Я буду твоим, если ты будешь моим

«Не собираюсь умолять тебя остаться.» «Не собираюсь умолять тебя остаться.» Слова звучали и звучали в голове Маэдроса, пока он бежал к машине. Ключ зажигания он вставил лишь с третьей попытки — так тряслись руки. Наконец машина завелась; он посидел немного, уронив голову на руль, затем сделал пару глубоких вдохов, чтобы успокоиться, и тронулся вниз по улице… обратно в Форменос. «Не собираюсь умолять тебя остаться.» Четыре года назад именно это сказал отец матери. У них дома никогда не было особенно мирно. В самых ранних воспоминаниях Маэдроса, ещё даже до воплей многочисленных братьев, уже жили регулярные скандалы Феанора и Нерданель. Родители были личностями невероятно талантливыми — и темпераментными и вспыльчивыми. В лучшие времена они вдохновляли друг друга на творчество, на новые начинания, осыпая друг друга восторгами и любовью. В не самые лучшие бушевали ссоры — никто не был готов идти на компромисс. Поначалу нарастало ощутимое для Маэдроса напряжение: в болезненном накале повышенных голосов, в кипящих яростью взглядах. Когда он всерьёз начал прислушиваться к тому, что они говорят друг другу, стало намного хуже… В этих склоках блестящий интеллект, так ярко пылавший в творчестве, нёс лишь разрушение. Слова, которыми они осыпали друг друга, резали, оскорбления били и ранили… разрушая, пусть и непреднамеренно, и тех, кто был рядом и слышал. Когда он был ещё совсем мал, то бежал к Нерданель — она в гневе пугала меньше, чем отец, — обнимая ноги, умоляя всё прекратить, поднимая вверх заплаканное лицо… Сначала эта тактика работала, и ссоры неловко обрывались. Но вот пришёл день, когда Нерданель наклонилась к нему, отвела его руки от своих колен и очень внятно заявила, что ей нужно «закончить этот разговор». И Маэдрос был вынужден сбежать в свою комнату, закрывая уши, пытаясь не слышать больше этих голосов. Но он так и не сумел перестать вмешиваться. К прямым его призывам родители прислушивались редко, но со временем он, а иногда и его братья, поняли, что могут отвести гнев родителей на себя… «Случайно» разбитая лампа. Нарочно устроенная братьями ссора. Не такой уж и постановочный приступ рвоты на нервной почве… Кое-что работало лучше прочего. А семья всё увеличивалась, частота и интенсивность родительских ссор то возрастали, то убывали. Сколько раз Маэдрос сбегал к себе в комнату, на кровать, с Маглором по одну сторону и с Тьелко по другую… оба утыкались ему в бока, прижимая ладони к ушам, а он обнимал братьев, защищая, а внизу, в гостиной свирепствовал скандал. Когда Нерданель была беременна Морьо, конфликты просто не утихали. Вступивший в ряды членов семьи Морьо, сразу заявил о себе громким и яростным криком. Тьелко, сам тогда ещё совсем маленький, как-то спросил не оттого ли Морьо такой громкий и сердитый, что рос внутри мамы, когда родители так кричали, и он научился этому, чтобы его могли услышать?.. Невинный вопрос Тьелко погрузил всех за обеденным столом в гнетущее молчание. От Маэдроса не ускользнули поражённые лица родителей, и на какое-то время дома стало тише: все споры теперь велись яростным шёпотом в родительской спальне, в гараже, в саду. А когда родились близнецы, конфликты стали реже, хотя, если повторялись, опять были взрывными. И сколько раз бы Маэдрос ни становился свидетелем родительских скандалов, каждый раз у него в животе всё сжималось, и сердце начинало выпрыгивать из груди. И так всё и продолжалось многие годы, периоды мира сменялись взрывными конфликтами, ничего не изменилось, даже когда Маэдрос от них съехал. Смерть деда ввергла Феанора в пучину скорби и гнева. Ярость его не была направлена на семью, но пронизывала всю их жизнь. Конфликты с Нерданель стихли на пару лет, но неожиданно достигли точки кипения через четыре года после смерти Финвэ. По счастливой, как ему думалось, случайности, в это время он был в Куивиэнен, далеко от родительского дома. И ничего не знал о письмах до того, как летом, по окончании семестра, на каникулах оказался дома, с братьями. Четыре года назад. Всё казалось прекрасным, пока однажды утром они не получили письмо. Мать читала его, держа в трясущихся пальцах, и весь свет и радость на её лице оттого, что все её мальчики наконец дома, померкли. Звон разбившейся о плиточный пол кофейной чашки разрушил мир и покой этого утра. Лицо Нерданель было белым, как кусок бумаги в её руках. Затем стало ещё хуже. Родители орали друг на друга в полный голос, и Маэдрос ощутил, как в животе всё сжалось, и как его затапливает такая знакомая тревога. — С меня хватит!!! — кричала Нерданель. — Я не собираюсь тут оставаться и ждать, пока что-то произойдёт!!! С меня хватит, Феанор! В письме были угрозы… угрозы очень особенные, в адрес семьи, в адрес братьев… каждого из них. Оказывается, письмо было далеко не первым. Семья была под защитой полиции — а он даже и не знал! — Всё это из-за иска, связанного с убийством вашего дедушки, — объяснил Феанор. — Вскоре суд, и Моргот Индастриз применяет тактику запугивания, чтобы заставить меня отступить. — Тактику запугивания?! — попытался прояснить вопрос Маэдрос… происходящее было не похоже на шутку. — В суде против меня у них нет ни шанса, и они это знают. И отступить меня не заставят! Я делаю это ради отца! — взгляд Феанора демонстративно метнулся к Нерданель. — Они пытаются нас запугать, и я уверен: это не сработает! Нерданель, проигнорировав его, повернулась к Маэдросу с Маглором. — Идёмте с нами. Тут небезопасно! — она стиснула их ладони. — Нерданель! — жёстко сказал Феанор. — Хватит их запугивать! — Мама… — Маэдрос быстро переглянулся с Маглором, — мы на лето поселимся с Азагхалом. Наши имена нигде не засветятся — мы заплатим наличными не хозяину, а ему, — в попытках успокоить, он сжал её руку. — С нами всё будет в порядке. Мы будем осторожны, но всё будет хорошо. — И тебе не нужно с детьми ехать в Форменос! — обратился Феанор к Нерданель. — Мы тут в безопасности! — Положив ладонь ей на плечо, он склонился к ней ближе. — Я никогда не позволю ничему случиться ни с кем из вас! Вы — вся моя жизнь! — Феанор, я не могу! Я тут не останусь!!! — Они хотят, чтобы именно так ты и думала! Для этого всё и затеяно! — Ты же не можешь отпустить всё это, а? Это самое важное для тебя, а? Заставить Моргота заплатить! — выплюнула Нерданель. — Ты же знаешь, что не в деньгах дело! Это принцип! Они отца моего убили! Бросили на дороге, уехали, а теперь пытаются всё скрыть! Он не заслужил такого! — А я не заслужила всего этого! Наши дети в опасности, а ты думаешь только о суде! — она затрясла головой. — Наши сыновья в миллион раз дороже твоей мести! — Тебе не обязательно уезжать! — Ты не заставишь меня передумать! — Не собираюсь умолять тебя остаться! Она долго смотрела на него. — Я и не ожидала от тебя этого… — сказала она и развернулась. Быстрый поцелуй в щёку Маэдроса, объятие для Маглора — и её уже не было. И родители не сказали друг другу больше ни слова, пока не встретились шесть недель спустя в больничной палате, где лежал Маэдрос.