Сердцу не прикажешь

      Хищник поставил пивную банку на пол — туда, где под лежанкой за последние дни уже выстроилась небольшая батарея пустой тары, — выпрямился и неуклюже потер грудь раскрытой ладонью, стараясь не касаться коросты когтями. Местами корка уже начала отваливаться, но сдирать ее раньше времени было чревато.       — Чешется? — сочувственно проговорила Дженни, усаживаясь рядом.       — Заживает, — отозвался Память. — Пойло есть еще?       — Нет, — девушка отрицательно покачала головой, впрочем, яутжа этого, конечно, из-под своей повязки не увидел. — Да тебе и хватит. Ты пока на препаратах.       — Так нету или хватит? — насупившись, уточнил вояка.       — Нету — и хорошо, что нету, потому что хватит!       Яутжа что-то невнятно пробурчал и снова принялся тереть шкуру.       — Не три — шрамы останутся, а их и так у тебя много, — Джейн пришлось в очередной раз одернуть клыкастого.       — У любого самца много шрамов, — он пренебрежительно дернул жвалами и, нащупав землянку, подтянул ее к себе.       Окинув взглядом могучую фигуру, все еще сплошь покрытую синими кляксами, девушка глубоко вздохнула. Если смотреть издали, могло показаться, что Ворчун опять неаккуратно вел какие-то покрасочные работы и весь перемазался. Сравнительно недавно он точно так же щеголял розовыми пятнами. Только тогда было смешно, а сейчас — ничего смешного.       — У вас тоже эти стереотипы в ходу? «Шрамы украшают мужчину»?       — Нет. Просто они есть. Остаются после всякого… — неопределенно отозвался самец.       — У меня тоже есть. Два! — вдруг оживилась Дженни, тут же себя поправив: — Уже четыре, вернее. Вот этот, — девушка взяла руку яутжа и поместила ее чуть выше своего локтя. — Чувствуешь? Я его в детстве получила. Упала, когда каталась на роликах.       — На чем? — Грубый палец со всей возможной осторожностью скользнул вдоль еле заметного рубца.       — Ну, знаешь… Такая забавная штука. Как ботинки, но с колесиками. А у вас подростки ни на чем таком разве не катаются? Это весело. Если не все время падаешь.       — Нелепо, на мой взгляд, — самец фыркнул.       Дженни хотела было возразить, но подумала, что хищник на роликах и впрямь будет выглядеть до крайности нелепо, поэтому решила не спорить.       — А вот это, на ноге, — это я гвоздь зацепила. Когда в колледже училась. Кровищи было… — она переложила лапищу партнера на свое бедро. Яутжа тихо зарокотал и слегка сжал когти. Никогда ведь не упустит возможности цапнуть!       — У тебя все травмы при таких глупых обстоятельствах получены? — его голос стал насмешливым.       — Да, первые две — точно, — Дженни тоже хихикнула. Ну не обижаться же было, право слово, на справедливые замечания такого «эксперта». — Третий вот от ссадины остался на коленке. Это когда мы с тобой от Мглы спасались, и ты меня отбросил.       — Тоже глупо. Надо уметь падать. Видимо, придется тебя учить.       Нет, посмотрите-ка, деловой какой! За собой бы следил получше…       — Сначала тебе выздороветь надо, потом учить будешь, — урезонила девушка и невозмутимо продолжила тактильный экскурс по собственному телу, переложив чешуйчатую ладонь себе на плечо: — А четвертый ты мне сам оставил зубищами своими, и тут уж точно не в моей глупости дело. Ты и не помнишь, поди…       — Помню. Но я предупреждал, что меня опасно дразнить в Сезон, а ты глупо не послушалась, — опять нашел что возразить хищник.       — Ладно, а у тебя, что, ни одной глупой травмы в жизни не было? — надулась Джейн.       — Были, конечно. К примеру, вот это я камень в башку словил в мальковом возрасте, — Память уверенно указал когтем на небольшую вмятину посреди лба. Дженни ее замечала и раньше, но не думала, что это след от травмы. У яутжей в принципе головы неровные.       — Как так? — удивилась землянка, протягивая руку и аккуратно трогая углубление.       — Обычно. У вас детеныши камнями не швыряются, что ли? Я бы не запомнил, но это было уже в довольно сознательном возрасте, плюс реально глупее некуда. Я зазевался, а брат был уверен, что я его вижу, ну и сшиб меня с ветки. Я даже сознание потерял. Упал неудачно и отшиб все бока. Мать узнала — еще и выдрала за то, что такой разиня. Потом долго лежать пришлось.       — Ужас! А брату что за это было? — ахнула Джейн.       — А что ему могло быть? Ничего. Не он же по сторонам зевал, когда надо было сгруппироваться. Зато он потом где не надо зевал. Первую охоту не прошел, насколько я знаю.       — То есть, он… умер? — неуверенно предположила девушка.       — Жесткачи разорвали, — пояснил самец.       — Это так страшно, терять близких… Особенно при таких обстоятельствах… — прошептала Дженни, привставая и обвивая руками шею ятужа. Но тот лишь снова пренебрежительно зафыркал, как будто гибель брата являлась каким-то пустяком, из которого землянка пыталась сделать трагедию. Подхватив льнущую к нему землянку, хищник усадил ее на свое колено и покровительственно взлохматил ее волосы, при этом едва не ткнув когтем в глаз. Джейн ловко увернулась — она уже успела привыкнуть к тому, что временно ослепленный воин всюду пытается действовать так же уверенно, как если бы оставался зрячим. Возможные последствия такой решительности его, судя по всему, совершенно не волновали.       — А у тебя кто-то был, кроме брата и мамы? — не сдалась девушка, по своему обыкновению пытаясь нащупать в инопланетной ящерице нечто человеческое.       — Как у всех, — самец пожал плечами. — Братья, сестры, тетки. Много. У отца был довольно большой гарем. Двадцать самок. Каждая неслась почти каждый год, вот и считай. Но не все, конечно, выживали.       — Так ты буднично об этом говоришь…       — А как еще? Я тоже мог шею свернуть, когда с дерева сверзился, и никто бы не расстроился. Сам виноват. Отбор идет с детства.       — У нас совсем не так… — Дженни медленно покачала головой и тут же поспешила перевести разговор на другую тему, пока опять не начались рассуждения про «ликвидацию дефектных мальков» или еще что похлеще. Не дай боже, еще выяснится, что эти дикари при некоторых обстоятельствах сами детей своих жрут… Вот уж каких нюансов лучше о любимом мужчине не знать. Особенно если все равно с ним на перспективу детей не планируешь. — Расскажи про свою маму. Как ее звали? Она-то жива?       — Жива ли — понятия не имею, — признался Память. — Мы редко поддерживаем отношения с самками, которые нас взрастили. С наступлением половой зрелости это уже нехорошо может кончиться. А звали ее Зыбь. Она была большая. Обычного окраса. Суровая, но справедливая. Рядовой Матриарх. Не знаю, что еще о ней рассказать.       — А отец? — не унималась Джейн, хватаясь за редкую возможность узнать о своем необычном партнере хоть что-то. Вообще, Память всегда избегал рассказывать о себе, а те детали биографии, которые он изредка упоминал, совершенно не давали какого бы то ни было представления о жизни клыкастого до встречи с земной девушкой. Однако сейчас он как будто забылся. Или делал вид. Возможно, раньше ему мешала поведать свою невеселую историю банальная гордость, и лишь теперь, будучи серьезно раненым, он мог позволить себе «легально» вызвать немного жалости к своей персоне. В конце концов, он и так разрешил за собой ухаживать, косвенно признав свою беспомощность, так какая уже разница?       — Батю моего звали Носитель Информации, и он-то точно умер, — последовал лаконичный ответ. — Погиб лет двадцать назад в улье.       Услышав забавный перевод яутжевского имени, Джейн улыбнулась, но погрустнела, когда Ворчун договорил, и ретранслятор преобразовал в человеческую речь все то, что землянка не поняла сразу.       Сейчас, когда межвидовая пара практически не занималась ничем другим, кроме разговоров, оба партнера начали делать значительные успехи в овладении диалектами друг друга. Используемый ими «гибрид», сплетенный из двух совершенно непохожих друг на друга языков, с каждым днем оттачивался и совершенствовался, обрастал новыми конструкциями. Переводные устройства продолжали работать в фоновом режиме, но теперь не служили единственным средством понимания чужой речи, а лишь подсказывали значения некоторых фраз, позволяя более прочно закрепить результат. Еще немного, и необходимость в них могла окончательно исчезнуть. Пока же благодаря этим вспомогательным средствам в разговор то и дело вклинивались довольно нелепые формулировки. Дженни чувствовала, что когда-нибудь она даже будет по ним скучать. Надо же, Носитель Информации, вот так имечко… Типа «Винчестер»? Жесткий Диск? Тогда, пожалуй, неудивительно, почему сын звался Памятью. Хотя, если честно, Дженни раньше и в голову бы не пришло, что память подразумевается компьютерная…       Временами ретрансляторы по ошибке реагировали на яутжеские слова, произнесенные землянкой, и человеческие слова, которые с трудом выхрюкивал хищник. Эти сбои неимоверно веселили. Иногда Джейн даже начинала специально «дразнить» переводчик Ворчуна. Память тогда тоже смеялся своим хриплым стрекочущим смехом. Только сегодня что-то не было настроения дурачиться…       — А мои родители оба умерли, — вздохнула Дженни. — Маму я не очень хорошо помню, ее постоянно не было рядом. А папу я очень любила. Но он тоже не мог быть со мной постоянно… Больше с моей сестрой был. У нее мама другая. Не гарем — просто люди иногда меняют пару. Ну, а ты с отцом — насколько вы были близки?       — В смысле? — не понял Память.       — Я просто подумала, раз у тебя было столько братьев и сестер, то он же вообще, наверное, не успевал всем внимание уделить?       — Ему и не надо было. Потомство яутжей воспитывают самки, — объяснил Одной Левой. — Учат и тренируют тоже они. За все время отец преподал мне лишь пару уроков боевого мастерства. И потом мы виделись еще несколько раз на клановых встречах. Это считается довольно много.       — А как же мужское воспитание? — удивилась Джейн.       — Ты о чем, Небольшая?       — Ну, говорят, в семье мальчик учится у отца, как быть мужчиной, как себя вести с женщиной. Пример с него берет… — она почему-то смутилась.       — Ну видел я, как он ведет себя с самкой, — тут Память вдруг поморщился. — И пытался брать пример. Но получилось так себе.       — Как? — запоздало девушка поняла, что этот вопрос не следовало задавать. Впрочем, Ворчун ответил на него вполне добродушно. Только вот ответ оказался неожиданным, даже шокирующим — по крайней мере, для человеческого восприятия.       — Одна из них пыталась отгрызть мне голову, — с этими словами хищник наклонился и, откинув космы, продемонстрировал загривок. Волей случая тот почти не пострадал при взрыве, и застарелый шрам с рваными краями был отчетливо виден. Обычно он скрывался под горжетом. Дженни знала о его существовании, но близко никогда не рассматривала.       — Зачем? — притрагиваясь к неровной серой поверхности рубца, спросила девушка и затаила дыхание.       — Чтобы свое место знал. Она была гораздо крупнее и старше меня, а я был молодой и глупый. Подумал, что покрою такую бабищу и уйду целым, — самец горько стрекотнул. — Молодняку не положено задавать в спаривании свои правила, а я это не усвоил. Ни тогда, ни потом. А дальше поздно было — кто из клана ушел, тому самки не светят. Но я не особенно о том жалел. А сейчас вообще не жалею, — тут он прижал маленькую партнершу к себе и ласково заворковал.       Следующие несколько минут они сидели, обнявшись и молчали. Вернее, Память мурлыкал от удовольствия, а Джейн молчала, мучаясь непонятной то ли ревностью, то ли злостью от осознания, что какая-то безмозглая и бессердечная хищебаба, пусть и в далеком прошлом, посмела обидеть Ворчуна. Ее Ворчуна. И одновременно, получается, Джейн была сейчас обязана ей своим счастьем, потому что, сложись у клыкастого все хорошо на любовном фронте, он бы и не посмотрел в сторону самки другого вида…       «Испытываю удовольствие, испытываю удовольствие», — монотонно бубнило переводное устройство, реагируя на звуки, льющиеся из глотки яутжа. Постепенно это стало надоедать, и землянка, не выдержав, потянулась к ретранслятору, чтобы выключить его. Усаживаясь обратно, Дженни невольно уронила взгляд на ставший уже таким привычным шрам, уродующий правую руку Ворчуна…       Об этом шраме ей хотелось спросить много раз, но она никогда не решалась. Если бы речь шла только о визуальном дефекте, то в подобном вопросе, возможно, и не было бы ничего страшного, однако проблема заключалась в том, что травмированная конечность капитально подводила воина, а Память не любил, когда на его слабых местах заостряют внимание. Но раз уж сегодня был такой вечер откровений…       — А это? Кто оставил это тебе? — кончики пальцев землянки едва коснулись выпирающего наплыва, неровно опоясывающего плечо хищника. В том месте, где когда-то была рассечена мышца, виднелся провал, делающий форму бицепса неестественной. Правая рука Ворчуна, несмотря на регулярные тренировки, выглядела ненормально тоньше накачанной левой.       Резко наступила тишина. Яутжа прервал урчание и раскрыл жвала, как будто собираясь ответить, но… не издал ни звука. Хотя и возмущаться тоже не стал.       — Не хочешь рассказывать — не рассказывай, — поспешно добавила Дженни, но притом выжидающе уставилась на собеседника. Тот, словно бы почувствовав ее взгляд, вдруг отвернулся и глухо проговорил:       — Просто драка. С давним недругом. Просто не повезло.       — Это был Мгла? — полушепотом спросила Джейн. Память мотнул головой.       — Нет. Задолго до Мглы.       — Но ты… Ты же победил его в итоге?       Последовала долгая пауза. Затем хищник издал странный булькающий звук — как будто слова застряли у него в горле, после чего тихо сказал:       — Да. Я с ним разделался.       — И после этого ты стал Одной Левой? — с пониманием произнесла девушка, стремясь завершись оборванную мысль.       — Не сразу, — самец грустно усмехнулся и медленно откинулся на лежанку, давая понять, что устал.