Спящий (Sleeping Man)

Среда 3. Лизе Кадди позвонили в 2:55 в среду после обеда. В ее кабинете шло согласование бюджета с главой хозяйственной части, но, вслушавшись в слова собеседника, она взглянула женщине в глаза и кивнула в сторону двери. Заведующая хозяйством намек поняла, собрала свои бумаги и ушла. — Да, — сказала Кадди в телефон лишенным эмоций тоном, спокойно и профессионально. — Где?.. Да... Вам нужно, чтобы я..? Да, я поняла. Спасибо, что сразу же позвонили. Она медленно повесила трубку, не попрощавшись, а затем связалась с приемной. — Придержите все мои звонки на ближайшие полчаса, — распорядилась она. Встав, она отошла от стола, прислонилась головой к оконному стеклу и, обхватив себя руками, ждала. Ждала, что что-то произойдет. Она казалась лишившейся мыслей, неспособной чувствовать, опустошенной единственным неопровержимым фактом, который затопил все пространство внутри нее, захватил весь кислород в комнате. Взяв себя в руки, Кадди вышла из кабинета, миновала администратора, который попытался было ей что-то сказать, но передумал, и вошла в лифт, где нажала кнопку с пометкой четыре. 4. Ребята сидели втроем на диване Уилсона, тесно прижавшись друг к другу, и обсуждали последние полученные данные. Уилсон только что сообщил им, что ближайшим поездом отправляется в Бостон, и уже снял телефонную трубку, чтобы заказать билет, как услышал щелчок открывающейся двери. На крошечную долю секунды Уилсон испытал что-то вроде Павловского рефлекса. Только один человек открывал без стука дверь к нему в кабинет, и потому его сердце заколотилось сильней безо всякой разумной причины. Он развернулся к двери с выражением крайнего облегчения и счастья на лице. Но это был не Хаус, в кабинет вошла Лиза Кадди. Одного взгляда на нее хватило, чтоб все разговоры прекратились. Уилсон повесил трубку на рычаг и улыбнулся, как бы говоря: "А, это всего лишь ты". Кадди замешкалась на пороге. — В чем дело? — спросил Уилсон во внезапной тишине, как будто улыбкой и вопросом, заданным в лоб, мог изменить природу того, что она собиралась сказать. Кадди закрыла за собой дверь и слегка прислонилась к ней, заведя руки за спину, чтобы скрыть любые признаки эмоций. — Они нашли мотоцикл Хауса, — сказала она просто. Кэмерон начала чуть покачивать головой. Чейз закрыл глаза и мягко опустил руку на ее колено. — Где? — спросил Форман, и Уилсону захотелось его обнять за дерзкие нотки, прозвучавшие в голосе. Кажется, Кадди было трудно говорить дальше. Она сделала два глубоких вдоха. — В гавани Бостона, — наконец произнесла она. — По всем признакам, он съехал с холма, опоры под мостом Мистик, сорок футов до поверхности воды (12 метров — прим. перев.). — Значит, вчера кто-то угнал его байк и... — начал Уилсон, но Кадди перебила его. — Он лежал там несколько дней. Они только отыскали его, потому что сейчас полнолуние, и волны ниже обычного. Скорее всего, он был там всю неделю, с прошлой среды — это все, что они знают. Кэмерон уже открыто плакала, тихо всхлипывая, спрятав лицо в ладонях. Чейз тоже выглядел пораженным, он убрал ладонь с ее колена и обхватил себя руками, погружаясь в свое личное горе. Форман уперся локтями в колени и опустил голову на сцепленные руки, глядя в ковер. Все молчали. — Ладно, — сказал Уилсон после краткой паузы, дробно постукивая большим пальцем по записной книжке, едва способный скрыть свое раздражение. — Значит, кто-то украл мотоцикл неделю назад и сбросил его в океан. Это ничего не доказывает. Он осознал, что повысил голос, поднялся на ноги и обогнул свой стол, чтобы явственней противостоять Кадди. Она, кажется, не понимала. — Джеймс, — глухо начала Кадди, ее глаза молили его остановиться. — Я знаю, ты… — Нет! — ответил Уилсон. — Ты совершенно ничего не знаешь, — ему необходимо было подчеркнуть этот момент. Убедиться, что она поняла: он уверен, что Хаус не мертв. Он развернулся и смёл рукой все мелкие безделушки со стола, которые собирал годами. Они пролетели через комнату к двери, и Кадди сделала полшага назад. — Так прекрати делать этот свой вид! Прекрати говорить, что… прекрати это говорить. Это ничего не значит. Он мог, он мог бы... он мог зайти в придорожный магазин, и кто-то угнал его байк, пока он покупал шоколадный батончик. Откуда тебе знать, что этого не было? — его логика была неопровержима, что позволило послать ей полный триумфа взгляд. — Джеймс, — она протянула руку, чтобы дотронуться до него, но он увернулся и встал к ней спиной — к ним всем — потому что иначе признал бы свое поражение. — Джеймс, трость… его трость все еще была на байке. Нет. Только не это. Это было, как если бы она сказала, что они нашли руку Хауса, или его ногу. Только… не это. Он заговорил снова, уверенный, что был спокоен, но на самом деле, должно быть, кричал. — Нет. Он не мертв. Потому что он был здесь. Он был здесь несколько дней назад, и сейчас он не мертв. В этом нет смысла! Голос Хауса, звучавший из автоответчика пять минут назад, когда он последний раз звонил ему в квартиру. Открытки Хауса, все еще поджидающие в случайных местах, — одна из них вставлена в нагрудный карман Уилсона прямо сейчас. Почему они не видят, как нелогично звучит, что Хаус мертв? Он действовал разумно и уверенно, он указывал на Кадди и заставлял ее отступать к двери, пока его не оттолкнул Форман: — Не убивай посланника, дружище. Спокойней, это не ее вина, — и прежде чем осознать, он коротко врезал Форману, ощущая, как это сладко, сладко ударить кого-то: плоть против кости, жестоко и болезненно, а затем Кадди открыла дверь, и все вышли, и он остался с ней наедине. Он стоял абсолютно неподвижно, тяжело дыша, уставившись в пол, а затем двинулся с места, рывком распахнул балконную дверь и подошел к перегородке, которая отделяла его территорию от территории Хауса. Там он остановился, глядя на балкон Хауса, на север, упершись руками в кирпичи и сгорбив плечи. Может, он так и стоял бы тут часами, если бы не услышал шорох открывающейся двери и не почувствовал позади присутствие Кадди. — Они отправили водолазов на поиски тела, — дрожащим голосом произнесла она. Он осознал, что она плачет, плачет в полнейшей тишине. Он ощущал ее дрожь, практически чувствовал запах ее горя: запах слез, смешанный с духами. — Мне так жаль, — сказала она тихо и бесконечно грустно. И положила руку ему на плечо. — Джеймс, мне ужасно жаль. Наконец смысл ее слов достиг его: водолазы ищут тело, Господи, он был на этом мотоцикле! — он молча развернулся, обнял ее за талию и, притянув ближе, на минуту перестал дышать. — Боже, — прошептал он, зарываясь лицом в ее волосы. — Что мы наделали? Что же мы наделали?