Сердцу не прикажешь

      Одной Левой опять ушел у него прямо из-под самых жвал, причем даже не прилагая для этого каких-то особых усилий. И ладно бы Мгла его спугнул, как уже несколько раз бывало, так ведь нет, наемник, судя по его уверенному поведению, не допускал и малейшей мысли о слежке. Сын Утеса просто на секунду отвлекся и… потерял цель из виду. Какая досада! Впрочем, ничего удивительного. Станция, получившая в народе название «Кидалово», не могла похвастаться крупными размерами, но имела, пожалуй, самое запутанное устройство во всем секторе. Дурная Кровь ныкалась в этом лабиринте с мастерством мусорных тварей и в случае опасности разбегалась по закоулкам столь же шустро. Поэтому Мгла редко тут охотился — это было практически бесполезно. Но обитатели станции снабжали его нужной информацией, так что пару раз в году Арбитр сюда обязательно наведывался. А если в это время случалось засечь кого-то из отступников, он как правило просто брал данный факт себе на заметку, чтобы потом подкараулить Дурного в более подходящем месте. Но завидев в пределах досягаемости Одной Левой, Мгла тотчас же позабыл о здравом смысле, а заодно и обо всех своих планах по посещению информаторов. Упускать шанс взять этого засранца было нельзя ни в коем случае.       Тем не менее осторожность сына Утеса его же и подвела. Соблюдаемая дистанция позволила законнику остаться незамеченным и одновременно дала Одной Левой возможность беспрепятственно уйти. Когда стало ясно, что след подлеца окончательно затерялся в хитросплетении отсеков и переходов, Мгла со злости разнес какой-то урмовский, в сущности, совершенно безобидный, просто некстати подвернувшийся под горячую руку притон. Лишь потом сообразив, что теперь-то уже точно себя выдал всем, кому не нужно.       Поспешив покинуть место инцидента, самец взял себя в руки и решил проведать доки, где наверняка должен был стоять корабль наемника. Но по пути на него внезапно напала какая-то мелкота. Сперва сын Утеса опешил от такой наглости, но быстро сориентировался и обезоружил юнца. Первая мысль была, что это кто-то из Изгоев. Недавно оставленные кланом провинившиеся охотники еще не знали всех тонкостей вольной жизни и часто выбирали себе противника не по силам. Одном словом, Арбитр лишь чудом не воткнул в брюхо мальчишки клинки. Чу-дом.       — Тьфу ты! — Разглядев того, кто бросился на него из темноты, Мгла в сердцах скрежетнул жвалами, после чего отшвырнул дурня в сторону. — Сын Сумрака опять берега попутал?       — Прошу меня простить, Великий, — поспешно поднимаясь, пряча оружие и мастерски изображая смущение, прострекотал юнец. — Я охотился здесь на Дурную Кровь и не думал, что причиной недавних беспорядков на уровне являешься ты.       Мгла сердито фыркнул. Обычно те, кто путал его с Дурной Кровью, долго потом не жили. Да если бы не родство, он бы давно уже разобрался с этим малолетним хулиганом! Хотя какое, к Жесткачам, родство? Но тем не менее…       — Чушь мне тут не городи! Беспорядки он обнаружил… — сердито прирыкнул Арбитр, оттесняя младшего самца к стене и мрачно нависая над ним. Каратель поднял голову и две маски замерли друг напротив друга, вынуждая каждую из сторон додумывать выражение лица собеседника. Впрочем, Каратель достаточно знал Мглу, чтобы живо представить, как тот морщит носовую складку и стискивает челюсти. А Мгла, благодаря простенькому визору юнца, хорошо различал лукавое выражение глаз Карателя. — Помяни мои слова, ты однажды добегаешься. И я даже буду не при чем.       — Нисколько не сомневаюсь в твоей правоте, Великий, — отшутился сын Сумрака, предпринимая ненавязчивую попытку высвободиться.       Раздалось предупредительное рычание, и рука Арбитра крепко стиснула плечо юнца.       — Я тебе сколько раз говорил держаться подальше?       — Но кто же застрахован от случайностей?       — А Дурная Кровь вообще никогда и не от чего не застрахована, — с раздражением отталкивая псевдоарбитра, буркнул Мгла. — Все, сгинь с глаз моих, пока я не передумал!       — Могу ли я от лица добропорядочных жителей станции попросить их больше не обижать? — прежде чем уйти осведомился молодой самец. — В том заведении, которое ты разгромил, не было воинов и достойных противников для тебя.       Да ты…       От подобной наглости Мгла на миг лишился дара речи, лишь всхрапнул и замахнулся, но все-таки смог себя сдержать. В конце концов, мелкий был прав. Не стоило давать волю своему гневу. Конечно, вслух Арбитр правоты юнца признавать не стал, лишь снова посоветовал ему как можно быстрее убираться вон. На этот раз его рекомендация была выполнена без разговоров. Муссон хорошо знал пределы терпения своего старшего сводного брата.       — Знаешь, меня беспокоит Спайк, — как бы между прочим завела разговор Дженни.       Память, до этого момента степенно поглощавший свою порцию концентрата, оказался настолько застигнут этим заявлением врасплох, что отвесил жвала и выронил кусок брикета на стол. Дик тотчас же последовал его примеру, выплюнув кашу. Джейн всплеснула руками и принялась его отчитывать. Боб, стремясь восстановить справедливость, укусил брата за руку. Тот отчаянно завопил и принялся бить обидчика ложкой. Каша полетела уже во все стороны. И лишь громовой рык поднявшегося из-за стола «отца семейства» привнес некое подобие порядка в эту сумятицу. Все присутствующие резко затихли и с опаской уставились на рассерженного самца. Джейн затем сразу же потупила взор, Дик поспешно вернулся к поеданию каши, а Боб сполз со скамейки и незаметно попытался ретироваться из отсека.       — Ты же не заглядывала в кладовку? — выдержав паузу, угрюмо поинтересовался Одной Левой.       — Я только одним глазком, — призналась Дженни. — И сразу же закрыла.       — Дверь автоматическая. Ее физически невозможно закрыть СРАЗУ, — уличил землянку яутжа. — Ты до сих пор не поняла, глупая самка, какой опасности себя подвергаешь? Сегодня же я грохну эту тварь и без разговоров!       — А сколько раз я просила тебя туда камеру снова поставить? — не сдалась Джейн.       — Вот давай-ка не уходи от темы! — Память нахмурился. Дженни закатила глаза.       — Послушай, он там еле жив. Я вообще подумала, что он умер, потому и заглянула… Я подумала, может быть ты все-таки уберешь у него с шеи эту железку? По-моему, она врезается, и ему…       — Уберу. Если ты пообещаешь больше туда не ходить, — немедленно выставил условие самец. Сначала он хотел просто отругать Мелочь, но вовремя смекнул, что самка-то дело говорит. Металлическая лента и впрямь могла повредить покровы Жесткача, и тогда бы кислота разъела пол. Перспектива складывалась такая себе, учитывая, что кладовка находилась прямехонько над одним из двигателей. Но объяснять все это уманке не хотелось, самцу гораздо проще было сделать вид, что он готов выполнить очередной каприз избалованной партнерши.       Доев, Одной Левой отправился в кладовку и ножницами по металлу разрезал остатки «банта», после чего торжественно вручил облезшую искореженную ленту Мелочи, еще раз повторив наказ к Жесткачу не соваться. Он бы запер отсек, да что толку? У самки давно были все коды доступа, а перепрограммировать — это ж надо специально время выделить. Тем более тварь и правда лежала почти как дохлая, даже не реагировала ни на что. Память для себя твердо решил прекратить ее страдания, как только закончит свои дела на «Кидалове», представив все так, будто Священная Дичь сама отошла в мир иной. Очень уж уманка жалостливая была ко всем болезным и беспомощным. Надо было, пожалуй, достать для нее какие-нибудь записи с Охот, чтобы поглядела, как Жесткачи расправляются с добычей. А еще как они размножаются. Выход грудолома из еще живого хозяина ее бы точно отрезвил. Сразу бы вся любовь к Жесткачам пропала. Начала бы, как все нормальные самки, любить только их отполированные головы в интерьере…       «Кидалово» Память планировал покинуть уже через сутки, но все карты спутала весьма неприятная встреча. Одной Левой как раз обсуждал подробности выгодной сделки в местной забегаловке, как вдруг к беседе с аватаром присоединился третий участник. Узнал его самец не сразу — на мальчишке были другие доспехи и другая маска, кроме того, шкура слегка изменила цвет, зажив после обширных ожогов. Но запах и манера поведения быстро пробудили недавние воспоминания. Сомнений не оставалось — за столик подсел не кто иной, как тот самый Дурной Арбитр, малек, спровоцировавший пальбу и взрыв в доках на «Всячине». Позже Одной Левой навел справки и выяснил, что имел дело с неким малолетним придурком, который возомнил себя охотником за Дурной Кровью, хотя сам фактически тоже относился к отступникам. Самое поразительное, что на его счету и впрямь оказалось довольно много матерых головорезов, коих малец увел из-под самых жвал Арбитров настоящих. Говорили даже — но это не точно, — что Каратель этот и кого-то из остатков банды Черного Клинка замочил. В общем, недооценивать такого противника не стоило. Хотя и уважать пока особо было не за что. Может, вообще все врали про него. Сам же пустил сплетни по раутам, а уж те-то мигом все разносят, без разницы, правда или нет.       Но в сложившейся ситуации Память больше удивился не вниманию к своей персоне, а тому, что юнец в принципе выжил. Прямо как старина Мгла, не к ночи будь помянут. Тот тоже умудрялся из самых безнадежных передряг выкарабкиваться. Одной Левой сотню раз его мысленно хоронил, а гад потом оказывался жив-живехонек. Просто мистика какая-то.       Клиент, насторожившийся присутствием второго яутжа, предсказуемо слился, тем самым окончательно испортив Памяти настроение. А вот Дурной Арбитр уходить не торопился. Похоже, опять приключений себе на жопу искал.       — Тебе, щенок, что надо-то от меня? — поинтересовался Одной Левой, попутно прикидывая, как проще всего будет заколоть нахала с пары ударов. Чтобы и время на него сильно не тратить и наверняка уже прикончить.       — Хочу кое за кого с тобой поквитаться, а еще кое-кого освободить, — уклончиво ответил юнец.       — Тогда даже знать не хочу, — откидываясь на спинку кресла, фыркнул Память. — Если бы у меня к каждому заказу такие вот мстители прилагались, население станций, верно, вполовину бы поубавилось. Забудь свои претензии и проваливай. Поживи еще немного.       — Выйдем?       — А чего не здесь?       — Народу много. Они ж не виноваты.       — Далеко идти придется, если не хочешь никого задеть, — Память усмехнулся в респиратор. — Хочешь более обстоятельно пообщаться — приходи в доки сегодня после полудня. Там есть пустой ангар, восьмой, кажется. Хочешь поединок — будет тебе поединок.       — Смотри, — поднимаясь, проговорил Каратель. — Обманешь и смоешься — все клиенты узнают, что ты трус. Я с твоим досье уже ознакомился, Одной Левой.       — Иди уже и не мешай, — с раздражением мотнул головой Память, переводя взгляд на погасший аватар. Заниматься зарвавшимся юнцом сейчас и правда не хотелось — наемник все еще не терял надежды вернуть перспективного клиента.       Тем не менее остаток дня просто катастрофически не везло, будто сглазили. Сделки срывались одна за другой — кому-то цена услуг не нравилась, кто-то в процессе переговоров приходил к осознанию возможных последствий для себя и, зассав, отключался, кто-то заявлял, что ему «нужно все обдумать». Одним словом, наемник так и остался ни с чем. Про Дурного Арбитра и данное ему обещание раздосадованный Память вспомнил лишь ближе к вечеру. «Пойду хоть этому малолетке шею сломаю, душу отведу», — решил самец и отправился в условленное место. Разумеется, Каратель в ангаре, который, к слову, уже был занят каким-то грузовиком, отсутствовал. Возможно, ему надоело ждать и он ушел, а, возможно, и вовсе не приходил. Это ведь только на словах все храбрые.        «Ну и черт с тобой», — подумал Одной Левой. Отправляться на поиски гаденыша он точно не собирался. Гораздо эффективнее он мог потратить время в поисках заработка. Правда, уже на другой станции — тут, по всей видимости, ловить уже было нечего.       Недовольно ворча себе под нос, Память отправился к своему кораблю. Что ж, один плюс в ситуации все же имелся — Мелочь должна была несказанно обрадоваться, что он вернулся раньше.       Уложив детей спать, Дженни вернулась в свою каюту. Здесь до сих пор все было вверх дном: землянка прибиралась урывками, но устроить капитальный разбор никак не получалось. Сегодня же для этого подвернулась отличная возможность: Дик и Бобби набесились и отключились раньше обычного, а Ворчун сообщил, что вернется лишь под утро. Так как без самца все равно не спалось, Джейн решила взяться за домашние дела. Но, зайдя в отсек, неожиданно задержалась у зеркала.       Сколько времени прошло с тех пор, как она вот так же пристально разглядывала себя? Наверное, больше года. В Сезон было не до того, а после возвращения с «Барахолки» она погляделась мельком, ужаснулась и больше не подходила. А потом затянул водоворот бытовых проблем: непривычные родительские хлопоты, посильная помощь супругу плюс тренировки в свободное время. Яутжа продолжал обучать девушку обращаться с оружием и применять приемы самообороны. Обучал, если честно, по чуть-чуть, но зато стабильно, упорно и терпеливо. Что касается времени «для себя», то его у Дженни оставалось совсем немного — хватало на душ, утренний кофе и изредка на перекраивание раутской одежды в человеческую. Не сказать, что Джейн Тернер много всего в своей жизни делала руками, но шитье постепенно освоила. И опять-таки, внешний вид нарядов ее мало интересовал. Прежде всего потому, что сделать красиво не получалось при всем желании. Только землянка давно не видела в этом проблемы. Оценить ее внешний вид все равно было некому, так что главным в одежде Дженни теперь считала удобство, а добиваться удобства она худо-бедно научилась.       А зеркала… Зеркала остались в той прошлой жизни. Вместе с богатым особняком, светскими развлечениями, платьями от известных дизайнеров и дорогой косметикой. В той жизни Джейн Тернер могла менять образ по три раза в день, а поправить макияж или прическу считала своим долгом каждые пять минут. Еще и селфи при этом умудрялась сделать. Но теперь… Теперь оказалось, что без всего этого прекрасно можно обойтись. Потому что клыкастый супруг любил не глазами, а по-нормальному — сердцем.       И вот парадокс. Как только Дженни стало безразлично, как она выглядит, во что одета и какого цвета ее волосы, она… начала по-настоящему себе нравиться. Кожа лица приобрела здоровый цвет, хотя и блестела чуть больше, чем нужно. Ультрафиолетовые лампы, установленные на корабле, позволяли сохранять легкий загар, а повышенная влажность заменяла средства по уходу. Когда-то каждый прыщик превращался в трагедию, теперь же прыщи, лишенные прежнего внимания и слоев дорогущего корректора, как-то незаметно исчезли сами. Волосы стали гуще и окончательно приобрели свой природный цвет — лишь самые кончики остались светлыми. Кроме того, Джейн похудела, причем в нужных местах. Раньше никакие диеты не помогали и девушка постоянно была недовольна своей фигурой. Но питание без излишеств и регулярные физические нагрузки (особенно в Сезон, что уж греха таить), сделали свое дело: жирок на руках сменился мышцами, подтянулся живот. В бедрах Дженни по-прежнему была шире, чем хотелось бы, но Ворчун считал большую задницу идеалом красоты и женственности, так что и тут все было в порядке.       Еще немного поглядевшись в зеркало, девушка вспомнила, зачем пришла и направилась вглубь каюты, чтобы разобрать вещи. И заодно составить для хищника новый список покупок, так как кое-что Боб испортил безвозвратно. А что-то просто руки до сих пор не доходили заказать. Например, отпариватель. С одной стороны, к чему жене головореза отпариватель? С другой, почему нет?       Да, приходилось признать, что корабль не имел того комфорта, к какому Джейн привыкла с детства, но причиной являлась отнюдь не скупость Ворчуна. Просто землянка попала в космос и этим все было сказано. Изначально здесь ничего не было приспособлено для обитания человека, потому, конечно, не следовало ожидать, что необходимые предметы обихода появятся по щелчку. Но они заполняли отсек девушки, да и в целом весь корабль постепенно, по мере того, как яутжа их отыскивал, и, если честно… Начинать все с нуля оказалось не менее приятно, чем сразу иметь все что душе угодно. И теперь, оглядываясь назад, Дженни понимала: никакое наследство, никакое состояние и положение в обществе не заставят ее отказаться от странного семейного счастья, которое получилось обрести вдалеке от родной планеты и людей, среди полного опасностей и коварства холодного космоса. Потому что лишь здесь, в чужой и враждебной среде, ей впервые довелось ощутить настоящее тепло любимых существ, способное преодолеть все испытания и невзгоды в мире. А ведь это гораздо важнее любых материальных благ и общественного мнения. Нет, ну правда.       Хотя отпариватель в хозяйстве все равно бы не помешал. И что там еще дальше по списку…       Стартовать Память решил немедленно, хотя Дженни и предлагала сначала выспаться.       — Я все равно не усну, иди, если хочешь, — ласково боднув свою самку головой, проурчал он. — Взлетать буду плавно, ты даже не почувствуешь.       — То есть за нами сейчас никто не гонится? Тогда что за спешка? — подозрительно сощурилась землянка.       — Никакой спешки, — возразил хищник. — Просто тут оказался сплошной облом. Мне сорвали сделку, которая была мне очень нужна. Мы не то чтобы на мели, но бюджет просел. А виновник этого провала благополучно слинял, и я не успел его проучить.       — Ты поэтому такой сердитый? — со смесью сочувствия и умиления, спросила девушка.       — Я не сердитый. Просто слегка возбужден. Мне лучше провести ночь за штурвалом, а утром я успокоюсь и приду к тебе, — подталкивая ее к выходу из рубки, пообещал самец.       Спорить Джейн не стала, потому что уборка отняла много сил и глаза уже слипались. Чмокнув Ворчуна в переносицу и получив в ответ игривое касание раздвоенного языка, она удалилась в каюту, где быстро провалилась в сон.       …И тотчас же проснулась от сильного удара. Прежде чем Дженни успела разлепить веки и сообразить что к чему, корпус корабля сотрясся еще раз. Загремел сигнал тревоги.       Соскочив с кровати, Джейн опрометью бросилась в командный отсек. Внутри у нее все замерло, лишь сердце колотилось тяжело и неистово.       — Ты же обещал аккуратно взлетать! — врываясь к Ворчуну, воскликнула девушка и тут же осеклась. Судя по черно-звездному полотну за смотровым стеклом, «Черт» давно покинул пределы станции и на полной скорости несся сквозь космос. А это означало…       — Сядь и пристегнись! — рявкнул Память, не оборачиваясь. Сейчас он лихорадочно набирал команды на панели управления, одновременно блокируя полученные кораблем повреждения, меняя траекторию и подготавливая орудия к бою. На мониторе, который Дженни про себя называла «радаром», настырно мигали две алые точки — одна побольше, другая поменьше. Большая стреляла. По ним. Маленькая вытворяла что-то непонятное. Она то включалась в преследование, то принималась мешать большой, сбивая ее с курса. Память матерился на чем свет стоит, очевидно, имея в виду их обе.       — Что случилось, кто за нами гонится? — торопливо выполняя указание хищника, вопрошала землянка.       — Мгла, кто больше! Не мешай!       Корабль вновь пронзила волна вибрации. Это было очередное попадание. Память взвыл и отдал приказ орудиям. Череда коротких вздрагиваний оповестила об ответном залпе с «Черта».       — Как давно он идет за нами?       — Да с самой базы, видимо. Ищейка проклятая.       — А второй кто?       — Да так, дебил один малолетний.       — Он за него или за нас?       Память на миг замер, потом повернулся к Дженни с вытаращенными глазами и в недоумении раскрыл пасть. Но следующий удар по корпусу звездолета привел его в чувство.       — Нет никого, кто за нас, запомни это! — прорычал самец и вернулся к решению проблемы, переключаясь с автопилота на ручное управление. — Готовься, Мелочь, скоро будем садиться. И садиться жестко. Нас капитально подбили.       — Дети! — внезапно спохватилась Джейн и принялась отстегиваться.       — Куда, дура! — задохнулся Память, пытаясь в последний миг схватить покинувшую кресло уманку, но лишь распорол когтями ее рукав.       — Ворчун, я знаю, ты справишься! — напоследок крикнула Джейн и вылетела в коридор.       Погоня длилась уже несколько часов. Все началось с того, что Каратель пришел в доки, как они с наемником и договорились, но, естественно, никого там не застал. Подождав минут сорок, самец плюнул и уже было отправился обратно. И вдруг спохватился: доки на «Кидалове» были одни, значит и корабль прохвоста стоял где-то здесь. А уж его-то Каратель помнил хорошо. Несмотря на стремление наемников оставаться незаметными, посудина у Одной Левой была знатная. И где только отхватил…       Пройдясь по ангарам, самец довольно быстро обнаружил искомое, но лишь только он приготовился устроить засаду, как столкнулся с конкурентом, которым оказался… не кто иной, как Мгла! Так вот что он тут выслеживал!       Мгла, для которого вторая встреча с «родственничком» за сутки уже была перебором, естественно полез в драку, и Муссон, благоразумно пытаясь избежать столь нежелательного кровопролития, побыстрее дал деру. Однако Арбитр был слишком на взводе, чтобы отступиться. В итоге он прогонял юнца по уровням часа полтора, затем вспомнил о своей изначальной цели и вернулся в доки. А Каратель потихоньку вернулся вслед за ним.       К величайшему разочарованию обоих, они успели увидеть лишь хвостовую часть интересующего их звездолета. Пусковой механизм уже отправил корабль Одной Левой в полет и с чистой совестью улегся в свою нишу. Мгла долго раздумывать не стал и ринулся куда-то сквозь доки. Проследив за ним, Каратель выяснил, что законник также намерен резко сняться с места. Сомнений не оставалась: Мгла отправлялся в погоню. Но разве мог Каратель так просто уступить ему похитителя уманок? С другой стороны, тягаться с опытным Арбитром тоже было не слишком умно…       Некоторое время после отбытия Мглы молодой воин метался в поисках правильного решения. В итоге чувство долга и чувство соперничества все-таки побороли инстинкт самосохранения и Каратель поспешил вылететь следом. Несколько дней назад он арендовал небольшое судно — старенькое, но добротное. Вот как раз и случай представился проверить его в деле.       Первоначально Мгла держался с большой дистанцией, дабы наемник не засек его сразу. И Муссон тоже держался с большой дистанцией, чтобы его не засек Мгла. При этом ориентироваться приходилось только на Арбитра, так как корабль Одной Левой уже давно стал недосягаем для бортовых систем. Появились даже сомнения — а есть ли прок в этой погоне? Но Муссон их быстро прогнал.       Довольно долго они так и шли друг за другом, но вот законник начал ускоряться, и Карателю также пришлось выжимать все, что только возможно, из своего челнока. Тот поначалу брыкался, но все-таки не подвел. А потом Мгла вздумал стрелять. Как говорится, не было печали…       «Мгла, не надо, там самка на борту», — рискнул отправить сообщение Каратель, но ответа не получил. Пришлось догонять и сознательно мешаться, дабы упертый собрат не подорвал корабль вместе с бедной уманкой. Задача оказалась не из легких, так как суденышко Муссона уступало крейсеру Арбитра по массе раз эдак в восемь и тот в теории мог размазать его одним лишь выстрелом. Как и принявшийся палить в ответ Одной Левой. Спасало то, что арендованный транспорт превосходил оба преследуемых корабля в маневренности.       Эти сумасшедшие догонялки продолжались довольно долго, пока звездолет наемника не изменил курс, направившись к ближайшей планете-заповеднику. Стало быть, полученный ущерб уже не позволял Дурной Крови уйти и Одной Левой принял решение садиться, а там уже либо давать отпор, либо — что более ему свойственно — бежать и прятаться. Но Мгла не унимался, он продолжал лупить по беглецу, игнорируя ответные залпы, и планомерно сокращал дистанцию. Вот впереди показался беловато-серый, окутанный светящейся дымкой шарик. С каждой секундой он увеличивался, пока не заслонил весь обзор. Под завитками облаков проступили очертания материков и заблестела водная гладь. Все три звездолета друг за другом ворвались в атмосферу и устремились к поверхности объятые трепещущим в воздушных потоках пламенем.       Спустившись в тропосферу, корабль наемника понесся вперед над острыми пиками скал, оставляя за собой черный дымный след. И дело уже было не в аэродинамическом нагреве — он явно терял высоту. Очередной залп с борта корабля-преследователя снес и без того уже погнутое правое крыло, после чего звездолет Одной Левой с оглушительным ревом заложил неуклюжий вираж, делая отчаянную попытку приземлиться на каменистое плато, от которого дальше, вглубь континента, тянулся широкий каньон. Однако выровняться не получилось. Поднимая облако пыли, корабль врезался в грунт и поехал на брюхе к краю. Достигнув его, махина замедлилась и даже на миг остановилась, балансируя над обрывом, а затем вместе с грудой камней резко сорвалась вниз.       — Пи-и**ец… — невольно вырвалось у Карателя, созерцающего последствия крушения с высоты.       Преимущество небольшого челнока состояло в том, что приземлиться Муссон смог прямо на дне каньона, максимально близко к месту аварии. Мгле, в отличие от него, пришлось садиться наверху и искать спуск. Когда Арбитр подошел к кораблю наемника, младший конкурент уже полностью обследовал судно и нашел способ пробраться внутрь.       — Несносный мальчишка! — рявкнул законник, отталкивая юнца в сторону. — Ты какого Жесткача опять лезешь? Это моя добыча, не смей переходить дорогу!       — Успокойся, — невозмутимо возвращаясь к отжиманию шлюза при помощи отлетевшего куска обшивки, ответил Каратель. — Никому твоя добыча не достанется. Я осмотрел кабину снаружи и, судя по всему, наемник мертв. По крайней мере, шевеления внутри я не видел, а крови видел много. Меня же интересует самка. Но, боюсь, ты своими радикальными методами и ее угробил.       — Какая, нафиг, самка? Говори ладом! — с раздражением прорычал Мгла. При этом он извлек плазменный резак и присоединился к вскрытию с трудом поддающейся створки. С применением совместных усилий работа пошла быстрее.       — Одной Левой силой удерживал уманку. Я пытался ее освободить. Может быть, она даже была не одна…       — А, — законник пренебрежительно фыркнул. — Видел ее. Или их. Мягкотелые все на одно лицо. Не думаю, что они живы.       — Теперь-то да, — съязвил Каратель, за что сразу же получил ощутимую оплеуху. Не такую, правда, при помощи которой пытаются покалечить, а такую, какой ставят на место. Умолкнув, юнец сосредоточился на борьбе с дверью.       Вскоре они смогли проникнуть внутрь и, не сговариваясь, двинулись к рубке. Мгла шел впереди, Муссон — за ним. По пути молодой самец внимательно осматривался, пытаясь оценить масштабы катастрофы. На корабль у Муссона, если честно, были свои виды. Да только теперь починка всего этого хозяйства, пожалуй, должна была стоить едва ли не больше, чем новый звездолет. Как минимум, в заповедник пришлось бы как-то тащить пару ремонтных бригад…       Хотя командный отсек, вопреки ожиданиям, пострадал не так сильно. Смотровое стекло действительно ушло внутрь, но усиленный каркас почти не деформировался и приборная панель тоже была цела, разве что, лишилась мониторов. Ну и кровь в электрику попала, скорее всего, — вот это плохо… Владелец посудины — теперь уже определенно бывший — лежал неподвижно. Его выбросило из кресла и он вписался головой в стекло, а уже потом осколки погребли его под собой.       — Жив, скотина, — приблизившись и склонившись над наемником, констатировал Мгла.       — Надо же, — хмыкнул Каратель. — Но биться-то с ним все равно уже нельзя. Сожалею, что трофей потерян.       — Думаю, оклемается, — небрежно переворачивая Дурную Кровь лицом вверх, возразил Арбитр. — Башка даже не проломлена глубоко. Сотрясение — максимум. Отлежится в изоляторе, а потом… — и тут он замер.       — …А то, что будет потом — уже твоя забота, — воспользовавшись паузой, заявил Каратель. — На самого наемника я не претендую, но корабль, с твоего позволения, заберу.       — Забирай, коли намерен возиться. — Мгла вдруг сделался на удивление задумчивым. Даже забыл одернуть в который раз зарвавшегося юнца. Не до того было. Сейчас он осмысливал бесславный итог погони, растянувшейся на долгие годы.       Да, совсем не так он представлял их с Одной Левой финальную встречу… Быть может, не стоило бросаться за ним с таким остервенением? Быть может, стоило вновь позволить ему уйти, чтобы потом встретиться при более достойных обстоятельствах? Как знать… Теперь дело было сделано и уже поздно было что-то менять.       — Я осмотрю отсеки. Возможно, найду уманку. Или уманок, — голос младшего самца вновь выдернул Арбитра из размышлений. Мгла лишь молча махнул юнцу рукой.       В каютах после крушения царил полный бардак. Предметы интерьера были зафиксированы и по большей части остались на своих местах, но мелкие вещи, размещавшиеся на стеллажах, теперь грудами валялась на полу — не помогли даже багажные сети. Свет в коридорах и отсеках мигал, а кое-где погас. В отсеке гигиены бил фонтан. В душевом поддоне почему-то обнаружились раутские моющие средства. Часть из них пролилась, став источником огромного пенного облака с невероятно приторным ароматом.       С третьей попытки Каратель нашел каюту уманки. По запаху и довольно занятным визуальным признакам. Очевидно, томящаяся там самочка коротала дни, разрисовывая стены цветами и изображениями каких-то животных. Странно, что похититель сразу ее за это не пристукнул… Ну, или хотя бы не заставил все отмывать. Тем не менее самой уманки в отсеке не было, и Муссон продолжи поиски.       Наконец, заглянув в одно из складских помещений, он застыл в изумлении. Кладовка была переделана в некое подобие вольера для мальков. Там даже присутствовали какие-то игровые элементы и миниатюрные спальные места. Самка умана лежала без сознания возле этих самых кроваток. Очевидно, она ударилась обо что-то или просто слишком сильно перепугалась, по крайней мере, крови видно не было. Это радовало. А шокировало кое-что другое. Рядом с бедняжкой копошились двое детенышей, принадлежащих к разным видам. Маленький яутжа жался к неподвижной уманке и точно затравленный зверек озирался по сторонам, уманчик тихо хныкал, потирая ручками шишку на лбу.       При приближении Карателя яутжонок ощерился и зашипел, мягкотелый же, наоборот, отпрянул и принялся пронзительно верещать. Самка тихо замычала и шевельнулась, но глаз так и не открыла.       — Пи-и**ец… — снова пробормотал себе под жвала Муссон и замер в растерянности. Потом вздохнул, еще раз выругался сквозь сжатые челюсти, раскрыл коммуникатор и начал набирать сообщение.       При виде сына с не слишком живой на вид уманкой, перекинутой через шею, а также двумя сетками, в одной из которых шевелил лапками яутжевский малек, а в другой надрывался криком умановский, Консул издал бессильный стон. Отпрыск попросил встретить его в доках Центрального Комплекса, но даже словом не обмолвился, паразит, какой сюрприз он с собой тащит. И вот что теперь с этой троицей было делать? И откуда они вообще?       — Отец, я ведь говорил тебе, что Дурная Кровь уманками промышляет. Теперь ты можешь сам убедиться, — едва не лопаясь от гордости, отрапортовал лоботряс. — И, как видишь, там не только уманка была. Не веришь — Великий Мгла с радостью подтвердит. В этот раз нам посчастливилось работать вместе.       — Великий Мгла имеет полное право и твою дурью башку на стенку повесить, так что не обольщайся, — бережно забирая из рук Муссона мальков, проворчал Сумрак.       — О, я пока не дотягиваю до трофеев его уровня, он с любовью меня растит, — застрекотал юнец, поправляя оставшуюся у него живую ношу.       — Неудачный повод для шуток. — Консул поджал жвала и удобнее прихватил тут же принимающиеся отчаянно брыкаться свертки. Один сверток не упустил возможности его укусить, но самец даже не отреагировал. — Пойдем.       Отпрыск согласно защелкал и двинулся за родителем.       Большую часть пути до апартаментов они проделали в молчании. Встречные воины тоже от комментариев воздерживались, лишь удивленно таращились на странную процессию. Впрочем, от Консула Капкана еще и не то можно было ожидать, так что сенсации все же не получилось.       — Мать давно видел? — уже на подходе к своему отсеку, внезапно спросил Сумрак.       — А почему ты спрашиваешь? — осторожно уточнил Муссон.       — Второй Сезон не выходит на связь.       — Она просто решила отдохнуть от отношений, я уверен, она в порядке, — последовал уклончивый ответ.       Сумрак глухо зарычал, но говорить продолжил сдержанно:       — Увидишь — скажи, что я беспокоюсь.       — Хорошо, — покорно отозвался сын.       Наконец они были на месте. Уманку Муссон аккуратно уложил в спальне, как велел отец. Мальков решили выпустить в отсеке для совещаний — там располагалось наименьшее число хрупких вещей и не было крупных предметов, которые детеныши могли бы на себя уронить. Также помещение отличалось минимум мест, где имелась вероятность застрять.       — Ты позаботишься о них, я ведь могу на тебя рассчитывать? — прежде чем уйти, серьезно обратился к отцу Муссон.       — Да, ты все еще можешь на меня рассчитывать, — сухо проговорил Консул. — Хотя с моей стороны это огромная ошибка.       На этом они расстались.       Сознание возвращалось нехотя, по крупицам.        «Где я?» — это была первая и единственная мысль, которая крутилась в голове Джейн, не находя логического продолжения, наверное, час или два. А, возможно, всего пару минут — ощущение времени пропало.       Окружающие звуки не могли подсказать ответ, поскольку они просто отсутствовали. Лишь равномерное гудение на пределе слышимости свидетельствовало о том, что девушка не оглохла.       Дженни попробовала пошевелиться и обнаружила, что лежит на чем-то мягком. Почти как дома. Дома — там, на Земле. Она повернула голову и обнаружила еще кое-что — голова страшно болела.       Открыть глаза удалось попытки с десятой. Тяжелые веки не желали слушаться, а полумрак, царивший в неизвестном помещении, ласково уговаривал поспать еще.       Неизвестно, сколько еще продолжалось подобное полубодрствование, но в конечном итоге Джен смогла перебороть это состояние и усилием воли вернула себя в реальность. Реальность показалось ей довольно странной…       С трудом приподнявшись на локте, девушка медленно огляделась. Четкость зрения вернулась уже в процессе. Головная боль долбанула с новой силой, но Дженни стоически выдержала приступ. Сейчас самое главное было — сориентироваться.       Комната средних размеров не имела окон, так что, вероятнее всего, являлась отсеком на корабле или станции. Однако подобных отсеков землянке еще видеть не приходилось. Тут было… Красиво. И одновременно как-то уютно, что ли… По слабо мерцающим желто-коричневым стенам змеился затейливый орнамент, а вдоль одной из стен тянулся стеллаж, заполненный свертками ткани — больше всего походило на полку с одеждой или постельным бельем. Напротив кровати размещался небольшой столик, заваленный чем-то непонятным. Будто вверх дном перевернули большую шкатулку для рукоделья. В общей куче виднелись куски шнура и бусины разного размера, а также перья, косточки и кристаллы. Также на столе лежало нечто похожее на инструменты для сверления, прокалывания и еще бог знает каких прикладных работ. И нож. Кажется, охотничий.       Кровать заслуживала отдельного внимания. Джейн насчитала вокруг себя пять подушек. Сверху было накинуто покрывало явно ручной работы — с растительным узором и шелковистой бахромой по краю. Матрас сошел бы за хороший ортопедический. При других обстоятельствах Дженни с удовольствием поспала бы на таком.       Осторожно сев, девушка отбросила покрывало и спустила ноги на пол. И сразу же увидела внизу шкуру… жирафа! Поворошив шерсть босой ступней, Джейн пришла к выводу, что шкура, скорее всего, настоящая.       Следующим, на что землянка обратила внимание, стал запах. И он окончательно загнал ее в тупик. В помещении пахло яутжа. Дженни не сразу это осознала, так как за время, проведенное с Ворчуном, успела привыкнуть к аммиаку в воздухе. Но эта опрятная спальня меньше всего походила на обиталище хищника, так откуда же…       Не до конца еще веря в реальность происходящего, девушка взяла край покрывала и поднесла к носу, тут же раскашлявшись. Сомнений не оставалась: покрывало было насквозь пропитано едким яутжевским потом. А на подушках, если приглядеться, имелись характерные коричневатые пятна. Точно такие же оставлял Ворчун во время Сезона — отстирывать было просто бесполезно.       Ворчун!       Внезапно Дженни как будто бы кто-то как следует встряхнул. Сердце в груди заколотилось быстро-быстро, глаза распахнулись и губы задрожали. Она все вспомнила. Как они улетели со станции, как Мгла и тот, второй, за ними погнались, как содрогался под обстрелом звездолет и как плакали перепуганные малыши. «Я знаю, ты справишься!» — это было последнее, что Джейн сказала Ворчуну. И больше она его не видела. Забежав в детскую, она схватила Дика и Боба в охапку и принялась укачивать, но никак не могла успокоить. А потом… Потом последовал сильный удар и Дженни осознала, что к ней ненормально приближается потолок. Дальше наступила темнота…       И вот теперь Джейн была здесь. Одна. Без детей и без супруга. В полном неведении относительно их судьбы. Здесь — где? Хороший вопрос. И, пожалуй, прежде чем впадать в панику, следовало это выяснить. А потом искать своих родных и выбираться. Или сначала выбираться, а потом искать своих родных…       Нетвердо встав на ноги, Джейн сделала шаг к двери. Потом еще один и еще один. Пошатывало. Голова просто раскалывалась. Но идти Дженни могла, а значит должна была идти.       Путь до двери занял целую вечность. Оказавшись у выхода, девушка обессиленно привалилась к стене и принялась шарить руками в поисках сенсорной панели или кнопки. Наконец она сообразила, что запорный механизм попросту находится на высоте больше ее роста. Поглядев наверх, землянка сразу обнажила прямоугольную клавишу. При нажатии створка с мягким шуршанием сдвинулась в сторону и снаружи тотчас же хлынул свет, заставивший крепко зажмуриться.       Опираясь о косяк и вытянув вперед одну руку, чтобы ни на что не наткнуться, Дженни решительно перешагнула порог, а затем заставила себя вновь открыть глаза. Следующее, что она сделала — это громко, во все легкие, заорала. Потому что открывшаяся перед ней картина была поистине ужасна…