Я буду твоим, если ты будешь моим

Дверь с щелчком захлопнулась, Маэдрос закрыл глаза и уронил голову на согнутые колени. И сделал пару глубоких вдохов… вдох, выдох… вдох, выдох… Он, конечно, ожидал, что у отца будет собственное мнение на этот счёт. Очень мало в каких вопросах у отца такого мнения не было, особенно, когда дело касалось семьи. Было у Маэдроса предчувствие, что связь дела с Финголфином может стать для отца камнем преткновения… как бы сам он ни старался игнорировать эти предчувствия. Может, следовало честно признаться себе в этом раньше и самому обо всём рассказать отцу, прежде чем тот всё выяснит самостоятельно… Нет. Он остановил себя. Не собирается он взваливать на себя всю вину за произошедшее! Реакция отца на всё была такой… такой для него типичной! Не будет Маэдрос брать на себя ответственность за неё! И проигрывать в голове альтернативные сценарии — бессмысленно! Он бы всё равно оказался перед выбором, на этом перепутье, независимо от того, по какому пути шёл бы. И он знал, что конфронтация приближается, уж в этом-то он признаться себе мог. Это было неизбежно. Правда была в том, что он не хотел сам её начинать. Годы сражений против конфликтов взрастили в нём жажду их избегать. Он просто устал от этого всего… от многолетних споров и ссор. От того, что всегда был буфером. От того, что пытался поддерживать мир… бремя постоянного внимания к подводным течениям эмоциональной жизни членов семьи и постоянной под них подстройки было таким изматывающим. Неудивительно, что он преуспел в игре в «Дипломатию»: он натренировался и в переговорах, и в успокаивающих словах, что предотвращали конфликты… большую часть времени. Маэдрос судорожно провёл руками по волосам и откинулся назад, спиной на изголовье кровати, запрокидывая голову. Он не знал, что принесёт ему утро. Что он знал — так это то, что прямо сейчас его родители, скорее всего, жарко спорят, как это часто с ними случалось. Он тут больше не жил, поэтому его отказ оставаться под крышей дома Феанора был, скорее, символическим, нежели реальным. Но именно этим он мог дать отцу ясное понимание того, какую важную роль играет Фингон в его жизни. И вот он сидел на кровати, споря сам с собой, стоит ли уже начинать паковать вещи или всё же подождать утра и решения Феанора. Маэдрос знал, что ему недостаточно будет обычной отцовской терпимости, полной сдержанного презрения. Он хотел, чтобы отец по-настоящему увидел Фингона! Не сына Финголфина, не неприятную помеху, не временное увлечение старшего сына. Он хотел, чтобы Феанор увидел Фингона таким, какой он есть: невероятно умного, творческого, доброго, отважного мужчину, которого любил Маэдрос. От мыслей о Фингоне он невольно расплылся в улыбке. Он и представить не мог себе Фингона, позволяющего Феанору себя запугать. Фингон пошёл навстречу проблемам Маэдроса с высоко поднятой головой… и Маэдрос знал, что тот с куда большим волнением отнёсся к самому обычному кошмарному сну Маэдроса, чем Феанор когда-либо смог бы. Он взглянул на свой телефон — ещё не так уж и поздно. Наверняка Фингон сейчас в кругу семьи, но маленькая смс-ка не так уж и отвлечёт… МАЭДРОС. Привет. Надеюсь, у тебя хороший вечер. Ответ пришёл почти сразу. ФИНГОН. Пара трудных моментов, но сейчас получше. А твой? Прежде чем отвечать, Маэдрос задумался. Это была тема не для смс-ок, особенно не сейчас, когда он ещё сам не знал, как ситуация разрешится. МАЭДРОС. Да тоже пара трудных моментов. ФИНГОН. Позвонить? Я могу. МАЭДРОС. Нет, общайся со своими. Это подождёт. Ты завтра занят? ФИНГОН. Пойдём утром с папой машину покупать :-) хочешь с нами? МАЭДРОС. Нет, наслаждайтесь общением наедине. И помни: субару — надёжная машина, и подержанные продаются по отличной цене! ФИНГОН. Ты такой придурок! Но мой придурок! МАЭДРОС. От такого же слышу. И ты тоже мой придурок. Повеселись там со своим отцом. ФИНГОН. Субару — отличная мысль. Мне нужно что-то, что поможет держаться по дороге в Форменос через все эти снега ;-) Маэдрос не удержался от новой улыбки. Кажется, Фингон был твёрдо намерен продолжать свои ночёвки даже после начала стажировки. Теперь, вспоминая своё первоначальное нежелание проводить с ним ночи, Маэдрос был благодарен тому, что Фингон оказался таким настойчивым. Они делили постель всего неделю, а Маэдросу по ночам уже так не хватало его рядом. И не только по ночам. Каково это было бы — просыпаться с Фингоном рядом каждое утро? Вместе завтракать, готовить ужин, проводить рядом все вечера? Он потряс головой: позволил себе отвлечься на фантазии и не ответил на последнюю смс-ку Фингона. МАЭДРОС. Ты и так отлично держишься. ФИНГОН. Ну, я знаю, за что хочу подержаться прямо сейчас. Маэдрос залился румянцем. Привычная лёгкость в подборе слов от такого комментария Фингона ему отказала. МАЭДРОС. Ну, как я уже сказал, ты и так отлично держишься… за всё. Есть шанс, что завтра днём ты будешь свободен? Ответ пришёл немедленно ФИНГОН: Говори, где и когда. МАЭДРОС. Просто напиши мне, когда закончите с машиной. Тогда и разберёмся. ФИНГОН. Договорились. Я соскучился. МАЭДРОС. И я соскучился… доброй ночи. ФИНГОН. И тебе доброй ночи. Люблю тебя. МАЭДРОС. И я люблю тебя. Его всё ещё поражало, насколько естественным стало для них говорить эти слова. И какими они были реальными. Он ещё раз с наслаждением их перечитал, а затем отложил телефон на постель и вновь обхватил руками колени. Если у Фингона будет машина, станет куда удобнее. Больше не придётся зависеть от электричек. Маэдрос вовсе не возражал возить его в Тирион и обратно, но, будь у Фингона собственный автомобиль, у них будет и куда больше свободы, с учётом дел их обоих, особенно в дни, когда из-за работы тот вынужден будет оставаться в своей тирионской квартире. В голове Маэдроса уже начала формироваться одна идея, но ход мыслей был прерван стуком в дверь, и пару секунд спустя в проём просунул голову Маглор. — Я рановато? Ты не написал, так что я подумал, что уже можно вернуться. — Нет, входи! Ты поговорил с Тьелко? Маглор уселся на свою кровать напротив Маэдроса и помотал головой. — Нет, — признался он. — Он с остальными, и это было бы неловко. Плюс нам вовсе не надо, чтобы он сегодня взрывался. Я с ним завтра поговорю, когда смогу поймать его одного. — Ну, или я сам могу. Если, конечно, ещё буду тут… — пальцы его потянули за нитку, торчащую из рукава. — Не думаю, что дойдёт до этого! Папа, конечно, упрям, но ты же знаешь, что семья для него всегда на первом месте. Он не рискнёт тебя потерять из-за этого. К утру он передумает, вот увидишь! Маглор не собирался рассказывать Маэдросу о своём противостоянии с отцом. Говорить об этом не стоило, но вот слова утешения и поддержки предложить он всё равно мог. — А вот я не уверен, — ответил Маэдрос. — Вся эта история с Финголфином — большая проблема для него. — Но почему, Маэдрос? Никогда этого не понимал! Я думал, они выросли вместе! По крайней мере, дедушка так говорил. И дедушке Финголфин нравился! Он ему доверял во всём… всю юридическую поддержку, ты же знаешь? Маэдрос вновь обнял согнутые колени и прислонился к стене, так что теперь мог смотреть Маглору в лицо. — Я всех деталей не знаю, — признался он, — только пару вещей, что случайно обронил дед. Ещё кое-что я слышал от отца, когда тот бесновался и ругал Финголфина много лет назад, а остальное — от мамы. — Он оперся подбородком на колено. — Я думаю, это связано с бабушкой Мириэль. — Как и всё всегда! Маэдрос неопределённо хмыкнул и вновь заговорил. — И дело не только в ней. Думаю, отец Финголфина умер на несколько лет раньше неё. И, думаю, дедушка был очень с ним близок… а после его смерти — с Финголфином и его матерью. — И что, думаешь, произошло? — Ну, я не уверен, — Маэдрос прищурился и сдвинул брови, глядя на Маглора. — Но, подозреваю, что-то такое между дедушкой и матерью Финголфина… а может, дедушка просто проводил с ними слишком много времени, а папе это не нравилось. Маглора догадка не впечатлила. — И он все эти годы лелеет обиду только из-за этого?! — Ну, если он считает, что дедушка нашёл замену бабушке Мириэль, думаю, вполне может. — Замену? — Маглор в задумчивости нахмурился. — Ох… — Вот именно. — Но Финголфин-то тут причём? — Стал слишком близок дедушке? Не знаю. Маглор задумчиво хмыкнул и оперся спиной о стену у своей кровати, зеркально отображая позу брата. — Да всё равно он слишком в ней застрял! Всё уже быльём поросло! — И когда это отца останавливало? — изогнул бровь Маэдрос. *** Нерданель всё ещё была в мастерской — когда Феанор шёл к дому, свет там горел ярко. Он потёр заледеневшие ладони друг о друга. Покинув Маглора, он отправился в сад и бродил среди сугробов наедине с собственными мыслями, пока его не одолели мороз и холодный ветер. И, похоже, Нерданель всё ещё была в ярости: он разглядел в окно её лицо, да и расхаживала она в таком темпе, что это было очевидно. До того, как он сбежал в свой кабинет, они успели обменяться парой горячих слов. Он вдохнул морозный резкий воздух. …Неважно. Ему всё равно нужно поговорить с ней, пусть она и раздражена. Как с женой, как с матерью его детей. Слишком многое открылось сегодня в разговорах с обоими сыновьями. Слишком многое, что дальше игнорировать он не вправе. Всё телесные последствия испытания, что пережил Маэдрос, исцелились быстро: синяки, порезы прошли даже к моменту выписки из больницы тогда, четыре года назад. Сотрясение мозга прошло через пару недель, выздоровление плеча заняло чуть больше времени. Он знал, что психологические травмы живут дольше… но не понимал, что настолько долго. Курс психологической поддержки закончился, Маэдрос вернулся в свою квартиру, которую делил с Азагхалом, казалось, всё вернулось в нормальное состояние… Или он просто так думал. Феанор потёр замёрзшие плечи, шагнул через порог в тёплый дом, мыслями всё ещё в том лете четыре года назад. И прислонился к стене прачечной, массируя пальцами виски и закрыв глаза, чтобы сосредоточиться. Какое-то время Маэдрос был необычно тихим и проводил дома меньше времени, хотя тому причиной вполне могла быть магистратура. Сын после редко говорил о событиях того лета. И в последующие годы в обсуждениях своих отношений был очень немногословным, теперь Феанор это осознавал. Правда, им хватало тогда проблемной любовной жизни Маглора и злоключений Тьелко на романтической почве. Феанор лихорадочно пытался собрать в голове детали паззла, которые упустил. Внезапное понимание того, что Маэдрос намеренно выстроил между ними за прошедшие годы дистанцию, чтобы Феанор этих деталей и не разглядел, ударило его похлеще мороза. Они снова так сблизились, работая над организацией книжного магазина… но теперь эта близость тоже казалась организованной намеренно. Феанор достаточно себя знал, чтобы понимать:, когда он увлечён каким-то проектом, то представляет собой сосредоточенного, сфокусированного на чём-то одном соратника, единомышленника. Никаких намёков и нюансов в таком состоянии он бы не уловил. Он потопал мокрыми ботинками по коврику. Надо поговорить с Нерданель! Разрубить этот узел отчаяния, гнева и вины, который мучил его! Он шагнул в дверь её мастерской, на пороге задержавшись. Нерданель краем глаза уловила движение и замерла, сверкнув взглядом в его направлении. — Что, Феанор, к тебе вернулся здравый смысл, или ты явился, чтобы опять поспорить? — рявкнула она. Он покачал головой. — Можно войти? Она скрестила на груди руки и оперлась спиной о рабочий стол, с подозрением глядя на него. — Ну, входи. Он нашёл её табурет для рисования и тяжело опустился на него. — Нерданель, как же я всё это с Маэдросом упустил?.. Ещё мгновение она изучала его, прежде чем ответить — А я говорила тебе, Феанор. Ты видел только то, что хотел видеть — или что он хотел, чтобы ты видел. Он казался искренне озадаченным, когда задал следующий вопрос, и голос его был необычно мягким. — Но как ты это пропустила? Ох. У Нерданель перехватило дыхание, в голове загудело. Это был один из вопросов, которые она себе задавала, пока расхаживала по мастерской. Феанор всё же был не совсем прав… она кое-что заметила. Она ощутила, как отдалился Маэдрос, обратила внимание, что какая-то искра в его глазах потухла. И наблюдала, как он дистанцируется шаг за шагом, выстраивая себе в Форменосе новую жизнь. Раз за разом она тянулась к сыну, но её попытки проникнуть глубже встречало лишь вежливое сопротивление. И, в конце концов, она сама усыпила себя в том же самоуспокоении, в каком обвинила Феанора. Впившись ногтями в собственные руки, она ответила мужу: — Я просто… просто позволила всему развиваться как есть, не давила так сильно, как стоило… это была моя ошибка. Феанор кивнул, морщина между его бровей стала заметнее. — Ко мне приходил Маглор. — Маглор? Зачем? — спросила она, хотя сама уже и подозревала. Она же знала, как близки её старшие. Должно быть, Маэдрос поделился с братом деталями ссоры с отцом. Нет, поправила себя она, скорее всего, Маглор заметил напряжение брата и не давал ему покоя, пока тот всё не рассказал. Вот это было больше похоже на правду. — Сказать мне, какой я дурак во всей этой истории с Фингоном, — проворчал Феанор. — Так ты и есть дурак, и сам знаешь. И что ты ему сказал? После ссоры с Маэдросом она не сомневалась, что и в разговоре со вторым сыном Феанор вряд ли был сдержан. Маглор же вовсе не был спорщиком. Должно быть, ему было непросто идти к Феанору, зная, что тот, без сомнения, уже в дурном настроении. — Я сказал ему, что не знаю, что делать, — признался Феанор. Глаза её распахнулись. Феанор был не из тех, кто утверждал, что знает ответы на все вопросы. Он и сыновей призывал сомневаться во всём, следуя его примеру. Он первым готов был признать, что чего-то не знает, когда мальчики что-то у него спрашивали, и им внушал, что честное признание своего невежества — куда лучше неверного или пустого ответа. Но вот в делах сердечных он не был столь осторожным на суждения, и его слово всегда было для мальчиков законом. И такое признание, как это, в вопросах семейных, было совершенно для него нетипичным. — Я не знаю, Нерданель, — повторил он. — Я столького не знаю сейчас… Столь многое я считал правдой, ясным, бесспорным… а всё оказалось не так. И я не уверен, что знаю, как это исправить. — С каждым словом в голосе его росло отчаяние. — Чего ты не знаешь, Феанор? — она подошла ближе и встала прямо перед ним. Он провёл ладонями по лицу, затем стиснул ими голову и опустил глаза. — Я не знаю, почему я не видел в Маэдросе боль… — он уронил руки на колени, голова его так и была опущена. — Я не знаю, как мне отпустить всё это с Финголфином… — Вот теперь он поднял голову, взгляды их встретились, и она поразилась, увидев в его глазах слёзы. — И я не знаю, почему мои сыновья не знают, как я ими горжусь… как сильно я их ценю, — прошептал он. — Ох, Феанор, — она шагнула к нему и обняла его за плечи, а он обвил руками её талию и прижался головой к её груди. Она погладила его по волосам и продолжила говорить. — Не всегда всё так очевидно, как тебе кажется… — Но почему? Как же они не видят? Весь мир видит! Как им в голову только может прийти, что я могу быть в них разочарован? Похоже, разговор с Маглором был не проще разговора с Маэдросом и принёс новые истины и новые осознания. Она покачала головой. — А они не видят, Феанор. Во всяком случае, видят недостаточно часто. Я-то вижу, как и все остальные, как ты ими гордишься. Но вот мальчики этой твоей стороны не видят… не поворачиваешься ты к ним той стороной, которая эту гордость так излучает. Он поднял голову и посмотрел на неё с заметной растерянностью, и она опять погладила его по волосам. — Они знают, что ты любишь их, уж в этом у них нет сомнений. Но ты редко показываешь им что-то большее. Я знаю, как много значат для тебя их достижения. Ты мне об этом говоришь, друзьям своим говоришь, да даже случайным людям. Но вот самим мальчикам ты не даёшь этого. — Она потянула его за волосы и легонько дёрнула. — Ты слишком высоко ставишь планку. — Но я поощряю их, Нерданель! Я радуюсь их достижениям! — возразил Феанор. — Нет, не радуешься, — она опять покачала головой. — Ты заставляешь их достигать большего, работать усерднее, двигаться дальше. Ты указываешь, где они могли сделать лучше. Даёшь обратную связь и критику. А это вовсе не поощрение. И не похвала. Нет — если всё, что они видят, лишь новая, более высокая планка! — Вот это Маглор и сказал, — пробормотал он, затем стиснул губы и уставился себе под ноги. — Но я никогда не ждал от них большего, чем то, на что они способны. Нерданель коснулась его лица и приподняла его так, чтобы они встретились взглядами. — Может, и нет, но не знаю, говорил ли ты им когда-нибудь, что такими, какие они есть, они тебя устраивают. — Они более чем меня устраивают! Каждый, каждый дорог мне бесконечно! Нерданель наклонилась и поцеловала его в лоб. — Да я знаю! Но ты ни разу не потрудился поделиться этим с ними, любимый. Мы уже об этом с тобой говорили! Может, ты сам так и думаешь. Но из того, что сказал сегодня Маэдрос, что сказал Маглор, понятно, что им это совсем не так очевидно, как тебе самому! — она пропустила его волосы сквозь пальцы. — Вот это — именно то, что ты должен исправить, Феанор! Хотя в данный момент более насущная проблема — Маэдрос. Нам нужно о нём поговорить! — Она взяла лицо Феанора в ладони, вперившись в него взглядом. — Что ты намерен сказать ему утром?! Он инстинктивно сжал её талию крепче. — Я не хочу, чтобы он уходил… — Ну, тогда ты знаешь, что должен сделать. — Но Нерданель! — в глазах мужа сверкнул огонь, и она отняла руки от его лица и сжала его плечи. — Не смотри на меня так! Я знаю, что я должен сделать, но это не значит, что мне это в удовольствие! — Складка между его бровей вернулась. — Ты же знаешь, что я чувствую к Финголфину. И к ней. Я и представления не имею, каков этот мальчик… — Ты и не узнаешь, пока с ним не познакомишься! — перебила его Нерданель. — И шанса узнать тебе так и не предоставится, если ты его при встрече затюкаешь! — Она закусила нижнюю губу, размышляя, и потом продолжила. — Я знаю, как ты относишься к Финголфину и Индис. И знаю, как ты относишься к тому, чем закончился суд. Но я не позволю тебе дальше цепляться за эту глупую неприязнь. Он попытался было протестовать, но она приложила палец к его губам. — Феанор, нет. Ты должен меня выслушать. Ты рискуешь не только своими отношениями с нашим сыном, но и моими с ним отношениями! И я это никак не могу оправдать! — Она гладила и гладила его по волосам, и эта ласка его успокаивала и утешала больше, чем он готов был бы признать. — Я скажу ему, что это его дом, что бы ни случилось, — медленно проговорил Феанор. — Это правда. И скажу, что Фингону в нашем доме будут рады, — он поморщился, глядя на её строгое лицо и неохотно добавил: — И я буду с ним вежлив… когда мы встретимся. Она наградила его новым поцелуем в лоб. — Феанор, ты, когда хочешь, можешь быть просто очаровательным. Дай мальчику шанс. Должно быть, он что-то особенное, раз сумел пробиться сквозь возведённые Маэдросом стены. — Маглор уж точно думает так. Нерданель улыбнулась мужу, и в уголках глаз её образовались лучики морщинок. — Должно быть, он что-то совершенно выдающееся, раз это даже Маглор подтверждает, ведь он всегда так Маэдроса охраняет! — Тогда я поговорю с Маэдросом утром. Или думаешь, мне лучше с ним поговорить прямо сейчас? — неуверенно добавил Феанор. — Нет, ты перенервничал, как и Маэдрос. Кто-то из вас может случайно ляпнуть другому что-то не то, сегодня вам обоим нужна пауза. Просто помни о том, что ты должен быть добр, Феанор. Маэдрос всегда хотел, чтобы ты им гордился, всегда хотел твоим ожиданиям соответствовать. Не заставляй его чувствовать так, будто он провалил что-то или не доделал, хорошо? — Хорошо. — Мне пойти с тобой, когда ты пойдёшь с ним разговаривать? — мягко спросила Нерданель. И увидела, как в глазах мужа вспыхнул мятежный огонь, а подбородок вызывающе закаменел… но вот плечи его поникли, и это пламя потускнело. Он вновь уткнулся лицом ей в грудь. — Да, пожалуйста… — Ну, хорошо, — она обняла его крепче. И так они ещё постояли какое-то время. Феанор вдыхал её аромат, а она поглаживала его спину. Он сдвинул ладони на её бедра и приподнял голову, чтобы посмотреть ей в лицо. — Есть ещё кое-что, — нехотя произнесла она, опять обхватив его лицо руками. — Что? — взгляд его опять стал настороженным. — Мне нужно, чтобы ты мне пообещал, что не будешь выяснять с ним отношения. — С кем? С Маэдросом? Да я же уже тебе сказал, что не буду! — раздражённо сказал Феанор. — И ты не сделаешь с ним то, что сотворил с Маэдросом, — предупредила Нерданель. — Да ты о чём вообще? — Феанор, Тьелко тоже встречается кое с кем новым. — А я знаю. Какая-то девушка-спортсменка. Вроде прямо то, что ему нужно. Какое вообще это имеет отношение к делу? — Она сестра Фингона, любовь моя. Сестра Фингона… дочь Финголфина. Проклятье… он отшатнулся от Нерданель, распахнув глаза, лицо его стало напряжённым. — Дочь Финголфина?.. — голос его надломился. Нерданель с не менее напряжённым лицом кивнула в ответ. — Феанор… Он поднял ладонь, останавливая её. — Дай мне перевести дух, Нерданель! Достаточно уже того, что у одного моего сына роман с ребёнком Финголфина! Так я теперь должен смириться, что их целых двое?! — он сузил глаза и стиснул губы в ниточку. — Их же только двое?! Больше никто из наших детей не встречается с кем-то из выводка Финголфина? Нерданель скрестила на груди руки и пристально посмотрела на него. — Ты так никуда не продвинешься, если будешь называть их «выводком», Феанор! Прекрати! И нет, больше никто из наших детей не встречается с его детьми. Только эти двое. Феанор зажмурился и принялся массировать себе виски. — А как ты узнала? — Когда Тьелко мне о ней рассказывал, он сказал, и что она сестра Фингона, — Нерданель мудро воздержалась от упоминания того, что инициатором знакомства младшего сына стал старший. — Ну что же, — подытожил Феанор. — Мой старший сын встречается с сыном Финголфина. Мой второй сын полностью поддерживает его в этом и угрожает уехать, если я буду возражать против их отношений. Мой третий сын встречается с дочерью Финголфина, — голос его звучал безжизненно. — Да, — подтвердила Нерданель. — А я собираюсь смириться с этим и дать им действовать так, как они считают нужным, — медленно добавил он всё тем же тоном. Нерданель рассмеялась. — Да, да, да! — она притянула Феанора в объятия и поцеловала его в макушку. — Они взрослые люди, Феанор! У тебя в возрасте Тьелко уже был собственный сын — а в возрасте Маэдроса целых трое! Кто ты, чтобы их судить! Он опять обнял её за талию. — Полагаю, ты права, — сердито признал он. — Можем мы уже теперь наконец закончить этот разговор и просто лечь спать? — он выжидающе посмотрел на неё. Она провела пальцем по его подбородку. — И ещё кое-что, — прошептала Нерданель. — Я не прошу делать это прямо сегодня, но нам нужно поговорить с тобой о Финголфине. — И смело выдержала ответный гневный взгляд. — Мне о нём сказать нечего. — Феанор, — с укором сказала она. — Это неправда, и ты сам это знаешь. — И она легонько постучала указательным пальцем ему по лбу. — Уже столько времени прошло! Тебе нужно поговорить об этом! Выпустить это из себя, а затем всё отпустить. — И отмела все его протесты, мотнув головой. — Я не знаю, насколько серьёзны романы наших детей, но мы с тобой поженились, когда были куда моложе, чем оба наших мальчика. Нельзя позволять, чтобы вся эта вражда с Финголфином висела над всеми. Пришла пора смириться с произошедшим, нравится тебе это или нет. — Его сверкающие глаза вперились взглядом в неё. — Феанор, хотя бы попытайся. Дело ведь прошлое. — Не могу ничего обещать, — глаза Феанора сузились, он стиснул зубы. Но она не дрогнула. Тогда он сморщился и покачал головой. — Ну, я попробую, — наконец выговорил он. — Это всё, чего я прошу. Чтобы ты попробовал. И Нерданель потянула Феанора на ноги, обнимая за талию. — Пошли спать. Вечер был просто изматывающим. А тебе надо рано встать, чтобы поговорить с сыном, — она обеспокоенно взглянула на Феанора. — Не советовала бы тебе что-то говорить Тьелко — это точно не кончится ничем хорошим. Он кивнул. — Да мне ещё один такой разговор не по зубам. Маэдроса с Маглором оказалось более чем достаточно. А со вспышками гнева Тьелко я никогда особенно не справлялся, и у меня нет никакого желания выдерживать прямо сейчас ещё одну. — Феанор наклонился и поцеловал её в макушку. — Спасибо, — прошептал он ей в волосы. — Не благодари меня, — ответила она. — Ты знаешь, что должен сделать. *** Фингон заблокировал телефон и незаметно сунул его в карман. После разговора с отцом он присоединился к членам семьи смотреть кино, но сосредоточиться на происходящем на экране не мог, мысли постоянно уплывали к совсем другим материям. Он не думал, что кто-то заметит, что пару минут он тайком попереписывался с Маэдросом. Оглядевшись, он, однако, увидел, что на него смотрит Аредель. Похоже, она-то заметила, что он ненадолго отвлекался. Он отвёл взгляд. Они так и не нашли времени на тот разговор наедине, о котором вчера договорились. Сказать по правде, Фингон её избегал. Он совершенно не хотел слушать очередную её нотацию. Разглашать тайны Маэдроса он был не вправе, а её нападки на Маэдроса его очень печалили. Собственный прошлый опыт Аредель был не так уж гладок, и он понимал, что она в такой форме о нём беспокоится, но всё равно его страшно бесило, как скора она была на то, чтобы судить Маэдроса, даже не зная никаких фактов. Взгляд его вновь метнулся в сторону Аредель, а она продолжала на него пялиться. Тогда он закатил глаза и вновь переключил внимание на какой-то безымянный боевик, который они смотрели. Фингон не помнил, что там вообще происходит, и кто все эти люди на экране, но смотреть на это было куда приятнее, чем встречать те взгляды, которыми одаривала его Аредель. Он продолжал глядеть в телевизор, но мысли его были с Маэдросом. За последние месяцы он узнал того достаточно, чтобы чувствовать то, что осталось за кадром их обмена смс-ками. «Трудные моменты» Фингона, скорее всего, были ничем по сравнению с «трудными моментами» Маэдроса. Для Маэдроса даже упомянуть их означало, что проблемы были очень серьёзными. Фингон задавался вопросом, что же стряслось. Он достаточно провёл времени в Форменосе с тремя братьями, чтобы уловить из их разговоров какие-то обрывки информации об их семье. Маэдрос немного рассказывал ему о том хаосе, который обычно сопутствовал моментам, когда все семеро братьев собирались под одной крышей. А ещё намекал на очень переменчивый и непредсказуемый характер отношений между родителями. Праздники бывают очень даже большим стрессом, напомнил он себе. Выросших детей заставляют вернуться в их старые комнаты… недостаток личного пространства, навязчивые родительские вопросы. Забытые причуды и старые ссоры всплывают на поверхность от этой вынужденной близости. Может, это и происходило с Маэдросом на том конце парка. Ну, завтра он выяснит побольше. Он с нетерпением предвкушал даже пару минут с Маэдросом наедине. Он и сам не думал, что будет так сильно скучать по Маэдросу. Они познакомились чуть больше пары месяцев назад, но с тех пор так плотно общались, особенно в последние недели… а эти ночи в Форменосе, проявления ночных кошмаров Маэдроса, всплывшие откровения из его прошлого, секс… всё это их очень сильно сблизило. Он скучал по теплу, которое ощущал в присутствии Маэдроса, скучал по его прикосновениям. И Фингон вздохнул, позабыв уже о том, что Аредель не сводит с него глаз. Ещё пара дней — и он вернётся в знакомую кровать в Форменосе. И может статься… может статься, он уже, для разнообразия, поедет туда на собственном автомобиле.