Сердцу не прикажешь

      Одной Левой пребывал в смятении. Он чувствовал, что ситуация выходит из-под контроля, но не мог понять причин. Уманка что-то делала с ним… И из-за этого он вел себя странно. Вернее, вел себя, как и положено самцу в брачный период — в том-то как раз и заключалась вся странность! По всей логике Мелочь не должна была вызывать в нем влечения, так как принадлежала к иному виду и выглядела, вела себя, а главное, пахла, совершенно не так, как самки яутжей. Но тем не менее с ней хотелось спариваться. Настолько, что у Памяти даже вставал… Вообще что-то неслыханное. Ну раз, ну два — ладно, иногда организм во время гона проделывает такие штуки рефлекторно. Но чтобы регулярно!       И вместе с тем, Память испытывал по отношению к мягкотелой совершенно иные ощущения, чем к самкам своего вида. Он ведь еще хорошо помнил, как это бывает. Когда во время гона рядом оказывается особь противоположного пола, тебя тянет к ней, как магнитом, неважно, знакомы вы или нет, молодая она или старая, симпатичная или страшная… Просто впадаешь в какой-то транс и готов идти за ней куда угодно, делать что угодно, лишь бы позволила совокупиться. Феромоны, мать их… Но стоит маску надеть и подышать через мощные фильтры, как все наваждение вмиг рассеивается. И уже инстинкт самосохранения включается, дабы не увязаться за очередной извращенкой-садисткой. А с Тшей нет, с Тшей все по-другому происходило. С ней просто почему-то не хотелось расставаться. Когда она была рядом, вот так, совсем близко, внутри головы как будто загорался индикатор «удовольствие», и между ног начиналась нелогичная активность. А когда удовольствие действительно наступало и становилось совместным, Одной Левой испытывал некий непостижимый сложносоставной кайф. Не просто разрядка, а как бы… Двойная разрядка, что ли?.. Когда чувствуешь за себя и за партнершу. И тебе не просто хорошо, а еще и хорошо, потому что ей хорошо. Как от доброго глотка браги: становится приятно телу и тепло на душе. Хотя уманы, вроде бы, алкоголь не выделяли… И если воздействие алкоголя было известно и понятно, то воздействие Мелочи самец объяснить не мог. Понимал он лишь одно: происходящее даже близко не подчинялось инстинктам и вариантом мастурбации тоже определенно не являлось. Наверное, для подобного даже не существовало какого-то специального названия. Пожалуй, наиболее близким понятием был симбиоз. И с этой позиции… С этой позиции все уже было более-менее логично. В конце концов, с бактериями, обитающими у тебя в кишках, связь тоже, можно сказать, довольно интимная. Только вот они не просят покупать им новые платья, а еще их не тянет с бухты-барахты среди ночи поговорить. И ты не переживаешь, если им вдруг плохо. Ты даже не узнаешь, если им станет плохо…       На том моменте, когда ему представилось, что бактерии вдруг обретают разум и голос, начиная качать права и требовать общения, Память поспешно свернул размышления, переключившись на тренировку. Что-то он не припоминал, когда у него в последний раз настолько разыгрывалось воображение. Грешным делом закралась мысль, а не выделяет ли самка умана реально какие-то наркотические соединения? Впрочем, скорость реакции и точность движений, продемонстрированные в зале, Одной Левой в этом плане успокоили — от наркоты вся концентрация летит к чертям, уж это вся Дурная Кровь знает.       Зажмурившись и взрыкивая от наслаждения, Память совершил последний толчок и, тяжело дыша, замер. Остатки семени медленно стекали на живот его маленькой партнерши, и та слегка ерзала, тихо постанывая. Самец ощущал ее движения под собой… Такие слабые… Не движения — колебания, будто находишься в воде и чувствуешь биение волн. Их бесполезно пытаться удержать, они пройдут сквозь пальцы… Память, тщательно контролируя силу, немного сжал мягкие бедра самочки, на которых все еще лежали его руки. Тшей отозвалась новым стоном и схватилась за его запястья. На языке ее тела это означало «мне нравится, продолжай», так что самец позволил себе сомкнуть когти сильнее. В меру, конечно. Еще раз повредить Мелочь он не хотел.       Подождав еще несколько секунд, Одной Левой открыл глаза и опустил голову. Тшей смотрела на него. Опять этим своим взглядом… Память вечно не мог подобрать слов, чтобы описать его. Самки яутжей так никогда на него не смотрели. Впрочем сравнивать Мелочь с самками яутжей вообще было бесполезно. С ней все было совершенно по-другому. Даже это… Вроде бы, это был и секс… А вроде бы и нет. Но точно не хуже. Возможно, в самце и говорила сейчас неопытность — в конце концов, можно было без труда пересчитать по пальцам, сколько раз он вообще в жизни спаривался. Но тем не менее… От других охотников, а затем и от бандитов, Память не раз слышал, что это нормально, когда самка агрессивна, только Одной Левой не считал, что должен терпеть бабский произвол лишь потому, что все его терпят. Вот уманка — она даже не пыталась унижать, истязать, калечить… Нет, понятно, что она при всем желании не смогла бы причинить Памяти хоть какой-то значимый ущерб, но в ее поведении даже замашек не прослеживалось. И со своим прежним самцом она тоже так себя не вела.       От мысли о том мягкотелом Одной Левой рефлекторно оскалился, но тут же себя одернул. Еще не хватало свою Мелочь к какому-то уману ревновать. Тшей сознательно сделала свой выбор, и пусть они по-прежнему принадлежали к разным видам, ни один закон вселенной не мог запретить им быть вместе. Пусть не парой, но вместе.       — Ворчун? — тоненькая ручка дотянулась до лица Памяти и погладила по ротовой перепонке. Самец мотнул головой и уткнулся в ладошку носовой складкой, поймав уманкину конечность жвалами. Почему-то Тшей это нравилось. Просто до восторженного писка. Одной Левой вообще был готов поклясться, что она в восторге от его жвал, несмотря на то, что строение ротового аппарата мягкотелых принципиально отличалось.       Дождавшись традиционного самочьего смешка, Память удовлетворенно заурчал, выпустил озорную конечность и улегся рядом с Мелочью, которая тут же повернулась на бок, обняла его за шею и закинула на него одну ногу, как бы говоря, что готова продолжить после некоторой передышки. Ну а, собственно, какая у нее была альтернатива? Трех раз Памяти всегда было мало, чтобы успокоиться.       Тшей тоже издала некое подобие мурчания и, прильнув к груди самца, коснулась губами его диастемы*.       — Ворчун? Так что ты думаешь? Насчет попробовать?       И в этот момент его точно огрели по голове чем-то тяжелым. А еще он сильно пожалел, что оставил ретрансляторы включенными. Надо же… Не отступилась… Он-то думал…       — Что ты имеешь в виду? — самец предпринял последнюю жалкую попытку избежать неминуемого, притворившись, будто не понял смысла ее слов, но вышло не очень. Ясно же было, что понял…       Эх, Мелочь, Мелочь… В каком-то смысле ей очень повезло, что Память не реагировал на нее, как на самку своего вида. Включись у него природные механизмы, и он не замедлил бы применить стандартную для яутжа тактику спаривания, рассчитанную на преодоление сопротивления более крупной и строптивой партнерши. Все это происходило на автомате и регулировалось феромонами. Как только самка выказывала готовность принять самца, его основной задачей было как можно более ловко покрыть ее, постаравшись при этом не пострадать самому. Инстинкт диктовал, что овладевая партнершей, ее надо крепко держать за загривок челюстями. Но крепко для яутжа — гибель для умана, Память это прекрасно понимал… Боги, как он на самом деле перепугался, когда в тот раз, потеряв контроль, случайно прокусил Мелочи шею… А ведь могло быть и еще хуже. И вот теперь…       Тшей хотела спариваться. По-настоящему. И если Память еще несколько недель назад был абсолютно уверен, что это неосуществимо, то теперь притворяться перед самочкой и самим собой становилось бесполезно, приходилось признать: все могло получиться. Но вот с каким исходом? И как будто Тшей сама не представляла, насколько это опасно… Как будто, задери Жесткач, она его члена по восемь раз на дню не щупала! Нет, задавшись целью, Одной Левой мог держать себя в руках, тем более, что сейчас он получал разрядку регулярно. Да и сама Тшей, осознавая риск, выдвинула свое предложение только после того, как он трижды кончил, а значит в любом случае должен был поумерить свой пыл… Но… Черт возьми… Ну должна же она была понимать, что когда что-то большое начинают запихивать во что-то маленькое, последнее имеет свойство рваться!!! Даже если хорошо тянется. Рано или поздно наступает предел. Уж Память-то это хорошо знал — по молодости много шкур перепортил, пытаясь растянуть и выделать… Никак не давалось ему одно время…       — Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду, — улыбнулась Джейн. Надо же, Ворчун, судя по всему, после ее слов немало струхнул. Это было забавно. А говорят еще, что хищники ничего не боятся.       — Самка не понимает, о чем говорит, — тревожно задергав носовой складкой, после длительного молчания, все-таки изрек яутжа и тут же попытался встать, но девушка крепче обхватила его скользкую шею и попросту повисла на ней, вынудив занять прежнее положение.       — Самка понимает, — доверительно заглядывая в желтые глаза, слегка поддразнила Джейн.       — Нельзя. Большой риск. Самка ууман меньше самки яутжа. Возможны травмы.       — Успокойся, глупый, — тут Дженни уже не смогла сдержать смеха. — У людей мужчина может быть намного больше женщины, и это нормально. Не настолько больше как ты, конечно, но всегда есть способы. Есть удобные позы, кроме того, ты ведь можешь входить не полностью.       — Не приспособлен, — попробовал отвертеться клыкастый.       — Да брось! Ты, что же, не способен чувствовать, что дальше уже некуда?       Ворчун открыл было рот, но, видимо, так и не придумал, что возразить, поэтому поджал жвала и внезапно нырнул мордой вниз, без особого успеха спрятавшись у девушки между грудей. Такое впечатление, эту манеру он подглядел у самой Джейн, когда та первое время смущалась происходящим. Вот же артист…       — Память? — ласково поворошив гриву, проговорила землянка куда-то в гущу горячих отростков. — Не уходи от ответа. Я хочу знать, что ты думаешь.       — Уже сказал, — буркнул хищник.       — А я уже все объяснила. Мне важнее знать, хочешь ли ты. Так… Хочешь?       Ответом стало долгое, напряженное молчание.       — Ну? — не выдержала Джейн и, упершись в плечи партнера, сдвинулась назад, чтобы восстановить зрительный контакт. Ворчун рассеянно сморгнул, сфокусировавшись на оказавшемся слишком близко лице девушки.       — Ну? — повторила она и снова легонько чмокнула клыкастого в десну.       — Тшей… Хочу. Но не надо, — уже совсем беспомощно прострекотал яутжа.       — Значит, попробуем, — непреклонно подытожила Джейн, сдвигаясь еще дальше и начиная шарить где-то внизу рукой. И только на всякий случай спросила: — Я ведь точно от тебя не забеременею?..       Признаться, это было не то, что она ожидала. Если уж совсем честно, Джейн даже осталась разочарована. Во-первых, само проникновение. Дженни всегда нравился момент слегка затрудненного входа члена во влагалище и, зная габариты Памяти, она не без опасений предвкушала достаточно ощутимый процесс… Но все случилось совершенно иначе.       Достаточно быстро возбудившись от ее прикосновений, Ворчун выставил головку пениса и перехватил инициативу, уложив партнершу под себя. Утробно урча, он навалился сверху и разместился между широко разведенными бедрами девушки, опираясь на локти. Джейн положила руки ему на плечи и ободряюще улыбнулась, хотя внутри у нее в этот миг все сжалось. Как говорится, и хочется, и колется…       — Тш-ш?.. — все еще с оттенком сомнения, спросил хищник, прерывая урчание.       — Давай же, — шепнула Дженни.       — Уа-ах, — внезапно выдохнул нечто недоступное для переводчика яутжа, а в следующий момент девушка почувствовала, как к ее промежности прижимается небольшая влажная выпуклость. Первой странностью стало то, что Память даже не подумал помогать себе руками — вместо этого, чтобы нащупать вход, он принялся двигать всей задней частью корпуса. Наконец, определившись с целью, он прижался плотнее и скованно замер с выгнутой спиной. «И что дальше?» — едва не вырвалось у Джейн после нескольких минут ожидания. Однако агрегат хищника вдруг самопроизвольно шевельнулся и начал, подрагивая, выдвигаться, постепенно проскальзывая внутрь — равномерно, будто какой-то телескопический механизм. Ощущения при этом оказались, мягко говоря, совсем не фееричными: несмотря на приобретенную упругость, пенис в целом оставался слишком расслабленным, так что его размеры почти не угадывались… Дженни даже на миг показалось, что в нее заползает какой-то бесформенный слизняк.       Оказавшись внутри партнерши, яутжа вновь застыл, тревожно вглядываясь в ее лицо. И той ничего иного не оставалось, кроме как тоже в растерянности на него уставиться. С минуту они так и пялились друг на друга, будто впервые. Что-то совсем получился не тот интим, на какой землянка надеялась… Но как было сказать об этом? И стоило ли говорить?       Внезапно Ворчун решился. Непонятно, что именно послужило сигналом к действию, но он вдруг снова заурчал и плавно двинул бедрами. «Слизняк» чуть окреп, но по-прежнему едва ощущался. Ворчун же вновь остановился и умолк, продолжая смотреть на Джейн, причем зрачки размером с цент выдавали уже не волнение, а состояние близкое к шоку.       — Все в порядке, правда, — попыталась подбодрить его девушка. В ответ послышались редкое, нервное пощелкивание. И больше ничего… Хоть не переворачивай и не делай все сама…       Следующая заминка затянулась настолько, что член горе-любовника перестал пульсировать и вознамерился уползти обратно. Дженни пришлось изловчиться и перехватить его рукой. На это Память тихо рыкнул, будто бы опомнившись, и совершил еще один глубокий, но очень медленный толчок. Девушка сразу же подалась навстречу, одновременно массируя все еще слишком мягкий орган.       — Продолжай, все хорошо… — господи, вот таких постельных разговоров у нее точно еще не было…       Третий толчок уже стал более решительным, и Джейн, наконец почувствовав сопротивление восстающей плоти, сильнее сжала пальцы. С четвертым подбрюшье яутжа плотно прижалось к животу землянки, так что девушке пришлось поспешно вытащить руку. Ворчун издал клокочущий звук и перенес свой вес на один локоть, а свободную лапищу подсунул партнерше под поясницу, ограничивая подвижность девушки. Дженни, тем не менее, еще раз толкнулась сама, не сдвинув при этом каменный торс инопланетянина ни на миллиметр. Тогда Память издал уже знакомую ей трель и опустил башку, чтобы захватить шею партнерши жвалами. И в этот же момент Дженни почувствовала, как изнутри начинает нарастать давление. А после еще нескольких фрикций оно достигло такой силы, что стало уже откровенно некомфортно.       — Ворчун, Ворчун, все, достаточно, задний ход! — упираясь руками в чешуйчатое брюхо, забеспокоилась Джейн. Послушавшись, хищник ослабил хватку, и затвердевший стержень, приобретший к тому моменту достаточно выраженную ребристую текстуру, наполовину вышел из лона земляки. Но тут же вновь ринулся в обратном направлении.       — Стоп, стоп, полегче! — Дженни вновь была вынуждена схватиться за член партнера, сдерживая пробудившийся энтузиазм яутжа. — Ты не чувствуешь? Все, дальше некуда.       — Мягкая… Непонятно, — виновато прогудел Память, прекращая слюнявить девушке шею.       — Просто будь первое время поаккуратнее, не напирай так сильно.       — Так? — теперь он двинулся еле-еле.       — Нет, ну так уж совсем слабо, попробуй…       Договорить Джейн не успела. Хищник резко проник глубже и вдруг задрожал всем телом, сгреб партнершу в охапку и с надрывным воем рухнул ничком, практически раздавив собой бедную девушку.       — Ты совсем дебил?! — захрипела Дженни, но ее голос потонул в рыкающих стонах клыкастого, которого без предупреждения накрыл экстаз. Его пенис резко вздулся, до боли растянув нежную стенку женского влагалища, и густая обжигающе-горячая волна ударила в шейку матки. Вслед за тем давление слегка отпустило, но тут же последовал новый, еще более мощный рывок, и Джейн ощутила, как вторая порция спермы начала вытеснять предыдущую.       С этого момента Память окончательно перестал реагировать на возражения партнерши. Он зажал ее так, что она едва могла дышать, впился зубищами в плечо и неподвижно застыл в напряженной позе, а его диковинный отросток как будто зажил собственной жизнью, приступив к методичной перекачке спермы.       Это издевательство длилось долго, намного дольше, чем любое из предыдущих суррогатных соитий. И, пожалуй, даже самая ненормальная извращенка не смогла бы испытать удовольствия от подобного секса. Под конец Джейн настолько обессилела, что ее сознание начало куда-то неумолимо уплывать. Тело привыкло, и боль давно ушла, однако спина и ноги затекли до невозможности, сплющенная грудь ныла, а воздуха катастрофически не хватало…       — Тш-ш? Тш-ше-еу… — острожное прикосновение когтистой руки к щеке заставило открыть глаза. Да неужели все кончилось? Просто не верилось.       — Ворчун… Ну я же просила полегче, — с трудом занимая сидячее положение, простонала Дженни.       — Не двигался, до крови не кусал — Небольшая, что не так? — расстроенно прощелкал яутжа.       — Что не так, что не так… — передразнила девушка. — Раздавил ты свою Малышку, конь…       К счастью, у Джейн хватило ума не обижаться слишком долго, иначе бы у клыкастого точно случился взрыв мозга. Остаток дня он хвостом ходил за охающей и держащейся за поясницу землянкой, топорщил жвала, пыхтел и молчал. К вечеру Дженни окончательно отошла от потрясения и все-таки приласкала несчастного, по старинке сделав ему массаж интимных частей, но себя трогать больше не разрешив.       — Самка недовольна? — напрямую спросил яутжа, когда девушка, ополоснувшись, прикорнула рядом.       — Не то чтобы… — внезапно смутилась Джейн. — Я просто немного другого ожидала. Ты очень большой и тяжелый. И я привыкла, что мужчина хоть немного двигается.       — Предупреждал, — напомнил Ворчун.       — Но я же думала, что ты будешь осторожен, раз так говоришь!       — Был осторожен. Не прокусил, не толкался сильно, — счел своим долгом еще раз напомнить хищник.       — Ладно… Тут ты прав… — вздохнула девушка и в знак полного примирения поворошила его гриву. — Ты скажи, тебе-то самому понравилось?       — Мягко… Тесно… Не так, как у самок яутжа… — уклончиво отозвался Ворчун, как будто бы с опаской прижимая Дженни лапищей.       — Так да или нет?       — Тшей не понравилось. Запах не лжет.       — Да или нет?       — Не стану причинять вред. Ууман хрупкие.       — Не увиливай.       — Да.       Землянка невесело усмехнулась, затем помолчала, еще раз прикидывая все «за» и «против», после чего сообщила:       — Тогда я предлагаю попробовать еще раз. Только дай мне пару дней, а то ты мне синяков наставил и там внизу все растянул…       Ворчун повернул голову и уставился на нее с нескрываемым изумлением.       — Смысл непонятен, — признался он. — Зачем делать то, что не нравится?       — Ой, какой большой и глупый хищ! — на лице землянки внезапно отобразилось умиление, и рука сама потянулась потрепать клыкастого за ротовую перепонку. — А где ты видел, чтобы все было так прямо сразу идеально? У людей партнеры могут и полгода друг к другу привыкать, а мы с тобой вообще разных видов.       — Через полгода Сезон уже закончится, — осторожно предупредил Память.       — Зато мы будем готовы к следующему, — воодушевляюще ответила Джейн. После этой фразы наступило неловкое молчание. И судя по озадаченному виду яутжа, складывалось впечатление, что он пока таких далеко идущих планов еще не строил.       Пара дней ей также требовалось и на то, чтобы оценить свое состояние. Кто знает, как организм мог отреагировать на инопланетную сперму… Но никаких настораживающих симптомов не проявилось, так что эксперименты можно было продолжать. Сложно сказать, почему девушка решила настоять на своем, когда Ворчун вроде бы был абсолютно прав. По правде, она даже не очень-то верила, что они смогут друг к другу приспособится. Но стремление вылепить отношения из происходящего недоразумения все больше завладевало Джейн Тернер, и сопротивляться не доставало сил. Кроме того, она сама сделала этот шаг, решительно отвергнув все сомнения партнера, и признавать свое поражение теперь не позволяла гордость. И еще Ворчуна было жалко…       Как следует поразмыслив, Дженни наконец поняла, в чем была ее ошибка. Во-первых, она застала клыкастого врасплох. Нужно было заранее договориться, подготовить его и себя, а не так… Хотя первоначально не дать ему шансов для отступления показалось хорошей идеей. Только вот ослепленная предыдущими успехами землянка забылась, не учла, кто перед ней, и опять принялась «играть с тигром». И тут уже Память молодец, что не сильно заигрался. Во-вторых, глупо было требовать от яутжа поведения, о котором он и слыхом не слыхивал. Сама придумала — сама и воплощай. Целоваться-то он, хоть и по-своему, но научился же. Так же и здесь начинать надо было… Это как с девственником: поначалу хоть плачь, но потом он будет таким, каким нужно именно тебе. Сама Джейн, если честно, не проверяла, но одна старшая подруга так говорила. Да и Память, хоть не был «классическим девственником», пока что это утверждение полностью подтверждал.       — Ты помнишь? — спросила Джейн, перемещаясь к загривку Ворчуна и внимательно заглядывая клыкастому через плечо. — Сегодня.       Хищник в тот момент безмятежно дремал после утренних «процедур», распластавшись на брюхе в теплой воде, дополнительно расслабленный почесыванием спины. Но напоминание заставило его немедленно встрепенуться.       — Тш-ш-ш, крч ахф? — сегодня они не прихватили переводчики.       — Да, уверена, — подтвердила землянка, не переставая массировать жесткую шею.       — Офас-с-сно, хлу-уфая самха, — фыркнул яутжа.       — Хрувт, — настояла Дженни.       — Хру-уфит, — то ли согласился, то ли поправил неумело произнесенное «я хочу» Память. В оригинале это должно было звучать более мягко и с чем-то средним между «т» и «ч» на конце.       Итак, сейчас главное было не дать ему слишком долгой передышки. А еще должным образом подготовить себя. В смысле, морально.       — Ты пойдешь сейчас тренироваться? — вкрадчиво поинтересовалась Джейн после душа. — Можно с тобой?       Хищник прищурился на нее с некоторым подозрением, но, чуть помедлив, согласно уркнул, отвечая положительно сразу на оба вопроса. Девушка состроила самое невинное выражение, на какое только была способна, и подняла вверх руки. Ворчун вздохнул и, наклонившись, подхватил ее одной лапищей, позволяя обнять себя за шею.       Дошагав до зала, он опустил Джейн на пол и ткнул когтем в какой-то ящик, указывая безопасное место, а сам направился к стойке с оружием, откуда извлек нечто вроде зазубренного топора. Вернувшись, яутжа вручил его землянке вместе с полировочной губкой, как бы намекая, что пора немного разнообразить свою деятельность. Тогда Дженни послушно взялась за чистку вверенного ей оружия, хищник же отправился бегать. Набегавшись и взмокнув, он взялся за упражнения, как будто не обращая внимания на то, что землянка давно уже забыла о порученном ей занятии и пожирает его глазами, а затем перешел к отработке боевых приемов. Вида-то он не подавал, но было заметно, что выкладывается как никогда старательно. Джейн даже заподозрила, что клыкастый специально перед ней красовался, демонстрируя такие ракурсы, что у единственной зрительницы невольно учащалось сердцебиение и начинало сосать под ложечкой. Впрочем, она совершенно не была против: сейчас это была их общая игра.       Несколько раз Память устраивал короткие перерывы, но вот наконец вернул копье на держатели и встал посреди зала, как будто намереваясь отдышаться. И Джейн, словно бы уловив безмолвный сигнал, отложила недочищенный топор и, поднявшись с ящика, направилась к воину.       — Фр? Фр-фр-р-р? — еще один звук, который девушка смогла более-менее освоить. Зов или приглашение, вроде того.       Ворчун подождал, когда она приблизится, и склонив голову, заворковал в ответ. Это землянка уже перевести не смогла, но, наверное, буквальное значение сейчас не представляло особой важности. Дженни уверенно взяла Память за лапищу и слегка потянула к выходу. Хищник, поддавшись последнему мимолетному сомнению, пошевелил жвалами и все-таки двинулся за ней.       В молчании они сперва проследовали в отсек гигиены и, раздевшись, некоторое время стояли под теплым душем, лаская друг друга. Чтобы не отличаться по росту, Память опустился перед Джейн на корточки и оглаживал ее тело, прижимая к себе и нежно перебирая жвалами по коже, а девушка пропускала между пальцами отростки его гривы и прикасалась губами к высокому ороговевшему лбу. Тонкие руки то и дело спускались на массивную грудь яутжа, стирая остатки испарины, а ноги с каждой минутой слабели все больше…       Вот поток воды иссяк, и последние капли зазвенели, падая в наполненный поддон. В наступившей тишине раздался сладостный вздох — это Память подхватил и высоко, точно чашу с драгоценным напитком, поднял свою миниатюрную партнершу, поместив одну ладонь под ее спину и шею, а другую под поясницу. И как к чаше любовник с жадностью приник к раскрывшемуся лону, вбирая выступивший солоноватый нектар и дразня тонкие лепестки языком. Джейн выгнулась от наслаждения, и ее стопы оказались на колючих плечах партнера, а руки скрестились за спиной и до побелевших ногтей впились в локоть хищника.       — Ты это сам придумал? Я… Кажется… Такому не учила… — нашла в себе силы выговорить девушка.       Последовавшее вместо ответа раскатистое рычание как будто бы пронзило насквозь, пробежав от пальцев ног до затылка. Концы верхних жвал, едва касаясь, соскользнули по животу и, точно пинцетом, зажали набухший клитор, тогда как раздвоенный язык погрузился глубоко во влагалище и принялся с нажимом исследовать стенки. Это невозможно было долго терпеть…       — Ворчун, все, пора, — задыхаясь в предчувствии подступающего оргазма, почти выкрикнула Джейн и, оттолкнувшись от удерживающих ее рук, приподнялась. Партнер среагировал мгновенно. Разжав челюсти, он ухватил девушку за талию и с громким плеском опрокинулся назад. Дженни не успела опомниться, как оказалась сидящей на его брюхе. Какой же все-таки умница, даже ничего подсказывать не пришлось!       Привстав, Джейн сместилась вдоль его торса ниже и, обхватив показавшуюся снаружи головку пениса, медленно ввела ее в себя. Теперь задохнулся уже Память. Опираясь на руки, он сел и потянулся к девушке жвалами, а она, в свою очередь, устремилась к нему. Мгновение, и они замкнулись в единый зелено-буро-телесный круг, исчерченный бликами от колышущейся водной глади.       Не прерывая поцелуя, Дженни обхватила ладонями лицо партнера и начала плавно двигаться, ощущая в себе проникающий все дальше и крепнущий с каждой секундой стебель. Он быстро достиг предела и продолжил расти, растягивая давно заждавшееся вторжения вместилище. Землянка ахнула и ускорила темп, все сильнее насаживаясь на ребристый орган. Оторвавшись наконец от клыкастой пасти, девушка перехватила обезумевший взгляд яутжа и вдруг осознала, что Память весь дрожит, причем давно.       — Дай руку, — хватая его за правое предплечье, шепнула Джейн и быстро поместила поддавшуюся конечность позади себя, где тяжело пульсировало незадействованное основание члена. — Прижми.       Хищник послушался, другой же рукой вновь начал ласкать партнершу. Окончательно приняв сидячее положение, он согнул ноги, ограничив вокруг девушки пространство, и ненавязчиво привлек ее к своей груди. Землянка двинула бедрами еще несколько раз и вдруг пронзительно вскрикнула, уткнувшись в пахучие складки на шее Памяти. Сперма яутжа выплеснулось так резко, как будто Дженни изнутри прошил электрический разряд. В тот же миг лапищи партнера сомкнулись на ее спине, и хищник оглушительно взревел, на последних остатках самообладания пытаясь не раздавить любовницу, чье лоно сейчас так яростно сжимало его мужское естество. Тогда Джейн безропотно распласталась на разгоряченном торсе Ворчуна, и замерла под его трясущимися в напряжении руками, чтобы, закусив от острого наслаждения губу, принять остальное его семя.       — Ворчун? — говорить она смогла далеко не сразу. Даже глаза не сразу смогла открыть. Поднять голову вообще оказалось едва по силам.       — Урр? — взгляд желтых глаз, встреченные ею, был спокойным, но слегка обалдевшим.       — Мне понравилось.       В ответ раздалась череда щелчков. Хищник задышал чаще.       — Нет, не переживай, все хорошо, ты не сделал больно.       — Тш-ш-шеу, яр-р-р ахш фэа…       Джейн через силу улыбнулась. Почему-то ныли все мышцы, даже лицевые.       — Я не знаю, что это означает.       Память прищурился и загадочно застрекотал.       — Да ну тебя… — Джейн снова уронила голову ему на грудь. Потом немного помолчала и добавила: — И все-таки секс без переводчика лучше. Чувственнее.

___________________________________

*Диастема — кто не знал или забыл — это промежуток между зубами. Ну нету у него какого-то народного названия, только научное… У Памяти, как у классического хища, на верхней челюсти два зуба, а между ними голая десна. Не знаю, почему у хищей из АВП там прут зубья… Хотя, возможно, это какой-то атавизм или мутация. У людей ведь тоже, случается, зубы в неположенных местах растут… Да и зубы мудрости есть не у всех…