***
Адриан повернулся к Эмме с вопросом сразу же, как только они вышли из кабинета. — С чего начнем? В Сад Тюильри́? А потом пообедаем с дядей Нино и тетей Альей, как тебе программа? Девочка взволнованно посмотрела на него. — Очень здорово. Мы с мамой были в саду Тюильри́ пару раз, и мне там очень понравилось. Но я тогда была совсем маленькой, и мне не разрешили посетить все аттракционы, на которые я хотела попасть. Так что в этот раз я обязательно прокачусь на каждом хотя бы раз, а потом ты выиграешь в тире для меня черного кота. — Договорились, Эмма. Вперед. Все утро и половину дня Адриан провел, катаясь на каруселях, крохотных машинках, маленьком колесе обозрения и прочих аттракционах для малышей. Сначала он никак не мог понять, почему же ему было так весело, пока не осознал, что получает удовольствие не от того, что развлекается сам, а потому, что видит, как наслаждается его маленькая леди. После того, как они прокатились на каждом аттракционе, который только разрешили посетить Эмме, они пошли в тир и за полчаса заработали достаточно купонов, чтобы обменять их на самого большого черного кота из всех, что он когда-либо видел. Или это Эмма так его охарактеризовала? Не важно. Он принимал ее радость как свою, ее возбуждение заставляло и его волноваться, а от ее огорчения ему самому хотелось плакать. Эмма напоминала ему Ледибаг в миниатюре с добавлением, на его взгляд, самых лучших черт Кота Нуара, а выражения ее лица заслуживали того, чтобы запечатлеть их в отдельной серии портретов. Она закатывала глаза в ответ на его попытки скаламбурить. Злилась и хмурилась, когда он делал что-то неправильно. Визжала от восторга и кричала от ужаса на аттракционах. Она улыбнулась ему, когда они играли в игры, и нежно поцеловала его в щеку, когда он выиграл для нее ту самую мягкую игрушку, в доли секунды заставив его сердце растаять. Но все это время Маринетт явно была на взводе. Первые два часа она звонила через каждые десять минут, стараясь не показывать, насколько нервничает. Где-то после десятого звонка Адриану наконец-то удалось убедить ее, что с Эммой все в порядке, она довольна собой и окружающими, что он сам не менее весело проводит время, и его все это ничуть не напрягает. Он уже отослал ей двадцать фотографий (или что-то около того) и пообещал прислать еще больше, умоляя, чтобы она вернулась к своему проекту. — Эмма, может, пообедаем? Дядя Нино уже звонил мне минут пять назад. Девочка подошла поближе и взяла его за руку, пытаясь удержать слишком большую игрушку другой рукой. — Давай. Я проголодалась. Пойдем. Я хочу рассказать тете Алье о том, как провела день.***
— Как жаль, Нино, что Маринетт сегодня не может вырваться. Я надеялась, что ей удастся пообщаться с Адрианом, ну сам понимаешь, школьная любовь и все такое. Мы вот с тобой женимся… А моя девочка совсем одна. Мне так больно за нее. Они сидели в кафе, в котором договорились встретиться во время обеда, Алья пила кофе, листала меню и пыталась поговорить со своим женихом. Нино же, в свою очередь, смотрел на нее влюбленными глазами, объявив официанту, что согласен на все, что закажет его невеста. — Думаешь, я слишком много мечтаю или просто не могу смириться с прошлым? — Ты о чем? — Мечтаю о том, что у Адриана и Маринетт все же есть надежда на совместное будущее? Его не было шесть лет. Наверняка у него там уже есть девушка. А Маринетт… Она больше о нем даже не вспоминала, понимаешь, ни разу. А стоило задать ей вопрос — замыкалась, словно агент ЦРУ. Мне кажется, что она до сих пор неравнодушна к Адриану. Нино взглянул на телефон, просмотрел чье-то сообщение и ответил. — Нет, я не считаю, что ты много мечтаешь. Ты — безнадежная реалистка. Об этом нет и речи. Он посмотрел ей за спину и внезапно выпрямился, заметно оживившись. — Хотя, возможно, в этот раз ты все-таки права. Алья, бросив удивленный взгляд на Нино, уловила, куда именно он смотрит, и обернулась. По той стороне дороги шел Адриан. С золотой бумажной короной на голове, парой совершенно девчачьих пакетов в руках и широчайшей улыбкой на лице. Рядом, взяв его за руку, вприпрыжку бежала Эмма с точно такой же розовой короной в волосах. Она прижимала к себе огромного игрушечного черного кота и выглядела счастливой, как никогда. Алья моргнула несколько раз, Нино лихорадочно протирал глаза. — Скажи, что мне это привиделось. — Вряд ли у нас получилось сойти с ума одновременно, так что нет, похоже, это реально. Они подошли ближе. Эмма первая заметила ошарашенную парочку и потащила к ним Адриана. — Тетя Алья! Дядя Нино! Гляньте на мою новую няню! Мама нашла его для меня сегодня. Он вам нравится? Он даже лучше, чем миссис Белла! Девочка практически сияла от счастья, пока Адриан превращался в помидор под обалделыми взглядами Нино и Альи. — Он… уникальный, милая. Ну же, поцелуй меня, малыш. Расскажи, чем сегодня занималась? Эмма перебралась на колени к Алье и все, что от них мог услышать Адриан — беспрестанное шушуканье и смешки. Он снял корону и подсел к Нино, который до сих пор не отрывал от него взгляда. — Чувак… — Что? Я просто помогаю другу, — он наклонился и попытался говорить тише, чтобы уловить хоть что-то из бурного монолога Эммы. — У Маринетт какой-то сверхважный проект, а Эмма уже успела ей помочь, проявив незаурядные способности в художественной резке бумаг. Я все равно сегодня свободен, и просто не мог оставить ее страдать там в одиночестве. Ты же знаешь, как мой отец относится к тем, кто его разочаровывает. И ты сам вчера с ней нянчился, так что прекращай пялиться и заткнись! Нино моргнул. — Да я и слова не сказал, мужик. Все в норме. Просто… — Что? — уставился на него Адриан. — Сколько раз до этого ты виделся с Эммой? — Вчера познакомились, когда я тебя встретил. Нино потянул Алью за рукав и прошептал ей на ухо: — Всего один раз виделись… Удивленно вскинув брови, Алья недоверчиво посмотрела на Адриана. Тому показалось — он упускает что-то очень важное. — Что за дела, Нино? Разве это так важно? Тот усмехнулся. — Ты, должно быть, уже наслышан о сложностях подбора няни для малышки? Маринетт не смогла найти кого-то, потому что Эмма не позволяет никому прикасаться к себе. Исключение — твой покорный слуга, Алья, родители Маринетт и миссис Белла. Миссис Белла — их соседка, обычно она присматривает за девочкой, и Эмму она устраивает только потому, что они знают друг друга с тех пор, как малышке исполнился год. Поверь, Маринетт испробовала все, что только могла, пытаясь как-то это исправить, но для того, чтобы получилось оставить Эмму с кем-то наедине (даже на пять минут!), нужно, чтобы этот человек пообщался с ней примерно пару недель в присутствии кого-то из нас. Но ты, похоже, исключение. Адриан гордо улыбнулся. — Что ж, я всегда ладил с детьми. — Ага, или ты о чем-то недоговариваешь… Они дружно рассмеялись, и Адриан уткнулся в меню прежде, чем Нино успел задать еще пару вопросов. Погода идеально подходила для обеда на свежем воздухе, вся благодушно настроенная компания обсуждала последние детали предстоящей свадьбы. Если что Адриан и узнал во время обеда, так это то, что его друзья просто обожали Эмму. Алья часто поддразнивала девочку, всегда интересовалась ее мнением, находя для Эммы миллион ласковых прозвищ. Нино шутливо заигрывал с ней и осыпал комплиментами каждое ее движение. А немного позже он узнал, что эта милая кроха была прекрасно защищена от любого вреда, какому только могла подвергнуться, включая его самого. Стоило им доесть основное блюдо, будущая невеста повернулась к Эмме. — Я так хочу мороженого, солнышко. Можешь заставить дядю Нино сходить и купить мне порцию? Заодно и себе выберешь. С последней фразой ее лицо расплылось в хитрой улыбке, и Эмма тут же стянула Нино со стула. Адриан рассмеялся, но резко замолчал, едва не поперхнувшись водой, заметив пристальный взгляд Альи, моментально прикипевший к нему, стоило лишь Эмме отойти. — Ты что творишь, Адриан? Он прищурился. — О чем ты? Мы вместе обедаем. Разве это не очевидно? — Ладно. Задам вопрос иначе. Когда ты собираешься вернуться в Штаты? Он растерялся еще больше. Эти вопросы были слишком разными. — Через неделю, Алья. К чему ты ведешь? Теперь ее взгляд обещал скорую смерть. — Повторю только раз, Адриан, и лучше бы тебе понять все сразу же. Если ты не собираешься жениться на Маринетт, то не позволяй, повторяю еще раз, не позволяй Эмме привязываться к тебе сильнее, чем к обычной няне! Адриан никогда не видел кого-либо таким смертельно серьезным, даже, пожалуй, угрожающим. Он знал от Нино, что для Альи безопасность ее друзей всегда была на первом месте, но он и подумать не мог о том, что она была способна на убийство. — И это почему же? Его поганый язык! И как только повернулся — сказать такое! Адриан покрылся потом, когда предупреждение во взгляде Альи моментально сменилось на посыл, типа «Я тебя все-таки убью, а потому — бежал бы ты…» — Понимаешь, Адриан. Больше всего на свете этот ангелочек хочет своего собственного папочку. Я не шучу, она пишет «папочка» в списке подарков ко дню рождения и Рождеству. Только представь, что случится, если она к кому-то очень сильно привяжется и захочет, чтобы этот человек стал ее папочкой, а потом узнает, что он уедет навсегда через пару дней. Ты уже разбил сердце ее матери. Не смей поступать так с Эммой. Уяснил? Адриан, осознав все, сглотнул и посмотрел на девочку. — Поэтому у Маринетт и нет парня? Чтобы не давать Эмме пустых надежд, если вдруг ничего не выйдет? Алья вновь уставилась на Адриана: — Думаю, Вас это не касается, мистер Американец. Но стоило вернуться Эмме, как Алья моментально перевоплотилась в любящую и заботливую женщину. Остаток обеда прошел без эксцессов. Все вновь вернулись к прошлому, довольному жизнью состоянию. Все, за исключением, конечно же, Адриана — он, отчаянно пытаясь выглядеть нормально, скрывал бурю эмоций, кипящих у него в душе. Ему было о чем серьёзно подумать позже. После того, как они попрощались с Нино и Альей, Эмма захотела попасть в батутный парк, но, так как она была одета в платье, предварительно им нужно было кое-что прикупить. Никогда еще поход по магазинам не казался Адриану таким веселым! Эмме шло абсолютно все! Непосредственно объявляя, что ей нравится, она, дурачась, примеряла все наряды, которые только ей предлагал Адриан. Вместо того, чтобы просто купить ей комплект одежды, подходящий для батутного парка, Адриан набрал столько чисто девчачьих — розовых, забавных, с бантиками и рюшами — вещей, что хватило бы забить средних размеров шкаф. Они оба получили уйму удовольствия, но парень, в отличие от девочки, временами выглядел довольно-таки грустным. Его сердце разрывалось, и он ненавидел себя все сильнее. «Я даже хуже, чем мой отец. Да, он не интересовался моими делами, но я, по крайней мере, знал, где могу его найти, он присутствовал в моей жизни, я знал, кто он. Каким монстром надо быть, чтобы собственный ребенок в пять лет загадывал „папочку“ на Рождество или день рождения? Что я вообще за отец, если даже не подозревал о ее существовании?» — У Вас чудесная дочь, сэр, — кассир в последнем магазине прервал его сеанс самокопания. Печально улыбнувшись, Адриан ответил: — Спасибо. Она действительно удивительна. Прыжки на батуте его немного отвлекли. Они прыгали и крутились. Падали и смеялись до изнеможения. Щечки Эммы раскраснелись от беготни, глаза восторженно сияли. — Было так весело, мистер Похититель! Знаешь, можешь похищать меня почаще. Я не буду против. Главное — в следующий раз не забудь принести мне розовых конфет! Адриан догнал девочку и принялся отчаянно ее щекотать. — Будь осторожна со своими желаниями, моя маленькая леди, я ведь могу их исполнить! Когда они покидали парк, на улице уже смеркалось. Судя по звонкам и сообщениям, полученным от Маринетт, ей было нужно еще часа два. И, пусть она и говорила ему привезти Эмму обратно, он быстро ответил, что они еще хотели сходить в кино, а двух часов как раз для этого хватит. В итоге Маринетт, слегка повозмущавшись, согласилась. Адриан выбрал самый детский фильм из всех, что были в прокате, и они уютно устроились в креслах, хрустя попкорном. Через десять минут с начала фильма Эмма забралась к нему на колени, сказав, что ее сиденье слишком жесткое. А еще через пять минут — уснула. Он обнял девочку и просидел до конца сеанса, не двигаясь, чтобы ей было удобно. И пока все люди, сидевшие в зале, смотрели «Хороший динозавр», Адриан, занявший место в среднем ряду, наблюдал, как меняется выражение лица у маленькой девочки, когда она спит, тихонько посапывая, у него на руках. До конца фильма оставалось минут десять, когда Эмма, повернувшись, уткнулась ему в грудь и пробормотала фразу, которую услышал только он. — Люблю тебя, папочка.