Я буду твоим, если ты будешь моим

Они были уже всего в паре миль от дома Аредель. Но оставался ещё один вопрос, который хотел затронуть Маэдрос: возможно, у него последний шанс поднять эту тему. Он искоса глянул на Аредель. После ресторана она почти всё время молчала. Маэдрос заручился её обещанием, что она ничего делать не будет, только напишет утром Тьелко и предложит встретиться. Она была так похожа на его темпераментного младшего брата, что он не исключал того, что, лишь она останется одна, то тут же позвонит Тьелко, а это было плохой идеей. Ей нужно было разобраться в себе, а вот ему нужно было поговорить с Тьелко. Было бы здорово, если бы она поговорила с Фингоном. Одно дело — то, что он сам сделал сегодня как сочувствующий слушатель после её панической атаки. Другое — довериться старшему брату, который знает её и всю её историю намного лучше самого Маэдроса. Он собирался тут же написать Фингону, как только высадит Аредель из машины и убедится, что она спокойно вошла в дом. Ключевое слово — спокойно. То, как она прыгнула к нему в машину, было импульсивно, эмоционально и реально опасно. Может, он и сильнее прочих предвзят по отношению к неизвестным автомобилям, но всё же. Глупый, рискованный поступок! И это нужно было озвучить. Вечер мог пройти куда хуже, если бы она сотворила такое в другом месте. — Аредель… есть ещё одна вещь, о которой мне нужно с тобой серьёзно поговорить, прежде чем я тебя высажу. Она шумно выдохнула и откинулась затылком на сидение. — Да, Маэдрос, — раздражённо отозвалась она. — Я понимаю, что ты всё теперь расскажешь Фингону! — И она повернулась к нему. — Иного я и не ждала. Но Маэдрос намеревался поговорить вовсе не об этом. Хотя, конечно, она была права. Это его долг — поставить Фингона в известность о сегодняшних событиях. Ради самой Аредель и ради Тьелко. — Да, я планировал поговорить с Фингоном. Но с тобой поговорить хотел не о том. — И о чём же? — Ты же понимаешь, что сегодня очертя голову прыгнула в незнакомую машину? В ней мог быть кто угодно. Она нахмурилась и выпятила подбородок. Ох, он навидался такого выражения лица у младших братьев. Она ушла в оборону. И он не ошибся. — Да, но ты же не кто угодно! Да кто там ещё мог быть, кроме кого-то из вас? Ну, или какое-нибудь такси! — она скрестила руки на груди. Маэдрос успешно справился с порывом закатить глаза. — Да — но это только сегодня в ней оказался я. — Очень сомневаюсь, что на вашей подъездной дорожке часто бывает случайные машины! — Ты удивишься, — отбрил он её грубее, чем намеревался. — Рядом с нашей семьёй, знаешь ли, оказываются «случайные машины» со злоумышленниками внутри. — Ох, чёрт! — Аредель выпрямилась и уставилась на него. — Прости, прости! Какую гадость я сказала! Я вообще забыла о той истории! — Она закрыла ладонями лицо. — Грёбаная идиотка — вот кто я! — Просто в будущем будь осторожней, — резковато сказал Маэдрос. — Сначала проверь своё такси-приложение. Потом убедись, что это та же машина: марка, номер, имя водителя, его права. Скажи, что будешь так делать. — Маэдрос, я в состоянии о себе позаботиться! — Все так думают, пока не происходит ситуация, в которой мы не в состоянии на это, поверь. Я годами занимался боевыми искусствами и фехтованием — и ничего сделать не смог. И ты уязвима. Все мы уязвимы. Маэдрос повернул на улицу, ведущую к её дому, крепко стиснув руль. Ей сегодня просто повезло. Её слепая паника уже привела к глупым решениям и поступкам. Но больше ей нельзя так рисковать. — Прости, я просто… просто не подумала. Я просто хотела уехать… куда угодно. Прости, я сегодня вела себя просто отвратительно. Ты пытаешься быть со мной добрым, а я веду себя как сука, — он услышал, как она опять шумно выдохнула. — Маэдрос… прости, правда. — Хорошо. Я знаю, у тебя был тяжёлый день. И знаю, как подобные штуки — слова, место, звуки — вызывают воспоминания и погружают тебя обратно туда, — он взглянул на неё. — И со мной такое иногда ещё случается. Ты сама видела. Это невозможно контролировать. Я всё знаю… но твоя безопасность — это самое главное. Он подъехал к её дому и остановил машину. — Когда я приеду домой, то собираюсь поговорить с Тьелко. Я знаю, как он опустошён, расстроен и растерян. Я ему про твоё прошлое рассказывать не буду — это твоё дело, не моё. Но, если можно, я хотел бы заверить его, что он сам ничего ужасного не совершил и что завтра ты ему напишешь, ладно? — Да, пожалуйста, так и сделай! А если захочешь рассказать ему… скажи, что со мной случилось что-то… это не имеет к нему отношения, это только мои проблемы. И что я прошу прощения! За то, что так убежала от него, — говоря всё это, Аредель теребила и теребила прядь волос. — Обязательно. Я скажу ему, что вы завтра всё обсудите, — он настойчиво посмотрел ей в глаза. — И, пожалуйста, поговори с Фингоном. Тебе нужно кое с чем разобраться, прежде чем обсуждать всё с Тьелко. И ради Тьелко, и ради тебя. Думаю, что Фингон сможет тебе с этим помочь, а? Аредель прикрыла глаза и прислонилась головой к окну у пассажирского сиденья. — С ним-то я всегда и говорю, когда мне требуется что-то обсудить… Он скажет «я же тебе говорил!» Он и правда мне уже говорил всё рассказать Тьелко. — Мне самому похожее говорили и Маглор, и Тьелко ещё пару недель назад. Так что Тьелко поймёт, Аредель, верь мне. И я его сегодня подготовлю, так что не волнуйся. Неожиданно стала открываться дверь гаража, напугав их обоих. То был Фингон: в свете фар он тащил за собой бак с мусором. Как только он узнал машину Маэдроса, лицо его просветлело, мусорный бак был забыт, а сам Фингон направился к водительской дверце. Маэдрос опустил стекло. — Маэдрос! — Фингон широко улыбался. — Я тебя сегодня и не ждал! — Он всмотрелся в салон, и на лице его на миг появилось недоумение, сменившееся, впрочем, новой улыбкой. — Аредель! Привет! Как же это так вышло, что тебя привёз домой Маэдрос? — он потянулся к Маэдросу ближе и приподнял бровь. — Или ты просто хотел со мной повидаться, потому и предложил её подвезти? — Типа того, — ответила Аредель, распахивая дверцу машины и быстро устремившись в сторону дома. — Мне срочно надо в душ. Маэдрос, спасибо за всё! Фингон повернул голову и проводил её взглядом, а затем вновь развернулся к Маэдросу, придвинувшись к нему ещё ближе. — Не хочешь зайти ненадолго — раз уж ты здесь? — Нет, — покачал головой Маэдрос. — Хотел бы, конечно, но сегодня не стоит. У меня есть неотложные дела, — на лице Фингона отобразилось разочарование, и Маэдрос положил ладонь ему на плечо. — Послушай… я как раз тебе хотел написать. Дело в том, что Аредель не просто так сейчас удрала из машины. — А что такое? — Фингон помрачнел. — Что случилось? Маэдрос вздохнул. — Похоже, Тьелко ей в любви признался сегодня. А у неё эти слова вызвали паническую атаку… а вовсе не радость. — Вот же чёрт! — Да уж! Она убежала, а он остался, в шоке и растерянности. А она рванула по подъездной дорожке и села в первую попавшуюся машину — водителем как раз оказался я. — Что-что?! Маэдросу потребовалась пара минут, чтобы Фингон наконец понял, что произошло, и к концу его рассказа Фингон выглядел совсем мрачным. — Мне надо с ней поговорить, — без обиняков сказал он. — И я так думаю. А я поеду домой, чтобы всё уладить с Тьелко. Я с неё взял обещание, что она сегодня звонить ему не будет. Им нужно разобраться во всём, но лучше, когда оба они успокоятся. Я предложил ей встретиться с ним завтра. — Я с ней поговорю, — повторил Фингон. — Вот ужас-то. Я ей говорил, что ей нужно ему во всём признаться. Я говорил ей, что добром для неё всё это не кончится! — А то! И, похоже, Тьелко ей сказал, что хочет серьёзных отношений… не просто секс, — Маэдрос пихнул Фингона в плечо. — Да не смотри ты так! Не надо так обороняться! Я же не говорю, что у них это было. Я просто говорю, что это не то, чего он хочет. Так что если она хочет того же… тогда она должна Тьелко об этом сказать, а? На лице Фингона было хмурое несогласие. — Я сам разберусь. Я говорил ей, что она его неправильно поняла. Я это ей и говорил! — Она и ожидает, что ты ей скажешь «а я тебе говорил!» Она прямо так и сказала, когда я признался, что обо всём тебе расскажу. Я постараюсь уладить всё с Тьелко. Думаю, у меня всё получится. Но если она планирует с ним завтра выяснить отношения, то должна быть готова сказать ему, чего она сама от него хочет. Даже то, что и сама ещё не знает. Потому что это лучше, чем ничего. — Понял. Приберегу нотации для другого вечера. Посмотрю, смогу ли помочь ей разобраться в чувствах, — Фингон потянулся к Маэдросу. — Я тебе попозже отчитаюсь. Прости, что она так среагировала на любовные признания Тьелко. Уверен, для него это был просто шок. Маэдрос кивнул. — Ага. У него самого в прошлом есть свои скелеты, что делу не помогает. Я его оставил на попечении Маглора. Так что мне надо домой, к нему. Когда такое происходит, в Маглоре просыпается защитник… и у него тоже в прошлом проблемы с личной жизнью, так что ещё и это вылезет. — Похоже, сегодня ты ляжешь под утро. — Похоже на то. Фингон обнял ладонями лицо Маэдроса и придвинулся ещё ближе. Его прохладные губы легли на губы Маэдроса, и он нежно поцеловал его. — Спасибо. Что привёз её домой и всё мне рассказал. Маэдрос обхватил Фингона за затылок и притянул к себе, делая поцелуй более страстным… и миг спустя неохотно отстранился. — Напиши мне попозже. И завтра увидимся, да? — Очень надеюсь! Всё утро опять собираюсь с папой провести. И потом мы с тобой или отпразднуем успешное долгожданное приобретение машины-либо мне понадобится утешение по поводу отца, который неспособен перестать торговаться… Маэдрос расхохотался. — Ну, смогу тебе помочь и в том, и в том! *** Поднявшись наверх по лестнице, Фингон услышал шум льющегося душа. Он соскользнул на пол напротив двери в ванную, уселся и принялся ждать. Наконец он услышал, как шум воды стих и заработал фен. Теперь у него была пара минут, чтобы собраться с мыслями и решить, что же он скажет. Маэдрос был прав. Сегодня вечером стоило избегать нотаций — требовалось стать слушателем. Дверь отворилась, он поднял глаза — и встретился с удивлённым взглядом сестры. — Да неужели, Фингон! — Хочу поговорить с тобой — так, чтобы без лишних ушей. Аредель привалилась к дверному косяку. — Это с тобой Маэдрос говорил? Фингон кивнул. — Совсем чуть-чуть. Лучше бы мне всё от тебя узнать, — он встал и прислонился к стене рядом с Аредель. — К тебе или ко мне? Рассказ её много времени не занял. Он сидел у стены и кивал, и кивал, не перебивая сестру. Аредель, на своей кровати, откинулась затылком на изголовье, подтянув коленки к груди. Голова её была опущена, и волосы свисали вниз; она непрестанно теребила и теребила прядь. Он встал в ногах кровати, чтобы её не смущало, что он слишком близко. И вот наконец она подняла на него глаза; пальцы её крепко стиснули волосы, брови были сведены к переносице. — Так что вот так… можешь, конечно, завести свою «я же тебе говорил» шарманку, Фингон. Иного я и не жду. И даже сама скажу это, чтобы сэкономить тебе время: ты был прав. Мне нужно было ему раньше сказать. Мне стоило разобраться, что же эти два месяца для меня значат. Он пнул её в лодыжку. — Не собираюсь я тебя воспитывать! Да в этом и смысла нет — ты уже украла у меня все основные тезисы. Она закатила глаза, и он вновь подпихнул её. — Ты как там? Она уронила голову на колени. — Нормально. Нет. Не знаю, правда. Фингон подошёл к кровати и сел с ней рядом, соприкасаясь плечами. — Как тебе помочь? Она повернулась к нему и положила голову ему на плечо, так и не распрямившись. Он обнял её и притянул к себе ближе. — Хочу позвонить Тьелко… хочу извиниться, что так сбежала, — пробормотала она Фингону в рубашку. Он принялся успокаивающе поглаживать её по спине. — Не сегодня, пожалуй. — Но Финьо! Я не могу выкинуть из головы то, как он выглядел! Таким поражённым… ему было больно, и это всё я! Фингон продолжал размеренно гладить её по спине. — Ты не хотела, и сама это знаешь. Просто так случилось: ситуация неожиданно окунула тебя в прошлое, и ты впала в панику. Такое бывает. Вам двоим действительно надо поговорить, вопросов нет. Но если ты позвонишь, чтобы извиниться, то вы начнёте говорить о том, что он тебе сказал, и почему ты так перепугалась. Что ты расскажешь ему, Аредель, — дело твоё, но тебе нужно быть готовой к этому разговору, — он нежно потянул её за волосы. — А ты готова? — Не знаю… — И это больше, чем просто твоя реакция. Когда паника проходит, и ты начинаешь думать о том, что Тьелко имел в виду, а не о своей реакции — что ты сама-то думаешь? Тебе нужно в этом разобраться, чтобы всё было честно. — Я пыталась… Раньше я не хотела ничего серьёзного, и думала… думала, что и с ним так же. Но похоже, это неправильно. — И что же в этом неправильного? Повисла пауза. Он не убирал ладони с её спины, теперь поглаживая её совсем легонько. — Неправильно говорить, будто всё это ничего не значит… я пыталась себя убеждать, что для меня это несерьёзно, ничего не значит… но оно значит! Значит! Я хочу большего, но я… — она крепко стиснула его рубашку, — я боюсь ему довериться, Финьо… Я чувствую, что я ему раскрываюсь, а потом отступаю назад. Я вижу, что он другой, я чувствую это, правда! Я могу… но… — Думаю, если ты ему это расскажешь, он всё поймёт. Ты ему небезразлична, Аредель, это любому ясно. И если он будет знать, почему ты не уверена, почему для тебя всё так сложно, это поможет вам обоим. Тебе просто нужно ему это сказать, объяснить, что происходит. Тогда вы сможете двигаться дальше в том темпе, который вам обоим подойдёт, — он поцеловал её в макушку. — Если я чему и научился за последние пару месяцев, так это тому, что честно друг другу всё говорить — это самый лучший вклад в отношения. Аредель подняла голову и посмотрела на него. — Я чувствую себя такой дурой… — И у Маэдроса так было, я же тебе говорил. Он страшно стыдился своих проблем и очень сопротивлялся тому, чтобы признать, что случившееся — не его вина, и он не мог тогда ни с чем справиться. Вы двое куда больше похожи друг на друга, чем ты думаешь. — Но, Финьо, у него-то гораздо тяжелее была ситуация… Фингон перебил её. — Ну-ка перестань преуменьшать свои проблемы, Аредель! Может, у вас ситуации и разные, но очень даже похожие! У тебя история могла сложиться куда хуже, сама знаешь! И она оставила на тебе свой след, даже если ты отказываешься это признать. А теперь она влияет на твои отношения спустя столько лет. Так что не обесценивай её. Она села, отодвинувшись от него, скрестив и лодыжки, и руки. — Ладно. Ты прав, Тургон прав. Это всё ещё делает меня психом! И он сел, скрестив ноги, к ней лицом к лицу. — Не психом! Это просто устаревшие защитные механизмы после старой травмы! — Да это просто более заумный способ сказать, что я псих, Фингон. — Аредель! Тебя может делать это неадекватной, лишь если ты будешь всё отрицать и не захочешь иметь дело со своими проблемами. А мы знаем, что это повлияло на твоё отношение к Тьелко — это факт. Факт и то, что это повлияло на твоё общение с ним. Мы уже это установили. Так что теперь нам надо повернуться к этому лицом. Что ты дальше будешь делать? Позволишь прошлому определять твоё будущее? Позволишь ему управлять твоими чувствами? — он потянулся и взял её руки в свои. — Я не хочу говорить тебе, что делать. Твои чувства к Тьелко — твоё дело. Если сейчас для тебя отношения — это слишком тяжело, то тебе просто стоит ему об этом сказать, так будет лучше для вас обоих. Если тяжело, но ты хочешь попробовать, потому что для тебя всё это чем-то важно, потому что есть шанс, что из этого что-то вырастет — тебе и об этом надо сказать ему. И поговорить о том, что вам делать дальше. Я только об этом — о том, что тебе нужно разобраться в том, что тебе нужно, до того, как с ним говорить. Вот это честно. Она до боли стиснула его пальцы. — Это не тяжело, Финьо… До сегодняшнего дня всё было так хорошо… а то, что было сегодня, — так это больше мои проблемы, не его. Это моя реакция, мои фантазии — потому так всё и случилось. Я понимаю. — Но он-то нет. — И это понимаю. — Тогда пришла пора ему и объяснить, почему ты так отреагировала. Знаю, говорить об этом тяжело, но ты должна. Он заслужил знать — и не только из-за случившегося, но и из-за того, как он к тебе относится и не хочет ненароком тебя задеть. — Понимаю…. — прошептала она. — А раз уж он сделал такие признания, он должен знать, и куда вы двигаетесь дальше. Он уже открыл для тебя своё сердце, Аредель, это же видно и по его словам, и по делам. Если ты хочешь попробовать — скажи ему. Если нет — что ж, ему ещё важнее тогда знать правду. Она закусила губу и опустила глаза, не отрывая рук от его. — Я хочу попробовать, Фингон… Рядом с ним я чувствую себя… будто я опять я. Будто я могу делать и говорить всё, что хочу… что думаю, что чувствую — и он всё примет. — Тогда это того стоит. Похоже, всё это достаточно важно, чтобы напрячься. Доверять трудно, я знаю, — Фингон стиснул зубы, понимая, что следующие слова ему нужно сказать обязательно. — Трудно разрешить себе показать себя таким, какой ты есть. Чувствуешь себя таким открытым… уязвимым… и это так страшно. Но есть люди, которые того стоят. — Так я не могу ему сегодня позвонить? — Не можешь. Дай Маэдросу с ним поговорить! Как и ты, сейчас он такой уязвимый, беззащитный, растерянный. Определись, что хочешь ему сказать. И как. А потом утром позвони и назначь время встречи. А потом вы двое во всём разберётесь, ладно? — Ну, а можно, я ему напишу, что утром позвоню? — Ты же не уснёшь, пока этого не сделаешь, а? Она помотала головой. — Ну ладно. Напиши ему это. Но только это, ясно? Аредель отпустила его руки и рванулась к нему через кровать, крепко стискивая в объятиях и утыкаясь лицом в шею, отчего он неловко стукнулся о стену. — Э-эй… всё будет хорошо, — он поёрзал и затем обнял её за плечи. — Всё будет хорошо.