Сердцу не прикажешь

      «Не тащи в рот что попало», — эти слова любимой нянюшки въелись в подкорку навсегда, а потому решиться на данный шаг было сложнее всего. Возможно, следовало спросить у Ворчуна напрямую, но откуда ему было знать, ядовит ли он для человека? Дженни очень сомневалась, что история знавала случаи, когда бы человек лизнул яутжа. Поэтому в течение следующих часов девушка очень внимательно прислушивалась к своему самочувствию. Но вроде бы ничего не произошло. По крайней мере, галлюцинации не начались. Хотя, кто знал, что могла натворить при попадании в желудок жидкость, сочащаяся из его кожи во время возбуждения? Хорошо, что Джейн благоразумно прекратила поцелуи до того, как с Памяти заметно полилось.       На следующее утро ее разбудило требовательное шипение.       — Тш-ш-ш, — раздалось над самым ухом. А потом за ухо еще и слегка укусили. Поначалу Дженни было сложно распознать, когда клыкастый просто шипит, а когда зовет ее по имени, но со временем она научилась слышать разницу. В настоящий момент хищник именно звал, но вставать так не хотелось…       — Ворчу-ун, спи, рано еще… — потягиваясь и поворачиваясь на другой бок, пробормотала девушка.       — Тш-ш-шей, аухк тиуа хр-р-р-р ч-ч-ч-ч, — жвала погрузились в ее волосы, слегка царапнув макушку. Ретранслятор был выключен, но произнесенную конструкцию землянка уже слышала столько раз, что успела выучить. Переводилось примерно так: «Джейн, мне нужно, сделай снова».       — Я в курсе, что тебе нужно, но дай поспать еще хоть полчасика…       Договорить не получилось, так как лапища, заменявшая ей подушку, сдвинулась и одним резким движением перебросила еще совсем сонную Дженни на брюхо яутжа.       — Тихо ты! — взвизгнула девушка, рефлекторно выставляя руки вперед и хватаясь за его плечи. — Разве можно так будить?       На Джейн уставились круглые желтые глаза, и в их взгляде мелькнуло неприкрытое озорство. Вслед за тем ладони Памяти подхватили землянку под ягодицы и решительно сдвинули вперед. Мгновение, и хищная пасть оказалась прямо перед лицом девушки. Жвала распахнулись в добродушном оскале, и ротовые складки задрожали от серии громких щелчков.       — Ты неисправим, — констатировала Дженни и легонько чмокнула Ворчуна между верхними клыками. Раздвоенный язык тотчас же вылетел из пасти, лизнув шею и подбородок девушки. Поежившись от щекотки и хихикнув, она игриво поймала самый кончик губами. Раздался глухой рокот — Джейн скорее даже не услышала его, а ощутила под собой. Язык вырвался из плена и быстро втянулся в складку на дне ротовой полости яутжа — он без проблем помещался там целиком, и вообще не был виден в состоянии покоя. Тогда землянка потянулась за вторым поцелуем, но Память ее опередил, выставив язык вновь и проворно забравшись им в приоткрытый рот девушки. Выгнувшись, гибкий орган скользнул по небу и обследовал верхний ряд зубов, как будто проверяя их остроту. Дженни вздрогнула от неожиданности, почувствовав, что от этого прикосновения между ног начинает стремительно теплеть. Она сомкнула губы плотнее, и язык в ответ напрягся, настойчиво проскальзывая глубже. Во рту почувствовалась тягучая безвкусная слюна, и дыхание хищника обдало лицо с такой силой, что девушка невольно зажмурилась. Запах был невнятный — чуть затхлый, почти как вода на корабле. Специфический, но в целом не противный.       «Боже, я реально с ним целуюсь… Или как это может называться?» — промелькнуло в голове у Джейн. Дальнейшим размышлениям помешали жвала угрожающе зашевелившиеся перед глазами. Миг — и острия уперлись девушке в щеки и под челюсть, а нижние зубы задели подбородок. Негодяй уже в который раз пользовался этим приемом — вроде и не больно, но попробуй вырваться.       Вырываться Дженни не стала. Наоборот придвинулась совсем вплотную и обняла инопланетного любовника за шею, буквально утонув в его пасти. Яутжа снова заурчал, теперь намного громче, и с некоторым усилием извлек язык. Это позволило поменяться ролями. Быстро сориентировавшись, землянка сама выставила язычок и начала играть с ротовыми складками партнера. Она несколько раз обвела их по контуру, после чего слегка проникла внутрь. На ощупь складки оказались удивительно нежными и упругими. От непривычного касания они дрогнули и сжались, но тут же расслабились. Джейн повернула голову и прижалась губами к внутренней части ротовой перепонки. Жвала тут же послушно выпустили ее лицо, а раздвоенный язык немедленно устремился вдогонку. Все это время сильные руки хищника гладили Дженни по спине со всей неуклюжей нежностью, на которую только были способны. Но вот они переместились ниже и начали мять ягодицы девушки, комкая подол сарафана и прокалывая ткань когтями, а вслед затем легли на бедра, побуждая землянку занять положение наездницы.       Как только Джейн оказалась сидящей на брюхе Ворчуна, давление его рук ослабло, что послужило беззвучным знаком к дальнейшим действиям. Девушка осторожно выскользнула из объятий Памяти и сдвинулась по его торсу ниже. Одновременно когти зацепились за ее одежду и стянули сарафан через голову. Помогая себя раздевать, Дженни еще больше сместилась назад и вдруг… Наткнулась копчиком на что-то твердое и горячее. От внезапно нахлынувшего возбуждения по телу пробежала дрожь, а затем бросило в жар. Девушка привстала и с изумлением уставилась на пах Ворчуна, где ее, как выяснилось, уже ждали. Половая щель раскрылась, и ярко-зеленая блестящая от слизи головка, выглянула наружу, точно какой-то невероятный гигантский росток.       «Прямо сказка «Джейн и бобовый стебель», — сгенерировал очередной каламбур мозг. Землянка спрятала улыбку и, пересев на бедра яутжа, начала массировать головку рукой. Как ни странно, пенис отреагировал моментально, начав плавно выдвигаться. И тогда девушка рискнула сделать то, чего первоначально так опасалась…       Когда орган показался примерно наполовину, Дженни взялась за него обеими руками, после чего наклонилась и медленно обхватила головку губами. Потратив секунду на то, чтобы оценить свое самочувствие и не ощутив ничего подозрительного, девушка полностью забрала головку в рот и резко двинулась навстречу чешуйчатому подбрюшью. Утробный рокочущий стон в тот же миг сотряс все тело Памяти. Яутжа выгнулся и, пытаясь совладать с собой, вцепился в края лежанки, от чего матрас душераздирающе затрещал. Возбужденный орган немедленно отозвался бешеной пульсацией и принялся увеличиваться, полностью занимая совершенно не предназначенное для него вместилище. Джейн замерла от неожиданности, но тут же отбросила подальше зашевелившиеся сомнения и продолжила оральную стимуляцию, пока это еще было возможно. Ненадолго выпустив головку изо рта, землянка обвела ее по краю языком, а затем коснулась выемки на конце, сняв первую капельку предэякулята. Вкус у Памяти оказался довольно странным. Кисловато-щиплющий, он больше всего походил на бальзамический уксус, заставляя не к месту вспомнить о любимой средиземноморской кухне и сразу подумать о том, что восприниматься как прежде она уже никогда не будет.       Задохнувшись от избытка ощущений, Ворчун издал уже не стон, а какой-то надсадный хрип; его раскрытые жвала затряслись, а брюшные мышцы напряглись так, что шкура поверх них пошла волнами. Девушка вновь погрузила пенис в рот и стала ласкать его, используя губы и язык, как если бы это был член любимого мужчины. Взять его глубоко она не могла из-за толщины и формы, зато яутжа неожиданно оценил покусывание, нравившееся далеко не всем прежним партнерам Джейн. Вскоре по тому, как сильно окреп пенис и как внутри него усилился пульс, землянка поняла, что семяизвержение на подходе. Тогда она быстро отстранилась и стала массировать орган руками.       В этот раз Память кончал особенно долго, бурно и громко. Когда он содрогнулся в последний раз и расслабленно вытянулся на лежанке, Джейн тоже устало прильнула к липкому брюху, обхватив его руками и закрыв глаза. В трусиках к этому моменту уже было не только горячо, но и очень влажно. Не успела девушка как следует осмыслить этот факт, как яутжа благодарно заурчал и положил ладонь ей на спину. Стыдно признать, но именно от тяжести его ручищи девушка внезапно потекла так, как, пожалуй, еще не текла никогда.       Для продолжения они переместились в душевую. Немного передохнув и почувствовав, что наконец сможет встать без дрожи в ногах, самец подхватил уманку одной рукой и поднялся, чтобы двинуться к отсеку гигиены. Мелочь извернулась и мимоходом умудрилась сцапать с полки переводные устройства. Нет, ну сейчас-то они ей для чего понадобились? О чем можно было разговаривать после… После такого.       — Ворчун, скажи, тебе… Тебе понравилось, что я сейчас делала? — естественно, ну что еще она могла спросить… Боги, глупая самка, а ты сама-то не поняла?       — Да, — не найдя более подходящего ответа, вздохнул Одной Левой. Вообще не отвечать стало страшновато — а вдруг она решит, что он недоволен и вообще больше никогда так делать не станет? Но и открыто восторгаться самолюбие не позволяло. Возомнит еще о себе…       На самом деле самец уже в который раз был в полнейшем смятении. Как же так… Он и дичь. Он и самка. Он и самка дичи! Это не укладывалось в голове. Только годы практики позволяли ему скрывать свое состояние. Когда кругом одни враги и потенциальные враги, ни в коем случае нельзя выдавать своих мыслей и чувств. Даже когда на тебе нет маски, умей скорчить такую непроницаемую харю, чтобы эмоций на ней было не больше, чем на маске. Достигается путем упорных тренировок…       Конечно, сезонное помешательство все упрощало. Классическая схема: хочется присунуть — есть куда присунуть — ура! А вот после… Сначала Память пытался убедить себя, что просто прибегает к «услугам» уманки, чтобы унять боль и снять напряжение. Но когда сквозь потребительские инстинкты начало просачиваться нечто блаженное и щемящее, необъяснимое и неведомое, подчас даже мешающее нормально дышать… Как тут было не забеспокоиться? Только вот незадача: на то, чтобы выяснить и понять корень проблемы, катастрофически не хватало времени. Когда жажда спаривания брала верх, мозг отключался и не мог думать. Когда эта жажда удовлетворялась посредством действий Мелочи, одна мысль в голове все-таки появлялась, но звучала она не как «Почему?», а как «Еще!!!» Ну, а после разрядки было так хорошо, что думать ни о чем уже не хотелось — особенно о проблемах.       — Знаешь… — Джейн сделала неловкую паузу, оценивая, стоит ли говорить то, что она собиралась сказать. — А мне тоже понравилось.       Память невольно усмехнулся, дернув одной максиллой.       — Я заметил.       — Опять по запаху?       — Да.       — И что мы теперь будем делать?       Самец остановился перед самой дверью в душевую и перевел на малявку рассеянный взгляд. В этот раз он не успел вовремя сориентироваться и надеть непроницаемую мину. Тшей слишком хорошо научилась заставать его врасплох…       Черт…       Он и дичь.       Он и самка.       Он и самка дичи…       — Ворчун?..       «Ничего не хочу знать, — подумал Одной Левой. — Есть добыча, а есть моя уманка. Есть самки, а есть моя уманка. И пусть все прочее катится к чертям».       — То же самое, — сказал он вслух. — Мы будем делать все то же самое.       Теплая вода лилась сверху, приятно лаская кожу и расслабляя тело. Память облокотился на низкий бортик, ограничивающий душевой поддон, и прикрыл веки, чувствуя, как набравшаяся вода оглаживает бока, а нежная ручка Тшей, разместившейся между его ног, неторопливо массирует основание члена, забравшись прямо в клоаку. Обалденные ощущения… Лучше было только, когда она делала это ротиком…       …О, да, самочка, ты знаешь… Он не сдержал стона и на секунду открыл глаза, чтобы взглянуть, как уманка вновь проделывает свой трюк. Восстающий пенис уже наполовину скрылся у нее во рту. Сгорбившись, точно пугливый зверек, обнаруживший в лесу что-то вкусненькое, Тшей смаковала отзывающуюся на каждое прикосновение плоть, то глубоко заглатывая и посасывая головку, то вынимая ее изо рта и ласково покусывая, то принимаясь вылизывать ее своим маленьким язычком. Тонкие руки легко, едва ощутимо пробегали вверх-вниз по стволу пениса, повторяя его рельеф. Лицо самочки пылало…       Внезапно ее взгляд оторвался от созерцания паха самца и пересекся с его взглядом. В этот момент Память словно бы обожгло кипятком… Ее глаза… Никто и никогда не смотрел на него с таким хищным обожанием. Боги, да от одного этого взгляда уже можно было кончить!       Из горла с каждой секундой набирая силу поднялся вожделеющий клекот. Самец резко оттолкнулся от бортика и сел, подогнув ноги. Схватив ни о чем не подозревающую уманку, он одним движением развернув ее к себе спиной и вздернул мягкую соблазнительную попку повыше.       — Ты что задумал?! — вскрикнула Джейн, в панике хватаясь за его руки.       — Не отвлекайся, — рыкнул Память и, нагнувшись, впился жвалами в гладкие белые полушария, ниже которых, между дергающихся ног самочки, горел огнем участок алой кожи в обрамлении вымокшего меха. Он не прокусил до крови, хотя, признаться, очень хотелось. Но кровь пьянила, а он и так едва удерживал над собой контроль.       Оказавшись на весу и получив ощутимый укус, Дженни на миг испугалась, но вслед за тем ее накрыла волна непередаваемого блаженства. Мускулистый язык яутжа начал старательно вылизывать ее истосковавшуюся по прикосновениям киску, а затем дерзко и без предупреждения ворвался внутрь. Девушка ахнула и опираясь локтями на живот партнера, проворно поймала оставленный без внимания член руками и ртом, сжав его так, что хищник тотчас же вторил ей протяжным ревом.       Признаться, Джейн не особенно любила позу «шестьдесят девять», но в подобном исполнении ей довелось испытать это впервые. Впрочем, из-за несоответствия габаритов иначе бы и не получилось. И вот так висеть в воздухе, ощущая животом и бедрами хватку когтистых лап и погружаясь в чувство обманчивой беззащитности — это было ни на что не похоже… Это хотелось испытывать снова и снова…       Ополоснувшись и украдкой прополоскав из гигиенических соображений рот, Дженни, чувствуя себя совершенно обессиленной, переползла на брюхо Ворчуна и улеглась на нем, точно привязчивая кошка. Четыре оргазма с непривычки — шутка ли… Проблема заключалась в том, что Памяти все еще было мало. Причем он явно был готов занять активную позицию и сделал бы это, если б только мог. Не обращая внимания на вялое поведение партнерши, он притянул ее ближе и принялся, урча, мять и оглаживать ее тело, нежно перебирая жвалами по коже. Груди землянки то и дело исчезали в его пасти, а бессовестные лапищи лезли между ног, задевая когтями набухшие лепестки.       — Да что ж ты такой ненасытный? Вы все такие? — возмутилась, наконец, Дженни.       — Раз в год, — лаконично отозвался яутжа.       — И как ваши женщины это терпят?       — Обычно у одного самца много самок, — объяснил Память, на мгновение прерывая ухаживания, чтобы затем возобновить их с двойной энергией. — А ты, Мелочь, одна у меня, потому-то так все и сложно.       — В смысле, вы многоженцы? — привставая и отпихивая от себя наглую морду, ужаснулась девушка.       — А уманы — нет?       — Есть некоторые… Но мне этого не понять. Любой женщине хочется быть любимой и единственной. Мне так кажется…       — Ну так вот ты сейчас единственная самка, а все равно недовольна, — укоризненно заметил Одной Левой.       — Да нет, Ворчун, ты не понял, — смутилась Дженни, — я довольна, просто устала. Давай на сегодня закончим?       — Тшей, ну еще раз, ну жалко тебе? Очень нужно! — заискивающе боднув самочку лбом рыкнул Память.       Джейн изумленно поглядела на него, а после… Вдруг запрокинула голову и от души рассмеялась. Это так не вязалось с характером Ворчуна — он всегда все брал сам, а тут выпрашивал.       — Что стрекочешь, уманка? — недовольно буркнул самец.       — Ты иногда можешь быть настолько забавным, — призналась девушка, дотянувшись и почесав ему переносицу.       — Никогда за собой не замечал, — опешил Память.       — Тут нужен женский глаз…       — Не уходи от темы. Болтать-то силы у тебя есть, — намекнул самец.       — Ты вот сейчас имеешь в виду, что так и так ртом работать? — Дженни попыталась придать голосу угрожающую интонацию, но кого она обманывала? На Ворчуна сейчас невозможно было сердиться, какую бы чушь он не порол.       — И ничего не это, — почему-то ярко вспыхнув полосами пробубнил себе под жвала яутжа.       — Хорошо, попробуем еще одну вещь, — сжалилась землянка. — Только договоримся сразу: давай полегче. Если ты меня раздавишь, остаток Сезона придется самому себя развлекать.       В ответ самец отвесил мандибулы и вскинул брови. Это что, спрашивается, малявка сейчас имела в виду? Не это же самое… Нет, правда?..       Самочка поднялась и потянула его за руку, показывая, как нужно сесть. Память с изумлением подчинился и уселся, подобрав ноги под себя. Тогда Тшей несколькими движениями привела его член в боевую готовность, после чего повернулась к самцу спиной и опустилась на четвереньки. Одной Левой непонимающе вытаращился на ее приглашающе выпятившийся зад и нервно сглотнул. С огнем ведь играла самочка…       — Иди сюда, — тем временем позвала Джейн и, обернувшись, взяла клыкастого любовника за плечо, побуждая прильнуть к себе сзади. Затем, воспользовавшись некоторым замешательством хищника, девушка просунула руку между своими бедрами и поймала покачивающийся позади пенис, зажав его ногами. Прильнув к ягодицам землянки, яутжа возбужденно запыхтел. Лобок партнерши идеально попадал на нижний изгиб его органа, а головка плотно уперлась Дженни в живот. Немедленно смекнув, что следует делать дальше, Память наклонился вперед и обнял девушку одной рукой, принимаясь ласкать груди. На другую руку он оперся, чтобы не давить на партнершу своим весом.       Когда влажный и горячий огромный торс прижался к ее спине, Дженни внезапно испытала новый прилив желания, хотя еще недавно ей казалось, будто весь ее запал на сегодня исчерпан. Ворчун полностью накрыл ее собой и выгнулся мостом, заинтересованно нагнув голову, чтобы видеть, что происходит у него под брюхом. Грива густой завесой упала вперед, заслонив свет, и желтые глаза на ее фоне вспыхнули особенно ярко.       На мгновение они замерли, приспосабливаясь к новым ощущениям, затем Память протяжно заурчал и сделал пробный толчок. Его напряженное подбрюшье со звонким шлепком встретилось с попкой девушки, и скользкий от смазки член продвинулся вперед, задевая половые губы и клитор. Для Ворчуна движение по всей видимости было совсем легким, но тело Джейн все содрогнулось от приложенной силы — если бы хищник не держал ее, землянка точно улетела бы лицом вниз. Вскрикнув от неожиданности, она выставила одну руку как можно дальше вперед, упираясь в дно душевого поддона, а другой взялась за свободную часть пениса.       — Ворчун, потише…       — Стараюсь, Тшей…       После нескольких фрикций, самец приноровился двигаться так, чтобы не помять уманку и вскоре с удовольствием отметил, что такая имитация спаривания не менее эффективна, чем настоящее спаривание. Пенис проскальзывал в тесноте между бедрами Тшей и толкался в подставленную самочкой руку, приятно тяжелея в средней части, как при контакте с семяприемником, а возможность в кои-то веки проявлять нормальную мужскую активность дополнительно усиливала желание. К тому же, по вздохам и запаху уманки было легко догадаться, что она тоже испытывает удовлетворение. Видимо паховый бугор Памяти весьма удачно стимулировал ее промежность. Еще немного, и внизу живота появилось знакомое и сладостное ощущение тугого комка. Значит, оставалось несколько секунд до…       — Сильнее… Сожми… Сильнее… Ноги… — с трудом выдавил сквозь зубы самец и сорвался на рычание. Джейн немедленно исполнила его просьбу и тут же почувствовала всей спиной, как грудная клетка хищника начинает вибрировать от звука долгожданной разрядки. А через мгновение рокот уже перешел в утробный вой. Яутжа стиснул партнершу почти до хруста костей и вскинулся вместе с ней, поднимая веер брызг и задирая жвала к потолку. Его член к изумлению Дженни вздулся посередине, расширившись еще раза в полтора, и закаменел так, что руке уже невозможно стало его обхватить, а вслед за тем горячая субстанция хлынула девушке в ладонь, просочилась сквозь пальцы и густыми струйками потекла в чистую воду.       Дженни так разомлела, что не могла заставить себя пошевелиться. Ворчун тоже не двигался. Он обнял ее одной лапищей, а вторую положил под голову и, кажется, дремал. Вода давно ушла, но они так и лежали на полу в душевой. Какая разница, где лежать, если вместе так хорошо.       — Сейчас было немного иначе, — задумчиво проговорила Джейн, поглаживая чешуйчатое брюхо.       — Как — иначе? — один желтый глаз приоткрылся и хитро сфокусировался на ней.       — Ну… Он раньше так не раздувался, — не зная, какой термин применить к наблюдавшемуся явлению, попыталась объяснить землянка.       — А, это… — глаз вновь закрылся. Ворчун небрежно фыркнул. — Ты сжала с нужной силой в нужном месте. Получилось слишком натурально.       — В каком смысле?       — Во время спаривания вход в семяприемник самки сокращается, и только тогда наступает полный стояк. Ну, чтобы самка уже точно не сбросила. Знаешь, какие они своенравные?       — Не знаю, — Джейн мотнула головой и вдруг осмелилась спросить: — Ворчун, ведь у тебя же были самки? До меня?       — Давно, — яутжа, не открывая глаз, с презрением дернул жвалами. — Какое это теперь имеет значение?       — Мне просто стало интересно…       — Ты слишком любопытная, Мелочь…       — И все же, почему так произошло? Почему… — тут она запнулась, но все-таки продолжила: — Почему ты сейчас со мной, а не с ними?       — Сложно, уману не понять, — Одной Левой снова поморщился. — Если в общих чертах, то… Клан, Кодекс…       — Что? — и впрямь не поняла Джейн.       — Самки хотят воинов клана, — разъяснил Память. — Отказался от клана — отказался от размножения.       — Неужто все с такими стереотипами? — никак не желая угомонится, задала следующий вопрос землянка. — Они что, слепые? Ворчун, ты же хороший, и добытчик какой… Какая разница, что не в клане?       — Есть разница. Для яутжей. Тшей, ты, давай, голову не забивай, ладно? — он помолчал, затем почему-то добавил: — Все равно у большинства из них характер дрянной.       Его правая рука вдруг как-то странно дрогнула и крепче обняла девушку. Некоторое время они молчали…       — Тшей?       — Да? — она уже начала засыпать, прижавшись к груди своего хищника, но раздавшееся над ухом шипение заставило встрепенуться.       — Я не сказал тебе тогда… Хотел, но забыл…       — Что?       — Ты красивая. Правда.