Я буду твоим, если ты будешь моим

Тьелко раздражённо стянул с себя свитер и отбросил его прочь. Куча отвергнутой одежды, которая росла и росла у него на кровати, настроения ему никак не улучшала. Он бросил взгляд на часы — 17:45. Заехать за Аредель он собирался к 18:30. Столик в ресторане был забронирован на 19. Он уже дважды проверил в приложении на телефоне и в почте подтверждение брони. А ещё и в ресторан позвонил. Да что, чёрт возьми, с ним такое?! Он саданул кулаком по шкафу. Ему что, шестнадцать?! Он взъерошил и без того взлохмаченные волосы и застонал. — Разве ты не должен быть уже одет? — в его смятенные мысли ворвался холодноватый голос Курво. Он развернулся и вперился взглядом в младшего брата, который прислонился к дверному косяку, скрестив на груди руки и ухмыляясь. — Заткнись, Курво! У меня ещё куча времени! — огрызнулся Тьелко, но не удержался и опять стрельнул взглядом на часы. 17:46. Курво покачал головой, явно забавляясь. — Ты просто ходячий кошмар, — он критически обозрел комнату. — Дома меньше недели — и уже захламил всю комнату. Не удивлён, что Морьо выглядит таким замученным. — Морьо всегда выглядит замученным, — парировал Тьелко, опять перерывая одежду, сваленную на кровати. Курво отлепился от двери и опять покачал головой. — Да надень тот жуткий рождественский свитер! Так хотя бы дашь ей понять, во что она вляпалась, чтобы она успела свалить! — Курво успел скрыться вовремя, и упомянутый свитер полетел ему вслед. Тьелко дёрнул на себя один из открытых ящиков гардероба и порылся в содержимом. И тут ничего. Он одарил очередным отчаянным взглядом шкаф, но всё, что висело внутри — аккуратно развешанные вещи Морьо. За спиной у него кто-то прокашлялся, и Тьелко аж зарычал. — Курво, помоги уже лучше, и ни слова больше! — и он посмотрел на дверь. Но там стоял не Курво, а Морьо, хотя выражение его лица мало отличалось от лица Курво. — Ты что, вещи собираешь? А я думал, на свидание идёшь. — Я не собираюсь! — сквозь зубы прошипел Тьелко. — Я переодеваюсь! Морьо зашёл в комнату и оглядел груду одежды на кровати. — Скорее, раздеваешься, а, неважно, — теперь он оглядел брата и вздохнул. — Тьелко, да выбери уже что-нибудь! У тебя ж не первое с ней свидание! — Тьелко сердито уставился на него. — А в коридоре я нашёл твой рождественский свитер. — Тут Тьелко застонал. — Только не говори, что ты собирался продемонстрировать ей эту жуткую ёлку-монстр в лампочках — Фу-у, ты прямо как Курво! — Какое злосчастное совпадение — но на этот раз я вынужден признать его правоту, — Морьо вошёл в комнату и принялся осторожно копаться в вещах на кровати — и вот выудил тёмно-синий пуловер, который до этого Тьелко отверг. — Вот оно! В этом ты хотя бы выглядишь респектабельно. — Он кинул пуловер Тьелко, и тот поймал его в воздухе. — Ты во сколько должен с ней встретиться? — В полседьмого. Морьо взглянул на часы. — Тогда пошевеливайся уже, Тьелко, а то опоздаешь. А ведь тебе ещё надо приручить это крысиное гнездо на голове. Тьелко натянул пуловер через голову и критически оглядел себя в зеркале. Пойдёт, Морьо прав. Свитер и правда ему идёт. *** Тьелко остановил выбор на том же ресторане средиземноморской кухни, в котором они ужинали в вечер знакомства… сентиментальный факт, который от Аредель не ускользнул. И вот уже оба наслаждались десертом, который разделили на двоих, и уходить не спешили. Но между ними царило скрытое напряжение. Поначалу Аредель думала, что дело в её собственных опасениях по поводу того, что опять всплывёт тема Маэдроса и её признаний. Но вскоре она осознала, что и Тьелко был нехарактерно для себя взбудоражен. Она ощущала, как подрагивает стол от того, как он под столом постукивает ногой. — Может, хочешь опять пойти потанцевать в Нарготронд? — спросил Тьелко, когда официант намёками опять попытался их выставить. В Нарготронде так людно, шумно и так мешает… точно не место для серьёзных разговоров и признаний, подумала Аредель. — Звучит здорово, — сказала она, радуясь отсрочке. Но, похоже, танцы помогли немного — оба продолжали дёргаться. Аредель прислонилась спиной к кирпичной стене позади клуба, вдыхая ледяной ночной воздух. Плечо Тьелко касалось её собственного, жар его тела проникал и через свитер. Она повернулась к нему, любуясь его профилем — он смотрел на звёзды над ними, далёкие и тусклые, как огни города. — Тебе идёт этот цвет, — она пихнула его в плечо, и он развернулся к ней. Ответная улыбка согрела её ещё сильнее. — Непременно поблагодарю своего стилиста. Аредель фыркнула. — Ладно. Признаюсь! Пока Морьо не вмешался, свитер валялся в куче шмотья. — Он обнял её за плечи и притянул к себе. — Мне обычно пофиг, что надеть, — нерешительно продолжил он. — Но сегодня почему-то я дико напрягался… И у неё было почти так же — она расчёсывала волосы, пока они не стали потрескивать от статического электричества, и, наконец, сдалась и заплела их в толстую косу, как на ночь. Недоговоренное о Маэдросе всё ещё стояло между ними. Обычно у них с Тьелко было всё не так, и ей не нравилось происходящее. Она задолжала ему извинение за резкие слова. А может и объяснение, почему она была так жестока. Она обвила руками его талию и, задрав подбородок, посмотрела ему в лицо. — Пошли отсюда. Внутри слишком много народу. И вот наконец они оказались в ночной закусочной с тарелкой картошки фри. Испарилась та относительная лёгкость, с которой они общались в Нарготронде, а вот напряжение всё сохранялось. Похоже, именно ей нужно было начать. — Тьелко, слушай… я хочу поговорить о Маэдросе, — наконец сказала Аредель, когда пауза стала слишком долгой, чтобы её выносить. И почувствовала, как Тьелко опять стал постукивать ногой. Его радостное лицо мгновенно стало закрытым, в глазах появилась настороженность. Она потянулась через стол и взяла его за руку. — Нет, послушай, я поговорила с Фингоном — и я была такой задницей по поводу всего этого, теперь-то я понимаю! — Что тебе сказал Фингон? — нахмурился Тьелко. — Он рассказал, что случилось… что случилось с Маэдросом, почему он так отреагировал. Тургон просто оказался не в том месте и не в то время. Теперь я понимаю… Лицо Тьелко вовсе не расслабилось, напротив, стало строже, в голосе послышалось возмущение. — Это не дело Фингона, Аредель! Он не имел права тебе говорить всё это! — Тьелко, — перебила она его, — всё нормально! Маэдрос сам велел Фингону всё мне рассказать. Фингон иначе никогда бы не стал рассказывать! Фингон ему сказал, как отвратительно я себя повела, и Маэдрос тогда и дал ему разрешение рассказать мне всю предысторию, — она сжала ладонь Тьелко. — Прости, я была такой сукой… я просто беспокоилась за Фингона. Тьелко так и не разжал кулаки, и лицо его не смягчилось. — На Маэ это непохоже, — сухо сказал он. — Как же ты сумела достать Фингона, чтобы он Маэ об этом сказал? Она поёрзала. — Ну, да, есть немного, — призналась она. А вот следующее говорить было уже сложнее. — Тьелко… послушай… Я защищаю брата. Как ты своих. Но дело не только в этом. — О чём это ты? — его лицо стало чуть менее хмурым. — Думаю… думаю, что кое-что я сюда приписала своего… — Приписала?.. — лицо Тьелко стало озадаченным, он разжал пальцы и переплёл с её собственными. Аредель опять напряжённо поёрзала. Она сказала Фингону, что справится, но теперь, когда ей предоставился случай, она никак не могла начать. Нет… не теперь. Она быстро пожала его пальцы и опять пошевелилась. — Тьелко… слушай. Я отреагировала чересчур сильно, ок? Просто иногда люди не такие, какими кажутся… иногда они будто говорят одно, или ведут себя как-то, а на деле всё вовсе не так… — Аредель понимала, что, наверно, это всё звучит бессмысленно, но она не готова была поведать ему всю свою злосчастную историю. — И я просто хотела удостовериться, что Фингон не потерял головы, и что Маэдрос не… — она не хотела обидеть его каким-то словом, которое было для неё самой спусковым крючком, но, похоже, у неё не было выбора. — не опасен и не помешан на контроле. Тьелко, глядя на неё, моргнул. — Последнее слово, каким можно назвать Маэ — это «опасный»! Особенно для тех, о ком он так заботится! Он будет драться с любым, кто обидит того, кого он любит! Но нарочно никому не причинит вреда! Никогда! А уж тому, кого любит! Он лучше пострадает сам! Поверь! Она смотрела на него. — Думаешь, он любит Фингона? Тьелко позволил себе слегка улыбнуться… короткий миг расслабления в том напряжении, которое протянулось между ними. — Аредель, я не думаю. Я знаю! — он положил свободную ладонь на их сцепленные руки. — Знаю, любит! И Аредель ловко увела разговор с этой темы на времяпровождение Фингона в Форменосе. Тьелко поделился с ней парой наиболее смешных моментов их семейной жизни, и она внутри себя с облегчением выдохнула. Ей удалось избежать разговора на ту самую тему, но она понимала, что не сможет избегать её вечно. Лишь вопрос времени, когда она опять встанет, так или иначе. Чем сильнее она сближалась с Тьелко, тем больше шанса, что-нибудь пробудит в ней воспоминания. Она это понимала — вот почему и старалась удерживать их отношения поверхностными. Тьелко был весёлым, привлекательным — и казался идеальным партнёром для лёгкой интрижки. Она могла устроить себе лёгкую интрижку! Что тревожило, так это то, что оказалось, что она сама хочет большего. Она дорожила теми моментами, в которые приоткрывалась его нежная сторона: восхищённые взгляды, что он дарил ей, ласковое выражение лица, лёгкий румянец, заливавший его лицо, когда их прикосновения становились жарче. То, как он заставлял себя в эти моменты отстраняться, когда казалось, что они чересчур торопятся… Это было так мило — и это было проблемой. Её опасения касались вовсе не только Маэдроса, хотя она не могла позволить, чтобы Тьелко об этом узнал. Слишком многое в Тьелко казалось слишком хорошим… таким успокаивающим, таким реальным. Он казался слишком хорошим, чтобы быть настоящим, и именно из-за этого ее внутренний колокол бил тревогу во всю свою мощь. Аредель нравилось оставаться на всё лето в колледже и не возвращаться в Тирион больше, чем на пару дней. Её устраивало быть на том расстоянии от Тириона, которое ей дарил Эльмот… до последних дней. Теперь все эти планы пришли в смятение. Ничто больше не тянуло её в Эльмот, кроме того, что это дало бы дистанцию от дома. В этот раз каникулы дома вдруг показали ей, как она скучала по непринуждённому общению с родителями, тёплой поддержке братьев… всё это было хорошим поводом вернуться сюда. Но и ставило вопрос о том, как сильно она будет скучать по Тьелко, когда через пару недель вернётся в Эльмот. А как много у неё впереди ещё летних каникул?.. Почему бы не провести одни дома, в Тирионе, так, как ей нравится?.. С Тьелко. У неё перехватило дыхание. Вот это причина вернуться домой куда более сомнительная… неужто стоит позволить своим чувствам к Тьелко влиять на свои решения? Плохая идея! Да как она вообще может быть уверена в том, что они вообще ещё будут вместе через целых пять месяцев? Когда она произнесла это про себя, слова прозвучали так нелепо… «Какая ты дура!» — сказала себе Аредель, но почему-то она ничего не могла поделать с этой уверенностью, которая вкралась в её мысли о будущем. Она каким-то поразительным образом была просто уверена, что если не прогонит Тьелко, он в это время так и будет рядом. А в чём она была не уверена, так это в том, что она хочет прогнать его. И этот факт тревожил её ещё больше. — Аредель?.. — её внутренний монолог прервал голос Тьелко. Тот вопросительно глядел на неё, озабоченно сдвинув брови. — Думаю, уже минута как ты где-то не здесь, не со мной. Ты в порядке? Она ободряюще сжала его руку. — Прости. Ненадолго задумалась. Ну вот, самый лучший момент, чтобы на сегодня уже точно отложить этот разговор и вернуться домой, чтобы наконец разобраться, что происходит у неё в голове. — Тьелко… прости. Думаю, я устала сильнее, чем думала… — она положила голову ему на плечо и прикрыла глаза. — Думаю, на сегодня мне хватит. Отвези меня домой, хорошо? *** Тьелко подвёз Аредель до дверей и поехал к себе домой, несколько выбитый из колеи. Что-то было не так. Их привычный лёгкий взаимный стёб сегодня был напряжённым и неестественным. Он знал, что иногда плохо подбирает слова или не может поймать тонкий намёк, но он просто голову сломал, перебирая в памяти события вечера, и не смог понять, что же сделал не так, кроме того, что не согласился с ней по вопросу Маэдроса. Заметное напряжение началось ещё раньше на неделе, после случая с Маэдросом на игре. Но сегодня вечером, казалось, Аредель расслабилась — вероятно, благодаря откровениям Фингона. Но почему-то это всё равно не избавило их до конца от этого напряжения, что протянулось между ними. Тьелко сам удивился, что Маэдрос разрешил Фингону рассказать Аредель свою историю. Чёрт, да потребовались недели их с Маглором уговоров и эта стычка с Тургоном, чтобы Маэдрос наконец рассказал Фингону, что с ним такое. А теперь он раз — и позволяет Фингону рассказать всё своей семье? Видимо, у Фингона с Аредель совсем дела были плохи, раз Маэ предложил что-то такое. Но что-то в этом во всём всё равно было не так. Должно быть что-то ещё! Но будь он проклят, если может понять, что от него ускользает… Они было совсем уже подошли к этому, там, в закусочной, на какой-то миг — прежде чем их разговор опять соскользнул в другое русло. Что там говорила Аредель? «Приписала». Вот что там было за слово. Но о чём это она? Что она приписала от себя Маэдросу? Он ещё не был готов идти домой, и припарковался на улице. И барабанил пальцами по рулю, и думал. Аредель очень тревожилась о Маэдросе и их отношениях с Фингоном. Опасный, гиперконтролирующий — вот что она говорила. Назвать его склонным к насилию было бы легко — после инцидента с Тургоном. Тьелко понимал это. Ну, гиперконтроль тоже не за горами от этого, вынужден он был признать — хотя и не в плохом смысле этого слова. Именно Маэдрос старался обеспечить им в жизни стабильность, когда они были детьми, а общение их родителей друг с другом было полным хаосом. Именно Маэдрос помогал им быть организованными и дисциплинированными, следил, чтобы они были накормлены и умыты, когда Нерданель с Феанором были слишком увлечены собственными занятиями, чтобы отследить время приёма пищи или день стирки. И Тьелко ни за что в жизни не обвинил бы его, раз уж тому нужно ощущать какой-то контроль над окружением после того, что с ним случилось. Контролирующий? Да, Маэдрос склонен к контролю, но уж точно не в том параноидальном смысле, который имела в виду Аредель! А ещё она упомянула, что люди не такие, какими кажутся… на первый взгляд, может, насчёт Маэ это и правда — ведь кажется, что он так здорово со всем справляется… если конечно не знать всю предысторию. Но уж точно в нём нет никакой опасности или злобы! Он нахмурился. Что-то не складывалось. Как Тьелко захотелось, чтобы Маэдрос оказался дома! Ему бы сейчас так пригодилась способность брата анализировать и рассуждать, которую он мог предложить в таких ситуациях, как эта! Он прошёл к двери в гараж, набрал код. И уже почти вошёл в раздевалку, когда вдруг его как холодной водой окатила догадка. А вдруг Аредель решила, что он с ней не откровенен? Вдруг она сомневается насчёт его собственных мотивов по поводу неё? Об этом он и не думал. Ведь он был с ней так открыт! Но, может, он недостаточно ясно дал ей понять, что для него это куда больше, чем простой флирт? Может, её слова по поводу Маэдроса относились не только к его старшему брату?.. Он расправил плечи и вошёл в дом. Что ж, эту промашку легко исправить. И совет старшего брата тут не нужен. Если уж Тьелко с чем и мог справиться сам — так это с разговором начистоту. *** Когда Аредель вошла домой, там было уже темно. Она выдохнула с облегчением — не понадобится говорить с родителями. Но на самом деле, ей так хотелось, чтобы Фингон сегодня был дома, а не в Форменосе. Прямо сейчас она так нуждалась в его успокаивающем присутствии рядом… Она пошла к себе и уселась на кровать. Она не справилась. Она так и не заставила себя сегодня рассказать всё Тьелко. Её собственная уязвимость страшно тревожила. Она саданула кулаком по бедру. Да пропади оно всё пропадом! Аредель сделала глубокий вдох. Тьелко вовсе не такой, как он, сказала она себе. Ничего похожего! Но он сначала тоже не вызывал у неё тревоги, припомнила она. Интригующий, необычный, манящий — не похожий ни на кого, с кем она до того встречалась. «И Тьелко тоже ни на кого не похож», — прошептал голос в её голове. Она закрыла глаза и опять сжала кулаки. «Да, не похож, но это совсем иначе, — сказала она себе. — Тьелко открытый. Тьелко весёлый. Тьелко забавный, шумный, нахальный, невыносимый. А он — ничего такого, даже в самом начале!» Он был очень напряжённым и внимательным к ней с самого начала, просто был ею загипнотизирован. Ну, или так казалось. «А Тьелко тоже загипнотизирован», — опять прошептал тот голос, и она стиснула зубы. Нет, Тьелко просто увлечён! А это большая разница! Тьелко радовался ей такой, какая она есть, поощрял её говорить всё, что у неё на уме, отдавал ей инициативу. Скорее, отстранялся, чем давил. И никогда не ощущалось от него опасности или вызова. Было тепло и мило. Тревожные знаки в тот раз были уже с самого начала, теперь она это понимала. Взгляд, который обжёг её из противоположного угла комнаты. Внимание к мельчайшим деталям в том, что она любит или не любит — это казалось удивительным вниманием и верностью, но внимание это стало куда более зловещим и стало соблазнением ещё до того, как она поняла, что происходит. Постоянные попытки отгородить её от товарищей по команде. Вопросы, претензии, вечные правила, которым она должна была следовать. И не только. Её передёрнуло. Всё закончилось. Эта часть её жизни позади. И теперь она знала, на что обращать внимание. Ну или, по крайней мере, думала, что знает. Тьелко был таким открытым, таким понятным. Ну или казался таким… Может, были какие-то сигналы, о которых она просто не знает даже сейчас. Сердце её заколотилось быстрее, и она заставила себя дышать медленно и ровно, чтобы успокоиться. Да чёрт же возьми, почему же Фингон сегодня обязательно должен быть в Форменосе! И она постаралась дышать ещё медленнее. Всё будет хорошо. Завтра она поговорит с Фингоном. Его Тьелко не напрягает. Ему он нравится! Конечно! Если бы был повод для беспокойство, разве Фингон не заметил бы? Уж он бы понял, ведь он практически живёт у них дома! Если и есть какие-то тревожные знаки, Фингон бы ей сказал. Он бы заметил! И ещё очень долго она не могла уснуть. *** Фингон медленно просыпался, в объятиях Маэдроса было так тепло… Он приподнял голову и обнаружил, что серебряные глаза нежно его изучают. — Доброе утро, — сказал Маэдрос, ласково поглаживая Фингона по спине по кругу. — Мм-м-м… — Фингон уткнулся макушкой Маэдросу под подбородок. — Сколько времени? — Чуть больше восьми. Мне никуда сегодня не надо, так что и торопиться не нужно, — на лице Маэдроса появилось озорное выражение, когда он услышал, как у Фингона забурчало в животе. — Ну только если ты не голоден, конечно. Фингон застонал. — Не хочу шевелиться… — он прильнул к Маэдросу теснее, обняв его грудь. — Хочу смаковать каждую такую нашу минутку, как эта! — он опять приподнял голову и посмотрел на Маэдроса. — Хорошая ночь. — Хорошая, — согласился Маэдрос с ухмылкой. Фингон ткнул его в бок, Маэдрос фыркнул от смеха и чуть поёрзал. — Да я не об этом, хотя и по этому вопросу я тоже с тобой спорить даже и не собирался! — он оперся подбородком на грудь Маэдроса и продолжил, с серьёзным лицом. — Мы пережили ещё одну ночь — и никаких проблем. Маэдрос провёл ладонью по затылку Фингона, вплетая пальцы ему в волосы. — Это да… — он обвёл указательным пальцем другой руки линию подбородка Фингона, — если бы ты спросил меня ещё пару недель назад, считаю ли я такое возможным, я бы сразу сказал «нет». — Лицо его приняло более серьёзное выражение. — Но мы не освободились, не очистились от этого, Фингон, только потому, что одна или две ночи прошли хорошо. Я благодарен отсрочке, но знаю — это опять повторится. — Я и не говорю, что не повторится, — согласился Фингон. Он приподнялся на локте, чтобы смотреть Маэдросу в глаза. — Но я говорю о том, что мы можем с этим справиться. Вместе. Повторятся они или нет — это неважно. Я знаю, чего ожидать и что делать, а ты знаешь, что я сделаю всё, что должен, чтобы тебе было комфортно. На лице Маэдроса медленно расплылась улыбка. — Знаю, сделаешь, — он тоже перекатился на локоть, и теперь его лицо, его серебряные глаза были так близко, что заполнили весь мир перед глазами Фингона. — Ты вернул мне веру, Фингон. Даже не представляешь, что это для меня значит. Губы Фингона накрыли губы Маэдроса, ладонью он скользнул в водопад тёмно-рыжих волос. — Ты не единственный тут, кто сумел поверить, Маэдрос, — прошептал он, — и я поверил благодаря тебе. *** Лишь ближе к полудню они, наконец, неторопливо спустились в кухню, рука об руку. — Маэдрос, а мы можем просто тут пообедать? Не хочу никуда идти! Лучше побудем тут, вдвоём. — Я нам что-нибудь приготовлю. Сам не хочу никуда. Я слишком эгоистичен, чтобы делить тебя сейчас с кем-то ещё, — Маэдрос поцеловал Фингона в лоб. — Поможешь мне с готовкой? — А мы готовим макароны? — выжидательно изогнул бровь Фингон. — Не-ет! — Маэдрос шлёпнул его по плечу, затем открыл холодильник и изучил содержимое. — Омлет! — ответил он, доставая коробку с яйцами. — А в омлетах ты как? — Хм… могу сделать глазунью, могу болтунью. — Что ж, тогда пришла пора для первого кулинарного урока! Это был, скорее, не кулинарный урок, а какие-то эротические упражнения: Маэдрос прижимался плечом к его плечу, и они резали овощи, Маэдрос обнимал Фингона сзади и демонстрировал правильную технику переворачивания омлета, а ещё поцелуи украдкой, пока они наблюдали, как омлет жарится. — Во сколько тебе нужно вернуться? — спросил Маэдрос, когда помыл посуду. Фингон как раз вытирал тарелки, которые он ему передавал. — Да ничего конкретного. А тебе? — Думаю, к ужину. Последний вечер в Тирионе. В выходные мне надо на работу, и, думаю, Тьелко с Маглором тоже хватило семейных вечеров. Хочу разобрать ёлку перед нашим уходом, поможешь? — С удовольствием! Хотя она такая красивая. Ужасно, что её уже надо убрать! — Да она наполовину засохла уже к тому моменту, как я её купил, долго бы она не простояла. А сегодня у меня и время есть, и такой хороший помощник! — Маэдрос ласково пихнул Фингона в плечо. *** Они стащили с чердака коробки и аккуратно, одно за другим, упаковали украшения. — Вынесу ёлку, — сказал Маэдрос, печально глядя на толстый слой опавших иголок на ковре. — Я ж тебе говорил, что она почти засохла. — Вынеси, а я тут пропылесошу всё. Вскоре они уже поднимались обратно на чердак убрать коробки. В маленькие чердачные окошки пробивался солнечный свет, в его лучах от их движений кружились пылинки… одна за другой коробки вставали на места. Фингон подтолкнул последнюю коробку на полку и случайно сбил какую-то книгу, и та упала за стеллаж на нижнюю полку. Он встал на четвереньки, чтобы достать её, отодвинул коробки на нижней полке в сторону, чтобы выудить её оттуда — и тут ему в глаза бросился короб на полке. — Что это? — показал он Маэдросу на короб. Тот заглянул ему через плечо. — Похоже, какие-то фотоальбомы. Я думал, большая часть уехала с отцом в Тирион, — он вытащил короб, поднося к свету. — Как же он эти забыл! — Маэдрос вытащил из короба верхний альбом, посмотрел на фото на обложке, и лицо его дрогнуло. А обложка тут же приковала к себе внимание Фингона. Альбом был старый, куда старше, чем те, с фото Маэдроса и его братьев, которые Феанор привёз после смерти Финвэ в Тирион. На обложке был сам Феанор, юный, улыбающийся, обнявший за плечи мальчика ещё моложе, чья улыбка была ещё шире. — Никогда не видел этот альбом раньше! — Маэдрос внимательно глядел на фото. — Это мой отец! — показал он на фотографию. — И мой… — тихо добавил Фингон, коснувшись младшего мальчика на фото. — Это мой отец… Маэдрос поражённо развернулся к нему: — Это Финголфин?! Фингон кивнул. И вот они сидели на пыльном чердаке, фотоальбом лежал у Маэдроса на коленях, и он медленно листал страницы, а Фингон склонился к нему. Оба мальчика были почти на всех фото: маленький Феанор с любопытством таращится на крохотного Финголфина, а вот они постарше и рыбачат, купаются в озере, смеются — в лодке, которую Маэдрос узнал, то была дедушкина. И всегда вместе, и почти всегда оба улыбаются в камеру. — А я и не знал, что они так давно друг друга знают… — робко произнёс Фингон. Маэдрос не ответил. Он знал, что когда-то семьи были близки, и Феанор с Финголфином в детстве были друзьями. Но никогда не видел ни единого доказательства этому, не видел этих фото, не видел того, как близки они были детьми… — А ты знал? — прошептал Фингон. Маэдрос постучал по фотографии перед ним пальцем — Финвэ и Мириэль, на коленях у неё Феанор, а рядом сияющая Индис нянчит на руках младенца, которым мог быть только Финголфин. — Никогда не видел этих фото. Я не знал, что они были так близки… — Я узнал отца по фото, которые есть у бабушки дома. Но ни на одной из её фотографий твоего отца нет. — Есть ли там в коробе ещё альбомы? Были и ещё. Фото Финвэ и Мириэль с бабушкой и дедушкой Фингона, и все такие молодые. Свадебные фото обеих пар, случайные кадры со смеющимися лицами. Воспоминания об отпусках: Париж, Лондон, Тирион, здесь, на озере в Форменосе… Солнце садилось всё ниже, свет стал золотым, время шло. Маэдрос посмотрел в окно, затем покосился на свои часы. — Пожалуй, нам пора прибраться и ехать, — он отложил последний альбом в короб и вновь поставил его на полку. Фингон потянулся к нему и вытащил первый замеченный им альбом, с Феанором и Финголфином на обложке. — Не возражаешь, если я у тебя его одолжу ненадолго? — Одолжишь? — нахмурился Маэдрос. — Зачем? — Не знаю, видел ли когда-нибудь их мой отец. Я уверен, что дома или у бабушки их ни разу не видел. Ты сильно будешь против, если я возьму альбом на пару дней и скопирую пару фото для отца? — он провёл пальцем под фотографией с двумя смеющимися мальчиками. — Пожалуй, хотелось бы напомнить ему о временах, когда у них были такие отношения, понимаешь? Маэдрос встал у Фингона за спиной, обнял его за талию и положил голову ему на плечо, опять глядя на фото. — Пожалуй, и мне бы этого хотелось, — прошептал он.