Сердцу не прикажешь

      Дженни далеко не сразу смогла осмыслить, что это за липкая зелень. Некоторое время девушка просто лежала, прижавшись щекой к щербатым металлическим пластинам, покрывающим грудь Ворчуна, и отстраненно наблюдала за стекающими по ним густыми каплями. И еще она чувствовала, как странная субстанция постепенно пропитывает ее одежду. Под боком, которым Джейн прижималась к яутжа, уже все было мокро и горячо, а влага расползалась все дальше, на подол сарафана и на белье.       Неизвестно, сколько девушка пробыла в подобном состоянии. Может быть всего пять минут, а может целый час… Ощущение времени полностью исчезло, уступив место намертво застывшему «здесь и сейчас». А тело словно бы забыло, как двигаться. Яутжа тоже сидел, не шелохнувшись. Лишь глубокое, размеренное дыхание выдавало, что он находится в сознании. А капли все ползли, ползли вниз…       Но продолжаться так вечно не могло и не должно было, поэтому Джейн все-таки сделала над собой моральное усилие и приподнялась, опираясь рукой о нагрудник хищника. Под ладонью оказалось скользко. Разум начал вяло шевелиться…       …Черт, да ведь это же была его кровь! Внезапное озарение подействовало на Джейн, словно щелчок невидимого выключателя, заставив встрепенуться и решительно схватиться за ускользающую действительность. Тогда время скрипнуло, качнулось, как отправляющийся в путь дилижанс из старого вестерна, и возобновило свой ход.       Дженни села и бегло окинула себя взглядом. Кровь Ворчуна действительно была уже повсюду — на одежде, на лице и на волосах. Подсыхая, она неприятно стягивала кожу — совсем как настоящая… То есть, совсем как человеческая. Привыкнуть к этому ядовитому цвету до сих пор так и не удалось. Людям вообще сложно осознавать, что кто-то может быть настолько другим.       Девушка снова подняла глаза и всмотрелась в безэмоциональную маску чужеземного воина со странным именем Память. Бог знает, что там сейчас творилось под ней… По ее краю тоже было зелено. И ниже, на шее, на плече — все сплошь заливала эта проклятая инопланетная кровища, беспрестанно сочащаяся из области левого виска. Там теперь не хватало нескольких «дредов» — от них остались лишь нелепо торчащие обрубки.       — Тебе очень больно? — Дженни необдуманно потянулась к кровоточащим пенькам, но глухое предупреждающее рычание заставило ее остановиться.       — Жить буду, — пренебрежительно отозвался Память и тоже уселся прямо, осторожно поводя гудящими от перенапряжения плечами. На самом деле больно было ужасно. Грива — вообще крайне чувствительная область с кучей нервных окончаний и сосудов. Самое паршивое, что именно она чаще всего страдает в драках. Высокостатусным самцам, у которых копна иной раз дорастает до середины спины и ниже, приходится подвязывать свое главное украшение, чтобы не потерять его в бою — не дай Черный Воин, примут за Дурную Кровь безгривого-то. Одной Левой, конечно, о красоте не заботился, но все равно гриву старался беречь. Он еще помнил, как тяжко приходится без основного органа терморегуляции.       — Я раньше думала, они — что-то типа наших волос… — созналась Джейн и все-таки рискнула дотронуться до целых отростков с другой стороны. Легонько сжав один из них пальцами, землянка провела от середины до кончика, невольно отметив, что обычно теплая или горячая поверхность сделалась холодной. Кровь стала капать заметно реже. — Они больше не отрастут?       — Отрастут, — Память недовольно заворчал и двинул головой, вытягивая гриву из любопытных умановских лапок — сейчас даже целые части реагировали на любое прикосновение весьма болезненно. Одновременно самец осознал, что его рука все еще располагается на пояснице Мелочи, вернее, съехала чуть ниже. Самочка, как ни странно, не возражала. Может, просто не замечала на почве стресса. Кровь же его она на себе тоже не замечала, хотя и перемазалась так, словно была Арбитром, только что оторвавшим головы парочке изгоев. Последняя мысль заставила Память горько усмехнуться. Уманка-воительница, поглядел бы он на такую жесть…       Дженни рассеянно обернулась. Перед лобовым стеклом корабля расстилалась тьма и мерцали звезды.       — Мы улетели? Мы в безопасности, Ворчун? — полушепотом проговорила девушка, вновь обращая лицо к маске спутника.       — Да, можешь не трястись, — самец хотел убрать руку, но подумал, что если сейчас это сделает, то уманка уже точно заметит. И подумает, что его что-то смущает. А с какой стати его что-то должно смущать?       Разумеется, Дженни ощущала, что он ее придерживает и, главное, как он это делает, но решила, что сейчас не время возмущаться. Тем более он наверняка просто ее страховал, чтобы не упала. Произошедшее неслабо ее оглушило…       Девушка и правда все еще подрагивала. Куски шокирующих воспоминаний то и дело вспыхивали у нее перед глазами, и тогда по телу бежали мурашки, а дыхание на короткий миг перехватывало. Рогатое чудовище прыгает внизу и лязгает челюстями, разбрызгивая из пасти пену… Оно хрипит, пытается достать жертву… Ему почти удается… Удар. Высокий яутжа с золотыми кольцами на гриве. Он пронзает тварь копьем и идет сражаться с сородичами. С теми, кто напал на Дженни с Ворчуном. Он похож на того, который преследовал их в катакомбах… Но это не он. Это не может быть он, ведь Память убил того типа.       Потом… Потом выстрелы… Полыхало так жутко… Яутжи начали драться. Пришелец схватился с огромным бугаем, покрытым грязно-желтой шкурой и закованным в мятые доспехи, утыканные шипами. А на Память бросились всем скопом остальные… Сколько же их было? Дженни собралась с мыслями. Она никак не могла посчитать… Хищники кружили, точно голодные акулы возле жертвы, и казалось, что их собралось больше десятка… И еще там были другие рогатые псы… Вот лезвия блеснули на солнце. Послышалось рычание — многоголосое, захлебывающееся — если бы девушка не сидела, судорожно вцепившись в опору корабля, то зажала бы уши. Чей-то удар рассек плечо Ворчуна — там, где кончалась броня…       Джейн сморгнула, отгоняя кошмарное видение, и поглядела на длинный запекшийся разрез с рваными краями. Как будто какое-то засохшее зеленое желе…       Следующий фрагмент тут же без предупреждения пронзил сознание, заставив зажмуриться от страха и брезгливости. Память вспорол сопернику брюхо. Зелень хлынула, как целый водопад, и бледно-желтые мешки внутренностей вывалились из раны. Как же хорошо, что у них не красная кровь…. Потом низкорослый, тощий яутжа подскочил к Памяти и замахнулся, но тот схватил его первым… Кто-то истошно заверещал… Девушка окончательно перестала понимать происходящее. Потом снова началась драка, Ворчун упал…       Внезапно Джейн вздрогнула снова — так сильно, что яутжа заметно напрягся и вроде бы сильнее обнял ее своей лапищей. Только сейчас она поняла: ведь ему едва не отсекли голову! Он увернулся каким-то чудом, потеряв часть гривы — минимальная на самом деле плата за жизнь… За две жизни, строго говоря. Что произошло бы, погибни Ворчун? Что стало бы с бедной землянкой, оставшейся один на один с клыкастыми преступниками и их собаками-убийцами?..       Об этом было даже думать страшно. Захотелось немедленно вновь прижаться к Ворчуну и вцепиться в него со всей силы, чтобы убедиться, что он тут, никуда не делся, и не даст никому в обиду… Как же хорошо, что все обошлось! Что он выжил и победил, и забрал Дженни из опасного места! Если бы не он… Если бы не он…       Девушка уже потянулась к своему покровителю, но вовремя себя одернула. Опять она рассуждала, как эгоистка. Не об этом вообще-то сейчас нужно было думать. Память был ранен, потерял много крови, наверняка ему требовалась помощь, а Джейн вместо этого сидела и смаковала свое потрясение…       — Ворчун, тебе не надо так сидеть, давай обработаем… — пробормотала Дженни, возвращаясь к действительности и тут же замечая еще несколько повреждений на конечностях и брюхе хищника. — Я помогу…       — Сам справлюсь, — не позволяя договорить, твердо возразил яутжа. В подтверждение его рука медленно, но настойчиво надавила девушке в область крестца, и Джейн поняла, что ее таким образом пытаются спихнуть на пол.       — Это все опять из-за меня? — покорно слезая, спросила она.       — Мелочь, забей уже! — раздраженно буркнул Память.       Полет проходил нормально. Автопилот выбрал оптимальный курс, и теперь «Демон» планомерно двигался к теневой зоне. Отстаиваться вблизи Заповедника было категорически нельзя — гибель Арбитра могла привлечь туда других законников, а на сегодня приключений было, пожалуй, уже достаточно.       Согнав Мелочь с коленей, Память отправился за медикаментами. Кое в чем уманка была права: кровь следовало остановить. Хотя особо серьезных ранений самец не получил — все-таки он был профессионал своего дела. Кровила, в основном, грива. Но уже меньше — при сильном повреждении этого природного радиатора механизм предотвращения кровопотери срабатывал достаточно быстро. Сосуды, обильно пронизывающие каждый отросток, сокращались, и течь почти переставало. Так что ерунда. По крайней мере, для того, кому знакомо, как это, когда вообще срезают под корень…       Если совсем честно, не такая уж опасная была ситуация. Одной Левой и в более капитальных свалках участвовал. И ни разу не отступил, а наоборот, отправлял противников в бегство. Но чаще, конечно, убивал. Сегодня лажа вышла исключительно из-за того, что внезапно воскресший Мгла, как всегда, явился - внезапный, будто понос среди ночи. Но, в итоге-то, все равно его приход обернулся к лучшему. Как говорится, одним махом двух зверей!       Мелочь увязалась за Памятью, настойчиво предлагая свою помощь, но самец четко дал понять, что этого сейчас не требуется, и уманка послушно поплелась в свою каюту. Наемник же закрылся в дальней кладовке, которая по совместительству играла роль медблока, тщательно подлатался, не скупясь на трофейные препараты, после чего смыл кровь и грязь нейтрализатором, отчистил доспехи и сменил набедренную повязку. Затем, вернувшись в командный отсек, самец, как смог, оттер кровь с кресла и уселся в него. Поерзав на еще чуть влажной и липкой поверхности, он придвинулся к консоли и проверил курс. Все было пучком, поводов для беспокойства не виделось.       Тогда Одной Левой опустил спинку и лег, прикрыв глаза. Полежал так минут двадцать… Потом еще раз проверил системы. И еще полежал. Попытался задремать, но не смог. Чего-то не хватало…       Странно, а почему это Мелочь до сих пор было не видно?.. Она что же, совсем не волновалась, как прошло его лечение? Нет, в плане, ему-то было без разницы, о чем она там волнуется, просто нетипично для нее…       — Ты спать уже, что ли, легла? — заглядывая в каюту спустя несколько минут, осведомился Память.       Самочка изобразила на мордочке подобие испуга и поспешно натянула на себя покрывало.       — Нет, я просто постирала всю одежду, — жалобно ответила она. Одной Левой окинул помещение взглядом. Мокрые умановские тряпки действительно висели на проводе, протянутом через весь отсек. С них капало прямо на пол.       — Не вижу связи, — хмыкнул самец.       — Мне переодеться не во что, — терпеливо пояснила уманка. — Не стану же я нагишом перед тобой рассекать.       Поразительно, насколько же Мелочь была озабочена тем, чтобы он ни при каких обстоятельствах не увидел ее без одежды… Такое впечатление, что она носила ее только затем, чтобы спрятать свою тушку. Яутжи намного легче к подобным вещам относились: носили доспехи для защиты и демонстрации статуса, сеть для тепла и маскировки, а набедренную повязку, чтобы в клоаку грязь не попадала. У уманов, судя по всему, было как-то иначе. Хотя у них еще сохранялись здравомыслящие дикие племена, не стесняющиеся такой ерунды, как голый зад.       — Понятно, — неопределенно отозвался Память. Дискутировать с глупой низшей формой жизни настроения не было… Да мало ли какие у нее могут быть загоны? На все, что ли, теперь внимание обращать?       — Как ты себя чувствуешь? — тем временем забеспокоилась Мелочь.       — В норме. Спи. Я просто обходил корабль.       — Скажи, кто это был? Кто нам помог с теми чудищами сражаться? — улучив, наконец, момент, спросила самочка, явно имея в виду Мглу.       — А ты его, что, не узнала? — не подумав, ляпнул Одной Левой.       — А должна была?       Черт, ведь можно было соврать, пользуясь тем, что для глупой уманки все яутжи на одно лицо…       — Его зовут Мгла. Он — враг. Тебе и мне, — поморщившись, все-таки сказал Память. — Он напал на станции и каким-то образом выжил после падения. Он не помогал, а всего лишь собирался убрать тех неудачников с дороги, а потом убить… — тут самец сделал паузу, но все-таки употребил то слово, которое ему не нравилось: — Нас.       И это тоже была правда. Потому что Мгла убил бы Память, если б смог, а Мелочь оставил бы на произвол судьбы медленно загибаться в Заповеднике.       — Что с ним стало? — голос самочки заметно дрогнул.       — Теперь его уже нет в живых, — уверенно ответил наемник и приготовился уйти, чтобы больше ничего не объяснять. Тем не менее уманка снова его окликнула. Помявшись немного, она вдруг призналась:       — Я в последнее время плохо засыпаю. А после того, что сегодня было, боюсь, вообще не усну. Ты не мог бы немного побыть со мной? — и тут же смущенно добавила: — Если ты и правда в порядке…       — С какой целью? — изумился самец, вновь приближаясь к койке и внимательно вглядываясь в личико хлопающей глазищами Мелочи.       — Я так перепугалась, — сообщила самочка. — Мне все время кажется, что вот-вот кто-нибудь опять ворвется и нападет… Только глаза закрываю, и зверюг тех страшных вижу…       — Никто не ворвется, — пообещал Память.       — Но мне все равно спокойнее, когда ты со мной… — попыталась настоять на своем малявка.       — А почему мне должно быть дело до твоего спокойствия?       — Мне показалось, что есть… — уманка смутилась еще больше, и тепловой контур ее физиономии ярко вспыхнул.       — Опасно верить тому, что кажется, — фыркнул Одной Левой и поспешно вышел.       Спалось Дженни действительно очень плохо. Она ворочалась, никак не находя удобного положения, обливалась холодным потом и вздрагивала от чудящихся в полутьме шорохов и теней. Постоянное чувство тревоги не давало надолго сомкнуть глаза, а в довершение всего начало знакомо потягивать живот…       Пришлось вставать и снова идти дергать Ворчуна. Тот явно остался не в восторге.       — Ты что, теперь собираешься постоянно так кровью истекать? — рассердился Память, выслушав очередную порцию самочих жалоб.       — Это каждый месяц, это от меня не зависит… — Джейн потупилась. Она не привыкла разговаривать с мужским полом о критических днях, и пусть хищник являлся не то что бы мужчиной в классическом понимании этого слова, но… Все равно неудобно было. Только что оставалось делать? Есть яутжевские консервы и дышать непривычно спертым воздухом девушка еще могла, самостоятельно обеспечивать себя одеждой тоже пыталась — все-таки годы в школьном театральном кружке даром не прошли… Но вот без средств гигиены приходилось совсем тяжко.       — Ладно, — помолчав немного, Одной Левой неожиданно смягчился. — Продиктуй мне список всего, чего тебе нужно. Я попытаюсь достать. И давай сразу по максимуму, чтобы десять раз не возвращаться. Поняла? Все, что тебе нужно. И чтобы потом не жаловалась.       Обрадованная девушка чуть было не кинулась ему на шею, но рычание из-под респиратора заставило ее держать себя в руках. Тогда, как следует все обдумав, Джейн заказала нормальных человеческих консервов, еды быстрого приготовления, сухого молока, хлопьев, кофе и сахара. Недавний приступ головной боли также подсказал о необходимости элементарной человеческой аптечки. Кроме того Дженни попросила минимальный набор посуды, вышеупомянутых «впитывающих материалов» с запасом, мыло, зубную пасту и щетку, шампунь, расческу, бритву и зеркало. А еще пару платьев на смену, белье и босоножки. Все предметы из списка она описала как можно подробнее, правда представить, как бравый воин-яутжа будет покупать женские прокладки и трусы так и не смогла при всем желании. Впрочем, один раз он уже как-то умудрился это сделать, так что…       А Память в который раз поразился тому, сколько же дополнительных условий содержания требует умановская мелкотня. И что-то подсказывало, что чем дальше, тем больше ее аппетиты будут расти… Но делать было нечего, он сам велел ей предусмотреть все необходимое. И он достанет все необходимое. Потом пусть только попробует заныть, что ей опять чего-то не хватает!       Разумеется, самец не собирался повторять прошлых ошибок и отправляться за товарами самостоятельно. В этот раз он избрал гораздо более эффективный способ. Причалив к одной из глухих пересадочных станций, Память изловил какого-то раутенка и пригрозив ему ужасной расправой, обязал в течение двух часов найти все требующиеся предметы и продукты, плюс ящик пойла и новые ретрансляторы. В эти края уманы обычно не добирались, но у хвостатых торговцев в загашнике все что угодно могло оказаться, в том числе и атрибуты материальной культуры мягкотелых.       Проныра не подвел: явился почти в срок и притащил целую гору всевозможного добра. Не совсем точно по списку, но основные пункты выполнил. Одежку только, сам признался, не смог добыть умановскую, однако подобрал что-то более-менее подходящее из шитого на собственных сородичей и на иижааш. В принципе, главное, чтобы налезло, а там Мелочь и сама подгонит… Не нашел хвостатый, разве что, только рабочих переводчиков. Но обещал притащить в следующий раз. С тем и был отпущен.       В награду за старания торгаш получил не только свою жалкую жизнь, но и несколько ценных шкур. Это не являлось со стороны Памяти опрометчивым решением. Раутов можно было не опасаться — им бы никогда даже в голову не пришло задаваться вопросом, для чего тому или иному покупателю понадобилась та или иная вещь.       Следующие несколько дней Дженни провела как в раю. Она наконец-то смогла нормально поесть, помыться, убрать на теле лишнюю растительность и одеться не как средневековая нищенка. Три платья, которые удалось добыть Ворчуну (он так и не сознался, каким образом это сделал), не совсем подходили по размеру и имели странный крой, но были новые и чистые, не говоря уж про белье. Хотя трусики с отверстием сзади — Джейн готова была поклясться, что это для хвоста — и широкие сабо без деления «левое-правое» все-таки поставили девушку в тупик…       Сам Ворчун принял благодарности очень сдержанно, а когда соседка выпорхнула из душевой, благоухая шампунем с запахом тропических фруктов, долго фыркал на нее и косорылился, словно кот на апельсины. Ну Джейн-то его аммиачное амбре дольше терпела, и ничего… Даже привыкла со временем, почти замечать перестала.       Девушка вообще ко всему здесь уже привыкла: к укладу на корабле и грубым повадкам своего клыкастого товарища, к жаре, жесткой кровати, странному санузлу… Можно сказать, она даже почти смирилась с тем, что останется тут навсегда… Или, как минимум, на неопределенный срок.       Казалось, и сам Ворчун уже не смыслил своего существования без суетливой соседки. Теперь он позволял ей в любое время приходить в рубку и любоваться звездами, давал мелкие поручения: рассортировать или почистить какие-нибудь железки, а иногда даже последить за работой некоторых индикаторов на пульте. Со временем он даже стал оставлять подопечную в рубке одну, чтобы посматривала за приборами, пока он тренируется, моется или что-то чинит на корабле, и Джейн со всей присущей ей ответственностью пялилась на мониторы до его возвращения. В эти моменты она чувствовала себя как никогда более значимой. И было так приятно, что он ей наконец начал доверять…       Тем не менее, когда Дженни возобновляла попытки вернуться к разговору о том, почему она оказалась на корабле яутжа, и что с этим делать дальше, хищник по-прежнему уходил от ответа, а то и огрызался, если девушка проявляла настойчивость. О том, чтобы дать подопечной возможность связаться с родными, он даже слышать не хотел, как и о предложении выйти на ближайшее человеческое представительство. Не будь Джейн уверена в отсутствии у Ворчуна корыстных мотивов, она бы уже непременно начала подумывать о том, что инопланетянин держит ее у себя намеренно.       В остальном же их общение становилось с каждым днем все более свободным. Хищник уже не рыкал односложно в ответ на любое слово девушки, а старался отвечать развернуто. Иногда и первым разговор заводил, правда, достаточно неуклюже. Впрочем, так, наверное, из-за переводчика казалось.       Самое интересное началось, когда их общение начало выходить за рамки ретрансляции. Постоянно носить маску Ворчун не желал — оно и понятно, это же все равно, что дома в мотоциклетном шлеме ходить, — так что частенько обращался к подопечной на своем языке, сопровождая слова жестами. Дженни поначалу путалась, но вскоре начала различать и запоминать простейшие смысловые конструкции, вроде «да» и «нет», «дай», «можно» и «нельзя», «есть» и «пить», «иди сюда»… Далеко не все из этих фраз она могла произнести даже приблизительно в силу строения человеческой гортани. Диалект клыкастого процентов на семьдесят состоял из рычания разных тональностей, а также из щелчков и шипения, так что не стоило и усилий прилагать — все равно бы ничего не вышло. Но простейшая возможность понимать уже сама по себе давала очень многое. Ворчун, в конце концов, тоже не мог говорить по-английски из-за своей специфической пасти, но ответы Джейн весьма неплохо понимал. Таким образом при необходимости они могли поддерживать достаточно длительный и сносный диалог даже без переводного устройства. Ну, а о сложных вещах говорить доводилось нечасто…       Еще Дженни постепенно начала разбираться и в мимике клыкастого. Это оказалось достаточно занятно. Вся хитрость заключалась в том, чтобы уловить едва заметные различия в углах наклона, главным образом, верхних ротовых придатков. Так, будучи поднятыми и разведенными в стороны, они представляли собой аналог улыбки, а вскинутые высоко демонстрировали крайнее недовольство. Замешательство выражалось подергиванием всех четырех крючьев, а удивление — легким опусканием нижних. Если Ворчун вытягивал шею и выдвигал весь комплект нижних челюстей, становилось предельно ясно, что он чего-то настойчиво требует, а вскинутая голова и плотно сжатые крест накрест хваталки говорили о раздражении или обиде. Кроме того, хищник пользовался своими клыками, чтобы указывать направление и чесать нос — тут тоже важно было не перепутать со смысловыми движениями.       Про откровенное выражение чувств у яутжа следовало сказать отдельно. В этом поведении зачастую угадывалось нечто интригующе звериное. Когда Ворчун открыто негодовал, он прерывисто клокотал и возбужденно подергивал головой из стороны в сторону, а, находясь в миролюбивом состоянии, например, после второй бутылки пива, жмурился, точно сытый кошак, и издавал звуки, похожие на глухое мурлыканье. Еще он часто принюхивался, совершенно не как цивилизованное существо, и подобно змее «стрелял» языком, оценивая в чем-то изменившуюся обстановку.       За хищником вообще было крайне интересно наблюдать. Ежедневно Дженни подмечала что-то новенькое. Хоть дневник наблюдений, как в школе, веди! Особенно, учитывая, что других развлечений у девушки теперь не имелось…       Но, пожалуй, самое сильное впечатление у Джейн оставила случайно подсмотренная тренировка инопланетного воина. Не простая разминка, которую довелось увидеть в покинутом логове, а полноценная демонстрация боевых навыков. Это вышло совершенно случайно. В одно не слишком удачное утро душ решил сойти с ума и отказался выключаться. Оставалось только идти искать Ворчуна и просить его о помощи, предварительно как-то убедив в том, что к поломке сантехники Джейн никакого отношения не имеет. Девушка обошла весь корабль, но клыкастого не нашла. Вскоре из необследованных мест остался лишь загадочный отсек с резными дверями — сюда Дженни до сих пор было запрещено соваться. Некоторое время землянка поколебалась, но все-таки решила зайти. В конце концов, хуже было бы, если б на судне случился потоп.       Как только ворота, повинуясь нажатию на управляющую панель, разомкнулись и поехали в стороны, из-за них послышались яростное пыхтение, отрывистое рявканье и тяжелые удары. Сгорая от любопытства, Дженни заглянула в щель и узрела огромное помещение — пожалуй, намного больше всех прочих на корабле. Стены в нем были покрыты каким-то темным матовым составом, по виду напоминающим мелкопористую губку, и несли многочисленные следы оружия. Несколько колонн уходили под потолок, с которого лилось тусклое желтоватое мерцание. Именно с одной из этих колонн в тот момент самозабвенно сражался яутжа.       «Ворчун, прости, что опять тебя дергаю, но там с душем беда», — намеревалась сказать Джейн, однако слова от явленного зрелища застряли в горле, а глаза восхищенно распахнулись. Перешагнув порог и потрясенно прильнув у выхода к стене, девушка уставилась на играющего с двумя темными клинками воителя и сразу позабыла обо всем на свете, ведь Память и правда вытворял нечто потрясающее. Джейн уже дважды видела его в условиях настоящего боя, но тогда любоваться было некогда, больше думалось о том, чтобы выжить, да и быстрота, с которой двигались закованные в броню противники, не позволяла как следует их разглядеть. Тренировка проходила в совсем ином антураже. Во-первых, яутжа никуда не торопился, и девушка видела каждое его движение во всех подробностях. Во-вторых, Память был один, и чужие скачки, выпады и подножки не мешали созерцать истинную красоту его мастерства. А поглядеть, право, было на что… От той силы и величия, что таились в его движениях, просто захватывало дух. Боевые искусства, тесно переплетенные со звериной пластикой, завораживали, вынуждая смотреть, не отрываясь, на обнаженное, не считая традиционной набедренной повязки, тело чужеродной формы жизни и рождая ассоциации одна ярче другой…       Насчет последнего… Конечно, в таком виде хищник расхаживал частенько, но одно дело было созерцать, как Ворчун валяется с голым брюхом, точно гигантская жабища, потягивает пиво и чешет когтями подмышку, и совсем другое — видеть, как во время боевой стойки подтягивается его массивный торс и проявляется обычно скрытый мышечный рельеф, выпрямляется иссеченная шрамами широкая спина и приподнимаются корни гривы. Это было непередаваемо, впечатляюще и… Как бы точнее выразиться? Маняще? В какой-то момент Джейн невероятно захотелось прикоснуться к хищнику и самой почувствовать, как вздуваются его напряженные мышцы, повторить вместе с ним каждый поворот, познать, что скрывается под этой ощетинившейся колючками шкурой…       Взор Дженни несколько раз успел обвести фигуру яутжа, прежде чем его прочно приковала к себе левая рука воина. Она держала клинок так уверенно и твердо, как будто бы тот представлял собой прямое ее продолжение. Девушка и прежде не раз отмечала, что эта рука является у Памяти ведущей, даже как-то задалась вопросом, есть ли у этих существ такое понятие как левши и правши. И если есть, то распространяется ли на них человеческая закономерность, согласно которой те, кто предпочитает действовать левой рукой, обладают более тонкой душевной организацией? Хотя, вряд ли. Где Ворчун и где тонкая душевная организация?..       Предаваться размышлениям дальше хищник уже не позволил. Фактически, понаблюдать за ним удалось всего ничего — звук плавно открывающейся двери он, по-видимому, не услышал, но шевеление у входа засек почти сразу. Резко замерев, Память повернулся к Дженни, хмуро на нее зыркнул и с сердитой интонацией зарокотал. Когда не надо, он был до ужаса бдительный… Опустив оружие, Ворчун тряхнул башкой и прощелкал конфигурацию, которую девушка смогла опознать, как вопрос о цели визита.       — Пойдем, помощь нужна, — помогая себе жестами, позвала Джейн. Тогда яутжа презрительно качнул скрещенными верхними жвалами — еще одно выражение, которое девушка успела изучить — и, грохнув клинки на держатели, приблизился, выражая готовность следовать за ней. Дженни тут же обдало такой волной вони, что захотелось задержать дыхание. Поспешно отходя, землянка успела краем глаза заметить густую испарину, поблескивающую на горле и плечах Ворчуна. Надо же, подумалось девушке, хищники, оказывается, тоже потеют? Прежде, вроде бы, ничего подобного не наблюдалось — даже в самую сильную жару…       Деликатная проблема появилась у Джейн совсем недавно — по примерным подсчетам, месяца три спустя, после того, как девушка очнулась на космическом корабле в компании злого инопланетянина. Учитывая ее темперамент, могло проявиться и раньше, но вмешался стресс. А когда немного отпустило, свое взяла природа… Одним словом, как-то поутру организм Дженни проснулся и заявил, что с этого дня ему не хватает не только человеческой цивилизации, телевидения, книг и пищи из свежих продуктов, но и… Секса.       Так долго обходиться без мужского внимания девушка не привыкла. С Джейн всегда кто-то был, хотя все ее связи и длились недолго. Ох, Саймон, Саймон… Какой же ты козел оказался, но как же был хорош в постели… А к хорошему быстро привыкаешь. Особенно когда хорошее бывает часто и помногу…       Целый день Джейн проходила в состоянии задумчивости, даже Ворчун заметил, что с ней что-то не то. Обычно это она к нему липла, а тут здоровяк сам принялся за ней ходить, в недоумении склоняя башку то на один бок, то на другой. А когда девушка спросила, что с ним такое, яутжа ответил:       — Взгляд у самки больно загадочный, смотрю, не натворишь ли чего…       А Джейн и впрямь собиралась кое-что натворить. Только для этого было абсолютно необходимо остаться одной…       В этот раз она едва дождалась вечера. Ворчун, заимевший обыкновение наведываться к ней под разными предлогами перед сном, уже сунул в отсек свою морду, что-то прорычал невразумительное и утопал. Значит сегодня его можно было уже не ждать. Почему он приходил, Дженни понятия не имела. С одной стороны, это напоминало неуклюжую попытку пожелать спокойной ночи, однако прямым текстом яутжа ни разу ничего подобного не сказал. Просто вваливался, выдавал какое-нибудь неправдоподобное объяснение своего прихода, а затем сразу уходил, неизменно отказываясь от предложения задержаться и поболтать, чтобы нескучно было.       Сегодня Джейн не стала просить его остаться. Когда дверь отсека закрылась, девушка выждала несколько минут, дабы удостовериться, что клыкастый окончательно ушел. Затем глубоко вздохнула, накрылась покрывалом и до колен стащила трусики.       Запустив руку между ног, она на миг с опаской замерла, потом медленно согнула колени и прикоснулась к нежным складкам подушечками пальцев. Сердце забилось чаще. Дженни прикрыла глаза и начала поглаживать в быстро увлажняющейся ложбинке. Немного помассировав чувствительную горошину, девушка ввела в себя два пальца и перешла к более активным действиям. Второй рукой она уже совсем решительно избавилась от трусов и, подняв платье, принялась ласкать свои груди, бедра и живот…       Если честно, Джейн не очень хорошо умела это делать. Ну как-то не пригождалось с тех самых пор, как прошел подростковый возраст. Как итог, ощущения оказались немного не теми, что она ожидала. Слишком приглушенными… Наверное, для большей полноты требовалось что-то себе представить… Но фантазия коварно подводила. Все попытки вспомнить виденные прежде откровенные фильмы и некогда читанные в достаточно большом количестве любовные романы ни к чему так и не привели. Мысли о прежних кавалерах и вовсе начинали бесить… И неожиданно всем, что девушке удалось возродить в памяти, оказалась… Как ни парадоксально, тренировка Памяти! Теперь крючкоротый негодяй упорно не шел из головы, показательно играя накачанными, сплошь покрытыми колючками и шрамами бицепсами и кинематографично откидывая свои космы на спину непринужденным движением увенчанной гребнями башки. Уму непостижимо! Хотелось зажмуриться и взвыть от досады! Да нельзя было, а то бы крючкоротый чего доброго реально пришел…       …Около получаса или даже дольше Джейн ласкала себя разными способами, разводя и сжимая ноги, переворачиваясь набок и на живот, пытаясь сочинять всякого рода развратные истории, но все оказалось тщетно. При помощи собственных рук не удалось получить даже самой минимальной разрядки. Через некоторое время девушка вконец вымоталась и разочаровалась — все желание пропало напрочь. Тогда она потихоньку встала, сходила в душ и легла спать. Но и уснуть, как назло, смогла лишь под утро…       Спустя несколько дней они вновь подлетели к какой-то станции. По крайней мере, Ворчун так сказал. Еще он сказал, что должен на некоторое время уйти. Куда и зачем, разумеется, не объяснил. Просто велел сидеть и ждать. Рубку и входной шлюз он заблокировал, но все остальное пространство корабля оставил в полном распоряжении Джейн.       Вернулся яутжа примерно через сутки. На его руках и доспехах виднелась свежая кровь — алая, как у людей и земных животных. С собой хищник принес загадочный сверток. Из него тоже капала кровь. Грозно рявкнув на пытающуюся задавать вопросы Джейн, Память проследовал к той кладовке, где первое время обитала землянка, и зашвырнул поклажу туда. На обратном пути он вытащил из поясной сумки два новых ретранслятора и сунул один из них прямо девушке в руки. От неожиданности Дженни чуть не выронила аппарат: на него тоже попала неизвестно чья кровь.       По-прежнему не давая никаких объяснений, хищник направился в командный отсек, и в течение нескольких минут корабль стартовал. Джейн все это время так и стояла потрясенная, держа переводчик на вытянутых руках и боясь пошевелиться. Наконец девушке все-таки удалось справиться с шоком, и она медленно побрела в сторону санузла, чтобы отчистить устройство. По дороге к Дженни пришло неизбежное осознание: с какой бы благодарностью она ни относилась к Ворчуну, он ни на минуту не переставал быть тем, кем был — беспощадным космическим убийцей. Охотником и головорезом. В этот раз на них никто не нападал — это было очевидно. Но Память пошел и сам напал на кого-то. И этот кто-то сейчас лежал у них в кладовке. Возможно, даже не целиком, а в виде отдельных частей тела…       Только подробностей Джейн так и не узнала. Яутжа увел корабль подальше, затем на несколько часов закрылся вместе со своим «трофеем», а после вышел как ни в чем не бывало и отправился пить пиво. А Дженни опять не сомкнула глаз всю ночь, протрясясь от страха. Потом целые сутки она сторонилась клыкастого. В результате тот явился к ней в каюту и сам потребовал объяснений.       — Ты странно себя ведешь, — осторожно призналась девушка.       — Нормально, как всегда, — возразил хищник. — Это самка странно себя ведет. Лезет не в свое дело, а потом обижается.       — А ты точно не захочешь мне в один прекрасный день голову оторвать? — уточнила Джейн.       — Не захочу. Почему называешь перспективу своей смерти «прекрасной»?       — Это ирония, — хмуро пояснила девушка.       — Шутить через переводчик не рекомендую, — посоветовал Ворчун. — Небольшая может не бояться. Исключение — не добыча. Перестань придумывать. Пойдем в командный отсек, хочу, чтоб была на виду.       Дженни попыталась было возразить, но клыкастый, не спрашивая ее согласия, просто сгреб подопечную в охапку и потащил в рубку. Это произошло так внезапно, что девушка даже не успела испугаться. А потом… Потом она мгновенно растаяла в объятиях этих сильных когтистых лап. Негодяй как будто догадывался, что ей нравится, когда ее носят на руках, и просто воспользовался этим! С другой стороны, знал же, подлец, чем воспользоваться… Поразмыслив и тщательно взвесив все «за» и «против», девушка заключила, что бояться Ворчуна после всего, через что они уже вместе прошли, будет глупо, а сердиться — бесполезно. Оставалось одно: устроится поудобнее, обхватить косматого за шею и наслаждаться выгодным положением домашнего питомца.       Дальше примерно на пару недель воцарилось относительное спокойствие. Ворчун, на удивление, стал заметно добрее и разговорчивей. Например, он как-то даже сам предложил поиграть в «крестики-нолики», а потом попытался научить Дженни какой-то яутжевской игре, но, увы, таланта объяснить правила у него не хватило. Джейн, в свою очередь, вновь забыв об опасениях, день-деньской торчала вместе с ним в рубке, а когда уставала стоять и ходить, то почти в наглую лезла к хищнику на колени, взяв тактику привязчивой домашней кошки. Дошло до того, что она даже осмелилась просить Ворчуна таскать ее на руках, всякий раз отвечая на его недоумение: «Тебе же нетрудно, а мне приятно». Что примечательно, он в большинстве случаев соглашался, будто бы ему и самому это нравилось…       Но идиллия продлилась относительно недолго. Случилось, как в старой поговорке: «Сколько волка ни корми, он все в лес смотрит». Передохнув и побездельничав вдоволь, яутжа вновь сорвался на охоту. Вернулся он спустя три дня: с довольным мурлыканьем и весь заляпанный голубоватой субстанцией. Несмотря на цвет, Джейн поняла, что это тоже была чья-то кровь… Девушка опять попыталась узнать, что все это значит, но на ее расспросы хищник отвечал стандартно: «Небольшой дела нет».       А на третий раз, когда Память гордо приволок на корабль связку чьих-то рогатых голов, Дженни не стала на них смотреть, но притом с ужасом осознала, что начинает привыкать… Что поделать? Некоторые парни неисправимы.       Самочка продолжала борзеть. Когда Одной Левой вернулся на судно после успешно выполненного заказа — грохнул какого-то неугодного бизнесмена; совершенно плевое дело, — она буквально с порога испортила ему настроение тем, что попыталась учинить допрос. Где был, зачем ходил, кого убил, за что убил и дальше в том же духе. Совсем страх потеряла малявка…       Хотя, кто виноват-то? Он сам и виноват — распотачил! Только вот как это вышло, Одной Левой понять не мог… Просто, когда он спохватился, было уже поздно: уманка воцарилась на корабле и теперь исподволь насаждала свои порядки. И, страшно признать, Память иногда ловил себя на том, что ему это даже нравится. Самочка вносила в его привычную жизнь приятный элемент неожиданности. Нет, в целом, неожиданностей у Одной Левой и без нее хватало — обязательно кто-нибудь да привязывался — то братва, то Арбитры, то конкуренты… Но это все были, так сказать, ожидаемые неожиданности. А что могло в следующий момент взбрести в головенку Мелочи — поди угадай.       Чтобы уманка не творила что попало, Память старался по мере возможности чем-нибудь ее занимать. Например, он научил ее читать показания некоторых бортовых систем. В сущности, дело было достаточно бесполезное, так как все риски автоматика брала на себя и подавала знак тревоги при наступлении любых подозрительных обстоятельств. С другой стороны, лишняя пара глаз еще никому не мешала. Вон как вовремя малявка беспилотник-то в тот раз заметила! Так что Одной Левой милостиво позволял ей считать, будто она выполняет какое-то исключительно важное задание. А чтобы Мелочь не напортачила с приборами — намеренно или случайно — Память усложнил блокировку панели управления, и теперь на ней хоть трахаться можно было. Фигурально выражаясь.       Короче говоря, контроль за действиями мягкотелой и впрямь удалось значительно повысить, но одновременно с этим до небес взлетело ее чувство собственной важности. Этого Одной Левой не учел. Так что внезапная критика его профессиональной деятельности совершенно застала самца врасплох. Нет, это и впрямь какой-то мелкий Арбитр в юбке получался! И как такую ставить на место? Ведь одно неловкое движение, и ей сразу конец придет!       В первый раз Память огрызнулся на приставучую Мелочь, но, видимо, не рассчитал и перепугал ее. Хотя много ли такой глупой самке надо? Пришлось потом объяснять, что есть дичь, а есть она… Тоже, в общем-то, дичь, но как бы не совсем дичь… На этом месте Одной Левой, правда, и сам запутался… Непонятно, что его в тот момент заставило взять уманку на руки, но, кажется, именно это и помогло. Самочка мгновенно успокоилась, доверчиво обняла его за шею и зарылась в гриву. А самого Память посетило трудно поддающееся осмыслению чувство: будто все наконец-то стало как нужно и на своих местах.       Через некоторое время самец взял новый заказ — на какого-то не то политика, не то ученого, не то религиозного деятеля — этих иижааш не поймешь, очень уж странные у них профессии. В целом, неважно. Убить этого типа было легче легкого, так что задание оказалось не очень интересным. Зато за него хорошо отвалили, а быстрые деньги Память любил все-таки больше, чем интересные задания. По возвращении самца Мелочь опять попыталась возникать. Одной Левой скрипнул зубами и стоически проигнорировал ее нападки. Уманка подулась несколько часов и потом обо всем забыла.       Затем Одной Левой взялся расправиться с целым семейством контрабандистов из рогатого народца. Юркие твари возили какие-то экзотические психотропные вещества, успев завоевать нехилую известность на черном рынке. Кое-кому это перестало нравиться, и Память наняли, чтобы их убрать. Выследить поганцев было довольно сложно, прикончить — пара пустяков. Три взрослых самца и самка пытались сражаться, но что они могли противопоставить воину-яутжа? Даже думать смешно. А старик и несколько молодых особей даже не сопротивлялись. Заказчик пожелал, чтобы умерли все, и потому Память убил всех. Еще и головы прихватил — рога можно было за хорошую цену спихнуть раутам.       При виде самца с добычей Мелочь сморщила личико, но уже ничего не сказала. Вот и умница, самочка! Можешь ведь, когда хочешь, вести себя по-нормальному! В конце концов, чей корабль, того и правила.       А четвертый заказ оказался нестандартным. Гораздо сложнее, но и гораздо дороже, чем предыдущие. Предстояло убрать целую организованную группировку со смешанным составом. На продумывание стратегии Одной Левой потратил больше недели. Он был уверен, что отлично подготовился, но все пошло не так…       Завидев в коридоре вернувшегося с промысла Ворчуна, Джейн только и смогла, что в ужасе всплеснуть руками. Бедняга еле держался на ногах. Зажимая лапой обширную рану на брюхе, шатаясь и порыкивая от боли, он тем не менее отодвинул девушку со своего пути и поплелся к командному отсеку. Многочисленные кровоподтеки виднелись на груди и плечах яутжа, кровь тяжелыми шлепками капала на пол при каждом его шаге, дыхание было пугающе тяжелым и свистящим. Тем не менее он заявил, что сперва намеревается увести корабль в безопасное место, а уж потом станет лечиться. И Дженни ничего не оставалось, кроме как сопровождать его на почтительном отдалении и следить, чтобы он не грохнулся. Хотя вот что бы она сделала, если б грохнулся?       Впрочем, до рубки Память доковылял. И даже успешно поднял своего «Черта», выведя его из темного дока, где тот стоял все последние дни. А вот на то, чтобы пойти за медикаментами, его уже не хватило. За аптечкой пришлось бежать Дженни. Хотя проведение процедур Ворчун ей не доверил ни под каким предлогом.       Убедившись, что автопилот успешно принял командование, яутжа, пыхтя, развалился в кресле, обколол все поврежденные области какими-то препаратами, а затем принялся вытаскивать из раны острый, зазубренный осколок. Смотреть на это было жутко, и Джейн отвернулась, осознавая, что момент, когда зеленая жижа все-таки начала восприниматься ею именно как кровь, наконец настал. Во время процедур хищник издавал тихие, измученные звуки, что-то среднее между рычанием и стонами — от них тоже становилось не по себе. Тем не менее, пока клыкастый сам себя оперировал, девушка оставалась рядом, готовая прийти на помощь по первому требованию. Но Ворчун так ни о чем и не попросил. Уверенными, как будто бы привычными движениями он очистил раны, заварил их края, намазал сверху затвердевающим составом, после чего устало сгреб инструменты обратно в кейс.       — Давай ты отлежишься, а я тут подежурю, — сострадательно предложила Дженни, наконец отваживаясь подойти. Очень хотелось узнать, что же опять с ним произошло, но сейчас было не время спрашивать.       — Согласен, — внезапно уступил Ворчун. Эти слова заставили насторожиться. Уж коли он не сказал: «Не лезь, глупая самка», то дело и впрямь принимало серьезный оборот…       Тем временем хищник тяжело поднялся из кресла, ткнул несколько раз когтем в приборную панель, давая какие-то установки, затем отошел от нее, сделал несколько шагов по направлению к выходу и вдруг рухнул как подкошенный.       Сначала Джейн ни на шутку перепугалась. Она подскочила к яутжа и стала его тормошить, но ее действия не возымели эффекта. Тогда девушка, немало помучившись, расстегнула шейную защиту Ворчуна и сняла с него маску. Слава богу, оказалось, что пострадавший дышит. Если бы этому красавчику пришлось сейчас делать искусственное дыхание рот в рот, Дженни саму бы, наверное, удар на месте хватил… Но обошлось. Возможно, он потерял сознание от боли или не рассчитал дозировку лекарств? Главное, чтобы очухался…       Дженни склонилась над инопланетянином и внимательно вгляделась в его лик. Глаза Ворчуна были крепко закрыты, а жвала расслаблены. Из раскрытой пасти выглядывал темный раздвоенный кончик языка. И вот что с ним теперь было делать-то?..       Несколько минут девушке понадобилось, чтобы собраться с мыслями и взять себя в руки. Затем она приняла решение. Первым делом Джейн сходила в свою каюту и принесла оттуда подушку с покрывалом. С трудом приподняв косматую башку товарища, Дженни подсунула под нее подушку, а покрывалом накрыла яутжа сверху. Затем уселась рядом — в таком положении, чтобы на виду были все мониторы, но при этом оставалась возможность постоянно проверять Ворчуна, — и морально приготовилась к бессонной ночи. Следить за кораблем и за его непутевым хозяином… Дожили…       …Джейн сама не поняла, как уснула. Сначала она просто сидела, поглядывая на индикаторы и вслушиваясь в дыхание Ворчуна. Когда сидеть в одном положении на жестком полу стало неудобно, девушка расположилась рядом с яутжа полулежа и облокотилась на подушку. Еще раз осторожно попробовав привести охотника в сознание, она слегка подергала его за ротовую перепонку, однако это не помогло. Тогда рука Дженни сама потянулась к переплетенной кожаной тесьмой гриве и зарылась в теплые отростки. От этого прикосновения веки хищника еле заметно дрогнули, но, вопреки надеждам, он так и не очнулся.       Некоторое время пальцы Джейн неосознанно продолжали ворошить чуть резиновые наощупь жгуты, а ее голова с каждой минутой клонилась все ниже, ниже… Наконец рука замедлилась и соскользнула, а сонное лицо девушки оказалось прямо напротив клыкастой физиономии хищника. На подушке было мало места, поэтому они буквально соприкоснулись лбами. «В кои-то веки ты не хмуришься», — успела подумать Дженни и провалилась в сон.