Зеркала

      За все время, что Гарри провел на лечении в Америке, он ни разу не был в самом Лос-Анджелесе, за исключением того дня, когда прилетел на самолете из Великой Британии. Проблема, разумеется, все так же в его дискомфорте на людях. Поэтому, когда я предлагаю ему съездить в город в свой выходной, он отказывается сразу же. Но я не бросаю попытки уговорить его и даже иду на нечестный сговор с его врачами, психотерапевтом и простой смертной медсестрой, которая три раза в неделю вкалывает ему витамины. Мы все вместе считаем, что Гарри не помешало бы сменить обстановку хотя бы на один день. Но его ответ не меняется. Вместо этого он жалобно обращается ко мне:       - Пожалуйста, я не хочу этого...       - Тебе бы понравилось, - продолжаю я убедительно, но уже чувствую, что совсем скоро придется отступить.       - Люди кругом будут смотреть на меня, и я только и буду думать о том, как бы исчезнуть, - Гарри отвечает ровно, но я вижу по выражению его лица, что это признание, вне зависимости от того, сколько бы раз он его не озвучивал, каждый раз дается ему непросто.       Мы сидим в его комнате. За последний месяц я бываю здесь достаточно часто.       - Если бы ты посмотрел в зеркало, ты бы понял, что все не так уж и плохо, - отзываюсь в последней попытке. А Гарри поджимает губы. Его пальцы заправляют непослушную прядку волос назад за ухо. Затем подушечки проскальзывают по неровному рубцу. И он сдавленно выдыхает, стараясь, чтобы его голос не звучал грустно, но тот все равно звучит.       - Оно мне и не нужно, я и так знаю, что там. Чувствую каждый день. Подушечками пальцев.       Гарри считает себя изуродованным и некрасивым. Я понятия не имею, возможно ли объяснить ему, что это не так. А, даже если и так, то от этого еще никто не умирал. Жизнь не закончилась. Хотя для него более чем могла. Я чувствую, как тонкое лезвие осторожно и нежно вьет саднящий узор по моим легким. Сожаление Гарри на вкус такое же, как если бы он сожалел, что вовсе остался жив. А это пощечина, к которой я не готов.       Все, что я выдавливаю в ответ:       - Извини.       - Не надо извиняться, - губы Гарри трогает вежливая улыбка, которая, как порой мне кажется, создана только для меня. - Мне бы очень хотелось поехать куда-нибудь, но не сейчас.       Разумеется, против желаний Гарри не пойти. И силой его никуда не потащить. Так что мы просто включаем следующую серию "HIMYM".*       Только когда я складываю ноутбук, прежде чем попрощаться, Гарри спрашивает, сам возвращается к больной для него теме.       - А что ты думаешь? Это очень ужасно? - отбрасывает волосы прочь с лица и смотрит на меня своими идеальными волшебными глазами.       - Твой шрам? - осторожно уточняю я, вновь возвращаясь взглядом к линиям на более неровной коже. И глотаю, потому что в этой ситуации весьма сложно не поддаться искушению и не соврать, пытаясь сгладить свой ответ. Знаю, Гарри хочет от меня честности, а не проявления милосердной жалости, которая в этом случае будет похуже грубого насмехательства. Я запрещаю себе врать. - Думаю, тебе стоит перестать стыдиться этого, Гарри?       - Что?       - Это не твоя вина, что так вышло. Ты выжил после тяжелой аварии и продолжаешь каждый день бороться за свои возможности. Ты не должен стыдиться этого: своей силы воли и своего усердного желания жить дальше. Это не честно, - мои пальцы ловят пальцы Гарри поверх покрывала, он вздрагивает, но не отдергивает руку, внимательно вглядываясь в мое лицо. - Ты должен гордиться тем, как много и усердно ты работаешь над собой, не нужно скрывать это от других.       Губы Гарри сжаты в тонкую линию, так они не дрожат, мой палец выводит на тыльной стороне его ладони круг за кругом. Когда мой глупый язык, поддавшись слабости, все же произносит:       - Твои родители бы очень тобой гордились.       Я мысленно выругиваю себя, потому что Гарри быстро моргает, шумно втягивает воздух в приоткрывшиеся губы, прежде чем его глаза наливаются ярким блеском, который свидетельствует о подступающем желании заплакать.       - Откуда ты знаешь? - вздрагивая, спрашивает его голос. И в эту секунду мне кажется, что сейчас придется объясниться перед ним, раскрыть все свои карты, или же изощриться и ловко выкрутиться, прикинувшись дураком. Но вопрос сам по себе оказывается риторическим, Гарри продолжает: - Знаешь, мой психолог говорит мне то же самое. Я знаю, но я ничего не могу с собой поделать...       Мое тело все еще в состоянии напряжения. Держит тонус, поэтому я молчу, заменяя все слова мягкими прикосновениями к рукам кудрявого.       - Когда это говоришь ты, всё звучит совсем по-другому...       Все, что я хочу, это поцеловать Гарри прямо сейчас. Потому что мне нравится то, как немного хрипло-сладко звучит его голос. С привкусом легкого смущения. То, как улыбаются его трогательные губы. И как светятся после столь искреннего откровения глаза. Я очень хочу поцеловать его, об этом настойчиво умоляют мои внутренности. Находящиеся в эпицентре трепетной лихорадки. Но момент ускользает, пока я пытаюсь взять под контроль свое тело и желания. А Гарри возвращается к своему вопросу, но его тон звучит уже более игриво:       - И все же? Что ты думаешь? Очень плохо?       Я думаю лишь о том, что нужно было успеть поймать момент и сильно податься вперед. Вместе с этим отпинываю свой мозг активнее придумать ответ на поступивший вопрос.       - Все могло быть и хуже, знаешь? - пожимаю плечами, чувствую, как пальцы Гарри покидают мои, чтобы снова заправить выпавшие пряди волос за ухо. - Иногда шрамы придают некий шарм. Гарри же скептически приподнимает бровь.       - Неужели? Приведешь мне хоть один пример?       - Ну... - морщу нос, задумываясь, - помнишь, в первом Терминаторе Шварценеггеру подпалило половину лица, но он выглядел очень внушительно и...       Тонкие пальцы щипают меня за бедро.       - Это плохой пример, придумай другой, - возмущается Гарри. - Дурак, - губы же трогает улыбка, когда я снова задумываюсь, издавая характерное мычание. А его ладонь шлепает меня по колену.       - Моё воображение исчерпало себя сегодня, - поднимаюсь, мне действительно пора уходить. Гарри отпускает меня легким кивком головы. Желает мне спокойных снов, как обычно. Только у порога зачем-то озвучиваю напоследок: - Я ничего не думаю о твоем шраме. Ты нравишься мне в любом случае.

***

      В конце марта моим новым прибежищем становится центральная аллея, а занятием - высадка цветов вдоль дороги. Гарри то и дело катается рядом, наблюдая за моей работой. И его присутствие отлично скрашивает мое времяпровождение. В какой-то момент он останавливает коляску рядом со мной и заявляет:       - Можно я попробую?       Я отрываюсь от своего занятия и поднимаю взгляд на кудрявого парня.       - Я люблю цветы, и у меня легкая рука, - объясняет он и протягивает руку вперед ко мне, сигнализируя о том, чтобы я как-то помог ему осуществить задуманное. – И мне скучно.       Я отряхиваю ладони от земли и поднимаюсь, оценивая наши возможности. Впрочем, ничего невозможного, нужно просто усадить Гарри на асфальт рядом с бордюром и выделить ему несколько саженцев. Стаскиваю толстовку и кладу ее на асфальт, мягкий и в меру прохладный воздух забирается под мою футболку.       - Я помогу тебе встать? – спрашиваю, руки Гарри в ответ обвивают мои плечи, когда я наклоняюсь к нему, а затем помогаю опуститься вниз, устроиться на моей толстовке. И пододвигаю к нему рассаду.       Пальцы Гарри осторожно достают один из цветков и пересаживают в подготовленную лунку, сверху присыпают землей. А затем он замирает на несколько мгновений и любуется своей работой. И берет следующий. Бережно и нежно.       Цветы и Гарри – это эталон гармонии. Легкая рыхлая земля вовсе не пачкает его идеальные, изнеженные пальцы, она, напротив, делает их реальными. И от этого еще более прекрасными. Каждое их движение выглядит столь естественно и непринужденно, что я подвисаю. Не могу отвести от них взгляд.       - Что не так? – спрашивает Гарри. Вопрос повисает в воздухе между нами, застывает, словно пропускная способность соединяющего нас канала никак не может его пропустить. – Луи? Ты чего?       - Ничего, - отвечаю, а горло сдавлено, что слова пролезают по нему с трудом. – Ты просто очень красивый.       Глаза Гарри удивленно моргают и, кажется, раскрываются чуть шире за счет того, что брови в недоумении ползут вверх. Пока он думает о том, что я только что сказал. Пока я сам об этом думаю.       - Ты смеешься надо мной? - хрипотца предсказуемо надрывается. А я не двигаюсь, все еще в трансе. Наблюдаю за каждым движением Гарри, отмечая то, как он решается подняться.       - Нет, я серьезно.       Это сосредоточенное выражение лица. Эти приоткрытые губы. Взволнованные глаза. Которые не могут понять, как принять мое легкомысленное, ни к чему не принуждающее (или же очень даже принуждающее) признание. Это легкое смятение неописуемо очаровательно.       Я протягиваю руку вперед, а перемазанные пыльной землей пальцы прикасаются к нежной персиковой коже алеющих щек. Чертят линии к уху, цепляя кудрявые прядки волос и заправляя их за воспылавшее ухо. Обводят его кончик.       - Очень красивый, - воспроизводит мой речевой аппарат. А в ушах начинает шуметь. Видимо, кровь в обильном количестве решила ударить в мозг, чтобы меня перезамкнуло. Ну а как еще спасаться моему организму, когда я, продолжая испытывать нас обоих, веду большим пальцем по скуле Гарри. Прямо к подбородку. И останавливаюсь. Впиваясь своим измученным силой магнетизма взглядом в его губы, которым бы позавидовала любая девушка на нашей планете. Натурально сочные, цвета алых роз.       Я тяну его ближе, одной рукой удерживая за подбородок, другую опуская на его шею, впутывая пальцы в непослушные кудри, подталкивая за шею вперед. Его глаза оказываются предельно близко, прямо напротив моих. В следующее мгновение мы уже оба знаем, что сейчас произойдет. И это кажется уже чем-то необратимым. Мы невесомо выдыхаем.       Мои губы находят губы Гарри первыми. Пробуют их на вкус. Не очень настойчиво. Чтобы не отпугнуть. Мы не закрываем глаза в первые мгновения. А затем веки Гарри недоверчиво жмурятся, и он пытается податься назад, но я успеваю удержать его за шею. Вышептав ему в губы:       - Ты очень, очень красивый.       И кудрявый Гарри Стайлс растерянно вздыхает. Приоткрывая губы. И этого достаточно, чтобы сделать поцелуй поцелуем. А не бестолковым прикосновением губ друг к другу. Чуть глубже, ощутимее, нежнее. Особенно. Сминая нижнюю губу, пробегаясь по ней кончиком языка.       Ощущая движение мягких губ в ответ. Немного нерешительное. Даже больше чисто интуитивное, нежели осмысленное. Но оно завершает это мгновение яркой вспышкой перед глазами. Потому что в них рябит. И я не знаю, чувствует ли это Гарри. Можно ли назвать это природной магией между родственными душами, или это просто дорисовывает персонально для меня моя фантазия. Но поцелуй с Гарри самый лучший и самый прекрасный. Дарит моему телу состояние невесомости.       Дыхание восстанавливается на первом вдохе. Бьет судорогой по легким. Смятение Гарри трепещет прямо напротив. Горит на его блестящих от поцелуя губах.       - Хочу убежать… - выдыхает он, щекочет мою щеку и опускает лицо. Единственный возможный побег в его случае. Который я предотвращаю, перехватив его руки и не позволяя закрыться от меня ладонями.       - Да? И куда же? – спрашиваю шутливым тоном. Хотя моим сконфуженным от волнения внутренностям сейчас не до шуток.       - Не знаю, куда угодно…       - Я так плохо целуюсь?       Гарри сам поднимает на меня взгляд. Видимо, удивленный легкостью моего тона. Его глаза внимательно изучают мое лицо. Зрачки большие и черные, расширяются и расширяются.       - Ты замечательно целуешься, - произносит Гарри. И я даже не могу описать, как звучит его голос. Серьезно и напряженно? Немного растерянно? Чуть хрипло и сбито?       - Гарри? – парень напротив чуть покачивает головой, видимо, по моей приподнятой вверх интонации догадываясь, что я собираюсь сказать что-то важное и решающее. Но этот неохотный протест меня не останавливает. – Ты мне нравишься. Послушай… Шшшш!... – успеваю приложить ладонь к его губам, прежде чем Гарри Стайлс успеет сказать что-то против. – Просто позволь этому быть, ладно?       Зеленоватые глаза смотрят на меня смущенно и растерянно. Желание сбежать куда-нибудь подальше читается в них яснее ясного.       - Это не принуждение к чему-то. Все будет как раньше, если ты этого захочешь, так что не нужно бегать от меня, договорились?       Глаза Гарри выжидают несколько мгновений, прежде чем мы теряем контакт.       - Прямо сейчас я не отказался бы… - отвечает, а его лицо вспыхивает розовыми неравномерными пятнами, - … убежать. Но не думаю, что я смогу.       - И не игнорируй меня.       - Что? Я и не думал, - Гарри поспешно вынимает следующий росток из коробочки с рассадой.       - Обещаешь?       - Обещаю, и давай закончим на сегодня с этим разговором, - соглашается Гарри, и по его интонации я понимаю, что настал момент вернуть ему его личное пространство. Отсаживаясь назад. – Может быть, ты просто расскажешь мне что-нибудь ещё? Как всегда?       Я не знаю, просят ли меня сделать вид, что ничего не произошло или же что. Но у самого Гарри это получается с трудом. Он волнуется. Пытается полностью сосредоточить себя на ростке, но от волнения ломает стебель одного из них, когда высаживает в землю.       - Ох.. вот черт.       - Не беспокойся об этом, - я забираю из рук Гарри сломанное растение.       - Ты поможешь мне подняться?       Гарри просит об этом, и я понимаю, что как только он окажется в своем кресле, он уедет, оставив меня сожалеть о том, что мы поцеловались, размышлять, все ли между нами сможет наладиться, хорошо это или плохо. Но он уедет. Он сбежит, хоть и пообещал мне этого не делать.       Только разве я могу ему отказать, когда он тянет ко мне руки в немой просьбе, и я поднимаю его за пояс наверх, помогая встать на ноги, удерживаясь за меня. Он отряхивает руки, как только садится в кресло. И быстро трет ладони о джинсы, размазывая пыль по вспотевшим ладоням.       - Спасибо за помощь, - я улыбаюсь, несмотря на то, что внутри меня бурлит водоворот чувств. Но я все равно дарю Гарри мягкую улыбку, потому что не могу иначе.       - Ох, нет, это тебе спасибо за то, что позволил мне помочь, - отвечает Гарри, - в такие моменты я… снова чувствую себя нормальным. – Я хочу попросить его не говорить так. В который раз. Но Гарри неожиданно для меня подается вперед. – Можно я попрошу тебя поцеловать меня еще раз? – его голос на грани срыва от подавляемого им смущения. Он старается, чтобы его голос прозвучал уверенно, хоть на грамм. Но язык его тела выдает эмоции Гарри полностью.       «Что?» - повисает мой немой вопрос, который сопровождает лишь легкое движение губ.       – Можно я попрошу тебя поцеловать меня еще раз?