Сомнофилия (Пока Ты Спал)

Шерлок любит римминг. Не настолько, как Джон, если «не настолько» можно определить как не является обладателем рекорда по риммингу среди домочадцев, каковым Джон на самом деле обладает, однажды проведя за вылизыванием Шерлока больше часа. (Этот опыт был настолько стимулирующим, что в какой-то момент Шерлок был на грани носового кровотечения, так сильно он пыхтел и вздыхал.) Между тем, Шерлок любит оказывать Джону подобные знаки внимания, и это он ввел данную практику в их репертуар. Поначалу Джон отнесся к этому скептически – микробы, кхе-кхе, есть много других вещей, которые мы можем делать – а потом Шерлок «случайно» оставил открытым окно браузера, в котором один мужчина медленно, осторожно, с огромной мягко-постанывающей тщательностью вылизывал задницу другого мужчины. Вскоре после этого случились большие красные ленты, и все по вагонам поезда римминга. Однажды обращенный, Джон полюбил и давать, и получать. Между прочим, весь тот первый месяц они провели почти без перерыва с языками в задницах. Дошло до того, что Джон шептал на ухо Шерлоку прямо на глазах Лестрада: «Ты все еще мокренький после утра, милый? Да?» И хотя неозвученный ответ обычно был таков: «Нет конечно, я не мокрый после фантастического анилингуса, что ты устроил моей заднице сегодня утром, я же после этого опять принял душ,» - ответ вслух был тоже правдив: «Но я уже промокаю спереди, потому что весь теку, так что если бы ты мог перестать меня сексуально стимулировать, пока мы работаем, Джон, я был бы весьма признателен.» В общем, смысл в том, что Шерлок любит римминг. Он любит и получать, и давать, но если его заставить выбирать, он скажет, что больше наслаждается, когда делает это сам, и по исключительно эгоистичной причине: Джон настолько чувствителен, что Шерлок ощущает себя сексуальным супергероем. Хотя у Шерлока и здоровое эго – возможно, вы заметили – и он редко ощущает себя в растерянности со своей историей-в-одного-любовника по сравнению с прошлым Джона любимчика-целого-полка, Шерлоку все же нравится знать, что он единственный, кто ублажал Джона таким образом, а потому он есть, был и всегда будет самым лучшим, кого когда-либо имел Джон, во всех смыслах, в которых Джона можно иметь. А таковых множество. Например, нагнув через стол. (Это была та первая неделя после, и они никак не могли насытиться, а Лестрад все равно дал им ключи от того Старбакса (менеджер был подозреваемым), и кроме того, заведение было закрыто, и, честно говоря, что еще можно сделать с отличным тиковым столом, как не нагнуть через него своего мужа, стянуть его брюки на бедра и вылизывать его, пока он не кончит?) Или во время Рождества (Шерлок знает, что Джон знает, что Майкрофт знал, что они делали между обедом и десертным вином, но поскольку в некоторых смыслах Майкрофт куда консервативнее своего брата, он не мог просто вывести их на чистую воду в отношении того, чем они занимались в зимнем саду, хотя по звуку коленей, стукнувших о паркет, стонам и низкому рокоту «о, боже, Джон, раздвинь пошире» Майкрофт совершенно точно все понял.) Между Лондоном и Оксфордом (живописная, но скучная поездка, во время которой они пытались выяснить, почему же вылизывать друг друга это на данный момент самое лучшее, что можно придумать, но до того, как им удалось раскрыть это дело, Джон уже лапал себя, а Шерлок два раза чуть не съехал с трассы, так что в итоге он просто встал на обочине где-то в районе Стокенчерча, и еще до того, как он достал ключ из зажигания, Джон уже был на просторном заднем сидении взятого напрокат внедорожника коленями-вниз, голой-задницей-вверх.) C его собственным языком глубоко внутри Шерлока (про этот раз Шерлок сейчас даже подумать не может, потому что это заставит его бить через край, но если бы он мог подумать об этом, он сказал бы вам, что вылизывать своего мужа, в то время как его язык извивается внутри тебя самого, для него – это самый верный способ достичь редко случавшейся преждевременной эякуляции и носового кровотечения.) Так что, да, есть дюжины иных способов, которыми Шерлок доказывал, что он может устроить Джону лучший анилингус в его жизни, но на данный момент величайший интерес для Шерлока представлял способ сделать это для Джона в бессознательном состоянии. Да, итак, стоя на коленях рядом с диваном, Шерлок облизал губы, тихо вздохнул и нагнулся, принимаясь за дело. И был немедленно вознагражден, потому что в момент, когда он поместил свой теплый, влажный язык прямо туда, Джон издал тихий звук и выгнул спину. Шерлок застонал, потом замер и замолк, словно Джон мог не заметить собственных раздвинутых половинок или языка между ними, если бы стон его разбудил. К счастью, Джон был полумертвым от усталости, так что, к счастью, Джон продолжил спать. Посчитав до десяти, чтобы быть совершенно в этом уверенным, Шерлок вернулся к делу, а дело это состояло в том, чтобы 1) вылизывать своего мужа, и 2) тщательно стараться не стонать, делая это. К счастью, поскольку он стоял на коленях на полу и делал свое дело согнувшись, ему не приходилось волноваться насчет падения на удивительно комфортный новый коврик или трения о край дивана. Пока что. Честно говоря, пока что волноваться вообще было не о чем. Шерлок зациклился в счастливой, безумной петле времени, медленно двигая языком, проталкивая его поглубже, прислушиваясь к тихим звукам, издаваемым Джоном, и вторя им. И на протяжении всего этого Шерлок думал: Вот так звучит твое удовольствие, Джон. Удовольствие, незамутненное заботой, мыслями о моих потребностях. Вот так ты звучишь, когда наслаждаешься. Пошире раскрыв Джона одной теплой рукой, Шерлок провел второй вдоль его спины, расправил пальцы между крыльев лопаток Джона. Крылья. Однажды на этой славной широкой спине были красивые крылья из хны, нарисованные там ради Шерлока. И все же долгие годы мужчина, несший эти крылья, позволял взлететь Шерлоку, учил его, как делать то, что он делал, лучше, а потом, как сделать нечто большее. Шерлок перестал лизать и прижался лбом к щедрому изгибу одной славной половинки. Я лучше, чем когда-либо мог бы стать, благодаря тебе. Я летаю… из-за тебя. Шерлок зарычал-заурчал-застонал, жадно провел большими руками по телу этого маленького мужчины. У меня есть это, благодаря тебе. И это было следующим, черт побери: Кожа и пот и секс. Это желание и знание и необходимость. Это лизать и гладить, сосать и кончать. Это настоящее сочетание чувствительного и сексуального, это совершенно точно не было едой, но питало его на клеточном уровне, это отвлекало, но помогало сконцентрироваться, и о боже Шерлок провел тридцать четыре года без этого. Что за идиот. Возможно, поэтому Шерлок так часто ощущал жажду этого, поэтому у него так легко сносило крышу от этого скромного генератора энергии. Когда Джон говорил Я хочу, так часто Шерлок был готов, абсолютно готов просто сказать Да. И это была самая прекрасная зацикленная обратная связь, что он когда-либо знал. Там, в предрассветной тьме, Шерлок надул губы. Это у него отлично получается. Как, подумал он, ему удалось перейти от трения и римминга к нежному и почти прослезившемуся? Джон вздохнул, задрожал, сдвинулся назад, к теплу Шерлока, и вот это, это и объяснило, как. Может Джон и давал ему это, но Шерлок в ответ давал ему нечто, настолько же чудесное: тепло своего желания, своей жажды. Джон питался этим, жаждал этого. В конце концов все было очень просто: Джон и Шерлок оба подливали масла в огонь друг друга. В конце концов… Да, ну, возвращаясь к делу с рычанием, потянув большими, сильными руками в стороны, Шерлок снова раскрыл Джона, щедро одарил его этим самым особым вниманием, и прошло совсем немного времени, как целые полки мурашек зашагали по позвоночнику Джона, а в ночной тишине комнаты раздался глубокий рокочущий стон. Шерлок замер, остановив язык в движении. Потому что без сомнения этот стон, тот, который только что испустил Шерлок? Он был достаточно громким, чтобы его услышали даже в химчистке на противоположной стороне Бейкер-стрит. Но… …утомление – прекрасная вещь, и если бы у него была рука, Шерлок бы ее пожал, потому что Джон не проснулся, Джон не пошевелился, Джон просто и дальше тихо счастливо вздыхал от удовольствия. И, возможно, Шерлок слегка начал верить в небеса. Потому что несомненно – длинный, теплый язык мягко скользящий вдоль до самого копчика Джона – это и был рай? Где еще мог Шерлок пожелать оказаться – когда его язык извивался, двигался, возвращался обратно туда, где его больше всего ждали, и Джон снова счастливо вздохнул – нежели здесь, делая это? Ладно, на самом деле в танцевальной карточке у Шерлока дюжины разных вещей, из которых заниматься любовью с Джоном – лишь одна, но до того, как капитан Джон Уотсон вошел в его жизнь, секс даже не был приглашен на вечеринку консультирующего детектива, не говоря уже о том, чтобы стоять в очереди, ожидая танца с ним. Что является слегка завуалированным способом сказать о том, что иногда вот это, то, что происходило прямо сейчас, давать Джону то, чего хочет Джон, - это на самом деле все, чего хочет Шерлок. А чего сейчас хотел Джон – это язык Шерлока внутри себя, мягко трепещущий и ищущий, хотел, чтобы горячие, как кровь, губы сжимали выпуклую плоть, он хотел, чтобы влажное дыхание смачивало и подготавливало его. Спящий Джон, видящий сны Джон, он был соучастником, так что это была его очередь вздыхать и пыхтеть с каждым толчком внутрь себя, и это был чудный глубокий изгиб у основания его спины, с которым его пухлая задница отдавалась на растерзание, это был каждый без исключения стон, что он издавал, благодаря чему Шерлок, стоя на коленях, был счастлив. Счастлив кормить, пировать, получать, давая, и хотя уровень гениальности Шерлока очевиден во многих вещах, секс в некотором смысле остается для него загадкой. Он все еще не понимает, как это отключает его мозг и одновременно зажигает его так ярко, что он чувствует себя так, словно черт побери светится. Ему не совсем понятно, почему рука Джона на его заднице помогает ему сконцентрироваться, почему когда он входит в тело Джона, то его дух покидает его собственное тело, и почему когда-то очень давно он считал, что все это ниже его достоинства. Еще один несдержанный стон, и Шерлок осознал, что он дрожит, так пере-черт-возбужденнный всем этим, вообще всем, что он трясся. Все. Пора. Было пора. Лизнув в последний, влажный, смазывающий раз, Шерлок промычал свое одобрение. Они были готовы. Наконец-то. Это сработает. Наконец-то. Задница Джона была достаточно мокрой, чтобы принять целый батальон – и почему это было настолько неожиданно сексуальной мыслью – несомненно, она должна счастливо покориться проникновению одного настойчивого консультирующего члена? Поцеловав крошечную, теплую, соблазнительно узкую область – он на самом деле очень сентиментален, этот Шерлок Холмс – великий детектив отодвинулся от мягко двигавшихся бедер Джона и принялся карабкаться на… - Джон? …на… - Джон? …на… - ДЖОН! Вы бы не услышали крика Шерлока, если бы были на расстоянии более фута от него, между прочим, он даже не достиг ушей Джона. Но Шерлок услышал крик Шерлока, и это его быстро активизировало. Потому что, хотя все еще спящий, Джон стал настолько настойчивым в своем желании снова ощутить извивающийся язык, что добрый доктор чуть не съехал с дивана, так активно двигалась его задница. Итак, так же, как чуть менее десяти минут тому назад, один из пальцев Шерлока был в заднице Джона прямо по последний острый сустав. Джон промычал свое сонное одобрение этому факту, а потом Джон Уотсон во всех отношениях принялся на нем ездить. Шерлок совершенно никак не мог удержаться. Он смотрел. Как, черт побери, он мог поступить иначе? Может, у него самого и был настолько пережаренный стояк, что он вот-вот мог, так сказать, подгореть, но он забыл об этом, слушая, глядя, практически черт побери ощущая на вкус то жадное удовольствие, с которым Джон принимал в себя его палец. Эти бедра совершали такие движения, что Шерлок никогда и не видывал, когда его направлял Джон в сознании. Там имело место, за неимением лучшего термина, кручение, ясно? Своего рода волны и извивы возникали, когда откровенно не стеснявшееся тело Джона искало давления и размещения, которое ему требовалось от этого ловкого пальца. То бишь, Джон яростно, быстро и счастливо трахал себя пальцем Шерлока, и это было прекраснейшее зрелище, что видел Шерлок за всю историю прекрасных, прекрасных зрелищ. И долгие блаженные минуты Шерлок просто смотрел, как Джон ездил верхом, скача галопом к завершению, которое Шерлок был более чем счастлив ему предоставить, но потом случилось кое-что потрясающее. Галоп Джона замедлился до легкого галопа. Легкий галоп Джона замедлился до рыси. Рысь Джона перешла в шаг, и если мы и дальше собираемся использовать лошадиные аналогии, Джон замер на месте посреди пастбища и принялся жевать травку – то бишь, утомленное тело Джона снова впало в фазу глубокого сна. Что, в общем-то, было просто супер-экстра-особенно хорошо. С пальцем, приятно покоившимся в весьма знакомом месте, слегка дразня собственный истекавший смазкой член другой рукой, Шерлок лениво подумал, насколько долго они оба смогут оставаться на этом захватывающем дух краю. Ему стало интересно, возможно ли было спонтанно кончить просто в качестве реакции на яркое тепло солнечного луча на налитой плоти. Ему стало интересно, проснется ли Джон раньше, чем все это кончится, ему стало интересно в то время, как Джон принялся сжимать мышцы вокруг его тонкого пальца, что же Джон будет делать дальше.