По ту сторону век

В машине стояла непривычная Стайлзу тишина. Он уже и не помнил, когда ехал с кем-то в столь гнетущей атмосфере, когда не находилось подходящих слов для разговора, а все присутствующие неловко отводили взгляды друг от друга. Радио тихо шипело, пытаясь поймать волну и передавая обрывки каких-то песен и голоса ведущих радиошоу. Айзек нервно постукивал пальцами по острому колену и постоянно кусал губы, отводя взгляд от зеркала заднего вида, в которое то и дело посматривал Лиам. А Стайлз сжимал в ладони мобильный и периодически сбрасывал звонки от Лидии. Он прекрасно осознавал, что ребята за него переживают. Знал, что поступает неправильно по отношению к ним, учитывая все сложившиеся обстоятельства. Но Стайлз впервые не мог себя пересилить и делать вид, что все как раньше. Что его больше не задевают чужие слова, что все проблемы решаемы и не требуют больших жертв. Они уже не были подростками, на их плечи рано лег груз ответственности, и только сейчас они в полной мере начали это осознавать. Все это время стая просто выживала как могла. В них бил ключом подростковый максимализм. Они мечтали стать героями, спасителями. Они гордились своими достижениями, оставаясь в тени. Но никто и подумать не мог, что одновременно с этим в будущем придется мириться и с проблемами обычной взрослой жизни. Учеба, работа… Все это больше не получалось отодвинуть на второй план. Нужны были деньги на существование. Они не могли просто уйти жить в лес как стая волков, учитывая, что половина из них даже не была вервульфами. Однако Стайлз видел, что не все это понимали. Он не мог достучаться до каждого и осознавал, что от бессилия просто опускаются руки. Но разве есть смысл биться о бетонную стену? — Ты правда думаешь, что это хорошая идея? — первым подал голос Лиам. Он с беспокойством взглянул на сидящего рядом друга и сильнее сжал пальцы на руле. Озвученная Стайлзом идея оказалась неожиданностью для него самого, но никто не стал спорить, осознавая, насколько тому сейчас непросто. Стайлз запрокинул голову, уставившись на дорогу. Он сейчас ни в чем не был уверен. Все его решения имели совершенно противоположные последствия. Стайлзу казалось, что с каждым разом он совершает все больше ошибок. И сейчас ему хотелось просто спрятаться. Забраться под одеяло, словно маленькому ребенку, и ждать, когда мама прогонит чудовищ из его комнаты. Только теперь эти монстры сидели в его голове. — Я уже давно ни о чем таком не думаю, — глухо ответил Стайлз, не повернув головы. Айзек позади шумно втянул носом воздух, словно пытаясь сильнее прочувствовать безнадегу, которую источал Стайлз — она растекалась по всей машине, забираясь в каждый укромный уголок. Лиам тоже это чувствовал. Он широко раздувал ноздри и обеспокоенно метал взгляд от лобового стекла к сидящему рядом другу и обратно. — Ответь хотя бы на один звонок. — Айзек наконец открыл окно со своей стороны, впуская резкий поток свежего воздуха. Стайлзу показалось, что даже ему самому стало легче дышать, он будто почувствовал запах своих тяжелых эмоций. — Если вы еще не поняли, то мы едем подальше от этого города как раз потому, что я не хочу с ними разговаривать ближайшую неделю. Так что нет, я не стану отвечать на звонки. — Стайлз поставил телефон на беззвучный режим и кинул в бардачок, захлопнув его слишком резко и громко. — Если они будут очень уж волноваться обо мне, то всегда могут позвонить Лиаму, который наверняка поднимет трубку и все им разболтает, потому что вечно чувствует себя виноватым перед стаей хер знает почему. Упомянутый оборотень на секунду вжал голову в плечи и сконфуженно улыбнулся, будто не знал, расценивать это высказывание как комплимент или же оскорбление. Стайлз и сам не знал, что именно имел в виду, но обижать никого точно не собирался. Собственно, как и всегда. Не то чтобы это ему помогало по жизни. Айзек оставил ответ Стайлза без комментария, прекрасно осознавая, что без толку спорить с человеком в подобном настроении. А Стайлз отличался исключительным упрямством. Они продолжили ехать в полной тишине, иногда прерываемой шипением радио и глухими голосами ведущих, которые, по обыкновению, несли какую-то никому не интересную чепуху. Под эти тихие звуки и свист ветра из окна Стайлз и уснул. Он не помнил, что ему снилось. Наверное, впервые за долгое время. Лишь нечеткие образы, какофония голосов, яркие вспышки под закрытыми веками, словно фейерверки. Стайлз видел рыжие локоны Лидии, ядовитые клыки Джексона, горящие решимостью глаза Скотта и обеспокоенного Питера, который, кажется, звал его. — Стайлз… — Далекий глухой голос растекался вокруг подобно горячей патоке. — Стайлз… — Почему Питер вообще звал его? И почему его голос звучал так встревоженно? — Стайлз! Стилински вздрогнул и подскочил на месте, больно ударившись макушкой о боковое окно, к которому прислонился, когда заснул. — Господи, блять, боже мой, — простонал Стайлз, потирая ладонью эпицентр боли и оглядываясь по сторонам в поисках того самоубийцы, который посмел его так напугать. Сидящий рядом Лиам тихо смеялся, оглядываясь на Айзека, который, в свою очередь, не стеснялся и громко заливался смехом, откинувшись на спинку заднего сидения. — Прости. — Айзек выставил перед собой ладони, не прекращая широко улыбаться. — Я просто хотел тебя разбудить и не думал, что ты так резко отреагируешь. — А как я должен был реагировать? — Стайлз медленно выдохнул и осмотрелся по сторонам, замечая знакомую узкую улицу, небольшие дома и виднеющуюся вдалеке границу заповедника. Он дома. — Мы хотели тебе сказать, что приехали, — тихо ответил Лиам, будто боялся разрушить этот хрупкий момент. Стайлз был благодарен друзьям за то, что те ненадолго оставили его наедине со своими мыслями. Наверное, понимали, каково это — спустя долгое время вернуться к родным. А если и не понимали, то очень этого хотели. На извилистую, выложенную большими плоскими камнями дорожку вышла невысокая женщина. Она куталась в длинное черное пальто и чуть подслеповато щурила карие глаза, вокруг которых собирались мелкие морщины. В растрепанных легким ветром волосах мелькала проседь. Стайлз почувствовал, как к горлу подкатывает ком. Он так давно не видел ее. Чувство вины накрыло его словно тяжелое пыльное одеяло. Клаудия не двигалась. Она словно понимала, насколько сейчас ее сыну тяжело сделать первый шаг, хотя сама наверняка задерживала дыхание от переполнявших эмоций. Наконец Стайлз резко распахнул дверь автомобиля и буквально сорвался с места, мгновением позже утонув в теплых материнских объятиях. Ему не было стыдно перед друзьями за подобную слабость. Он невероятно сильно любил свою семью и никогда не стеснялся этого показывать. — Я думала, что мне показалось. — Клаудия немного отстранилась и посмотрела в блестящие глаза сына. — Ты словно вырос на добрый десяток лет. В чем дело, дорогой? Слова встали поперек горла. Так хотелось проводить ее на кухню, сделать крепкий черный чай и высказаться. Поделиться всем, что накопилось за почти полтора года его отсутствия дома. Хотелось прижаться к матери и бесконечное количество раз извиниться за свои ложь и эгоизм. Но Стайлз не мог. И Клаудия поняла его. Она была, наверное, самой лучшей мамой в мире, потому что никогда не давила на Стайлза. Она могла лишь мягко направлять в сторону нужного разговора, не торопила и не настаивала. Клаудия всегда прислушивалась к проблемам своего сына, даже если для остальных они казались пустяком, блажью гиперактивного мальчишки. Когда для окружающих сломанный карандаш был случайностью, не стоящей внимания, для Стайлза это могло стать трагедией. Клаудия всегда говорила, что он должен понимать и принимать свои проблемы, даже если для кого-то это сущий пустяк. Она научила его справляться с практически любыми ситуациями, но Стайлз все еще не мог делиться своими переживаниями ни с кем, кроме матери. Сейчас Клаудия по обыкновению лишь одарила сына понимающей улыбкой и заглянула ему за спину, дав тем самым понять, что они поговорят об этом как-нибудь позже, когда сам Стайлз будет готов. — Не представишь нас друг другу? — Она кивнула в сторону машины. Ребята так и не осмелились покинуть салон автомобиля, наблюдая за воссоединением семьи через окна. Стайлз оценил то, что они подняли стекла, хоть для оборотней это и не было преградой. Этот жест говорил громче любых слов: ребята прекрасно осознавали важность момента для Стайлза. Наверняка они готовы были уехать на пару часов куда-нибудь в лес, если бы Стилински понадобилось побыть вдвоем. — Это мои друзья, — с легкой ноткой гордости произнес Стайлз. Возможно, именно так себя чувствовал Питер, когда его едва обратившиеся волчата начали справляться со своей силой под его чутким покровительством. Раньше Стайлз ни за что не поверил бы, что Хейл может быть внимательным. Но тот сумел приятно удивить даже Лидию, когда провел наедине с каждым обращенным сутки. Многим позже Эрика поделилась со Стайлзом, что Питер отвез ее на озеро за город. Они вместе поохотились, загнали пару зайцев. Питер приготовил их «добычу» поздним вечером на костре. И почти всю ночь они просто говорили, обнявшись на холодном песке. Это то, что было нужно юной волчице, о которой почти не заботились родители. Которая росла без друзей. Стайлз считал, что именно так должны были строиться стайные связи. И пусть позже Питер их совсем не жалел, никто даже не думал всерьез жаловаться на своего альфу. — Добрый день, — вежливо поздоровался Лиам, отвлекая Стайлза от его мыслей, плавно перетекших к Эрике. Он все еще чувствовал себя виновным в ее смерти, хоть и старался этого не показывать. — Я Айзек, а это — Лиам. — Оборотень улыбнулся, и Стайлз был вынужден признать: тот умел выглядеть очаровательно со всеми своими кудряшками и добрыми глазами. — Можете звать меня Клаудией. — Она снова одарила гостей улыбкой и сделала приглашающий жест в сторону дома. — Вы как хотите, а мне срочно нужна огромная кружка горячего чая. Стоило двери распахнуться, как все трое на мгновение замерли. Стайлз — из-за нахлынувших воспоминаний. Айзек и Лиам — из-за неповторимого запаха дома. Здесь витали ароматы свежего печенья с корицей и цветов. Клаудия повесила пальто на вешалке в прихожей и упорхнула в сторону кухни. Знакомое поведение. Женщина давала им время немного прийти в себя, привыкнуть к обстановке, обсудить границы дозволенного. Стайлз мысленно в который раз окрестил Клаудию лучшей на всем белом свете и повернулся к замершим почти на пороге друзьям. Лиам растерянно прижимался спиной к двери, а Айзек, в свою очередь, уставился на виднеющийся из гостиной кусочек ковра. — Вам не стоит так переживать. — Стайлз перекатился с пятки на носок, внезапно ощутив неуместное смущение. — Моя мама классная. — Да, мы заметили, — Айзек мягко улыбнулся. В его глазах солеными волнами плескалось море боли, бередя старые раны. Стайлз прекрасно все понимал, правда. Вот только изменить прошлое он не мог. Зато в его силах было сделать настоящее чуточку лучше. — Ну ладно. — Он громко хлопнул в ладони. — Я чую запах печенья, а это значит, что нам нужно поторопиться, иначе она сама все съест. Поверьте, эта женщина способна на все, — с этими словами Стайлз ввалился в кухню, встретив родительницу у обеденного стола. Клаудия как раз ставила с краю четвертую кружку с чаем. Подальше от печенья, которое она, судя по всему, испекла только этим утром. Стайлз не сомневался, что это его место. — На всех, это верно. — Клаудия продолжала улыбаться, глядя на двоих гостей, остановившихся за спиной сына. — Поэтому кое-кому придется постараться, чтобы вымолить у меня прощения за свое отсутствие. Стайлз раскрыл рот в немом удивлении. Игривое возмущение, готовое сорваться с языка, застряло где-то в горле. Клаудия шутила, конечно же, но в этом была доля правды. Стайлз так спешно покинул родной дом, оставив ее одну. Он знал, что Клаудия не обижается и не злится на него за этот поступок. Она действительно была самой понимающей в этом гребаном мире. Стайлз не заслуживал ее. — Извините, что мы заявились без предупреждения. — Лиам сел за стол первым. Он состроил виноватую мордашку, и даже Стайлзу захотелось потрепать его за щеку — настолько он выглядел мило. — Все в порядке, я всегда рада гостям. — Клаудия хлопотала вокруг них в своем вязаном бордовом платье с длинным рукавом, в котором казалась такой маленькой и хрупкой. Хотя Стайлз знал, что впечатление обманчиво. — Любой на моем месте радовался бы, — продолжила она, примостившись на высокой табуретке прямо напротив Стайлза. — Живу одна. Иногда в гости приходит соседка, но эта пожилая леди вообще никогда не замолкает. Иногда мне кажется, что ей вообще собеседник ни к чему. Его прекрасно заменит стена. Оборотни, поначалу напряженные, заметно расслабились. Лиам постоянно кивал, понимающе улыбаясь, и поглядывал на Стайлза. Стилински знал, что очень сильно похож на мать не только внешностью, но и характером. Айзек почти не разговаривал, но внимательно слушал. Он наблюдал за Клаудией, чуть склонив голову набок, и иногда почти незаметно принюхивался. Стайлз не обладал особым обонянием, но предполагал, что запах дома очень нравится Айзеку. Их окружало спокойствие. Стайлз то и дело отвлекался на мелькавшие на подкорке воспоминания. В кухонном ящике наверху он хранил свои сокровища: несколько фотографий семьи и Скотта, старую монетку, которую нашел на заправке, и маленький деревянный кораблик. Конечно, он долгое время считал, что до его сокровищницы никто не сможет добраться, ведь даже он, пятилетний мальчишка, едва мог вскарабкаться так высоко. А на том диване, что стоял в гостиной напротив телевизора, Стайлз впервые поцеловался. Ему было двенадцать, а Макс оказалась на два года старше. От нее приятно пахло клубникой, и ее длинные каштановые волосы слегка путались в его дрожащих от волнения пальцах. Она всегда звонко смеялась и не считала болтовню Стайлза его минусом. Макс со своей семьей переехала через неделю. До того, как Стайлз решился пригласить ее на свидание. А вот об эту дверь его не слабо приложил Питер под воздействием полной луны. Стайлз тогда чуть в обморок не грохнулся от испуга, ведь тогда Скотт был лишь неделю как оборотнем. — Это моя комната. Стайлз провел пальцами по глубоким бороздам на дереве, оставленным когтями Хейла, и подошел к окну. Небольшое помещение вместило в себя и односпальную кровать в углу напротив двери, и широкий стол, за которым Стайлз ночами проводил больше времени, чем под одеялом, и узкий шкаф, и внушительную пробковую доску на стене рядом. Стайлз был очень любопытным ребенком. Он любил наблюдать за соседями, а потом строить догадки об их жизнях. Так семья Стилински узнала, что через два дома от них живет одинокий мужчина, очень любящий животных. На Рождество они подарили мистеру Томпсону котенка. Чуть позже, когда маленький Стайлз тихо сидел на тротуаре и наблюдал за прохожими, делая пометки в своем мятом блокноте, в доме напротив миссис Уилкинс внезапно стало плохо. Ее муж еще не вернулся с работы, когда женщину настиг инсульт. Стайлз помнил, как спешил домой, как кричал и плакал, невнятно объясняя родителям, что произошло. Сандра Уилкинс больше не могла ходить и часто забывала слова, из-за чего ее речь порой казалась неразборчивой. Но благодарность Стайлз услышал и понял. Он мечтал стать таким же, как его отец. Ноа Стилински был отличным шерифом, замечательным отцом и верным мужем. Конечно, у всех есть свои недостатки, но Стайлз верил, что его мама не могла полюбить недостойного мужчину. Сам юноша едва помнил их совместные воскресные прогулки в заповеднике. Когда со Скоттом случилась «волчья проблема», Стайлз впервые почувствовал себя по-настоящему нужным. Пригодились и его детская доска, и неуемное любопытство. Теперь, спустя пару лет, он осознал свою глупость. Конечно, его немного занесло, ведь у какого нормального подростка лучший друг — настоящий оборотень? Тогда это казалось захватывающим приключением. Сейчас Стайлз удивлялся, как умудрился выжить. Родной дом пробуждал множество воспоминаний, в которых Стайлз практически утопал, погружаясь глубоко в свои мысли. Он очнулся, когда Айзек щелкнул пальцами перед его носом. — Мне здесь нравится, и твоя мама замечательная, но ты все еще уверен, что это хорошая идея? — Искреннее беспокойство друзей немного успокаивало, и Стайлз медленно выдохнул, возвращаясь в реальность. Он мог с этим справиться. — Я думаю, что не зря взял вас с собой. — Он улыбнулся замершему неподалеку от них Лиаму. — Кому-то повезет спать на кровати, а остальным придется ютиться на полу. Тянем жребий? Айзек заметно расслабился, когда заметил, что его друг больше не выглядит так, словно вот-вот расплачется. Если Стайлз говорил, что он в порядке, следовало к нему прислушаться, ведь сам Айзек прекрасно знал, как порой раздражает излишняя забота. Его бывший альфа поначалу был чрезмерно приставучим. — Я думаю, что ты спишь на кровати, — наконец подал голос Лиам. — Раз уж это твоя комната. К тому же ты среди нас троих единственный человек. Нас проблемы со спиной будут беспокоить куда меньше. — Что ж, это не я предложил, так что возражения не принимаются. — Стайлз хлопнул в ладоши, широко улыбнувшись. Он задвинул все свои переживания подальше. У него еще будет время заняться самобичеванием, а сейчас нужно собрать в кулак всю свою выдержку, потому что впереди — самое сложное. Клаудия уже через полчаса сидела внизу на узком диване, готовая к выходу. Ее волосы были убраны в аккуратный пучок на затылке, мягкий теплый свитер казался на пару размеров больше положенного, что добавляло ее образу какой-то домашней мягкости. Клаудия держала в руках пальто и убирала с потрепанных рукавов мелкие катышки. — Мы можем ехать. Стайлз осторожно коснулся плеча матери и слегка сжал пальцы. Клаудия слегка вздрогнула и улыбнулась ребятам, поднимаясь. — Уверены, что не хотите остаться дома? — Она посмотрела на Айзека и Лиама. — Это не очень интересное времяпрепровождение, я знаю. — Мне и самому следовало бы туда съездить, если честно. — Айзек неловко переступил с ноги на ногу, глядя в сторону окна, будто стыдился чего-то. — Просто… Все как-то времени не было. — А я просто подожду в машине, мне вовсе не сложно. — Лиам ободряюще улыбнулся и протянул к Стайлзу руку, которую тот решительно сжал. Лиаму все еще требовалась поддержка, он чувствовал себя неуютно, не на своем месте. Лиам считал себя омегой из-за шаткого положения в стае Хейла, и Стайлз всеми силами старался это исправить. Клаудия никак не прокомментировала отношения ее сына с младшим из их компании. Она бросила Стайлзу ключи от машины и первая покинула гостиную. Парни последовали за ней, и чуть позже все разместились в салоне небольшого «Форда». Эта машина принадлежала Ноа, как и старый джип Стайлза, который до нынешних дней, увы, не дожил. В дороге никто не решился заговорить. Обычно болтливая Клаудия смотрела в окно на проносящиеся мимо дома и деревья. Она была необычно задумчива, но Стайлз решил поговорить об этом позже наедине. Сам он тоже не спешил заводить разговор. Атмосфера в салоне автомобиля не была гнетущей, просто каждый погрузился в себя. Даже Лиам притих — кусал ногти и хмурился, будто мысли приносили ему физический дискомфорт. Вскоре впереди показались высокие резные ворота. Стайлз мягко затормозил и выкрутил руль вправо, медленно въезжая на прилегающую парковку. Помимо них, там стояла только одна машина. Скорее всего, смотрителя кладбища. Стайлз повернул ключ зажигания, глуша двигатель, и повернулся к Лиаму, который сидел позади Клаудии. — Уверен, что хочешь остаться? — Уверен, что буду там лишним. — Лиам понимающе улыбнулся и протянул руку, сжав сильными пальцами плечо Стайлза. — Я не в обиде, просто мне там не место. — Если что, ты нас не сильно потревожишь, — сказала Клаудия, взглянув на Лиама с мягкой, заботливой полуулыбкой. Юноша благодарно улыбнулся в ответ. Они втроем покинули автомобиль. Холодный ветер тут же забрался под одежду, заставляя поежиться от побежавших по коже мурашек. Клаудия сильнее запахнула пальто и ровной уверенной походкой направилась к воротам. Выдержке этой женщины мог позавидовать любой, Стайлз был в этом уверен. Айзек шел позади. Он выглядел неуверенно и даже напуганно. Казалось, с каждым шагом его решимость посетить это место таяла под каким-то внутренними противоречиями. — Мне в другую сторону. — Айзек привлек внимание Стайлза, придержав его за рукав куртки. Он указал на тропинку, уходящую вправо. — Конечно. Увидимся позже? Кивнув друг другу, ребята разошлись в разные стороны. Стайлз поспешил догнать Клаудию, лишь раз обернувшись — застывший на месте Айзек безэмоционально уставился на одну из могильных плит. Может, позже они поговорят об этом. У них в городе располагалось два кладбища. Сейчас они были на старом, которое мало кто посещал, поэтому дорожки здесь заросли высокой травой. Стайлз не помнил, куда точно идти — не приходил сюда со времен выпускного класса. Он понимал, что поступает неправильно по отношению к матери, которой приходилось справляться со всем в одиночку. Почему-то после того, как некий Дерек посетил его сны, мысли все чаще возвращались в родной город. Стайлз думал о матери, об отце, могилу которого давно не посещал. А еще в голове всплывал образ племянника Питера. Слова, брошенные в пылу ссоры, горящие голубым огнем глаза, низкий звериный рокот. Стайлз боялся сравнивать свое внезапное сновидение с реально существующим человеком, но что-то упорно беспокоило его. Внезапно Клаудия остановилась, и Стайлз едва не врезался в нее, вновь погрузившись в свои невеселые мысли. «Любящий муж и отец», — было написано на могиле Ноа Стилински. Неподалеку лежал букет свежих цветов — иногда сюда забредали обычные горожане, чтобы отблагодарить бывшего шерифа их округа. — Смотри, кто сегодня со мной, — тихо произнесла Клаудия, присаживаясь на корточки, чтобы прихваченной с собой тряпкой протереть холодный камень с выгравированными на нем словами. Стайлз стоял в паре шагов от могилы, пока мать заботливо приводила в порядок небольшой участок земли, вырывая сорняки и убирая мусор, который нагнал сюда ветер. Клаудия тонула в своем одиночестве, но наотрез отказывалась заводить новые знакомства. Однажды она сказала, что отдала свое сердце одному мужчине и у ее больше не осталось ничего, что можно было подарить кому-то другому. В какой-то мере Стайлз даже завидовал своим родителям. Они так искренне и сильно любили друг друга… Пожалуй, сравниться с ними могли только волки, находившие свою истинную пару. Например, Скотт жить не мог без Эллисон, хоть та и не совсем его понимала. В итоге МакКолл всегда возвращался к ней, сколько бы раз они ни расставались. Стайлз надеялся, что и в этот раз у них все образуется. — Он даже привез с собой друзей, представляешь? — Клаудия грустно улыбалась, опустив голову. Стайлзу не нужно было видеть, чтобы знать: она плачет. Сколько бы лет ни прошло, эта рана никогда не затянется. Стайлз наконец шагнул вперед и сжал плечо матери. — Привет, пап. — Голос подвел Стайлза, но ему не было стыдно за свою слабость. Какое-то время они говорили по очереди. Клаудия делилась своими рутинными новостями, а Стайлз признался, что влюбился в кого-то совершенно недостижимого. На его откровенность Клаудия никак не отреагировала, за что Стайлз был ей очень благодарен. Они рассказали еще о каких-то недавно произошедших мелочах, после чего Клаудия не без помощи Стайлза поднялась. Все-таки возраст давал о себе знать. — Оставлю вас наедине. Сегодня с меня хватит. — Украдкой вытирая глаза, она направилась в сторону машины, где остался ждать Лиам. Стайлз чувствовал себя неуютно. Раньше он часто приезжал сюда, чтобы излить душу. Усаживался прямо на землю и говорил обо всем, что его тревожило, о чем не смел рассказывать Клаудии. — Не знаю, как бы ты отреагировал, будь сейчас здесь, — вздохнул Стайлз, рассматривая свои ладони. — Гордился бы мною? Навряд ли. — Он покачал головой и недовольно поджал губы. — Я не стал поступать в полицию, как хотел изначально. С факультета, где я учился, меня выгнали. Я не смог уберечь девушку, которая меня вроде как любила. По-своему, конечно. Внезапно поднявшийся ветер заставил Стайлза обхватить себя руками. Он втянул голову в плечи, чувствуя, как в горле образовывается ком, мешающий дышать. — Я влюбился в того, кого даже не существует. — Голос вновь сорвался. — Я подвел свою стаю, своих друзей. Я подвожу маму… Стайлз низко опустил голову. Он дал себе небольшую передышку —переживания, накопившиеся за последнее время, внезапно нахлынули на него с новой силой. — У нас с отцом были сложные отношения, — вдруг раздался за спиной голос Айзека. Стайлз вздрогнул, но не стал оборачиваться. — Он считал меня виновным в смерти матери во время родов. Постоянно называл выродком. Почти каждый наш ужин заканчивался рукоприкладством. Айзек замолчал и подошел ближе. Стайлз чувствовал плечом чужое тепло. Он надеялся, что Айзек точно так же чувствует его присутствие и поддержку. — Я помню твоего отца. — Айзек тоже смотрел на могильную плиту с искренним сожалением. — Он — единственный, кто действительно забеспокоился о моих синяках. Даже как-то пытался помочь, но я отговорил его. Мне казалось, что лучше жить с таким отцом, чем в детдоме. — В чем-то ты, наверное, был прав, — хрипло отозвался Стайлз. — Я убил его, едва обратившись. — Айзек сжал руки в кулаки. Его глаза блеснули золотым. Кажется, он едва мог простить себя за содеянное. — Шериф ни за что не одобрил бы это. — Ты зря винишь себя. — Стайлз повернулся к другу и взял его крепко сжатый кулак в ладони. — Твои глаза говорят о том, что ты не убивал невинного человека. Может быть, тебе все еще сложно это принять, но твой отец заслужил это. Какое-то время они молчали. Айзек тяжело дышал, пытаясь не сорваться и не допустить обращения. Стайлз бормотал что-то успокаивающее и непрерывно гладил горячие ладони Айзека, пока не убедился, что волчьи клыки больше не впирают, а глаза — не отсвечивают, словно два тусклых фонаря. — Удивительная вы семья, Стилински. — Айзек усмехнулся и благодарно погладил Стайлза по щеке. — Идем, нужно возвращаться в дом. Не хочу заставлять твою маму грустить еще больше. Нужно ее чем-нибудь отвлечь. — О, у меня есть парочка идей. Стайлз улыбнулся и подтолкнул Айзека вперед. Он обернулся почти у самых ворот, отыскав взглядом знакомую могилу. Он хотел сентиментально сказать на прощание что-то. Например, банальное «спасибо». Но вовремя сдержался и вышел следом за оборотнем. Теперь он будет чаще здесь бывать, Стайлз в этом уверен.

***

— Стой, подожди, это не сюда надо было! — Боже мой, Лиам, откуда ты вообще достал это? — Стайлз, прекрати облизывать пальцы, это неприлично! Все вместе они собрались на крохотной кухне в доме Стилински и пытались совместными усилиями приготовить что-нибудь съедобное на ужин. Вот только получалось это не так хорошо, как хотелось. Айзек перепутал приправы, и теперь соус был взрывной как настоящая лава. Лиам где-то отыскал пачку корицы и выронил все содержимое в кастрюлю с картофелем. Ну а Стайлз просто таскал вкусности из-под руки Клаудии, за что постоянно получал деревянной лопаткой по лбу. Несмотря на провал, им было весело и уютно. Лиам наконец расслабился. Айзек больше улыбался. А сам Стайлз забыл все свои волнения и наслаждался этими спокойными мгновениями дома. — Так, все. — Клаудия отбросила в сторону цветастый фартук. — Кто за то, чтобы заказать пиццу? Решение было единогласным, и уже спустя двадцать минут они наслаждались вкусной и вредной едой. Лиам рассказывал о своем родном городке, который был чуть меньше Бейкон Хиллс. Айзек на все вопросы загадочно улыбался и качал головой. Стайлз пару раз пнул его под столом, чтобы Лейхи перестал вести себя как засранец и соизволил хоть немного поговорить с Клаудией. — Я помогу с уборкой, а вы двое пока займитесь своими спальными местами, никто не собирается за вами ухаживать. — Стайлз выпроводил оборотней с кухни, дав тем самым понять, что им с матерью нужно побыть наедине. Спасибо, что они были такими понимающими волчатами. Какое-то время они молча убирали все со стола. Стайлз складывал недоеденную пиццу в контейнер, а Клаудия мыла стаканы из-под сока. Но, как и всегда, она была инициатором разговора, и Стайлз едва не устыдился. — Так, значит, с той девушкой, Эрикой, все кончено? — Клаудия стояла, повернувшись к раковине, но в руках ничего не держала. Она словно давала сыну немного личного пространства и времени, чтобы тот смог решиться на этот разговор. — Можно сказать и так, — ответил Стайлз, едва справившись с дрожью, охватившей тело. Воспоминания об Эрике все еще были болезненными. — Мне вроде как нравится кое-кто другой. — И это не один из этих замечательных ребят? — Клаудия обернулась и кивнула наверх, намекая на их гостей. — Нет, это просто мои друзья, — недолго думая, отмахнулся Стайл и вздохнул от облегчения — Клаудия не стала прямо спрашивать, кто его пассия. — Мне показалось, что Айзек иногда заглядывается на тебя. — Клаудия мягко улыбнулась. — Может, если ты влюблен в кого-то недостижимого, то стоит обратить внимание на кого-нибудь другого? Стайлз удивленно покосился в сторону лестницы, ведущей на второй этаж. Он был уверен, что парни наверху все прекрасно слышали. Из-за этого стало немного неловко. — Мам, я не думаю… — Я вовсе не лезу в твои личные дела, — мягко прервала его Клаудия. — Я ведь не вынуждаю тебя признаваться в том, чего ты по каким-то причинам говорить пока не желаешь. У детей всегда есть секреты от родителей, и я не хочу, чтобы ты чувствовал себя виноватым, если не можешь что-то рассказать. Я всегда буду рядом, Стайлз. Клаудия протянула руки, и Стайлз шагнул вперед, ныряя в теплые материнские объятия. Он действительно чувствовал вину перед матерью за всю сказанную ложь. Но Стайлз понимал, что еще рано. Он не готов к этому, даже если его мать — самый понимающий человек на всей планете. — Ладно, тебе стоит подняться наверх. Я немного почитаю и лягу спать, а вы не засиживайтесь до утра. — Поцеловав Стайлза в щеку, Клаудия настойчиво выпроводила его из кухни. Ему не оставалось ничего, кроме как пожелать ей доброй ночи и все же отправиться в свою комнату, где его ждали парни. Айзек по-хозяйски лежал на кровати, а Лиам сидел на широком подоконнике. Он все еще привыкал к посторонним запахам в доме, поэтому чаще держался поближе к открытым окнам. — Извините, она про вас ничего не знает, иначе была бы деликатнее. — Стайлз смущенно пожал плечами, плотно закрывая за собой дверь. — Ну, возможно, я пялился на тебя чаще обычного, — подметил Айзек таким тоном, словно они обсуждали, какой хлеб купить на ужин. Лиам едва слышно прыснул, явно не соглашаясь с высказыванием старшего оборотня. — Ты ставишь меня в неловкое положение, — недовольно пробормотал Стайлз, скрывая за раздражением внезапное смущение. Он не привык к столь явному вниманию посторонних к себе. Да, у него бывали интрижки. Он даже умудрился завести себе девушку-оборотня. Но все равно чувствовал себя неуютно под чужими взглядами. Каждый раз казалось, что он просто надел футболку наизнанку, поэтому на него пялятся. — Как тебе удается быть таким наглым и таким неуверенным в себе. — Айзек спустил ноги на пол и оперся локтями на свои колени, внимательно оглядывая друга перед собой. Лиам всеми силами делал вид, будто его очень заинтересовал пейзаж за окном. — Стайлз, мы это обсуждали. Нет ничего такого в том, что я оцениваю тебя как парня, но лезть к тебе в штаны я не собираюсь. — Господи, мы можем не обсуждать это при посторонних? — Стайлз покосился на мирно сидящего на подоконнике Лиама. — Прости, я не имел в виду, что ты мешаешь. — Да я понимаю. — Лиам пожал плечами и улыбнулся, повернувшись к друзьям. — На самом деле довольно забавно наблюдать, как вы отрицаете сексуальное напряжение между вами и прикрываетесь дружбой, чтобы не наломать дров. Стайлз возмущенно распахнул рот. Такого он не ожидал от обычно тихого и кроткого Лиама. Но, возможно, тот вел себя так только при стае Хейла. В этом была определенная логика. — Поверить не могу! — воскликнул Стайлз, картинно взмахнув руками. — Ты слишком маленький, чтобы даже думать об этом. Я все сказал. — Стайлз, мне девятнадцать, — усмехнулся Лиам. Айзек поддержал его тихим смешком и поднятым большим пальцем. — К тому же я ведь вас не осуждаю. Очень разумно с вашей стороны не переводить дружбу в горизонтальную плоскость. Казалось, Лиам становился увереннее с каждым произнесенным словом. В отличие от Стайлза, который медленно багровел от смущения. Эти двое как-то очень внезапно спелись, на пару подкалывая Стилински. Стайлз даже не знал — радоваться ему или огорчаться такому исходу. — Это просто возмутительно, чтоб вы знали, — наконец сказал он. После чего подошел к кровати и за ногу стащил Айзека на пол, занимая свое законное место. Сегодня мягкий матрац заслужил только он. Они еще долго не могли уснуть. Тихо переговаривались в темноте и на скорость угадывали образы, которые появлялись на потолке комнаты от фар проезжающих мимо машин. Стайлз чувствовал себя счастливым. Наверное, впервые за долгое время он был так расслаблен. Навязчивый рой беспокойных мыслей не тревожил его, больше не хотелось срываться с места и бежать неизвестно куда. Все было в порядке. Однако ночью произошло кое-то странное. После Дерека Стайлзу давно не снились сны в принципе, и его это не особенно беспокоило. Он высыпался, и кошмары не посещали его. Что могло быть лучше? Но этой ночью обрывки ярких видений набросились на Стайлза, словно стая голодных волков на свежее мясо. Лилась кровь, кто-то вдалеке отчаянно кричал. Но Стайлз смог только зацепиться за образ Дерека. Реального или из сновидений — он понять не мог. Что-то происходило. В груди разрасталось неизвестное Стилински чувство. Надувалось, как воздушный шарик, давило на ребра и легкие, мешая дышать. Скреблось внутри черепной коробки, путая мысли. Стайлз подскочил с кровати, когда его накрыла паника. Он едва мог дышать, хватался за края спутанного в ногах одеяла и слепо шарил взглядом по комнате. Темноту перед глазами разогнал Айзек, который рывком прижал друга к себе настолько сильно, что выбил оставшийся в легких воздух. Стайлз жадно вдохнул, и комната закружилась перед глазами словно адская карусель. — Принеси воды, — прозвучал голос Айзека сквозь шум в ушах. Тревога не отпускала, сжимая грудь стальными тисками. Казалось, будто это никогда не закончится. В какой-то момент Стайлз подумал, что рана на боку вновь открылась и кровоточит, пачкая чистые мамины простыни. Спустя несколько безумно долгих секунд губ коснулась прохладная кромка чашки, и Стайлз сделал большой глоток, пальцами вцепившись в запястье Айзека. Холодная вода немного привела Стилински в себя, постепенно возвращая его в реальность — два оборотня с беспокойством смотрели на своего друга. — Я в порядке, — прохрипел Стайлз, медленно отпуская Айзека, и осторожно коснулся своего бока, проверяя. К счастью, ткань была сухой и без единого намека на кровь. — Просто приснился кошмар. — Ты нас здорово напугал. — Лиам сел на пол рядом с кроватью и невольно протянул руку. Стайлз знал, что оборотням важна тактильность внутри стаи, поэтому не стал отодвигаться, хотя подобная мысль и промелькнула в голове. — У всех бывают плохие сны, — отозвался Стайлз с легким раздражением в голосе. — Ладно. — Айзек сжал пальцами плечо Лиама, который выглядел несколько виноватым. — Давайте ложиться спать, ребята. Стайлз понимал, что поступает жестоко по отношению к ним, но сейчас ему просто хотелось, чтобы его оставили в покое. Из головы не выходили образы, преследовавшие его в этом коротком жутком сне. Казалось, будто он упускает что-то важное. Невеселые мысли не давали покоя до самого утра. Стайлз наблюдал за тем, как комната медленно озаряется первыми лучами солнца. Смотрел на спящих возле кровати оборотней. Несмотря на всю эту домашнюю идиллию, чего-то не хватало. Из жизни Стайлза будто выдрали огромный кусок, оставив лишь неровные края черного провала. Только Стайлз даже не представлял, что это могло быть. От вязких, словно подтаявшая карамель, размышлений его отвлек сонный голос снизу: — Я думал, что все прошло хорошо. Айзек со смесью тревоги и задумчивости смотрел на друга. Стайлзу хотелось развеять переживания оборотня, сказать, что все хорошо. Но это было бы откровенным враньем. Стайлз давно не был в порядке. И проблема, что он сам не знал, какого черта с ним происходит. Собирались ребята очень быстро. Клаудия приготовила им в дорогу несколько сэндвичей, а потом долго и крепко обнимала сына на пороге дома, едва сдерживая слезы. Стайлзу тоже не хотелось покидать ее, но еще ночью он кое-что уяснил для себя. Если он хотел разобраться с тем, что творилось в его голове, то первым делом нужно поговорить со своей стаей. Только они знали его достаточно хорошо, чтобы развеять страхи. Стайлз винил себя за мысли, которые посещали его какие-то сутки назад. Он действительно задумывался о том, чтобы бросить своих друзей. Это совершенно не вязалось с его обычным поведением и сильно настораживало. Во всем происходящем нужно было разобраться, поэтому он без колебаний принял решение вернуться. Как бы больно ему ни было оставлять Клаудию одну. Снова. — Береги себя, — прошептала она так тихо, словно знала о сверхчувствительном слухе оборотней и хотела, чтобы это мгновение принадлежало только им двоим. Стайлз проглотил ком в горле и вернулся к друзьям в машину. Он старался не смотреть в зеркало заднего вида, потому что прекрасно знал, что там увидит. Клаудия будет стоять на крыльце до последнего, пока автомобиль окончательно не скроется из поля зрения за первым поворотом. Стайлз знал, что Клаудия сейчас плачет. Он не мог этого вынести. Лиам и Айзек за все утро не сказали ему ни слова. Вроде не обиделись. Парни словно давали ему время прийти в себя. Только спустя пару часов езды Айзек внезапно встрепенулся и шумно втянул носом воздух. Он выглядел взволнованным и, возможно, слегка испуганным. — Стайлз, останови машину. — В голосе послышались хриплые, рычащие нотки. Стилински обеспокоенно взглянул на друга, но послушно съехал на обочину. — В чем дело? — Он всмотрелся в глаза Айзека, но не увидел там желтых всполохов, означающих слабый контроль оборотня. Его друг был в порядке, но его беспокоило нечто другое. — Я чувствую… — Кровь, — ошеломленно закончил за него Лиам. Он тоже тревожно вглядывался в темную гущу деревьев по правую сторону. — Человеческую кровь? — осторожно уточнил Стайлз, хотя знал ответ наперед. Оба оборотня только утвердительно кивнули, растерянно переглядываясь между собой. — Хорошо, замечательно. Только убийства нам тут не хватало, — с легким раздражением произнес Стайлз, накидывая на плечи теплую кофту. — Идем. Они вместе покинули салон, и Стайлз невольно попытался принюхаться. Конечно же, он никакого запаха крови не почувствовал, но сейчас даже порадовался тому, что у него нет звериного чутья. Навряд ли он был бы в восторге. Айзек осторожно шел впереди как обладатель самого острого нюха. Стайлз — позади него, а Лиам завершал процессию. Уже спустя пять минут они вышли на небольшую поляну, едва освещенную солнцем из-за поваленного дерева, которое застряло где-то наверху в ветвях своих собратьев. Стайлз осторожно шагнул вперед, выходя из-за спины замершего на месте Айзека, и сам остановился, едва не споткнувшись о высокий корень. Девушка перед ними была привязана к стволу дерева. Кровь из ровного глубокого пореза на шее запеклась, представляя собой жуткое зрелище. Голова была крепко зафиксирована веревкой, раскрытые, пустые глаза — обращены к небу. К горлу резко подступила тошнота, и Стайлз наклонился вперед, опираясь о какой-то трухлявый пень. Его вырвало тем немногим, что успел съесть на завтрак. Но вдобавок его тут же догнали безрадостные мысли: что же теперь делать? Потому что с другого конца поляны на него мертвыми глазами смотрела Дженнифер.