тогда. Он не просто травмирован после того случая с матерью — ему было больно ещё и чисто физически, а потом его увидели без штанов, и он вообще запаниковал. Всю жизнь он только и слышал, что он бесполезный грешник, содомит, и это совсем не помогло его эмоциональному состоянию, как и его ужасные шрамы на виду. Линда оставила следы не только между ног, но и на бёдрах; они выглядели не так кошмарно, но вопросов всё равно было множество. Линда настолько сильно его выпорола тогда? Настолько сильно, что даже на бёдрах остались длинные белые линии? Про обезболиващие уровня выше бытового можно вообще промолчать. — Что думаешь? — спросил Джерард, отпуская руку Фрэнка, чтобы тот мог взглянуть на свой гипс. Хотя по времени уже было ближе к Рождеству, нежели к Хэллоуину, Джерарду всё равно нравилось жуткое дерево и кладбищенская обстановка. — Там будет кошка, — продолжил он, указывая на одно из надгробий. — А можно собаку? — Конечно. Всё, что хочешь. — Пусть будет Зои, — сказал Фрэнк, улыбнулся и наклонился для поцелуя. Джерард тоже улыбнулся ему и мягко коснулся его губ, еле подавив усмешку, когда Фрэнк провёл языком по его нижней губе. Он приоткрыл рот и скользнул языком по языку Фрэнка, поглаживая ладонью его щёку. Фрэнк тут же застонал и подобрался ближе к нему. Джерард разорвал поцелуй и отстранился. Фрэнк разочарованно замычал. — Позже, детка. — Ладно, — пробубнил Фрэнк, лёг на кровать и протянул Джерарду руку, предлагая закончить рисунок.