Сердцу не прикажешь

      Звезды… Джейн, кажется, могла любоваться ими бесконечно! Когда-то еще в детстве, темными летними ночами она подолгу вглядывалась в усыпанное мерцающей алмазной крошкой небо, и лишь когда становилось совсем холодно и поздно, а няня звала в пятидесятый раз, с неохотой возвращалась домой. Звезды пленили Дженни всю жизнь. Превратившись из восторженной девочки в романтичную девушку, она любовалась на них через окно, отложив учебники и выключив свет. «Как же я хочу туда», — иногда шептала она и запрокидывала голову так, чтобы не видеть больше ничего, кроме звезд. Через несколько минут ей начинало казаться, будто зовущая бездна приблизилась настолько, что вот-вот подхватит и закружит, поднимая высоко-высоко в прекрасное царство вечных огней.       Джейн росла, становилась старше, и постепенно к ней пришло новое желание — разделить звезды с кем-то. Сидеть под ними, обнявшись, завернувшись в один плед, чувствуя друг друга и понимая друг друга без слов. И это желание удалось воплотить достаточно скоро, вот только произошло все не так, как в мечтах. Парни уже через десять минут либо волокли в постель (что тоже, конечно, было неплохо, но все-таки портило впечатление от момента), либо с преувеличенной заботой говорили: «Ну хватит уже, простудишься». Но просто быть рядом и вместе смотреть вверх никто не хотел.       Однако теперь все изменилось, и глупые девичьи мечтания вот уже полгода исполнялись самым неожиданным образом. Причем исполнялись в буквальном смысле. Звезды были везде — насколько хватало глаза. И Дженни была среди них. Она могла смотреть на них сколько угодно и смотреть не одна. Пусть даже инопланетный партнер делал это не ради любования, а из-за необходимости контролировать курс. Самое главное, что они при этом сидели вместе и глядели в одну сторону — часами. И все это время Яутжа ревностно обнимал Джейн сильной и надежной лапищей, а вместо пледа укрывал своей гривой, под которой было столь же тепло и безопасно. Он не говорил «хватит уже» и не звал домой, ведь тут и так был их дом. И еще не тащил в постель, пока землянка сама не изъявит желание.       …Дженни в очередной раз оторвалась от завораживающего зрелища и, приникнув к плечу своего покровителя, ласково о него потерлась, затем обвила руками мощную шею, приподнялась и нежно прикоснулась губами к ротовой перепонке. Сосредоточенный взгляд яутжа на тот момент был обращен к приборной панели, но движение человеческой партнерши тотчас же переключило внимание хищника на землянку. Память зарокотал вполголоса и повернул к девушке голову, чтобы по-своему ответить на поцелуй. Грозные жвала зашевелились и самыми кончиками прошлись по щекам и подбородку Джейн. Все равно что ласки ножом или опасной бритвой — как в кино… Можно ли было когда-нибудь к этому привыкнуть? Вряд ли… Только Дженни и не хотелось привыкать. Острота, сравнимая с первым поцелуем — до дрожи, до шума в голове. С каждым новым любовником она проходила на второй, третий, четвертый раз… И поцелуи становились чем-то будничным, само собой разумеющимся. Но с яутжа было не так. Каким-то непостижимым образом этот ежедневный и многократный ритуал волновал с прежней силой и через месяц, и через два. Возможно причина крылась в том, что несмотря на глубокую привязанность внутри странной межвидовой пары, подсознание упрямо продолжало сигнализировать об опасности, которую могут нести жуткие клыки инопланетянина.       — Ворчун… — землянка улыбнулась и непроизвольно дернула головой от щекотки, вызываемой челюстями партнера.       — Тшшш, — умиротворенно прошипел хищник, поджимая жвала и заискивающе бодая Дженни лбом.       Девушка тихо засмеялась и, зажмурив глаза, подставила лицо этим незамысловатым полуживотным ласкам. Хищник замурчал громче и перебрался жвалами в волосы землянки, фыркая в них и покрепче прижимая партнершу к себе.       Джейн ойкнула, на ощупь выпутала расшалившиеся жвала из взлохмаченных прядей и, счастливо вздохнув, возвратилась к созерцанию звезд за бортом «Черта». Ворчун защелкал над ухом и принялся легонько покусывать шею девушки. Дженни вновь улыбнулась. Вот бы этот момент длился вечно…       Мелочь в последнее время такая ласковая стала — просто сил нет. Как ни возьмешь ее, лапками обнимает, мордочкой тычется, попискивает… И вот как от такой куда-то уйдешь? Только все равно пора было себя брать в руки. Теперь, когда гон остался позади, следовало возвращаться к промыслу. Мгла вон уже бодрячком был, сволочь проклятущая. Может, все-таки сдох он уже наконец?       Решив проблемы с мнимой беременностью уманки (и как он вообще на это повелся?), Одной Левой вновь взял курс на «Черную луну». Эта древняя станция, неоднократно менявшая владельцев, уже боги знают сколько болталась на орбите пришедшей в упадок планеты-колонии. Во времена молодости Памяти за ее деградирующую поверхность еще цеплялось несколько народов, но затем экологическая ситуация ухудшилась настолько, что все, кто был способен, перебрались на искусственный спутник, останки прочих чуть позже без следа занесли пески.       На «Черной луне» можно было подзаработать сразу несколькими способами: традиционно взять заказы, поучаствовать в боях и продать дериваты, коих в подсобке уже накопилось прилично. Перед Сезоном Память успел выделать несколько «сувениров», которые могли уйти за хорошую цену, но продать их на «Жопе мира» так и не успел. Наверное, даже к лучшему — рауты торгуют за бесценок, а скупают еще дешевле, как ни запугивай. На «Луне» же настоящих ценителей было гораздо больше. Да что там, здесь даже «Зверюгу» имелся шанс без сильного убытка для себя спихнуть. Были на станции также и многочисленные игорные заведения, но подобного способа получения дохода Одной Левой старался избегать. Самец никогда не мог назвать себя везучим. По крайней мере настолько, чтобы рисковать ради этого деньгами и имуществом. Настольные игры с Мелочью, кстати, подтверждали — везло в основном именно уманке. Нет уж, лучше было полностью полагаться на свои силы и способности, чем на случай.       На весь путь до станции потребовалось пять с половиной суток. За это время Память постарался выполнить все необходимые приготовления. Первое: собственная физическая форма. Чтобы ею всерьез заняться, ни на что не отвлекаясь, Тшей пришлось снова начать выгонять из тренировочного зала. Вернее, не совсем выгонять, а заставлять держаться подальше обманным путем. Все еще достаточно напуганная появлением Арбитра, она без возражений согласилась выполнять «ответственную функцию часового» — мнимого, разумеется. Сославшись на неточность и несвоевременность оповещений системы, наемник легко убедил самочку в том, что в его отсутствие ей очень важно находиться в отсеке управления и следить за приборами.       Второе, о чем следовало подумать, — это вооружение. Пока Мелочь от волнения грызла свои маленькие коготки в кресле пилота, Одной Левой также успевал перебирать и подготавливать боеприпасы. До появления уманки он такую ревизию проводил регулярно, а сейчас совсем забросил… Нет, понятно, Сезон и все такое… Но проблема заключалась в том, что странное влияние самочки продолжалось и после брачного периода: думать о чем-то, кроме Тшей и ее благополучия, попросту не хотелось. Что-то неслыханное… И ненормальное.       Из этой ненормальной ситуации как раз и проистекала третья вещь, о которой предстояло подумать перед началом промысла: моральная подготовка самой уманки. Еще полгода назад Память свернул бы башку всякому, кто осмелился как-то повлиять на его род деятельности. Одной Левой даже с заказчиками не особо церемонился, всегда выставляя свои жесткие условия и добавляя стоимость за выполнение каждого из их условий. Одной Левой мог это себе позволить, учитывая качество и уровень сложности своей работы. Но сейчас наемник впервые переживал, что окажется в дополнительных рамках. Тшей пыталась устанавливать их и раньше, но весьма робко, всякий раз получая от Памяти хоть и пустую, но все же до поры эффективную угрозу. Теперь же все изменилось. Уманка осмелела, а Одной Левой непозволительно размяк. Не в том смысле, что ему убивать расхотелось — боги упасите, это ж был его верный кусок концентрата! Но сказать Мелочи: «Помнишь, я киллер? Так вот, мне нужно браться за работу» никак не хватало духа. Потому что самочка принялась бы осуждать. Само по себе это было нестрашно — страшили последствия. Позволить уманке изменить устоявшийся уклад Память не мог, несмотря на нагло обосновавшееся среди его немногочисленных чувств чувство ее обожания, следовательно оставалось либо игнорировать как прежде, либо ставить на место. Но ведь это могло испортить отношения… Хотя Память ни с кем никогда не боялся портить отношения и никогда ни перед кем не оправдывался. А тут вдруг случилась настоящая засада.       — Ворчун, что это там такое яркое? — девушка привстала и сделала попытку подойти к стеклу, но яутжа проворно преградил ей путь рукой и снова подтянул к себе, в шутку делая вид, что пытается «съесть ее голову» — та и впрямь практически целиком в его пасть помещалась. Цирк одним словом, на арене смертельный номер….       — Это система сто пятого желтого карлика, — возвращая малявку к себе на колени, ответил Память.       — Мы летим к ней или мимо? — Джейн обернулась и вопросительно поглядела на спутника.       — К ней, Мелочь.       — А что там? Там есть населенные планеты? — землянка аж заерзала от возбуждения.       — Есть.       — А мы…       — Нет, — Одной Левой немного помолчал, затем, убедившись, что Тшей поумерила свой пыл, продолжил: — У меня дела на станции. Я могу задержаться на несколько дней. Ты не должна волноваться. Ты останешься на корабле и будешь спокойно меня ждать. Все поняла?       — Поняла… Но я все равно буду волноваться. Не оставляй меня надолго, — попросила девушка.       — Глупая самка, — позволил себе фыркнуть, как в былые времена, наемник.       — Ворчун, — притворно рассердившись, Джейн хлопнула ладонью по собравшемуся складками брюху яутжа. Затем отвернулась и, откинувшись на широкую грудь партнера будто на спинку кресла, вновь сосредоточилась на кажущейся неподвижной, но на самом деле приближающейся с чудовищной скоростью звезде за номером сто пять.       — А мы вместе еще побываем на каких-нибудь планетах? — через некоторое время землянка опять нарушила молчание.       — Вероятность есть, — неопределенно отозвался самец.       — А точнее?       — Точнее — потом.       По неясной причине, чем ближе «Черт» подлетал к пункту назначения, тем сильнее отношения межвидовой пары откатывались назад. Сначала Джейн не верила, думала, что ей просто кажется… Но вскоре отрицать стало бесполезно: общение с Ворчуном и правда практически вернулось к схеме «до Сезона». Хищник вновь сделался немногословным, перестал отвечать даже на самые простые вопросы и все время был занят «тем, что самки не касается». С одним только отличием: подлец всякий раз ловко отслеживал каждую попытку обидеться и немедленно «покупал» одобрение партнерши посредством заискивающего урчания и эротических ласк, как бы говоря: «Ну ты что, ну я же тебя люблю, просто сейчас работы много».       А между тем эта самая его «работа» как раз и смущала. В целом, Джейн уже успела свыкнуться с тем, что яутжа постоянно кого-то убивает — в конце концов, хищам ведь так и положено — но недавнее откровение Памяти заставило взглянуть на его ремесло по-новому. Наемный убийца — это уже не пресловутый охотник, действующий в соответствие с традициями, а по сути классический преступник. И одно дело, когда ты вместе с героиней какого-нибудь фильма западаешь на красавчика-киллера, который вроде как и вне закона, но по-своему благородный, а еще сам по себе просто душка, но совсем по-другому все воспринимается в реальности, когда вдруг узнаешь, что по твоему парню межгалактическая тюрьма плачет (интересно, а такие есть на самом деле?). С другой стороны, применимы ли нормы человеческих законов к яутжа? Может, у клыкастых киллер — наоборот уважаемая профессия? Хотя с чего бы тогда Ворчун так старательно подробности своей деятельности скрывал? Ведь в остальном впечатлительность Джейн его ни капли не заботила: хищник ел при ней сырое мясо, без стеснения мог начать справлять в ее присутствии нужду и когда-то искренне недоумевал, почему самка человека «делает из размножения событие». Все это говорило о том, что яутжа никакого понятия не имеет о моральных устоях людей и судит лишь по себе. Стало быть, у его народа наемничество не так уж поощрялось, вот он и маскировал некрасивую правду за вымышленной секретностью своих дел. Похоже, он просто боялся, что Джейн подумает о нем плохо! И правильно боялся. Потому что Дженни боялась абсолютно того же.       «Черная Луна» встретила самца обычной для этого места неприветливой атмосферой. Большинство местных с самого рождения не жили, а выживали, что касается переселенцев, то им закрепиться удавалось лишь при условии наличия таких навыков, за которые в приличных местах убивают или надолго сажают. Поймай раутенка-трехлетку — у него и то в одном кармане заточка окажется, а в другом пакет наркоты. В общем, позитиву здесь было взяться просто неоткуда.       Одной Левой начал с того, что посетил один из терминалов дистанционного общения. Чтобы не таскать с собой лишнего, Память в первую очередь сбыл все шкуры, черепа и законсервированные части тел своих прошлых жертв. Торговля в этот день шла довольно бойко, и уже через два часа все позиции загруженного наемником в базу прейскуранта оказались разобраны. Самец подождал, пока на счет упадет задаток, разложил товар по камерам для последующей отправки и довольно стрекоча принял от покупателей оставшуюся сумму. Напоследок Одной Левой отозвался на три довольно перспективных предзаказа и тогда уже покинул терминал.       Следующим пунктом стал пищевой сектор, под прикрытием которого издавна действовала крупнейшая биржа наемников. Чтобы попасть на нее, требовалось преодолеть несколько степеней защиты. Сначала сесть в определенное место определенного зала и заказать еду или выпивку, затем набрать особый код на панели робота-официанта и получить от него разовый ключ допуска в тайный зал. В тайном зале уже поджидала готовая клиентура — иногда живьем, но чаще под аватарами. В зависимости от обстоятельств также можно было получить доступ к вип-клиентам. Иногда для этого требовалось кодовое слово, подтверждающее рекомендации именитых заказчиков, иногда приходилось сделать доплату, иногда взять за доступ бесплатный заказ. Все эти тонкости Одной Левой постигал годами, пройдя путь от паршивого юнца, гонимого отовсюду и готового за минимальную плату сговориться в подворотне «пристукнуть вон того хмыря», до наемника экстра-класса, придирчиво роющегося в предложениях и выставляющего свои условия. Да, когда-то он был ничтожеством, но те времена давно прошли. А сейчас он был хорош — черт возьми, как хорош! Знала бы только глупая самочка, какого самца себе урвала. Да только куда ей было понять… «Тьфу ты, Мелочь, брысь из моей головы!» — недовольно рыкнул сам на себя Память. Сейчас нужно было сосредоточиться.       Ориентируясь по ряду особых признаков, таких как количество посетителей, цвет иллюминации и специальные знаки на рекламных стендах, наемник выбрал одно из заведений и ввалился в него, сделав вид, что намерен выпить. Место, которое Память определил как то самое, занимала троица тинков, которые, скорее всего, сели туда по незнанию. Одной Левой подошел, многообещающе оперся руками на их стол, и выпивохи тотчас же испарились, как будто их тут вообще не было. Яутжа пренебрежительно цокнул в респиратор и уселся, широким движением смахнув остатки их пиршества на пол. Подкатил официант, похожий на швабру с колесиками и табло. Память заказал умановского пойла и стал ждать. Собственно, после посещения подобных заведений он когда-то и пристрастился к пенному.       Ждать в этот раз пришлось долго. Наконец «швабра» вернулась, выгрузила напиток и приняла оплату вместе с личным кодом киллера. Память осушил бутылку и неторопливо, чтобы не привлекать внимания, двинулся в сторону потайного коридора.       В зале, куда вскоре попал Одной Левой, было почти пусто. Встретилась пара конкурентов, по разочарованному фырканью которых становилось ясно, что ловить тут нечего, поэтому Память, не теряя времени отправился выбивать допуск к «випам», который толкущиеся тут неудачники, очевидно, получить не смогли. Охрана и впрямь оказалась несговорчивой, но послужной список наемника и небольшой бартер решили проблему. Конкуренты прожгли спину Одной Левой завистливыми взглядами, Одной Левой, не оборачиваясь, показал им неприличный жест.       С «випами» повезло уже больше. Потолковав с пятью аватарами, Память в итоге согласовал три неплохие сделки. Один заказ он тотчас взял в работу, по двум необходимо было еще дополнительно встретиться в условленном месте — уже не здесь.       Выйдя из заведения, Одной Левой немедленно подвергся нападению четырех разобиженных собратьев. Молодняк, что с них взять… Поняли, на кого нарвались, да слишком поздно. Память, радуясь возможности наконец как следует поразмяться, уничтожил их с максимальной жестокостью, оставшегося в живых добил уже лежачего, размозжив пинком голову.       Правда, после заварушки следующих заказчиков пришлось искать уже на другом конце сектора. Но там и улов оказался богаче, и клиенты забавнее. Например, один из них решил истребить семейство заклятого врага весьма экстравагантным способом: подсунув в дом живого Жесткача, причем, обязательно с розовым бантом на шее. Любой каприз за ваши деньги. Бант стал едва ли не самой дорогой дополнительной услугой, потому что ему предстояло быть выполненным из кислотоустойчивой металлической ленты, и барыга, который мог этот материал подогнать, также брал недешево.       Другой заказ, обещавший хорошую прибыль, был на некую знаменитую общественную деятельницу из рода чша — эти создания весьма походили на уманов, но имели серую в крапинках кожу и огромные глаза. Уманов эти твари опережали в развитии на пару тысячелетий, однако интриги плести не разучились.       Заполнив свой план на несколько месяцев вперед, Одной Левой посетил рынок медикаментов и до отказа набил аптечку. Заодно удалось толкуть две дозы «Зверюги», правда, как и предполагалось, почти за бесценок.       Дела на «Черной Луне» Память завершил визитом в оружейные ряды, где решил себе ни в чем не отказывать. Не все ж Мелочи подарки дарить, себя побаловать тоже надо.       Одной Левой вернулся на «Демон», когда по корабельному времени наступило утро. Тшей не спала. Выбежав навстречу, она вскарабкалась на самца и намертво в него вцепилась, мешая разоружаться и раскладывать покупки. Память поворчал для вида, закинул все свои приобретения в кладовку, перешел в командный отсек и стартовал. Мелочь умудрилась уснуть у него на руках уже во время взлета — перенервничала.       Курс наемник проложил до следующей планеты этой же системы — там предстояло выполнить первый быстрый заказ. Совершенно рядовой случай: бизнес, конкуренты, грызня. Сложность — середнячок, навар тоже, но с чего-то же надо было начинать.       До планеты было всего несколько часов лета. По прибытии Тшей даже не проснулась. Память бережно унес ее в каюту и закутал в шкуры, чтобы самочке было тепло, а затем потихоньку вышел. Вернуться он рассчитывал как раз к ее пробуждению.       На той стороне планеты, где наемник посадил корабль, наступал вечер. Одной Левой выбрался наружу, заблокировал шлюзы и, удостоверившись, что маскировка работает как надо, отправился в указанный населенный пункт. Заказчик дал предельно четкие ориентировки, так что обнаружить жертву не составило труда. Память спрыгнул с крыши и бесшумно перерезал шестерых феххов-телохранителей, мощных, но неповоротливых. Охраняемый ими иижааш попытался убежать, но убийца настиг его за несколько секунд и вонзил в тощую спину лезвия, высоко поддев дергающуюся и плюющуюся кровью жертву, а после далеко отбросив уже безжизненное тело. Устранять следы не требовалось, потому и цена была такая низкая. Память тщательно вытер оружие о шкуру ближайшего фехха и растворился в сгущающихся сумерках под вой сирен местных запоздало спешащих на помощь служителей правопорядка.       По возвращении самец опять был атакован соскучившейся Мелочью, впрочем, в этот раз она хотя бы позволила ему нормально стартовать, скинуть броню и помыться. Потом они поели, а чуть позже Память лег вместе с уманкой и даже полчаса вздремнул.       Весь следующий месяц в таком режиме и прошел. Одной Левой последовательно посетил еще две станции, на которых более детально обсудил заказы, а потом согласно обговоренным условиям устранил несколько неугодных личностей. Тшей, к удовольствию самца, была умницей и лишних вопросов не задавала. Но глупо было ожидать, что это продлится слишком долго.       Ранение, если говорить начистоту, оказалось пустяковым, просто крови многовато получилось. Память первым делом отвел корабль подальше, а уж потом взялся латать шкуру. Под креслом к тому времени уже собралась внушительная лужа, при виде которой Мелочь взвизгнула от испуга и забегала кругами.       — Самка, не истери, я в порядке, — морщась, раздраженно рыкнул на нее наемник.       — Для чего ты каждый раз так рискуешь собой? — с трудом заставляя себя успокоиться, Дженни подошла и придержала аптечку, упрямо съезжающую с коленей изогнувшегося в попытке достать до раны на боку хищника.       — Иначе не может быть, — отрезал самец.       — Неправда.       Память замер и медленно перевел на уманку непонимающий взгляд.       — Что — неправда?       — Всегда можно выбрать что-то другое, — объяснила Джейн.       — Мелочь, что началось-то? — фыркнул яутжа.       Ответить честно девушка решилась не сразу. Дело в том, что ее ответ мог изменить все в один миг. И изменить совершенно непредсказуемо.       — Ты недавно признался, что счастлив со мной… — после долгого раздумья неуверенно начала землянка.       Одной Левой поглядел на нее уже с явным подозрением.        — Дальше что? — не выдержав вновь повисшего молчания, поторопил самец. Не к добру это, если самка на словах ловит…       Джейн вздохнула. Была не была…       — Я поняла, что тоже с тобой счастлива.       — И что тебя смущает? — еще более подозрительно нахмурился Память.       — Не смущает, нет! Просто… Я смотрю на все, что происходит, и не понимаю, почему оно происходит. Ты говорил, что вокруг много пригодных для жизни планет. Неужели среди них нет ни одной, где спокойно и безопасно? Где мы можем спрятаться и быть счастливы вместе? Хотя бы пока этот убийца обо мне не забудет? Давай найдем какую-нибудь такую планету, где есть все для жизни, где есть пища и вода, где всегда лето… Построим там дом, будем жить… И ты больше не будешь за деньги убивать. У вас же наверняка есть более… Мирные направления деятельности?       Выслушав, Одной Левой лишь горько усмехнулся. Какие же наивные мечты оказывается все это время роились в головенке Мелочи. Он-то и не представлял… Только что он ей мог ответить? Ничего из того, что она хотела бы услышать в ответ.       — В клане ничему другому не учат, — сказал самец. — Жизнь после клана тоже больше ничему не научила.       — Но ты уже не в клане и уже не одиночка, — возразила Джейн. — Ты теперь со мной. Мне тоже пришлось отказаться от прежней жизни и ничего, привыкла. Почему ты не можешь?       — Потому что отвечаю за наше выживание.       Мелочь все-таки обиделась и примерно сутки избегала общества Памяти. А наемник вместо того чтобы мириться, мучительно размышлял. И задуматься заставляла отнюдь не очередная самочья блажь — ясень пень, что отказываться от единственного знакомого ремесла Одной Левой не собирался, — а собственный внезапный и страшный вывод, закономерно этой блажью порожденный. Он обеспечивал выживание себя и партнерши, но лишь до тех пор, пока… был жив. Однако с любой из вылазок самец и правда рисковал не вернуться. Раньше он не думал об этом. Вернее, не думал об этом так. Конечно, с жизнью никому расставаться не хочется, но когда у тебя есть только ты, как-то на подобных вещах не зацикливаешься. Потому что, когда помрешь, тебе один фиг уже будет без разницы. Но не теперь…       Теперь все изменилось. Теперь у Памяти была Тшей, а у Тшей никого не было кроме Памяти.       Владельцы гаремов никогда не сталкивались с подобными трудностями. Ведь в гареме как? Охотник не вернулся — самки немного потоскуют, а потом нового мужика в свои сети затянут. А какой выбор был у Тшей? Со смертью партнера она рисковала остаться в одиночестве далеко от дома, запертая в корабле, которым не умеет управлять. Корабль-то, конечно, долго бы не простоял — им обязательно кто-нибудь заинтересовался бы. И хорошо если Арбитры — тогда бы у Мелочи появился шанс (хоть и сомнительный) вернуться домой, а если другие Изгои? Даже подумать страшно, какая бы участь ждала маленькую уманку, попади она в их лапы. Память хорошо знал, что они с ней сделают, ведь еще не так давно сам строил планы по выгодной продаже частей ее тела… Вот уж что реально нельзя было без содрогания вспоминать!       Самец перебирал варианты несколько часов кряду, но так и не придумал, как обезопасить Тшей в случае своей гибели. Научить Мелочь управлять кораблем? Бесполезно. Все равно что лесного бегунка грамоте обучать. Научить ее сражаться? Еще более невероятная идея. Взять кого-то в помощники? Тоже нет. Довериться постороннему куда опаснее, чем действовать одному. Но и отойти от дел, поддавшись на уговоры уманки, наемник тоже не мог. Хотя бы потому что с его репутацией было весьма сложно надолго залечь на дно. Когда ты начинаешь прятаться, то невольно даешь сигнал своим врагам, что ты слаб. А преступный мир слабостей не прощает.       В конце концов Одной Левой все-таки нашел один вариант — крайне сомнительный, но лучший из имеющихся. И опять весьма дорогостоящий.       На следующей перевалочной базе, куда «Демон» пристыковался через трое суток, располагался большой рынок. Там самец в первую очередь закупился атрибутами, необходимыми для выполнения следующего заказа. Он посетил торговца, у которого водились кислотоустойчивые сплавы, и приобрел у него тонкую полутораметровую полосу металла, а также моток проволоки на новую сеть. Затем нанес визит владельцу лавки художественных принадлежностей, едва не доведя его тем самым до инфаркта, и взял баллон ядрено-розовой краски. А в самом конце Память навестил торговца данными и купил у него то, что обычно Дурная Кровь в здравом уме не покупает. Впрочем, много денег и немного вранья, как всегда, сослужили свою службу. Хакер поудивлялся, но лишних вопросов задавать не стал, лишь пожелал странному клиенту удачи в шантаже членов Совета и выдал полный список контактных данных.       — Тшей, послушай меня, это очень важно, — Память подвел уманку к приборной панели и указал на мигающие координаты.       — Что это? — нахмурилась Джейн.       — Здесь зашифрован путь к Главному орбитальному комплексу яутжей, — попытался как можно проще объяснить самец. — Туда, где сосредоточена верховная власть нашего народа. Если эти данные передать автопилоту корабля, он сам доставит тебя туда.       — Для чего? — девушка непонимающе захлопала глазами.       — Это на крайний случай. Если я не вернусь.       — Ворчун…       — Молчи и слушай, Мелочь, вопросы потом. Если однажды я не вернусь в назначенное время, скопируй эти данные вот так и вставь в это поле, — поставив уманку перед собой, чтобы как следует могла рассмотреть происходящее на мониторе, Память принялся демонстрировать все необходимые манипуляции шаг за шагом. — Появится диалоговое окно. Запоминай порядок символов. Теперь…       Следующие часа полтора пришлось потратить на то, чтобы объяснить Тшей, как запрограммировать курс. Повторив весь алгоритм четыре раза, Память позволил уманке сделать все самой, после чего еще раз проговорил, насколько опасна может быть случайная отправка.       — Если ввести данные без необходимости, запрос уйдет в Совет, даже если курс сразу же будет отменен, — предостерег самец. — Это значит, что они смогут отследить корабль. Для меня это верная гибель, для тебя — гибель с девяностопроцентной вероятностью.       — Зачем же ты тогда вообще даешь мне эти координаты? — удивилась Дженни.       — Потому что, если я погибну, и ты останешься одна, этот десятипроцентный шанс выжить станет для тебя единственным. Так ты хорошо поняла?       Девушка лишь слабо кивнула и опустила взгляд.       На Жесткачей Одной Левой не охотился давненько, даже ностальгия какая-то взяла… Но позволить себе задержаться в улье самец не мог. Во-первых, истекал срок заказа, а во-вторых, близилось время возвращения на корабль. Да, неприятно осознавать, но наемник сам себе установил дополнительное ограничение. Теперь самочке нельзя было сказать «я вернусь, когда вернусь», приходилось оговаривать конкретное время и торопиться успеть, пока «Демон» не направился к Совету. Но это была необходимая жертва. Ну и дисциплинировало неплохо. А то что-то Память в последнее время слишком расслабился.       Прежде чем подходящую по всем параметрам особь удалось взять живьем, Одной Левой понадобилось перебить половину улья. Вперед, как всегда, лезли самые крупные солдаты, рост которых в вертикальном положении превышал рост взрослого яутжа. Такого было бы сложно скрутить и транспортировать, так что Память остановил свой выбор на Жесткаче помельче. Отрезав тварь от сородичей, он воспользовался сетеметом и обездвижил животное. Счет шел на минуты — по коридорам уже мчалась направленная Королевой Улья подмога, и на место десятка убитых особей Трудного мяса вот-вот должны были встать новые солдаты.       Увернувшись от панически хлещущего во все стороны хвоста, выбившегося из сети, Память ругнулся и ухватил его за основание шипа. Жесткач возмущенно заверещал, и максимально далеко выбросил внутреннюю пасть, чтобы от души хряпнуть обидчика, но яутжа оказался в недосягаемости. Прижав шею твари коленом, Одной Левой наскоро стянул брыкающиеся лапы металлической струной и примотал к ним хвост, после чего зафиксировал морду и, рискуя лишиться пальцев, зажал истекающую липкой слюной пасть, чтобы тоже как следует обмотать. Получилось далеко не сразу — петли струны соскальзывали по гладкой башке Жесткача, и приходилось начинать сначала. Наконец Память исхитрился сплести нечто среднее между намордником и уздечкой, заодно притянув челюсти добычи к ее груди, понадежнее связал когтистые лапы и, закинув тварь на плечи, бодро припустил к выходу.       Во временные рамки самец уложился буквально минута в минуту, но Тшей опять бросилась к нему так, словно дожидалась целый год. Глупая уманка! Отправляясь в улей, Одной Левой аж несколько раз повторил ей, что она не должна путаться под ногами, когда он взойдет на борт, а что в результате? Малявка выскочила так внезапно, что самец едва Жесткача не выронил. Животное забилось и, силясь выстрелить внутренним ртом, пустило сквозь сжатые зубы фонтан слюней. Мелочь взвизгнула, затормозив на полпути, и указав трясущейся лапкой на добычу, пролепетала:       — Ворчун, ты что за дрянь на корабль притащил?       Жесткач тем временем оскорбленно взбрыкнул ногами, двинув ошеломленному наемнику в поясницу с такой силой, что Память взвыл.       — Мелочь, уйди с дороги! — не сдержавшись, рявкнул он. — Не видишь, тут опасно?       — Ты мне объяснишь или нет? — уперлась вдруг самочка.       — Нет! — окончательно выходя из себя, заорал самец. — Скройся с глаз!       Мелочь вздрогнула и на миг замерла. Затем ее подбородок трагически дрогнул, а после самочка резко развернулась и бросилась прочь. Память в Сердцах плюнул и отправился в противоположную сторону — к дальней подсобке. Сначала требовалось соблюсти все меры безопасности, а уж потом малявку идти успокаивать.       — Тшш? — яутжа вошел в каюту, виновато опустив голову.       — Нет меня тут, — сердито отозвалась Джейн, натягивая покрывало на голову. В этот раз клыкастый не шел извиняться слишком долго. Корабль уже часа четыре как стартовал, а негодяй только сейчас соизволил явиться.       — Просил не мешать. Опасно. Предупреждал, — он присел на край койки и легонько толкнул девушку в бок.       — Я просто вышла тебя встречать, — отодвигаясь, буркнула Дженни.       — Говорил не встречать. Говорил опасно. Слушаться когда будешь?       — Когда ты перестанешь все от меня скрывать, — землянка все-таки решила повернуться, чтобы поглядеть в бесстыжие желтые глаза.       — До следующего пункта пять суток. К дальней кладовой доступа нет. Закрыл весь сектор. Не ходи туда, — проигнорировав претензию, пророкотал хищник.       — Так ты не собираешься объясниться?       — В чем? Зачем?       — Я думала, у нас больше нет секретов друг от друга.       С минуту Память напряженно молчал. А потом вдруг резко встал и, по-прежнему не говоря ни слова, подхватил Джейн с кровати. Когда он решительно направился к выходу, девушка впервые за долгое время испугалась. Похоже, на этот раз она перегнула палку, и он… В том-то и дело, что было непонятно, что он теперь собирается сделать.       — Ворчун, отпусти, куда ты меня тащишь? — воскликнула землянка, но ответа так и не получила. А вскоре девушка и сама поняла, куда ее несут: яутжа шел к закрытому сектору.       Разблокировав перегородку, хищник дошагал до подсобки, открыл ее и поставил Дженни на пол.       — Смотри. Не хочешь секретов — смотри, — рыкнул он, подталкивая девушку к середине помещения, где, возвышаясь несуразной грудой плоти, лежала жуткая тварь.       Джейн сделала несколько робких шагов и остановилась. Теперь она наконец смогла рассмотреть это странное животное — некий невероятный гибрид гигантского кузнечика с ящерицей. Все тело существа покрывал блестящий как будто лакированный экзоскелет, образующий шипы и ребра, а самой странной в облике твари была уединенная гладкая голова с короткой безглазой мордой. Челюсти, обрамленные уродливыми тяжами связок, выглядели так, словно животное лишилось кожи и губ. Конечности напоминали жилистые руки почерневшей мумии.       — Это Жесткое мясо, — вновь прервал молчание Память, — Проклятие Вселенной. Самое опасное живое существо в мире. Молодняк яутжей убивает, чтобы занять место в клане. Кроме яутжей никто не осмеливается подойти. У Тшей редкая возможность. Запомни. Увидишь такую тварь на свободе — обречена.       — Для чего же ты ее поймал? — прошептала девушка, отступая назад и инстинктивно пытаясь прижаться к своему покровителю.       — Заказ. Тварь нужно доставить по адресу. В этот раз буду убивать не сам.       — Зачем? — только и смогла произнести Дженни.       — Хорошая плата. Оружие, пища, все потребности Тшей, — непринужденно фыркнул хищник и снова напомнил: — Говорю честно. Без секретов. Как хотела. Довольна?       — Можно я обратно пойду? — вместо ответа тихо спросила землянка.       Весь день притихшая Мелочь возилась со своими бумажными листками, музыкальной коробкой и шитьем. Пока Жесткач находился на корабле, Память решил держать самочку подле себя, хотя тварь при всем желании не смогла бы выбраться. Самец скрутил ее так крепко, что она даже когтем пошевелить не могла. Орать Жесткач тоже теперь был не способен — наемник подрезал ему горло.       В качестве дополнительной меры предосторожности Память установил в отсеке камеру видеонаблюдения и теперь изредка поглядывал на экран, чтобы удостовериться, что Жесткач на месте. Тшей тоже периодически подходила к монитору. Каждый раз она что-то как будто хотела сказать, но передумывала. Лишь к вечеру решилась заговорить.       — Ворчун, я понимаю, что это опасное животное, — сказала самочка, — Но… Это ведь жестоко, в конце концов. Ты его связал и хочешь в таком состоянии продержать почти неделю. А он ни в чем не виноват.       Память ошеломленно поглядел на спутницу, но не придумал что ответить и решил промолчать. Мелочь вздохнула и отошла. Но остаток дня поглядывала с укоризной. А перед сном, уже в кровати, внезапно выдала:       — Ты вот меня тоже так же держал в подсобке без пищи и воды, помнишь?       — Да я же просто тогда не знал, что нужно уманам для жизни, — начал неожиданно для себя оправдываться Одной Левой. — А про Жесткачей я знаю все. Они не такие нежные, как уманы, Тшей.       — Но это не повод их мучить! — она безжалостно нанесла еще один удар. И кто тут, спрашивается, кого мучил?       — Не мучается он, — тщательно подавляя в своем голосе неуверенность, буркнул Память. — Они могут проводить в неподвижном состоянии месяцы и даже годы и не жрать могут столько же.       — А пить? — не сдалась Мелочь.       — И не пить.       — И все равно…       — Хорошо! — не выдержал Одной Левой. — Утром я его напою. А сейчас спи давай.       И уманка, довольная своей маленькой победой, тут же расплылась в улыбке, чмокнула самца в носовую складку и устроилась на его груди, доверчиво обняв за шею.       На следующее утро Памяти пришлось сдержать обещание. Он посадил Тшей перед монитором, чтобы все видела, набрал воды и отправился в подсобку, где демонстративно макнул тварь мордой в ведро. Смог ли связанный пленник реально попить, самцу было совершенно наплевать — главное, что Мелочь успокоилась.       Продолжалась эта комедия с Жесткачом до самого пункта назначения. А в последние сутки, когда Память стал думать, каким образом свернуть из металла пресловутый бант, внезапно всплыла очередная проблема: оказалось, что самец даже приблизительно не представляет, как этот самый бант должен выглядеть. Одной Левой начал с того, что тщательно выкрасил металлическую полосу в розовый цвет, затем просушил и прикинул на шею уже почти не сопротивляющемуся Жесткачу. Но сложить так, чтобы получилось хотя бы отдаленно похоже на бант, не получилось. Пришлось идти к уманке за примером. Тшей выпучила от удивления глаза, но возражать не стала. Она отрезала широкую полосу изоляционной ткани и по просьбе Одной Левой завязала пышным бантом на его руке. Самец так и ушел в подсобку, впоследствии тщательно скопировав конструкцию в металле.       Сваривать «украшение» пришлось прямо на шее твари, и это Жесткачу уже ой как не понравилось. Пришлось навалиться на него всем своим весом. Работать было неудобно, и Память несколько раз обжегся горелкой, а когда все было готово, с досадой обнаружил, что краска оплавилась и вздулась уродливыми пузырями. Пришлось счищать ее в самых пострадавших местах и красить уже готовый бант заново. Это тоже Жесткача не обрадовало, в результате розовыми пятнами покрылись пол, стены, панцирь твари и сам Память. Чтобы окончательно не запороть работу, наемник кинулся оттирать Жесткача, но размазал свежую краску на банте. Тогда самец покрасил его заново, опять замыл по краям и лишь тогда принялся за устранение загрязнений со стен и пола. Своей шкурой он занялся в последнюю очередь, получив еще один неприятный сюрприз: краситель уже высох и не поддавался…       Одним словом, на «подарочное оформление» ушло гораздо больше времени, сил и нервов, чем на поимку самого «подарка». К счастью, уже через несколько часов «Демон» приблизился к нужной планете, совершив посадку в заданном секторе глубокой ночью. Стремясь закончить дело поскорее, Память не стал дожидаться утра, а проинструктировал заспанную уманку, заодно поразив ее новой расцветкой своей шкуры в розовую крапинку, после чего, соблюдая все меры предосторожности выволок замотанного в маскировочное полотно Жесткача наружу и заблокировал корабль.       На этот раз целью было некое семейство зажиточных и влиятельных клювоголовых. Единое самоименование у этого народа отсутствовало, так как данные твари все еще сохраняли выраженную преданность множеству родных диалектов, так что остальные члены межгалактического сообщества называли их по облику. Клювоголовые выглядели весьма причудливо: они имели нескладные тела, покрытые коротким светлым пухом. На лице он переходил в подобие длинных ресниц, обрамляющих выпученные мутные глаза. Рот этих созданий был окаймлен роговыми пластинами, образующими широкий плоский клюв с чуть загнутой острой вершиной. Клюв обычно был черный. Того же цвета были и лишенные растительности клочковатые, но весьма ловкие лапы в количестве шести штук. Первая пара использовалась как руки, третья как ноги, а средняя — то так, то так.       Клювоголовые жили в небольших поселках, застроенных двух и трехэтажными комфортабельными домами. Чем-то эти поселения напоминали умановские, такие, в каком раньше обитала Тшей — те же пастельные тона, те же зеленые лужайки, заборы и подстриженные живые изгороди. Память, к слову, никогда не понимал, для чего нужно стричь растительность и придавать ей геометрические формы. Это насколько же должно быть не фиг делать…       По данным заказчика, искомое семейство проживало в самом центре поселка, занимая обширный особняк — с виду довольно вычурный, а потому легко отличимый от прочих. Состояло оно из главного самца, представляющего собой одновременно и главную цель, трех взрослых отпрысков того и другого пола с партнерами и выводка молодняка в количестве семи голов. В указанный день они должны были собраться на каком-то общем торжестве — как раз подворачивался очень удобный повод «поздравить» всех разом.       Незаметное подбрасывание во двор Жесткача не относилось к разряду легких задач. Гораздо проще и надежнее был старый добрый расстрел в упор. Однако заказчик так захотел, и Память не стал уточнять, по какой причине его воспаленное воображение породило столь дикий план. Наемник вообще не имел привычки задавать вопросы о мотивах и критиковать чужие идеи. Единственным критерием для него была цена, а этот клиент уж точно не поскупился.       Но диверсию требовалось продумать до мелочей. Во-первых, нужно было незаметно доставить тварь на место, во-вторых сделать так, чтобы она, получив свободу, сосредоточилась на истреблении клювоголовых, а не попыталась напасть на самого исполнителя, ну и наконец в-третьих, Жесткач должен был обязательно прикончить всех без исключения. Пожалуй, последний пункт смущал больше всего. В том, что оголодавшее животное обязательно накинется на упитанных богатеев, почти не оставалось сомнений, но тех все-таки насчитывалось более десятка, кто-нибудь мог и улизнуть…       Единственным надежным способом избежать подобной погрешности, который пришел самцу в голову, была газовая шашка. В принципе, с клиентами оговаривалось лишь то, что Память не станет уничтожать цель самостоятельно, но ни слова не прозвучало относительно сопутствующих мер. Так что наемник решил одним ударом положить двоих зверей: подморить дичь, чтобы стала вялой и не смогла спастись, и заодно слегка дезориентировать Жесткача, чтобы убивал все в зоне своей досягаемости, но не очень-то задумывался, с какой целью это делает.       Для операции Одной Левой выбрал время позднего вечера. Предварительно спрятав связанную тварь в лесу — не оставлять же ее было на корабле без присмотра, — самец отправился в поселение и отыскал нужный адрес. Из-за обилия растительности передвигаться по жилым районам под скрытием было несложно, так что со слежкой никаких проблем не возникло. Память неторопливо обошел особняк и даже пробрался в сад, не встретив ровным счетом никаких препятствий. Охрана дежурила возле самого дома, но наемнику подходить к дому и не требовалось.       Место для праздника готовилось на большой лужайке. Взрослые клювоголовые низкого ранга весь день выставляли столы и растягивали тенты от солнца, молодняк с веселым щебетанием бегал тут же, путаясь под ногами, а хозяева имения периодически появлялись, чтобы проконтролировать ход приготовлений. На празднике присутствовало много посторонних, но их судьба наемника не интересовала, выживут — их счастье, нет — их проблемы. Спустя несколько часов наблюдения Одной Левой идентифицировал всех жертв из списка и настроил автоматическое отслеживание каждой по заданным параметрам, а как стало вечереть, вернулся в лес за «подарком».       Далее все пошло как по сценарию — просто душа радовалась! Конечно, незаметно пробраться в поселение с Жесткачом на закорках оказалось уже сложнее, но под покровом наступающей темноты клювоголовые не заметили ничего необычного. А подойти к месту празднества вплотную и вовсе не составило труда — к моменту возвращения Памяти там уже началось такое веселье, что самец готов был поклясться: на него не обратили бы внимания, даже окажись он на середине площадки. Интересно, а они в принципе догадывались о том, что у них есть враги, которые способны замыслить убийство? Потому что обычно жертвы хоть немного в курсе таких дел и принимают для своей защиты определенные меры…       Дабы избежать возможного подвоха, Одной Левой затаился в саду и еще раз просканировал местность на предмет ловушек и скрытой охраны, но снова ничего такого не обнаружил. Что ж, тогда затягивать не имело смысла. Тшей там, поди, извелась уже вся, его поджидая.       Убедившись, что все жертвы присутствуют в полном составе, самец положил Жесткача на землю и перевязал на нем путы, освободив пасть, а лапы и хвост зафиксировав скользящим узлом. Затем он передвинул тварь к самому краю площадки, чтобы животное слышало звуки и чуяло вкусные запахи. Жесткач и впрямь оживился, задвигав пастью и задергавшись. Теперь нужно было действовать быстро. Память окинул праздничную площадку взглядом и увидел, как от толпы веселящихся собратьев отделяются два детеныша и с заинтересованным видом двигаются в сторону его укрытия, очевидно уловив в кустах шевеление. Тогда самец поспешно отступил назад и, подпустив юных дурачков поближе к Жесткачу, дернул за трос.       Дальнейшие события произошли стремительно. Жесткач, ощутив свободу, вскочил на ноги, запутался в них с непривычки и буквально выпал на площадку. Раздался многоголосый визг, что послужило для Памяти сигналом. Бросившись в сторону, наемник обежал площадку по кругу и швырнул газовую шашку прямо в центр пиршества. Грязно-серый туман начал немедленно заволакивать лужайку, и перепуганные клювоголовые заметались по ней, сталкиваясь друг с другом и падая. На помощь уже спешила охрана, только поздно: Жесткач ворвался в толпу и принялся точно обезумевший рвать всех без разбору. Вот в его лапах забилась беременная самка, а в следующий миг уже упала под ноги твари с пробитым черепом; глава семейства, неумело пытающийся пресечь панику, умер следующим, пронзенный хвостовым шипом рассерженной твари. «Надеюсь, он успел разглядеть бант, иначе получается, заказчик потратил деньги зря», — довольно усмехнулся Одной Левой. Он наблюдал бойню со стороны и не вмешивался. Сейчас его задачей было следить, чтобы никто из присутствующих не выбрался отсюда живьем.       Самец возвращался на корабль в приподнятом настроении. Примерно как в детстве, когда гадость какую-нибудь втихаря вытворишь, а затем смотришь и потешаешься. Да, особо поразмяться не удалось, но, пожалуй, это полузабытое хулиганское чувство того стоило. Жесткач прекрасно справился со своей задачей. Охранники стреляли в него, но он успел их загрызть раньше, чем получил значительный ущерб. Зато хлещущая из него кислота дополнительно увеличила поражающую способность. Оставшиеся в живых клювоголовые кинулись врассыпную, но далеко им убежать не удалось — Память сразу же отрезал им пути к отступлению и заставил бежать обратно, прямо в лапы собственной смерти.       Когда все члены семейства от мала до велика оказались мертвы, наемник незаметно отступил, предоставив местным разбираться самостоятельно. К тому моменту в поселении уже началась всеобщая паника, и на место кровавых событий уже спешили правоохранительные структуры. Жесткач же, разобравшись с жителями и гостями особняка, направился развлекаться к их соседям. По идее Память должен был его пристрелить, ведь свою роль тварь уже выполнила, однако не стал этого делать. Да, всего одна особь Трудного мяса потенциально могла привести к экологической катастрофе на планете, если бы смогла спрятаться и переродиться в Матку, но… Разве эти проблемы касались Одной Левой? Планета принадлежит клювоголовым, вот пусть и спасают ее и себя сами. Хватит толку — так выследят и завалят, а нет — сами виноваты. Поэтому, выполнив задание, яутжа двинулся своей дорогой, а Жесткач — своей.       До корабля Память добрался быстро и без приключений. Тшей, как всегда, полезла обниматься, бормоча самочью чепуху о волнении, бессоннице и опасностях. Самец, не вслушиваясь, подхватил ее на руки и отправился в командный отсек. Пора было валить с этой планеты.       Уже позже, оказавшись далеко за пределами орбиты, наемник позволил себе расслабиться и наконец уделить уманке внимание. И каково же было его удивление, когда Тшей первым делом спросила о… Жесткаче!       — А то животное, что ты с ним сделал? — заранее корча расстроенное личико, проговорила она, ни на минуту не переставая нервно мусолить в пальчиках гриву самца.       — Отпустил, — абсолютно честно ответил Одной Левой.       — Правда? — все еще с некоторым сомнением переспросила Мелочь.       — Зачем мне тебе врать, — хмыкнул самец.       — Молодец, — с облегчением вздохнула уманка.       «Глупая самочка», — подумал Память и ласково потрепал ее по голове.       Изнутри богато убранная комната напомнила расшитый шатер. С потолка струились дорогие ткани цвета золота и пурпура, на полу и стенах мерцали светильники с изящными коваными абажурами, и нити хрусталя тихо звенели от малейшего движения воздуха.       Пробраться сюда стоило немалых трудов — в отличие от предыдущих жертв эту самку хорошо охраняли. Но за нее щедро заплатили, так что риск был оправдан.       Чша сидела перед небольшим столиком и смотрелась в зеркало, поправляя на тонкой шее сияющее колье. Память вошел бесшумно, и она заметила его лишь когда он приблизился почти вплотную и снял скрытие. Испуганно вскочив с места, самка уставилась на пришельца огромными блестящими глазами и прижала худые четырехпалые руки к груди, как будто это могло ее защитить.       — Кто вы? Вам назначено? — встроенный в маску ретранслятор без труда перевел ее негромкую четкую речь. Обычно от страха жертвы начинают заикаться, но эта явно была не из таких.       — Я пришел, чтобы передать послание, — ответил Память, как и было оговорено с заказчиком.       — Какое? — еще тише проговорила чша, делая шаг назад и складывая руки в замок.       — Белые цветы.       — Я не понимаю вас, — тут ее голос уже дрогнул. По исказившемуся лицу стало видно, что самка лжет.       — Понимаешь, — уверенно возразил Память.       На самом деле он даже приблизительно не представлял, что все это значит. Заказчик велел появиться именно так и сказать именно это — всего два слова: «белые цветы». Без подробностей. Стало быть они оба, будучи связанными какой-то давней враждой, прекрасно знали о чем речь.       Чша задышала чаще и начала пятиться быстрее.       — Послушайте… Кем бы вы ни были… Это ошибка. Я правда не понимаю, о чем вы! — отступая, шептала она, и огромные глаза стремительно наполнялись слезами.       Но Память лишь молча направился к ней, на ходу обнажая лезвия.       — Пожалуйста! — она споткнулась обо что-то и, запутавшись в складках своего длинного одеяния, рухнула на пол, выставляя перед собой унизанные золотыми браслетами руки. Но она, конечно, уже понимала, что ее крика никто не услышит.       Яутжа медленно наклонился к ней, и его пальцы сомкнулись на дрожащем горле, а лезвия легко вошли в мягкую плоть. Глаза самки широко распахнулись, и взор остекленел.       На этот раз хищника не было очень долго. Он предупредил, что задержится, но Дженни все равно не находила себя места. Наконец он вернулся, и тревоги вновь отступили. Не навсегда — ровно до того момента, когда он уйдет опять…       — Тшей, принес дар, — они уже несколько часов неслись сквозь космос, когда яутжа вдруг довольно заурчал и начал рыться в поясной сумке.       — Мне? Подарок? Еще один? — удивилась Джейн, с интересом наблюдая за действиями Ворчуна.       — Теперь хороший, настоящий, — заверил хищник.       Спустя секунду его ручища вынырнула из засаленного мешка, и землянка увидела что-то блестящее. Память протянул к Дженни руку и раскрыл ладонь.       — Боже, Ворчун, какая красота! — затаив дыхание, прошептала девушка. В лапище яутжа сверкало усыпанное розовыми бриллиантами колье потрясающе тонкой работы, собранное из нежных, будто живых, золотых цветов.       — Самке нравится? — затарахтев еще громче от осознания, что угодил партнерше, осведомился хищник.       — Не то слово! Я никогда не видела ничего подобного! — призналась Джейн, осторожно беря украшение и в полном восторге разглядывая его.       — Хорошо, — удовлетворенно проговорил Память. — У самки будет еще. Сколько захочет.       Дженни рассмеялась и хотела было ответить, что обожает его, как вдруг…       — Ворчун… — она изменилась в лице и медленно подняла на самца непонимающий взгляд. — На нем что, чья-то кровь?       А потом с запозданием поняла, что не хочет знать ответа на свой вопрос.