Сердцу не прикажешь

      Дженни медленно открыла глаза, скривилась и вновь зажмурилась. Убогое было место, что и говорить… Сырой и темный закуток, в котором она обитала уже третьи сутки, больше всего напоминал темницу из фильма о средневековых узниках. Только вот плесень на стенах росла отнюдь не бутафорская, и грязь на полу лежала самая настоящая. Дополнял картину насыщенный запах гнили.       Вчера, проснувшись здесь в первый раз, Джейн в течение нескольких минут не могла поверить в реальность окружающей обстановки. Казалось, что вот-вот она снова проснется, на этот раз окончательно — у себя дома или, еще лучше, на борту «Черта», под боком мирно сопящего Ворчуна… Проснется и вздохнет с облегчением, потому что ненавистные события последних дней окажутся всего лишь ночным кошмаром. Ничего не было. Не было никакой базы данных, никакой ссоры, а Память действительно спас свою Малышку от мерзавца Мглы… Но, увы, воспоминания о предательстве ставшего почти родным существа не лгали, а наступившая действительность могла дать фору любому идиотскому сновидению.       Итак, снова яутжи… Да что ж ей так везло-то? И ладно бы путевые (хотя они есть вообще такие в природе?) — но ведь не тут-то было! Джейн долго силилась понять, что же с этими двоими не так, и до последнего строила «приличные» предположения относительно возможных заболеваний, которыми задохлики могут страдать, тем не менее правда оказалась намного прозаичнее и страшнее: хищи были обычными наркоманами. Тоже, конечно, своего рода больными, но Дженни никогда не считала это серьезным оправданием. В конце концов, гриппом заражаются случайно, а к зависимости идут вполне осознанно. Неизвестно, правда, какой у задохликов имелся стаж да и в целом возраст, однако тут вряд ли был случай, когда злой дядя предложил наивному ребенку «волшебный порошок». То есть Дженни понимала, что яутжи тоже вырастают из яутжевских детей, но как-то не вязался их образ с наивностью и невинностью… Хотя, справедливости ради стоило заметить, что девушка никогда не видела детеныша хищника и даже близко не представляла, как он должен выглядеть и вести себя… Просто в голове не укладывалось, как это Память или Мгла могли быть когда-то маленькими. В плане, маленькие — они же всегда такие милые! Медвежата, из которых потом вырастают гигантские гризли, тигрята, из которых вырастают тигры… Даже крокодильчики и акулята вызывают симпатию… Но вообразить себе яутжа с детскими чертами, способного вызвать приступ сюсюканья, не представлялось возможным. Они были скорее из разряда насекомых и пауков, у которых «детки» в лучшем случае выглядят как уменьшенная, но не менее жуткая копия родителей, а в худшем — как червяки. Кстати, интересно, а вот у самих червяков — какие дети?..       Впрочем, если вернуться к исходной теме, яутжи-наркоманы тоже не укладывались в то представление, которое сложилось у Дженни об этом клыкастом народе. Не увидела бы лично — ни за что бы не поверила. Потому, наверное, и пошла за Ошибкой, приняв его за жертву каких-то обстоятельств. Землянке в тот момент сложно давался анализ собственных поступков — она была слишком уставшей и напуганной. Девушка всего лишь была благодарна судьбе, что за ней никто не гонится и не пытается убить, а наоборот позвали в некое убежище. Кроме того, разочарование разочарованием, а сформировавшиеся за последний год привычки давали о себе знать: похоже, именно в обществе хищников Дженни чувствовала себя спокойнее всего. Это, конечно, противоречило здравому смыслу, но в ее положении применять здравый смысл было несколько затруднительно.       Впрочем, Ошибка располагал к себе не только по этой причине. Его было… Жалко, что ли. И от него совершенно не чувствовалось опасности. А вот его товарищ поначалу насторожил. Он плохо шел на контакт, представиться не счел нужным, да и вообще всячески пытался выказывать к землянке свое презрение. Ошибка несколько раз обращался к нему по имени — так Джейн и узнала, как его зовут. Данное слово Память обычно употреблял с оттенком раздражения в значении «ерунда» или «глупость». Возможно, это было все-таки не нестоящее имя, а прозвище…       — Тшч? — именно Ерунда прервал ее размышления этим утром, окликнув девушку со своей лежанки. Почему-то они с другом произносили ее имя совершенно не так, как Память. Более резко. Звук больше походил не на шипение, а на чирикание. Впрочем землянка не видела смысла исправлять один исковерканный вариант на другой. Главное, было понятно, что обращаются конкретно к ней.       — Доброе утро, — вздохнула девушка и села. Постелью ей теперь служила куча какой-то прелой ветоши, но все лучше, чем сырой и твердый пол.       Обстановка в «убежище» была предельно лаконичная — по сравнению с ней прежняя берлога Одной Левой тянула на номер люкс в пятизвездочном отделе. Из «мебели» здесь имелись лишь два собранных из подручных материалов спальных места и несколько ящиков разного размера. На одних сидели, другие использовались для хранения пищи и какого-то, вероятно, очень ценного для хозяев хлама. Отведенного под туалет пространства не было — условно полагалось ходить за угол, но судя по состоянию окружающих коридоров, доходили туда через раз. Еще в помещении стояла большая бочка из пожелтевшего мутного пластика, в которую стекал конденсат. На дне обитал буро-зеленый комок водорослей, который, как Дженни поняла, использовался в качестве биофильтра. Благодаря ему вода имела запах салата из морской капусты, но пить ее было можно, хотя и требовалась определенная привычка. А вот помыться не хватало. Похоже, что яутжи и не мылись. Их кожа сильно шелушилась, как будто оба самца давным-давно не линяли, и отмершие роговые слои скапливались один поверх другого. Даже цвет с трудом угадывался — чешуя выглядела одинаково серой, но, скорее всего, изначально Ошибка имел более темный окрас, а Ерунда — изжелта.       — Самка рано встает, — заметил Ерунда и поднялся на ноги. Между прочим, он и вчера проснулся раньше своего товарища, а вот лег еще до наступления условной ночи. Ошибка напротив был типичным «совой». Накануне он дрых до середины дня, после чего допоздна не сомкнул глаз, приставая к Джейн с глупыми и странными разговорами и периодически пускаясь в пространные рассуждения, за логической нитью которых не представлялось возможным уследить. Ерунда говорил меньше, тем не менее на вторые сутки знакомства перестал коситься и начал поглядывать на «ууман» снисходительно. А днем даже предложил угоститься связкой дохлых крыс. Девушка с трудом подавила приступ тошноты и деликатно отказалась. Тогда ей вручили кусок слегка тронутой плесенью биосинтетики. Так как есть уже хотелось просто зверски, а особой альтернативы не предвиделось, Дженни отломила визуально самый неиспорченный участок и заставила себя его сжевать. Пока она давилась этой наверняка небезопасной для здоровья пакостью, клыкастые с аппетитом обедали крысами, поглощая их целиком, вместе с шкуркой и внутренностями. Ошибка проявил верх кулинарного мастерства и сделал себе «сандвич», зажав грызуна между двумя пластинками концентрата. Джейн в который раз чуть не вывернуло.       Затем хищники (откровенно говоря, что-то даже язык не поворачивался их так называть) куда-то ушли и долго отсутствовали. А когда вернулись, землянке впервые пришлось созерцать неприятную картину употребления ими наркотических веществ. Ерунда угнездился на своей лежанке и достал из поясной сумки пакет с чем-то напоминающим пластилин или садовый вар. Оторвав половину субстанции, он передал ее другу, и довольный Ошибка расположился на ящиках неподалеку. Дальше Дженни увидела, как самцы запихивают «пластилин» в пасти и принимаются его мусолить. Ротовой аппарат клыкастых не был приспособлен для жевания, поэтому движения нижней челюсти выглядели неестественно, как и разведенные, в напряжении подергивающиеся жвала, которые, сопротивляясь воле своих обладателей, рефлекторно пытались запихнуть пищевой объект подальше в глотку. Дополняли мерзкое зрелище пенящиеся желто-коричневыми пузырями слюни, медленно стекающие по клыкам…       Кстати, о клыках. Очередным открытием для Дженни стало то, что у яутжей, оказывается, могут быть гнилые зубы. Вместо благородного цвета слоновой кости они имели серо-зеленый оттенок, переходящий у основания в практически черный. Возможно, это являлось одним из последствий наркотиков, а возможно, сказывались недостаток питания и антисанитария.       Все безобразие длилось минут десять, потом масса в обоих ртах окончательно раскисла и вместе со слюной сползла вдоль горла. К тому времени торчки заметно опьянели. Их движения до предела замедлились, а взгляды сделались мутными. Ерунда стал елозить по лежанке спиной и беспорядочно цеплять тряпье когтями. Ошибка принял положение полулежа, уперся затылком в стену и начал на всю длину вываливать конвульсивно изгибающийся язык, пытаясь вылизать свои грудь и плечи.       Пока Джейн в шоке наблюдала сие действо и размышляла, бежать ей прочь или срочно оказывать идиотам хоть какую-то помощь, самцы успокоились и почти что разом вырубились. Следующие несколько часов они дрыхли в странных позах, даже не шевелясь, а девушка, сама не понимая, зачем это делает, то и дело подходила посмотреть, дышат ли они. К счастью, затем оба очухались, и их снова пробило на хавчик. Вынужденная нянька от угощения на этот раз отказалась, так как после первого приема пищи в животе нехорошо бурлило. Может быть и поздновато, но появились мысли, что отсюда надо выбираться и чем быстрее, тем лучше. Но куда выбираться — понимания не было.       Перед сном Дженни все-таки попыталась вызнать у хищей, кому принадлежит «Барахолка», и где можно найти помощь, но без толку: Ерунда снова уснул, а Ошибка вечно уходил от темы. Разговорившийся торчок то в очередной раз переспрашивал, откуда «ууман» появилась да почему так хорошо говорит по-яутжевски, то принимался рассказывать про каких-то своих друзей, причем из контекста было непонятно, живы они или уже благополучно покинули этот мир. Не исключено, что он и вовсе описывал свои галлюцинации…       А вот теперь наступил новый день, который с большой вероятностью таил новые сюрпризы. И вряд ли приятные.       — Мне не спалось, — честно ответила Дженни, наблюдая за приближением Ерунды. Интересно, сегодня все повторится? Хищи на весь день свалят, а потом вернутся, налижутся и — спатеньки? Помнится, они говорили о том, что жилье и кров надо будет «отработать», но, может, они уже забыли об этой идее?       — Ууман, ты пойдешь сегодня с нами, надо будет помочь, — разрушив надежды землянки, сообщил яутжа. — Ты обещала.       — Если я смогу… — сглотнув комок от нехорошего предчувствия, проговорила Джейн.       — Там ничего такого, — отмахнулся Ерунда. Затем, не отходя от девушки, он перевел взгляд в пространство и на некоторое время замер. Дженни теперь уже понимала, откуда у ее новых знакомых подобные заклины и почти привыкла к такому поведению. Сейчас предстояло подождать подольше, так как особенно тяжко восприятие реальности давалось клыкастым именно поутру.       — Когда? — в итоге не вытерпела землянка.       — А… Щас. — Самец «повисел» еще с минуту и направился к лежанке Ошибки. Пока он будил товарища, Джейн пробралась к бочке с водой и, делая вид, что пьет, принялась украдкой умываться. «А ведь еще совсем недавно я жить не могла без своей полочки с косметикой, лежала в ванне по полтора часа, и каждое утро начинала с душа. Вот уж и впрямь никогда не говори «никогда», — с тоской подумалось ей при этом.       Объяснить толком, что нужно будет делать, никто из хищников так и не смог. Все, что поняла Дженни: ей следует встать там, где скажут, глядеть по сторонам и сообщить, если появится кто-то из яутжей, представляющих опасность. К последним относились пресловутые «судьи» — такие, как Мгла, и «плохая кровь», которую, помнится, упоминал еще Радуга. К «плохой крови», если логика Джейн была правильной, на самом деле и относился дражайший Одной Левой. Еще были «охотники», но по словам Ошибки и Ерунды, их бояться не следовало. Судя по всему, имелась в виду та классическая категория хищников, у которых Кодекс и все дела. Удивительно, но за все время, проведенное в космосе, землянке так и не довелось увидеть ни одного. Хотя Память рассказывал, что покинул клан, значит все-таки где-то такие воины водились. И немного странно было, что несмотря на слухи об их силе и кровожадности, местные задохлики их совершенно не боялись. Дженни попыталась уточнить этот момент, но все, что смогла понять из путанного объяснения своих новых спутников, это то, что «охотникам нет дела до наших дел» и «самка умана им не подходит для стены».       — Хорошо, а как я одних от других отличу? — сдалась наконец девушка.       — У «судьи» знак вот такой, — Ошибка нацарапал когтем на стене нечто вроде иероглифа.       — Его издали видно? — встревоженно проговорила Дженни, силясь припомнить, был ли такой символ на броне Мглы.       — Не особо, — признался Ошибка.       — И как тогда?       — У ууман глаза зоркие, может, и увидишь, — подбодрил Ерунда.       — Хорошо, допустим, как тогда я узнаю «плохую кровь»?       А вот тут оба самца заколебались.       — У них фиговые доспехи, — сказал Ошибка и рассеянно запустил когти в гриву. Кстати, очень бросалось в глаза, что и он, и его товарищ постоянно почесываются, трогают жвала и мусолят собственные головные отростки. То ли виной тому был дискомфорт от трещин на шкуре, то ли просто рукам самцов, периодически освобождающимся из-под контроля нестойкого сознания, требовалось какое-то занятие… Как бы то ни было, со временем начинало очень раздражать.       — Но могут быть и хорошие, — возразил Ерунда, помолчав.       — Но как правило не очень.       — Смотря с кем сравнивать.       Джейн в недоумении заморгала. Они сейчас на полном серьезе предлагали ей оценивать, как снаряжен яутжа? Ведь она максимум могла отметить чистоту и степень помятости, а в этом отношении доспехи тех же Памяти и Мглы на ее взгляд не так уж отличались.       — У них много шрамов, — тем временем продолжил перебирать варианты Ошибка.       — И у «охотников» тоже, — не сдался Ерунда.       — Не знаю… Они смотрят нехорошо так.       — А если в маске?       — А можно я просто о ВСЕХ посторонних яутжах буду сообщать, не дожидаясь, когда они достаточно приблизятся? — не выдержала землянка, понимая, что схема с разглядыванием и попыткой классификации головорезов может запросто стоить ей жизни.       Торчки на пару минут зависли, переваривая информацию, но затем дружно пожали плечами и, не говоря больше ни слова, куда-то пошли. Джейн сделала вывод, что ей надо идти следом. В конце концов, даже если девушка истолковала их действия неправильно, оставаться в этой засранной берлоге не имело смысла. А клыкастые вполне могли вывести куда-нибудь, где было реально получить помощь, хотя и не точно. Но главное, что они не собирались туда, где встречались бандиты.       Некоторое время самцы петляли по коридорам. Иногда они коротко переговаривались, но смысла этих слов землянка практически не улавливала. К ней хищники больше не обращались. Лишь минуте на десятой пути Ерунда обернулся и позвал Пугача, но увидев вместо него человека, искренне удивился. Он спросил девушку, кто она такая и почему их преследует.       — А, так это Тшч, ты че, брат, она с нами уже сто лет, — добродушно толкая товарища в плечо, ответил за Дженни Ошибка. Девушка едва сдержала порыв прикрыть глаза рукой и в отчаянии воззвать к высшим силам.       Еще сколько-то они прошли в тишине, а затем, преодолев очередную арку с автоматическими воротами, резко и внезапно окунулись в гвалт огромного базара. В этот момент Дженни осознала, что все базары, виденные ею ранее, даже здесь, на «Барахолке», — являлись лишь жалкой тенью того грандиозного торжища, что предстало взору в настоящий момент. Пестрое, многоярусное, гудящее миллионом голосов и до отказа заполненное толкающимися телами, оно походило на кинематографический восточный рынок, раздутый до межзвездных масштабов. По узким торговым рядам перемещались живые существа вперемежку с роботами. Рауты, пробираясь сквозь толпу, усердно работали локтями и умудрялись продавать что-то прямо на ходу, феххи прокладывали себе дорогу с невозмутимостью живых танков, а «пиявки» при первом удобном случае просачивались, как черная смола, в любую щель.       На миг Джейн показалось, что яутжи поведут ее в самую гущу, но те предпочли обойти базар по краю. Попутно они заглянули в несколько темных лавчонок, о чем-то переговорив с хозяевами и забрав какие-то небольшие свертки. Затем самцы привели свою спутницу на пустынный пятачок, являющийся, по всей видимости, участком перехода между соседними секторами станции, и показали в какую сторону смотреть. Отсюда и правда открывался неплохой обзор на одну из торговых площадей. Очевидно, этот участок имел для торчков стратегическое значение с точки зрения безопасности.       Прежде чем оставить нового члена команды на посту, Ошибка решил дополнительно проинструктировать землянку.       — Ты, Тшч, не пугайся, если че, — напутственно проговорил он. — На стреме-то стоять надо, но сейчас спокойно. Сезон этих гадов почти всех со станции увел. Ну Пугач-то чего передознулся? Он стоял, стоял, расслабился, а у него было с собой. Он и нализывался. А потом догонял. И так много дней. А как Сезон окончательно проходит, там уже не до дури. Там только смотри во все глаза. Ты щас вот попривыкнешь, потом проще будет. Ты ж не лижешь, у тебя получится!       Сказав так, Ошибка неловко похлопал Дженни рукой по голове и припустил за Ерундой, который не стал дожидаться, когда товарищ договорит, и уже куда-то целеустремленно пошкандыбал. Они уже скрылись из виду, когда девушка сообразила, что ей не сказали главного: как именно она должна предупреждать? Средств связи хищи не дали, куда направились — не сообщили… Отличный план. А если без сарказма, то бессмысленный, и чем терять драгоценное время…       «Лучше пойду-ка я осмотрюсь, — отметая недолгие сомнения, подумала Джейн. — Может быть, найду неожиданный выход. Надеюсь, ничего страшного не произойдет, если я уйду. Ну это же бред — просто тут стоять и ждать неизвестно чего. И в конце концов они мне толком ничем не помогли, чтобы я была им так уж обязана. Я с тем же успехом могла отсидеться в другом темном закоулке. А то, что пищей поделились, так угощение из помойки не считается».       Как следует запахнувшись в накидку, девушка отправилась в направлении, противоположном тому, которое торчки назвали «опасным», и снова оказалась на окраине рынка. Что ж, за это ребятам, пожалуй, можно было сказать спасибо. Сама бы Джейн сюда никогда не сунулась, но раз Ошибка и Ерунда отваживались ходить здесь в полный рост, то и землянке бояться не следовало — как она успела понять, враги у них были более-менее общие. Зато в этом сердце «Барахолки» наверняка имелся шанс отыскать достаточно осведомленный народ, который бы указал на управляющих станции или хотя бы помог сориентироваться.       Воспрянув от этих мыслей духом, Дженни решила воспользоваться универсальным способом под названием «наобум», и зашла в первое попавшееся помещение, где несколько урм сосредоточенно переставляли какие-то контейнеры при помощи автопогрузчиков. Урм отреагировали на появление землянки довольно спокойно, но у них не оказалось подходящих ретрансляторов, и они не поняли ее слов. А когда она попыталась заговорить с ними по-яутжевски, рабочие вытаращились в недоумении и ненавязчиво подтолкнули незваную гостью к выходу. Уверенности у девушки тут же поубавилось, но, стараясь сохранять оптимизм, Джейн постучалась в следующую дверь…       Несколько последовавших друг за другом неудачных попыток окончательно испортили настроение: торговцы и прохожие либо вовсе не понимали человеческую речь, либо с первых слов огрызались, либо отказывались предоставлять информацию бесплатно. Наконец один из раутов, который, видать, с самого утра скучал без клиентов, внезапно сжалился. Он не только не выгнал, но еще и расспросил Дженни, кто она такая и откуда, и даже дал ей маленький пирожок с начинкой из чего-то вроде зеленого горошка. Только вот прояснить вопрос с владельцами станции не смог — если верить усатому, мало кто из местных вообще задумывался о том, кому принадлежит «Барахолка»…       — Спасибо вам за вашу доброту, но я, наверное, пойду, — решила откланяться девушка, но раут неожиданно засуетился и начал активно уговаривать ее остаться.       — Вот, добрая, прекрасная самка, — залопотал он через переводчик, — покушай еще, ты много дней не ела нормально. Воды попей — вода чистая, прохладная! Клиенты увидят, какой у меня тут сервис, и придут. А то совсем плохо сегодня…       Перед Джейн тут же точно по волшебству появились чашка с питьем и еще два пирога на клочке полиэтилена. Землянка улыбнулась и села на предложенное ей место. К чему было огорчать этого милого хвостатика? Да и отказываться от возможности передохнуть и перекусить в ее положении не стоило. Хотя, если честно, Дженни до сих пор не понимала, в какого рода заведение она попала. Тем не менее раут, очевидно, посчитал длительное присутствие насыщающейся землянки хорошим маркетинговым ходом, раз проявил такую неслыханную щедрость. Что ж, грех было не воспользоваться. Гостья, разумеется, догадывалась, что хозяин потчует ее чем-то самым дешевым, да только после трех дней впроголодь эта незамысловатая выпечка казалась настоящей пищей богов.       — Хорошая самка хомо, — тем временем продолжал раут, — попробую помочь, узнать, кто на станции может решить проблему. Самке сложно будет вернуться домой — чистая правда! Сейчас придумаем.       Пока Джейн ела, он извлек из недр своего балахона небольшую коробочку, которая оказалась топорно выполненным коммуникатором. Вытянув шею, девушка увидела, как на устройстве замерцал экран, и тонкий палец раута, заканчивающийся узким ногтем, более похожим на коготь, начал быстро набирать символы. Землянка открыла рот, чтобы о чем-то попросить, но тут же забыла свой вопрос и вместо слов зевнула. Раут поднял голову и как-то нехорошо осклабился.       Тщетно пытаясь бороться с внезапно навалившейся сонливостью и все еще до конца не осознавая происходящего, Дженни попыталась встать, опираясь на прилавок, но ощутила, что у нее подгибаются колени. Веки начали слипаться, виски налились непомерной тяжестью и запульсировали.       — Тут, кажется, слишком душно, — с трудом пробормотала девушка и начала тереть глаза.       — Самка, выпей воды еще, — услужливо предложил раут, подвигая полупустую чашку ближе. И тут Джейн все поняла… Она вскрикнула, оттолкнула сосуд рукой и, собрав оставшиеся силы, сделала новый рывок с места. На секунду ей удалось принять вертикальное положение, после чего пол коварно выскочил из-под ног и ринулся навстречу, больно ударив в плечо и скулу.       «Ай!», — подумала Дженни.       Затем кто-то зачем-то погасил свет.       — …Лажа?       — Что?       — А где Утюг?       — Какой утюг, бро? Ты глюки ловишь. У нас нет утюга. Да и зачем нам утюг? Что мы им будем гладить?       — Да сам ты глюки ловишь: Утюг — уманка наша.       — Теперь уманка у него…       — Не у него, а у нас! Она на стреме стояла. Вот на этом самом месте!       — Это Пугач на стреме стоять должен был. Вот где его демоны носят?       — Пугача нет уже — забыл?       — А кто тогда на стреме был?       — Утюг…       — Да иди ты…