Сердцу не прикажешь

      Все утро Ворчун-Память на что-то сердился. Джейн несколько раз пыталась узнать причину его недовольства, но хищник, вместо того чтобы объяснить толком, отвечал грубо, односложно и совершенно непонятно. А потом и вовсе отобрал у подопечной переводное устройство, заперев его в оружейной кладовке… Свой преобразователь яутжа демонстративно отключил, а потом не менее демонстративно собрался и свалил в неизвестном направлении. «Пьяный-то он был намного добрее и адекватнее», — с тоской подумалось девушке. Впрочем, возможно, именно в этом и заключалась проблема: протрезвев, этот суровый вояка неизбежно осознал, что полночи, точно дитятко, слушал сказочки от «глупой ууман», да еще уточняющие вопросы задавал, вот и распсиховался… Сама-то девушка ничего плохого не сделала, чтобы на нее так рыкать, значит, точно на себя злился, дурачок… Джейн доводилось слышать, что у яутжей крайне примитивная психика, и данные существа неспособны ни к нормальному анализу собственных поступков, ни к восприятию иронии, ни к самокритике, а потому с ними особенно опасно шутки шутить. Так что шутить Дженни не стала, а решила спокойно дождаться, когда Ворчун нагуляется и успокоится. Не станет же он вечно бузить.       Когда дверь за клыкастым закрылась, и его тяжелые шаги стихли, девушка вздохнула и слезла с лежанки, на которую забралась сразу после непродолжительной и неравной борьбы за переводное устройство из опасений, что вновь озверевший сосед ее попросту сметет, если она дальше продолжит путаться под ногами. Зябко натянув на плечи «брезент», Джейн прошлась туда-сюда по комнате, дабы размять ноги и отвлечься. В одиночестве здесь все еще было очень неуютно… Хотя затворница, кажется, уже начала немного привыкать, по крайней мере, от всяких странных шорохов она больше не подпрыгивала на месте. Если же дополнительно удавалось чем-то себя отвлечь, то бедственное положение вообще отступало на второй план. Однако сегодняшняя проблема заключалась в том, что придумать подходящее занятие девушка как раз таки не могла.       Начинался третий день заточения в берлоге хищника, а девушка лишь теперь поняла, насколько смертельная скука ее здесь поджидает. Кроме уборки, тут абсолютно нечем было заняться! Но продолжать разбор драгоценной помойки Ворчуна Джейн сегодня точно бы не рискнула: яутжа и так был не в духе, и усугублять ситуацию не хотелось. Если бы Дженни находилась в нормальном жилье, просто без возможности выйти, она непременно нашла бы себе простой цивилизованный способ скоротать время. Например, с удовольствием посмотрела бы новости или кино, даже будь они с участием одних инопланетян и на инопланетном языке, только в убежище космического бродяги не имелось ни телевизора, ни чего-то хотя бы отдаленно его напоминающего. Не было также компьютера или аналогичного устройства. Не было даже радио! Какая-то полная изоляция от внешнего мира! Про книги и говорить не приходилось. На худой конец, Джейн и технический справочник, написанный иероглифами, сошел бы сейчас за хорошее чтиво, главное, чтобы были хоть какие-то картинки… Но Память, по-видимому, у себя и такого не держал. Раньше, когда бывало совсем уж нечем заняться, девушка принимала ванну или ложилась спать, но учитывая качество постели и сантехники, выходить в отношении гигиены и отдыха за рамки необходимости как-то не тянуло. Короче говоря, оставалось только слоняться без дела и обдумывать свое дурацкое положение…       Этому тяжелому времяпрепровождению девушка посвятила, наверное, часа полтора — дольше не выдержала. Мысли полезли совсем уж безрадостные. Сначала Дженни одну за другой перебирала догадки насчет того, от какой же все-таки опасности ее избавил Ворчун и почему отказывался вносить какую-либо ясность, но ничего путевого на ум не шло — только какой-то нелогичный бред. Нет, правда, что ей могло угрожать в собственном доме, до отказа напичканном охранными системами? Да еще на Земле, где преступность считается уже лет десять как официально искорененной, а стихийные бедствия взяты под контроль? А если чему-то нехорошему и суждено было произойти… Так с чего вообще совершенно незнакомому инопланетному существу понадобилось ее, Джейн, спасать? Тем не менее, Ворчун утверждал, что опасность была, да еще и настолько серьезная, что он был вынужден забрать «ууман» и запретить подопечной высовываться… Неоспоримым подтверждением служила попытка похищения, предпринятая тварями, названия которых девушка так и не запомнила. И одновременно данные события окончательно сбивали с толку. Зачем она могла понадобиться инопланетянам? И одна ли она им понадобилась?..       Сестра… Джейн слишком давно не вспоминала о Беатрис — даже стыдно стало, все-таки единственная родственница… И как знать, может быть, ей теперь тоже грозила опасность? Как минимум, следовало хотя бы попытаться предупредить ее, одновременно послав о себе весточку…       Да, как это ни печально, никого, кроме младшей сводной сестры, у Джейн на целом свете не осталось. Ни матери, ни отца, ни их родителей… Странная штука судьба. Иногда кажется: вот все есть у человека, живи и радуйся… Как бы не так. Никто не получает всего.       Мать Дженни звали Элисон, и она выросла сиротой — тем самым ребенком, которого так никто и не забрал из детского дома — сначала «слишком крикливой» и «не такой миленькой, как остальные младенцы», потом «слишком капризной», потом… Потом «слишком взрослой, чтобы удочерять». После наступления совершеннолетия Элисон выделили социальное жилье, а кураторы помогли выпускнице устроиться на работу в супермаркет. А через несколько лет девушка при каких-то очень странных обстоятельствах повстречала будущего мужа. Странных — потому что знакомство их состоялось в лучших традициях романтических сказок о простушке и принце. Рой Тернер зашел в магазин и случайно задел неудачно составленную пирамиду банок. Те полетели на пол и разбились вдребезги, но руководство магазина неожиданно обвинило в инциденте не покупателя, а нерадивую работницу, выполнившую раскладку товара не по инструкции. И тогда Рой просто не смог пройти мимо горько плачущей Элисон. Он оплатил все до последней банки, а вечером заехал за бедняжкой и отвез ее в кафе-мороженое заесть стресс.       Глубоко верующая нянюшка, воспитывавшая Дженни, частенько говаривала: «Раз в жизни Господь дарует человеку чудо. Каждому оно суждено свое, но мы обязаны принять его с благодарностью и беречь, тогда за чудом придет счастье». Для Элисон таким чудом стал Рой. Но, увы, такой же мудрой наставницы, как няня Кэтти, у нее не было, и Элисон своего чуда не уберегла.       Родители Роя изначально были против этой свадьбы — продавщица с неизвестным происхождением совершенно не походила на ровню для наследника развивающейся корпорации. Тем не менее, мужчина сделал ей предложение, а через год родилась Дженни. Еще через год в бизнесе начались проблемы — не стало дедушки Ричарда, основателя «Terner Inc», и Рой окончательно перенял бразды правления организацией. Сначала было тяжело… Очень тяжело. Для корпорации наступили не лучшие времена — все-таки, отсутствие опыта у молодого владельца дало о себе знать. А затем Роя еще больше подкосил скоропостижный уход бабушки Мириам, не выдержавшей переживаний. Что же Элисон? Элисон, вместо того чтобы поддержать супруга, начала обвинять его в том, что он «из-за своей дурацкой фирмы, которая съедает больше денег, чем приносит, забросил семью». Началось все с придирок, а закончилось обвинениями в жадности и подозрениями в измене. Долго Рой не выдержал. Он подал на развод, оставил жене и дочери дом, обеспечил обеим достойное содержание, а сам взялся без продыха поднимать дело родителей.       В течение нескольких лет маленькая Дженни не видела своего отца. Да и матери, в общем-то, тоже. Обоих заменила няня Кэтти, пожилая дама с британскими корнями и редким классическим воспитанием. Элисон бывала дома наездами, большую часть времени шатаясь по заграницам и безуспешно стараясь выстроить свою личную жизнь. Каждый раз она возвращалась с подарками, тискала дочку, водила ее в парки развлечений, а затем вновь надолго пропадала. Немудрено, что к четырнадцати годам Джейн воспринимала мать больше как старшую подругу, причем очень своеобразную, с непостоянным характером и ветром в голове. А отца… Отца Джейн просто любила. Но видела еще реже, чем мать. Женившись во второй раз, Рой, ненадолго появившийся в жизни дочери в виде некого подобия доброго волшебника, исполняющего почти все желания, пропал на несколько лет. Потом он стал приезжать вновь, а пару раз даже забирал старшую дочь на выходные. Тогда-то Дженни и познакомилась с Беатрис. Поначалу девочки поладили, с удовольствием играли вместе… Но потом Трикси как будто подменили. Она сделалась настороженной и замкнутой. Уже намного позже стало известно, что Рой собирался забрать старшую дочь у нерадивой мамаши, но жена закатила истерику, так что некоторое время и отец, и сестра с Джейн общаться просто побаивались.       Потом все снова стало спокойно и привычно. И даже с сестрой отношения выправились. Но долго эта безмятежность не продлилась. Сначала, когда Джейн исполнилось пятнадцать, уехала на родину няня, и девушка осталась в полном одиночестве. Конечно, у нее был дом, наводненный роботизированными помощниками — отца явно мучила совесть, и он постарался сделать жизнь старшей дочери как можно более легкой и безопасной, — но заменить живого общения, а уж тем более родителей, не могла никакая механика. Мать продолжала свой разгульный образ жизни, начав в последние годы немало выпивать; отец бывал почти каждый день, но по вечерам неизменно уезжал к новой семье. Дженни ночевала одна — с книжками, телевизором и говорящей механической собачкой.       Мать погибла в автокатастрофе, когда Джейн едва исполнилось девятнадцать. Именно после этого у отца началось помешательство на безопасности… А у самой девушки — на мужиках. Жить одной, курсируя по одному и тому же маршруту «дом-колледж-дом», вскоре стало невыносимо. Очень скоро любительница мультиков начала ассоциировать себя с запертой в башне принцессой, спасти которую может только прекрасный принц. И тогда начали появляться они: Джон, Крис, Дэвид, Алан, Чарльз, Леопольд, Саймон… Но ни один из них на роль «принца» так и не подошел… А теперь вот вообще «чудовище» в плен захватило. И утверждало, что сделало это из самых лучших побуждений. И Дженни почему-то ему верила…       …В очередной раз отогнав от себя воспоминания, девушка решила, что нужно срочно придумать себе занятие, дабы переключиться на более позитивный лад. Например… Например, сделать зарядку! Джейн, если честно, никогда фанатом не была. Ну, делала время от времени кое-какие упражнения, только без энтузиазма. Однако со скуки — почему бы и нет? И девушка взялась вспоминать школьные уроки физкультуры. Впрочем, надолго ее не хватило. Во-первых, усталость с непривычки почувствовалась уже после десяти приседаний и пятнадцати наклонов, а во-вторых, в голове принялась настойчиво крутиться неприятная ассоциация с киношным заключенным, сутки напролет качающим бицепсы. В какой-то момент картинка перед глазами стала такой яркой, что Дженни сделалось нехорошо. Представился злой мужик, заросший щетиной и весь в татуировках… Ему было совершенно нечего делать в своей камере, вот он и качал, качал ручищи… И скрежетал зубами. А еще он приручал крысу. Вот уж до чего Джейн ни за что бы не дошла, даже будучи в полном отчаянии! Хотя, крыс, кстати, тут было полно, они даже осмеливались в отсутствие Ворчуна через комнату бегать…       День тянулся очень медленно. Под конец Дженни развлекалась тем, что искала в стенах щели и пыталась смотреть сквозь них наружу. Несколько штук она, кстати, нашла, но за пределами берлоги виднелась лишь непроглядная тьма. Похоже, убежище и впрямь находилось в каком-то подземелье…       Яутжа вернулся внезапно, когда девушка сдалась и решила все-таки подремать. Он завалился в помещение, принеся с собой волну уже привычной аммиачной вони, глухо рыкнул и, не снимая доспехов, рухнул в кресло, жалобно заскрипевшее под его внушительным весом. Откинувшись на спинку, Память снял маску и, положив ее на колени, замер, прикрыв глаза, с задранными к потолку жвалами.       — Все хорошо? — робко спросила Дженни. Она не надеялась, что Ворчун поймет ее слова — просто решила привлечь внимание, подав голос. Девушка не ошиблась. Хищник застрекотал и поднял голову, поглядев на подопечную с раздражением, но уже не так злобно, как утром, затем с гудящим вздохом поднялся, повесил маску, стянул с себя броню, после чего извлек переводчики и бутылку пива.       — Повтори, — бросив на стол одно из устройств и включив второе, он снова плюхнулся на кресло и несколько раз дернул верхними жвалами. Ротовые придатки, судя по всему, никак не участвовали в голосообразовании, но передавали эмоции.       — Я спросила, как у тебя дела, — уже более решительно сказала Джейн.       — Говорил много раз: самки дела не касаются, — фыркнул Ворчун. Хотя создавалось впечатление, что ему где-то глубоко внутри все же приятно, что кто-то интересуется его жизнью.       — У людей так принято спрашивать, — нашлась Дженни.       — Ууман все равно, но ууман друг друга спрашивают? — брови яутжа на миг приподнялись.       — Нет, почему же, не всегда все равно… — девушка даже смутилась. — Ну это считается вежливым. Это проявление доброты… И заботы. И…       — Говори проще. Плохой перевод.       — В общем, забудь. Я не хочу лезть в твои дела. Я просто показываю, что я к тебе хорошо отношусь. Так понятно?       — Небольшая — глупая самка, — снова фыркнул хищник и, откупорив бутылку, присосался к горлышку.       Дженни не ответила. Разговоры лучше было отложить до того момента, когда пьяненький инопланетянин опять подобреет. А пока девушка закопалась в шкуры и, положив руки под голову, принялась украдкой разглядывать Ворчуна. Все-таки какая же массивная была тварь… Особенно это ощущалось, как ни странно, когда яутжа принимал сидячее положение. В такие минуты его плечи сутулились, и башка опускалась, а вся фигура принимала облик неспешно нацелившегося на добычу льва. Хотя, стоило опустить взгляд ниже, как сравнение со львом теряло свою актуальность, ибо под грудью морщились складки большого брюха, навевающего ассоциации уже не с кошачьими, а с бегемотами и носорогами. У восседающего на своем «троне» хищника совершенно терялась всякая граница талии, что для человеческого существа было бы крайне малопривлекательно, но… Конкретно в случае здоровенного и зубастого чешуйчатого пришельца воспринималось, как ни странно, достаточно органично. Кривоватые лапищи, не рельефные, как у земных культуристов, а больше похожие на покрытые неровной корой бревна, тоже очень к этому образу подходили. Одним словом, яутжа был очень эстетично некрасив. Как покрытый грязью броневик, как кряжистый дуб или гигантская живописная каменюка… Дженни вдруг поймала себя на мысли, что будь она художницей, то с удовольствием нарисовала бы это существо…       — Небольшая что-то хочет? — любопытство, с которым девушка его разглядывала, не смогло укрыться от внимания Ворчуна, в конце концов заставив его оторваться от пива.       — Ты не будешь сердиться? — Джейн привстала, опираясь на руки.       — Нет, — буркнул Ворчун.       — У меня на Земле сестра осталась. Я подумала, что должна сообщить ей о себе. Если бы ты помог…       — Небольшая хочет сделать большую глупость, — внезапно грубо оборвал ее хищник, угрожающе подавшись вперед и треснув бутылкой по подлокотнику. — Что непонятно сказал? Опасно!       — А вдруг она тоже в опасности? — ответно подскочила девушка. — Я должна ее предупредить!       — Нет, — медленно возвращаясь в прежнее положение, прогудел клыкастый. — Нельзя. Самка погибнуть хочет?       — Да ты объяснишь толком или нет? — возмутилась Джейн. — Почему я должна заботиться о себе и забыть о сестре? И почему ты за меня все время решаешь?       — Самка будет решать сама и погибнет, — кажется, ответ прозвучал весьма презрительно, и это взбесило Дженни еще больше.       — Хорошо, а тебе какое дело? — уже практически выкрикнула она. — Вообще, что у тебя на уме, Ворчун? Сперва ты мне постоянно угрожал, потом вдруг оказалось, что спас, сейчас лишнего даже двинуться не позволяешь! А я до сих пор не знаю, кто ты и какое имеешь ко мне отношение.       — Очень сложно, глупая самка не поймет, — равнодушно отозвался хищник и показательно отвернул жвала. Девушка задохнулась от негодования, но нашла в себе силы прекратить спор. Все-таки наезжать на инопланетного головореза было все равно что играть с огнем….       Остаток вечера они молчали. Дулась уже Дженни, старательно пытаясь вызвать у яутжа чувство вины или хотя бы жалости. Но, увы, никакого результата это не принесло. Клыкастый, похоже, только рад был, что неугомонная соседка наконец заткнулась.       — Идти куда? Фраза не распознана… Рычать? — самочка требовательно задрала головенку, ожидая ответа. Боги, это было сущее наказание, а не переводчик. Именно поэтому Одной Левой и не хотел переходить на эту раутскую дребедень: чего уманка добивалась, подчас вообще невозможно было понять. Например, только раза с пятого Память догадался, что «рычать» — это не значит, что кто-то из собеседников рычит или собирается издавать подобные звуки, - устройство так обозначало данную уманкой кличку «Ворчун». Встроенный в маску преобразователь речь мягкотелых переводил гораздо более корректно, но не носить же теперь было маску постоянно! А разговаривать с пленницей волей-неволей приходилось. Он, конечно, пробовал поначалу игнорировать ее писк, но вскоре осознал, что иногда проще один раз ответить, чем бесконечно подвергаться словесным домогательствам.       — Я иду по своим делам, — тем не менее, догадавшись, что именно Мелочь имеет в виду, отрезал Память.       — Вернуться долго бояться один, — не унималась уманка. Вот ее качество перевода не смущало нисколько. Видимо, яутжевско-уманский разговорник был украден раутами непосредственно у самих яутжей, а потому самочке не было разницы, общается с ней самец через маску или портативный преобразователь.       — Мелочь, у тебя есть все, что нужно для жизни, и даже больше, — нравоучительно произнес самец. — Сиди спокойно! А у меня сегодня много дел. И отчитываться перед тобой я не обязан.       С этими словами он выключил переводчик и поспешил прочь из убежища. Дожили… Он врал мягкому мясу про какие-то несуществующие дела! На самом деле Одной Левой был в эти дни ровным счетом ничем не занят. Заказы он пока не брал, дабы лишнего не отсвечивать, в ремонте корабля не участвовал, предоставив работу высококлассным механикам, а единственным его занятием сейчас было посещение подпольных заведений с целью приятного времяпрепровождения и выведывания всякого рода полезной информации. Последнее не так уж было и нужно, но Память считал, что все лучше, чем целый день сидеть в компании мягкотелой и ломать голову над тем, как бы от этой малявки по-тихому избавиться.       А избавляться давно было пора, так как, чем дальше, тем больше особь наглела. Дошло до того, что она начала распоряжаться в его жилище, как полноправная хозяйка! Вчера самка без спроса начала переставлять и сортировать вещи, утверждая, что «только хочет помочь». Ага. Помощница нашлась… «Она самка, гнездиться склонны все самки, вот она и не устояла», — попытался успокоить себя Одной Левой, но все равно неприятный осадок остался. Слишком уж явно читался тут намек на его несостоятельность. Дескать, развел срач и живет в нем. Так и хотелось ответить: да, развел, а твое-то какое дело? Ты тут вообще кто?       Признаться честно, Память действительно никогда особенно не парился из-за порядка. На корабле была пара роботов, следящих за чистотой полов, и имелся утилизатор, куда самец привык сбрасывать мусор — этого хватало. Но и большой проблемы в бардаке, царящем в убежище, он не видел. Ну не было тут ни роботов, ни утилизатора, что теперь. Главное, присутствовали стены и крыша — что еще нужно? Тем более, бывал здесь Память нечасто, и наведывался, главным образом, в Сезон, а какая в Сезон уборка? Уют — последнее, о чем самец заботился в этот период. Большую часть времени он просто дрых под успокоительными, равнодушный ко всему, вставая, только чтобы поесть или облегчиться. Но откуда глупой уманке знать о подобных проблемах?.. Одной Левой, судя по всему, являлся первым яутжа, которого она повстречала лично, и наивная самочка даже не представляла, с кем имеет дело. Наверное, оттого и вела себя, подчас, бездумно и неосмотрительно. Взять хотя бы это ее странное желание разглядеть его поближе. Память разрешил, думая, что она не осмелится, а она не только подошла без страха, но и лапать начала! Чисто неразумный малек!       А впрочем, чего он ожидал, после того, как, точно последний слабак, не смог завалить эту добычу, напридумывав себе умозрительных препятствий? Кормил ее, одевал; притащил ее в свое тайное логово, разговоры с ней разговаривал… И зачем-то ляпнул, что спас. Дебил.       На другой день Ворчун, сославшись на неведомые дела, опять надолго покинул Джейн, но вернулся уже в более миролюбивом расположении духа, чем накануне. По крайней мере, на то, что в жилище еще немного прибавилось порядка, он уже не реагировал так остро — лишь обвел комнату глазами, видимо, мысленно проведя учет важных вещей, по своему обыкновению фыркнул и принялся снимать доспехи. Не дать не взять — мужик пришел с работы и вешает пальто… Потом они молча поужинали и легли спать, так день и закончился.       Утром Дженни проснулась намного позже, чем ее немногословный сосед. Разбудил ее бодрый хруст, с которым яутжа грыз пищевой брикет. Судя по стоящей на подлокотнике кресла ополовиненной бутылке, сегодня хищник ни по каким делам уже не собирался. И это одновременно радовало, потому что в его обществе Джейн чувствовала себя безопаснее, но вместе с тем напрягало, так как еще ни разу их совместное пребывание в одном помещении не длилось так долго…       Хотя волнения оказались абсолютно напрасными. Два последующих дня яутжа и впрямь проторчал дома, как безработный раздолбай, но ничего особого не делал, лишь исправно давил и без того продавленное кресло, так что Джейн очень скоро рядом с ним заскучала. Однообразие поведения хищника просто поражало — настолько, что воображение девушки со временем начало настойчиво подрисовывать грозному охотнику орущий телек с приставкой, большую чашку с чипсами и растянутую пропотевшую майку… Что, интересно, заставило этого бойца так внезапно деградировать? Или, может, это у него был своего рода отпуск?       А Память… Память всеми силами старался вести себя непринужденно. Но у него не получалось. Украдкой он наблюдал за притихшей уманкой и думал, что же в этот момент думает она. Было видно, что ее нервирует его постоянное присутствие, да он и сам был не рад созерцать мягкотелую с утра до ночи, однако обстановка на станции не располагала к прогулкам. Надежные источники донесли, что «Всячину» буквально наводнили Арбитры, хотя о их точном количестве никто судить не брался. Вряд ли они искали Одной Левой, скорее всего, вышли в какой-то запланированный рейд… Но все равно следовало затаиться.       Для бывалого наемника это было в порядке вещей, вот только раньше он всегда затаивался в одиночку, делая в это время все, что заблагорассудится. А сейчас на него беспрестанно пялилась со своей лежанки Мелочь, что странным образом вселяло какую-то ненормальную неуверенность. Пожалуй, впервые Память осознавал, как это неприятно, находиться под постоянным наблюдением! Конечно, прежде ему приходилось существовать в рамках, накладываемых кланом, на «Свалке» и в банде также были свои порядки и постоянные соседи, но… Во всех этих случаях Память осознавал, что окружающим на него плевать, а ему плевать на них. Однако с уманкой дела обстояли совершенно иначе. Она сидела и беспрестанно его анализировала. Это сбивало с толку. Это не давало покоя. Это парализовало.       Но как такое вообще было возможно? Ведь малявка даже не была равной ему! Всего-навсего недобитая добыча, досадная погрешность мировосприятия, результат ошибки… Какая разница, что она чувствовала, что думала о нем? Рыкнул, загнал в угол — и все дела! Животное должно знать свое место! Черт возьми, да, самец это все прекрасно понимал… Но ощущение, что мягкотелой он небезразличен, беспощадно рушило все внутренние установки. И с каждым днем становилось все отчетливей… В результате Память даже лишний раз почесаться при ней не решался. Показаться в невыгодном свете он, конечно, не боялся, но опасался иного: своими действиями дать самке еще более полное представление о себе. И так уже какого-то Жесткача назвал ей свое имя по пьяни…       Переломный момент наступил на второй вечер бездействия. Осознав, что стоит ему еще немного пополировать доспехи, и он протрет в них дыры, а стоит еще пару минут понаблюдать за тем, как Мелочь, уже ни капли не стесняясь, ходит туда-сюда и копается в хламе, точно ищущая пропитание степная бескрылка, — и он запустит в нее чем-то тяжелым, Одной Левой решил, наконец, дать нагрузку затосковавшим мышцам. Тогда, шуганув уманку с дороги, дабы не прибить ненароком, он приступил к упражнениям.       Произошедшие изменения сперва немало испугали Джейн, но затем с не меньшей силой захватили, ибо вслед за весьма агрессивным требованием яутжа убраться с середины комнаты и не подходить, покуда он сам не позволит, началось просто нереально крутое представление. Ворчуну надоело сидеть на заднице, и он решил поразмяться — казалось бы, что такого? Но, боже, как он это делал! В общих чертах тот комплекс, за выполнение которого взялся клыкастый, напоминал человеческую разминку с классическими отжиманиями и наклонами, однако сама манера движения хищника разительно отличалась от людской, что заставляло глядеть на банальную зарядку не отрываясь. Откровенно говоря, Дженни и прежде ловила себя на мысли, что грубая пластика космического охотника способна удивительным образом завораживать. Например, девушка уже несколько раз не без удовольствия подглядывала, как яутжа облачается в доспехи, четко стыкуя на себе броню и отрывисто застегивая крепления, и вновь раздевается, неторопливо освобождая от железа свою титаническую тушу. Теперь же хищник демонстрировал себя во всей, если можно так выразиться, красе, и невольная зрительница сидела, затаив дыхание и боясь пошевелиться. Каждое действие выполнялось с грацией трехтонного промышленного пресса, а когда эта махина разворачивалась в непосредственной близости от Джейн, сердце последней замирало от волнения и падало куда-то в область желудка.       Память упражнялся — так, как привык упражняться каждый день, если жизнь не подкидывала какой-то более серьезной работы для тела, причем, делал это под пристальным и неожиданно восторженным взором уманки довольно скованно, почти что стыдливо. И это было странно. Куда, спрашивается, вдруг подевался его многолетний опыт показательных боев на «Свалке»? Почему не помог побороть неловкости?.. Ответа на этот вопрос Одной Левой дать не мог, что вызывало дополнительное смущение. Знал бы он, что видит в этот момент его приставучая Мелочь…       А Мелочь видела оползень и камнепад, видела ураган, выворачивающий с корнем деревья; тяжелое движение земных пластов, откалывание гигантского айсберга от северного ледника… Словно сама стихия жила и двигалась под черно-зеленой чешуйчатой шкурой космического убийцы.       От потрясения Джейн отходила добрую половину ночи, впрочем, уже на следующий день хищник благополучно испортил все впечатление, наклюкавшись до поросячьего визга.       — Может, тебе уже хватит? — рискнула пожурить она, когда Ворчун, громогласно рыгнув, швырнул себе под ноги пятую пустую бутылку. Нет, после определенного количества выпитого его характер определенно становился лучше, но всему же имелся предел!       — Небольшая осмелела, — недовольно рыкнул яутжа, умудрившись опасно покачнуться, даже сидя в кресле. — Нельзя так. Смелые ууман долго не живут.       — Яутжи алкоголики — тоже! — приблизившись, девушка встала перед хищником и, сложив руки на груди, начала наблюдать за его неудачными попытками сфокусировать взгляд.       — Откуда информация? — подозрительно сощурившись, осведомился Ворчун. Вслед за тем его шея и голова резко дернулись — похоже, икнул.       — Да любые алкоголики долго не живут, вот откуда! — уверенно сказала Дженни. — Тебе что, заняться нечем?       — Нечем, — внезапно признался хищник.       — Вчера вот ты упражнялся, что сегодня помешало?       — Самка смотрит странно.       Джейн вытаращилась от изумления и тут же получила комментарий, хлеще прежнего:       — Вот опять смотрит странно.       — Ну извини, — пробормотала Джейн, отступая. — Мне просто понравилось, как ты это делаешь, вот я и смотрела…       — Больше не смотри, — отрезал Ворчун, затем с шипением поднялся, на заплетающихся лапах проследовал к лежанке и рухнул на нее жвалами вниз.       — Почему? — не поняла девушка, но яутжа уже захрапел в подушку.       Проспал он несколько часов, в течение которых Дженни неустанно перебирала в голове варианты совместного досуга, который мог бы отвлечь Память от пьянки, а заодно немного сблизить невольных соседей и наладить между ними лучшее взаимопонимание. Конечно, на первый взгляд это было дико — пытаться наставлять на путь истинный бухую инопланетную громаду, но Джейн с этой громадой еще неизвестно сколько было под одной крышей жить, так что пустить все на самотек казалось не лучшей идеей.       Очухавшись, Ворчун со звуками, как нельзя лучше оправдывающими его кличку, сполз с койки и надолго пропал в «ванной». Вернулся он насквозь мокрый и хмурый; пересек комнату, оставляя за собой сырые следы, порылся в кладовке, после чего угнездился в кресле с очередной бутылкой пива. Но у Дженни уже был заготовлен один вариант…       — Мне ску-учно, — с нарочито детской интонацией протянула девушка и изобразила невинный взгляд. На отца этот прием действовал безотказно.       — Проблемы самки, — пренебрежительно дернул жвалами яутжа. На нем прием еще следовало отработать…       — Ну тебе ведь тоже скучно, раз ты пьешь!       — Не проблемы самки, — коготь оказался на стыке пробки и горлышка.       — А у тебя много еще пива осталось?       — Не для самки.       — Я и не прошу, ты не понял. Просто выпьешь все сейчас — на потом не останется.       Ворчун на миг замер и как будто задумался. Но затем решительно сорвал пробку и сунул бутылку в пасть. Сделав большой и продолжительный глоток, он отнял горлышко от ротовых складок и пообещал:       — Сегодня последняя.       — А я тебе хотела предложить поиграть, — собралась с духом Джейн.       — Предложить что? — яутжа озадаченно склонил башку набок и заморгал позеленевшими от похмельных кровоизлияний глазенками.       — Поиграть, — повторила девушка. — Ты не знаешь, что такое игра?       — Играют детеныши. Тут нет детенышей. Играют на деньги и имущество, но у самки ничего нет. Зачем предлагаешь?       — Вообще, у меня много чего есть, просто не с собой, — тут же зацепилась за неожиданную возможность Дженни. — Если бы ты помог мне вернуться домой…       — Нет! — тут же оборвал ее Ворчун, как будто бы даже протрезвев. — Забудь. Небольшая не вернется. Умерла для всех. Поняла? Вернешься — будет очень плохо. Здесь в безопасности.       Что ж, побочный план провалился… А жаль: Дженни на миг показалось, что хищника деньги всерьез заинтересовали… Но, по-видимому, увозя Джейн с Земли, тот и впрямь не преследовал никаких корыстных интересов.       Девушка вздохнула, внутренне продолжая терзать себя догадками и прикидывая, не переименовать ли уже Ворчуна в Молчуна (называть его так, как он сам представился, она пока не привыкла).       — Еще можно играть на интерес, — возвращаясь к первоначальной задаче воспрепятствовать попойке, сообщила она.       — Непонятно, — рыкнул яутжа, с подозрением сощурившись.       — Тому, кто выигрывает, приятно, — пояснила девушка, дивясь инопланетной твердолобости.       — Самка хочет соревноваться? — кажется, он наконец-то начал понимать, о чем речь. И надо сказать, в пропитых зенках зажглось нечто напоминающее интерес.       — Да, — с облегчением ответила Джейн.       Что ж, плюс был в том, что про пиво Ворчун вскоре напрочь забыл. Минус — в том, что он выиграл восемь раз подряд в расширенные «крестики-нолики» и еще пять раз в «морской бой». Поначалу Дженни сомневалась, что сможет нормально объяснить правила даже таких простых игр, но хищник моментально просек стратегию и не дал человеческой самке ни единого шанса отыграться.       — Все, я больше не хочу, — сердито проговорила девушка, заметив, что соперник азартно готовит новые клочки похожего на пластик материала. Бумаги у него в хозяйстве не оказалось, зато было полно этой гибкой сероватой штуки — то ли какой-то изоляции, то ли упаковки. Нашлись также некие пишущие приборы, напоминающие маркеры с очень густыми чернилами, оставляющими слегка резиновый наощупь след.       — Почему? — хрюкнул хищник и все-таки мимоходом вылил в пасть последний глоток пива.       — Просто надоело, — уклончиво ответила Джейн, перебираясь на лежанку.       — Небольшая, что не так? — продолжал допытываться Ворчун.       — Мог бы хоть раз мне поддаться! — неожиданно для себя самой упрекнула его девушка.       — Соревнования для того, чтобы выявить более способного, — возразил яутжа, подойдя к обиженной подопечной и уставившись на нее с высоты своего роста.       — Но если они для забавы, то иногда можно и поддаться! Женщине можно поддаться, Ворчун, понимаешь? И так ведь ясно, что ты сильнее и умнее.       — Самец не всегда превосходит самку, — продолжал гнуть свое клыкастый. — Ууман лишены логики. Самка сама предложила игру. Самка знала, что будет в игре хуже. Теперь сама сердится…       С этими словами он отошел. Ладно хоть за бутылку больше не взялся.       Тем не менее игровой опыт пошел на пользу. Пьянствовать Ворчун перестал, а общаться стал более свободно, чем прежде — как будто раньше он чувствовал от Джейн неведомую угрозу, а теперь вконец удостоверился в безобидности человеческого существа. Сама же Джейн подулась минут тридцать, да и бросила. Не хватало еще из-за таких пустяков, как «крестики-нолики», ссориться.       Следующие несколько дней обошлись без инцидентов. По-прежнему было скучно, но девушка в итоге свыклась, пробуя разнообразить времяпрепровождение попытками изготовления новой одежды и разрисовыванием стен в цветочек — странно, кстати, что хозяин берлоги оказался не против.       Так, в общей сложности, минуло около двенадцати суток (отмечать дни палочками Дженни пришло в голову только день на шестой). Но спокойствию не суждено было продолжаться вечно…       С утра ничего не предвещало проблем. Память собрался и ушел, к величайшему удивлению девушки даже соизволив на сей раз пояснить, что направляется проверить корабль. Джейн в ответ пожелала удачи и приготовилась терпеливо ждать возвращения клыкастого компаньона, коротая время за раскладыванием барахла по стеллажам, на которых не так давно удалось с боем освободить немного места.       Несколько часов пролетели незаметно, и вот за дверью послышался слабый шорох. Оживившись, Джейн мгновенно повернулась в сторону входа, ожидая появления Ворчуна. Как-то быстро он сегодня… Однако звук открывающегося замка заставил девушку насторожиться. Прозвучал он как-то непривычно, более звонко, что ли, чем всегда… Как будто бы что-то внутри сломалось…       Когда же дверь медленно отъехала в сторону, и на пороге возник яутжа, Дженни с некоторым запозданием обнаружила, что перед ней кто угодно, но только не Ворчун. Пришелец успел сделать несколько шагов и повернуть башку, прежде чем оторопевшая девушка окончательно его рассмотрела. Незнакомый хищник оказался темнее, выше и тоньше Ворчуна; его доспехи и маска выглядели иначе, а гриву сплошь унизывали кольца из желтого металла… Но первым, что бросилось в глаза, было все-таки поведение инопланетянина: в отличие от Ворчуна, привыкшего заходить в помещение «с ноги», этот шел крадучись и озираясь, точно вор. По всему было видно, что здесь он впервые…       Заметив Джейн, пришелец остановился как будто бы в замешательстве. Девушка также замерла, только уже от страха. Несколько секунд они молча друг друга гипнотизировали, пока не… Бежать! Откуда в ее мозгу взялся этот решительный мысленный приказ, Дженни сама толком не поняла, но повиновалась беспрекословно. Девушка резко метнулась в сторону, однако незнакомец среагировал на ее движение моментально, преградив жертве путь и расставив лапы, будто приготовившийся отразить пенальти вратарь. Каким чудом удалось увернуться от протянутой когтистой пятерни, Джейн сама толком не поняла — возможно, просто выручили ее мелкие размеры… Как бы то ни было, быстро проскользнув под рукой хищника, девушка с визгом шарахнулась в угол. Затрещав в негодовании, подобно потревоженному гремучнику, яутжа немедленно бросился за ней. По счастью, за прошедшие дни Дженни довольно неплохо адаптировалась в захламленной берлоге, а потому проворно перепрыгнула оказавшуюся на пути кучу барахла, ухитрившись одновременно толкнуть преследователю под ноги тот самый злосчастный кусок обшивки, который Ворчун ни под каким предлогом не согласился выбрасывать. Верзила хрипло взвизгнул, точно кабанчик-переросток и, споткнувшись, едва не воткнулся мордой в мусор, а беглянка уже добралась до ближайшего стеллажа и, сама поразившись неведомо откуда взявшимся силам, свалила его на незваного гостя. Последовал звук возмущения — на этот раз уже полноценное рычание — и стеллаж отлетел в сторону от одного движения мощной ручищи. Но заветные пять секунд Джейн все-таки выиграла. Пока яутжа выбирался из завалов, девушка подобрала повыше полы своей накидки и выскочила за дверь.       Снаружи оказался узкий и темный лаз — непонятно, как клыкастые по нему пробирались, Дженни сама-то еле-еле смогла там стоять прямо… Впрочем, это было сейчас неважно. Ворчун совершенно точно обозначил, что они скрываются от какой-то опасности, и ничего не говорил о своих сородичах, которые тоже имеют доступ в убежище, стало быть, пришелец был врагом, и от него следовало бежать, как можно быстрее. И девушка побежала со всех ног. Кажется, она еще ни разу в жизни так не бегала… Проскочив на скорости несколько ответвлений от общего коридора, она наугад свернула вправо и понеслась дальше, петляя среди мрачных ходов, складывающихся в подобие подземного лабиринта. Лишь совсем выдохшись, Джейн наконец притормозила и вслушалась в окружающую мертвящую тишину. До этого бедняжке постоянно казалось, что за спиной слышится тяжелое дыхание преследователя, но теперь стало совершенно ясно, что за ней давным-давно никто не гонится.       Сделав еще несколько шагов вперед, девушка ощутила, как у нее внезапно начали дрожать и подгибаться колени. Следующей стадией стресса закономерно должно было стать падение на пятую точку, сопровождающийся тихой истерикой — пожалуй, остановило лишь то, что на полу было очень мокро и склизко. «Портянки» уже пропитались насквозь, и ноги теперь сильно мерзли.       Джейн безуспешно попыталась унять дрожь и с тревогой осмотрелась. В катакомбах царил полумрак. Освещения как такового здесь не предусматривалось, однако сами стены слабо фосфоресцировали — то ли были покрашены специальной светящейся краской, то ли грибами какими-то обросли. Во всяком случае, трогать и проверять не хотелось. По коридорам гулял прохладный затхлый ветер, рождая стойкую ассоциацию с осенним метро; с потолка капало. И ни единой живой души…       «Пойду вперед, никуда не сворачивая, — в конце концов решила девушка, — и буду надеяться, что выйду хоть куда-то… Или Ворчун меня раньше отыщет. Ведь он же станет меня искать?..» С такими мыслями она вновь двинулась по коридору, уповая теперь на одно лишь чудо. И вскоре вдалеке действительно забрезжил слабый свет, похожий на дневной. Тогда, воспрянув духом, девушка ускорила шаг, уверенно направившись к его источнику.       Тот еще не сделался достаточно различимым, а до ушей беглянки уже начал доноситься монотонный многоголосый гул, неясный, но поразительно знакомый… Джейн на мгновение остановилась и напрягла слух… Впереди явно кипела жизнь. Неизвестно, насколько дружелюбная, но ведь не проверишь - не узнаешь. Поклявшись себе быть предельно осторожной, девушка сделала еще несколько шагов и вдруг почувствовала под ногами достаточно крутой подъем. Звуки и свет шли именно оттуда, сверху, так что Дженни пригнулась, поборов брезгливость, оперлась для подстраховки руками о стены и начала восхождение.       Свет стал намного ярче. Теперь он равномерно заливал весь коридор, позволяя разглядеть покрытые плесенью стыки облицовочных плит и какие-то свисающие сверху капающие сопли. Через несколько метров на пути встретилась полуоторванная решетка, но девушка, ухватившись за нее, смогла отогнуть край и пролезть. Далее показался низкий проем. Больше всего он походил на вентиляционное окно. Других выходов не наблюдалось, так что Джейн опустилась на четвереньки и с опаской выглянула наружу, готовая в любой момент юркнуть обратно и пуститься наутек…       Но высунув голову из проема, девушка потрясенно замерла: перед ней шумел, мельтешил, бурлил огромный рынок! Окошко выходило на улицу, загроможденную прилавками и кособокими палатками, подобием киосков, бараков и шатров — почти как на Земле. Все это лепилось к серым стенам, образуя несколько уровней, между которыми были перекинуты хлипкие лесенки. Кое-где ступенями служили пирамиды из ящиков, а в некоторых местах виднелись подъемники. Запах тут стоял, как в большом зверинце. Между строениями толкались и сновали десятки самых причудливых тварей — каких тут только не было! Гуманоидные и рептилоидные, большие и маленькие, знакомые по новостными и образовательным программам, а также совершенно неизвестные — похоже, тут собрались жители со всех уголков галактики! Основную массу, конечно, составляли торговцы-рауты, высоко подвязывающие свои крысиные хвосты, дабы в толчее никто на них не наступал. Еще шишек этих много было — они катались от ларька к ларьку, точно живые мусорные комки… А прямо перед глазами обалдевшей Дженни в то же время вышагивали сотни разнообразных ног — обутые и босые, когтистые, мохнатые и даже снабженные копытцами. Хозяева ног спешили кто куда, не замечая выглядывающего из подвала человека…       Пока что не решаясь вылезти из укрытия полностью, девушка выставилась по плечи и посмотрела наверх. Вместо неба она увидела высоченный потолок, густо увитый проводами и трубами, точно диковинными лианами. Как оказалось, проем, из которого Джейн сейчас выглядывала, находился в аккурат между двумя какими-то лавочками: перед одной из них топталась целая очередь ящероподобных тварей, а возле другой было пусто.       На минуту девушка замешкалась. Если бы это была Земля, то переждать опасность в оживленном людном месте стало бы наилучшим вариантом, однако здесь… Да здесь вообще не наблюдалось ни единого человека! Только жуткие инопланетяне, которые, того гляди, убьют, сожрут или в рабство угонят… Вот что у них на уме?..       Неизвестно, сколько бы Дженни еще решалась, но внезапно нечто незримое мягко коснулось ее ноги, заставив девушку в панике выскочить прямо на базарную площадь. Отбежав подальше, она резко затормозила и обернулась, успев заметить в проеме что-то похожее на гигантского слизня, разочарованно уползающего в темноту. На саму Джейн тоже разом обратилось множество изумленных взглядов. Впрочем, чудища сразу забыли о ее существовании и продолжили курсировать по рынку, невозмутимо обходя замешкавшуюся землянку. Теперь самым правильным было поскорее затеряться в толпе, благо толпа оказалась настолько разношерстной, что присутствие человека действительно вряд ли кого-то могло сильно удивить.       Покрыв накидкой голову, чтобы не привлекать лишнее внимание, поминутно озираясь и стараясь держаться стен, Дженни осторожно двинулась вперед. Быть может, люди здесь все же где-то были, просто стоило поискать получше?       Несколько торговых рядов удалось миновать достаточно спокойно, и девушка почти что расслабилась, когда из какого-то закоулка прямо на нее внезапно выскочил ополоумевший раут. Вереща на своем крысином наречии, он схватил Джейн за локоть и сунул под нос горсть кисло пахнущих фруктов, очевидно, призывая попробовать и купить его товар. От неожиданности девушка вскрикнула и, вырвавшись, пустилась бежать, но немедленно угодила прямиком в объятия высокой кальмароподобной твари. Отшатнувшись от нее, Дженни натолкнулась спиной на какую-то помесь бульдога с носорогом, завизжала уже во весь голос, оглушив торговцев, и со страху шмыгнула в ближайший из виднеющихся переулков, снова оказавшись в плену мрачных катакомб. Тщательно осмотревшись и убедившись, что никаких подозрительного вида слизней и прочей местной фауны вокруг нет, землянка двинулась по коридору. Возможно, удастся обойти базар кругом и выйти за его пределами, если четко держаться левой стороны, подумалось ей. Но уже после третьего поворота отзвуки инопланетного торжища стихли, и Джейн поняла, что заблудилась.       Отыскать обратную дорогу девушка, естественно, уже не смогла, а потому опять побрела наугад, через некоторое время выйдя в какое-то пустое техническое помещение, от которого в разные стороны тянулось более десятка ходов. В нерешительности выбирая дальнейший путь, она остановилась, но как следует поразмыслить не удалось, потому что со стороны одного из ходов отчетливо послышались пока еще далекие тяжелые шаги. В очередной раз запаниковав, девушка метнулась от стены к стене. Укрытия нигде не нашлось, и Дженни приготовилась спасаться бегством, хотя ноги уже едва слушались… А секунду спустя в помещение ступил яутжа, грозно поводя башкой и звеня золотыми кольцами на гриве. Разбираться, что это был за тип — тот, который не так давно явился в берлогу или какой-то другой, Джейн, разумеется, не стала — в любом случае, это был не Память. Собрав остаток сил, девушка развернулась и бросилась в коридор, из которого только что вышла, а за ее спиной немедленно раздались возмущенный рев и топанье.       Вряд ли это было хорошей идеей, но на тот момент единственным, что пришло Дженни в голову, было звать на помощь. И она, точно напуганный ребенок, побежала, не разбирая дороги, с криком: «Ворчун! Спаси!». Ее голос дрожал и срывался, терялся в катакомбах и тонул в ватной тишине, но девушка не сдавалась, отключив логику и продолжая отчаянно звать. Он должен был рано или поздно ее услышать! Услышать и спасти!       — Самка что тут делает? — хищник внезапно вынырнул из-за угла и грубо схватил ее, подняв за бока и приблизив искаженное от страха личико к своей маске. Выражение Джейн на миг замерло, но тут же облегченно разгладилось, и девушка, до конца никак не веря своему счастью, с благодарностью потянулась к спасителю. Без капли смущения она изо всех сил обхватила его твердую шею руками и зарылась с головой в пахучую гриву ниспадающих на могучие плечи отростков. На этот раз они были прохладными, напоминая на ощупь червей, но на фоне пережитого подобные мелочи уже не волновали…       — Ворчун! Как я рада! Он к нам сам пробрался, я не виновата… — захлебываясь от переживаний и слез и откровенно повисая на своем спасителе, начала торопливо рассказывать девушка.       — Кто? — рыкнул клыкастый, не без труда отрывая ее от себя и ставя на ноги.       — Яутжа! Другой яутжа! — выпалила Дженни, неосознанно делая попытку вцепиться в Ворчуна снова, словно тот был для нее самым дорогим существом на свете.       — Как выглядел? — игнорируя эти поползновения, зарычал хищник и основательно встряхнул девушку.       — Да как все вы, не знаю я… — смутилась та. — Повыше тебя, на гриве золото…       — Надо уходить, — ничего не объясняя, он вдруг быстро выпрямился и огляделся, соображая, каким путем лучше всего сейчас последовать.