Сердцу не прикажешь

      Проснулась Дженни ближе к вечеру, и первая мысль, посетившая ее, была о том, что пить она больше не станет ни за что и никогда. Мало того, что голова ужасно трещала, так еще и приснилась полная жесть… Как будто Ворчун пришел к ней в каюту и начал вытворять разные непотребства. И сон этот был настолько живым и реалистичным, что, кажется… Кажется, у Джейн прямо во время него приключился оргазм. Отголоски тех приятных ощущений все еще блуждали внизу живота. Однако дожили… Нет, конечно еще и не такие выверты подсознания бывают — например, как-то подруга рассказывала, что ей приснилось, будто она занимается любовью с кентавром. Но там хоть половина тела была человеческая… И кентавр уж точно не жил с той мечтательницей через стенку! А Ворчун был абсолютно реальной персоной, к тому ж, ни разу не человек. Разве это нормально?       Мучительно зажмурившись от острой вспышки стыда, девушка тихонько замычала, не в силах еще как-то выразить завладевшие ею эмоции. Нет, конечно она никогда никому об этом не расскажет… Но хватит и того, что она сама будет помнить. А еще Ворчун обязательно заметит, что в его присутствии человеческая особь заливается краской и прячет глаза. И опять скажет что-то вроде: «Почему самка ведет себя так странно?» Кстати, а почему он вообще все время так акцентировал внимание на ее половой принадлежности?..       Не прерывая размышлений, девушка потянулась в кровати и повернулась на другой бок, собираясь еще немного полежать, как вдруг почувствовала нечто странное. Между ног было влажно и липко. Больше все-таки липко… А ведь до начала «этих дней» еще оставалось достаточно много времени….       От нехорошего предчувствия ее кинуло в жар, а затем сразу в холод. Забыв о головной боли, Дженни подскочила на кровати и сдернула с себя покрывало. Широко раздвинув ноги, она в страхе уставилась туда, где… Где…       От увиденного сердце панически екнуло, и по телу колючей волной побежали мурашки. С двух сторон на животе темнели оставленные жвалами хищника синяки, а по лобку и внутренней части бедер расползлись характерные бледно-коричневые разводы — точно такие же, как те, что оставлял на горлышке бутылки Ворчун, когда осушал сосуд до дна…       Боже! Это был не сон… Клыкастый в реальности приходил к Джейн и действительно делал с ней это… Языком… Своим жутким раздвоенным языком!       Несколько минут потрясенная девушка сидела без движения и только безуспешно пыталась отдышаться. Произошедшее не желало укладываться в голове. Она пила с яутжа шампанское (!), а потом головорез явился в ее отсек и организовал интим, да еще и крайне специфического характера. А она… Она позволила ему это сделать! Фактически отдалась монстру… Конечно при желании можно было найти себе достойное оправдание — в конце концов, как такому громиле вообще что-то можно было запретить? Но то-то и оно, что Дженни теперь явственно вспомнила: она даже не попыталась воспротивиться! Более того, она получила от этой ненормальной связи удовольствие! Да как подобное вообще могло быть правдой?..       С огромным трудом сохраняя присутствие духа, девушка подавила сконцентрировавшийся в груди и теперь настойчиво рвущийся на свободу вопль отчаяния. От этого усилия голова разболелась пуще прежнего. Джейн горестно обхватила ее руками и застыла в таком положении на несколько минут. Когда похмельное гудение немного стихло, Дженни потихоньку встала с постели. Для начала нужно было хотя бы отыскать платье…       Одежда нашлась в скомканном состоянии возле самых дверей. Девушка подняла ее и медленно расправила. На первый взгляд ткань была целой. Значит не Ворчун. Значит сама разделась. И кое-что еще… Да, кое-что еще она начала делать сама… А потом клыкастый гад каким-то образом прознал об этом и присоединился…       На полу возле койки Джейн брезгливо подобрала оставшегося не у дел «дружка». Пожалуй, она больше никогда и ни под каким предлогом не возьмет в руки эту чертову штуковину. И вообще что-либо подобное. Потому что вчерашняя игра зашла слишком далеко. Именно посредством проклятого флакона лапа хищника впервые прикоснулась к маленькой личной тайне девушки…       «Дружка» Дженни решила выбросить, но чуть позже, чтобы не ходить сейчас к утилизатору. Поразмыслив, девушка вновь спрятала злосчастную игрушку под матрас и поплелась смывать с себя следы пережитого позора.       В коридор она выглянула с опаской. Ворчуна, к счастью, поблизости не наблюдалось — хорошо, ведь как с ним теперь разговаривать, девушка понятия не имела. Да и желания с ним разговаривать, если честно, не имела тоже… Убедившись, что путь свободен, Джейн пригнулась и опрометью кинулась к душевой, точно какой-то затравленный зверек. Оказавшись в гигиеническом отсеке, девушка первым делом напряженно прислушалась, не шумит ли вода, а затем, не теряя ни секунды, проскользнула в моечное отделение, где поспешно скинула одежду и схоронилась за привычной шторкой. Более смехотворной преграды для клыкастого обольстителя сейчас нельзя было даже вообразить, но все-таки с ней было чуть-чуть спокойнее.       Включив душ, Дженни присела на корточки и стала торопливо оттирать кожу. Эти мерзкие слюни, кажется, были на ней повсюду! И хотя вода довольно быстро уносила их следы, тело по-прежнему казалось перепачканным. Наверное, чтобы вновь почувствовать себя чистой, требовалось что-то посерьезнее купания…       Однако через некоторое время Джейн была вынуждена сдаться и прекратить мытье. Не сидеть же тут было вечно… Наскоро обтершись и накинув платье, она выскочила из душа и снова укрылась в каюте. Впрочем, даже там она не могла чувствовать себя в безопасности — в отсеке и дверь-то изнутри не запиралась…       Только бы… Только бы он не пришел снова…       Вообще-то Дженни Тернер никогда не считала себя ханжой. Она спокойно относилась к большинству существующих эротических пристрастий, да и сама не скрывала, что любит секс и ценит в нем разнообразие, но… Не настолько же! И то, что с ней произошло, уже располагалось далеко за границами понимания девушки. Подобное извращение даже толком не имело названия, потому что человеческая история вряд ли раньше знавала подобные прецеденты. Это не тянуло даже на межрасовую связь, ведь какой бы цвет кожи ни имел человек, какова бы ни была его вера и культура, человек-то всегда остается человеком, а вот яутжа представлял собой тварь совершенно другого вида. Любые сексуальные действия с ним походили уже на что-то вроде зоофилии. С единственной оговоркой — «зверь» в данном случае обладал разумом…       Можно было сколько угодно успокаивать себя тем, что «времена стереотипов прошли» и «фантасты писали об этом еще до подтверждения существования инопланетян», но… Теперь, когда вот оно — случилось, очень слабое выходило утешение. Даже как «один из способов общения двух разумных существ» не прокатывало. Общаться ведь можно и не залезая к дружественной форме жизни в трусы…       Одним словом, то, что произошло у Джейн с Ворчуном-Памятью, было недопустимо и непростительно. Да что скупиться на эпитеты, это было просто ужасно! И ужасно, в первую очередь, тем, насколько это оказалось… Шикарно. В объятиях клыкастого монстра действительно было хорошо. Не сказать, что лучше, чем с земными мужчинами, просто… Совсем иначе. Но тем не менее хорошо. И…       Внезапно Джейн вновь похолодела. А ведь все это время она волновалась совершенно не о том, о чем бы следовало. Шаблон «Красавицы и Чудовища» был сломан окончательно и бесповоротно: у Чудовища проявились сексуальные потребности. Так чем это теперь могло грозить Красавице?..       В первый раз Джейн достаточно легко отделалась. Хищник по неизвестной причине ограничился только играми. Но если бы он захотел чего-то большего? Учитывая характер, зубастость и габариты Памяти, настоящий секс с ним мог бы стать последним, что земная девушка испытала бы в жизни. Не загрыз бы, так раздавил, не раздавил — так порвал… Только вдруг это еще не конец? Вдруг теперь клыкастый решит, что так и надо? И захочет пойти дальше? Ведь от него не получится отбиться… А отговорить… Что-то слабо верилось, что он станет слушать уговоры.       — Зачем ты это сделал? — Дженни решила, что не станет прятаться. Все равно, если бы хищнику приспичило ее трахнуть, он нашел бы ее и воплотил задуманное, хочет она того или нет. К чему было оттягивать неизбежный конец?       Яутжа привычным образом копался в бортовых системах и, на первый взгляд, появление девушки его как будто бы даже не смутило. Он приветственно рыкнул через плечо и обернуться соизволил лишь тогда, когда человеческая особь накинулась на него с претензиями. Слова Джейн заставили его отвлечься от пульта и уставиться на землянку с отвисшими хваталками и искренним недоумением во взоре.       — Небольшая, сделал что? — уточнил он, состроив потрясающе невинное выражение и умильно склонив башку к плечу. Одновременно он сделал попытку приблизиться, но Джейн поспешно отступила назад.       — Ты прекрасно знаешь. Ты пришел ко мне утром… — чувствуя его замешательство, девушка немного осмелела. — После Новогодней ночи. И… Ну, ты сам знаешь, что ты сделал. Теперь я хочу спросить, что это было.       Ворчун едва заметно шевельнул бровями и тут же скорчил неправдоподобно небрежную рожу, определенно пытаясь скрыть посредством нее свое изумление.       — Самке требовалась помощь — помог, — лаконично проскрежетал клыкастый и с деловым видом вернулся к панели управления, демонстрируя, что не испытывает к разговору дальнейшего интереса.       Джейн, однако, подобный ответ не устроил. Убедившись, что хищник не собирается набрасываться на нее и насиловать, девушка рискнула подойти вплотную. Если яутжа не понимал ее возмущения, ему следовало объяснить более доступно.       — Ворчун, это ведь неправильно, так не должно быть… — попыталась подчеркнуто терпеливо растолковать землянка.       — Кто сказал? — буркнул на это Память, сосредоточенно набирая на сенсорном экране непонятные красные закорючки.       — Да разве об этом еще говорить надо? — не сдалась Джейн. — Ты — не человек, я — не яутжа!       — Нахожусь в курсе.       — И… И тебя ничто не смущает?       — Нет.       Дженни неловко умолкла. Разговор просто зашел сейчас в тупик. Судя по всему, Ворчун вообще не планировал эту тему обсуждать.       — А как же то, что мы больше не сможем общаться, как прежде? — наконец подобрала нужные слова Джейн.       — Почему? — как-то подозрительно вяло рыкнул клыкастый.       — То есть, ты ничего такого в случившемся не видишь? — более не в силах скрывать переполняющие ее эмоции, землянка всплеснула руками, воззрившись на хищника со смесью укоризны и недоумения.       — Нет, — последовал закономерный ответ.       В рубке повисло долгое, напряженное молчание. Как ни странно, первым этой затянувшейся паузы не выдержал Память.       — Небольшая, что не так? — то ли завершив, то ли просто оставив свои манипуляции с приборной панелью, он затопал по направлению к Джейн, теперь уже недовольно задирая верхние жвала и коротко встряхивая гривой. Подойдя вплотную, он требовательно наклонил голову, точно взрослый, возвышающийся над провинившимся ребенком.       — Я… Я теперь не знаю, как к тебе относиться, — потупилась девушка. — Если ты захочешь…       — Хотела самка, — напомнил яутжа, продолжая сверлить взглядом ее макушку.       — Ворчун, прости, но не с тобой же! Это ненормально! — пересилив себя, Дженни вздернула голову и пристально поглядела в желтые глаза.       — Самка была не против, — негодяй пялился в ответ, не моргая, будто сыч с картинки. Феноменально непрошибаемый тип… Что ж… Он с ней прямо, тогда и она будет с ним предельно откровенна.       — Послушай… Мне сейчас сложно говорить… — путаясь в словах, заговорила девушка. — Я просто пытаюсь сказать: я не буду с тобой… Спариваться, — от последнего слова она чуть не сморщилась. Эти его животные наименования… Самец, самка, спаривание… Хотелось верить, что это просто огрехи переводного устройства, но что-то подсказывало, что Память использовал именно эти или близкие по значению термины.       Ответ прозвучал не сразу, и за те несколько секунд, пока Ворчун его формулировал, Джейн успела перебрать в голове целую уйму вариантов развития событий. Большинство из них были неблагоприятными. Чтобы великого космического охотника — и вдруг отвергла какая-то ничтожная самка? Да еще и неоднократно им же самим спасенная? Это вместо благодарности-то?..       Девушка уже внутренне сжалась, готовая к тому, что сейчас на нее нарычат, схватят за горло и все-таки оттрахают насмерть, но реакция яутжа, как всегда, оказалась совершенно непредсказуемой. Правая верхняя жвала клыкастого дернулась, после чего он изрек:       — Спариваться не предлагаю. Не способен к копуляции.       — Не способен к чему?.. — в растерянности переспросила Дженни — раутский переводчик действительно грешил тем, что иногда выдавал слишком примитивные слова, а иногда наоборот слишком умные. Впрочем смысл сказанного дошел до девушки раньше, чем Ворчуну пришлось объяснять. От внезапного понимания одной неудобной истины. Она тотчас зарделась. — Оу… То есть… В плане… Ты не можешь?       — Нет, — с удивительным спокойствием отозвался Память и вернулся к пульту.       Откровенно говоря, Одной Левой и сам был немало сбит с толку. То, что произошло… Он как будто собой не управлял. Спору нет, надрался он знатно, да еще и брага эта с пузырьками дала в голову, как хорошая дубина… Но Памяти и раньше случалось напиваться до потери сознания. И никогда у него при этом склонности так чудить не выявлялось. Он просто падал и отсыпался, даже с кем подраться не искал… И уж тем более не искал близких отношений с самками другого вида! Хотя вот он тут вообще был не виноват. Мелочь спровоцировала его сама. Фактически это был один из ее многочисленных капризов, перед которыми самец по неизвестной причине не мог устоять. «Хочу вкусной еды!» — пищала она, и Память бросался искать ей умановские деликатесы, прекрасно осознавая, что самочка без проблем и на концентратах протянет. «Хочу платье!» — ныла Мелочь, и Память искал ей платье, вместо того, чтобы гаркнуть в ответ: «Перетопчешься!» или просто проигнорировать. «Хочу на ручки!» — требовала мягкотелая и буквально сама начинала на него карабкаться, вынуждая подхватывать себя и держать на весу… В этот раз она не озвучила, чего именно хочет, но Одной Левой понял даже без слов. И ему вновь непреодолимо захотелось исполнить ее желание — странное для нее и еще более странное для него.       Вот уже в который раз самец пытался анализировать, почему он все это делает, и в который раз терпел неудачу. Все, что он мог ответить сам себе, это: «Мне просто нравится». Ощущать главенствующее положение над кем-то наемнику было не привыкать. Сколько раз у него просили пощады, сколько раз валялись в ногах… И это тоже было приятно. Но оказывается, играть для глупой и слабой самочки роль великодушного покровителя было еще приятнее. Ведь Мелочь, хоть и порой наглела, чаще все-таки демонстрировала благодарность. В ответ на каждое сделанное ей одолжение, уманка ластилась, как ручной зверек, преданно заглядывала в глаза и тянулась обнимать своими тонкими невесомыми лапками… В такие моменты Память чувствовал, насколько всецело она зависит от него. Не только ее комфорт, а вся ее жизнь, ее судьба… И готов был делать для нее еще больше. Поэтому, когда она разлеглась перед ним в этой откровенной приглашающей позе… Самец не смог побороть искушения почувствовать над ней дополнительную власть. А когда она выгнулась и застонала перед ним… Память окончательно перемкнуло. И он решил, что заставит ее стонать дальше — покуда хватит ее ничтожных сил.       Теперь же, когда алкоголь выветрился из крови, самец чувствовал некоторое удивление, но никак не сожаление. Лишь одно сбивало с толку: почему на этот раз Мелочь не спешила его благодарить?..       После этого во всех отношениях сложного разговора у Джейн немного отлегло от сердца. Нет, до окончательного спокойствия было еще далеко, но хотя бы ушел страх. А вот неловкости прибавилось. И было отчего. Мужчина, пусть и не человеческого вида, в открытую признался ей в своей несостоятельности. Да большинство известных ей парней впадали в суеверный ужас лишь при одном слове «импотенция»! А этот взял и сам рассказал… И, опять же, как на то было правильно реагировать? Выразить сочувствие? Конечно, как же… Если над раной еще можно было попричитать, спросить, больно ли, предложить помощь, то здесь… Сделать вид, что все нормально? Но разве ж это нормально?       Одним словом, совершенно бредовая сложилась ситуация. И Ворчуна в этой ситуации стало неожиданно жалко почти до слез. Настолько смирившимся и обреченным он теперь выглядел в глазах Дженни. «Хотела самка». А он ничего не хотел. Вернее, не мог. Зато теперь хотя бы стали более понятными его мотивы. Вероятно, бедолага всего лишь пытался доказать сам себе, что еще чего-то стоит в постели… Печально… Что же с ним приключилось? Может, отстрелили?..       Естественно, расспрашивать Джейн не собиралась. Ворчун сам тоже никаких пояснений не дал, а через день и вовсе ушел на очередную охоту, пристыковав «Черта» в каком-то темном и тесном ангаре на неведомой станции. Джейн провела в одиночестве три дня, после чего яутжа вернулся, перегнал корабль на другую станцию и вновь отравился на промысел. Так повторилось еще пять или шесть раз, лишь затем хищник сделал перерыв.       Надо сказать, в этот раз его вечное отсутствие пошло их с землянкой взаимоотношениям исключительно на пользу — инцидент попросту начал забываться. Вскоре все вроде бы стало возвращаться на свои места… Но затем вновь случилось кое-что непредвиденное.       Дженни сама от себя такого не ожидала… Но в один из дней она вдруг осознала, что все чаще начинает мысленно возвращаться к минутам экзотических удовольствий с инопланетянином. Конечно, отчасти в том было повинно то самое время цикла… Но это не объясняло, почему вдруг дали сбой простейшие принципы человеческой морали! Хотя, быть может, единожды нарушенные, они уже не имели для девушки прежнего значения… Особенно сейчас, когда Джейн болталась в неизвестном секторе космоса, взаперти с представителем иной цивилизации, обладающим повадками пещерного человека, потрясающе сильными руками и — на этом месте девушка невольно краснела — очень длинным, гибким языком.       …А вообще, если уж говорить об аморальности… Это ведь еще с какой стороны поглядеть. Например, люди уже несколько десятилетий сплошь и рядом использовали для удовлетворения своей похоти андроидов. А андроид — не только не человек, но даже не живое существо! И ничего, никто никого не осуждает… Так почему с андроидом можно, а с инопланетянином должно быть нельзя?..       Погрузившись в изучение какого-то списка, состоящего из череды иероглифов, яутжа сосредоточенно сопел и непереводимо порыкивал, а Джейн, как и прежде, восседала на его колене. Оставив попытки разобраться в себе, она приняла сложное, но, наверное, единственно правильное решение: откатить ситуацию назад. Сделать вид, что ничего не было. Так делал сам Ворчун, в последнее время воплощая собой саму невозмутимость. А если он из-за той глупой пьяной выходки не парился, то и Джейн с какой стати должна была себя изводить?       Сейчас вот Ворчун на девушку даже не смотрел. Он методично тыкал когтями одной руки то в экран, то в кнопки на пульте, а другой по привычке придерживал Джейн. Временами, он, правда, в задумчивости начинал перебирать ее отросшие и собранные в хвост волосы, но от пульта управления при этом не отвлекался. Девушку давно уже перестало настораживать такое поведение. Хищник просто использовал ее как своего рода «релаксант», когда о чем-то напряженно думал, вот и все. Это можно было рассматривать как одно из специфических проявлений его доверия. В общем, Джейн не возражала — главное, чтобы только не дергал и не царапал.       Ворчун тем временем, наигравшись с прядями и по-прежнему не отводя глаз от мониторов, принялся рассеянно водить кончиками когтей по спине девушки, постепенно все больше увеличивая радиус. В какой-то момент он задумался настолько, что его рука предельно замедлилась и начала планомерно съезжать вниз…       — Ты что опять такое делаешь? — а вот тут уже Дженни не стерпела. Нет, поглядите-ка на него: мочь — не может, а задницу полапать никогда возможности не упустит!       — Небольшая мягкая — приятно рукам, — внезапно признался он, вместо того, чтобы привычным образом пресечь провокационные вопросы, после чего решительно подхватил землянку под ягодицы и по-хозяйски пододвинул ближе к себе. В результате девушка мгновенно осознала: откатить ситуацию назад было абсолютно пустой затеей…       Дыхание сбилось, и под ложечкой засосало. Упираясь руками в бедро и грудь Ворчуна, Джейн, точно в полусне, медленно сползла на пол и оказалась между разведенными коленями яутжа. Чтобы увидеть его лицо, пришлось задрать голову. Ворчун нагло ухмыльнулся…       Следующее движение было резким и непредсказуемым. Обе когтистые лапищи мгновенно оказались на мягком месте Дженни и рванули девушку с такой силой, что она буквально повалилась на хищника плашмя, а его паховая броня врезалась ей в живот. Джейн вскрикнула и схватилась за твердые, точно камень, руки, но, разумеется, не смогла их даже сдвинуть. Тогда она вновь вскинула голову и тут же встретила взгляд нехорошо поблескивающих в прищуре глаз.       — Все еще гон? — с предельной прямотой спросил клыкастый.       — С чего ты вообще взял? — слабо пискнула девушка, ощущая, что ее прижимают еще сильнее.       — Не пытайся обмануть, — ультимативно пророкотал хищник. — Вижу, как приливает кровь. К лицу, к половым органам. Горячая. Самка рядом — чувствую особый запах. Не скроешь. Но молчишь. Слишком гордая, чтобы попросить?       — Да не в этом дело! — все-таки каким-то чудом выворачиваясь из рук Ворчуна, возмутилась Дженни. — И вообще, кто тебе разрешил смотреть, куда у меня там кровь приливает?       — Смотрю куда хочу, — парировал яутжа, опять норовя цапнуть когтями за задницу.       — Это не гордость, Ворчун! — в отчаянии попыталась объясниться девушка, начиная пятиться, но уже через два шага упираясь спиной в приборную панель. — Просто это неправильно. Я тебе уже говорила, я не могу…       — В тот раз так не считала, — издевательски напомнил Память.       — В тот раз была пьяна!       — Так выпей еще.       Джейн так и замерла на месте, потрясенно хлопая глазами и не зная, что на это ответить. А сволочь-яутжа, не поднимаясь из кресла, доверительно наклонился вперед и произнес:       — Хочешь — так и скажи.       — Я не знаю… — после минутного молчания упавшим голосом отозвалась девушка. Некоторое время хищник тоже молчал, гипнотизируя ее пристальным взглядом. А затем вдруг встал и приказал:       — Идем, Небольшая. Так и быть, решу проблему еще раз. Есть полчаса. Потом буду занят, — с этими словами клыкастый не особенно вежливо положил лапищу Дженни на шею и подтолкнул землянку в сторону выхода.       Дверь каюты закрылась, и они вновь оказались наедине. Странная формулировка, учитывая, что, кроме них, на корабле и так никого не было… Тем не менее, сейчас они были особенно наедине.       Дженни еле слышно вздохнула и пересекла помещение, усевшись на кровать. Ворчун встал напротив и занял выжидающую позицию, ссутулившись, выпятив брюхо и непринужденно зацепив большими пальцами пояс набедренной повязки.       — Раздевайся, — скомандовал яутжа, видя, что девушка мешкает.       — Может, все-таки не надо? — Джейн зябко повела плечами, к своему стыду понимая, что в трусиках, несмотря на все сомнения, уже давным-давно мокро.       — Почему?       Да он издевался…       — Я не хочу.       — Врешь, — жвала распахнулись и теперь подрагивали в раздражении и нетерпении. — Хочешь. Горячая. Пахнешь, как в тот раз. Все сильнее и сильнее.       — Поверить не могу, что ты меня обнюхивал…       — Запахи всегда говорят больше. Ууман не чуют?       — Нет…       — Раздеваться будешь?       — Ворчун… Память… Я не уверена… — беспомощно забормотала Дженни, но в итоге умолкла и только сокрушенно покачала опущенной головой. Однако Ворчун, по-видимому, решил не сдаваться.       — Тоже помочь надо? — с готовностью делая шаг вперед и вытаскивая пальцы из-за пояса, осведомился он. Право слово, если бы у него имелись рукава, то он бы их наверняка сейчас принялся закатывать…       Вместо ответа девушка сделала останавливающий жест и начала было стаскивать с себя платье, но на полпути остановилась. Решиться было невероятно сложно…       — Самка, ну сколько можно? Нет времени. Или давай, или сам пошел, — негодующе прощелкал хищник, мотнув башкой.       — Да погоди ты! — вспыхнула Джейн. — Я не уверена…       — Понятно, — резюмировал Память. В два шага преодолев расстояние от двери до койки, он без предупреждения и церемоний схватил девушку одной рукой за плечо, а другой взялся за подол и рывком сдернул платье, заодно чуть не оборвав человеческой особи уши. Переводное устройство, висевшее у землянки на шее, тоже отлетело в сторону, лишив девушку голоса. Дженни взвизгнула от неожиданности и рефлекторно прикрыла грудь, но хищник не обратил на ее испуг никакого внимания. Он наклонился и припечатал девушку к койке, а свободной лапой сорвал с Джейн трусы, бросив их себе под ноги. Бедная жертва закричала и начала отбиваться, но клыкастый строго рявкнул и попросту зажал ей рот, еще раз напомнив, что времени у них немного, а успеть надо о-го-го сколько.       Джейн умолкла и вся сжалась, а Память, убедившись, что «самка» окончательно покорилась ему, убрал лапищу от ее лица и без труда раздвинул ее ноги локтем. Вслед за тем, замирая от страха, девушка почувствовала, как тяжелая пятерня ложится ей на лобок, и большой палец проскальзывает вниз, начиная исследовать влажную ложбинку. Коготь легонько царапнул внутреннюю сторону бедра и опасно прошелся между половыми губами, заставив Дженни вздрогнуть. Это оказалось совсем не так, как на пьяную голову. И это нужно было срочно остановить, пока…       Джейн приложила последнее усилие, попытавшись сесть, но яутжа немедленно уложил ее обратно и вновь придавил рукой в области груди, а сам тотчас же с нетерпеливым рокотом нырнул башкой вниз, и отростки его гривы каскадом посыпались на широко разведенные бедра девушки.       Ее вкус изменился. Сперва Память подумал, что поранил Мелочь когтями, и очень этому удивился, так как был с ней предельно острожен. Он даже на миг оторвался от умановской щелки, чтобы осмотреть ее более внимательно, однако никаких повреждений не увидел. А потом до него дошло: всего-навсего близился период, когда у самочки снова должна была пойти кровь. Визуально это еще не проявлялось, но металлический оттенок в ее возбужденных соках уже заметно ощущался, и это оказалось неожиданно приятным дополнением к тому благоговейному трепету, что сейчас всеми силами пыталась скрыть внезапно сделавшаяся необъяснимо застенчивой малявка.       Одной Левой усмехнулся от осознания перспектив и вновь приник к лобку уманки. Курчавая шерсть защекотала носовую складку, но это не помешало самцу вторгнуться языком в самую глубину семяприемника, обведя по кругу пульсирующее, чуть выпуклое дно. Рецепторы тут же сообщили, что кровило именно там.       Самочка снова тихо взвизгнула, дернулась и обмякла, а ее ноги разошлись еще шире, подпуская яутжа к самому сокровенному. Память крепче прихватил ее бедра жвалами, а руки подсунул под ягодицы, для удобства слегка приподнимая уманку. Теперь она больше не вырывалась, а только извивалась и постанывала, позволяя самцу беспрепятственно пить тягучую солоноватую росу.       Это было не так, как с самками яутжей. Им тоже нравились игры с языком, но там действовали совершенно иные правила. Самца просто хватали за гриву и насильно прижимали мордой к промежности, предварительно ставя на колени ударом в живот… Тут любая охота сразу отпадет. Впрочем, его не спрашивали, что он хочет и хочет ли вообще…       Уманка вела себя совсем по-другому. Она не требовала и не принуждала, наоборот, целиком раскрывалась перед Памятью и была готова отдаться ему вся без остатка. В блаженстве она выгибала свой хрупкий стан и хватала руки самца своими слабыми пальчиками… А какие звуки она издавала… Частые и поверхностные хриплые вздохи буквально завораживали Память, вызывая необъяснимое желание столь же отрывисто взрыкивать в унисон. Сперва самец пытался держаться, но удовлетворенный рокот помимо его воли начал вырываться из горла, и, похоже, это заводило самочку еще сильнее, заставляя трепетать от желания и страсти. С каждым движением языка кровянистый привкус становился все более отчетливым, и Одной Левой было все тяжелее себя контролировать. Что до Тшей, то она лишилась всякого контроля уже давно…       …Когда Ворчун принялся жадно вылизывать ее, сопровождая свои действия глухим рычанием единоличного собственника, девушкой на миг снова завладел испуг. Но затем стремительно нарастающее удовольствие одержало верх, и Джейн покорно сдалась на милость клыкастого любовника, постаравшись максимально расслабиться и целиком посвятить себя этим странным и интригующим, но бесспорно очень приятным ощущениям. Сравнить их с чем-либо еще землянка все еще затруднялась. Пожалуй, самая главная особенность происходящего акта (не считая того, что исполнял его чудовищный пришелец с другой планеты) заключалось в полной непредсказуемости и… Непрофессиональности, что ли… Ясное дело, хищник никакого понятия не имел ни о человеческих техниках куннилингуса, ни о чувствительных участках женского тела, так что действовал довольно непоследовательно — наугад. Но именно эти несовершенства и добавляли в происходящее остроты, так как предугадать, где язык Ворчуна окажется в следующий момент и как начнет двигаться, не представлялось возможным.       Тем не менее оргазм партнерши Память сумел распознать безошибочно — наверное, у женщин яутжей была какая-то похожая реакция. Как только девушка достигла кульминации и возвестила об этом протяжным стоном, он тотчас же прекратил стимуляцию, разжал захваты жвал и убрал лапы. Отрывисто, быстро, без единого намека на чувственность, какую хотелось бы увидеть в завершении столь деликатного процесса. Затем просто встал и направился к двери с таким видом, будто вовсе не интимными вещами занимался, а зашел на пару минут по просьбе Джейн что-то передвинуть или починить в отсеке. С трудом оторвав голову от лежанки, девушка только и смогла, что в полном недоумении проводить его взглядом, мысленно заключив, что в психологии инопланетян она все-таки не соображает ровным счетом ничего.       «Эти дни» вскоре не заставили себя ждать, и никакой новости, разумеется, тут не было. Новость заключалась в другом: Ворчун внезапно сошел с ума. Нет, правда, он начал вести себя как никогда подозрительно. Стоило девушке приблизиться к яутжа, тот напрягался всем телом, подтягиваясь, словно охотничий пес в стойке, и начинал активно принюхиваться, аж до хрюканья. Это неслабо пугало. На запах крови-то он и раньше реагировал, но чтобы так интенсивно… К вечеру же эта его ненормальная заинтересованность обернулась настоящим преследованием. Несмотря на то, что Дженни теперь благоразумно старалась держаться от него подальше, Ворчун ясно дал понять, что сам ее стремления не разделяет. Стоило девушке на минуту зазеваться, как он норовил подобраться поближе, причем заходил всегда со спины, пыхтел и как-то нехорошо пощелкивал. Никакие меры предосторожности не помогали. В течение дня Джейн даже помылась без преувеличения раз восемь, пытаясь вообще ничем не пахнуть, но проклятая пиранья, очевидно, имела способность вынюхивать даже самые ничтожные доли крови… Одним словом, Ворчун так и продолжал ходить за Дженни, сопровождая ее почти всюду: на уборке, которой девушка безуспешно пыталась себя отвлечь, в душевой, зловеще маяча за спасительной шторкой, и во время ужина. При этом паразит резко наплевал на все свои «важные дела», забыл про вечную «нехватку времени» и оставил управление кораблем полностью на совести автопилота.       Вплоть до самой ночи Джейн всеми силами терпела эти домогательства, но когда клыкастый с известными намерениями увязался за ней перед сном, девушке пришлось проявить всю твердость своего характера, чтобы его отшить.       — Сегодня помощь не нужна? — несколько озадаченно прострекотал Ворчун и опять без тени смущения громко занюхнул.       — Нет, сегодня нельзя, — категорично ответила Джейн, на фоне гормонального всплеска значительно осмелев.       — Почему? — неожиданно начал допытываться яутжа, заходя с противоположной стороны и перекрывая своей тушей дорогу.       — Нельзя, — повторила девушка, решительно обходя клыкастого. В кои-то веки и она имела право ничего не объяснять.       На удивление в первый раз помогло. Ворчун отстал и вернулся в рубку. Но уже на следующий день вся история повторилась, даже еще хуже стало: хищник сделался таким навязчивым, что спастись от его внимания уже не представлялось возможным. Тут Дженни, увы, опять подвел ее же собственный организм. Дело в том, что во время критических дней на нее нередко нападало сильное желание. Сам по себе «кровавый» секс девушку никогда не прельщал, но от ласк через белье она обычно не отказывалась: приятные ощущения в этот период хорошо вытесняли боль, а чувствительность многократно обострялась. И надо же было этому паразиту опять учуять, что не следовало…       — Хочешь — заметно, почему нельзя? — не пожелал отставать Ворчун и уже предпринял конкретную попытку поймать Джейн.       — Потому что нельзя! Да что с тобой? — уворачиваясь, взвизгнула она. — Тебе-то это зачем? Ты мне сам говорил, что тебе не нужно… — хватаясь за последний шанс, девушка рискнула затронуть тему, которую сама же объявила для себя запретной. Но ответ, который она услышала… В общем, она что угодно ожидала услышать, но только не это.       — Не могу устоять, — целеустремленно оттесняя девушку к стене, признался яутжа. — Пахнешь так вкусно… Концентраты ем долго. Надоели, хочу живой крови. Все равно зря пропадает, самке жалко?       После такого заявления оставалось только подбирать с пола челюсть… То, что Джейн приняла было за внезапно вспыхнувшую животную страсть на деле оказалось… Животным чувством голода! И самое неприятное в сложившейся ситуации было то, что объяснять Ворчуну, почему его намерение непозволительно, наверняка представляло собой абсолютно бесполезное занятие. Хищник руководствовался своей собственной моралью, которая заключалась, судя по всему, в отсутствии всякой морали.       — Ты не понимаешь, это же не такая кровь… — в отчаянии залепетала Дженни, в тот момент, когда лапищи негодяя уже отрывали ее от пола.       — Нормальная, — невозмутимо отозвался Память и, подхватив жертву на руки, уверено потащил ее в каюту.       — Отпусти, я не хочу! — в страхе завопила девушка, ударив наглеца кулаком в грудь, но чуть не отшибла об его тушу руку.       — Не отпущу. Хочешь, — убежденно прорычал яутжа, перехватывая сопротивляющуюся ношу поудобнее.       Может кровь и была, как выразилась Тшей, «не такая», только у Памяти особых претензий не возникло. Да и не жрал он никогда уманов, чтобы сравнивать. Принеся самочку в каюту, он поспешно сгрузил ее на лежанку, отработанным движением прижал рукой, чтобы не вырывалась, и навис над своей резко притихшей добычей. Снимать с уманки ее тряпки Одной Левой на этот раз поленился, просто откинул подол и сдернул вниз исподнее. Правда, немного не рассчитал силы и порвал ткань… Ничего, в конце концов, его же собственными стараниями у Мелочи теперь была целая куча одежек, так что грех ей жаловаться.       Склонившись над промежностью самочки, Память немедленно узрел заманчиво алеющую среди короткого слипшегося меха кровь. Выглядело так, будто среди волос скрывалась свежая рана. И пахло… Самец жадно втянул в носовые камеры терпкий, манящий аромат, едва не лишившись самообладания. Пахло просто великолепно. Когда долго не ешь нормального мяса, то порой начинаешь просто звереть, если близко почуешь кровь — без разницы, красную, желтую или серую. Конечно, в Заповеднике удалось кое-что перехватить и даже отложить впрок, но сделанные запасы не вышло растянуть даже до Долгой Ночи. А тут вдруг такая свежатина…       Стадию прикосновений Память на этот раз опустил — не хватило терпения. Порыкивая от пробудившейся непреодолимой жажды, самец навалился на самочку и, ухватив ее за бедро, решительно обеспечил себе доступ к заманчиво сочащейся плоти. Уманка снова пискнула и забилась, пытаясь оторвать от себя руку яутжа, когда он лизнул ее «цветок», но это сопротивление лишь еще больше раззадорило самца. Чувствуя, как за него безуспешно хватаются слабые лапки Мелочи, Память издал довольное урчание и сильнее сжал когти, чтобы полнее ощутить мягкость беззащитной плоти. Одновременно он вновь провел языком вдоль сладко-соленой ложбинки. Тшей вскрикнула и напряглась, непроизвольно выдавив наружу блестящий багровый сгусток. Самец тут же слизнул его и заурчал от наслаждения.       — Прекрати! Остановись! — заорала Джейн, чувствуя у себя между ног творящийся беспредел, но Ворчун ее как будто бы даже не услышал. Без всякой подготовки он сразу перешел в активное наступление и с пугающим рвением принялся вылизывать ее киску, беззастенчиво хлюпая, возбужденно рокоча и пачкая в крови ротовые перепонки. В это мгновение пред глазами девушки очень живо возник сравнительно недавний эпизод его трапезы — тогда, после охоты. Затем пришло понимание, что мешать хищнику насыщаться может быть крайне небезопасно… И Дженни покорно замерла, чуть дыша под придавившей ее когтистой лапой. Лишь когда раздвоенный кончик попытался проникнуть за лакомым содержимым глубже, она вновь не смогла смолчать.       — Хотя бы внутрь не лезь! — уже не требовательно, а умоляюще прохныкала Джейн. Нет, правда, мало ли, какие у клыкастого в пасти водились микробы?       Память недовольно рыкнул, но послушался. Он понятия не имел, что там внутри кровоточило, а потому осознавал риск повредить Мелочь. Этого не хотелось, так что Одной Левой вернулся к вылизыванию прячущегося между лепестками кожи входа. В передней его части самец обнаружил особенно чувствительный участок, от прикосновения к которому уманка сразу же выгибалась и начинала томно подвывать. У самок яутжей внутри клоаки тоже было похожее уплотнение, располагающееся примерно на том же месте, откуда у самца растет пенис, оно даже слегка выставлялось во время спаривания, непонятно только зачем… Так вот, что самое интересное, у Тшей тоже эта штуковина заметно твердела от прикосновений. Можно было даже использовать как своеобразный индикатор возбуждения.       После нескольких минут экспериментирования с наружными половыми органами самочки, Память отметил, что ее сопротивление полностью сошло на нет, а негодующий визг сменился тихими вздохами. Тогда Одной Левой перестал удерживать Мелочь силой и подхватил уманку под ягодицы, от чего та изогнулась дугой и застонала в голос. Самец притянул ее ближе к краю лежанки и принялся вылизывать еще более старательно — дочиста, до капли…       Джейн сдалась. А кто бы на ее месте не сдался? Мерзавец сейчас делал ей так чертовски хорошо, что думать об этической стороне происходящего уже недоставало сил. Массаж языком мгновенно снял все связанные с «женской проблемой» неприятные ощущения, и теперь вынуждал корчиться от сладостной муки, вскрикивая и комкая руками покрывало. Когда же наслаждение приблизилось к своему пику, девушка окончательно утратила над собой контроль. Она резко вскинулась на кровати и попыталась ухватиться за плечи яутжа, чтобы сильнее притянуть его к себе, однако не достала, взамен вцепившись в его обжигающе-горячую гриву. Память коротко взрыкнул и от неожиданности почти до хруста сдавил девушку в своих лапищах, но тут же опомнился и поспешно отпустил. Пальцы Джейн в тот же миг разжались, и руки безвольно упали по бокам туловища, а широко распахнутые глаза уставились в потолок.       — Гурман проклятый, — едва переводя дыхание, прохрипела землянка.       — Сладкая добыча, — не остался в долгу хищник.       Это был самый дикий компромисс, который Дженни вообще могла себе представить. Но тем не менее он оказался возможен. Причем возможен не раз. На другой день Ворчун пристал к ней снова, а еще через сутки все повторилось опять. И каждый раз это было обалденно. Ужасно, грязно, неправильно, порочно и… Так хорошо, что невозможно передать словами.       Тем не менее, когда кровотечение пошло на убыль, страсть улетучилась так же резко, как и вспыхнула. В последний раз яутжа уже как будто бы нехотя вылизал остатки коричневатой застарелой крови, после чего удалился восвояси то ли раздраженный, то ли разочарованный. Дженни тоже, если честно, на протяжение всего процесса не могла дождаться, когда все закончится. Она просто лежала безвольным бревном, мечтая поскорее сбежать в душ — подмываться после таких развлечений приходилось долго и особо тщательно.       Теперь закономерно было полагать, что хищник надолго к ней охладеет. По крайней мере, до следующих месячных. А лучше б навсегда… Это ведь была не любовь. Даже не нормальное физическое влечение! Просто одной на почве недотраха напрочь сорвало башню, а другой нашел неожиданную возможность разнообразить наскучивший рацион. Дичь… Полнейшая дичь. Хотя, учитывая все текущие обстоятельства, о нормальной жизни в любом случае предстояло забыть.       Впрочем, сам Ворчун, похоже, также был смущен и сбит с толку. Вида он, конечно, не подавал, но как-то уж очень поспешно свинтил на охоту, стоило «неделе извращений» завершиться. Разумеется, сколько именно он планирует отсутствовать, хищник не сообщил. Двое суток после его ухода Дженни провела один на один со своими психологическими проблемами, тщетно пытаясь проанализировать и как-то разумно объяснить все, что приключилось с ней за последние дни. Успеха ее попытки не возымели, но еще через день весьма кстати уступили место волнению за до сих пор не объявляющегося клыкастого проходимца.       На шестые сутки, когда Джейн уже не находила себе места от переживаний, Ворчун соизволил явиться — сильно помятый и измазанный черт-те чем, как будто все это время не охотился, а шарился по помойкам, однако вполне довольный. Тем же вечером, отмывшись до полного исчезновения своего боевого запаха, он вошел в рубку, поблескивая голым, все еще влажным после душа торсом, плюхнулся в кресло и немедленно сгреб послушно уступившую ему место Дженни тем же непринужденным движением, каким пришедший домой с фабрики усталый работяга хватается за телевизионный пульт. И Джейн, все это время пребывавшую в постоянном напряжении, вдруг… Необъяснимо отпустило. Сразу же, как только Ворчун ее коснулся. Она просто каким-то образом осознала, что все в порядке, как надо. А то, что было… Что ж, было и было.       До самой ночи Джейн просидела у Ворчуна на коленях, прижавшись боком к жесткой колючей шкуре и задумчиво перебирая рассыпавшиеся по плечам яутжа космы. А тот, придерживая девушку одной рукой, все изучал какие-то документы — нечто вроде электронных таблиц. Или просто делал вид, что изучает — слишком уж часто он в процессе забывался, начиная вполголоса мурлыкать. Мог бы уже не притворяться, дурачок…       Незаметно наступило время сна. Поглядев на индикатор, заменяющий часы, Джейн без лишних напоминаний слезла на пол и не спеша отправилась к себе. Память, также не говоря ни слова, поднялся из кресла и двинулся следом.       — Хочешь, я научу тебя? — ее маленькие руки бесстрашно взяли его ладонь и попробовали мягко сдвинуть. Память в сомнении замер, непонимающе уставившись на уманку.       Тшей лежала перед ним, давно перестав стесняться своей наготы, и смотрела… Что-то было сегодня в ее взгляде такое, чего самец никак не мог интерпретировать. Снисхождение? Нет… Спокойствие? Нет, какое там спокойствие… Доверие? Близко, но нет. Что-то, по ощущениям, большее, чем доверие. Непонятно. На Память никто и никогда так прежде не смотрел.       Он хотел ответить, но не нашел слов. Самочка вдруг улыбнулась и ее взгляд сделался еще более… Еще более таким.       Никто и никогда…       — Человеческие женщины любят, когда мужчины обходятся с ними ласково, — Дженни еще раз потянула яутжа за руку и наконец почувствовала, что та поддалась. — На нас не нужно бросаться, как на добычу. Ну… По крайней мере, не каждый раз.       Память медленно перевел взгляд с лица уманки на свою ладонь, в данный момент уверенно перемещаемую лапками Тшей с живота самки куда-то выше и… Снова не смог ничего сказать.       — Не нужно сразу трогать там, внизу, — продолжала тем временем девушка, укладывая одну чешуйчатую лапищу себе на грудь и украдкой завладевая второй. — Сначала погладь меня — вот тут… И еще здесь…       Говоря так, Джейн взялась за запястья Ворчуна, и принялась ненавязчиво руководить его руками, указывая самые чувствительные места. Хищник, как ни странно, покорно подчинился ее воле, чутко внимая направляющим его движениям. Кажется, это продолжалось довольно долго…       Вскоре Дженни ощутила, что партнер как будто бы начинает подстраиваться, самовольно ускоряя или замедляя скольжение ладоней в зависимости от отклика девичьего тела. Тогда она немного ослабила контроль, но совсем руки не убрала.       — Ты понимаешь? — осторожно спросила Джейн после долгой паузы.       — Я понимаю, что ты, так или иначе, все равно своего добьешься, — неуклюже отшутился Одной Левой. — Показывай дальше. Главное потом не жалуйся, что я заставляю тебя стонать слишком часто.       — Но ведь это доставляет тебе удовольствие?       — Допустим…       — Почему, можно спросить? — девушка переместила обе его руки на свои груди и слегка надавила, давая понять, что здесь следует задержаться.       — Нельзя.       — Однажды ты опять напьешься и тогда точно расскажешь.       — Возможно.       Дженни опустила глаза: ее второй размер сейчас полностью утонул в лапищах Ворчуна. Ладони сами по себе легли на его пальцы, побуждая сжать аккуратные холмики. Когти ощутимо врезались в кожу, но яутжа хорошо контролировал силу.       — Тебе нравится? На ощупь? — хитро спросила девушка.       — Мягкая, — без какой-либо оценки констатировал Память.       — А у ваших… Самок — не так? — начиная передавать рукам хищника круговые массирующие движения, поинтересовалась Джейн.       — Нет, — отозвался Память, с изумлением осознавая, что тушка уманки раз от раза нравится ему все больше и больше. Например, эти выкармливающие придатки. На вид они, конечно, особого восторга не вызывали, но мять их оказалось почти так же приятно, как упругую самочью задницу. *       — Послушай, а как же они тогда кормят детей? — опешила землянка. Наверное, не совсем уместный сейчас был вопрос, но она не удержалась.       — Отрыжкой.       — Фу! Ворчун, зачем ты мне это рассказал! — Дженни брезгливо скривилась, не зная, смеяться от такого знания или плеваться. И впрямь не стоило…       — А зачем ты спросила? — парировал самец, внезапно высвобождая руки и погружаясь в самостоятельное исследование тела Мелочи.       — Интересно было… Надо же о чем-то говорить… — охотно позволяя ему импровизировать, хмыкнула Джейн.       — Зачем говорить? — с этими словами он подлег к самочке сбоку, благо она не занимала на койке и четверти пространства. Склонившись над уманкой, он продолжил поглаживания, осторожно проводя по тончащей, шелковистой кожице пальцами. Тшей не ответила, но нежно прижалась к самцу, положив руки на его плечи. При этом из ее ротика вылетел тихий, блаженный стон. Как можно больше подставляясь под касания, самочка подогнула ноги и запрокинула голову, доверчиво открывая взору Памяти свою длинную белую шею. Под тонкой челюстью заманчиво затрепетала уязвимая горячая жилка…       Он знал, что наверняка испугает Тшей, но это уже было выше его сил. Стремительным движением самец нагнулся и приник к нежному горлу, захватив его жвалами. От неожиданности самочка вздрогнула и с пронзительным писком попыталась вырваться, но самец ее удержал, принявшись легонько покусывать шею и плечи. Понадобилось совсем немного, чтобы Мелочь поняла, что яутжа не собирается ее ранить. Тогда она вновь расслабилась и начала в свою очередь поглаживать самца по спине. Какое необычное было чувство…       Не прекращая игривых укусов, Память возобновил изучение реакций тела уманки и в какой-то момент наткнулся жвалами на ее ушную раковину. На это Тшей ответила каким-то особым отрывистым вздохом, и тогда самец попробовал в порядке эксперимента немного пожевать край маленького ушка. Уманка завозилась и счастливо запищала то ли от удовольствия, то ли от щекотки. Она сощурилась, оскалила свои микроскопические зубки и обняла Память за шею, с головой зарываясь в его гриву. Наверное, она вообще не была способна кусаться…       — Сделай… Сделай так еще, — попросила Джейн, и Ворчун, издав удовлетворенный стрекот, продолжил ласкать ее жвалами. Господи, кто бы мог подумать, что этими крючьями можно ласкать?.. Одновременно рука хищника начала движение вниз по животу девушки, туда, где уже заждалось прикосновений одно секретное местечко.       — Ах… — выдохнула Дженни, когда грубые подушечки пальцев скользнули в раскрытую ложбинку. — Не торопись. Там тоже… Тоже нужно знать… Я покажу…       Продолжая одной рукой обнимать своего клыкастого любовника, девушка положила другую поверх его лапы, чтобы вновь подсказать, как нужно действовать. Хотя, признаться, уже хотелось, чтобы дальше он делал все сам…       — Ворчун… Можно тебя попросить?       Самец остановился у дверей и обернулся. Ну что ей еще-то надо было?       — Говори, Мелочь, — помолчав, милостиво разрешил он.       — Ты не мог бы… — Джейн запнулась, но затем, собравшись с духом, попросила: — Останься со мной, пожалуйста. Хотя бы ненадолго…       Память застыл на месте. Очередное желание уманки все-таки умудрилось застать его врасплох. Захотелось спросить, зачем ей это, но… Самец тут же почувствовал, что не готов сейчас узнать точный ответ.       Тогда он вернулся к лежанке и внимательно посмотрел на завернувшуюся в покрывало Тшей. Та ответила умоляющим взглядом своих гигантских серых глаз. Одной Левой никогда раньше не обращал внимание на то, какого они цвета…       Немного потоптавшись в сомнении возле койки, самец все-таки решил уступить. Еще полчасика он вполне мог выделить… Наклонившись к уманке, Память отодвинул ее дальше к стене и взгромоздился на лежанку. Мелочь немного поерзала рядом, после чего робко прильнула к его груди и затихла.       Следующие несколько минут они пролежали без движения. Затем Одной Левой ощутил некоторое неудобство и был вынужден подсунуть под самочку руку, которую иначе было некуда девать. Другой рукой он осторожно обнял малявку, стараясь ее не придавить. Пожалуй, ненадолго можно было прикрыть глаза…       …Спустя некоторое время, повинуясь приказу бортового компьютера, в отсеке погас свет: двое крепко спали.

__________________________________________________

      * Вообще феномен женской груди (именно самих жировых отложений, а не железы) весьма интересен. Этологи (в частности, я здесь полагаюсь на мнение крайне уважаемого мною Десмонда Морриса) считают, что одна из предпосылок ее формирования — это общая для обезьян тенденция к «переносу жопы на морду» (простите за мой французский). Суть вот в чем: у большинства четвероногих животных очень значительную роль в распознавании особей своего вида и выяснении репродуктивного статуса играет контакт вида «нос-гениталии». Но у обезьян ввиду развитой социализации контакты лицом к лицу выходят на первый план. И чтобы не тратить время на «заглядывание под хвост» природа «придумала» переносить некоторые подхвостовые элементы вперед. Так у мандрилов, социальный статус которых отражает яркость синих и красных пятен на заду, такие же пятна есть у самцов на морде, а у самок гелад в состоянии эструса краснеет не только ано-генитальная область, но и ромбовидный участок кожи на груди. Так вот у человеческой женщины, по факту, груди являются «дубликатом»… Ага, дубликатом полупопий. Чем они больше и круглее, тем они больше нравятся мужскому полу. Ну, здесь уже половой отбор постарался (см. дедушку Дарвина). Самый прикол, что у многих африканских племен нет такого выраженного жироотложения вокруг молочных желез, однако, если поглядеть на культурные традиции некоторых представителей, то странным образом обнаруживается, что заниматься сексом лицом к лицу у них и не принято — они это делают, скажем так, «по старинке» — а к чему тогда попу дублировать, если на нее и сзади можно поглядеть? Так я к чему это. У Хищей, по всей видимости (ну, по крайней мере, у моих Хищей) идеалом женской красоты реально является большая задница — крупная, упитанная самка всем своим видом говорит о том, что она хорошая производительница. А раз так, то по тем же принципам, что я описала выше, Память может очень даже со временем заценить Дженькины титьки. Только не надо меня спрашивать, почему у самок Хищей, раз такое дело, не сформировалось что-то вроде грудей. Там тупо не было «базы» в виде молочных желез. У женщин-то груди сформировались не «потому что надо», а «потому что могли». Кроме того, у Хищей очень большую роль играют обонятельные стимулы — и тут как раз, как у прямоходящих тварей, у них есть на уровне морды пахучие железы — под челюстью, на шее и подмышками. Есть версия, что примерно так же было у некоторых динозавров.