Зеркала

      - Привет, - я нахожу Гарри в свой перерыв, а зеленое яблоко приземляется ему на колени. - Как твои дела?       Гарри чуть улыбается, без ямочки, но не менее чудесно.       - Я еду... на свои лечебные занятия, - отвечает смущенно. А я отмечаю, что на Гарри спортивный костюмчик. Его волосы заколоты назад, видимо, чтобы не лезли в глаза во время тренинга.       - Тогда витамины тебе точно пригодятся, я умыкнул его для тебя, - указываю на фрукт, который парень вертит в руке. - Ты любишь яблоки?       - Не очень, - сознается Гарри. - Меньше, чем мандарины. Но... эй, нет, оно мое! - и протестует, когда я с немного оскорбленным выражением лица не всерьёз пытаюсь урвать яблоко обратно. И надкусывает, демонстрируя бесспорное владение.       - Хочешь, я отвезу тебя на занятие?       - Если это не затруднит, - скромно отвечает, поправляя коротенький смешной хвостик на голове.       Я осторожно толкаю коляску вперед.       - И как проходят твои занятия? - интересуюсь между скрипом колес.       - Ну... я пытаюсь ходить, - произносит Гарри, и его голос ничуть не горчит. Словно он уже смирился с этим. Словно для него это уже нормально. - Или же это лечебный массаж.       Не то, чтобы Гарри говорит отстраненно, так, чтобы наш разговор себя исчерпал. Дело во мне. Я сам не знаю, что сказать еще. Загнанный в тупик своим же вопросом. Так что до нужного кабинета мы доезжаем молча. И прощаемся у двери, когда я передаю Гарри в распоряжение его лечащего врача.       Гарри возвращает мне прочитанную книгу через пару дней, а я снова приношу ему яблоко. В следующий раз, прежде чем ввалиться в его комнату, я все же интересуюсь, могу ли войти. И получаю простое разрешение с его стороны. Разве что шторы все так же остаются закрытыми.       Следующую книгу для Гарри я скачиваю из интернета и распечатываю в регистрационном кабинете, прознав от Кэрол о подобной возможности. Само собой нелегальной. Именно за этим меня и ловит врач Гарри, невысокий полноватый мужчина, когда я пытаюсь разложить листы в правильном порядке.       Я удостаиваюсь шутливого выговора, а также внезапно превращаюсь в объект интереса. Потому что трижды за последнюю неделю провожаю Гарри на занятия.       - Я не хочу охарактеризовать его как дикого, нет, Гарри очень очаровательный мальчик, - поясняет мужчина, - но одинокий.       - Что же хорошего в одиночестве? - интересуюсь, хотя этот вопрос более чем риторический.       - В отличие от дикости, одиночество, скорее, вызвано обстоятельствами, - отвечает, а после сканирует стопочку бумаги у меня в руках, которую я успешно собрал. - Позволите поинтересоваться, для чего Вам столько макулатуры?       - Это книга для Гарри.       Мужчина выдерживает недолгую паузу.       - В Вас что-то есть, - подытоживает.       Я чуть приподнимаю брови.       - Что-то?       - Я думаю, ответ на этот вопрос лучше узнать у Гарри, верно? А теперь я попрошу, - рука мужчины немного в нетерпеливом жесте указывает на дверь. И я откланиваюсь.       Таких же волонтеров, как я, в центре не более десяти человек, и встретить мне удалось пока не всех. Потому что в большинстве своем мы рассредоточены по разным поручениям. Разве что вчера вместе с другими парнем и девушкой меня направили в отдел с картами для частичного перенесения информации из старых карт с бумаги в базу данных. Возможно, если бы у меня было бы какое-то специальное медицинское образование, я был бы более годным для выполнения каких-либо поручений врачей, ассистируя им на приемах, непосредственно принимая участие в оказании помощи пациентам, улучшая их самочувствие. Но у меня его нет. Так что я помогаю, чем могу. Как могу. И делаю, что просят. Главное, что я вижу Гарри, несколько раз в день. И ради этого я готов разбираться со старыми пыльными карточками еще несколько суток.       Глаза Гарри светятся солнечными лучиками, когда я вручаю ему листы бумаги. И он благодарит меня за подобный подарок. «Исчезнувшую» он прежде не читал. А я предлагаю ему посмотреть экранизацию, если представится такая возможность, ведь фильм идет больше двух часов, а наши встречи длятся около получаса.       В ближайший же выходной мне удается добраться до города, так что я приношу для Гарри мандаринки. Теперь у него их с запасом. Зависящим от скорости их поедания. И Гарри великодушно со мной делится.       Гарри именно такой, каким я всегда и представлял себе. Такой же очаровательный и немного стеснительный, в то же время очень открытый. Он умеет получать удовольствие от общения с Вами и умеет дарить Вам ответное удовольствие. Он ненавязчивый, но очень внимательный к окружающим. Если фотографии и каждое оставленное нами во Всемирной паутине слово способны как-то охарактеризовать человека, то эмоциональный портрет Гарри в моей голове полностью совпал с реальным. И я с трудом могу передать, насколько же это прекрасно.       Занятия Гарри включают в себя тренировки, лечебные процедуры и общение с психотерапевтом. Я отвожу Гарри на некоторые из его занятий. Когда они не накладываются на мои обязанности. В один из таких дней его лечащий врач интересуется:       - Луи, у тебя есть свободное время?       Я киваю в ответ, задерживаясь в дверях.       - Мой ассистент неудачно подхватил простуду, так что мне не помешало бы твое присутствие?       - Мое? Не думаю, что из меня выйдет годный помощник, - отвечаю, поймав на себе переменившийся взгляд Гарри.       - Я думаю, что с тобой Гарри будет намного комфортнее, чем с кем-то незнакомым, - говорит мужчина и оборачивается к самому Гарри, ожидая от того подтверждения своих слов.       Но Гарри выдает лишь жалобное:       - Мы могли бы перенести это на следующий раз?       Он смущен и растерян. И я понимаю, что мое присутствие в этой комнате не особо желанно. Но я никогда не интересовался у Гарри, как же именно проходит его занятие и каковы его результаты. А прямо сейчас я могу узнать это без лишних отпугивающих его вопросов. Более того, переносить занятия нежелательно для достижения поставленной им цели встать на ноги, эту мысль вслух подтверждает врач.       Гарри отрывает себя от кресла руками, и доктор просит помочь ему переместиться на кушетку. Молочные щеки краснеют, когда я подхватываю Гарри, помогая удержать равновесие. Его ноги дрожат, но медленно смещаются раз за разом, пока он, наконец, не оказывается у края, чтобы сесть. А дрожат у Гарри не только ноги. Пальцы, которые он заламывает.       Доктор Гарри осторожно разминает парню каждый сустав: вначале прокручивает стопы обеих ног. Затем принимается медленно сгибать одно из его коленей, сначала не требуя от Гарри никаких усилий, толкая ногу назад-вперед, а затем уговаривая Гарри сделать это самостоятельно.       Лицо Гарри выглядит более чем несчастным и вымученным, особенно после нескольких неудачных попыток подряд, некоторые из которых сопровождаются приглушенной отчаянной бранью. Меня просят придерживать Гарри, не позволяя ему подниматься, так что я опускаю свои руки ему на плечи.       - Все в порядке, - обещаю, а его глаза отчего-то ненавидят меня в первую секунду, как только устремляются на меня. Хотят прожечь меня.       Его колено непослушно дергается туда-сюда, а концентрация и физическая, и моральная даются ему неведомым трудом. Но он сдвигает коленку ещё раз и ещё раз. И он потрясающий. Мои большие пальцы медленно выводят совсем маленькие круги на его плечах. А мой взгляд пожирает каждое движение его тела. И я, кажется, улыбаюсь. Я понимаю это, когда уголки губ отдают легким неприятным покалыванием. Понимаю, но не могу перестать. Потому что Гарри невероятно потрясающий.       Он ловит мой взгляд между сменой упражнений. И сначала немного подвисает, разглядывая мое лицо, а затем его глаза медленно тают. И моральное напряжение медленно отпускает его расслабляющиеся плечи, отступая. Остается только физическое, которое пытается вытребовать у его мышц тонуса.       - Ты отлично справляешься, - говорю, и это не слова утешения. Потому что я действительно чувствую себя сраженным наповал его внутренним желанием заставить себя двигаться снова и снова.       - В этот раз еще лучше, - сообщает ему врач, словно подтверждая сказанное мной. – Скоро ты сможешь делать это все сам.       А Гарри смеется на выдохе, чувствуя легкую усталость.       Когда упражнения заканчиваются, он снова садится, я помогаю ему спуститься и на кривых ногах придвинуться к креслу. Дальше упражнения по ходьбе. Я снова помогаю Гарри подняться, когда он подъезжает к тренировочной дорожке и цепляется за поручни.       - Только не переусердствуй, - просит его мужчина. Гарри медленно протаскивает себя от одного конца до другого, изо всех сил опираясь на руки, в то время как доктор наблюдает за нами со стороны и продолжает повторять Гарри сильно не торопиться. В то время как ноги Гарри неровными шагами сдвигаются раз за разом, а я следую за ним, страхуя его покачивающееся тело.       Пока он не оступается, зацепившись ногой о другую ногу, и не падает вперед, смешно и хрипло взвизгивая, повисая на руках, сильнее сжимая поручни тренировочной дорожки. Я ловлю Гарри за пояс.       - Стоять, балерина, - командую, помогая Гарри удержаться.       - Как ты сказал?       - Я сказал, что ты балерина, - отвечаю, глаза Гарри заинтересованно блестят, - но не особо состоявшаяся, - усмехаюсь, на секунду задумываясь о том, что, пожалуй, стоило бы немного следить за языком, но на секунду. Глаза Гарри ничуть не злятся на меня. Напротив, мягко улыбаются.       - Отдохни немного, Гарри, - обращается к парню мужчина, и я подкатываю кресло поближе, чтобы Гарри мог сразу же в него упасть.

      ***

      Я получаю приглашение присоединиться в следующий раз к тренировочному занятию Гарри, если у меня не будет других дел от доктора, и категорическое «нет» от Гарри, которое моментально сменяется уступчивым «да», но только после того, как он достигнет чего-то еще большего. Я ощущаю абсолютное чувство комфорта с его стороны. Не знаю, с чем оно связано, возможно, оно интуитивное, потому что мы соулмейты. И даже не зная этого, Гарри чувствует себя нормально рядом со мной, так, как и должен. Другое дело, чувствует ли он себя так же с другими. И что такого может быть во мне, что сближает нас столь сильно и естественно, кроме природного предназначения друг другу свыше?       Я думаю об этом несколько дней. В один из следующих вечеров мы все же находим время посмотреть вместе фильм в комнате у Гарри, на ноутбуке, который я приношу к нему с собой. Окна в его комнате занавешены даже вечером, и я догадываюсь, что, вероятно, проблема в отражающем свойстве стекла. Но не имею ничего против, боясь нарушить его душевное равновесие, позволяя ему чувствовать себя максимально комфортно, подстраиваюсь под него. Благодарный даже за такой простой жест, как быть гостем в его комнатке.       Мы смотрим первый фильм Властелина Колец. И я начинаю давить зевки где-то на середине, и вовсе не потому, что фильм скучный, просто у меня был длинный день, а сидеть рядом с Гарри очень спокойно. Он замечает это и подпихивает меня в бок.       - Я утомляю тебя?       - Ммм, это, наверное, я утомляю тебя, то и дело зевая? – осторожно разминаю шею и улыбаюсь Гарри, сидящему рядом.       - Ты не утомляешь меня, мне нравится смотреть с тобой фильм. Раньше было не с кем смотреть их.       - Почему ты просто не подружился с кем-нибудь? Ты ведь подружился со мной.       - Ты - это другое, - говорит Гарри, повернув голову ко мне, рассматривая мое лицо. А я протягиваю руку вперед, чтобы ткнуть в пробел на клавиатуре, поставив видео на паузу.       - Почему?       Гарри прикусывает нижнюю губу, не позволяя ей выпятиться вперед. А его пальцы растерянно взлохмачивают волосы, уводят их назад, оголяя широкий лоб.       - Я не знаю, как объяснить, - пожимает плечами. И я молчу, позволяя ему продолжить: - Ты смотришь на меня не так. Не так, как другие, - его глаза такие необычайно большие, взгляд такой прямой и открытый. – Ты просто смотришь на меня.       Мой взгляд медленно обводит его лицо, задерживаясь на каждой выразительной и, напротив, искривленной линии. И впервые за этой безмерной радостью от простого факта, что Гарри существует, мое сердце простукивает и замирает в положенном ему ритме. С придыханием.       Я просто смотрю на тебя?       Потому что я не жалею тебя? И не кривлюсь от извилистых шрамов?       Я был мертв в душе несколько лет. Вместе с тобой. И то, что ты жив и в сознании и здравом рассудке, чье-то милосердие надо мной.       Гарри не в коме, а тело не парализовано, оставляя его полностью беспомощным от макушки до пяток. Он не может ходить, но это и не обязательно. Гарри не обязательно ходить, ведь ноги есть у меня. И руки, чтобы доставить его, куда он только пожелает.       Я не жалею тебя, потому что ты просто мог быть мертв. Но ты жив, и я искренне этому счастлив. О чем я могу жалеть прямо сейчас?       - Как еще мне смотреть на тебя? – пожимаю плечами, а Гарри отводит взгляд вниз и переводит на экран. Но уголок его губ чуть вздернут вверх.       А я снова шлепаю по пробелу, включая фильм.