Из огня, да ...

      Пронзительно голубое небо с лёгкими облачками и поляна, сплошным ковром покрытая цветами. Яркая праздничная картинка, она пестрит чистыми и светлыми красками. На фоне этого изобилия взгляд не сразу замечает одинокую фигурку в лёгком белом платье. Девушка, с удивительно длинными волосами цвета спелой пшеницы, сидит спиной к наблюдателю, на голове у неё лёгкая летняя шляпка с широкими полями. Лица девушки не видно, но почему-то появляется уверенность, что она улыбается и что у неё очень хорошее настроение.       — Спасибо, Паша, ты всё сделал как надо…       Сон уходит, словно кто-то повернул выключатель. Пару минут продолжаю неподвижно лежать на кровати, пытаясь проанализировать сон, что мне приснился только что. Обычно сновидения быстро забываются, но этот прочно врезался в память, и я догадываюсь почему. Дело в том, что я уже слышал пару раз об этой самой поляне и загадочной девушке на ней, поэтому я практически уверен, что могу сказать, Кто именно нанёс мне визит. Удивительно, что она довольна сделанным мной, честно говоря — это неожиданно для меня. Мне как-то думалось, что за разгром Мусаши меня по головке не погладят, а тут, надо же, спасибо сказали.       Но это ещё не всё. Почему-то во мне поселилась уверенность, что моё пребывание в этом мире подходит к концу. Знаете, что-то типа: «Мавр сделал своё дело, мавр может уходить». А наворотить я тут успел многое, с этим и не поспоришь. Кстати говоря, Толик, почитай, с самого абордажа Мусаши ходит какой-то странно задумчивый, сначала я не придал этому значения, но, видимо, зря — его усилившаяся в последнее время рассеянность начинает меня пугать. Нужно будет поговорить с ним. Но это пока подождёт, а сегодня у нас экскурсия!       Признаться, вначале я сам офонарел, когда Мусаши деловито так объявила, что раз уж война отменяется, то она хочет посмотреть Питер и Москву своими глазами. К счастью, от путешествия в шестьсот километров мне всё-таки удалось её отговорить, но вот прогулку по Петербургу она себе продавила с упорством линкора. Седых, услышав про эту идею, сделал глаза «какающего котика», почесал в затылке и ломанулся на консультации с начальством. Вернулся через полчаса с абсолютно обалдевшей рожей и выдавил из себя что-то типа: «Нехай едет, едрён батон, тока корпус пущай тут оставит». Ну, логично, куда она его ещё денет-то?       Сюрпризы на этом не закончились. Мало того, что сопровождать свой Флагман явилась фройляйн Бисмарк во всей своей красе, так ещё и на пристани Кронштадта, возле Петровского парка, где мы пришвартовались и должны были перейти на катер, который отвезёт нас в город, непринуждённо прогуливалась подозрительно знакомая блондинистая особа в тёмном вечернем платье. Не успел я открыть рот, как Конго, а это была именно она, неловко, но с большим энтузиазмом подхватила меня под ручку и заявила, что пойдёт с нами. Сюрприз. Вы бы видели личико Мусаши. Снайперский выстрел Конго по себе она явно не простила, но разборки на глазах у толпы народа затевать всё же не стала. Она просто в точности «отзеркалила» манёвр Конго и уставилась на неё вызывающим взглядом. Приплыли, чую, экскурсия будет интересной…       Наверно, вести Туманниц в музей авангардизма было не самой лучшей идеей, хотя, о чём это я, идея была откровенно, глупая. А если взять в расчёт то, что её автор, хитромордый Седых, перед самым музеем очень профессионально испарился, вероятность диверсии видится практически стопроцентной.       Итак, представьте картину: около странной, скособоченной и перекрученной полосы металла стоит экскурсовод, неопределённого возраста мадама в очках с тяжёлой оправой, и вдохновенно вещает о гениальности очередного скульптора, изваявшего подобное. Мне эта железяка напоминает о внутренностях «бабуинского» внедорожника, доблестно подорванного нами радиоуправляемым фугасом как-то в Африке. Взрывчатки в том фугасе было… ну, скажем так, танку бы хватило за глаза. Но речь сейчас не о том. Напротив «экспоната» стоит стайка девиц в разнообразных странных нарядах, и внимательно пялится на него, пытаясь хотя бы немного разглядеть то, о чём вещает мадам. Судя по стекленеющим глазкам и наморщенным лобикам — получается не очень. Единственное отличие — в глазах Конго всё явственнее видится желание кого-нибудь убить. О встрече Туманниц с копией «Квадрата Малевича» я лучше промолчу. Картина получилась трагикомичная. Добила, опять-таки, Конго, она пристально посмотрела на эту мазню и вдруг заявила: «А почему она у вас вверх ногами висит?» Мусаши уставилась на Конго с откровенным ужасом. Занавес. К слову, долго потом пытал Конго — откуда она этот прикол знает. Девушка как-то подозрительно покраснела и отвечать отказалась наотрез.       Кстати, посещение музея имело ещё одно последствие. Уж не знаю, было ли такое запланировано изначально, мичман говорить отказался, сволочь этакая, а пытать его было как-то не комильфо, но при одном только упоминании об этом месте Мусаши вдруг становилась удивительно покладистой и уступчивой. Как она мне потом призналась, воспоминания об «экспонатах» внушают ей панический ужас. По её словам, только смотря на это «это», она поняла — человеческая логика страшно далека от понимания Туманным Флотом. Как воевать с противником, который думает непонятно как («и непонятно чем», пробормотала она, надувшись), решительно не понятно.       Вообще, то посещение оставило глубокий след в юной душе. Когда Верховный (вот жук — он точно всё знал) в знак уважения к ТФ предложил убрать музей из Питера, Мусаши так расчувствовалась, что чуть не подарила ему лично пару эсминцев. К всеобщему удивлению, Гарант вежливо отказался, сославшись на то, что дарение разумных запрещено Конституцией и тут же предложил построить совместную Школу для Ментальных Моделей и людей для лучшего понимания друг друга. При этом он ссылался на прецедент в Японии, явно мой «Совёнок» имел в виду. Предложение было тут же благосклонно принято, и высокие договаривающиеся стороны приступили к обсуждению места под будущее строительство. Забегая наперёд, скажу, что построили на Соловках.*       После этого, с позволения сказать, «музея» девушек пришлось выводить из стресса мороженым. О, тут стереотип сработал на все сто — все девушки любят мороженку. А если эти самые девушки ещё и не боятся потолстеть… Проходящие мимо кафе девчата с завистью косились на огромные порции морозного лакомства, стремительно уничтожаемые моими спутницами. Посещение кафе прошло на «ура». Дай девчатам волю, они бы там и остались до закрытия, ведь столько всего осталось не попробованным! Даже Кунсткамера и Эрмитаж не произвели на Туманниц такого впечатления, хотя осмотрели они все внимательно.       Вечером, после того, как нагруженные впечатлениями и сувенирами, в основном съедобными, девчата отправились на свои корабли, Конго цапнула меня под локоток и отконвоировала в сторонку.       — Павел, надеюсь, ты помнишь наш разговор и своё обещание?       — Помню, не отказываюсь, — обречённо вздохнул я, — и чего же Ваше Величество хочет?       Ответ долбанул не хуже прямого попадания с Мусаши.       — Я хочу уйти с тобой в тот, другой мир.       Сказать что я удивился — не сказать ничего. Ну да, помню, что я рассказывал Конго о том, что я из другого мира, но вот с чего она решила, что я собираюсь возвращаться? Ещё более непонятно, зачем она собралась уйти со мной. Естественно, я её тут же спросил об этом. Оказалось, что о том, что я уйду, она узнала от… АК! Эта пронырливая, не знаю кто, просто довела до Конго, что, мол, Павел скоро свалит и предоставила возможность сделать выводы. Здорово, правда? А вот второй вопрос — тут сложнее.       — Почему хочу уйти? А что мне здесь делать? Молчи, — она не дала мне себя перебить, — дай договорю. Сейчас твоими стараниями, между прочим, ТФ и люди начали потихоньку понимать друг друга. Мне кажется, что АК именно этого и добивалась в конечном итоге. Думаю, скоро и патрулирование станет не нужным. Но что делать мне? — она требовательно посмотрела на меня. — Я не хочу меняться, но я прекрасно понимаю, что уже изменилась. Я… мне страшно, Паша… я уже не понимаю, зачем мы здесь? После встречи с тобой я долго думала, просмотрела массу данных из этого вашего примитивного «интернета» и… я просто не понимаю, зачем нас создали, таких обрезанных, таких неполных, способных только выполнять указания АК? Но если так было нужно, почему она нас бросила? Почему не отдала ни одного внятного приказа? Куклы без кукловода — вот кто мы были и не ведали что творим, а потом Ямато дала нам воплощения… и опять, опять бездействие. Я раньше думала, что Ментальные модели нам дали только для того, чтобы мы осознали такой параметр как «время», так нам говорили, но ведь это же ложь, верно? Для этого нам не нужны эмоции и чувства! Ты заставил меня начать думать, и знаешь, я вдруг поняла, что испытала Харуна, * и мне стало страшно, страшно и стыдно. Как мне теперь смотреть в глаза людям, зная, что, возможно, я убила кого-то из их близких? Я не понимаю, почему мне теперь не всё равно? Я…       Она осеклась. Стройное девичье тело била крупная дрожь. Я подошёл к ней вплотную и прижал к себе:       — Просто ты слишком быстро повзрослела, Конго.       — Это ведь ты виноват в этом… мне было так спокойно без этого знания.       — Прости, но от себя не сбежишь.       — Знаю, но я всё-таки попробую. Не бросишь меня?       — Конечно не брошу, — ну что я ещё мог сказать?       Где-то, на другом конце Земли       Ветер играл с серебристыми волосами девочки лет десяти, которая стояла на крыше боевой рубки подводной лодки возле зенитных автоматов. Иона, а это была именно она, настолько глубоко задумалась, что не заметила приближения своего капитана. Гунзо пришлось прокашляться, чтобы привлечь внимание витавшей где-то в облаках аватары.       — Капитан? Вы пришли попрощаться? Не стоило, — спросила девочка не оборачиваясь. Тон её был нарочито небрежным, но чуткое ухо командира уловило скрытую боль. Явно Иона решила, что она больше не нужна и пыталась смириться с этим. Чихайя понял, что 401-ю от истерики, а то и чего похуже, отделяет лишь один маленький шажок и замер на мгновение, пытаясь понять, что ему нужно сейчас сделать. Решение пришло, стоило только вспомнить тот раздолбайский тяжёлый крейсер русских. Парень небрежно облокотился на ограждение рядом с девочкой и столь же небрежно поинтересовался:       — С чего это я должен был с тобой прощаться, Иона? Ты что, собралась меня покинуть?       Иона замерла. Её анализаторы лихорадочно работали, пытаясь обработать только что поступившую информацию. Данных катастрофически не хватало, имеющуюся информацию можно было трактовать несколькими, порой диаметрально противоположными способами. Требовалось уточнение. Девочка медленно повернула голову, и посмотрела на развалившегося рядом парня:       — Гунзо? Как я должна тебя понять? Ты теперь с Ямато, зачем тебя я?       — Иона, не путай одно с другим. Амаха — моя девушка, я люблю её и всегда любил, это правда. Но ты, ты, Иона, МОЙ корабль! Этого никому не изменить. С чего ты взяла, что я тебя брошу? Вот так ты обо мне думаешь? — парень хотел немного подразнить Иону, но взглянул на неё и осёкся — по лицу девочки текли слёзы, наверное, первый раз 401-я так сильно демонстрировала свои чувства. Гунзо, сам себе удивляясь, сгрёб Иону в охапку и начал шептать ей в ушко:       — Что ж ты, дурочка, как ты могла подумать, что я тебя оставлю?       Иона замерла, мечтая, чтобы этот миг тянулся как можно дольше.       На палубе супер линкора за разворачивающейся сценой следили две фигуры.       — И тебя это устраивает?       — Да. Такой уж он человек, я всегда знала это, — Амаха повернулась к Ямато, — если любишь, научись доверять…       — Наверное, мне ещё долго этого не понять…