Я буду твоим, если ты будешь моим

Тьелко стоял, застыв, как статуя. Как же он мог так сильно ошибиться? Неужели он переоценил их отношения? И неужели он опять так катастрофически всё испортил?.. Плечи его поникли. Да, очевидно, это он всё и испортил. Ему казалось, что сказать эти слова Аредель, открыть ей своё сердце — это так правильно. Но когда наконец он набрался храбрости открыть глаза, то увидел на лице её тревогу, ощутил, как она отшатнулась — а потом смотрел, как она убегает за дверь… и вот это всё казалось таким ужасно, ужасно неправильным… Ему нужно её найти. Извиниться… сделать что-то… что угодно… Почему ему так трудно говорить?! Как ему удаётся так лажать каждый раз, когда он пытается открыть кому-то свою душу?.. Он вышел на лёд, оглядывая пространство вокруг хижины. Никаких признаков Аредель. Солнце село, окрасив багровыми полосами горизонт. Тьелко выкрикнул её имя. Он добрался до берега, сорвал с ботинок и швырнул на скамейку шипы. Снеговой покров взвихрила их недавняя битва снежками, и теперь, в тусклом вечернем освещении, не было никакой возможности разглядеть на нём новые следы. Он быстро направился к дому — должно быть, она побежала туда. Завидев на снегу что-то тёмное, он на миг замер. Это оказалась шапка Аредель, он поднял её с земли, стиснул в кулаке и прибавил шагу. Ворвавшись в дом и побежав на кухню, он тут же услышал, как хлопнула парадная дверь. Он рванулся за Аредель. Даже в полумраке он видел её: она убегала от него прочь по длинной и широкой подъездной дорожке. Он вновь позвал её прерывистым голосом, но она не остановилась. Он побежал быстрее, отчаянно пытаясь догнать её. Её силуэт подсветила подъехавшая и остановившаяся машина, свет фар поначалу его ослепил. И затем он смотрел, как Аредель садится в машину — он узнал её, то была машина его брата. Выруливая к дому, Маэдрос никак не ожидал увидеть на дорожке фигуру, бегущую к нему. Ещё сильнее он поразился, когда понял, что это Аредель — она рванула на себя дверцу, распахнула её и ввалилась на переднее сидение, тут же потребовав отвезти её на вокзал Форменоса. А затем повернулась к нему, встретилась с ним взглядом и застыла. Он охватил её взглядом: бледная, глаза распахнуты, волосы в беспорядке, в побелевшем кулачке стиснут телефон. Что происходит?! Глаза его метнулись к подъездной дорожке: к машине бежал Тьелко. Вот же чёрт! Что за ерунда тут происходит? — Аредель, я отвезу тебя куда хочешь, но сначала тебе придётся сказать мне, что случилось, — сказал Маэдрос, стараясь, чтобы голос его звучал спокойно и мягко. Аредель же опустила голову, сжав руки на коленях в кулаки. Маэдрос поднял взгляд и увидел, как Тьелко добежал до машины и остановился. В ярком свете фар брата было хорошо видно, и Маэдрос разглядел, какое растерянное и несчастное у того лицо. Видимо, произошло какое-то недоразумение. Тьелко бывал шумным и слишком прямолинейным, кто бы спорил, но он при этом был на удивление чутким… особенно, когда другим было плохо. Но Аредель выглядела такой напуганной, а Тьелко имел вид покаянный — и всё вместе создавало комбинацию тревожную. Брата своего Маэдрос знал. Он знал, что Тьелко намеренно никогда бы не обидел Аредель. Но, с учётом того, что он успел заметить, спросить нужно. Так как Аредель не отвечала, он опять заговорил: — Аредель… он что-то сделал? Та сморщилась. Она понимала: Тьелко ничего такого нарочно не делал. Ничего… кроме сказанных слов, в котором она неизбежно услышала слова того, другого… и от этих слов по коже у неё побежали мурашки, а в животе всё сжалось. Но откуда ему было знать, как для неё это прозвучит… Знать ему было неоткуда — потому что она ему ничего, совсем ничего не сказала. Она слишком долго не отвечала, и Маэдрос продолжил. — Что-то произошло. Это просто очевидно, — голос его звучал напряжённо от попыток удерживать его ровным и спокойным. Он переводил взгляд с неё на брата и обратно. Потом он вновь заговорил, медленно и тщательно подбирая слова. — Аредель, он что-то сделал? — Ничего он не сделал! — выкрикнула она. — Если он ничего не сделал, тогда почему ты от него убегаешь? — в глазах его была тревога. — Не в нём дело, — тоскливо произнесла Аредель. — Не в нём… во мне… — она ударила себя по бедру кулаком. — Я сказал, что отвезу тебя куда захочешь, и я это сделаю, — серебряные глаза вновь встретили её взгляд. — Просто дай мне минутку поговорить с Тьелко, и тогда поедем. Он выскользнул наружу, быстро подошёл к Тьелко и обнял его за плечи. Ей видно было, как шевелятся его губы, как Тьелко в ответ мотает головой: «Нет!» Затем Маэдрос встряхнул брата и подарил ему медвежье объятье. Через минуту он вернулся в машину. — Так, говоришь, вокзал Форменоса? Она кивнула в ответ. Он не особенно-то её и знал. Но даже по тем немногим моментам, когда они успели пообщаться, было ясно, что сейчас она ведёт себя совершенно необычно. И он очень легко понял, что с ней — прекрасно зная, как выглядит паника, как в ней ощущаешь себя… В такие моменты ему бывало непросто рядом с родственниками, не говоря уже о чужих. Может, и у неё так. Он может не знать её, но это чувство он знает. Он должен попытаться что-то сделать! Они уже выехали на шоссе, ведущее в Форменос, когда он заговорил: — Послушай… не знаю, что там у вас с Тьелко произошло — и судя по тому, что я услышал от Тьелко, он тоже не знает. — Он стрельнул в Аредель взглядом. — Аредель, я хочу помочь. Если я могу хоть что-то сделать, всё, что ты скажешь… — он умолк. Аредель прикрыла глаза. Маэдрос о ней знал. Она знала, что Фингон ему рассказал, рассказал про неё, пытаясь помочь Маэдросу открыться — так брат объяснил ей. У того были свои собственные демоны, чтобы с ними бороться… может он и поймёт, каково ей было, когда она услышала от Тьелко те слова… Она выдохнула и открыла глаза. — Я знаю, что ты знаешь о… что Фингон тебе рассказал… у меня был парень, и он… он оказался не таким, как я думала. Маэдрос кивнул, подбадривая её говорить дальше. — Он… думаю, его проще всего описать как «контролирующий», — Аредель нахмурилась. Это слово не совсем передавало то, что она чувствовала, но хотя бы так. — Я не… я ничего не говорила Тьелко о нём, о том, каково это было, — она поморщилась. — Ненавижу об этом говорить! — Могу понять! — тихо сказал Маэдрос. Она повернулась к нему, изучая в тусклом свете его профиль. — Думаю, понимаешь, — медленно проговорила она. — Правда так думаю. — Она сцепила руки, лежащие на коленях, туго переплела пальцы и продолжила: — Знаю, Тьелко не хотел меня напугать. Знаю! Но… то, что он говорил… звучало так похоже на… — она остановилась и выглянула в окно машины. — Что сказал Тьелко? — осторожно спросил Маэдрос. Она поёрзала и опустила голову на подголовник сиденья. — Для кого угодно эти слова могли прозвучать просто прекрасно… это то, что ты хочешь услышать от парня. Но для меня… — она поёжилась. — Было так похоже на того. Её парень. Бывший парень, поправил себя Маэдрос. Тот, кого по секрету обсуждал с ним Фингон. Вот же чёрт! Что же Тьелко сказал, что она так психанула? Такой откровенный, напористый Тьелко… он наверняка открыл ей все свои чувства, даже и не догадываясь, что есть, о чём беспокоиться. Маэдроса затопила волна любви к своему прямолинейному младшему брату. Да, такое похоже на него, подумал Маэдрос. Отважно выкладывает всё и даже не думает о последствиях. Но последствия были. Потому что она ни о чём Тьелко не рассказывала. Об этом не рассказывала. «Не лучший ты собеседник, — подумал Маэдрос, адресуясь себе, — когда доходит дело до таких разговоров». Они с Фингоном проделали титаническую работу. Ему невероятно повезло, что Фингон был таким понимающим и не сдался. Фингон… Как же он хотел сейчас, чтобы Фингон оказался рядом — он уж точно знал бы, что сказать сестре, чтобы поддержать её. Маэдрос же просто мог сделать то, что мог. И оставить её одну на вокзале было бы не лучшим решением. Он бросил на неё ещё один взгляд. — Послушай… Знаю, я сказал, что отвезу тебя, куда только захочешь, но мне не особенно нравится мысль оставлять тебя одну на вокзале. Можно, я тебя отвезу домой? — Не хочу портить тебе вечер. — Да ты и не портишь! Мне совсем не по себе так тебя оставлять. Позволь отвезти тебя домой! — Спасибо, Маэдрос, я очень это ценю, — вздохнула Аредель. — Я бы предпочла сейчас не смотреть на поезда. — Она повернулась к нему. — Спасибо. Прости, что я всю неделю вела с тобой себя, как настоящая ведьма. — Да я всё понимаю, — покачал головой Маэдрос. — Я бы сам так себя чувствовал на твоём месте. — Вот теперь ты и на моём месте. Я отвратительно повела себя с твоим братом — а ты всё равно со мной мил. Мне от этого ещё хуже, какой же тупой идиоткой я была с тобой. — Ну нет, это не то же самое. Ты Тьелко нос не ломала! — он искоса глянул на неё. — Кстати говоря, я сам ему нос сломал пару лет назад. Так что, как видишь, я всё равно тебя побил. — Да ты понимаешь, о чём я, — покачала она головой. Маэдрос кивнул. — Думаю, да. И дальше они ехали молча, Маэдрос вырулил на шоссе в Тирион. Но ему казалось неправильным бросить её у дома, она так разнервничалась и была такой грустной. А мысль ехать домой к Тьелко, не получив нужных ответов, тоже не казалась такой уж хорошей. Тьелко был так заметно потрясён — такое с ним редко случалось. И просто обезумел от мысли, что чем-то задел Аредель. Придётся написать Маглору, чтобы тот его вечером не трогал. — А как насчёт того, чтобы остановиться и перекусить? — предложил Маэдрос. — Не знаю, как ты, но я умираю с голода и думаю, что может и ты чего захочешь. *** Смс от Маэдроса была короткой, но тревожной. Маглор, глядя на телефон, нахмурился. Она пришла, как только он подъехал к дому, и он прочитал её, ещё не выходя из машины. Он удивился, не увидев в гараже машины Маэдроса. Брат ушёл вечером с работы и уже давно должен был быть дома. Но теперь его смс дала понять, что вернётся он поздно, и что говорить с Тьелко надо «осторожно». Что всё это значило, чёрт возьми! С каких это пор кому-то надо с Тьелко осторожно обращаться? Со времён Лютиэн, прошептал голос в его голове. Тьфу ты! Почему это он вдруг об этом вспомнил! Маглор покачал головой. Теперь Тьелко куда крепче стоял на ногах, и отношения с Аредель были гораздо более зрелыми. Может, дело в команде. Или в отце. Он не мог исключить возможность того, что Тьелко, проигнорировав все их советы, поспорил с отцом по поводу Аредель. Не так уж и невероятно. Но другие братья бы ему рассказали о такой ссоре. Уж ссоры с Тьелко никогда не оставались незамеченными. Впрочем, неважно. Он скоро всё узнает — машина Тьелко была в гараже. Маглор прошёл в кухню — всё было тихо. Тогда он пошёл в зал — там было пусто. Это слегка сбивало с толку: по вечерам Тьелко обычно валялся на диване перед телевизором. Маглор заглянул в гостиную и там тоже никого не нашёл. — Тьелко! — громко позвал он. — Я тут. В библиотеке? Маглор отправился туда — и его встретили ярко горящий камин и полное отсутствие брата. — Тьелко?.. — Да… На сиденье на подоконнике раздвинулись занавески, и Маглор увидел брата, свернувшегося калачиком на подушках в любимом старом убежище Маэдроса. — Приве-ет, — Маглор подошёл к нему поближе. — Что ты тут делаешь? — Да так, нужно было немножко подумать. Казалось, тут отличное для этого место. Маглор фыркнул. — Это если ты Маэдрос. А если ты — это ты — когда хочешь прочистить себе мозги, ты идёшь в наш спортзал. Что происходит? Маглор уселся на дальнем конце сиденья на подоконнике и прислонился к стене. Оконное стекло было холодным, но Тьелко прижался к нему лбом и смотрел сквозь него на улицу, в темноту. Выглядел он устало, решил Маглор. Для Тьелко это было необычно. Маглор сощурился, глядя на профиль брата. Нет, «устало» — не то слово, Тьелко выглядел… уж скорее, уныло. Он даже не повернулся к Маглору, он скорчился в углу на подоконнике, а не разлёгся вольготно, как делал обычно. Тьелко всегда захватывал вокруг себя столько пространство, раскидывая во все стороны руки и ноги. Но сейчас он свернулся клубочком, закрылся, подтянул колени к груди… — Что происходит, Тьелко? — повторил Маглор тише и мягче. — Я и сам толком не знаю, — медленно проговорил Тьелко. — И сам не уверен. — Он бросил взгляд на Маглора и вновь отвернулся к окну. "Так себе дела", — подумал Маглор: в глазах Тьелко не было привычной озорной искорки. Он потянулся к Тьелко и положил ладонь ему на колено. — Ты ел? — Я не голоден. Если до этого звенели тревожные звоночки, то сейчас забил колокол. — Ты голоден всегда! — заявил Маглор. — Пошли приготовим что-нибудь на ужин! — Я же сказал: я не голоден! — в голосе Тьелко послышалось что-то, похожее на рычание. «Обращайся с ним осторожно», — написал Маэдрос. Совет разумный, конечно, но Маглор не собирался позволить Тьелко просто так сидеть и страдать, что бы там его ни мучило. Это не для Тьелко! Он справлялся со стрессами с помощью спорта или крика. Или и того, и того. А сейчас он совсем такого не делал, и это тревожило. Когда Маглор прочёл смс-ку Маэдроса, он как раз привычного поведения Тьелко и ожидал — и уж никак не этой меланхолии. Маглора прошила беспокойная дрожь. Тьелко же сегодня собирался весь день провести с Аредель… разве нет? — Тьелко, сегодня что-то произошло? Что-то с Аредель? — Что-то, — Тьелко резко выдохнул. — Но вот сам не знаю, что. Ещё пара минут прошли в осторожных, но настойчивых расспросах Маглора — и вот брат наконец раскололся и всё ему рассказал. По мере рассказа Маглор ощущал, как в нём растёт раздражение и гнев. Она же просто ушла от него — убежала, если верить Тьелко! — после того, как он рассказал ей, как много она для него значит! Как ей стоило бы ответить? Да есть дюжины способов дать Тьелко от ворот поворот, если ей не нужны с ним отношения! Но просто так убегать? Без единого слова? Что это за фигня!!! Да и если она не хотела с ним встречаться, то почему продолжала ходить на свидания?! Всем вокруг было яснее ясного, что для Тьелко это всё — не просто так. Он был влюблён в Аредель. Неужели же она этого не видела?! На кончике языка у него вертелось несколько резких слов, но он сдержался. В голове его звучали предостережения Маэдроса. Ни к чему расстраивать Тьелко ещё сильнее. А то он ещё вскинется и начнёт Аредель защищать, а потом ещё и скандалить с ним из-за того, как его чувства задеты. «Нет уж, спасибочки», — решил Маглор, он абсолютно не хотел подставляться под гнев Тьелко. Лучше пока проглотить эти колкие реплики. Пожалуй, он просто попытается отвлечь Тьелко, а вечером поговорит обо всём с Маэдросом. Фингон был парнем порядочным. Как жаль, что сестра его оказалась другой. *** В ресторане было тихо, заняты были всего несколько столиков. Маэдрос выбрал им столик в глубине, чтобы найти им с Аредель хоть какое-то подобие уединения. И вот они молча сидели каждый над своим меню. Если напротив сейчас был бы кто-то из братьев, Маэдрос точно знал бы, как поступить. Он знал, как кто из них на что реагирует, какой к кому лучше подход, когда они расстроены, что кому сказать… А Аредель была для него загадкой. Похоже, придётся следовать интуиции. Официантка приняла у них заказ, и за столом вновь воцарилась тишина. Аредель беспрерывно теребила тёмную прядь волос и покусывала нижнюю губу — и так она почему-то казалась моложе. Что дало Маэдросу нужный толчок, и вот он заговорил: — Послушай… не знаю, что и сказать. Знаю только, что Тьелко мне сказал: что он тебя чем-то расстроил. Мне очень жаль, что так вышло. Она нахмурилась и посмотрела на него. — Я не из-за него расстроилась… не совсем. Просто его слова меня будто перенесли туда… о чём он и подумать не мог. Он переживал, я видела. Он так серьёзно всё говорил. Я всё понимаю… Но я ничего не могла сделать с тем, что от его слов у меня прямо мурашки побежали. Я никак не могла подавить в себе это и запаниковала, — она свела брови. — Я пыталась… но не могла от этого избавиться… мне просто нужно было выбраться оттуда… у меня просто нет слов, чтобы объяснить… мне просто нужно было уйти… уйти… Маэдрос кивнул, подумав, что это очень похоже на паническую атаку. У него их было достаточно, чтобы узнать это ощущение мурашек по коже… эту жажду сбежать оттуда, где что-то пробудило эти чувства. Он скрестил руки на груди и наклонился вперёд. — Мне это чувство знакомо, — он сделал выдох и заколебался, прежде чем продолжить. — У меня его могут вызвать определённые вещи, и тогда, если я немедленно не уйду, у меня может случиться настоящая паническая атака. — Он встретился с ней взглядом. — И мне кажется, с тобой сегодня такое и случилось. — Похоже на то, — медленно ответила Аредель. — Я бы иначе никогда так просто не запрыгнула к тебе в машину. Я же понимала, что слишком уж быстро это для такси. Я конечно бываю импульсивной, но не настолько же. В машине мог быть кто угодно… — она уронила голову на кожаную спинку диванчика, на котором сидела. — Мне просто нужно было сбежать… куда угодно. — И что же такого Тьелко сказал? Можешь пересказать мне? От чего всё стало так плохо? Глаза её широко распахнулись, лицо побледнело. Он махнул рукой, словно перечёркивая свой вопрос. — Ты не обязана, — быстро поправился он. — Прости, мне, наверно, не стоило спрашивать. Она выпятила подбородок. — Нет! Ничего дурного ты не спросил! И ничего дурного не было в его словах… просто… просто сами по себе эти слова связаны в моей памяти кое с чем, а тогда… тогда всё звучало совсем не так… — Она наклонилась вперёд, положив локти на стол. — Сами по себе хорошие слова… понимаешь… но когда я их слышу — это будто через какой-то фильтр, который заставляет звучать их… ну, не знаю… зловеще, что ли. — Она вскинула руки вверх. — Наверно, я говорю полную чушь! — Уверен, что в определённом контексте так оно и происходит, — нерешительно отозвался Маэдрос. — Я не так много знаю о том, что случилось с тобой, только то, что Фингон рассказал, — он склонился к ней ближе. — Но я готов послушать, если ты сама захочешь мне рассказать. Если разговор об этом как-то поможет, — он пожал плечами, лицо его потемнело. — Не мне об этом говорить, конечно. Я всё своё запер так глубоко в себе, думал, что смогу сам со всем справиться. Но время показало, что никому это ничего хорошего не принесло. Ни Фингону. Ни Тургону. Ни мне самому. Я думал, что держать всё внутри… это делает меня сильным. Но это не так, — в голосе его слышалась горечь. Пока он говорил, Аредель внимательно смотрела на него. Она терпеть не могла говорить обо всём этом. И даже думать о том. От этого она ощущала себя такой слабой — а она терпеть не могла чувствовать себя слабой. Слова Маэдроса были словно эхом её собственных чувств. Если кто и смог бы понять её, так это Маэдрос. Вернулась официатка, с их заказом, и это дало Аредель минуту на то, чтобы собраться. Когда официантка расставила блюда и ушла, Аредель сделала глубокий вдох и приступила к своей истории. Рассказала Маэдросу всё она довольно быстро. О том, как всё невинно начиналось. Как было лестно, что Эол так с ума по ней сходит. Какой любимой и желанной она себя чувствовала. И как потом она стала чувствовать себя не любимой и желанной, а запертой, пойманной в ловушку, преследуемой. Как «без ума от неё» приобрело акцент куда более зловещий, когда это стало о том, что он совершенно не доверял ей, когда её не было рядом. Преследовал её, когда она встречалась с подружками. Отслеживал всё на её телефоне — а она даже не знала! Когда он говорил вроде бы слова любви и преданности — а было это об одержимости и контроле. Когда слова стали оружием, жестоким и причинявшим боль. Она рассказала Маэдросу, как, наконец, решила порвать с ним, и как после этого он преследовал её везде, куда настойчивее, чем прежде, угрожал друзьям и сокомандникам. Как, казалось, ему всегда было известно, где она, с кем она… об этих ночных звонках и непрекращающихся, всё более и более безумных смс-ках. Она рассказала ему всё. И как от слов, которые выбрал Тьелко, в животе у неё будто что-то сжалось. И все старые чувства всплыли на поверхность из глубины. Еда её давно остыла, но, заговорив, Аредель поняла, что не может остановиться. И вот наконец она умолкла, все силы её ушли на рассказ и теперь иссякли. Маэдрос положил руку на стол ладонью вверх, и она робко вложила в его ладонь свою и ощутила, как он сжал её, с таким теплом и поддержкой. — Спасибо, что доверила мне всё это, — сказал Маэдрос. Аредель склонила голову, глядя на него. — Когда я начала, оказалось, что это проще, чем вначале я думала, — она не отрывала от него глаз. — Понимаю, почему Фингон так в тебя влюблён! И ужасно себя чувствую из-за того, что так резко тебя судила. Ты пытался защитить его от всего этого… в себе. И уберечь себя от нужды копаться в этом снова, — она стиснула его ладонь. — Но оказалось, что это не лучший способ справиться со своим прошлым, а? — Да, — Маэдрос кивнул. — Не лучший. Я усвоил свой урок. — Спасибо тебе, что отнёсся ко мне не так, как я к тебе относилась. Ты имел полное право злиться на меня после того, что я сегодня сделала с Тьелко. Глаза её опять распахнулись, на лице появилась тревога, она отпустила ладонь Маэдроса. — Тьелко! — повторила она. — Чёрт, чёрт, чёрт!!! Поверить не могу, как я с ним обошлась. Да я блин просто сбежала! Сбежала, будто я боюсь его! — она стукнула кулаком по столу так, что тарелки на нём подпрыгнули. — Я совсем не думала об этом! О том, как это было ему! Сказать мне всё это — и потом смотреть, как я убегаю от него, как какой-то грёбаный псих! — Она обеими руками вцепилась в столешницу. — Отвези меня обратно! Отвези, чтобы я с ним поговорила! Чтобы извинилась, объяснила ему, какой грёбаный бардак я устроила… — Нет, сегодня я тебя обратно не повезу. — Но ты должен! Я не могу всё так оставить! Достаточно того, что я его уже оставила там одного! Я не могу позволить ему думать, что он сделал что-то не так — он не делал!!! Ты же знаешь! Ты же знал всё, даже когда спрашивал, не сделал ли он чего! Ты не можешь всерьёз думать, что я позволю ему считать, что всё это — его вина! — Я и не прошу. Я просто говорю, что у вас обоих был тяжёлый день. Не скажу, что он не страдает. Даже за ту минуту, что я с ним говорил, я успел заметить, как он расстроен. Но не думаю, что вы оба сегодня в состоянии говорить. Тебе надо поесть, отдохнуть, разобраться в том, что у тебя в голове. Поговоришь с ним завтра. Будь уверена, завтра ты с ним поговоришь. — Но я не могу! — воскликнула Аредель. — Не могу оставлять его в таком состоянии, Маэдрос! Это несправедливо! — она сузила глаза, глядя на него. — Ты к нему несправедлив! — Послушай. Поверь мне. Утром всё будет проще. Извинений будет мало. Он не поймёт, почему ты так отреагировала. Просто не сможет — не зная всего. И в очередной раз потом скажет что-то не то — и эффект будет тот же самый. Тебе нужно рассказать ему всё то же, что и мне. Всю свою историю. Чтобы он понял, Аредель, и мог тебя поддержать. Чтобы он понимал, что говорит. Она сжала губы в тонкую ниточку. — Я не хочу, чтобы он со мной нянчился, я не такая уж и хрупкая, и со мной не надо обращаться, как с младенцем! И я не хочу, чтобы он всё время думал, что скажет мне. Это не для Тьелко. Я бы возненавидела всё это, если бы он стал так себя вести, да и он тоже. Маэдрос вздохнул. — Да я не об этом, Аредель. Ему нужно знать, чтобы он знал чего ожидать. Не обязательно всё время следить за словами. Но надо знать, что иногда какие-то слова для него звучат нормально, а для тебя — нет. И если он будет знать, что произошло, тебе будет легче признаваться ему в том, что тебе что-то не нравится. Ты сможешь обо всём этом говорить. Но чтобы вы могли вести такие разговоры, он должен знать. Маэдрос внимательно посмотрел на неё. — Он серьёзно к тебе относится. Я никогда не видел, чтобы он к какой-то девушке так относился. — Знаю. — Так что, Аредель, тебе нужно поговорить с ним. И я не думаю, что если я тебя отвезу домой, будет самое подходящее время для такого разговора — для вас обоих. Ты должна быть готова сказать ему то же, что и мне. И сказать ему, что тебе нужно от него самого. Ему нужно знать, так ли ты серьёзно относишься к нему, как он к тебе. Если это не так, придётся и это ему сказать, — он внимательно посмотрел на Аредель, в серебряных глазах светилась тревога. — Маэдрос побарабанил пальцами по столу. — Я знаю, вопрос трудный, с учётом того, что было раньше. Если на него ответа у тебя пока нет, ничего страшного. Но я всё равно считаю, что сегодня — не лучшее время для таких бесед. Аредель опустила глаза. Маэдрос был прав. Она думала об этом всю прошлую ночь и решила, что ей серьёзные отношения не нужны — и убедила себя, что и Тьелко хочет того же. А теперь она, конечно же, знала ответ. Но изменился ли её собственный? Ей нужно подумать, серьёзно подумать… Сердце и разум уже давно были не в ладу. И она неохотно призналась себе, что Маэдрос прав. Она была готова извиниться, но не рассказывать всё — и уж точно не готова была обсуждать, чего хочет в отношениях с Тьелко. Ей нужно разобраться в себе, прежде чем такое обсуждать. Она хотела этого… очень хотела. Но вопрос был в том, готова ли она рисковать собственным сердцем? А если она не готова — то как не разбить сердце ему?..