Я буду твоим, если ты будешь моим

Тьелко не спал уже несколько часов… не самая спокойная ночь в его жизни. Чтобы проветриться, он отправился на пробежку, затем проторчал дольше обычного в душе и всё равно сумел собраться на выход, пока Маглор еще не проснулся. Но вот встречи с Маэдросом избежать не удалось. — Ты в порядке? — брат протянул ему чашку кофе, но Тьелко помотал в ответ головой. Он и так был на взводе, от кофеина будет только хуже. Правда, пытаться уйти тайком и столкнуться с Маэдросом — тоже не здорово. — Маэ, всё норм. — Точно? Ты как давно встал? Во сколько встречаешься с Аредель? И вопросы жизнь не облегчали. Тьелко глянул на часы — пожалуй, уже в третий раз с момента, как зашел на кухню. — Договорились на десять. Еще даже восьми не было. — Тьелко, всё будет хорошо. — Откуда тебе знать! Ну, то есть… я в курсе, что ты с ней вечером говорил и больше знаешь о том, что и как… — Тьелко махнул рукой, пресекая все возможные возражения брата. — Нет, Маэдрос! Всё ок. Если ты в курсе всего и не говоришь мне… я понимаю, что у тебя причины веские. Ну, или просто не можешь. Ты не из тех, кто предаст доверие, и я не собираюсь на тебя давить. — Тьелко вздохнул, схватил себя за всё ещё мокрые волосы и с силой потянул. — Может, ты и прав… может, и правда всё будет ок… — Он поднял на брата полные муки глаза. — Но как убедиться, что я опять не облажаюсь? Я так и не знаю, что сделал не так! В чём налажал! А раз так — точно всё испорчу, это ж я. Маэдрос стиснул пальцами его плечо. — Эй… даже не думай. Послушай. Знаешь свою сильную сторону? Ты очень наблюдательный в плане людей! — Маэдрос покачал головой. — Я сам временами хочу, чтобы это было не так! — Он прямо и твердо взглянул в глаза Тьелко своими серебристыми глазами. — И в этот раз всё будет иначе. Доверяй своему чутью. Знаю, ты думал, что ему и следуешь, когда признавался… но просто сделай паузу и прислушайся к нему сегодня, понял? — он посильней сжал плечо Тьелко. — Ты всегда знаешь, когда что-то не так, кому-то из нас грустно и мы это скрываем — даже когда очень даже старательно прячем, особенно я. Просто дай ей выговориться. — Но что сказать? Что сделать? — Подстройся под неё. Успокойся и сосредоточься. И слушай. — Слушать. — Именно. Тьелко нахмурился. — Спокойный и сосредоточенный — это точно не про меня, Маэ. — Про тебя — когда ты захочешь. Вспомни, как волонтёрил в зооприюте! Не пойми меня неправильно, я с животными Аредель не сравниваю, но вспомни, как тебе удавалось справляться с самыми сложными зверями, с теми, насчёт кого никому не верилось, что их можно приручить… с самой тяжёлой судьбой! — Ну не знаю, — пожал плечами Тьелко. — Меня к ним просто тянуло. Мне казалось, что им нужен кто-то терпеливый, кто поможет им снова ощутить себя в безопасности… ну не знаю, Маэ, — он опять схватил себя за волосы. — А я знаю. Ты был терпеливым! И сосредоточенным, и спокойным, и давал им возможность привыкать так долго, как им было нужно. Вот это-то тебе сегодня и требуется. Используй этот талант, — Маэдрос бесцеремонно сгрёб Тьелко в объятия. — Прости… жаль, что вчера так неудачно всё вышло. Ты не виноват, помни, ладно? — Маэдрос потянул за прядь светлых волос. Тьелко кивнул, уткнувшись в плечо брата… тот всегда знал, как сделать так, чтобы ты ощутил себя в безопасности, что тебя слышат и поддерживают. Всё, что Тьелко было известно об этих вещах, он узнал от старшего брата. Как ему хотелось избежать от такого разговора с Маэдросом — ну и зря. Он нуждался в нём куда больше, чем готов был бы признать. *** Фингон взглянул на пассажира своей машины. Аредель опустила голову, сцепив на коленях руки. Он уже высказал ей всё, что хотел, вчера и повторил сегодня с утра. Никакие полезные советы больше в голову не приходили. И он вновь перевёл взгляд на дорогу. До кафе оставалась всего пара кварталов. Честность — лучшая политика, вот что он сказал ей вчера. Вот чему его научили эти месяцы с Маэдросом. Чтобы идти вперед, нужно встретиться лицом к лицу с прошлым и бросить ему вызов. Присвой его. Поделись с Тьелко, объясни, что знаешь, что он говорил искренне и ты его поняла. Но что твоё прошлое искажает именно эти слова для тебя так, что любовь и забота кажутся удушающей темнотой. «Аредель, ты должна всё сказать Тьелко», — твердил Фингон снова и снова. Тьелко никак не сможет сближаться с ней дальше, если ничего не будет знать. Ни за что на свете — если она не поговорит с ним начистоту. Потому что опять случайно произойдёт что-то похожее, уверен был Фингон. И он опять посмотрел на сестру. — Хочешь, припаркуюсь и провожу тебя? Аредель отвела взгляд, на лбу у неё появилась складка. — Нет… я сама должна это сделать… Финьо, ну сколько уже я могу использовать тебя как костыль! И даже если б я хотела — я сама обязана поговорить с Тьелко. Перед ним извиниться и всё ему объяснить. Не знаю, как вообще он сможет всё это слушать… я уже так сильно его задела… — Думаю, тревожиться не стоит. Я же тебе говорил, он куда наблюдательнее, чем кажется на первый взгляд. И да, ты сделала ему больно, но если он и правда верит в то, что вчера тебе сказал, то сможет тебя услышать, поверь. — Фингон стиснул её холодные пальцы. — Арри, ты сможешь. Да, будет нелегко и не то чтобы забавно, но это нужно сделать, если ты хочешь развития отношений… если хочешь, конечно. — Хочу! — перебила она его, прежде чем он договорил. — Если я что и поняла в этой тупой ситуации, так то, как сильно я этого хочу! Так хочу, чтобы всё получилось… — она сжала его ладонь в ответ. — Я просто надеюсь, что ещё не всё потеряно, я сама себя с Тьелко так противоречиво вела… — Ну вот всё и прояснишь. Скажешь, почему сбежала, почему отмалчивалась и что хочешь с ним отношений. Вот и всё. Она издала резкий смешок. — Вот и всё! Финьо, для тебя всё так просто! Сам знаешь, что это не так! — Знаю, что непросто, — сказал Фингон, паркуясь на стоянке напротив кафе. — Но ты точно справишься, — он отпустил руку Аредель, притянул сестру к себе и поцеловал в лоб. — Я тебя знаю. Когда ты чего-то хочешь — тебя не остановить. Так что иди давай и разберись уже с этим безобразием. — Он дёрнул за прядь прямых чёрных волос. — Люблю тебя. Она прикрыла глаза и глубоко вздохнула. — Ну хорошо. Я справлюсь. И, открыв дверь, вылезла из машины, а затем наклонилась взглянуть на него напоследок. — И я люблю тебя, Финьо. Спасибо. Фингон проводил ее взглядом: расправив плечи, она перешла улицу, шапка и шарф сверкали на солнце белизной. Фингону была знакома такая Аредель, которая готовилась к броску. Он подождал, пока она войдёт в кафе, и отвернулся. *** Тьелко приехал задолго до назначенного часа — потому что был пунктуален, выехал рано и ехал очень быстро. Помогло ещё то, что случайно оказалось свободным местечко на парковке прямо у кафе. Раз уж он прибыл так рано, пришлось купить себе напиток — вчерашними заботами Маглора, он предпочёл чашке кофе ромашковый чай. Нервозно подёргивая ногой, он раскачивал стол и пялился на дверь в ожидании Аредель. И вот та вошла в кафе — и практически сразу заметила Тьелко. Тот сидел за одним из передних столиков, чтобы сразу видеть вход. «Устало выглядит, — подумала она, глядя в его бледное лицо и потухшие серые глаза… искорок, на которые она так надеялась, в этот раз было не разглядеть. — И это моя вина». Она вновь расправила плечи и вздёрнула подбородок. Такой ход мыслей не приведёт ни к чему. Глубокий вдох — и шаг к нему. При виде её он вскочил и впился в неё взглядом. — Привет… — не так приветствовать его она собиралась, но что ж, сойдёт. — Привет… — он не шелохнулся, но видно было, как сильно он напряжён. Точно, как она сама. Без раздумий она протянула ему руку — он удивлённо моргнул и медленно взял её в свою. Она окинула взглядом полупустое кафе и крепко сжала его пальцы. — Давай сядем там, сзади… там потише. — Хочешь что-нибудь? Попить? — Не надо, — мотнула головой она. Послушно он прошёл за ней самому дальнему от входа маленькому столику в тёмном углу. Она выпустила его ладонь, опустилась за стол и смотрела, как Тьелко устраивается напротив. «Скажешь, почему сбежала, почему отмалчивалась и что хочешь с ним отношений. Вот и всё», — в голове звучали слова Фингона, она сцепила под столом пальцы. Но с чего начать? Ей и не пришлось. Тьелко опередил её. — Аредель, прости меня… мне так жаль… Этого хватило. Не должен Тьелко извиняться! Он не сделал ничего плохого! Тут же проснулось свойственное ей чувство справедливости — и она потянулась через стол и сжала его пальцы, беспокойно постукивающие по столу. — Нет!!! Не извиняйся! Это я должна извиняться! Это я слилась без единого слова! Я, я сбежала! — она прикусила губу. — Так сложно объяснить, почему… я постараюсь… но, Тьелко, прошу, обещай мне, что дашь сказать всё, что я хочу, дашь выговориться… Не знаю, получится ли… но дай попробовать и не перебивай, хорошо? Он кивнул. И полились слова: как льстило ей внимание Эола поначалу, все эти комплименты — только сейчас стало понятно, какими приторными они были, все эти кружащие голову заверения в верности… так всё начиналось. И во что превратилось. Из преклонения и обожания — в нечто, куда более жуткое. Претензии, потому что она не сразу ответила на сообщение. Требовательные вопросы, где она была, с кем говорила, как провела каждую несчастную минуту без него. То, как он смотрел на неё из противоположного конца класса, коридора… школьной парковки. То, как, казалось, он всегда в курсе о мельчайшей детали её повседневных дел. И это только то, что ей было известно. Лишь потом выяснилось, что целая куча приятелей помогала ему следить за ней. А её отец обнаружил на её мобильном скрытую следилку за её местоположением. И то — нашёл лишь потому, что Эол так преследовал и запугивал её, что она наконец призналась во всём Тургону, а потом уже, по его настоянию, неохотно и неловко — отцу… Сердце Аредель колотилось как бешеное, пока она пересказывала Тьелко подробности… голос временами прерывался, ей приходилось брать паузу, чтобы восстановить дыхание. Она думала, что тогда было трудно. Но признаться Тьелко, что его слова пробудили в ней те, прошлые чувства, оказалось намного, намного труднее. Тьелко сдержал слово. Он всё крепче стискивал её руку, но не перебивал, молча позволяя ей выговориться, выплеснуть поток слов и признаний. Неверие, сожаление, разгорающаяся ярость. Лицо его побагровело, глаза сверкали — совсем не так, как раньше, — и временами он сдавливал её руку так, что было больно. Но не отрывал глаз от неё и руку не отпускал. И вот Аредель, опустошённая, измученная потоком вылившихся слов, наконец освободилась. — Тьелко, не хотела я сбегать. Я даже не понимала, что делаю, пока всё не случилось. Я просто… мне просто надо было исчезнуть. Я не могла твои слова переварить. В моих ушах был лишь его голос, его интонации… пугающие, страшные. Я вообще не понимала, что это говоришь ты… Чтобы выслушать Аредель, Тьелко понадобилась вся его выдержка до последней капли, и он повторял будто мантру про себя слова Маэдроса: «Успокойся и сосредоточься. И слушай». И слушал. И сосредотачивался. Вот что касается спокойствия, то с этим он справлялся хреново. Больше всего на свете ему хотелось мчаться на поиски этого грёбаного Эола, чтобы выбить из того всю дурь. Но это бы ничего не решило и не изменило. Хотя, надо сказать, было бы ему очень даже приятно. Но единственное, что на самом деле имело значение, — это то, что он и делал прямо сейчас. Слушать Аредель и впитывать всё сказанное. Сдерживаться, пока она не закончила. И без того хрупкое его спокойствие повисло на ниточке, когда он отчаянно пытался сообразить, что же сказать теперь, когда она умолкла, и повисла тишина… и ему так нужно было найти слова, чтобы заполнить эту пустоту. Но что же, что сказать? И его внутреннее чутье помогло ему в этот момент куда лучше, чем он от себя ожидал. Тишина затягивалась, Аредель прикрыла глаза, уронила голову… И он сказал ровно то, с чего начал: — Аредель, прости… мне так жаль. Она подняла голову. — За что же ты извиняешься? Я же говорю, ты ни в чём не виноват. — Да, ты сказала… Мне так жаль, что тебе пришлось через всё это пройти. Что какой-то козёл возомнил, что вправе так с тобой поступать! — Он увидел, как сверкнули её глаза. — Мне жаль, что всё это случилось, а не тебя жаль! Это две большие разницы! Это не жалость! Если честно, меня всё это дико взбесило. Да, я в бешенстве! Но ведь это ничего не изменит, а? Не должно было такого случиться с тобой — но ведь случилось, — он наклонился вперед и обеими руками сжал её руки. — Всё, что мне нужно знать, — это чего ты хочешь от меня? Что мне сделать, что сказать, как быть? Из меня столько всего рвётся… но я не знаю, что между нами сейчас… — Он закрыл глаза, его лоб перерезала складка. — Аредель… я хочу быть с тобой, но давить я не буду. Скажи, как быть, что тебе нужно? Я всё приму, даже если ты скажешь, что больше не хочешь быть со мной. Я пойму. Сделаю всё, как ты скажешь. Что с нами будет дальше? Ты же понимаешь, после моих вчерашнего кривого и косого признания, что я к тебе чувствую. Тьелко открыл глаза, в которых читались боль и растерянность. Фингон был прав! Это было так трудно — но при этом так правильно. Она знала, что чувствует Тьелко. От его вчерашних слов по ней бежали мурашки, но в искренности в его глазах она никогда не сомневалась. Эта искренность светилась в них и сейчас. — Я хочу попытаться… я не хочу расставаться, Тьелко. Я думала… думала, просто хочу развлечься, сбросить напряжение, да так оно с тобой и вышло, — она прикусила губу и затем продолжила. — Но это не всё… мне с тобой нравится. Нравится, как хорошо с тобой рядом, как весело… ну и больше всего мне нравишься ты сам. Ты мне нравишься, — взгляд её стал мягче. — Очень даже нравишься. Знаю, я вела себя как дура, всё скрывала, притворялась, будто всё это только флирт, никаких обязательств, — она заговорила тише. — Но всё не так. Я так долго избегала всех отношений, но с тобой… если ты всё ещё хочешь… я готова попробовать. Сердце его заколотилось. — Хочу! Аредель, в том темпе, в каком тебе комфортно. Я подстроюсь. — Он опустил взгляд, думая, что сказать дальше. Она открылась, рассказала всё, до самых болезненных подробностей. Будет честным сделать то же в ответ. — Только я тоже должен попросить тебя кое-о чём. Он подождал, пока она кивнёт, и продолжил. — Мне не так просто в отношениях, как кажется. Ты честно мне всё рассказала, и я тоже хочу быть честным. — Теперь была его очередь перевести дух перед прыжком в воду. — Мне вовсе не так легко дались вчерашние слова. Не то чтобы я вообще часто их говорю. Но если уж говорю, то от самого сердца. Потому прошу: пожалуйста, не закрывайся, говори со мной. Если ты хочешь продолжать отношения — ты даже не представляешь, как я счастлив из-за этого. Но если ты передумаешь, если что-то пойдёт не так… если чувства изменятся — скажи прямо. Не тяни. Аредель снова кивнула. — Тьелко, за этим стоит что-то ещё? — тихо спросила она. — Можешь поделиться? Вот чёрт. Ну что ж, придётся идти ва-банк, обратного пути нет. — Если честно, последние год-два я ни с кем не встречался… ну, в смысле, серьёзно. — Он вцепился руками себе в волосы, затем провёл по лицу, выдохнул — и вновь поднял глаза на Аредель. — Я… пару лет назад у меня были серьёзные отношения… ну, я так думал. Что влюблён. И уверен был, что взаимно. И признался… а оказалось, что она лишь играла со мной, причём не один месяц. И Тьелко прерывисто поведал свою историю. Гнев на Лютиэн и ее обман уже стих, но Тьелко всё ещё презирал себя за слепую наивность. Аредель ощутила, как в ней самой разгорается ярость на двуличие этой девицы и на то, как она пренебрегла чувствами Тьелко. Но Аредель сдержалась и проглотила колкие слова, которые уже готовы были сорваться с языка. И внезапно её поразило осознание. Что там Тьелко говорил раньше? Что вовсе даже не так часто говорит такие слова?.. Так у него не было серьёзных отношений с тех пор, как эта девушка разбила его сердце. Вот же дерьмо… теперь ясно. Он признался ей в любви — впервые открыл кому-то свои чувства с тех ужасных времён, когда в ответ узнал, что его обманули и использовали. А что сама Аредель? Убежала. Тупо повернулась спиной и удрала. И как он вообще готов сидеть с ней лицом к лицу до сих пор! — Тьелко… я была такой эгоистичной сукой… Поверить не могу даже… — на лице его нарисовалась растерянность, что расстроило Аредель ещё сильнее. — Ты сам столько пережил, а я-то, я думала только о себе! Я сделала тебе больно. Гораздо больней, чем думала… вообще не представляю себе, как ты сидишь тут и терпишь меня. — Ну хватит уже! — Нет, поверить не могу, что я… — Аредель, хватит! Ты не нарочно. Ты не могла иначе. Я знаком с людьми, которые пережили травму, и знаю, что контролировать себя, когда возник триггер, не получается. Поверь, я всё понимаю! И тебя не виню. Жаль только, что я не знал раньше, тогда я не сделал бы того, что у тебя вызвало такую реакцию… — Жаль, что я не сказала тебе… какая же я идиотка! — Она скрестила руки перед собой и откинулась на спинку стула, опустив голову. — Мне было так стыдно… я была так подавлена и смущена… что была такой наивной дурой, не понимала, что происходит, не заметила, когда всё в отношениях стало так плохо. Я пытаюсь не думать об этом и не обсуждать. Но это не принесло мне никакой пользы, а?.. — она вновь подняла на него глаза. — Ну, это сложно, понимаю. Для меня вон тоже сложно говорить о Лютиэн. Чувствую себя таким дураком, которого легко обвести вокруг пальца. Я-то считал себя куда умней. Он протянул через стол руку ладонью вверх, и она робко потянулась к нему в ответ и позволила переплести его пальцы с её. — Мне жаль, что мои слова всколыхнули в тебе такие воспоминания. Но мне не жаль, что я их сказал, — он сжал её пальцы крепче. — Я именно это и чувствую. Так что, если ты и дальше готова быть со мной, я и правда очень хочу. Просто говори со мной, и, обещаю, я тоже буду. Хорошо? Напряжение, которое сжимало её грудь всё утро, после этих его слов спало. — Да. Я хочу. Тьелко рухнул на стол, головой уткнувшись в свои руки. — Ты даже не представляешь, как я рад это слышать, — он повернул голову набок. В его глазах вновь появились искорки, по которым она так скучала и которым теперь так обрадовалась. — И я… — она мягко отвела спутанные волосы от его лица. — И я… *** Тьелко вернулся в Форменос лишь поздно вечером. Он отвёз Аредель домой, усмехнулся, разглядев в окне у входной двери силуэт Фингона, который явно поджидал возвращения сестры и даже помахал им рукой. Потом он заехал в центр, чтобы купить домой еды навынос. Вскоре Маэдрос должен был вернуться с работы, а, Маглор, зная его, наверняка использовал сегодняшнее время в одиночестве для работы над музыкой. Маглор не думал о еде, когда на него нападала муза. «Да, он никогда не думает о еде — пока ему не напомнят», — подумал Тьелко. Вдыхая аромат тайской еды, наполнявший салон его машины, и думая, как же он голоден, он написал обоим братьям сообщения, что ужин на нём. Утром он почти не поел и был так поглощён Аредель, что не поел, и пока они были вместе. Дома, как и ожидалось, царила тишина. Машина Маглора была на месте, но дверь была ожидаемо заперта, и Тьелко, выгружая пакеты с едой на кухонную столешницу, расслышал, как прервалась и затем вновь вдалеке заиграла мелодия. Прошло совсем немного времени, как в дверях появился Маэдрос — и замер, увидев, как Тьелко расставляет по столу тарелки и столовые приборы. — Всё хорошо? — О да. Ты, как всегда, оказался прав. Сказал бы я тебе, как больно это признавать, но я до чёртиков рад и даже не в состоянии на тебя злиться за это. Маэдрос рассмеялся, подошёл к Тьелко и вдохнул запах еды. — Отличный выбор. Божественно пахнет! Помираю с голоду. Сегодня на работе был один, а ланч забыл. — Он пихнул плечом Тьелко. — Тьелко, я рад, правда рад! — Насчёт чего? — в кухне появился Маглор. — Тайская еда! Я в экстазе. Ещё сверху учуял! — Вот почему ты спустился! Пожрать захотел! — заявил Тьелко. — А вовсе не ради отличной компании! Маглор фыркнул и направился прямиком к контейнерам с едой. Так уютно было сидеть с братьями и пересказывать им разговор с Аредель. Он был уже готов хранить всё в тайне, но Аредель опередила его, сообщив: «Маэдрос в курсе, Финьо ему всё рассказал, когда я повела себя с ним после случая с Тургоном, как последняя сука. И я сама с Маэдросом вчера поговорила. Меня, конечно, всё это страшно смущает, но скрывать всё или притворяться, что ничего никогда не было оказалось не лучшим выходом. Пришла пора мне начать относиться к произошедшему как к части моего прошлого и не более того. Оно того не стоит, да и он тоже». Похоже было, что Маглор еще злится — это было в его духе, такого с виду деликатного, вежливого, чувствительного. Маглор в ярости мог быть чертовски напряжным, и просто так злость в нём не утихала. Тьелко знал, что Маглор вчера вечером удержал себя от колкостей, пытаясь его успокоить, но сегодня отрывистые реплики и выражение лица брата говорили Тьелко, что Маглор просто так Аредель не простит. Ну, сегодня Тьелко ничего предпринимать с этим не собирался. Маглор рано или поздно успокоится. У всех свои скелеты в шкафу, и у Маглора есть свой — Регнис. Та разрушила его мир похлеще, чем Лютиэн — мир Тьелко… Маэдрос со вздохом откинулся на спинку стула. — Тьелко… это было просто идеально. Прекрасный конец адской недели. Ну, кое-что хорошее, конечно, тоже было, но в основном, просто кошмар. — Он усмехнулся, глядя на братьев. — А, кстати, у Фингона новогодняя вечеринка, и вы все приглашены. По-моему, лучший способ покончить с этим годом! — Только одна вещь в мире сможет сделать его ещё лучше, — заявил Тьелко. — Это какая же? — спросил Маглор. — Заставим Курво отвезти нас туда и обратно.